Текст книги "История одного похищения"

Глава 2
В которой говорится, что всякий поступок Имеет последствия

Удар – блок – выпад – контрудар – звон в ушах – темные круги перед глазами – привкус крови и скрип песка на зубах – неимоверные усилия – дрожь в ногах – надменный хохот противника – еще удар. И сэр Фердинанд вновь повержен. Как в прошлый раз. И в позапрошлый. И в позапозапрошлый тоже…

Сколько он себя помнил, любая заварушка кончалась поражением бедного рыцаря, и от этого у сэра Фердинанда было тяжко на сердце. Вроде бы и силой он не был обделен и фехтовать умел, но все же что-то никак не получалось у него никого победить.

Там, где он жил, соседи и крестьяне прозвали его «сэр Побежденный» и даже осмеливались высказывать сие нелепое прозвище при своем господине. Фердинанд уже давно перестал обижаться, ведь как ни горько звучит правда, она все равно будет ею оставаться.

Однако этот варвар, похоже, возжелал прикончить своего врага и занес секиру для последнего удара. Сэр Побежденный приготовился умереть и порвать наконец со своей карьерой рыцаря-неудачника.

«Мне уже по горло хватает промахов и поражений, – подумал он, – сейчас я бы душу дьяволу продал за одну единственную победу…»

Эти слова странным образом несколько раз сами собой повторились у него в голове, подобно эху постепенно затухая.

Секира застыла в воздухе. Ее владелец тоже. Вся поза этого здоровенного детины говорила о жажде крови. И эта поза почему-то не менялась. Варвар словно превратился в статую.

Вдруг рыцарь почувствовал чье-то присутствие, о котором узнал лишь по тому, как резко отличался чужой запах ото всего, что ему довелось учуять за свою жизнь.

Покрутив головой, он заметил, как сквозь землю просачивался смрадный дым, сгущающийся в некую фигуру. Со временем обозначилась голова, из которой послышался скрипучий кашель.

– Кхах…ххахх…кха… – прозвучало из зловонного облака.

При более пристальном осмотре выяснилось, что сия темная личность обладает не только жуткой вонью, но и несколькими парами рогов (и на голове, и, непостижимым образом, на руках), а также хвостом, здорово напоминавшим крысиный. Этот верзила (он был на две головы выше Фердинанда) продолжал материализовываться и уже более походил на человека, чем на что-либо еще. Он подошел к распростертому на земле бедолаге и просипел своим хриплым голосом:

– Кхердинанкхх?

– Нет, я сэр Фердинанд, – ответил сэр Побежденный, обдумывая пути отступления.

Он попытался отползти из-под нависающей секиры, но обнаружил, что не владеет и половиной своего тела.

– Кхе вхерно, – прокашлял здоровяк, дальнейшая фраза потонула в нескончаемом потоке «кхе-кхе» и «кха-кха».

– Чего?

Незнакомец прохрипел что-то невразумительное, затем прокашлялся и сказал, прочищая горло через каждые полтора слова:

– Я, демон кхе-кхьего ранга, пре-кхла-хаю тебе сделку: я гарантирую тебе полную и кха-бсолютную непобе-кхимость, если ты кха-бязуешся выполнить не-кхоторые мои у-ххловия (кха! Кхаа!! КХА!!!).

Слова этого «кха-кха-кхемона» не отличались особой убедительностью, но сейчас сэр Фердинанд был готов на что угодно ради мига вожделенного триумфа… и отсрочки гибели от секиры варвара. Однако ему нужно было удостовериться в правдивости и однозначности слов этого посланца темных сил.

Демоны – известные обманщики и шулеры. Сколько людей было загублено ими, сосчитать невозможно! Сколько несчастных теряли свои души, а взамен получали лишь дырку от бублика!

Рыцарь попытался из своей нелепой позы взглянуть ему в глаза, что, по древнему поверью, являются зеркалом души, но таковых не обнаружил. То ли клубы дыма так хорошо скрывали их, то ли их просто не было.

– Повтори, – попросил он. – И четко.

– Обмееен, – выдавил из себя бедолага. – Тебе – непобедимость, мне – твоя дуушааа.

Рыцарь задумался. Демон принялся потихоньку нарезать круги вокруг лежащего, оставляя за собой дымный след и заходясь поминутно неудержимым кашлем.

Каким же странным оказался этот земной мир! Например, воздух был ЧИСТ И ПРОЗРАЧЕН. Для начинающего любителя заблудших душ и славных битв, привыкшего видеть, чем он дышит, это было весьма неприятно, ибо переизбыток кислорода и недостаток дыма пополам с сернистым газом плохо сказывались на его здоровье.

«Не схватить бы мне кислородную астму!» – думал он, хотя и помнил, что древние и опытные демоны говорили, что для первых трехсот лет – это нормально. Сильнее всего бедного «чайника» беспокоила мысль о том, что рыцарь может передумать, тогда его коллеги перестанут его уважать и получится, что он прибыл сюда, остановил время и целый дан (адская мера времени) задыхался в этом ужасном мире зря.

Однако беспокоился он напрасно… Конечно, сэр Фердинанд не хотел гореть посмертно вечным пламенем, однако, во-первых, этот парень предложил ему мечту всей жизни, а во-вторых, он просто не видел другого спасения от секиры варвара, все еще нависавшей над его головой.

– Я бы хотел поподробнее разузнать об условиях этого обмена, – произнес он как можно более вежливо, торопливо пытаясь понять, какие части его тела свободны, а какие «заморожены» вместе с остальным окружающим миром.

– Все укх-ловия укх-азаны в этом до-кхум-хентеее, – ответил демон, протягивая какой-то манускрипт. – Кх-если вы со-хлааасныы, кх-ростоо раасс-пишитесссь.

Сэр Фердинанд, уже обнаруживший, что не сможет подняться сам на «замороженные» ноги, принялся внимательно изучать этот исписанный холст. Демон нарезал все более дымные и зловонные круги, создавая настоящую дымовую завесу. Это Фердинанд расценил как проявление нетерпения и даже как попытку оказать на него давление, так сказать, но от прочтения манускрипта все же не отказался.

В конце концов он понял, что одного умения читать порой бывает недостаточно для того, чтобы понять смысл начертанного. Листок был исписан неимоверной длины словами, смысл которых (если таковой имелся) был завуалирован до полной своей недоступности. Почти каждое слово имело некоторую сноску, которая, в свою очередь, ссылалась на десяток других, и так полметра текста.

Рыцарь помучился еще минуты три, но заметив, как зловеще страдает автор сего трактата, практически скрывший солнце в клубах своего дыма, наскоро поставил крестик где-то в районе нижнего правого угла.

– Ладно, по рукам, – проговорил он, протягивая руку.

– Пх-о рукам, – подхватил повеселевший посланец ада. Уроки очковтирательства и пять данов (шесть часов) работы со «Словарем зубодробительных слов» не прошли для него даром.

Они пожали руки. Мир вокруг потемнел окончательно, а через миг сэр Фердинанд вновь очутился на пути тяжелого топора, нацеленного в его голову.

– М-да, обманул-таки, бес проклятый, – подумал несчастный.

Вдруг рыцарева нога с невероятной скоростью взлетела ввысь, протаранив варвару челюсть. Топор спасительно выскользнул из вражеской руки и отправился по неожиданной для варвара траектории куда-то на юг, наверное, вслед за птицами.

Пока бывший почти-победитель выл от боли, тело удивленного рыцаря поднялось на ноги, довершив челюстекрошительную траекторию и исполнив полное сальто назад. Затем оно (тело) подняло с земли меч и, совершив им полный оборот, разрубило несостоявшегося убийцу надвое. Прямо между рогами его шлема.

– Учи-ись! – послышалось откуда-то из головы.

– Кто это? – испуганно спросил сэр Фердинанд.

– Тот, кому ты продал свою душу, – ответил голос.

– Так это ты, кхе-мон? – предположил вслух рыцарь.

– Не кхе-мон, а демон.

– Ааа… понятно. А куда вдруг подевался твой кха-шель? – насторожился «клиент».

– Все очень просто. Теперь мы с тобой как бы одно целое. То есть я вселился в тебя и более не нуждаюсь в экзооболочке. И соответственно, не должен более сражаться самостоятельно с вашей окружающей средой.

– Погоди, я же подписывался на непобедимость, а не на одержимость, – начал возмущаться обманутый рыцарь.

– Ну да, – сказал демон, – все по контракту. В пункте «5.3.Б» оговорено, что ты становишься непобедимым через мое вселение в тебя. В то же время в пункте «7.20.Е» упоминается, что непобедимость есть совокупность навыков, свойств и моделей поведения, передаваемых исключительно через вселение их носителя в тело заказчика. Также в пункте «19.163.бис» упомянуто, что…

– А в какой сноске сказано о том, что это вселение со мной сделает?! Я же могу сойти с ума, сгореть заживо изнутри или, не дай бог, чумой заболею…

– Да расслабься ты, я даю тебе твердую гарантию, что на твоем здоровье это не отразится.

– Гара что? А это съедобно? И насколько твердую? Как черствый хлеб или, скажем, камень? (Надо упомянуть, что причиной только что «выигранного» боя была попытка «освобождения» два дня неевшим сэром Фердинандом повозки с провиантом от «захвативших» ее варваров. На самом деле это была повозка самого – единственного – варвара, который возвращался с добычей домой.)

– Га-ран-ти-я. Это означает, что никто не победит тебя и что мое пребывание тут не отразится на твоем здоровье, в противном случае мы вернем вам деньги, эээ… то есть душу. Она тверда как слово, но если в вашем мире слова можно есть, то, скорее, как хлеб.

В это самое время из-за кустов за этой сценой наблюдал агент Ордена Порядка, где служили элитные бойцы с нечистью, называющие себя паладинами. Паладины уже давно следили за сэром Побежденным, собираясь однажды принять его в свои ряды. У этого человека было очень ценное качество: несмотря на все свои поражения, он не сдавался, был просто несгибаем. Данное качество с лихвой компенсировало недостатки рыцаря, делая его незаменимым союзником в определенного рода делах.

Однако эта подлая, почти цирковая выходка с челюстью, топором и сальто назад, а также диалог с собственным мечом сильно разочаровали наблюдателя. Он уже нацелил на варвара свой снайперский арбалет. Но сие резкое преображение могло означать лишь одно: в рыцаря вселился демон. Паладины по определению не любили одержимых и тем более не терпели таковых у себя, даже после битвы на Гробоведском Кладбище, где полегло две трети их объединенного войска.

Снайпер еще минут пять глядел на несчастного, потом вылез из своего укрытия и пошел докладывать о провале операции.

С тех пор прошли годы. Сэр Фердинанд переехал в другой город и все меньше обращал внимания на такие вещи, как совесть, честь и прочую ерунду. В принципе, он бы прожил остаток жизни, сидя в своей новой крепости да иногда участвуя в рыцарских турнирах, если бы демон, сидящий в нем, не проговорился как-то о том, что срок, оговоренный в пункте «13.666», истекает через несколько месяцев, и не объяснил, что по его истечении душа одержимого становится собственностью демона – то есть незамедлительно отправляется в Преисподнюю.

– Что же делать? – спросил огорченный рыцарь.

– Нуу, есть одно средство, – промямлил демон, как бы не желая выдавать секрет. На самом деле это была беспроигрышная партия: или рыцарь на счету новообращенного искусителя, или праведник, которого завербованный должен предоставить вместо себя.

– Что же это?! – вскричал сэр Фердинанд. – Говори! Говори же!!!

– Эмм, ты можешь, эээ… это… нууу… как бы сказать, того – расторгнуть наш договор.

– Это возмооожноо? – взвился Фердинанд. Он твердо знал, что сделки с демонами и всякой там нечистой силой нерушимы.

– Ну… как бы… да. Если, а-ммм, какая-нибудь, эээ… чистая душа согласится, н-ууу, как бы это… отправиться туда вместо тебя. Срок заключения для нее будет сравнительно небольшим, так что…

– Не проблема!! Я знаю одного монаха, который спит и видит, как бы осмотреть ваши угодья!

– Хмм, а он относится к числу твоих родственников? – осведомился дух. – Может, вы братья? Хотя бы по монастырю?

– Ну, он называет меня «сын мой», – сказал рыцарь.

– К сожалению, этого недостаточно, – ответил демон. – Они всех так называют.

– А без родства никак нельзя? – спросил сэр Фердинанд. Он был последним неудачником в своем роду во всех смыслах этого слова.

– Нет. В пункте «13.12.У» сказано, что, цитирую: «Душа, предлагаемая в качестве компенсации души клиента, должна быть коллинеарна ей по признаку кровного или формального родства их тел при жизни».

– Тогда, наверное, подойдет леди Джулиана! Ходит в церковь, исповедуется по пять раз на дню, сама красавица, никого и словом не обидит, короче…

– Сестра?

– Нет, но на ней можно жениться!

– А вот это подходит. Если правда женишься… Ну, там обряд в церкви, первая ночь, все дела…

Казалось, проще некуда, тем более родители девушки были рады выдать свою дочь за такого уважаемого человека. Однако именно в тот день, когда они должны были быть помолвлены, ее варварски украл какой-то дракон!

– Мы только и видели, – наперебой лепетали несчастные родители, – как что-то свалилось с крыши на нашу бедную дочурку, а потом взмыло в небо.

– Да, вот если бы поход моего дедушки удался, в этих землях драконов бы не было… – протянул демон. – Подумать только, ведь эти хилые твари являются нам дальними родственниками. Мы даже одно время…

– Куда, куда он улетел? – спросил рыцарь, стараясь заглушить этого несносного историка.

– Наверное, в сторону гор. Там много пещер, да еще по легенде…

Тут демон параллельно начал пересказывать Легенду о Древнем Расколе, в которой описана величайшая битва драконов и демонов, положившая конец их дружбе, и сэр Фердинанд решил, что с него хватит.

– Понятно. Я разберусь с ним, – сказал он и отправился вызволять леди Джулиану. Рыцарь уже давно понял, что демон в голове – надежная защита от любых напастей, поэтому дракона совсем не боялся. А зря…

Глава 3
В которой рассказывается пользе нестандартных решений

Пробудившаяся на следующее утро принцесса вначале долго не могла понять, где находится. Попыталась вспомнить вчерашние приключения. Как она готовилась к помолвке, как, предвкушая, что это будет что-то необыкновенное, вышла в парк… И как ее варварски оттуда похитили какие-то мерзкие, когтистые лапы. Многое прояснилось: например, этот ужасный рык во сне, подобный шуму горной лавины, по всей видимости, был драконьим эквивалентом храпа.

Красавица начала выбираться из-под импровизированного одеяла. Дракон, почувствовав это, вскочил как ошпаренный и непроизвольно плюнул на противоположную стену огненным шаром. Снаряд попал в небольшую трещину, сплошь покрытую копотью и слегка оплавленную по краям в результате таких вот пробуждений.

Взор Икаруса устремился на другую стену. Из стены, прямо на уровне драконьих глаз, торчал плоский камень, на котором была изображена целая сеть из кругов с засечками различной формы и размеров.

«Ненавижу понедельники», – подумал Икарус. Эти самые круги и засечки образовывали целый календарь, пользоваться которым мог только он, и этот календарь показывал первый день рабочей недели.

О пользе подобного приспособления ему рассказал один знакомый дракон из Центральной Америки, когда наш герой как-то попал в шторм и случайно залетел к нему в гости. Да-а, там не было никаких рыцарей в стальных доспехах, только испуганные индейцы в перьях. А сколько в тех краях золота…

Он отвлекся от своих воспоминаний и обратил внимание на похщенную.

«Ее нельзя так оставить», – подумал он. И на то была своя причина…

Чудовище наклонилось над своей пленницей и со вздохом принялось запихивать ее в золоченый шкаф, лежащий посреди комнаты дверцами вверх. Он был большой и просторный, однако страдалицу это не утешало.

Она пыхтела и брыкалась, а также била дракона своими кулачками и осыпала весьма сомнительными ругательствами, которые только могла позволить себе настоящая леди, например: «варвар», «мужлан», «авантюрист». Понятно, что почти ни одного из этих слов дракон ранее не слышал и больше наслаждался темпераментом и красотой голоса их исполнительницы, как бывает у большинства слушателей песен на иностранном языке. Однако в результате всего этого нашему герою пришлось до половины заполнить ее временное пристанище золотом, лишив прекрасную особу способности двигаться и расходовать запасы дыхания на ненужные слова. Когда же та, собрав остаток сил и воздуха, попыталась издать крик мандрагоры, он заткнул ей рот каким-то куском парчи, заплутавшим в горах золота и прочих драгоценных тканей. Затем, сделав виноватую морду, он просто захлопнул створки шкафа.

Обезопасив таким образом свою новую добычу, наш герой вышел из пещеры и отправился на поиски завтрака. Конечно, в качестве завтрака можно было использовать пленницу, но это было не в его стиле. Слишком уж просто было это сделать и слишком уж тощей она была.

Едва хозяин логова отбыл по делам, Джон Прострел вышел из своего укрытия и направился к до боли знакомой пещере по тропинке, которую сам же и протоптал. Прострелом его прозвали за манеру вламываться в дом, на ходу брать все, что подвернется под руку, и стрелой вылетать через заднюю дверь. В общем, по своей первоначальной профессии он был вором-домушником. Таким его и знали в городишке, пока однажды он не обчистил на спор логово одного красного дракона.

Этот вид драконов был самым редким и самым свирепым из всех остальных, однако Джону повезло в тот раз не застать зверя дома. С тех пор он сам называл себя «Джон Гроза Драконов», но никто почему-то не хотел запоминать это его новое прозвище. Было еще много и других раз, однако самым запоминающимся было первое ограбление «склада сокровищ».

Взгляд Джона остановился на золотых ножках шкафа, ныне принадлежащих убежищу знатной особы. Он отлично помнил тот день, когда разукрасил свой шкаф позолотой, чуть не надорвавшись выволок его на задний двор и залез внутрь, рассудив, что дракон не сможет пролететь мимо такого большого куска золота и обязательно утащит его в свою пещеру. А ведь у драконов обычно целые горы настоящих драгоценностей. Именно таким образом он намеревался разбогатеть.

Эту уловку он позаимствовал у какого-то там «-сея», в общем грека, о котором услышал не то от греческих, не то от троянских купцов в местном порту. Прием, покоривший город, по идее, должен взять и дракона. Однако плагиатор не учел, что тот красный дьявол обо всем догадался. К сожалению, эта простая мысль пришла вору в голову только в тот момент, когда оказалось, что Икарус поставил этот «троянский» шкаф дверцами к стенке.

Во время двухчасового стояния в шкафу голову новоявленного «Одиссея» заполняла одна-единственная мысль: «Ох, больше не буду пить для храбрости!». Ибо уборной в шкафу не предусматривалось. Пришлось терпеть до отлета хозяина. Еле дождался.

Убедившись, что остался один, Джон принялся раскачивать свою темницу, ударяя всем телом то по ее дверцам, то по задней стенке. Шкаф был большим и неподъемным, плохо поддавался раскачке, но в конце концов рухнул дверцами вверх. Мученик ударом обеих ног открыл дверцы и получил путь к спасению. Это тяжелое сотрясение было последней каплей, переполнившей чашу терпения (во многих смыслах этих последних трех слов).

Пролетавшему мимо воробью посчастливилось увидеть неимоверной силы фонтан, бьющий из недр какого-то золоченого сооружения. Жалко, что ни один воробей не способен оценить по достоинству подобное явление природы… После чего из тех же недр «восстал», как мертвец из могилы, странный человек очень измученного вида, но с широчайшей улыбкой на лице. Изданный им стон еще больше уподобил его какому-нибудь «счастливому зомби».

После этого испытания на все тело нашего пройдохи напала такая слабость, что ему понадобилось несколько минут, дабы выбраться из шкафа, перевалившись через его стенку. В этот момент снаружи послышался какой-то шум, напомнивший Прострелу о необходимости уносить ноги.

В драконьих пещерах проблема одна – в этот раз, как и обычно, не оказалось задней двери. Правда, был какой-то ужасно вонючий туннель, но вор благоразумно рассудил, что туда лезть не стоит, и, вопреки привычке, вышел через то же место, откуда вошел, прихватив с собой золотой сервиз, явно из коллекции какого-то хана, с надписями на арабском. К несчастью, тогда дракон его выследил и потребовал вернуть украденные сокровища. С тех пор прошло много лет, но эта история (с некоторыми изменениями) повторялась каждый понедельник.

Однако для длительных воспоминаний не было времени. Прострел поискал глазами что-нибудь особенно ценное, но, не найдя его, просто сгреб в мешок все, что смог, и рванул в лес.

Все это время принцессу в ее шкафу трясло от страха. Вначале, заслышав грохот чьих-то сапог (в пещере было отличное эхо), она даже понадеялась, что это рыцарь пришел ее спасать, и чуть не закричала от радости, правда, кричать с кляпом во рту и тяжеленной грудой золота на груди было весьма затруднительно. Однако через несколько мгновений послышался шум упавшего тела, сопровождаемый грязной площадной руганью. Она осознала свою почти совершенную ошибку и решила затаиться.

«Наверное, это разбойники, которые пришли за золотом», – подумала пленница позолоченного комода-переростка.

Разбойники хуже драконов. Это известно любой красавице. Поэтому юная леди сидела тихо и мысленно молилась, чтобы ее не нашли. Когда же шаги стихли, она успокоилась и в полной мере оценила заботу чудовища. И вот вскоре до девичьих ушей донесся спасительный звук хлопающих крыльев, означавший сравнительную безопасность и, как она надеялась, скорую возможность нормально дышать.

После завтрака, состоящего из стайки диких гусей, зажаренных на лету и потому, как любят драконы, слегка сыроватых, Икарус решил, что неплохо было бы провести беседу с кем-нибудь (так сказать, на десерт). Однако для полноценной беседы необходимо, как минимум, уметь общаться на одном языке с собеседником. Дракон чихнул на стену, отчего та покрылась сажей. Вооружившись собственными когтями, он достаточно разборчиво вывел на ней «what name is your?» и указал на эту надпись своей пленнице.

Девушка лишь выпучила глаза.

Тогда под первой надписью он вывел вторую, гласящую «wer du bist?».

Не помогло.

Фразы «vous vous common appel» и «llama como se» – тоже.

Лишь через час, когда дракон уже начал терять надежду, она поняла фразу «тебя зовут как?», накарябанную на ее наречии, и ответила:

– Джулиана… Леди Джулиана!

«Полиглот» кончиком хвоста утер пот со лба и, еще раз закоптив «доску», нацарапал следующее:

«Я есть Икарус». Потом подумал, затер хвостом последние буквы и дописал – «сэр Икарус».

– Очень приятно, «сэр Икарус», – скривилась леди Джулиана. – А теперь объясните мне, пожалуйста, на каком основании вы меня похтили!

Иногда грустно бывает мне. К тому же все нравится красивое мне. Некрасивое не я к себе таскаю.

– А почему вы так странно пишете?

Потому мало что учился, – написал дракон, показывая на груды обугленных скелетов. – Учили недолго учителя.

– Фуу, – прокомментировала останки «учителей» принцесса. – Почему вы их не уберете отсюда?

Это делать мне зачем, от них беспокоят если меня меньше? – удивилась рептилия.

– Но это же ужасно неприятно!

И им тоже, наверное.

– Кому это им?

Рыцарям верно.

– Не сочтите за грубость, «сэр Икарус», но мне кажется, что при вашем росте и силе вам некого опасаться.

Утомляют сильно меня они. Покой люблю я. Спокойный быть.

Принцесса хотела было спросить еще что-то, но дракон показал на исписанные своды пещеры, завершая дискуссию, при помощи знаков сообщил о том, что у него много дел, и улетел, подняв с пола пещеры тучи пыли.

Похищенная некоторое время провожала взглядом удаляющегося дракона и, лишь только он скрылся из виду, подобрав полы, рванула в лес. Она благоразумно рассудила, что другого случая для побега может не представиться.

Продираясь сквозь колючие кусты, разрывая свои одежды и царапая нежную кожу, бежала она через овраги и бурелом, спотыкаясь через каждые два шага, и через полчаса, совершенно выбившись из сил, выбралась на какую-то лужайку, поросшую папоротником. Лишь тут она отважилась перевести дух и присесть на одинокий пень, скорбно торчащий из земли. Однако беглянка не учла того, что на темном фоне лесной растительности ее яркая одежда была крайне заметна. Не прошло и пяти минут, как леди Джулиана услышала далекое хлопанье огромных крыльев. Она уже было вскочила со своего сиденья, но тут пень вдруг проскрипел: «Прюювет!». Бедняжка так и остолбенела на месте… Еще секунда, и напуганная девушка попала прямо в лапы к Икарусу, который отнес ее обратно в пещеру, бранясь на своем рычащем языке.

Добравшись до дома, дракон выпустил свою ношу и, не теряя времени на каллиграфию, несколькими доступными жестами объяснил ей, что следующая попытка будет караться пожизненным заточением в шкафу. Принцесса испуганно икнула в знак согласия, хотя в глубине сознания она была готова рискнуть вновь.

«А может, с ней лучше по старинке, – подумал Икарус, – в кандалы и к скале?..»

Вечером, чтобы не волноваться, наш герой сунул свою пленницу подмышку, как укладывающийся спать малыш берет с собой свою любимую мягкую игрушку. Однако в отличие от того малыша он долго не мог заснуть и слушал ее испуганное, прерывистое дыхание.