Текст книги "Аполлоша"

27 декабря 2009 года

Они прилетели в Москву встретить на родине Новый год. За три дня до праздника, перед своим отлетом в Куршавель, их пригласил к себе Володя Утинский по двум чрезвычайно радостным поводам.

Игнат был вне себя от счастья. Все сбылось. Последовав их с Аполлошей совету, Утинский вырвался из мирового экономического кризиса в бешеном плюсе. По дешевке скупленные на бирже год назад акции уже взлетели в цене, и прибыль бизнесмена составила почти четыреста процентов.

Владимир Александрович снял им роскошный двухместный номер в «Национале», и на посиделках в их честь, устроенных в его офисе для четверых (разумеется, был приглашен Нагибин), объявил, что на их имена в Италии и Швейцарии будет открыто несколько счетов, куда лягут десять миллионов евро.

У Гоши, когда опомнился и осознал масштаб богатства, тотчас возник конкретный план. Игнат о своем никогда и не забывал.

Георгий Арнольдович Колесов завершил вчерне великий перевод, «завещанный от Бога», и сейчас шел по гигантскому тексту, шлифуя уже много раз отшлифованные рифмы и образы. Да с такими деньгами он теперь может и не обивать пороги издательства, а выпустить свой перевод Данте стотысячным тиражом в переплете из натуральной кожи с позолоченными застежками. И выпустит. И продажную цену занизит до предела. Пусть не только состоятельные любители роскошных изданий, но и бедные интеллигенты прочтут и оценят, все же приятно сознавать себя творцом, независимым от воли коммерсантов-издателей и рыночной конъюнктуры. Ну, а вторая статья вполне доступных теперь расходов предполагала акцию еще более важную.

Они вкусно ели, смачно выпивали, перелетали с темы на тему, но то и дело возвращались к событиям, о которых поведано выше.

При этом присутствовал еще один господин. Он мирно стоял на изящном малахитовом столике чуть поодаль от них. Игнат поглядывал на Аполлошу с нежностью, вслушивался, не получал никаких сигналов, что не мешало ему любоваться бронзовым изваянием до влажных от умиления глаз.

– Ребята, вы чудо ваше забирайте хоть сейчас, – заявил Утинский. – Можете наезжать в Москву, пополнять с его помощью ваши счета. А как потащите через границу, уж простите, ваша головная боль. Я не возьмусь. Ни частный самолет, ни дипломатический багаж не дают стопроцентной гарантии. Не хочу оказаться крайним. Единственное, что могу предложить, – серьезную экспертизу и оценку. За мой счет. А дальше – вам решать.

Игнату показалось, что от статуэтки пошли какие-то флюиды. Словно услышала она… Да, вот, пошло! Забытое ощущение: Игнат прочел «внутренним зрением» ответ Аполлоши. Он был поражен: бронзовый бог велел соглашаться на экспертизу.

Игнат с неохотой озвучил волю Аполлоши. На том и порешили. Через неделю, утолив скопившуюся ностальгию и уладив бытовые дела под присмотром людей Нагибина (его сыскное агентство обрело некий штат сотрудников благодаря огромному гонорару от Утинского и кое-какой рекламе), друзья улетели в свою сказочную Равенну.

Февраль 2010 года

В середине месяца теперь уже долларовый мультимиллиардер Владимир Утинский дал ход секретной, но очень серьезной и всесторонней экспертизе загадочной статуэтки. Молчание экспертов гарантировали сумасшедшие гонорары двум виднейшим искусствоведам из России и Франции – знатокам бронзовой скульптуры. Крупно перепало профессору, руководителю лаборатории, под чьим руководством двое привлеченных и тоже хорошо проплаченных специалистов проводили комплексный анализ металла.

В результате, не осталось сомнений в том, кто изображен и каков возраст отливки.

Никакой это был не Аполлоша, а самый что ни на есть бог солнца Гелиос, что и поняли дилетанты Любаша и Утист: надо было только хорошенько покопаться в Интернете (Гоша, тем более Игнат сделать этого не удосужились). И создано было сие произведение искусства в Греции в третьем веке до нашей эры, как показал физико-химический анализ.

Но все это оказалось мелкими деталями в сравнении с двумя открытиями, настолько сенсационными, что Утинский удвоил суммы гонораров, взяв с участников исследования письменные обязательства не разглашать их под угрозой судебного преследования.

Первое открытие принесла рентгеноскопия металла. В проекции снизу, со стороны прямоугольного подножия – пьедестала, в который упирались ступни Гелиоса, просматривались очертания пяти букв. Соль, вода, другие реагенты почвы изрядно изъели нижнюю плоскость, человеческий глаз не мог ничего различить. Но рентген выявил древнегреческие буквы, два с лишним тысячелетия назад рельефно проступавшие на бронзе.

Это было имя, оставшееся в анналах истории человечества.

Харес. год 331-й до н. э

Он, мальчик из Линда, с детства познавший тяжкий труд каменотеса…

Он, размявший сотни и сотни талантов глины немеющими под вечер пальцами…

Он, чьи руки, ноги, туловище, лицо испещрены отметинами, раковинами от жалящих брызг расплавленной бронзы…

Он, ученик великого Лисиппа из Сикиона, познававшего искусство и ремесло ваяния на примере скульптур непревзойденного Мирона из Элевфер…

Он, чья любовь к избраннице сердца Ксеопе и трем дочерям вела и вдохновляла в искусстве и в битве…

Он, защищавший стены Родоса мечом, копьем, стрелами, камнями…

Он, в жестоких поединках душивший голыми руками неистовых воинов Деметрия Полиоркета, когда с верхних площадок гигантских осадных башен-гелипол они сыпались, как камнепад, опьяненные запахом крови своих и родосских воинов…

Он, торжествовавший победу над македонцами, по праву добывший ее вместе с соотечественниками…

Он, чье сердце готово было разорваться от гордости и счастья, когда собрание жителей свободного Родоса доверило ему возвести Великий Монумент Победы…

Он, двенадцать лет жизни отдавший Монументу – каждый день, каждый день…

Он, глядящий сейчас на статую, дело рук и души его, в отчаянии протягивает ладони к небу, туда, где всесильные боги Олимпа и сам Громовержец Зевс смеются над жалкой мечтой его о бессмертии – нет, не тела и не духа, а творения, в котором воплотил он себя, – земной человек, служивший родному городу и искусству.

Он скоро умрет. Очень скоро. Ему всего сорок девять лет. Уже сорок девять лет. Но надолго ли переживет его статуя? Пройдет десять, двадцать, пусть даже сто лет, и ее снесет безумная волна Эгейского моря, или столкнет с пьедестала дрожащая от гнева Геи земля, или варвары тяжелым стенобитным тараном низвергнут символ былой родосской победы, или страшный смерч, или…

О, слава ее переживет века! Но кто, спустя одно-два столетия, вспомнит, узнает ЕГО имя, имя творца, ваятеля самой грандиозной и величественной скульптуры из всех, какие видели глаза людей?

Тленны папирусы, недолговечны восковые таблички, иссякает и тонет в волнах времени людская молва. Но он – он заслужил вечную славу!

Он знает, как принести далеким потомкам имя создателя Колосса. Он отольет бронзовую копию небольшого размера, искусную, как сам оригинал, высечет на ней свое имя и зароет в землю неподалеку от своего творения. И когда-нибудь кто-нибудь ее найдет. Обязательно найдет. Пусть через тысячу лет, через две. И тогда он воскреснет для потомков и обретет бессмертие, ибо к тому времени люди наверняка научатся сохранять все то, что сегодня зыбко и тленно.

Он решил, что для этой отливки специально отправится за глиной к юго-западному склону, в то место, где мальчишкой видел чудо, ниспосланное богами. Он сам не знал, почему так решил.

Мальчик харес. 369 год до н. э

Когда день уходил за горизонт, когда жизнетворный Гелиос уступал место на небосклоне бесчисленным звездам и луне, а богиня утренней зари Эос еще сладко спала на Олимпе, одиннадцатилетний Харес прямо с порога родительского дома увидал поодаль, у склона холма, яркую вспышку, словно тысячи сухих веток одновременно бросили в костер. Огонь взвился к небу и быстро погас, точно сверху залило его невесть откуда пролившимся потоком воды.

Мальчик опешил, но не испугался. Любопытство взяло верх. Он побежал к тому месту и, чем ближе подходил, тем сильнее чувствовал жар. Он приблизился и увидел оплавленные края огромной ямы, от которой исходили жар и дым. И в этом дыму, подсвеченная лунными бликами, парила фигура неведомого существа, похожего на человека, но нечеловечески высокого, с удивительно длинными руками, по – лошадиному вытянутой лысой головой. Фигура колыхалась, словно сохнущая туника на ветру, и издавала звуки, похожие на угасающий предсмертный вой быка на бойне.

Страх взял-таки свое, и Харес убежал в дом. Он не стал ничего рассказывать родителям. Он решил оставить это на всю жизнь только своей тайной.

Он изредка навещал это безлюдное место у холма, заглядывал в глубокую яму и не видел дна. По краям затвердела обожженная глина, но не было там больше ничего. Ничего, кроме пышных побегов какого-то растения с синими, прямоугольными листьями.

Постепенно яма затянулась, как рана от копья, а он – он покинул родительский дом.

Сейчас, спустя почти сорок лет, Харес вернется, чтобы набрать на месте чуда, ниспосланного богами, полталанта глины, вылепить из нее точную копию Колосса, по которой – тем же методом полого литья – сделать бронзовую отливку. И оставить на ней свое имя.

Февраль – март 2010

Второе открытие… Нет, не открытие, а скорее абсолютный феномен поверг в шоковое состояние специалиста, проводившего спектрометрический анализ: в структуре сплава, из которого отлит был Аполлоша, он обнаружил… кристаллы шунгита. А в них углерод в виде таинственных фуллеренов.

– Поймите, Владимир Александрович, это нечто совершенно невозможное, – в волнении шептал пожилой ученый в кабинете Утинского, оглядываясь по сторонам, словно их могли подслушать. – Я постараюсь объяснить… Шунгит не мог туда попасть ни при каких обстоятельствах. Этому минералу два миллиарда лет. Он вообще никак не может находиться на поверхности. Он должен залегать на глубине не менее двух-трех километров. Тем не менее, одно-единственное месторождение существует в приземном слое. Оно находится в Карелии. Но образец, как мы знаем, совсем из других краев. Однако это не самое удивительное. В образце невозможный даже для шунгита процент молекул фуллерена. Это уникальная и малоизученная форма соединения атомов углерода. Ее считают самым загадочным звеном, связующим живую и неживую материи. В некотором роде изучавшийся образец представляет собой… живое существо. Во всяком случае, наличие такого количества фуллеренов в бронзе не поддается научному объяснению.

– Не поддается, и ладно, – снисходительно прервал его Утинский, поспешно выложив из ящика стола сумму, от которой у профессора еще сильнее задрожали руки и запотели очки. – Забудьте об этом, пока я сам вас не попрошу вернуться к исследованиям. И никому ни слова. Иначе вы утратите ваш научный приоритет как первооткрывателя. И доброе имя в моих глазах. Такова моя просьба. Обещаете?

Проводив ошарашенного ученого, магнат полез в Интернет и был потрясен еще сильнее этого доктора наук со старомодной клинообразной бородкой. Оказывается, ряд ученых утверждают, что фуллерены попали на Землю два миллиарда лет назад в результате падения метеорита, который представлял собой расплавленный кусок планеты Фаэтон. Планета вращалась по орбите между Марсом и Юпитером и по каким-то причинам взорвалась.

Но Фаэтон в древнегреческой мифологии – сын бога солнца Гелиоса. Именно его изображает магическая статуэтка, прозванная двумя московскими чудаками Аполлошей. Неужели это что-то означает?

Москва – Равенна, 2010 год

Итак, в означенном выше году только четыре человека на земле знали краткую предысторию и нераскрытую тайну статуэтки. Двое из них жили в Москве – Утинский и Нагибин, двое с некоторых пор стали обитателями итальянской Равенны. Им было известно, что прадедушка Игнатия Васильевича, маститый российский археолог Тарас Афанасьевич Оболонский, взяв великий грех на душу, выкопал из родосской земли и контрабандой провез в Россию, сам того не ведая, точную авторскую копию шестого чуда света – Колосса Родосского. Наш современник и три поколения его предков владели единственным на земле, абсолютно достоверным изображением Колосса – все прочие описания и рисунки, с древности до наших дней, были всего лишь версиями, плодами фантазий, искаженных представлений, мифов и легенд. Более того, сама эта копия представляла исключительную художественную самоценность: ее автором являлся сам Харес, создатель Колосса, чьи глиняные ноги подкосились через полвека и чьи обломки около тысячи лет пролежали в районе нынешнего местечка Мандраки, покуда не были проданы то ли одесским, то ли арабским купцам.

И еще знали они достоверно, какую феноменальную способностью внушать, транслировать мысли, информацию, идеи демонстрировала статуэтка, если рядом находился прямой потомок археолога Игнатий Васильевич Оболонский.

Они вернулись в Италию и к лету купили виллу, уже другую, новую, с пятью спальнями, четырьмя ванными комнатами, бассейном, большим садом и гаражом на четыре машины. На покупке настоял Игнат, хотя Гоша долго приставал с глупым вопросом, зачем полковнику четыре клозета, если он и в одном нормально просраться не может.

12 сентября 2013 года

В салоне первого класса авиалайнера «AlItalia» прилетел из Рима в московский аэропорт Домодедово пожилой, с глубокими залысинами господин в дорогом утепленном кожаном пальто от Бриони и с небольшим дипломатом знаменитой фирмы «Samsunite». Вместе с ним летела дама бальзаковского возраста, чья одежда и сумочка от Луи Витон вполне гармонировали по ценовым параметрам с экипировкой ее спутника.

В аэропорту их проводили в VIP-зал, где они дождались рейса до Новосибирска. Оттуда, на арендованном частном самолете с двумя посадками, долетели до таежного города Манчуйска. Из салона они вышли уже в иной одежде, приготовленной организаторами экспедиции с учетом местного климата.

Они поселились в лучшем отеле городка, в номере люкс, который по комфорту не уступал апартаментам «две звезды» какого-нибудь захолустья под Римом. Но им было все равно. На следующий день вертолет доставил их в вахтовый поселок газовиков в двухстах пятидесяти километрах от Манчуйска. За весь перелет они так ничего и не увидели в иллюминаторе, кроме «зеленого моря тайги» и болот.

От вертолетной площадки они прошли по деревянным мосткам к краю поселка. Дальше мостки обрывались и начиналась топь. Здесь, на пятачке насыпного грунта, на столе под черным сукном, были установлены две мраморные урны.

Господин и его спутница молча постояли возле них. Потом господин взял одну урну, отнес ее к вертолету, вернулся и проделал то же самое со второй.

Через пять дней на городском кладбище в Римини, что совсем рядом с Равенной, прах Арнольда Львовича Колесова и Марианны Викентьевны Колесовой, урожденной Орловой, был погребен в присутствии их шестидесятичетырехлетнего сына Георгия, его друга Игнатия Васильевича Оболонского на инвалидной коляске и их подруги Любови Андреевны Алтуниной. Помимо них – только могильщики, служитель погоста и старый кладбищенский пес, завсегдатай нечастых здесь похорон: кладбищу много лет, участочек нашли с трудом и за сверхщедрые пожертвования сеньора Колесова. Но он хотел здесь, именно на этом погосте. Он помнил, как обожали папа и мама фильмы похороненных здесь Федерико Феллини и Джульетты Мазины. Он решил, что если не на родине, то уж лучшего места для вечного их упокоения не найти. И навещать близко.

Только поплакав над свеженасыпанным холмиком по родителям и невозвратно промелькнувшей жизни, Георгий Арнольдович почувствовал, что душа его освободилась от тяжких укоров совести и священный долг перед папой и мамой выполнен, благо банковские счета эту возможность предоставили. Он заплатил огромные деньги в России, чтобы серьезные люди нашли документы о происшествии, а по ним – примерное, а потом и достаточно точное место крушения вертолета, обнаружили его обломки, извлекли останки и по анализам ДНК идентифицировали его мать и отца.

А Любаша?… Да, он взял ее собой в далекую тайгу, а потом и в Италию. Гоша нашел, кому заплатить (Италия, родина мафии, как-никак!), выхлопотал ей вид на жительство. Она оказалась в сказке, о которой и не мечтала – на вилле у своих друзей-подельников-любовников-благодетелей. Ее жизнь не омрачало ничто, кроме, слава богу, редких и утомительных для нее попыток старых сластолюбцев вспомнить былые сексуальные утехи.

Почему Игнат был на инвалидной коляске? Очень просто. Месяц назад наклюкался без малейшего повода, поскользнулся у бассейна и капитально сломал ногу. Потому и не смог сопровождать друга в его траурном путешествии на родину и обратно. Зато у него появились все основания требовать к себе особого отношения, что должно было выражаться в ежевечерней шахматной баталии. Гоша не мог отказать, но без малейшего снисхождения громил вражьи боевые порядки, что Игната злило, но по-прежнему не отвращало от борьбы.

На следующий вечер перед сном Гоша выкатил инвалида к самому берегу подышать. Любовь Андреевна пошла с ними, разделась в темноте догола и плавала вдоль кромки пляжа, неустанно восклицая: «Боже, какая прелесть!» Друзья глядели в морскую даль, где маячили редкие огни круизных лайнеров и катеров и откуда лунная дорожка докатывалась почти до самых ног. Они молчали, и каждый думал о своем. Гоша – чаще всего о затеянных переводах сонетов Петрарки, а Игнат – про тот никому не ведомый завет Аполлоши, с которым жил эти последние годы, готовясь исполнить его в срок.

Октябрь 2011 года

Их контакт доселе был непосредственным, когда фигурка располагалась рядом, и он мог протянуть к ней руки, заглянуть в глаза. Но такого еще не бывало: через пространства Европы, через тысячи километров эфира Игнат ощутил призыв Аполлоши, острую тоску по бронзовому пришельцу. Его мозг, словно приемник, поймал внезапную волну. Он должен был увидеть свое сокровище немедленно.

Игнат прилетел, Утинский «организовал встречу», они остались наедине. Аполлоша подтвердил то страшное, что Игнат услышал от него при последней встрече. И еще дал понять, что они расстаются: мир должен узнать правду о статуэтке бога Гелиоса.

Игнат впал в жуткую депрессию, но тем не менее все исполнил. По его просьбе Владимир Утинский через свою пресс-службу организовал в газете «Московский комсомолец» короткую, без лишних подробностей, сенсационную заметку:

«В Москве обнаружена авторская копия Колосса Родосского, шестого чуда света, утраченного человечеством 2200 лет назад. До сих пор никто так и не узнал, как на самом деле выглядел Колосс. Бронзовая статуэтка досталась от предков российскому гражданину, ныне проживающему за рубежом, хранилась на антресолях в его московской квартире. Узнав о мировом культурном значении этой вещи, ее владелец безвозмездно передал уникальнейший и бесценный экспонат правительству России. Имя дарителя не раскрывается. После научного и искусствоведческого исследования Колосс в миниатюре, созданный древнегреческим ваятелем Харесом, будет экспонироваться в одном из музеев Москвы».

Тайными стараниями Утинского, имевшего мощные связи наверху, безвозмездный дар обошелся российской казне в три миллиона откуда-то взятых долларов, что не покрывало и десятой части возможной аукционной стоимости мини-Колосса. При всей искренней привязанности олигарха к нашим героям им перепало всего два, а ему – миллион комиссионных. Наверное, именно столько Утинскому не хватало для полного счастья. Но куда более весомым гонораром нуворишу стало возросшее благорасположение в верхах.

Обезумевшие репортеры российских и зарубежных СМИ так и не смогли достоверно установить ни имя дарителя, ни происхождение уникального шедевра. Несколько представителей московского антикварного и криминального мира предпочли не выказывать осведомленность во избежание крупных неприятностей.

Греческое правительство официально обратилось к властям России с просьбой вернуть копию Колосса «на родину». Последовала немедленная реакция вице-спикера Госдумы Жириновского с протестом против обсуждения этого вопроса, хотя никто его обсуждать и не собирался.

Тогда греки, давно мечтавшие воспроизвести Колосса, приняли естественное решение: реанимировать статую в бронзе по образцу, в первозданном виде, в районе местечка Мандраки, там, где, согласно многим историческим источникам, ее и воздвиг в 257 году до н. э. гениальный Харес. Имя ваятеля решено было высечь золотыми буквами на постаменте.

Гоша прочел газетную заметку и, ликуя, ткнул Игнату под нос.

– Теперь ты понимаешь, чего от тебя хотел Аполлоша в конечном-то счете? Вот все и раскрылось?

– Может быть, может быть… – рассеянно согласился Игнат.

На самом деле еще тогда, у Утинского, на первом свидании с Аполлошей после трагической разлуки он уловив те скрытые от всего мира волны– флюиды, которые тот послал ему вдогонку. Когда прощались, Оболонский, как ребенка, взял на руки теплый бронзовый бюст и бережно прижал к груди.