Текст книги "Пепел"

Глава 11

Мы бежали сквозь проулки, скрываясь в ночи. На ходу я и Верблюд несколько раз оборачивались, чтобы убедиться, что никто не гонится за нами. Через какое-то время тяжелое дыхание начало сбивать наш ритм. Морозный воздух сковывал горло, тело взмокло от пота, а ноги начинали тяжелеть. Мы остановились под тяжелым железным навесом, скрывшись в темноте.

– Постой. Я… Я больше не могу, – сказал Верблюд и стянул с себя черную маску грабителя.

– Я тоже выдохся. Нам надо спрятаться и подумать, что делать дальше, – я сдернул с себя маску и бросил ее в мусорный бак.

– Как что? Мы пойдем к Тарасу и все ему выложим как есть. Он сможет нас защитить. И вообще, что за урод завалил Сашку!?

– Сашку?

– Так Морду звали. Ну, по-настоящему. Он был славным малым.

Безусловно. Мы ведь вместе наблюдали, как он «славно» орудовал ножом, разделывая старика.

– Короче, нельзя нам к Тарасу. Подумай головой, может, это он прислал убийцу? Может, он хотел подчистить следы, чтобы не делиться с нами награбленным? Слишком уж все очевидно. За нами пришел киллер, убил Морду, убил свидетеля и, наверняка, идет по-нашему следу, чтобы забрать награбленное.

– Ты так считаешь? – робко спросил Верблюд.

– Я до конца не уверен, да и не хочется в это верить. Давай лучше скроемся с улицы и не будем проверять эту теорию.

Мы пошли пешком, но, по-прежнему, озирались по сторонам, ожидая что убийца снова взял наш след. Однако, все, как и прежде, было тихо. Район, в который мы забрели, был очень старым, нежилым. В этих кирпичных развалинах прятались обездоленные и отвергнутые: бродяги, бедняки и наркоманы. Люди, которые скатились на самое дно с горки жизни. Теперь и мы были здесь.

Я заглянул в окно разрушенной многоэтажки, внутри никого не было.

– Подсади, – шепнул я.

Верблюд подошел к стене и наклонился, сгорбившись сильнее, чем обычно, чтобы я мог взобраться на него как на уступ и проникнуть внутрь. Я так и сделал. Когда наступил ему на спину, то услышал под собой тяжелый неприятный вздох. Оказавшись внутри, протянул ему руку, и мы вместе оказались в пустой темной комнате.

Под ногами грудой лежали ломаные кирпичи и железяки. Местами попадались осколки и тряпье. Возможно, что здесь кто-то живет, но сейчас хозяина не было дома.

Я посмотрел в окно, убедился, что преследователя нет. Потом присел на корточки, чиркнул зажигалкой и подкурил две сигареты, одну из которых протянул своему спутнику.

– Благодарю, – дрожащим голосом сказал Верблюд и опустился на корточки рядом со мной. – Что теперь?

– Не знаю, – я затянулся сигаретой. – Думаю, не стоит возвращаться к твоему начальнику.

– Это к Тарасу что ли? – потупившись спросил Верблюд.

– Да.

– Так, а что нам тогда делать?

Я промолчал, потом сделал несколько крепких затяжек и прижался к холодной кирпичной стене.

– И чего ты молчишь? – занервничал Верблюд.

– Думаю, – я натянул козырек восьмиклинки себе на глаза. Хотелось спрятаться от этого мира и внезапно проснуться, будто все случившееся было страшным сном.

– Ну что? Надумал уже чего? – Верблюд не давал мне сосредоточиться, унестись подальше от этого места. Он вцепился в меня своими клешнями и тянул обратно в черную действительность, требуя от меня ответов.

– Не нервничай, Верблюд. Дай мне время. Лучше сам придумай что-нибудь, – затягиваюсь сигаретой.

– Я Миша если че.

– Что?

– Ну, имя мое, настоящее. Мишка я, говорю.

– Ясно.

Мы снова замолчали. Я несколько раз чиркнул зажигалкой и в мгновенном просвете заметил, как прошмыгнула крыса. В темноте послышался шорох.

– Что это, а? – испуганно спросил Миша.

– Крысы. Не волнуйся.

– Ну… Если мы не пойдем к боссу, то скорее всего нам нужно сваливать из города, так?

– И куда?

– Ну… Я думал свалить в деревню, отсидеться там, пока все не утихнет.

– А война?

Всем было известно, что жизнь за пределами городских стен представляла из себя борьбу за жизнь ежедневно. Солдаты забирали у сельских жителей провизию, чтобы прокормиться на фронте, а отказывать фронтовикам было невозможно. За сопротивление могли попросту расстрелять. Законы военного времени жестоки.

– По мне лучше с голоду мучиться, жевать корешки, да веточки, чем быть застреленным, как бродячая псина. Ну, а ты чего? Со мной пойдешь?

Я не хотел уезжать из города. Не хотел окунаться в сельскую жизнь. Мне не хотелось прятаться и скрываться. Нужно было разобраться здесь и сейчас. Придушить ситуацию на корню, если это возможно. Я знаю людей, которые мне в этом помогут.

– Я остаюсь.

– Но ты же говорил…

– Знаю, знаю, что говорил. У меня здесь есть знакомые, которые приютят меня.

– Тебе свезло с этим. А я, если честно, уже не уверен, что в моей деревне еще кто-то остался. Бабка писала, что дед помер еще прошлой зимой. К себе звала. Ну, а я, конечно, ничего ей не ответил, не хотел рыться в свином дерьме, пасти коз и подкатывать к дояркам. Мне нужна была красивая жизнь, а не тяжелая работа с утра до ночи. Теперь, наверное, и бабки уже нет в живых.

Интересно. Миша по кличке Верблюд думал совершенно как я, хотел жить припеваючи и ни в чем себе не отказывать. По крайней мере, мы хотели прийти к этому. Но сейчас он был готов оставить эту жизнь и вернуться в начало. Инстинкт требовал от него взвешенных решений, сохранения жизни. Среди нас двоих я собирался поступить намного безрассуднее чем он, понадеявшись на чужих мне людей. На людей, которые могли решить мои проблемы. Решат ли? Нужны ли им мои проблемы?

По сути Миша был таким же обычным парнем, который слишком многого хотел от этой жизни.

– Не отчаивайся. Может еще не все потеряно? – говорю.

– Может быть… Слушай, а если не секрет, то что у тебя за знакомые? Может и мне подсобят? Но ты не подумай, не за просто так. Я им все награбленное готов отдать, – Миша тряхнул мусорным пакетом со звенящими в нем побрякушками.

Может я переоценил тебя Миша, и ты не так уж и умен. Даже и не знаю говорить ли тебе о своих планах. Вдруг ты попадешься в лапы к преследователю или все же пойдешь прямиком к Тарасу. Ты мне раскрылся, поделился своими планами и поступил глупо, но я говорить тебе ничего не хочу. Но ты же так просто не отстанешь, верно?

– Ну, так чего?

– Знаешь бар «На посошок»? – я решил зайти издалека и подумать, как отделаться от вопроса. Заодно я отделался от окурка истлевшей сигареты.

– Ну да. Погоди, это на Заводской улице который?

– Да, а что тебя смутило?

– Так там же недавно владельца мусора повязали.

– Там теперь всем заправляет его сын, – говорю.

– Ты про Олега что ли? – снова удивленно сказал Верблюд.

– Да.

– Ну браток, скажу тебе честно, если это и был твой план, то он полная параша, – Верблюд затушил окурок сигареты, прицелился и швырнул его в сторону копавшейся в мусоре крысы. – Хочешь, скажу почему?

– Выкладывай, – нервно сказал я.

– Ты не кипишуй только, лады? Я же помочь хочу.

– Давай ближе к делу.

– Короче, Виктора, папашу Олега, буквально вчера грохнули на зоне. Соответственно, вся улица осталась без своего авторитета, и тут нагрянули новые заправлялы. Олега они, конечно, тоже списали.

– Убили!?

– Нет, хуже, отправили на ту же зону. А значит, это дело времени, прежде чем и до него свои лапы дотянут. Душегубы там известные, свое дело знают.

Я не знал, что мне сказать и что мне делать. Мой план разваливался на куски. Виктора нет, Олега тоже нет, а значит и моей крыши тоже нет. Теперь я абсолютно один.

– Хреново это все, да… – сказал Миша.

– Так может и Тараса грохнули?

– Не, этот змей скользкий. Он уже давно переметнулся к другой бригаде.

– Не так давно, мельком, я видел его в баре Олега. Дело было вечером, он вроде приходил договориться о поставке алкоголя в свой кабак.

– Еще бы. Он по-любому наведывался на разведку, разнюхивал обстановку, считал людей, оценивал возможный налет и подобное.

– Так может это он тогда заложил Виктора? – сказал я себе под нос.

– Ты сейчас, наверное, говоришь про то убийство блатного? То, что произошло на каких-то заброшках? Центральных вроде мочили?

– Откуда ты знаешь?

– Тарас нам всем рассказывал. Типо, что Виктор поступил, как последний мудак, когда начал потасовку. У Тараса там был свой человек.

– Вот сволочь…

– Погоди, так ты че не в курсе всего этого дерьма? – он как-то странно посмотрел на меня. – А что, если тот стрелок просто спутал тебя с Мордой? Может, ему был нужен только ты? – его глаза беспокойно забегали. Кажется у него появилась надежда на то, что добрый господин простит его и примет обратно к себе, если он…

– Даже не думай, Миш. Тупая затея, – я нащупал в кармане заледеневший кастет, просунул пальцы в отверстия.

Верблюд соскочил со своего места, швырнул мне в глаза горсть промерзлой земли. Наотмашь я ударил кулаком, но угодил только в стену. Миша, воспользовавшись моей заминкой, поднял с земли железный прут и крепко саданул им меня по лицу. Я почувствовал, как в голове зазвенело, но не растерялся. Понимание о том, что этот бабуин хочет меня убить, пришло мгновенно. Когда он замахнулся снова, то я ринулся с места и бросился на него. Вокруг нас зашумело, крысиная стая врассыпную бросилась с того места, где мы рухнули. Верблюд яростно закричал и врезал кулаком мне по лицу. Мне пришлось ответить тем же, но с чугунным куском в руке удар был несколько тяжелее. Я окончательно прижал его к куче мусора на земле, несколько раз ударил сверху. Разговаривать и пытаться разубедить его смысла не было, он пытался уцепиться за последний шанс. Он видел в этом выход и попытался ударить еще раз, но, промахнувшись, угодил мне в плечо. Схватив его за голову, я ударил его несколько раз об землю затылком. Услышал глухой удар черепа о камень. Почувствовал на своих руках что-то теплое и липкое – кровь.

Миша ослабил хватку, обмяк и лежал подо мной, не издавая ни звука, не делая никаких движений. Он был мертв.

Несколько раз, свободной рукой, я ударил его ладонью по лицу. Потом с ужасом отступил от него в сторону, сбросил с руки тяжелый кастет, забился в угол заброшенного дома. Трясущимися руками полез к себе в карман. Нашел там пачку сигарет и судорожно вытащил оттуда одну, обронив несколько на землю. Зажигалка упорно не поддавалась мне, не одаривала меня своим огнем, лишь высекая искры. Гневно я отбросил от себя зажигалку, пачку сигарет, прикусил воротник своей куртки и взвыл.

Крысы шебуршали по темным углом старого здания, потом возле мертвого тела, а одинокий парень неподалеку пытался вжаться в стену, сходя с ума. Слишком сильный стресс. Кровь на руках… Что может быть хуже, чем убийство человека? Неважно даже то, что он пытался лишить жизни тебя. Такое не забывается и оставляет отпечаток, который не смоется никогда.

Просидев на земле некоторое время, я все же понемногу начал приходить в себя. По крайней мере, я так считал. В кирпичной коробке становилось холоднее. Ветер задувал крупные хлопья снега через окно, покрывая охладевший труп Миши белым одеялом.

Нужно было выбираться отсюда, нужно было идти домой, ведь там еще может быть Марина. Она точно там, я знаю. Она сможет меня обнять, утешить, успокоить. С ней мне будет хорошо.

Больше в этом городе меня ничего не держит, и я готов оставить все это. Сбежать вместе с ней. Исчезнуть навсегда. Начать сначала. Мне всего лишь нужно добраться до дома.

***

Белый хлад и темная ночь были моими спутниками, пока я пробирался до ближайшей остановки. Эта ночь длилась вечно и не собиралась заканчиваться.

Я пошуршал в своих карманах в поисках сигарет, но ничего не обнаружил. Где же я мог их оставить? Это неважно. Вдалеке мне показался старенький трамвай, который увезет меня домой, увезет меня к теплу и счастью.

Интересно, что там с Мишей? Надеюсь, он добрался до своей деревни. Он ведь тоже имеет право на жизнь. Точнее он имел право, и совсем не важно, кем он был и что он делал, а я… я отнял у него это право. Он был мертв, укутан снегом в какой-то заброшке на окраине мира. А вот я был здесь, и если вагон не остановится возле меня, то я уйду следом за ним. Мороз убьет меня.

Трамвай остановился на остановке, он был совершенно пуст, двери открылись, приглашая меня внутрь вагона. С трудом я поднялся с лавки, пальцы на ногах закоченели, на лице запеклась кровь, дрожь сковывала тело. Кондуктор увидела мои отчаянные попытки забраться внутрь. Она вышла на улицу, помогла мне подняться и усадила на первое попавшееся место.

– О господи! У вас на лице кровь! – с ужасом проговорила она.

– Все в порядке, – дрожащим от холода голосом ответил я.

– Коля! Коля!

– Ну чего там? – сонным голосом проговорил водитель.

– Аптечку давай. Тут человеку плохо.

– Да нету ни хрена никакой аптечки! – крикнул он.

– Вы обождите, я сейчас, – проговорила женщина и скрылась в водительской будке, где послышались яростные крики и споры.

Я приложился лицом к стеклу. На улице падал снег, и задувал ветер. Холод не оставлял. Смерть не хотела оставлять меня. Я бы и не удивился, если бы водитель вышвырнул меня из своего трамвая, несмотря на причитания этой женщины. Выглядел я омерзительно, отталкивающе, да и человеком больше себя не чувствовал. Я ничем не отличался от убийц, встреченных мной этой ночью.

– Вы как? В порядке? – улыбалась мне все та же женщина, внезапно появившаяся рядом.

– Хотите, чтобы я ушел? – безразлично спросил я.

– Скажете тоже. За окном метель! Никуда мы вас не пустим и денег с вас не возьмем!

– Спасибо, но мне есть чем заплатить. В кармане лежит кошелек, возьмите, пожалуйста, сами, руки меня сегодня не слушаются.

– Сначала давайте я вас напою. Выглядите вы совсем худо. Аптечки у нас и правда нет, но есть водка, будете?

– Замечательно. Буду конечно.

Пожилая женщина поднесла к моим губам стакан, я открыл рот и почувствовал, как горячая смесь окутывает мое горло. Потом громко прокашлялся от злого напитка. Кондуктор убрала от моего лица стакан, взяла мой кошелек и отсчитала за проезд. Наверняка, она взяла себе больше обычного, но я ее не виню. Меня могли бы и просто вышвырнуть на улицу. Положив кошелек обратно, она снова поднесла стакан, я выпил, снова закашлялся.

– Но, но… Не спешите. Скоро вам станет теплее. Вам до какой станции?

– Заводская.

– Вот и славно. Вы пока поспите, а как приедем, так я вас разбужу.

– Спасибо вам, за все.

– Не за что, милый. Отдыхай.

И я, наконец, уснул, позабыв о безумном холоде, об убийствах, об оставленных пакетах с награбленным. Я позабыл обо всем, и лишь лицо Марины, моей надежды на лучшее будущее, призрачным бликом стояло предо мной.

***

Старенький вагон монотонно ехал по рельсам и раскачивался. Прошло около часа, и я успел позабыть сковывающий холод за окнами. Стало тепло, ощущалось как раскраснелось мое лицо, как зашевелились пальцы на руках и ногах. В тиши трамвая было хорошо и безмятежно. Казалось, что все случившееся осталось где-то позади, но вскоре мы приедем к моей конечной станции, и мне придется выйти наружу из забвенного утопического ощущения безопасности и покоя.

Лишь бы Тарас не позарился на мое сокровище. На моего ангела, который вполне может и ждет меня возле окна. Я бы вышел к дому, и лишь завидев меня из окна, Марина бы ринулась в мои объятия. Потом вместе мы бы собрали все наши вещи, утром поехали бы на вокзал и взяли билет на юг, где теплый песок и синие воды навсегда бы растворили прошлую, омраченную насилием и жестокостью, жизнь.

Вагон остановился. За окном полыхал огонь. Я выбрался из трамвая и побежал в сторону горящего дома. На улице стояло множество зевак. На их лицах застыл ужас. Пожарные гасили пламя массивной струей воды из шлангов. Район отцепляли военные и милиция. Санитары тащили в тележках мертвые тела в черных пакетах. Повсюду был слышен плач и детские крики. В толпе я искал знакомые лица. Искал ее.

Это не правда. Так не быть не должно! Дурные безумные сновидения вот и все!

Я ударил себя по лицу, но реальность не исчезла.

Пробираясь через людскую массу, я останавливал прохожих, чтобы вглядеться в их лица.

– Что произошло? Что случилось?

Никто мне не отвечал, оставляя меня в неведении. Люди были убиты горем. Силовики сопровождали потерпевших и отпихивали меня в сторону, когда я чуть ли не вешался на них, моля их помочь мне найти Марину. Где же она? Она ведь не могла оказаться там в полыхающем доме? Где ее родные? Почему их здесь не было?

Мне хотелось рвать и метать, кричать. Толпа отстраняла меня от развалившегося дома. Я старался пролезть через толпу, пока кто-то из людей не спихнул меня на землю. Потом кто-то из пожарных тащил меня под руку, уводя все дальше от старого общежития, уводя от черной копоти и гари.

– Что здесь творится! – кричал я, но моих вскриков не было слышно. Вой сирен, лай собак, шум огня, воды. Все застилало мои безмолвные стенания.

Вокруг были обугленные лица, увешанные масками ужаса и потери. В воздухе запахло горелым мясом. По моему лицу стекали слезы, и все дальше меня оттаскивали от огня, где сгорала моя прежняя жизнь.

– Постойте, мужчина! – обращались не ко мне, а к спасателю, который тащил меня за ограждения.

– Чего тебе? – грубым голосом отвечал он.

– Я его знаю. Отдайте его мне.

Неужели ты сама нашла меня? Забери меня к себе, родная.

– Этот сумасшедший? На кой он тебе?

– Он мне близок.

– Тебе!? Ха-ха. Не знал, что у шлюхи бывают любимчики. А впрочем, чего это я, забирай! Мне плевать на него. Будь моя воля, так я бы сам этого наркомана в пламени сжег!

– Спасибо вам. Я позабочусь о нем.

– Да что ты заладила. Лучше в следующий раз, когда зайду, организуй мне скидку, – доброжелательно проговорил пожарник.

– Хорошо, – робко ответила женщина.

Мужчина спихнул меня на землю. На секунду пахнуло сыростью, прохладой. Подниматься я не хотел, но кто-то настойчиво тащил меня за собой.

– Пойдем. Я помогу тебе.

Я поднял голову, увидел бледное лицо в веснушках, огненно-рыжие волосы. Я узнал ее. Это была проститутка, что жила напротив моего дома, точнее того, что от него осталось.

– Зачем тебе это?

– Я вижу, что тебе плохо. Хочу тебе помочь.

– Тогда скажи мне, что здесь случилось? Это сон?

– Нет, не сон. В дом попала бомба. Линия фронта сдвинулась в нашу сторону. Мы проигрываем. Так говорили по радио.

– Тогда зачем это все!? – не выдержал я. – Мы же все равно не сегодня, так завтра сдохнем!

– Успокойся, пожалуйста. Тебе нужно поспать. Ты еле стоишь на ногах. Позволь мне позаботиться о тебе. Пойдем ко мне домой?

– Мы не можем так просто…

– Я знаю. Тише… тише…

– Не можем…

Война пришла на порог моего маленького мира. Все, что было прежде, являлось мелочью, а все то хорошее, что было до этого мгновения, рассыпалось в прах. Я рассыпался тоже. Никогда уже не будет, как прежде. Жизнь навсегда изменится и будет нести за собой только боль и страдания. Я потерял все. Все то малое, что еще было внутри моей комнаты, сгорело. Моя жизнь сгорела на этом пепелище.

Глава 12

Проснулся я утром. Солнечный луч пробивался в темную комнату, озаряя своим светом маленькое пространство. Рядом со мной лежала она.

– Я думал, что потерял тебя.

– Тебе стало страшно?

– Конечно. Когда я увидел, что происходит с домом, то был вне себя от паники и ужаса. Все так полыхало, все эти обгоревшие люди, их лица.

– Но теперь я рядом с тобой, – Марина прижалась ко мне, обхватила руками мою шею и поцеловала.

– И я этому очень рад. Ты даже не представляешь, как сильно. Ведь я привязался к тебе и знаю, что люблю тебя.

– Почему же не захотел уехать со мной?

– Я старался уберечь тебя от своих проблем, – я выдержал короткую паузу и все же решился сказать ей. – Кажется меня хотят убить.

– Почему ты не рассказал мне об этом? – спокойным голосом спрашивала она, приложив свою голову к моей груди.

– А что бы это изменило? – я ждал от нее проявления эмоций, переживаний, но видел лишь безразличие.

– Я бы осталась с тобой, дождалась пока ты решишь свои проблемы, пока ты не избавишься от преследователей.

– Избавлюсь?

– Да, Артур. Я имею ввиду, что ты убьешь их всех, и мы спокойно бы покинули этот город, почувствовали бы свободу, вкусили радость жизни по-настоящему.

– Ты так спокойно говоришь об этом. Разве человек может чувствовать себя спокойно, после того как убьет другого человека? Такая жизнь будет полна гонениями собственной совести и…

– Но ты же убил Мишу?

– Убил.

– Почему бы тебе не убить их всех?

– Кого?

– Всех.

– О чем ты говоришь? Что за бред ты несешь?

– Почему же это бред? Ты так ловко расправился с этим бандитом. Ты просто разбил его голову о камень. Это так возбуждает, Артур, – она опустила свою руку мне на пояс, а потом спустила ее еще ниже.

– Перестань, Марин. Я не узнаю тебя. Ты нереальная, – она оттолкнула меня от себя и встала с кровати. Совершенно голая она подошла к окну, достала из пачки сигарету и закурила.

– А что для тебя реальность? Ты вообще знаешь, чего хочешь в этой жизни?

– Мне хочется просто жить и быть счастливым. Хочется забыть о том, что я сделал и еще, возможно, сделаю. Мне бы хотелось вернуть родителей. Получить шанс на новое начало.

– Боже мой, Артур. Да ты просто ничтожество. Ты не можешь взять в руки свою жизнь, принять ее обстоятельства, такими какие они есть, живешь лишь прошлым. Ты слаб.

– Совсем не узнаю тебя. Дурной кошмар. Сейчас мне хочется, чтобы ты исчезла. Ты растворяешь мои идеальные образы о тебе. Ты пытаешься задеть меня за живое. Уйди прочь отсюда.

Она улыбнулась, крепко затянулась сигаретой, подошла ко мне.

– Я уйду, но запомни, что ты сам сделал меня такой. Запомни, что ты вышвырнул меня из своей жизни. Запомни меня той, перед которой ты захлопнул дверь, притворяясь камнем. Помни, что ты сделал меня такой жестокой, – она стряхнула пепел с сигареты и потушила ее об мою руку. Я почувствовал жжение, жар, огонь.

В комнате вспыхнуло пламя, окна взорвались осколками стекла, входная дверь с грохотом вылетела из ставней, рассыпавшись в щепки. В проходе образовалось пламя. Марина ушла в огонь, так ни разу и не обернувшись.