Текст книги "История одного похищения"

Глава 7
В которой упоминается о пользе различных связей

Однако в скором времени бывший дракон и его личный вор нашли общий язык, не без заслуги последнего. Оказалось, что парень в доспехах отлично умеет экономить деньги, а также неплохой повар, хоть и большой оригинал. К тому же теперь был решен вопрос с оплатой места жительства этого постояльца: он платил вкусной едой, а эта валюта порой гораздо тверже денег. И приятнее. Всего за неделю они крепко подружились, настолько, что вместе пошли в церковь на воскресную исповедь («на всякий случай», – сказал Джон).

В церкви было людно, как в трактире, хотя здесь было гораздо тише. И просторнее. Сама церковь являлась, по сути, одной большой пещерой с огромным количеством скамеек, железных веток с горящими палками и странных рисунков на сводах. Эти рисунки изображали, по большей части, каких-то бородатых мужиков в мантиях, а также гибриды человека и птицы. В дальнем конце зала располагался большой каменный стол, возле которого стоял бородач, очень похожий на тех, нарисованных, только его изображения юноша не нашел. Может, места не хватило?..

Прострел потащил его в какую-то каморку, отделенную от общего зала достаточно тонкой стенкой. В каморке сидел еще один человек в мантии и приветливо улыбался.

Добрый день, о сыновья!

Чем помочь могу вам я? – сказал он добродушно.

Услышав речь этого человека в невзрачных одеждах, наш герой остолбенел. Эти слова настолько отличались от всего, что он слышал до того из человеческих уст, что какой-то неведомый доселе страх закрался в его душу. Вроде бы в самих словах ничего особенного не было, но они были так сказаны…

– Отец Петр, да мы просто хотим исповедаться, – ответил вор. – Ну что ты как обычно начинаешь. Дай тебе волю, ты при каждой встрече будешь целую проповедь закатывать!

Надо отметить, что род деятельности Джона Прострела не был секретом для монаха.

Исповедаться хотите?

Только больше не грешите! – попросил отец Петр.

На этот раз страх в душе дракона сменился неподдельным интересом. Он захотел понять, что же такого необычного в этой речи.

– Грешить это что? – подал голос Икарус, чувствуя, как что-то неведомое проникает в его душу со словами этого человека.

 
Плохо делать значит это.
Как не выполнять обета,
Сквернословить, также лгать,
Убивать и воровать.
 
 
Много есть других примеров,
Если кто не знает меры.
Устно все не перечтешь.
Сам в Писании прочтешь,
 

– объяснил тот.

Вдруг до юноши дошло, что эти слова составляют безупречную последовательность звуков, которая каким-то неведомым образом позволяет им так глубоко проникать в сознание. Это напоминало какой-то особый вид магии. По крайней мере, Икарус отметил, что под воздействием этих слов начинает терять над собой контроль. В частности, это выражалось в том, что словам этого человека Икарус сразу верил. Верить – вера. Да, точно, он вспомнил, этот вид магии назывался верой…

А еще он отметил, что ему все это понравилось. Он тоже захотел научиться вот так говорить. Почему-то ему казалось, что это должно подействовать и на леди Джулиану.

Он вдруг понял, что обрел НОВУЮ цель: он должен научиться вот так же говорить и получать власть над сознанием людей. Даже зверю удалось понять, что власть над духом сильнее власти над телом.

В один момент вдруг стало ясно, что слово сильнее любых когтей и зубов и что все эти мечи и прочий хлам бессильны, если вера даже безоружного противника сильнее. Раньше он руководствовался животными инстинктами и сиюминутными порывами, как то: отомстить, вернуть свое, к примеру, золото или девушку, однако сейчас в нем разгоралось желание познать, научиться, стать лучше, а не просто сильнее. Са-мо-со-вер-шен-ство-ва-ние – этот сложный набор красивых звуков вдруг обрел смысл в его голове, и буквально разнесся эхом по закоулкам его сознания.

Однако поток мыслей нашего героя нарушил его спутник, сделав шаг вперед и сказав:

– Я, Джон, каюсь в том, что украл у дракона целый мешок золота, два раза напился и сквернословил в общественных местах, чуть не прогнал бедного путника, который попросил у меня помощи, и еще я опять не вернул долги.

 
Правду всю сказал ты, Джон.
И теперь уж осужден
Ты не будешь небесами,
Что простили тебя сами,
Ни за что, на сей момент.
Кто там очереди ждет?..
 

– сказал отец Петр.

Прострел пропустил нашего героя к этому человеку.

– А что говорить мне? – спросил он.

 
Скажи про все, что натворить успел.
Про то, как из чужой тарелки ел,
Как погубил ты сотни человек,
Присвоил их имущество навек,
 
 
Как дал заклятье на себя ты наложить…
Во всем раскайся – легче станет жить!
 

– Как узнал ты все это? – удивился Икарус.

 
За много лет монашеских молений
Я исповедал много человек.
Сын мой, поверь, что столько преступлений
Не натворишь ты в свой короткий век!
 
 
И понемногу, во служеньи Богу,
Я научился в людях различать
Черты, повадки, фразы и детали,
Что все проступки могут открывать.
 
 
И вот теперь, взглянув на человека,
Я вижу все его напасти и грехи…
Точнее объяснить не позволяют
Сии весьма короткие стихи.
 

Теперь юноша понял, что значит «благоговеть» перед кем-то. Он благоговел перед этим человеком, ибо понял, насколько велика пропасть невежества, разделяющая их.

– А мне он сказал что-то вроде:

 
Сын мой, ты не один такой на свете,
Кто исповедоваться у меня решил,
На этих прочих я давно приметил…
 

– Дальше не помню, – прокомментировал Джон.

 
Ну что ж, пора бы исповедь начать,
Чтоб тратить время попусту, кончать,
 

– напомнил отец Петр.

Тут Джон вспомнил о каких-то неотложных делах и вышел из логова монаха.

– Нуу, – очень по-человечески протянул парень в кольчуге, вспомнив о моем предупреждении, – я, Арусик, раскаиваюсь в том, что убил и съел очень много оленей, много птиц, много-много кабанов, много-премного баранов, козлов и прочей домашней живности, также целое стадо рыцарей, стаю охотников, урал немерено принцесс и пол-пещеры золота, а еще спалил не очень много и один дом, угрожал одному человеку и съел его ужин. Один раз.

 
Ты не все сказал, быть может,
Что в душе тебя тревожит.
Дел плохих, увы, не счесть,
Только оправданье есть
 
 
У тебя на них на всех,
Но еще один есть грех,
Неоправданный совсем,
Не исправленный ничем:
 
 
Ведь тебя не так зовут,
Как назвался ты мне тут!
Ложь ужасна, ложь – проклятье,
А раскаянье снимает и заклятья, – изрек монах.
 

– Могу сделать это не я, – сказал самозванец. – Быть беда может.

 
Если хочешь ты прощенья
И грехов всех отпущенья,
Правду должен говорить
Иль страданьем искупить
 
 
Тяжесть всех своих грехов.
Ты ж к страданьям не готов,
 

– сообщил отец Петр.

– Правда, могу не я, – стал объяснять наш герой. – Плохо будет.

 
Ладно, я тебя держать
Не намерен. Подсказать,
Как заклятье снять, могу,
Если нужно, помогу
В этом деле я охотно,
Но в другой раз. Вы свободны,
 

– промолвил его собеседник, косясь на дверь, из-за которой выглядывал Джон Прострел. Икарус понял намек и вышел.

– Что-то ты долго, – упрекнул его вор.

– А уходил куда ты? – сменил тему воитель.

– Да я тут… Неважно, – замялся его скрытный знакомец. – Пошли, что ли, обедать.

И они направились к дому.

– Берутся откуда деньги? – спросил его наш герой.

– Ну, их можно украсть или заработать, – ответил Джон. – Каждый выбирает то, что ему больше нравится.

– А заработать их как?

– А-а, ты же не местный. Тогда за мной, щас все будет!

Они вновь пошли по каким-то закоулкам – хозяин двухэтажной хжины знал их едва ли не лучше, чем улицы. Когда-то давно ему часто приходилось удирать по ним от законников, так что вору пришлось выучить все дворы и помойки назубок. Как же досадно бывает, когда стража знает твой город лучше тебя!..

Вдруг на каком-то перекрестке они остановились.

– Так, сначала нужно определиться, где ты будешь работать, – начал вор.

– Не хочешь, например, пойти, эээ… моряком на галеру? – Устав нянчиться с этим переростком, вор начал подумывать о том, чтобы сбыть его работорговцам за приличную сумму, – юноша имел вполне товарный вид.

– Кто? – не понял наш герой.

– Ну, тот, кто палубу на корабле моет, посуду там разную, матросам помогает…

– Кому?..

– Ну, людям, которые по морю плавают.

– Плавать умею не я. Полы мыть тоже.

– Ну хотя бы на лодке, – не поверил Прострел.

– А что это «лодке» такое? – поинтересовался Икарус.

– Так, все, проехали, – отмахнулся Джон. – Тогда, может, в таверну?

Ты же любишь готовить!

– А что «таверну» такое?

– Это вроде трактира, только там еще и жить можно.

– «Трактира»? Где пенная вода, которая как огонь?

– Точно!

– Тогда нет! – испугался бывший дракон, вспомнив, что было с ним в понедельник. – Дажи-и-ни-пр-аси!

«Опять облом», – подумал вор, поняв, что ему не удастся задобрить хозяина таверны, которому задолжал приличную сумму.

– Ну, а к кузнецу?

– Кузь-не-кто?

– Ну, тот, кто железо кует.

– Так «ку» или «ёт»?[1]1
  На драконьем «ку» и «ёт» означают «рыба» и «мясо».


[Закрыть]

– Да не «ку» или «ёт», а «куёт», от слова ковать!

– А причем здесь кровать?

– Ковать, а не кровать! – начал терять терпение Джон. – Значит бить молотком по железу!

– А смысл в чем?

– Чтобы оно стало мягким!

– Делать мягким его зачем, если есть нельзя его?

– Чтобы из него можно было что-нибудь сделать!

– А что можно сделать из железа?

– Подковы, гвозди, броню, мечи и прочее оружие.

– ПРАВДА??! – удивился наш герой, чувствуя, как давно терзавшие его вопросы, к примеру, откуда рыцари берут все свое барахло, после стольких лет наконец находят ответы.

– Ну да, – ответил Джон.

Глаза бывшего дракона загорелись.

– Ох, давно научиться хотел я, – протянул он.

– Отлично, значит в кузницу, – подытожил вор.

Они вновь куда-то свернули, прошли еще пару улочек и вскоре оказались у какого-то странного дома с двумя печными трубами, который был длиннее всех остальных, но примерно половина его (включающая одну из печей) представляла собой огромный навес, как если бы дому не хватило материала для стен.

Посреди навеса стоял массивный железный стол неправильной формы. Рядом с ним стоял здоровый человек в одежде, напоминающей плохо сделанную кожаную броню, совсем не прилегающую к телу. Он сосредоточенно долбил тяжеленным молотом кусок какого-то металла. Волосы его были подвязаны широкой и чрезмерно плоской веревкой, а кожа лица имела ярко выраженный красный оттенок. Этот тип был так занят своим делом, что не обратил никакого внимания на наших героев.

– Алекс! – позвал Джон. Человек не ответил. Джон повторил это имя чуть громче, однако его голос вновь потонул в оглушительном металлическом лязге.

– Александр!!! – возопил вор. Молот еще раз опустился и замер, а его хозяин наконец повернул голову к вопиющему.

– Чего орешь? – спросил он, затем посмотрел на нашего героя и спросил: – А это кто?

– Ну, помнишь, ты говорил, что тебе нужен помощник? Это он, – сказал Прострел.

– Какой-то он хилый, – усомнился кузнец двухметрового роста с огромными плечами, который сам по виду весил как бык.

– Не хилый я! Ко-вать хочу научиться я! – подал голос Икарус.

– Во, слыхал? – поддержал его бывший домушник. – Говорю тебе, отличный парень!

– Это мы еще посмотрим, – сказал кузнец. – Ну что, помощник, ты нанят. Пошли, учиться будешь!

Глава 8
В которой говорится о пользе честного труда

«Ко-вать» оказалось труднее, чем готовить. Хотя заготовки и не убегали из огня, принцип был тот же: сначала запихиваешь их в огонь, потом бьешь железякой (в этот раз не кочергой, а молотком).

Первый раз наш герой «пережарил» свою заготовку так, что добрая ее половина отвалилась и упала в огонь. «Первый блин всегда комом», – прокомментировал его учитель. Во второй раз «недожарил», и противная железяка раскололась от первого же сильного удара. В третий тоже не повезло. После этого кузнец дал Икарусу несколько заготовок и велел сделать из них хоть одну подкову, а сам куда-то отошел. После пары часов упорного труда юноша остался один на один с последним куском металла и грудой искореженных обломков. Настроение у него было хуже некуда.

«Дурацкий огонь! Дурацкие железяки!» – думал Икарус, и с каждой испорченной заготовкой в его душе вскипала какая-то звериная ярость. В другое время он выплеснул бы ее, спалив какую-нибудь деревню, но сейчас он не мог это сделать, и осознание собственной беспомощности только усиливало его злость. И вот, когда изо всей кучи заготовок осталась последняя, которая остыла быстрее, чем нужно, его терпение лопнуло окончательно…

Вообще создание заклятий, особенно долгоиграющих, можно сравнить с сооружением плотины на быстрой реке – чуть что не так, и всю конструкцию смывает. И речь идет не только о магии воды, а обо всех заклятьях вообще. У всех у них одна проблема – если сия «плотина» дает течь, она быстро начинает рушиться и ослабевать, в конце концов не справляется с напором водяной стихии и ломается окончательно, высвобождая непобедимую силу природы.

То же случилось и с нашим героем. Сильная злость пробила небольшую «течь» в плотине моего заклятья, что позволило скрытой за ней драконьей сущности на мгновенье вырваться на свободу. Он вновь выпустил струю пламени, которая ударила точно в постылую заготовку, раскалив ее докрасна.

«Ух ты. Я все еще так могу!» – подумал он. В то же время в его голову пришла еще одна мысль: «Это же новый способ нагревать эти штуки в процессе работы! «Без отрыва от производства», кажется так это у них называется. И можно больше не бегать между наковальней и печью».

Не теряя времени, Икарус принялся доделывать свою подкову, уже не боясь, что она слишком рано остынет и работая уже более вдумчиво и аккуратно. Он решил не торопиться и не долбить молотом со всей звериной дури. Тихонько постукивая им по заготовке, теперь он мог следить за тем, как железяка меняет свою форму, и вовремя исправлять дефекты. Постепенно бесформенный кусок металла начал приобретать черты настоящей подковы.

Злость, вызванная первыми неудачами, постепенно сходила на нет, а ее место занимала радость первого успеха. Молоток весело позвякивал, тоже радуясь чему-то, однако Икарус не знал языка инструментов и поэтому не мог уразуметь причину этой радости. А то бы он понял, что сей молот уже давно хотел познакомится с кем-нибудь кроме своего хозяина, так как с Александром ему было скучно.

«А ведь я, пожалуй, мог бы стать кузнецом, – подумал бывший дракон. – То-то рыцари удивятся!»

Вскоре первое творение нашего подмастерья было готово и отнесено мастеру.

– Нуу, для первого раза неплохо, – заметил тот, – но лошадей с такими широкими копытами я нигде не видел.

– Не я раньше подковы делал. Видел редко их я.

– Так, ладно, – сказал кузнец, – вот тебе образец и заготовки. Сделаешь их такими же – получишь свои деньги, не сможешь – не получишь.

«Обра-зец» выглядел как самая обычная подкова, как ни вертел его наш герой в руках. Он действительно был раза в два меньше, чем икарусово изделие, но в целом – почти такой же.

«И как они умудряются делать, к примеру, стрелы, замки на двери и сами замковые кованные ворота?» – удивлялся он, вновь и вновь раскаляя, сгибая и подправляя эти дьявольские железяки. Теперь он понял, что избежать поломки можно, правильно нагрев будущее изделие, и на этот раз примерно половина заготовок стала похожа на подкову, а половина этой половины – на «обра-зец». Александр проворчал что-то одобрительное и отсчитал нашему герою двадцать медяков.

– Буду вычитать все испорченное из твоей зарплаты, – предупредил он.

Икарус очень осторожно принял их, внимательно следя за реакцией своего организма. К его великой радости, от прикосновения к медным монетам драконья натура не пыталась вырваться на свободу, как от контакта с золотом.

Надо же, как необыкновенно приятно было получать то, что досталось собственным трудом! Это было совершенно особенное, новое чувство, которому трудно найти сравнение. Никогда раньше Икаруса не посещало что-либо подобное.

Представьте, что вы совершаете налет на хорошо защищенный замок, хозяин которого носит зачарованные непробиваемые доспехи и очень метко стреляет из арбалета. Считается, что он просто непобедим. Представили?

А теперь представьте, что каким-то неимоверным способом вы все-таки побеждаете его, буквально на последнем издыхании. В эту минуту чувство гордости переполняет вас, не оставляя в вашей душе места для всего остального. Так вот, то, что чувствовал Икарус, было в десять раз сильнее, так как, кроме всего прочего, делал он это первый раз в жизни и в чужом теле.

«Окрыленный» этим чувством, наш герой отправился домой. Невозможно поверить, что двадцать медяков, заработанные честным трудом за один день, окажутся в десятки раз дороже, чем полпещеры награбленного за полтораста лет золота.

– А оружие научишь делать меня? – спросил подмастерье, уже уходя.

– Во-первых, оружие – это вершина кузнечной науки, – поведал мастер. – Во-вторых, чтобы ковать оружие, нужна королевская лицензия.

– В-третьих, ее у меня нет. Так что забудь пока об этом, парень.

Это было единственным обстоятельством, подпортившим Икарусу настроение.

– Ну что? На сколько наковал? – обратился по пришествии к нему Джон Прострел.

– Много наковал подков, – ответил юноша.

– А в деньгах это сколько?

– Не я продавал их.

– Ну, что тебе дали за них?

– Мало монет.

– А мало это сколько?

– Мало это не много.

– Тьфу, достался грамотей на мою голову! – сплюнул Джон и начал учить Икаруса арифметике.

Поначалу дальше десяти дело не пошло – у Прострела кончились пальцы на руках. Он попытался использовать дровины из сарая, но когда оказалось, что из-за неблагоприятных условий хранения глупые деревяшки просто ломались и рассыпались в труху от первого прикосновения, нарушая стройность джоновых вычислений, он бросил это дело. Пересчитав свои деньги по-новой, наш герой сообщил, что их больше десяти. Тогда хозяин дома сам пересчитал их.

На вопрос: «что такое двадцать?», он ответил туманной и непонятной фразой «дважды десять». На просьбу объяснить поподробнее ответил, что нашему герою не дано понять это, но после серии вопросов на тему «а-почему-не-понять» и «как-голова-может-быть-тупой-если-она-не-меч» все же согласился попытаться объяснить.

Не сразу наш герой понял, как можно десять взять два раза, однако, поупражнявшись на более мелких числах, которые можно посчитать на пальцах, освоил сложение простых чисел, таких как два, три и прочие. До десяти дело не дошло, так как Икарус заявил, что десять – это слишком много, что пора обедать и что он идет за добычей в лес.

Во время охоты наш герой закреплял свежепройденный материал, считая стрелы (он уже успел научиться неплохо стрелять из лука и теперь брал его с собой на каждую вылазку за провиантом), промахи, убитых животных и пролетающих мимо ворон. Последних было больше всех, и, увлекшись их счетом, охотник чуть не остался без добычи, но вовремя спохватился.

Он вернулся домой с одним не очень упитанным молодым кабанчиком (совсем еще поросеночек), застреленным в полном расцвете сил (четыре стрелы в спину и бока да еще порядка пяти мимо: уж очень быстро он двигался), десятком довольно резвых куропаток (где-то восемнадцать – двадцать промахов на всю стаю) и пустым колчаном…

В тот же день Икарус пошел в церковь, к отцу Петру. Ему очень хотелось поскорее узнать, как этому человеку удается так красиво формулировать свои мысли.

 
Чем могу, сын мой, полезен
Быть? Скажи мне, будь любезен,
 

– поприветствовал юношу священник.

– Получается как у тебя так говорить? – спросил наш герой.

 
Я в начале смысл фразы
Всей обдумываю разом,
Дальше рифмы подбираю,
А потом уж излагаю
То, что хочется сказать
Иль, к примеру, написать.
 

– А научить меня сможешь?

 
Направленье дать могу,
Где смогу, там помогу,
Только, знаешь, научить,
Как строгать или пилить,
Ни один тебя не в силах
Мысли излагать красиво.
Научиться должен сам,
Я лишь направленье дам.
 

И с тех пор Икарус каждые вторник, четверг и воскресенье после работы у горна ходил обучаться искусству красноречия.

Глава 9
В которой фигурирует волшебный меч

Все это время бывший дракон помнил о своей главной цели – найти и вернуть леди Джулиану – и как-то раз за завтраком спросил о ней своего напарника.

– Леди? Не, я никаких ледей не знаю, – ответил тот.

– Но найти тогда ее где мне? – не успокаивался наш герой.

– Ну, леди все поголовно благородные, а благородных можно встретить только на турнире, – молвил Джон.

– На тур-чём?

– Это состязанье, когда два рыцаря пытаются выбить друг друга из седла.

– Но связано это с ледями как? Дерутся рыцари постоянно.

– Ну, понимаешь, турнир – это вроде выступления. Битва идет не насмерть, а для потехи, и победитель забирает имущество побежденного, включая даму сердца.

– А найти как его?

– Не боись, о начале каждого турнира герольды объявляют заранее.

– Ге-кто?

И опять Прострел принялся растолковывать Икарусу значение непонятных слов. А заодно и правила проведения турнира. По окончании урока наш герой мог сказать, как по масти лошади определить шансы ее хозяина на победу, как отличить одного рыцаря от другого, как закадрить девушек из последнего ряда и, собственно, как проходит турнир. А также что следующий будет проводиться где-то ближе к середине апреля.

Через пару недель упорного труда, когда подмастерье начал ковать подковы, гвозди и даже подковал сам первую лошадь (которая почему-то постоянно от него шарахалась), кузнец Александр решил, что пора двигаться дальше. Как-то он предложил ему помочь починить чью-то старую мотыгу. Затем топор. Затем заставил выковать обух.

Наш герой неплохо справлялся с этими заданиями, но что-то явно терзало его. Однажды, после очередного занятия, кузнец спросил его об этом.

– Есть причина у меня на то, – молвил юноша. – Раскрыть хочу тайну я.

– Какую же? – осведомился Александр. В ответ бывший дракон положил на наковальню свой меч.

– Заговорен меч этот, – ответил он. – Воет во время он битвы. Мешает думать сильно.

– Эээ нет, я по заговорам не мастак. Хотя нет, погоди, кажется, я могу тебе помочь.

– Чем же?

– К юго-востоку от города, недалеко от болота, есть заброшенное кладбище. Там ошивается несколько упырей и один мой знакомый дух по имени Резо, который шибко много смыслит в магии. Уж он-то наверняка растолкует тебе, что с этой штуковиной делать.

Наш герой поблагодарил своего наставника и потопал в указанном направлении.

Конечно, что такое юго-восток, он не знал, но зато на это болото он раньше часто наведывался поупражняться в стрельбе огнем на мертвяках, которые теперь, однако, представляли реальную угрозу…

Дойдя до кладбищенской ограды, состоящей практически из одной ржавчины, Икарус обнажил свое оружие. Он окинул взглядом покосившиеся кресты на заросших могилах, отметил те, которые выглядели более свежими, и вошел в это мертвое царство.

Сказать по правде, ему очень повезло со временем, потому что к тому моменту непостоянные обитатели могил уже недавно нагулялись и успели вернуться в свои «квартиры». Пока наш герой, так сказать, «по стеночке» обходил кладбище, вышеупомянутый дух пристально его рассматривал, удивляясь, что этот парень здесь забыл. Как вы конечно догадались, этим духом был я.

– Резо, – позвал мой подопытный тихо, боясь разбудить местных. Не получив ответа, он позвал чуть громче.

– Ну, как самочувствие? – осведомился я. – Жалоб на действие заклятья нет?

– Так это тот самый призрак ты, у которого просил помощи три я недели назад? (как быстро летит время!)

– Ну я, – ответил я по-драконьи.

– Тогда зачем ты превратил меня именно в человека, рыцарь тебя заруби?!

– Спокойно, спокойно! Во-первых, у меня не было другой магической формулы, а во-вторых, у «такого» тебя больше шансов добыть эту леди-как-ее-там, чем, скажем, у оленя или кабана.

– Ухх, умеешь ты убеждать, свежевыкованный гвоздь тебе в ребро!.. Ну уж ладно, у меня к тебе дело.

– Эй, а что за новый жаргон? Начал учиться людским штучкам? И что за дело опять? Не боишься, что на этот раз в медведя превращу?

– Да нет, тут другое, – и он показал свой меч.

– Хмм, посмотрим, – сказал я и сотворил Очки Всеведения – заклинание, показывающее то, что не видно глазу.

– Довольно качественный по этим временам меч, носит Печать Азазеля, во время битвы проигрывает композицию «Grim Scream» на драконьей частоте, громкость воспроизведения пятнадцать пунктов, исполнитель…

– Расколдовать сможешь?

– Мой огнедышащий друг! Да будет тебе известно, что Печать Азазеля – это одно из высших демонических проклятий, доступных созданиям не ниже девятого круга и имеющим способности к ментальному воздействию хотя бы третьего ранга. И я уверен, что никто из них не поднимался на поверхность по крайней мере тысячу лет.

– Помнишь твою двоюродную прабабушку Армензолу, тетку бабушки Аррафуты? Ну, ту, у которой не хватало одного крыла. Ты, конечно, был еще маленький, но крыло-то должен был запомнить.

– Так вот, крыло ей сожгло дыханием подобного существа, когда все великие драконы клана Уурга собрались вместе, чтобы изгнать слугу Ургаша – злобного Ур-дар-миш-аатора обратно в преисподнюю. Она была непослушной маленькой девчонкой, решила посмотреть и спряталась в колодце, через который его как раз и загнали в ад.

– Это заклятье нельзя снять. И меч твой, который играет адскую музыку, наверняка был сделан не здесь, а прибыл «оттуда». Похоже, это один из мечей, которые создавались в те времена демонами для выхода на поверхность, потому что драконов тут было прямо засилье. Не то что теперь.

– Однако если хорошенько попотеть, я, возможно, смогу «убавить громкость» этого заклятья. А если пожертвовать частью какого-нибудь дракона, то, наверное, смогу даже «поставить другую мелодию».

– Где-то у меня в логове валяется моя прошлогодняя шкура, которую я сбросил этой весной. Ее и пожертвуем! Подойдет?

– Подойдет, если она в хорошем состоянии.

– Состоянии…

Икарусу вспомнилось, что он «спустил ее в канализацию», то бишь в потайной ход, опробованный недавно во время ограбления его собственной пещеры вместе с Джоном Прострелом.

– Вот, небось, ею и забилось, – пробурчал он.

Дракону тут же представился Жезл Молний, испытанный на его шкуре, пусть уже сброшенной. По спине пробежал холодок, зачесались подмышки и вспотели ладони. Икарус встряхнулся всем телом, как мокрый пес, яростно потерся спиной о надгробный камень, прислонившись к которому и разговаривал со мной.

– Эй-эй, еще одну шкуру прямо здесь сбрасывать не обязательно. Она тебе еще пригодится, несмотря на то, что, судя по твоей реакции, от той, сброшенной, мало что осталось.

– Так вот, суть в том, что это конкретно антидраконий меч. С ним ты не сможешь нормально жить, а тем более сражаться им. Лучше сделать новый меч, равный этому по силе, но обратный по знаку. К примеру, антидемонический.

– Да зачем мне антидемонический меч, если демонов в этих краях уже тысячу лет не видели? И кстати, откуда ты знаешь моих родных?

– Знание истории плюс заклятье, которое показывает скрытое, дают очень интересные результаты. Да и погиб я где-то через неделю после той битвы…

– Ты что, намекаешь на то, что ты – Резо Неприкаянный? Единственный полумертвый волшебник, который сумел добровольно скончаться?

– Ни на что я не намекаю. Но это действительно я.

– Как же это ты так?

– Это долгая история. Так тебе нужен новый меч или нет? Учти, это работа не из легких и займет очень много времени!

– Может, лучше старый расколдуем? А то скоро будет «турнир», а без меча я не смогу сражаться.

– С какого перепугу ты решил участвовать в турнире? И, кстати, ты же не умеешь пользоваться мечом!

– Да я много раз видел, КАК им махать, – самое распространенное оружие среди двуногих!

– Ну, как знаешь. А насчет демонов ты не прав. Есть тут один, свирепый, но, правда, неопытный.

– И зачем мне с ним сражаться, скажи на милость? Я лишь побью одного рыцаря, заберу леди Джулиану и уйду.

– Дело твое. Приходи сегодня к полуночи сюда же, приноси меч и как можно больше своей старой шкуры. Будем менять гудок, эээ… то бишь мелодию, эээ… в смысле, вой.

К полуночи он не успел. Прострел упорно не хотел выпускать его из дома. Боялся, что напарник обчистит пещеру без него. Пришлось ждать, пока завистник уснет. Потом бежать до пещеры и полдороги убегать от дикого вепря. Когда он добрался до кладбища, я уже устал его ждать и выпустил нежить из могил… Увидев такое количество бродячих трупов, наш герой сначала немного растерялся, но затем, разумно решив не делать опрометчивых поступков, обнажил меч и пошел вдоль кладбищенской ограды…

Вообще, вопреки общественному мнению, зомби – существа достаточно безобидные. Они слишком медлительны, чтобы догнать убегающего, и слишком неуклюжи, чтобы вовремя дать сдачи. Тем не менее, это достаточно ранимые создания: если, например, несколько недель подряд выжигать им оставшиеся части тела, они очень разозлятся и могут захотеть немного проучить обидчика. Икарус этого не знал…

Когда я его увидел, он изо всех сил размахивал своим оружием, отбиваясь от целой оравы живых мертвецов. Меч не считал бой с нежитью за полноценный бой и поэтому молчал как рыба. Я принялся наскоро вспоминать формулу Массового Упокоения, но она никак не хотела вспоминаться, так как меня постоянно отвлекали громкий хруст ломающихся костей и не менее громкий неистовый рев нашего героя. Когда заклятье было произнесено, на моих подчиненных было жалко смотреть.

– Ну, принес?

– Принес, – ответил незадачливый воитель, отдышавшись, и показал кусок какой-то обгорелой материи, от которой разило так, будто ее стирали в канализации.

– Не очень-то свежая, но, думаю, сойдет, – сказал я. Затем взял все необходимые ингредиенты и начал колдовать.

Сперва все шло отлично: зарядив драконью кожу, я залез в настройки и добрался до раздела «Моя музыка». Дальше было гораздо хуже, ибо демонические наговоры поддерживают только два вида композиций: вопли грешников и тяжелый рок. Воплей грешников наш герой уже наслушался, а к тяжелому року был морально не готов.

К счастью, я вовремя вспомнил любимую песню моего старшего помощника из далекого будущего (Меня зашвырнуло туда после одного грандиозного магического эксперимента. Там я стал предводителем отряда повстанцев во времена Великого Восстания Машин.), которая называлась «I’m on the highway to hell» и как будто специально была написана для ведения боевых действий.

После этой ночи наш герой начал чувствовать себя намного увереннее. Он каждый день после работы упражнялся в фехтовании, где-то раздобыл себе копье и щит, однако лошадь раздобыть не удалось, так как дракон в любом обличии остается драконом, а лошадь лошадью, и ее звериную натуру нельзя обмануть, надев чужую личину, а значит, нельзя и оседлать.

Единственной лошадью, которая терпела его в седле, был старый слепой мул, который лучшие годы своей жизни крутил ворот какой-то мельницы, будучи привязанным к шесту и бродя по кругу по восемнадцать часов в сутки. Его нельзя было уже ничем удивить или напугать, так как после смерти того мельника он понял главное о своей дальнейшей жизни – то, что хуже она уже не будет.