Текст книги "Бесстрашный горец"

Глава 10

– Поверить не могу, что ты не потребовал, чтобы Фиона сказала тебе, кто она такая, – проговорил Грегор, помогая Эвану облачиться в черный камзол, расшитый серебряной ниткой. – Вы же через час поженитесь!

– Вот когда поженимся, тогда она мне и скажет. Мне кажется, она немного побаивается, что я передумаю и попытаюсь взять за нее выкуп, если узнаю, кто она, прежде чем нас обвенчают.

На самом же деле Эван понимал, что этого никогда не произойдет, хотя Фионе, естественно, ничего не говорил. Иначе пришлось бы прибегнуть к помощи ласковых слов, а за последние два дня, как он ни старался, не смог придумать ни одного. Кроме того, Эван опасался, что попытка заставить ее сказать правду о себе приведет к тому, что он признается Фионе в своих чувствах, а ему вовсе этого не хотелось.

Пускай думает, что он испытывает к ней лишь страсть. Так безопаснее. Страсти он мог дать ей сколько угодно, зная, что Фиона сочтет ее совершенно естественной – в конце концов, мужчины похотливые создания, – а вот все другие чувства оставит при себе. После истории с Хеленой он навсегда запомнил, как опасно раскрывать душу перед женщиной. Может быть, несправедливо относиться к Фионе, как к Хелене, тем более что она абсолютно не похожа на его бывшую любовницу – ни внешне, ни внутренне, однако общение с Хеленой научило его осторожности. Если он испытывает к Фионе страсть, то это вовсе не означает, что он ее хорошо знает. Предательство Хелены глубоко ранило его, а если и Фиона его предаст, от такого удара он никогда не оправится. Эван и сам не знал, откуда у него такая уверенность, а заглядывать в собственную душу, чтобы это понять, ему не хотелось.

Эван с грустью признался себе, что сомневается в том, что Фиона испытывает к нему страсть. Женщины редко испытывали к нему это чувство. Взять хотя бы Хелену. Она постоянно притворялась. Деревенские публичные девки просто выполняли свои обязанности за деньги. Горничные в Скаргласе пытались с ним заигрывать только потому, что мечтали извлечь из близости к лэрду какую-то пользу для себя. Последние два дня он постоянно размышлял над тем, как они с Фионой занимались любовью, вспоминал каждый звук, сопутствовавший этому, каждое прикосновение, каждое движение и не мог найти ни малейшей фальши, однако все равно сомневался в ее искренности.

– Что-то ты не выглядишь слишком счастливым, – пробормотал Грегор. – У тебя такая красивая невеста. Мне кажется, ты должен радоваться хотя бы тому, что она каждую ночь будет спать с тобой в одной постели.

– Должен и радуюсь, – ответил Эван. – Ты прав, она чудо как хороша.

Чертыхнувшись, Грегор покачал головой:

– Бьюсь об заклад, ты сейчас размышляешь над тем, зачем ты ей понадобился. Считаешь, что ты некрасивый и ни одна девушка не сможет тебя полюбить. Да будет тебе, Эван! Пусть на твоем лице есть шрамы, но в этом нет ничего ужасного. Да и Фиона, похоже, родом из клана, который знает, что такое война. Никакими шрамами ее не испугать. У нее и самой они есть, верно?

– Верно. Но ее шрамы едва заметны, маленькие и аккуратные, не то что мои. – Он бросил взгляд на свой изящный камзол. – Можно разодеться в пух и прах, все равно не будешь красавцем. Это все равно что позолотить крапиву и уверять всех, что это роза.

– Черт подери, Эван! Эта сука Хелена заставила тебя сомневаться в твоей привлекательности! Это после общения с ней ты стал таким!

– Хелена была очень красива и уверяла меня, что испытывает ко мне страсть. Но все ее уверения оказались ложью. Я это понял, только когда она выдала меня Хью Грею. Вот тогда выплыли наружу ее истинные чувства.

– И ты поверил ей? Поверил женщине, которая в первую ночь спит с тобой, а во вторую выдает тебя убийце? Что ж, тебе в то время был всего двадцать один год, и никакого опыта общения с женщинами у тебя не было. Да и любой из нас, окажись он в подобной ситуации, повел бы себя точно так же. Мы тогда были еще моложе тебя и, хотя уже спали с женщинами, понятия не имели, что существуют такие, как Хелена. Девушки, живущие в замке, предсказуемые и искренние. Одни соглашаются лечь с тобой в постель, другие нет. Но даже деревенские проститутки не лживы. Ты даешь им деньги, а они за это ублажают тебя. Да, некоторые притворяются, делают вид, будто испытывают с тобой неземное блаженство, но притворство их совсем невинно, просто они хотят услужить тому, кто платит им деньги. Но Хелена не просто проститутка, она предательница, искушенная в обмане и интригах, которые могут стоить человеку очень дорого. Никто из нас с такими женщинами не сталкивался.

– Я часто задавал себе вопрос, почему она не выбрала отца, ведь он же был лэрдом.

– Потому что она прекрасно поняла, что он такой же бессердечный человек, как и она сама. Он бы стал с ней спать, однако она ничего бы от этого не выиграла. Жениться на ней он никогда бы не стал. Все его сыновья, кроме тебя, были еще слишком молоды, не являлись наследниками, не занимались обучением живущих в замке мужчин военному искусству и не выполняли никаких других работ. Наш отец имел титул, однако уже в то время настоящим хозяином замка был ты.

Грегор налил в два кубка вина и один из них протянул Эвану.

– Так, значит, ты считаешь, что Фиона именно та, за кого она себя выдает, – красивая девушка, которая потерялась, и не более того?

– Да. Она живет у нас уже две недели и за это время не сделала ничего такого, чтобы я усомнился в этом. Она не задает подозрительных вопросов, не бродит по замку, что-то вынюхивая и высматривая, не заигрывает ни с кем из нас. Однако мне кажется, тебе потребуется какое-то время, чтобы в это поверить.

Потягивая вино, Эван размышлял над тем, что сказал ему Грегор. Он не мог не признать, что слова брата справедливы. Но в то же время понимал, что ему и в самом деле потребуется какое-то время, чтобы доверять Фионе безоговорочно.

Покачав головой, чтобы отогнать запутанные мысли, Эван допил вино и сказал Грегору:

– Пора идти в большой зал. Надеюсь, Натан не спускал все это время глаз со священника. Мне он нужен трезвым.

– Он и будет трезвым, не беспокойся, – заверил его Грегор, выходя из комнаты. – Думаю, наш отец за этим проследит.

– Этот старый осел до сих пор хвастается тем, что сам устроил нашу с Фиоиой свадьбу?

– А как же! Его послушать, можно вообще подумать, что в тот день мы встретили Фиону благодаря ему. – Грегор пристально взглянул на Эвана. – Правда, он не перестает бубнить, что ты мог сделать выбор и получше, найти не такую тощую девицу и без шрамов.

– Вот идиот! – рявкнул Эван. – Хорошо бы догадался не распускать язык в присутствии Фионы.

– Верно. Она не из тех, кто спускает обиды, – засмеялся Грегор.

Подойдя к широко распахнутым дверям, ведущим в большой зал, Эван на секунду остановился.

– Пусть я не знаю, кто такая Фиона и откуда, но все-таки… – начал было он, однако Грегор, не дав ему договорить, подтолкнул его к дверям.

– Сомневайся сколько пожелаешь, но упаси тебя Бог опозорить девушку перед алтарем, заявив, что не желаешь жениться на ней.

Эван удивился жару, с которым Грегор произнес эти слова, однако согласно кивнул. Брат прав. Наверняка многие жители Скаргласа знали либо догадывались о том, что он лишил Фиону невинности. Он и не думал это скрывать, да и служанки, меняя постельное белье, наверняка заметили на простыне капли крови. А поскольку они явились сменить простыню сразу же после того, как Фиона вышла из комнаты, даже самые тупые из них догадались о том, что произошло. Тем более он объявил о том, что женится через два дня на Фионе. Так что если он сейчас струсит и откажется обвенчаться с ней, то не только совершит бесчестный поступок, но и опозорит девушку перед всеми. Его несколько смущало, что последнее беспокоит его гораздо больше, чем первое, однако Эван решительно отмел все сомнения и вошел в большой зал, чтобы принять поздравления, которых, по его мнению, он не заслуживал.

– Перестань вертеться, Фиона, а не то Бонни пришпилит тебе цветы прямо к левому уху! – воскликнула Мэб.

Улыбнувшись хихикающей Бонни, Фиона встала по стойке смирно.

– Что-то ты раскомандовалась, Мэб, – заметила она.

– Ничего удивительного. Сегодня ты станешь леди Скаргласа, и я решила покомандовать тобой, пока не поздно. – И Мэб весело расхохоталась вместе с остальными женщинами, которые находились в комнате. – А знаешь, хорошо, что в замке снова будет хозяйка. Давненько ее не было. По правде говоря, вообще никогда.

– Но ведь у сэра Фингела было пять жен, Мэб.

– Верно, но скажи, ты замечаешь где-нибудь в замке следы их пребывания? Их нет. Разве что после них остались дети.

Фиона оглядела спальню, в которую ее поселили. Уютная, теплая комната, довольно просто обставленная. Чистая, как и все другие помещения замка, однако Фиона знала, что уборкой занимается Клэр. Садом и огородом – Мэб. Большой холл был очень красив, однако это заслуга предыдущего лэрда. Вспомнив об изменениях и нововведениях, которые привнесли в замок Джилли и Илза, когда поселились там, выйдя замуж за ее братьев, Фиона поняла, что Мэб права. Жены сэра Фингела не оставили после себя в замке никакого следа, за исключением сыновей.

– Странно, – прошептала она. – И даже Энни Логан?

– Да, – ответила Бонни. – Моя мама говорила, что Энни совсем измоталась, выдергивая своего мужа из женских объятий. Остальные жены вообще очень быстро сошли в могилу, за исключением последней, которая сбежала.

– Ну, по крайней мере последняя добилась того, что сэр Фингел больше не женился, – заметила Фиона. – Не мог же он взять себе очередную жену, считаясь женатым.

– Не думаю, что именно это его остановило, – сказала Мэб. – Дело в том, что он сейчас никуда не выезжает из Скаргласа, а в замке нет ни одной женщины, которая не знала бы, что он собой представляет. У этого идиота одиннадцать законнорожденных детей и почти две дюжины бастардов. Он наверняка и сам в них путается. – Мэб покраснела, видимо, вспомнив о собственном сыне, но, когда Фиона и Бонни захихикали, улыбнулась.

– Какая же вы красивая, миледи, – сказала Бонни, отступив и внимательно оглядывая Фиону с головы до ног. – У вас такие замечательные волосы.

Фиона коснулась рукой своих густых волос, которые спускались волнами ниже талии.

– Спасибо, хотя я не уверена, что меня стоило одевать, как невесту.

– Конечно, стоило, – проговорила Мэб, расправляя складки темно-синего платья Фионы. – Ну вот, теперь ты готова.

– Пойду скажу остальным, – заметила Бонни и поспешила вон из комнаты.

– Ох, Мэб, как же я волнуюсь, – прошептала Фиона, хмуро глядя вслед Бонни.

– Сейчас же прекрати! – приказала Мэб. – Неужели ты думаешь, что братья Эвана будут довольны, если заподозрят что-то неладное? Все они, законнорожденные и незаконнорожденные, преданы ему и готовы защищать его до последней капли крови, хотя, мне кажется, он этого до конца и не осознает. Если кто-то из них решит, что ты вольно или невольно можешь причинить Эвану боль, они постараются расстроить вашу свадьбу.

– Особенно если они вдруг узнают, что я хитростью заставила его на мне жениться.

– А ты считаешь, они этого не знают? Грегор наверняка догадывается. Неужели ты думаешь, что в тот день, когда Эван приказал привести меня к нему, чтобы снять швы, меня и в самом деле не могли найти? Я ведь не пряталась, была в сарае, в котором сушатся травы, но даже самые юные из братьев внезапно ослепли и меня не увидели. – Взяв Фиону под руку, Мэб направилась к двери. – Если хочешь знать, братья Эвана выбрали тебя ему в жены, так что перестань хмуриться. В будущем перед тобой встанет множество проблем, которые тебе нужно будет решить, так почему бы тебе просто не насладиться сегодняшним днем?

– Постараюсь, Мэб. Думаю, все станет проще, после того как я назову свою фамилию, все поахают, поохают и успокоятся.

– Все будет хорошо, – заверила ее Мэб, однако обе они не были в этом уверены.

– Фиона, Обладательница Десяти Кинжалов? – спросил Эван, прервав священника, и хмуро взглянул на Фиону. – Но ты не можешь, произнося клятву, называться этим прозвищем, тебе придется назвать свое настоящее ими.

– Нет, могу, – возразила Фиона, удивляясь тому, что, даже стоя на коленях, Эван кажется таким высоким. – Священник сказал, что я могу называться любым именем, пока не подпишу брачное свидетельство.

– Но это же глупо! Назови свою настоящую фамилию.

– Не назову до тех пор, пока мы не подпишем бумаги, и первым подписывать будешь ты.

– Ты теперь моя жена, и твоя обязанность – подчиняться мне.

– Правильно, сынок, покажи ей, кто главный, – одобрил Фингел, но когда Фиона с Эваном сердито взглянули на него, испуганно попятился.

– Скажи священнику свою фамилию, – приказал Фионе Эван и ухмыльнулся, когда она нахмурилась.

– Ты пока мне не муж, и, если ты ждешь, что я стану слепо тебе повиноваться, даже когда им станешь, может быть, лучше отказаться от свадьбы?

– Нет. Ты ужасно упрямая и можешь проспорить до самого рождения ребенка, которого, вполне вероятно, я тебе уже сделал. – Он кивнул, когда Фиона ахнула и зарделась от смущения. – Обсудим это позже. – И хмуро бросил священнику: – Чего вы ждете? Продолжайте.

Поскольку Фиона добилась своего, она не стала возражать и послушно повторила клятву.

От поцелуя, который запечатлел на ее губах Эван, пока его братья оглашали комнату радостными возгласами, у нее перехватило дыхание и голова пошла кругом, но, когда в руку ей вложили перо, она тотчас же пришла в себя. Уставившись в документ, который ей предстояло подписать, она ощутила за спиной присутствие братьев Эвана и всех тех, кто пришел на их свадьбу. Эван уже вписал в документ свою фамилию четкими буквами. Глубоко вздохнув, Фиона прибавила к ней свою.

– Макенрой? – спросил Эван, не обращая внимания на перешептывания родственников. – Из Дейлкладача?

– Да. Я единственная сестра лэрда Коннора Макенроя, – ответила Фиона.

– Ты не можешь быть из клана Макенрой, детка. Отсюда до их замка почти четыре дня езды.

– Четыре дня? – в ужасе прошептала Фиона. – Боже правый! Сколько же эта чертова лошадь меня таскала по окрестностям? Мне казалось, я совсем ненадолго потеряла сознание, а оказывается, прошло столько времени. Но я и в самом деле из клана Макенрой. – Вытащив из висевших на поясе ножен серебряный кинжал, украшенный орнаментом, Фиона протянула его Эвану: – Прочти на лезвии надпись. Этот кинжал подарил мне на шестнадцатилетие Коннор. Он сказал, что я заслужила такой великолепный подарок, потому что сумела выжить вопреки его заботе обо мне. – При воспоминании об этом Фиона улыбнулась.

– «Малышке Фионе, настоящей Макенрой. Коннор», – прочел Эван и внимательно взглянул на Фиону, отдавая ей кинжал. – А кто эта Джилли, о которой ты постоянно говоришь? Его жена?

– Да. Ее зовут Джиллиан Мюррей, она дочь сэра Эрика Мюррея из Даблинна, племянница Молди Мюррей из Донн-койла и молочная сестра Джеймса Драммонда, лэрда Данн-крейга. Мы, Макенрой, являемся союзниками кланов Дал-глиш из Дунспайра и Гауди из Эйбервеллена. Мой брат Энтони – владелец Алд-Дабача, который расположен к югу от нас. – Шепот в большом зале стал еще громче, однако Фиона не обратила на это никакого внимания. Взгляд ее был устремлен на Эвана. Лицо его выражаю искреннее изумление. – Другой мой брат, Дайермот, является лэрдом Клах-трома. Недавно он женился… – Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Фиона продолжала: – На Илзе Камерон, единственной сестре Сигимора Камерона из Дабхайдленла. – Присутствующие ахнули, после чего наступила такая тишина, что Фионе на мгновение показалось, что все забыли выдохнуть. – Через родственников Джилли – Мюррей – мы породнились с Макалпинамниз Кейнмора, Армстронгами из Эйгбалла, Макмштанам и из Билахана, Драммон-дами из Даннби, Керколди, Кинлохами, Люсстгами из Франции… – Эван прижал к ее рту слегка дрожащие пальцы, и Фиона замолчала на полуслове.

– Проклятая Камерон! – рявкнул сэр Фингел, протискиваясь сквозь толпу, окружавшую Эвана и Фиону. – Так я и знал! Она просто шпионка, которую подослал к нам в замок этот идиот Сигимор!

Пытаясь собраться с мыслями, что оказалось нелегко, поскольку Фиона своим признанием повергла его в шок, Эван обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Она не Камерон. А породнилась с ними только потому, что ее брат женился на девушке из этого клана.

– Все равно она их ближайшая родственница. Нужно отослать ее обратно к Сигимору.

– Никуда ты ее не отошлешь, – холодно и вместе с тем решительно проговорил Эван, пытаясь обуздать ярость, которую вызвала у него слепая ненависть отца к своему кровному родственнику. – Она теперь моя жена и, быть может, уже носит в себе моего ребенка.

– Лучше бы ты поменьше об этом говорил, – пробормотала Фиона и замолчала, когда Эван сжал ее плечи.

– Те Камероны, которые, по твоему мнению, поступили с тобой несправедливо, уже все умерли, – продолжал Эван. – Сигимор не представляет для нас никакой угрозы. По правде говоря, я никак не могу понять, почему он продолжает сюда приезжать, ведь ты его лишь оскорбляешь и закрываешь ворота прямо перед его носом.

– Я не желаю иметь дела ни с кем из этих проклятых Камеронов!

– Ну и не имей. Если потребуется, я сам с ними буду вести переговоры. По-моему, уже давно пора перестать пренебрегать людьми, которые, единственные на много миль вокруг, не хотят с нами враждовать. Господи, да ведь они к тому же наши родственники!

– Не мои.

– Ну и успокойся. – И Эван с облегчением вздохнул, после того как отец, в последний раз бросив на Фиоиу ненавидящий взгляд, отошел от нее и приказал принести эля.

– Как ты думаешь, он теперь успокоится? – спросила Фиона.

– Ну, может быть, еще какое-то время поворчит, а потом угомонится. Это старая обида, за которую он цепляется, словно за святую реликвию, однако крови из-за нее он проливать не станет. Самое худшее, что он может сделать, это оскорбить Сигимора, если тот вновь появится у ворот.

Фиона не смогла сдержать улыбку:

– Ну, тогда беспокоиться нечего. – В этот момент она обратила внимание на то, что все присутствующие напряженно смотрят на нее. – Что это с вами? У меня что, выросла еще одна голова?

– Не одна, а целая дюжина, – неторопливо проговорил Грегор. – Мы рассчитывали с твоей помощью наконец-то обрести союзников, но, Господи, Фиона, мы понятия не имели, что ты связана родственными узами с половиной Шотландии.

– Ну, мои родственники не из таких уж крупных кланов, – пробормотала Фиона и нахмурилась, когда Грегор расхохотался.

– Пойдемте, – сказал Эван, – столы уже накрыты. Пора приступать к праздничному пиру.

После этих слов все наконец опомнились, загалдели и направились к столам. Когда Эван вел ее к столу, а потом усаживался на свое место возле нее, Фиона украдкой наблюдала за ним. Для человека, который в течение многих лет прилагал все усилия к тому, чтобы заполучить хоть каких-то союзников, вид у него был не слишком довольный. Такое впечатление, что он не рад тем, которых приобрел, женившись на ней. Правда, значительная часть из них родственники Джилли, однако за то время, пока Фиона обучалась искусству врачевания у леди Молди, она успела со многими познакомиться и знала, что они считают всех Макенроев частью своей огромной семьи. Но даже если считать союзниками только ее кровных родственников, Фиона сделала ему великолепный подарок. И тем не менее он сидит молчаливый и насупившийся.

– Ты сердишься, Эван? – наконец спросила она, говоря тихо, чтобы никто за столом ее не услышал.

– Нет. – Эван легонько погладил ее лежавшую на столе руку. – Просто никак не могу прийти в себя от удивления. Благодаря умению моего отца наживать врагов я всегда знал, что наш клан может рассчитывать только на себя. В течение долгих лет напряженной работы мне удалось помириться со многими из тех, с кем рассорился наш отец, но и теперь реальную угрозу представляет для нас лишь клан Греев, И вдруг, едва успев жениться на тебе, я обнаруживаю, что со всех сторон окружен союзниками. Даже если считать лишь союзников твоей семьи, все равно их гораздо больше, чем я когда-либо мог надеяться.

– Мой брат испытал подобные чувства, когда узнал, кто такая Джилли. Мы долгое время тоже считали, будто одни на целом свете, однако, когда с нами стала жить Джилли, обнаружили, что кланы Гауди и Далглиш – наши самые близкие союзники. Раньше мы и представить этого не могли, равно как и они.

Эван покачал головой, размышляя над тем, какие огромные перемены ожидают его в будущем. С одной стороны, он был рад тому, что, женившись на Фионе, приобрел для своего клана сильных союзников, а с другой – понимал, что этот слишком щедрый дар под стать более могущественному лэрду, каким ему никогда не стать.

«Что ж, что сделано, то сделано, – продолжал размышлять Эван, глядя, как Фиона весело смеется над шуткой Саймона. – Назад дороги нет. Учитывая, какие у нее могущественные родственники и союзники, нельзя даже помыслить о том, чтобы повернуть назад». Это было бы губительно для него самого и его клана. Вряд ли Фиона из тех женщин, которые будут мстить, если он ее бросит, однако вполне вероятно, что к ее мнению никто не станет прислушиваться. Его бы не удивило, если бы ему пришлось держать ответ перед ее разъяренными родственниками за то, что он собирался взять за нее выкуп, а потом лишил ее невинности и сделал своей женой. Можно, конечно, попытаться скрыть то, что он держал Фиону в замке в надежде получить за нее выкуп и спал с ней, но надеяться на это не стоит.

Свадебный пир шел своим чередом, и вскоре Эвану стали надоедать становившиеся все более нелепыми тосты, которые провозглашали братья. Мало-помалу они довели его до такого состояния, что он готов был их задушить, если они не прекратят. С трудом заставив себя успокоиться, Эван продолжал расспрашивать Фиону о родственных кланах. Оказалось, что она знает о его родственниках Камеронах гораздо больше, чем он. Но главное, что уяснил Эван из ее рассказа, это то, что родные Фионы радушно принимали в лоно своей семьи всех новых членов. Так было с Мюрреями, с Камеронами, и Эван хотел, чтобы и с его кланом было то же самое.

Заиграла музыка, и Эван недовольно поморщился. Понукаемый братьями, он заставил себя один разок потанцевать с Фионой, однако почувствовал себя огромным и неуклюжим и бросил ее на их попечение. Они с радостью подхватили эстафету. Эван сидел за столом и наблюдал за тем, как развеваются ее роскошные волосы, как движется ее гибкое тело, и чувствовал всевозрастающее желание. Она смеялась и улыбалась, танцуя со всеми братьями по очереди, включая краснеющего, неловкого Саймона, А один раз она даже станцевала какой-то странный и в то же время прелестный танец с незаконнорожденными детьми отца, после чего няни быстро отправили их в постель.

Чувство вины пронзило Эвана, когда он понял, что не просто наслаждается видом своей молодой жены, получающей истинное удовольствие, а ищет признаки измены и предательства и не находит их. Она ни с кем из мужчин не флиртовала, никому призывно не улыбалась, никого не выделяла среди других. В общем, если доверять собственным глазам – а у Эвана не было никаких причин им не доверять, – она относилась ко всем с дружеской непринужденностью. Ни больше ни меньше.

Она вела себя, по мнению Эвана, как женщина, которую воспитывали мужчины, видевшие в ней не особу противоположного пола, а просто еще одного брата, именно так, как она и рассказывала. Никакого страха и никакого смирения она не выказывала. Эван подозревал, что она будет уважать мужчину, только если он того заслуживает, и никогда не станет слепо подчиняться ему. Похоже, что, выйдя за него замуж, Фиона сделала его братьев своими братьями. Ему было несказанно приятно видеть, что его братья, да и все мужчины его клана приняли Фиону не только потому, что она стала его женой, но и потому, что она им пришлась по душе. Хорошо бы еще отец принял ее.

Решив не думать сейчас на эту тему, Эван встал и направился к своей жене. Его все еще мучили сомнения и страхи, однако он решил пока убрать их в самый дальний уголок памяти. Судьба подарила ему прекрасную жену, при одном взгляде на которую кровь закипает у него в жилах. Пора прекратить размышлять о ней и начать наслаждаться ею. А это не означает, что он намеревается скакать с ней, как козел, по большому залу под звуки музыки, которую играют из рук вон плохо. Когда Фиона оказалась рядом, он схватил ее за руку.

– Ой, Эван, ты… – начала было она и удивленно вскрикнула: подхватив под мышки, Эван забросил ее себе на плечо. – Эван, сейчас же отпусти меня! – приказала она, вспыхнув от смущения, когда его братья и остальные гости, не стесняясь в выражениях, принялись высказывать предположения, что он намеревается с ней сейчас сделать. – А как же праздник?

– Отпразднуют без нас, – бросил он, направляясь к двери. – Пора.

– Пора? Что пора?

– Пора заставить тебя кричать.