Текст книги "За небесной рекой"

– В данном случае их тридцать семь, – бесстрастно заметил куб.

– Верно. Каждая оболочка эквивалентна автономному замкнутому на самое себя пространству с присущими именно ему законами и константами. Каждая последующая оболочка является прямой противоположностью предыдущей, что исключает возможность их взаимодействия. Последняя, замыкающая черную дыру сфера влияет на нее таким образом, что ее совокупное излучение возрастает в несколько триллионов раз. Дальше я вообще ничего не понимаю. Она начинает как бы просачиваться через самое себя, и это просачивание, происходящее ниже границы Планка-Уиллера…

– Простите, – ошарашенно пробормотал Кавасита, взяв в руки свой тапас.

– Характерный размер, соответствующий этому явлению, составляет что-то вроде десяти в минус тридцать третьей степени сантиметров… – продолжила Анна. – Куда меньше электрона. Как бы то ни было, мы черпаем потребную энергию именно из этого источника.. Интересная вещь – человек может прикоснуться ко внешней сфере вероятностной оболочки, но сделать это он может всего лишь раз.

Кавасита посмотрел на нее с явным недоумением.

– Почему только раз?

– Если вы прикоснетесь к ней только один раз, с вами не произойдет ничего особенного. Если же через несколько минут вы повторите опыт, резко возрастет вероятность вашей смерти. Не спрашивайте, чем это вызвано. Это как-то связано с функциями Паракема и энергетическими теоремами мировых линий. Я тоже прошла через это. Это – посвящение в астронавты. На Земле некогда существовал подобный же обычай. Я имею в виду пересечение экватора. Помните?

– И на что это похоже?

– Боли не будет. Вы говорили о лике Бога… Может быть, это не так эффектно, но… Все встанет на свои места только в день Страшного Суда. Как говорится, поживем увидим.

Кавасита растерянно кивнул. Он не понял ни единого слова и если чего-то и опасался, так это прослыть трусом. Анна указала на появившийся проем и помогла ему ввести в него руку.

– Вам нужно прикоснуться к черному шарику в центре сферы. У вас есть десять секунд. Касание может быть и многократным – главное не уводить палец от центра, понимаете? Тогда оно будет равносильно одному прикосновению. Смелее!

Его палец прикоснулся к темному шарику.

– Он движется… Все … движется…

Кавасита занервничал. Анна была окружена ореолом радуг и молний. Ее глаза сверкали льдом и огнем. Куб заиграл светом. Ангелы, престолы, власти и херувимы. Ками . Стены покрылись неоновыми знаками такой сложности, что он не знал, как к ним подступиться. Фигуры катакана[5]5
  Катакана – одна из двух систем японского слогово-иероглифического письма.


[Закрыть], числа, эмблемы… Его рука стала прозрачной. Кость, костный мозг, внутри тонкая черная линия, разверзающаяся вытянутыми звездами, космосом его плоти. Некая сила отвела его руку в сторону, и он поплыл по сферической камере, дрожа, улыбаясь, плача…

– Ме га ареба, миру кото го декимасен! – пробормотал он сквозь слезы. – Если у нас есть глаза, мы видим.

Анна схватила его за руку и потащила к выходу из камеры. Его реакция перепугала ее не на шутку. Его сознание рушилось у нее на глазах, он превращался в хнычущего ребенка.

– Что я за идиотка! – прошипела Анна. – О, боги!

По пути к каюте Каваситы она нажала кнопку скорой помощи.

– Куб с лекарствами и врача-человека в сорок пятую каюту. Немедленно!

Она завела Каваситу в каюту и уложила на спальное поле. Он прикрыл глаза.

– Ме о тодзиреба нани мо ми-эмасен !

– Что он сказал? – спросила она у тапаса.

– Если мы закроем глаза, мы перестанем видеть, – перевел тапас.

В каюту вплыл куб, за которым следовал доктор Хендерсон. Куб снизился и завис над рукой Каваситы. Анна нервно покусывала костяшки пальцев.

«Какая я все-таки дура! Ведь, перфидизийцы могли проделать с ним то же самое. Может быть, он сделал это во второй раз!»

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

– Мне никогда не нравилась эта идея, с точки зрения безопасности я ее даже не оценивал. Мы, ведь, не знаем множества вещей, как вы этого не понимаете! – Хендерсон стоял возле края спального поля, потирая лоб толстопалой ручищей. – Я не знаю, что случилось с ним в действительности. Через какое-то время куб сможет ответить, происходило ли с ним нечто подобное и прежде.

– Вы сами касались дыры примерно шесть лет назад, – заметила Нестор.

– У меня не было выбора.

– Вы знаете, что при этом происходит. Почему же он повел себя иначе?

Хендерсон пожал плечами и попросил своего ассистента покинуть каюту

– Анна, не забывайте о том, что вы имеете дело с выходцем из двадцатого столетия. Двадцатого, а не двадцать четвертого! Скорее всего он никогда не видел даже световых кругов, возникающих при механических воздействиях на глазное яблоко, о затылке я уже и не говорю! Мы привыкли к комплексной интоксикации – для нас она стала наукой – эффективной и безопасной. В его же время подобные переживания – если они вообще имели место – рассматривались в качестве религиозных опытов.

– Это я понимаю и без вас… Я позволила себе пошутить, сказав, что он сможет лицезреть Бога.

– В чем бы ни состоял опыт, он вызвал у него припадок. Нет, он не эпилептик, просто его сознание решило на какое-то время замкнуться в себе. Скажите, а вы представляете, что происходит, когда человек прикасается к дыре?

Анна покачала головой.

– Очень смутно.

– Я не стану бранить вас за невежество, но позволю себе дать один совет. Если уж вы решили поиграть с чем-то серьезным, для начала попытайтесь разобраться, что к чему. Этого требует обычный здравый смысл, не так ли?

Анна согласно кивнула.

– Когда мы прикасаемся к дыре, мы входим в контакт со слабым внешним вероятностным полем, которое предъявляет к нашей нервной системе совершенно иные требования и является для нее неким суперстимулом, в результате чего мы становимся чувствительными буквально ко всему. Блейк называл подобный опыт отворением дверей восприятия. Нечто подобное происходит и при выходе корабля из обычного пространства-времени.

– Когда это происходило, он, по-моему, уснул…

– Он не говорил с вами о своих ощущениях?

– Нет. В тот вечер он был на индукторе. Иначе он не смог бы уснуть.

– В следующий раз ведите себя осмотрительнее. Прежде всего вы должны объяснить ему суть происходящего. Вы сможете это сделать?

– Думаю, да, – робко ответила Анна.

– Вы сможете объяснить, почему ему нельзя прикасаться к дыре?

– Нет.

– Все очень просто. В следующий раз поле вызовет у него полярную реакцию. Эффективность работы нервной системы резко снизится, и это приведет к угасанию жизненных функций. Он умрет еще до того, как к нему подоспеет медицинский куб. – Хендерсон перевел взгляд на Каваситу. – Меня всегда интересовало, что думают о нас люди, никогда не жившие в нашем обществе. Наверное, они считают нас детьми. Мы то и дело совершаем совершенно дурацкие поступки. Вы со мной не согласны?

Он испытующе посмотрел на Нестор.

– Все правильно, – согласилась она.

– Самые настоящие дети. Мы никогда не повзрослеем.

– Ладно, Хендерсон, хватит. Я вас уже поняла. Пора сменить пластинку.

– Как вам будет угодно. Что поделаешь, посвящение есть посвящение, верно?

Она молча кивнула.

– Скоро он придет в себя. Если вы заняты, я могу остаться. Нужно, чтобы кто-то побыл с ним.

– Я останусь.

Доктор покинул кабину Каваситы. Нестор одернула платье и опустилась на стул, не сводя глаз с лица Каваситы, в котором уже не чувствовалось прежнего напряжения.

– Опыт входит в нас, а мы этого даже не замечаем… – прошептала она, обращаясь к спящему. – Благодаря таким, как вы, мы растем и постигаем свои ошибки. Своей искушенностью мы обязаны чужой невинности..

Она сидела возле постели целый час, наблюдая за ритмичным движением его грудной клетки и за биением жилки на запястье и возле виска.

– Все, теперь ты не будешь дрессированной обезьянкой… – пробормотала она. – И играться с тобой я уже не буду…

Как она ненавидела себя!

Есио зашевелился и что-то пробормотал. В следующий момент его глаза открылись.

– Вам что-то снилось… – сказала Анна с улыбкой.

– Я навещал друга…

– И кто же это был?

– Человек, наставлявший мою дочь.

– Наставник Масы?

– Да. Мудрый господин, пытавшийся предупредить меня о том, что она поведет себя совсем не так, как я полагал. Это происходило еще до того, как она вышла за Йоритомо.

– И что дальше?

– Обычный сон – ничего особенного…

– Порой, сны имеют очень большое значенье.

– Он сказал, что теперь я свободен. Мне уже ничего не нужно искать.

– Искать?

– Доискиваться причин, заставлявших меня поступать именно так, как я поступал.

– Но почему?

– Потому что ответов на эти вопросы от меня никто не ждет. Когда я коснулся своим пальцем этой вашей черной дыры, я увидел все вещи предельно ясно, во всей их сложности, понимаете? Но я не встретил ни единого духа, который бы хотел задать мне хотя бы один вопрос…

– Все понятно. Вы так и не увидели Божьего лика. Не расстраивайтесь. Это совсем не та сфера…

– Вы меня не поняли. Я видел лицо. Но этот… дух не задавал вопросов. Он просто ждал.

– Чего именно?

– Не знаю. – Он отвернулся и закрыл глаза. – Когда я был совсем еще ребенком, я увидел демона. Он перепугал меня так, что я всегда обходил ту комнату стороной. Это была комната, в которой спала моя бабушка. К этому времени она уже умерла, и родители успели поменять обстановку комнаты, о чем я, естественно, даже и не знал. Однажды я увидел свою бабушку во сне и, проснувшись, тут же бросился в ее комнату, чтобы пересказать ей свой сон. Я совершенно забыл о том, что ее уже не было с нами. Я вошел в эту самую комнату и неожиданно понял, что она неведомо почему стала совершенно иной. Я увидел новую мебель, новые обои и страшно перепугался. Я попал в совершенно неведомую мне комнату, открыл дверь в неведомый мир, населенный кошмарами… В углу кто-то сидел. Я присмотрелся получше и увидел там демона. Он походил на лягушку с рожками и имел человечьи ноги и огромные, белые словно у слепой рыбы глаза. В тот же миг демон поднялся на ноги – он был мне по пояс и ощерил свои страшные клыки. Я закричал и понесся прочь. В себя я пришел только на кухне. За мной никто не гнался. Теперь-то я знаю, где живет этот безобразный демон. – Кавасита постучал по груди. – Во мне. Я, а не тот маленький мальчик, зашел не в тот мир. Духи похитили и испытали меня. Я им не подошел. Соответственно, мне можно не доискиваться ответов…

– Что-то я вас не понимаю… – нахмурилась Анна.

– Поскольку мотивы моего поведения никого не интересуют, выявляя их, я, в лучшем случае, буду ублажать лишь себя самого.

– Скажите, как вы себя чувствуете?

Кавасита улыбнулся.

– Некоторая слабость. Во всем остальном – совершенно нормально.

– Вы меня перепугали. И продолжаете пугать. Все эти ваши рассказы о демонах и божественных духах. Я думала, что разговор о лике Бога не более, чем шутка.

– Да, – вздохнул Кавасита. – Так оно и есть.

– Стало быть, я так и не поняла ее смысла.

– Когда встречаются Восток и Запад, создается впечатление, будто каждая из сторон представляет собой отдельный биологический вид. – Кавасита легонько коснулся щеки Анны. – Мы те, кого вы величали непознаваемыми…

– Непостижимыми, – поправила японца Нестор.

– Беспокоиться не о чем. Покажите мне Землю, дайте мне возможность учиться, позвольте отыскать свой собственный путь…

– Я не собираюсь вас останавливать, – хмыкнула она. – Я слишком любопытна…

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Теплая линия восхода показалась ему столь прекрасной, что внутри все заныло. Он мог следовать за зарей, представляя как солнечный свет заливает города и поселки, разгоняет небесную темень, закрывает ночные и открывает дневные цветы, закрывает глаза сов и отворяет глаза людей. Под дымкой облаков, нависшей над зелеными землями и синевато-черными морями, виднелись белые точки, которые на его взгляд не могли быть снежными пиками. Он спросил у Анны, что это такое.

– Города, – ответила она.

– Но я видел их на горизонте. Эти штуки похожи на горы.

– Иные из них очень велики, – ответила Анна. – Куда больше гор.

– Они всюду…

– Мне казалось, что тапас поведал вам о Земле.

– Да, это так, но здесь-то все настоящее…

Анна подплыла к центральному иллюминатору мостика и, прикрыв глаза от солнца, посмотрела на Землю.

– Посмотрите сюда. Угол тридцать градусов, прямо возле края обшивки.

Он прижал лицо к прозрачному материалу обзорного колпака и посмотрел в указанном направлении. Он увидел крошечное поблескивающее кольцо, парящее в космосе.

– Что это?

– Первая космическая станция с постоянным экипажем. Она совсем крошечная – сто пятьдесят метров в поперечнике. Теперь там музей. Запущена же она была примерно через пятьдесят лет после того, как вы покинули Землю. Вы могли бы дожить до этого времени.

– Разве я до него не дожил? – усмехнулся Кавасита. – Нет, быть Рип Ван Винклем совсем неплохо.

– Если мы проведем здесь еще какое-то время, мы увидим на соседних орбитах с десяток других кораблей. Здесь очень интенсивное движение.

К спуску были приготовлены три модуля, каждый вмещал по пятьдесят человек. "Пелорос "нес всего несколько тонн груза, предназначенного для передачи на земную поверхность. Нестор привела Каваситу в трансмиссионный отсек и указала на ряд предметов, которые должны были обратиться в энергию, легально транслируемую на специальные земные приемники, где исходные предметы восстанавливались.

– Не все так просто, – пояснила она. – У меня есть шесть произведений искусства из человеческой колонии, находящейся на одной из планет Эпсилон Эридана. Так вот, передать подобным же образом и их, я, увы, не могу. Это оригинальные официально зарегестрированные произведения, в состав которых введены особые атомы, искажающие получаемый сигнал. Трансляция таких материалов, как органические вещества, косметика, лекарства и тому подобное, также весьма затруднительна, поскольку их структура не поддается исчерпывающему анализу, потеря же хотя бы одной детали может привести к нежелательным последствиям. Трансляция людей и животных – кроме самых простейших видов – запрещена законом. Причины запрета чисто философские. Мне говорили, что люди, понимающие механизм превращения такого рода, нисколько не сомневаются в том, что полученный и исходный объект ничем не отличаются друг от друга. Причина всех сомнений – голые эмоции. Большинство членов «Хафкан Бестмерит» разрешает трансляцию живых существ, но по земным стандартам подобные опыты считаются чем-то варварским. Честно говоря, я не задумывалась над этой проблемой, но участвовать в подобном опыте мне бы, естественно, не хотелось…

– Я читал, что большая часть вещей может дублироваться. Как это сказывается на вашей экономике?

– Скоро увидите. Идемте, пора занимать места в спускаемом модуле. Экономика диктует свои правила – для посадки отведены специальные окна…

– Когда меня забирали перфидизийцы, посадку совершал сам их корабль. Почему этого не делает "Пелорос "?

– Не знаю, возможно, они просто богаче меня. Помимо прочего, в атмосфере "Пелорос" будет чувствовать себя не слишком-то уверенно…

Она усмехнулась и, взяв Каваситу под руку, направилась к модульному отсеку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Полоса, занятая городом Токио, имела около трехсот километров в ширину и тянулась от Японского моря до Тихого океана. На тихоокеанском берегу, где некогда находились Иокогама и Кавасаки, высились пять структур Солери[6]6
  Солери Паоло – известный американский архитектор и дизайнер, автор ряда проектов «городов будущего».


[Закрыть], каждая из которых имела высоту порядка двенадцати километров. Они находились в окружении ста тысяч гектаров озелененной городской территории, за ней начиналась мешанина поселений, каждое из которых было построено по своему архитектурному плану и имело население около десяти миллионов человек. Центральный город представлял собою кубическую структуру Массера. Терминалы для челноков, размещавшиеся на его верхней грани, находились на высоте двадцати километров. Вертикальные грани имели округлую выемку, испещренную тысячами окон, делавших структуру похожей на гигантский улей, битком набитый людьми-пчелами. Четыре угловых опоры, некогда использовавшихся исключительно в структурных целях, теперь обросли великим множеством жилых районов.

Ни одно материальное сооружение не выдержало бы столь чудовищной нагрузки, и потому тело куба было стянуто множеством пересекающихся силовых полей. По ночам свет полевых узлов расцвечивал грани города красными, голубыми и зелеными звездочками. Их свечение распространялось на несколько тысяч километров.

На Японских островах жил целый миллиард человеческих особей. Прибрежные воды несли на себе не менее гигантскую систему связанных друг с другом плавучих городов. Крупные населенные центры выделяли такое количество тепла, что по ночам верхушки сорока городов озаряли окрестности багровым светом. Каждые пятнадцать минут избытки тепловой энергии выбрасывались в космос узкими пучками когерентного излучения, при этом компьютеры следили за тем, чтобы эти очистные мероприятия не мешали движению космических кораблей и орбитальных станций. Тем не менее, компьютеры время от времени давали сбои, вследствие чего продукты городской жизнедеятельности ослепляли навигаторов межзвездных судов и изжаривали экипажи более мелких кораблей.

Южный остров Кюсю стал заповедником, бережно возделываемым садовниками и учеными. Каждый день в городах и поселениях проводились лотереи, в которых разыгрывались путевки на этот благословенный остров, где можно было погулять по лесу и насладиться картинами жизни доиндустриальной Японии.

Кавасите был выдан постоянный пропуск, Нестор – четырехгодичное разрешение на беспрепятственное посещение заповедника и сколь угодно долгое пребывание на его территории.

Правительства Японии, Китая и Испано-Английской республики, крупнейшего земного государства, включавшего в себя Англию, Северную и Южную Америку, Австралию, Новую Зеландию и Борнео, приветствовали их на особой церемонии.

"Радиотемпература Земли составляет десять тысяч градусов Цельсия, – прочел Кавасита на экране своего нового тапаса, подаренного ему послом Испанглии в Японии. – Население Земли – сто миллиардов человек. В большинстве стран существует особый закон, запрещающий их гражданам держать и разводить животных. Треть территории Африки – естественный зверинец. Еще одна треть – невозделанная пустошь, следствие падения астероида в 2134 и единственной атомной войны между Ливией, Алжиром и Марокко. Существует план превращения этой пустоши в новый жилой центр Африки с тридцатью структурами Солери и шестьюдесятью структурами Массера, укрепленных силовыми полями. "

Кавасита положил тапас на стол и посмотрел через окно своей комнаты на багрово-синюю линию горизонта. На этой высоте звезды еще не мерцали. Слепящие лучи солнца гасились поляризованным стеклом.

«Пятнадцать лет назад ракета-автобус с двумя тысячами пассажиров на борту врезалась в центральный город Токио на высоте девятнадцати километров. В настоящее время роста населения Японии не происходит.»

Анна смотрела на экран устройства, установленного в крошечном отсеке, находившемся прямо над столовой. Встав на нижнюю ступеньку, Кавасита легонько похлопал ее по плечу.

– Да?

– Над чем это вы задумались?

– Сорок восемь лет назад в Звездном Кольце обнаружили сверхновую. Я изучаю результаты, полученные ближайшей к ней прослушивающей станцией. Хотите взглянуть?

– Нет, нет, спасибо. Анна, эта Земля совершенно безумна.

– Скорее перенаселена. Безумной я бы ее не назвала.

– Почему?

– Доход здешнего среднестатистического жителя куда выше, чем во всех прочих мирах, заселенных людьми. Даже самые бедные семьи имеют такой доход, которому бы позавидовали жители многих колониальных миров. Франклин Вегенер добился введения глобальной экономии и одновременно превратил Землю в огромный центр переработки информации, что, в конечном итоге, и поставило ее в исключительное положение. Она стала обладать тем, чем никогда не обладала, да и не могла обладать… Вы стали гостем одного из пяти крупнейших центров переработки информации во всей заселенной людьми галактике. В их число входят родной мир эйгоров, Мириадна и… Марс? Марс или прародина кроцерианцев? Надо бы уточнить…

– Но чем они заняты? О чем думают?

Анна отвернулась от экрана.

– Здесь нет ни войн, ни серьезных болезней, ни голода, ни бедности – если только человек не стремится к нищете сознательно. Помимо прочего, условия их жизни куда лучше, чем у астронавтов.

– И, все-таки, они чего-то лишились.

– Хотелось бы знать, чего… – Она вновь занялась сопоставлением данных. – Боже, чем же они окружили эту звезду? Я вижу здесь сверхчистые структуры, о которых мне не доводилось даже слышать…

– Не знаю, – Кавасита встал возле окна. Тропопауза. Ледяной, разреженный воздух всего в трех метрах от него…

– Но чего-то они лишились точно. – Он сказал это дрожащим от волнения голосом. Анна резко развернула свое кресло и увидела, что по его щеке бежит слеза. При ней Кавасита еще не плакал. Она встала и поспешила заключить его в объятья.

– Мне очень стыдно, – выдавил из себя плакавший навзрыд Кавасита.

– Что случилось? – Анна участливо заглянула ему в глаза.

– Я помню, где жили мои бабушка и дедушка. Теперь это место покрыто пятикилометровой толщей бетона и стали.

Анна встревожилась не на шутку, решив, что японец сошел с ума. О том, что подобный исход практически неизбежен, ей твердил с десяток опытных психиатров.

– Пошли все к черту, Есио! Честно говоря, я не задержалась бы здесь ни на минуту. Сделала дела и только. Что тут мудрить? Давайте так и поступим.

– Это уже не моя земля, – пробормотал он. – И искать мне здесь нечего. Но если ваши слова соответствуют истине, то большинство здешних жителей должно быть счастливо.

Он смахнул слезинки рукавом своей куртки.

– Так оно и есть. Хотя я бы не стала называть это счастьем.

– Значит, они не похожи ни на меня, ни на тех, с кем я некогда был знаком… Мне же хотелось бы разобраться с самим собой, понимаете? Это совсем не тот мир.

– Найдите себе другой.

– Я учусь день и ночь, но не становлюсь умнее. Мне не хватает нужного настроя. Что бы я ни делал, как бы ни старался, у меня ничего не выходит.

Анна сжала его еще сильнее, словно пытаясь собрать воедино его распадающееся сознание.

– Мы знали, что это будет непросто, – сказала она. – И, все-таки, мы недооценивали всю серьезность проблемы. Вероятно, нам вообще не следовало возвращаться сюда.

– В таком случае я продолжал бы тешить себя несбыточными надеждами, – ответил Кавасита. – Кроме того… – Он отстранился от Анны и распрямил спину. – Кое-что мне, все-таки, хотелось бы увидеть.

– Господин Джозеф Накамура, – известила их каюта.

– Пусть войдет, – ответил Кавасита, быстро отерев глаза.

Накамура, назначенный правлением Независимых Консолидаций их сопровождающим, вошел в каюту, блистая улыбкой (более блистать ему было нечем). Он был блондином, с помощью хирургической операции изменившим разрез своих глаз.

– Погода сегодня прекрасная, – заметил он, проходя мимо окна. Судя по тому, с каким интересом он разглядывал каюту, его интересовала не погода, а нечто совершенно иное.

– На этой высоте сейчас минус шестьдесят, – усмехнулся Кавасита.

– В тропопаузе всегда солнечно и ясно. Вот наш распорядок на сегодняшний день. Через час нам следует появиться в гостевом центре Кюсю. Я слышал, Есио хочет избрать этот остров своим постоянным обиталищем. Затем…

– Я не хочу становиться экспонатом! – воскликнул Кавасита, выразительно глядя на Анну. – Вы мой наставник, мой гид. Помогите выпутаться из этой ситуации! Я не хочу становиться музейным чучелом!

– Затем, – как ни в чем не бывало продолжил Накамура, – мы отправимся в подводное путешествие – заглянем в Марианскую впадину и посетим старинное предприятие «Кракен». Японцы и поныне едят кальмаров. Чем кальмар больше, тем экономичнее производство его мяса. После этого…

– Не утруждайте себя, господин Накамура, мы вряд ли выдержим такой напряженный график. Есио тяготится вниманием, которое ему здесь оказывается, и я его прекрасно понимаю. С этого момента единственной вашей обязанностью будет соблюдение секретности наших перемещений.

Накамура продолжал улыбаться.

– Разве это обязанность? Мне поручено…

– В таком случае, в ваших услугах мы больше не нуждаемся. Мы справимся и сами. Так даже лучше. Есио, мы оставляем центральный город через несколько часов. Можете паковать сувениры.

– Это мне по сердцу, – кивнул Кавасита, направившись в соседнюю комнату.

– И что же это будет? Медовый месяц? – усмехнулся Накамура.

– Мы не только не супруги, но и не любовники, – ответила Нестор. – Мы – друзья.

– Бросьте, Анна. Всем прекрасно известно, что вы всегда…

– Господин Накамура, я попрошу вас не делиться с нами своими откровениями. Голос, господин Накамура желает осмотреть коридор.

– Сэр, – пропели стены комнаты, – коридоры центрального города известны на всю галактику. Прежде всего, следует отметить уникальность ковровых покрытий, рисунок которых меняется каждый час, что стало возможным благодаря работе лучших на Земле…

– Воля ваша, – пожал плечами Накамура. – Был рад услужить вам. Если честно… – Лицо его приняло соответственное выражение. – Я бы на вашем месте вел себя несколько иначе. Полегче на поворотах. Если вы пожелаете…

– Голос!

– … мастеров. Прошу вас, господин Накамура.

Анна облегченно вздохнула и вернулась к своему дисплею. Комната прочистила свою механическую глотку и заметила:

– Господин Накамура ушел. Боюсь, мне придется вновь потревожить вас. Судя по всему, дело это не терпит отлагательства.

– Кто это?

– С вами желает переговорить проектировщик службы времени "Пелороса ".

– Джейсон Ди Нова. Внесите его в гостевой контур.

– Следует ли ограничивать время его беседы с вами?

– Нет, Джейсон входит в нашу команду. Спасибо за заботу.

– Вы очень внимательны, госпожа. Господин Ди Нова.

В центре комнаты возник человек, выглядевший расстроенным и усталым. Коренастый низенький человечек с горящими глазами, лысиной и сединами.

– Анна. Я все еще плохо вас вижу…

Сиплый бесцветный голос.

– Одну минуточку, Джейсон. Сейчас все придет в норму.

– Ах, ну, да… – Он внимательно посмотрел на Нестор после чего обвел взглядом комнату. – Недурно… Впрочем, к делу. На Каваситу я вам давал месяц. Кстати, где он?

– Пакует вещи.

– Прошло уже больше двух месяцев. Вследствие этого вы потеряли два миллиарда и упустили две планеты, доставшиеся ЮС. Скажите откровенно, что происходит? То, что вы приняли под крылышко того парня из «Юнайтед Старс», меня нисколько не удивляет, но нынешнее ваше поведение не укладывается ни в какие рамки.

– Не стану спорить. Джейсон, Кавасита стал моим другом. Вы ведь знаете, я всегда уделяла друзьям много времени…

– Я составил расписание на ближайшие шесть недель. Мне бы хотелось, чтобы вы просмотрели его, прежде чем эти данные введут в бортовой компьютер.

– Я ознакомлюсь с ним, как только вы его перешлете.

– Ну, а что вы скажете об этом парне?

Лицо Нестор посуровело.

– Не торопите события.

– Вы наделили меня правом определять их последовательность. Иначе и быть не может. Скажите, он отправится вместе с нами и станет еще одним шутом в вашем окружении или же мы… – Он осекся. – Подобные вещи должны определяться вами! Вами, а не мной! Говорите же, что вы надумали?

– Кавасита – почетный гость. Он останется на "Пелоросе ".

– Но ради чего?

– Во-первых, мне не безразлична его судьба, во-вторых, он мне нравится.

– Я отношусь к нему точно так же. Но если я дам волю своим чувствам, я не смогу исполнять свои служебные обязанности и вы будете в праве выставить меня за дверь, не так ли?

– Я очень рада, что вы не можете ответить мне тем же. Не волнуйтесь, у меня есть кое-какие виды на Есио.

– Он владеет одной единственной планетой, которая, судя по всему, не представляет собой ничего особенного. Мне пришлось отменить встречи с пятью представителями Независимых Консолидаций, и это значит, что мы упустили еще добрую сотню планет. Анна, это что – любовь или какой-то новый вид безумия?

Нестор отвернулась от образа Ди Новы и вновь забралась в свой закуток.

– Джейсон, вы переходите на лица…

Коротышка всплеснул руками.

– Это мой долг. Вспомните. Я не вмешиваюсь в ваши личные дела – речь идет только о работе.

– Я познакомлюсь с графиком полетов, как только он попадет мне в руки. Я буду то и дело выходить на связь. Наймите группу работников службы безопасности или пришлите людей с корабля… Главное, чтобы все было тихо. Вероятнее всего, мы вернемся назад в конце этой недели. Если вы не собирались отправить "Пелорос" к звездам…

– Пока что нет. Но, для того, чтобы расплатиться с парковкой на орбите, мне, похоже, придется сдать корабль под танцзал…

– Стало быть, у меня есть целая неделя.

– Как он? – поинтересовался Ди Нова.

– Держится молодцом, но ходит по самому краешку пропасти… Психиатры считали, что справиться с таким напряжением невозможно. Благополучно пережить культурный шок, придти к согласию с самим собой и постоянно доискиваться неких… фундаментальных ценностей. Джейсон, скажите честно, вы способны на подобный подвиг?

– Не хотел бы я оказаться в его шкуре…

– Я тоже. Поэтому прошу вас об одном – пусть события идут своим чередом, хорошо? При этом мы ничего не теряем.

– Ну а что вы думаете о Звездном Кольце?

Анна указала на экран.

– Именно им я сейчас и занимаюсь. Такое ощущение, что сверхновая наводнила всю эту зону сверхтяжелыми элементами. Имеет смысл застолбить этот участок.

– Мы ничего не знаем ни об эйгорах, ни об их таинственных установках, уничтожающих непрошенных гостей. Кто знает, может быть, они работают до сих пор.

– Держите меня в курсе всех новостей. Я не отошла от дел, Джейсон. Они интересуют меня по-прежнему…

– Рад это слышать. Анна, вы в праве делать все, что вам заблагорассудится, но, пожалуйста, не забывайте о моем сердце и сосудах, хорошо?

– Я попытаюсь, Джейсон.

– Благодарю вас.

Он выглядел крайне усталым. Мучимая угрызениями совести Нестор потупила взгляд. Можно представить, чего ему стоят ее капризы…

– Джейсон, поверьте, я отношусь к вам с чрезвычайным уважением и любовью. Если что-то будет не так, тут же возвращайте меня назад, что бы я вам при этом не говорила. Есио, разумеется, тоже.

– Сделаю все, что от меня зависит. Все.

– Все.

В следующий миг образ Ди Новы растворился в воздухе. Голос поинтересовался:

– Госпожа, куда послать ваши вещи?

– Кадьяк, Аляска. Мы отправимся вслед за вещами. Голос, пока ты делаешь все, как надо. Ты бы мог найти нам агента, который был бы благоразумен и собран настолько, чтобы не обращать внимания на происходящее в мире?

– Я предвидел вашу просьбу, госпожа. Именно такой человек ждет ваших указаний.

– Отлично. Голос, передай свою программу на "Пелорос ". Ты – первоклассное устройство.