Текст книги "Вспомнить свою любовь"

Глава 6

Час спустя они выехали из госпиталя и направились за город, чтобы посмотреть земли, завещанные Мансуру отцом.

Амаль хотела бы насладиться красотами города, но пребывала в ступоре после вердикта врача.

– Мне жаль, но мы больше ничего не можем сделать, – сказала доктор. – Предполагаю, что психотерапия, в частности когнитивно-поведенческая терапия, могла бы помочь. У нас в штате есть несколько психиатров, специалистов по этому профилю. Вас могло бы заинтересовать, мисс Халид?

Амаль промолчала, и Мансур заговорил сам, попросив дать ему время обдумать этот вариант. С тем они и ушли.

Она была благодарна Мансуру за то, что он вовремя ее увел. Она была явно не в своей тарелке.

– Амаль? – окликнул ее Мансур.

Она вздрогнула при звуке своего имени, настолько глубоко было ее нынешнее депрессивное состояние.

С трудом изобразив улыбку, она произнесла:

– Не верится, что мы все еще в черте города. Аддис-Абеба гораздо больше Харгейсы.

– Да, это так, – согласился он, глядя на дорогу. Но Амаль почувствовала, что он тоже напряжен. – Мы можем отложить поездку на пару дней, – предложил он.

– Я нормально себя чувствую, – заверила она, поняв, на что тот намекает.

– Нет, это не так. – И прежде чем она успела возразить, Мансур продолжил: – Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной меня сопровождать. Если тебе нужно время прийти в себя, ты его получишь.

Амаль сидела в оцепенении, вжавшись в удобное кресло. От его сочувствия и заботы на ее глаза навернулись слезы. Только этого ей не хватало.

Почему он так добр к ней?

А ведь еще день назад он заявил своей матери, что ничем не может им помочь.

«Тебе помочь», – сокрушаясь, уточнила она про себя.

Надо понять и принять окончательно – амнезия не лечится. Это приговор.

Наконец она смогла произнести вслух:

– Это еще нужно осмыслить и принять. Полагаю, у меня были завышенные ожидания.

– Ты жалеешь, что приехала? Не стоит. Врач действительно упомянула, что существуют подтвержденные исследования предложенной ею психотерапии. Это могло бы тебе помочь.

Амаль покачала головой, еще больше погружаясь в бездонный омут отчаяния.

– Что-то подсказывает мне, что специалистов по когнитивно-поведенческой терапии вряд ли сыщешь в Харгейсе.

– В таком случае прими совет врача и пройди лечение здесь, – спокойно заметил он.

– Тогда мне придется задержаться в Аддис-Абебе, – ответила она, не скрывая раздражения.

– Если ты беспокоишься о жилье, гостиничный номер останется за тобой на все время лечения, и еду в номер можно заказывать без проблем. И все очень вкусно, ты сама вчера убедилась, – увещевал ее он.

Амаль слушала его, любовалась им, по-прежнему недоумевая, зачем он все это для нее делает. Неужели только из уважения к матери? Да, мама Халима заботится о ней, как о дочери, но он-то ее родной сын. Вот она и использует свой авторитет.

– Спасибо, – сказала она, сменив тон на более мягкий. В конце концов, Мансур не виноват в ее амнезии. – Но я не планировала задерживаться в Аддис-Абебе.

– Я тоже, – откликнулся он. – Но ты все-таки подумай насчет того, чтобы остаться.

– А что с землей отца?

– Я же сказал, что мы можем отложить поездку, – ответил он.

Мансур сказал «мы», словно собирался взять ее с собой, если не сегодня, то в другой раз.

Амаль не хотела, чтобы он откладывал принятие такого важного решения. Она понимала, что ему не очень нравится идея познакомиться со второй женой своего отца. В Сомалиленде для мужчин было нормально иметь несколько жен – до четырех, – и, в отличие от проблем с психическим здоровьем, иметь единокровных братьев и сестер считалось в порядке вещей.

Мансур относился к этому необычайно сурово. У нее было ощущение, что за его колебаниями и разочарованием было нечто большее, когда речь заходила об отце и его второй семье. Проблема существовала на подсознательном уровне.

Однако речь сейчас была не о нем.

Мансур вернул их разговор в прежнее русло, когда спросил:

– Почему тебе важны воспоминания?

– Хочется знать, какой я была, – без колебаний ответила она.

Мансур постукивал пальцами по рулю, пока они стояли на светофоре. Было видно, что он нервничает. Амаль тоже испытывала беспокойство, но в то же время ей было приятно, что в лице Мансура у нее есть товарищ по несчастью.

– Хочу сказать, что я помню, какой была в детстве, но с годами все меняется. Я знаю, что в детстве грызла ногти, но позже у меня уже не возникало подобного желания.

– За это ты должна благодарить мою мать, – усмехнулся он. – Она отучила тебя от этой вредной привычки. Сначала надевала тебе перчатки, а потом покрасила тебе ногти горьким лаком и спрятала жидкость для его снятия. Я точно знаю, что лак был горький, потому что однажды ты настояла, чтобы я лизнул твой ноготь. – Мансур издал веселый смешок. – Это был последний раз, когда я принял от тебя вызов.

Амаль от души расхохоталась, представив себе эту картинку. У нее слезы покатились по щекам от смеха. Мансур тоже улыбался.

– Мне тогда было совсем не смешно, поверь. – Мансур наморщил нос. – С тех пор я в жизни ничего более горького не пробовал.

Амаль зашлась в новом приступе хохота, так что почувствовала боль в щеках и едва сумела выдохнуть:

– Хватит, ни слова больше.

– Что, сдаешься? – дразнящим тоном спросил Мансур. – Значит, мы квиты.

Амаль утвердительно кивнула и постепенно успокоилась.

– Знаешь, я ясно вспомнила этот случай, – заметила она, вытерев мокрые щеки.

Вот если бы Мансур смог вернуть ей и взрослые воспоминания…

Она невольно уставилась на него, но смутилась, когда он ответил таким же прямым взглядом.

– Что такое? – спросил он.

– Так, ерунда, – начала она, – но вдруг это сработает? – Она пожала плечами.

– Говори, – приказал он.

– А ты мог бы поделиться со мной и другими воспоминаниями? – попросила она.

Мансур заметно напрягся, хотя голос остался ровным.

– Ты имеешь в виду твою взрослую жизнь? Но здесь я не помощник. Меня не было рядом, если ты понимаешь, о чем я.

– Но ты упомянул, что мы общались по телефону и были даже видеозвонки, – напомнила она.

Мансур снова забарабанил пальцами по рулю и прибавил скорости.

– Ты думаешь, это поможет?

– Почему нет? Ты же слышал, что сказала доктор.

Да, он прекрасно помнит слова врача.

– Ты права, но я почти уверен, что доктор упоминала снижение стресса и поднятие настроения пациента в качестве ключевой части терапии.

– Да, и она также сказала, что упражнения по восстановлению памяти наиболее эффективны, когда пациенты могут общаться с людьми, которые разделяют похожие воспоминания. Это семья и друзья… или знакомые, которые когда-то были соседями и остаются в некотором роде друзьями семьи.

Ее речь вызвала у него улыбку.

– И мы относимся к последней категории? – спросил он.

Амаль улыбнулась, довольная, что он следует за ее мыслью.

– Да, именно так. Что ты скажешь? Ты поможешь мне?

Амаль, поборов смущение, снова посмотрела на Мансура. Она вдруг поняла, что он ключевая фигура в ее попытке восстановить память. И эту возможность нельзя упускать.

– Будь по-твоему, – согласился он. – Что ты хочешь узнать?

Амаль, подперев руками щеку, спросила:

– О чем еще мы разговаривали, кроме того, что ты рассказал мне о второй семье твоего отца?

Мэнни удалось избежать допроса Амаль, поскольку они достигли места назначения. В этот момент она временно отвлеклась на открывшийся захватывающий вид.

Едва выйдя из машины, она бросилась на разведку. Он поспешил за ней следом.

– Осторожно! – воскликнул он, поймав ее за руку, когда она потеряла равновесие.

– У нас неподходящая обувь для лазания по горам, – заметила она.

– Это всего лишь холм, – поправил он, но согласился. – Извини, мне следовало бы учесть географию местности.

Ему так не терпелось увезти Амаль из больницы после консультации, которая ее сильно расстроила, что он спонтанно предложил эту поездку.

На Амаль были балетки на тонкой подошве, которые уже покрылись пылью и грязью. Она остановилась и оперлась на его руку, чтобы вытащить из туфли неизвестно как там оказавшийся камешек.

У Мансура возникло непреодолимое желание понести ее вверх на закорках.

Он пригнулся и подставил ей спину.

– Забирайся, Амаль! – скомандовал он.

Амаль так и ахнула, прикрыв рот ладошкой.

– Что ты, Мансур, не надо, я сама взберусь на холм. – Однако в ее голосе промелькнуло сомнение.

– Во-первых, Мэнни, а во-вторых, это моя вина, что пригласил тебя в поездку, не продумав детали. Так что не возражай.

– Хорошо, – согласилась она и легко запрыгнула на его широкую спину, обняв за шею.

Амаль показалась ему пушинкой, когда он распрямился и пошел в гору, чувствуя приятное тепло от прильнувшего к нему тела Амаль. Усилием воли он приказал себе сосредоточиться на подъеме, а не на своей очаровательной ноше.

– Это просто рай, – прошептала она ему в ухо, как только они достигли вершины холма.

Мансур не мог не согласиться. Вид действительно открывался завораживающий.

– А вон там озера? – спросила Амаль, указывая на небесно-голубые блюдца воды.

– Да, эта местность знаменита своими озерами, – подтвердил он.

За ними виднелись скромные дома с соломенными крышами, а на склоне холма – возделанная земля и целина. Это была идиллическая пасторальная картина. Они наслаждались этим зрелищем в одиночку. Никаких туристов не было и в помине.

– Я рада, что не позволила тебе уговорить меня вернуться в отель, – заметила Амаль.

Он тихо рассмеялся, чувствуя то же облегчение, о котором она говорила.

– Это и есть твои угодья? – спросила она, нечаянно коснувшись губами его уха, но тут же отстранилась и уточнила: – В том случае, если решишь наследовать.

– Нет, мои земли располагаются по другую сторону холма.

Он подтянул ее повыше на спину, его руки крепко обхватили ее под согнутыми коленями, и он снова ощутил плавность мягких изгибов ее тела даже через одежду.

Контролируя свой голос, чтобы не выдать похотливые мысли, он пробормотал:

– У меня такое чувство, что ты больше меня взволнована этими землями.

– А ты разве нет? – изумилась Амаль. – Я могу только представить, что можно сделать с… Подожди… сколько гектаров, ты сказал?

– Примерно шестнадцать.

– Ничего себе, – присвистнула Амаль.

– Если продать землю иностранной фирме, можно заработать состояние, но это станет катастрофой для местных крестьян, которых новые владельцы могут просто выгнать с родных мест.

Амаль ахнула, ужаснувшись такой перспективе.

– А можно сделать по-другому, – продолжил Мансур.

– Как?

– Я подумал, что можно поделить землю на небольшие наделы и отдать в аренду местным фермерам. Хорошие урожаи покроют затраты на ренту, и фермерам еще на жизнь останется.

– Отличная идея! – откликнулась Амаль.

– Конечно, это все пока в общих чертах, нужно все хорошенько обдумать и решить в первую очередь, принимать ли наследство.

– Ты такой щедрый, Мэнни, – не удержалась Амаль.

От этой ее похвалы у него потеплело на душе, но вслух он сдержанно ответил:

– Дело не в моей щедрости. Я прежде всего бизнесмен, а бизнес – это большая ответственность. И сделки не всегда бывают чистыми.

С этим Амаль не могла не согласиться. Коррупционные власти Сомалиленда вставляли ей палки в колеса при осуществлении проекта строительства больницы.

– Ты прав. Не всякий бизнес чист и прозрачен.

– Да уж, при подъеме в гору приходится преодолевать много препятствий, – философски заметил он.

Мансур подошел к краю вершины холма, поднял девушку повыше на спину и приготовился к более трудному спуску.

Однако, прежде чем он успел сделать первый шаг, Амаль пошевелилась и сказала:

– Я могу сама спуститься вниз.

Ее мягкое дыхание коснулось его уха и вызывало восхитительные мурашки по всему телу. Когда она снова пошевелилась, его тело сжалось в горячий, тугой клубок, готовый разорваться в любой момент. Не смея настаивать, поскольку не ручался за себя, Мансур ослабил хватку, и Амаль быстро спрыгнула вниз.

– Ты уверена? – уточнил он, хотя испытал огромное облегчение.

Амаль легкой походкой пошла впереди.

– Видишь, сама иду, – улыбнулась она. – Но я благодарна, что ты принес меня на вершину.

Она смущенно отвернулась и продолжила спуск. Мансур следовал за ней по пятам и тоже чувствовал смятение, вспоминая, как нес ее на спине. Это был их первый столь интимный контакт.

Он не планировал освежать ее память рассказом о его предложении и ее отказе год назад.

Словно угадав его мысли, Амаль обернулась и спросила:

– Так о чем еще мы говорили с тобой, помимо твоей работы?

– О чем еще? – переспросил Мансур.

– Ну да, что мы обсуждали, кроме наших карьерных планов? Мы о чем-то еще говорили?

«Неужели их интерес друг к другу был сугубо профессиональным?» – подумалось вдруг Амаль, и это ее огорчило.

Мансур, конечно, заметил ее реакцию.

– Иногда мы говорили о наших мечтах и планах, не связанных с работой и карьерой, – поспешно добавил он. – Я, например, мечтал о путешествиях. Мне хотелось увидеть мир.

У Амаль екнуло сердце, и она улыбнулась.

– А я упоминала, что тоже обожаю путешествия? Если нет, то говорю сейчас.

– Вообще-то ты частенько об этой своей страсти говорила, – скупо улыбнулся он. – И это было до того, как я стал называть Америку своим вторым домом.

– Ты считаешь своим первым домом Харгейсу? – удивилась Амаль.

– Так и есть, – подтвердил Мансур. – Пока я не готов обосноваться в Харгейсе, но в моих планах построить дом недалеко от мамы, чтобы навещать ее и жить у себя.

– Я рада, что желание путешествовать у меня не пропало. Сейчас я не всегда могу контролировать свои эмоции и желания, – призналась она. – А еще о чем? – продолжила расспросы она.

Мансур потеребил бороду. Нервный тик, подумалось ей. Она беспокоилась, как бы он не прекратил эту доморощенную терапию. И была приятно удивлена, когда он продолжил:

– Мы говорили о наших семьях.

При упоминании ее семьи Амаль бросило одновременно и в жар, и в холод.

– Башир часто доставлял тебе головную боль, когда учился в школе. У него всегда была хорошая голова на плечах и большое сердце, так что неудивительно, что он выбрал медицину. Из него получится отличный врач.

– Фармацевт, – поправила она, тепло улыбаясь. – В последний раз, когда я говорила с ним, он хотел стать фармацевтом.

– Значит, отличный фармацевт. Я не сомневаюсь. – Мэнни убрал руку с подбородка. – И Абдулкадыр доволен, что имеет собственное турагентство? Я так понимаю, это не изменилось.

– Так и есть. Я очень рада, что оба брата нашли свое место в жизни.

– Ты всегда за них переживала, – мягко напомнил Мансур.

У Амаль на глаза навернулись слезы. Она поспешно их смахнула и натянуто улыбнулась.

– Прости, не знаю, что это на меня нашло.

Рука Мансура легла на ее плечо, и она успокоилась. Он словно перелил в нее свою силу и уверенность. Ее тело жаждало еще большей близости, и ей потребовалось все ее самообладание и гордость, чтобы не броситься ему в объятия.

Ее слезы высохли.

– Семья для тебя очень много значит. И это твое отношение ничто не сможет изменить.

Он убрал руку с ее плеча.

– И этого не следует стыдиться, а тем более за это извиняться. – Он помолчал, а затем продолжил: – Я завидую этой твоей черте. И я знаю, что твоя забота о моей маме облегчает мое сердце, когда я сам не могу быть рядом с ней. Так что спасибо тебе.

Она хотела было возразить, но при виде сурового выражения его лица поняла, что он больше не допустит ее самоунижения, потому просто тихо ответила:

– Пожалуйста.

Они спустились с холма в молчании. У подножия Амаль наконец решилась на следующий вопрос.

– А я говорила об отце? – промолвила она едва слышно.

Мансур взглянул ей прямо в глаза и утвердительно кивнул.

И тут Амаль словно прорвало:

– Он навестил меня в день моей выписки из больницы. Твоя мама хотела вышвырнуть его вон, но я упросила ее впустить его в дом. Я надеялась, что он приехал в Харгейсу из-за моей травмы, но я жестоко ошиблась…

Амаль замолчала. На сердце повисли гири, ей было трудно дышать и говорить.

Зачем она хочет поделиться с Мансуром этой нелицеприятной историей с отцом? Она даже маме Халиме ничего не рассказала. Но Мансур скоро все равно улетит в Америку и не будет бросать на нее жалостливые взгляды. А ей необходимо излить душу.

– Что он сделал? – нарочито спокойно спросил Мансур.

Амаль поджала губы и отвернулась. Но Мансур не собирался спускать ее с крючка.

– Амаль, скажи мне, что он сделал?

Он уничтожил ее, хотя и пальцем не тронул.

– Он… Он, как обычно, попросил денег, – пролепетала она и зажмурилась от стыда.

Она вдруг почувствовала, как большая и теплая ладонь Мэнни гладит ее по щеке.

– Выбрось его из головы, Амаль. Он тебя не стоит.

– Но он мой отец, – возразила она, отстраняясь.

– И почему ты так переживаешь?

– Он тут же ушел, стоило мне перевести деньги на его счет по телефону, – выдавила Амаль.

Мансур невольно сжал кулаки.

– И где он сейчас? – прорычал Мансур.

Выражение его лица однозначно говорило о том, что, появись ее отец сейчас, от него бы и мокрого места не осталось. Амаль впервые поняла, что Мансур способен применить силу и пойти на крайность в определенной ситуации.

– Он, скорее всего, в Могадишо, – поспешно ответила она. – У него там семья. У меня есть сводные брат и сестра. А отец хочет начать бизнес, потому и просил денег. Но не деньги меня беспокоят…

– А осознание того факта, что он хотел от тебя только денег и ничего больше, – закончил за нее Мансур, скрипнув от злости зубами.

Амаль невольно поморщилась от этого правдивого замечания Мэнни.

– Не стоит на него сердиться, – примирительно заметила Амаль. – Он давно нас бросил и редко проведывал. Но я все время на что-то надеюсь. А может быть, это амнезия сделала меня такой ранимой. – Амаль тряхнула головой и устремилась вперед, чтобы окончательно не погрязнуть в воспоминаниях.

Мансур быстро догнал ее и на этот раз наткнулся на ее руку намеренно, поняла она, когда он проворчал:

– Мне нравится твоя надежда.

Ей тоже нравилась, до того, как она осознала ее безнадежность.

Пока они обходили холм, чтобы посмотреть на наследство Мансура, Амаль начала желать чего-то безумного: пусть амнезия избавит ее от надежды, потому что это не приносило ей никакой пользы. Она надеялась, что ее отец передумает, а Мансур захочет подольше побыть со своей матерью.

«И со мной», – подумала она с замиранием сердца.

Глава 7

Мэнни пристально рассматривал расстилавшееся перед ним по-весеннему зеленое невозделанное пастбище. В голове роились идеи, как распорядиться наследством, если бы оно перешло к нему. Однако тут он заметил, что Амаль слегка нахмурилась, а в ее глазах цвета горького шоколада плещется разочарование.

Мансур сбросил пиджак и расстелил на земле в виде импровизированного одеяла.

– Амаль? – позвал он.

Она вздрогнула и непонимающе на него взглянула. Она явно была где-то далеко. Но затем ее взгляд прояснился, и она беспрекословно уселась рядом с ним на пиджак.

Это был второй признак того, что что-то не так. А первый – это ее хмурое выражение лица.

Мансур понял, что дело плохо, когда Амаль тихо сказала:

– Здесь действительно красиво. Ты должен встретиться с семьей отца, вступить в наследство, а потом, как ты и предлагал, сдать земельные участки в аренду местным фермерам.

Именно ее тон сломил его. Ровный. Вялый. Безнадежный. Его кожа покрылась мурашками.

Амаль сидела на пятках, сложив руки на коленях, и в ее позе чувствовалось напряжение. Казалось, она не замечает его присутствия, пока Мансур нечаянно не задел ее ногу своей. Тогда она быстро к нему повернулась, хотя лицо ее было по-прежнему задумчивым.

– Я не ожидал таких прекрасных пейзажей. Здесь очень живописно. Теперь я, кажется, понимаю поэтов-романтиков, воспевающих красоты природы, – заметил он с воодушевлением.

– Это зрелище укрепило тебя в твоем решении? – поинтересовалась Амаль.

Он обрадовался, что сумел отвлечь ее от тревожных размышлений об отце. Мансур хорошо ее понимал. Он и сам пребывал в подобном состоянии после ее отказа. Единственная разница заключалась в том, что он потерял Амаль, и ему больше не на кого было опереться. Но теперь, несмотря на то, что когда-то она была источником его боли, Мэнни с каждым днем становилось все труднее вспоминать, почему он должен держаться подальше от эмоционального сближения с ней…

И физического тоже.

Он должен быть осторожен. Но, конечно, он мог бы утешить ее, хоть и рискует снова пасть жертвой ее чар.

– Возможно… – протянул Мансур, откинувшись на локти и скрестив ноги. – Я был в шоке, когда узнал, что он включил меня в завещание.

– Почему? Он ведь твой отец, а ты его первенец.

– Так-то оно так, – согласился Мансур, – но между нами никогда не было теплых отношений, и мы слишком редко виделись. – Мэнни рано повзрослел и в семнадцать лет покинул родной дом, отправившись на учебу в Америку.

– Когда вы виделись в последний раз?

– Как раз накануне моего отъезда.

– Мансур, с тех пор прошло пятнадцать лет! – с упреком воскликнула Амаль.

– Я умею считать! – огрызнулся он.

Но, увидев недоумение и обиду на лице девушки, Мансур спохватился:

– Прости, у меня есть на то личные причины, о которых мне не хочется сейчас говорить. Что касается встречи с его второй семьей, я еще не принял окончательного решения.

Он поднялся и протянул ей руку.

– Думаю, нам пора возвращаться.

– Наверное, мы вернемся в Аддис-Абебу в сумерках, – заметила она.

– Если тронемся в путь сейчас, может быть, успеем полюбоваться закатом, – ответил Мансур.

– Дьявол, мотор глохнет, – процедил Мансур, выходя из машины.

Он присел и заглянул под машину. Затем поднялся, вытер руки о салфетку, которую достал из кармана брюк, и выдал вердикт:

– У нас протекает бензобак. Очевидно, его пробил камень, пока мы добирались сюда. Эта сельская местность намного более пересеченная, чем городские улицы. Здесь больше препятствий, чем я мог предположить.

– Мы что, застряли здесь?

У Амаль душа ушла в пятки от подобной возможности. Оставаться здесь с Мэнни после того, что она рассказала о своем отце? Нет! Они должны найти способ вернуться в Аддис-Абебу.

Мансур нахмурился, его суровый взгляд остановил едва не слетевший с ее языка протест.

– Амаль, я не рискну вести автомобиль с текущим бензобаком, – твердо сказал он.

Повернувшись к ней спиной, он достал из кармана мобильник, а она в расстроенных чувствах показала ему язык.

В это мгновение Мансур обернулся, и его лицо расслабилось от такой детской выходки Амаль.

Она зарделась от смущения, радуясь, что избежала его вопросов, поскольку он говорил по телефону.

Амаль присела на корточки и тоже заглянула под машину ради любопытства. Она не только почувствовала запах бензина, но увидела и небольшую темную лужицу, значит, и картер поврежден.

Она поднялась, отряхнула юбки и подошла к Мансуру, который теперь сидел на капоте, продолжая мирно говорить по телефону.

Ее потрясла его невозмутимость, несмотря на затруднительное положение, в котором они оказались.

– Через полчаса нас вполне устраивает, – сказал он с улыбкой и кивнул невидимому собеседнику. – До встречи.

Амаль кашлянула, чтобы привлечь его внимание.

Мансур обернулся и произнес:

– Я вызвал помощь. Посиди пока в машине. Ему потребуется некоторое время на дорогу.

– И кто же спешит нам на помощь? – поинтересовалась Амаль.

– Друг, – коротко обронил он.

Амаль почувствовала укол зависти. Значит, у Мансура есть друг, готовый прийти на помощь в любой момент. Хотела бы и она пользоваться таким вот его доверием.

– А мы с тобой друзья?

– Почему тебя это интересует? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я знаю, что когда-то мы были друзьями, а сейчас?

– У меня мало друзей, а с тех пор, как я возглавил корпорацию, их еще поубавилось.

Мансур закатал рукава, обнажив сильные руки, избегая на нее смотреть.

– Ты друг семьи, значит, и мой.

– И это все? – вырвалось у Амаль.

– Что это ты вдруг надумала выяснять отношения? – усмехнулся он.

– Ничего я не выясняю, мне просто любопытно, – пошла она на попятный.

– Мы долгое время не общались, Амаль. Ты позвонила мне пару лет назад. Вот тогда мы возобновили общение. А до этого у каждого была своя жизнь. Мы учились и строили карьеру. – Он склонил голову набок и взглянул на Амаль. – Я считаю тебя другом, иначе не пригласил бы в эту поездку.

– Я думала, ты возишься со мной по просьбе матери. Мама Халима умеет быть убедительной.

Мансур хитро улыбнулся:

– Да, мама такая, но со мной у нее этот номер не прошел бы, если бы я сам не захотел тебе помочь. Кроме того, не пригласи я тебя в поездку, куковать бы мне здесь сейчас одному.

Амаль крепко обхватила колени руками. Он, конечно, шутит. Но еще бабушка ей говорила, что в каждой шутке есть доля правды. Она восприняла его шутку как признание, что она хорошая спутница.

Амаль медленно облизнула губы, наблюдая, как его взгляд на мгновение опустился к ее рту. Она судорожно сглотнула, чувствуя, как внутри разгорается пожар. Ей страстно хотелось его поцеловать. Она испытала нечто подобное и в больнице. И, учитывая его взгляд, Амаль была уверена, что Мэнни не станет сопротивляться. Но внутренний голос нашептывал, что она совершает ошибку, потому что дело не закончится одним поцелуем.

Амаль тряхнула головой, отогнав крамольные мысли, и спросила:

– А этот твой друг… Она живет в Аддис-Абебе?

– Она? – Он посмотрел на Амаль долгим взглядом и добавил: – Да, мы вместе работали.

– Она работает в сфере строительства и проектирования? – не унималась Амаль.

– Нет, – коротко бросил он.

Ответ ей не понравился по ряду причин. Во-первых, похоже, он что-то недоговаривает, и, во-вторых, не очень-то ей и доверяет.

– Вы, должно быть, в близких отношениях, – заметила Амаль, искоса на него взглянув.

– Мы были раньше партнерами по бизнесу, – ответил он. – Я сужу людей по их профессиональным качествам.

Амаль разделяла его точку зрения в этом вопросе. У нее тоже верные и проверенные соратники в ее фирме. Одна Имана чего стоит. Не будь их, фирма наверняка прогорела бы после несчастного случая с Амаль. Амнезия – плохой помощник в бизнесе.

Амаль гордилась своими сотрудниками.

– Я понимаю, о чем ты говоришь.

– Я это знал. – Он скупо улыбнулся в ответ.

В этот момент у него зазвонил телефон, и Мансур, извинившись, отошел в сторону, чтобы ответить.

Амаль не слышала, о чем он говорил, меряя дорожку шагами. Ветер относил слова. Она заметила, что голубое прежде небо посерело. И природа, и явная нервозность Мэнни наводили на неприятные мысли. Только бы обойтись без плохих новостей, подумалось Амаль.

Она переживала за Мансура.

Завершив разговор, он вернулся и удовлетворил ее любопытство.

– Звонили из сыскного агентства, в которое я обратился, – сообщил он. Челюсти Мансура сжались, по скулам ходили желваки.

Амаль пришла к единственному заключению и не знала, как реагировать.

– Они нашли семью твоего отца? – спросила она.

Мансур утвердительно кивнул.

– Разве это не хорошая новость? – мягко спросила она, глядя на его сжатые челюсти. – Они не в Аддис-Абебе? – Она не понимала, что его так расстроило. – Подожди, их нет в Эфиопии? – высказала догадку она.

– Они в Аддис-Абебе, – буркнул он. – Проблема не в этом. Я не ожидал, что они так быстро отыщутся. – Он вздохнул. – Звонок застал меня врасплох. Я думал, у меня будет больше времени на обдумывание.

Амаль онемела. У нее было предчувствие, что ему будет трудно принять решение о встрече с другой семьей отца. Но она не думала, что настолько. А он, оказывается, такой же, как и остальные смертные, и никакой не небожитель, как ей вначале показалось.

Облака на небе сгущались, словно плохие предвестники чего-то неприятного, но Амаль не обращала внимания.

– Что ты намерен делать?

– Я еще не принял решение, но попросил прислать мне отчет. Я ничего не стану предпринимать, пока не узнаю, с чем имею дело.

– И с кем тебе предстоит встретиться, – добавила она, закончив его мысль. В последнее время она так часто делала. И ей приятно было сознавать, что они на одной волне.

– Ты со мной согласна? – удивленно спросил он.

– Осторожность и осмотрительность еще никому и никогда не вредили. Возможно, это даже избавит тебя от некоторых огорчений в будущем, – ответила Амаль.

Мансур улыбнулся и присел рядом с ней на капот. А потом откинулся на спину, взглядом приглашая ее последовать его примеру. Амаль так и сделала. Было приятно разглядывать плывущие по небу облака причудливых форм.

– Здесь так спокойно, – выдохнула Амаль и прикрыла глаза. – Ни транспорта и вредных выхлопов, ни городского шума и суеты. Идеальное место для отдыха и релаксации.

– Может, нам обоим стоит подумать о выборе новой профессии и стать фермерами? – пошутил Мансур.

Амаль так и прыснула от смеха.

– А я вот тут подумал насчет твоего проекта по строительству больницы. Если ты ищешь инвесторов… – Он не закончил фразу, но предложение говорило само за себя.

– Почему ты стремишься помочь? – спросила она напрямую. – Ты ведь не скоро снова окажешься в Харгейсе.

– Так и есть, – согласился Мансур. – Но хотел бы по возможности выгодно вкладывать свои средства.

– Я знаю, – призналась она. – Читала про твою корпорацию в Сети.

– И что там вычитала? – спокойно спросил Мансур.

– Ты делал взносы в несколько благотворительных организаций. Также ты помогал перспективным стартапам.

– И?..

– И твой успех и филантропия не остались незамеченными. Попасть в список молодых миллионеров до сорока лет – это настоящее достижение, – сказала Амаль. – А ты, похоже, очень спокойно к этому относишься.

– Почему? – удивился он.

– Большинство миллионеров наслаждались бы известностью. Но ты не большинство.

– Не смогла найти мои фотографии? – дразнящим тоном предположил он.

Амаль поджала губы, размышляя, стоит ли притормозить свой допрос или продолжить.

Возможно, это ее последний шанс узнать правду. Он скоро улетит в Америку, и у нее больше никогда не будет такой возможности.

И Амаль решилась.

– Да. Объясни, почему?

– Почему в Сети не так много моих фотографий? – Мансур пожал плечами. – Мне нравится моя анонимность.

Увидев, что Амаль его ответ не удовлетворил, он продолжил:

– Я не известный актер или музыкант, не уважаемый журналист или политик. Правда, я лицо крупной компании, но я также просто человек, который любит усердно работать и получать вознаграждение. Должность генерального директора «Этна билдс» не изменила меня, кроме того факта, что у меня появилось больше возможностей помогать бедным и развивать компанию в прогрессивном направлении. Интересно работать с отельерами-миллиардерами, судоходными и сталелитейными магнатами, но не менее важны и полезны и контакты с некоммерческими социальными организациями и благотворительная деятельность.

Он подложил руки под голову и задумчиво уставился в небо.

– Не все подобные организации получают необходимую помощь. Но никто не должен чувствовать себя брошенным. Никто не должен чувствовать, что он на последнем месте в чьем-то списке приоритетов.