Текст книги "Один неверный шаг"

Уин сделал хороший глоток коньяку.

– Но совершенно очевидно, что ей этого недостаточно.

– Так что же мне делать, Уин? Сдаться? Но партнерство между друзьями или членами семьи никогда ни к чему хорошему не приводило. Никогда. Это древняя как мир истина. Деньги портят любые, даже самые лучшие отношения. Взять хотя бы нас с тобой. Мы много и тяжело работаем, чтобы наш бизнес функционировал и приносил прибыль. Но по отдельности. Вот по какой причине нам удается успешно избегать шипов законодательно оформленного сотрудничества. Хотя цели у нас сходные. А вот официальных денежных взаиморасчетов нет. А я знаю множество процветающих предприятий и тесных дружеских отношений, которые разрушились по этой причине. К примеру, мой отец и его брат до сих пор не разговаривают, потому что были деловыми партнерами и не смогли договориться по поводу денег. И я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась в моем офисе.

– Ты все это Эсперансе рассказывал?

Майрон покачал головой.

– Она дала мне неделю на размышление, и сказала, что после этого точно уйдет.

– Тяжелый случай, – сказал Уин.

– Какие-нибудь идеи есть?

– Ни одной. – Неожиданно Уин покрутил головой и ухмыльнулся.

– Ты что?

– Твоя аргументация… – протянул Уин. – Кажется, она просто пронизана иронией.

– Почему же?

– Насколько я знаю, ты веришь в брак, семью, моногамию и прочую чушь подобного порядка, верно?

– Ну и что?

– Кроме того, веришь в воспитание детей, крашенные известью заборы, баскетбольные площадки во дворах, уроки танцев и вообще в привольную жизнь в пригороде…

– Даже я если когда-то это говорил, что с того?

Уин покрутился в кресле и расправил плечи.

– А вот я тебе на это скажу, что брак ведет к разводу, потере иллюзий, разочарованию, скепсису, депрессии, мизантропии. В качестве примера я, как и ты, могу указать на членов своей семьи.

– Это не одно и то же, Уин.

– О, узнаю этот прием! Истина заключается в том, что мы берем факты и пропускаем их сквозь процессор собственного жизненного опыта. У тебя были отличная семья и детство, и ты веришь так, как веришь. Я, понятное дело, верю в противоположное. Только резкий скачок, настоящий зигзаг судьбы может все это изменить.

Майрон поморщился.

– Это хоть чему-нибудь поможет?

– Скорее всего нет, – ответил Уин. – Но мне нравится, когда хорошо отработанная и выпестованная философская система неожиданно дает сбои.

Уин взял пульт управления и включил телевизор.

В рубрике «Кино после полуночи» показывали «Мэри Тайлер Мур». Приятели прихватили стаканы с выпивкой, перебрались на диван и стали следить за развитием сюжета.

Уин сделал еще один глоток коньяку, от чего у него разрумянились щеки, и добавил:

– Может, Лу Грант ответит на твой вопрос…

Лу не ответил. Майрон представил, что бы произошло, если бы он обращался с Эсперансой так же, как Лу с Мэри. Очень может быть, Эсперанса вырвала бы у него с головы все волосы, и он стал бы похож на Мюррея. И это в лучшем случае!

Настало время отходить ко сну. Прежде чем отправиться к себе в комнату, Майрон решил проверить, как устроилась Брэнда. Постучав и не получив ответа, он вошел, поскольку дверь оказалась не заперта, и обнаружил Брэнду, сидевшую в позе лотоса на широкой старинной постели в стиле какого-нибудь очередного короля или королевы. Перед ней лежал толстенный учебник, открытый посередине. Она с головой углубилась в чтение и, сидя совершенно неподвижно, напоминала статую. Короче, концентрация на предмете была полной. Майрону не хотелось выводить ее из этого состояния, и вместо этого он, тоже обратившись в подобие статуи, несколько минут неотрывно наблюдал за ней. Выражение лица у нее было такое же отрешенное и спокойное, как на спортивной площадке. Брэнда надела привезенную из общежития пижаму, а на голове у нее красовался тюрбан из полотенца – по-видимому, она недавно принимала душ.

Наконец Брэнда осознала, что в комнате кто-то находится, подняла голову, увидела Майрона и улыбнулась ему. Улыбка у нее оказалась такой прелестной и чарующей, что у Майрона на мгновение перехватило горло.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил он.

– У меня все есть, и я отлично себя чувствую, – сказала она. – А как дела у вас с Уином? Надеюсь, вы решили все свои деловые проблемы?

– Нет.

– Между прочим, я не хотела подслушивать ваш разговор. Это получилось случайно, когда я проходила мимо гостиной.

– Не беспокойтесь об этом.

– Кстати, хотела вам напомнить, что как агент вы мне подходите и я согласна выступать в роли вашей подопечной.

– Очень рад.

– Надеюсь, вы подготовите соответствующие бумаги?

– В самое ближайшее время, – кивнув, сказал Майрон.

– Что ж, если все улажено, тогда… доброй ночи, Майрон.

– Доброй ночи, Брэнда.

Она опустила глаза на учебник и перевернула страницу. Майрон наблюдал за ней еще пару секунд. Потом вышел из комнаты и направился к себе в гостевую. Спать.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Они поехали в поместье Брэдфорд в «ягуаре» Уина, поскольку, как объяснил Уин, люди, подобные Брэдфордам, «форды-таурусы» всерьез не воспринимают. Надо сказать, что к Уину это тоже относилось.

Уин подбросил Брэнду к спортивному залу и двинулся по шоссе 90 в направлении Пассаик-авеню, на которой наконец закончились работы по расширению проезжей части, начатые еще в те годы, когда Майрон ходил в школу высшей ступени. От парковки Эйзенхауэра в глубь поместья уходило великолепное четырехполосное шоссе, которое протянулось миль на пять. Что ж, таков Нью-Джерси, и с этим ничего не поделаешь.

Охранник с огромными ушами приветствовал их у ворот с массивной надписью «Поместье Брэдфорд». Иначе и быть не может. Как известно, большинство ферм снабжены воротами и заборами с электронными датчиками и камерами слежения и патрулируются вооруженными охранниками. Для того, наверное, чтобы никто не смог топтать грядки с морковкой или посевы кукурузы. Уин опустил стекло автомобиля и взглянул на охранника с высокомерной улыбкой, после чего ему без дальнейших выяснений было позволено проехать за ограду. Когда они ехали по территории поместья, Майрон неожиданно вспомнил, как часто еще мальчишкой прогуливался у этих ворот или пытался заглянуть в щелку между досками забора, чтобы собственными глазами увидеть легендарные, особым образом подстриженные изумрудные лужайки этого домовладения. Нечего и говорить, что при этом в голове у него роились десятки экзотических планов, связанных с веселой и полной приключений жизнью на этой чуть ли не мифической территории.

Теперь-то он знал, как здесь все устроено, и даже не особенно всем этим восторгался, поскольку родовое поместье Уина Локвуд-Мэнор превосходило поместье Брэдфорд в такой же степени, в какой столичный вокзал превосходит уездную железнодорожную станцию. Короче говоря, Майрон, перевалив тридцатилетний рубеж, имел некоторое представление о том, как живут очень богатые люди, и поэтому мог позволить себе напустить на лицо холодное непроницаемое выражение. Как у Уина. Тем более, как бы здесь ни было красиво, красота еще не является синонимом счастья. Ого! Какая глубокая мысль. В следующий раз он наверняка придет к выводу, что счастье за деньги не купишь.

Встречавшиеся тут и там небольшие стада пестрых коров и кудрявых овечек помогали поддерживать иллюзию, что они находятся на территории фермы. Возможно, подобный живой декор служил данью ностальгическим воспоминаниям или использовался в более прозаических целях – к примеру, для списания налогов. Этого Майрон точно не знал, но кое-какие мысли на этот счет у него имелись. Некоторое время спустя они подъехали к большому белому дому, который столько раз переделывали и подновляли, что ему могла позавидовать любая стареющая кинозвезда.

Дверь открыл чернокожий старик в сером камзоле дворецкого. Вежливо поклонившись гостям, он предложил им следовать за ним. В фойе Майрон и Уин заметили двух головорезов, одетых, как секретные агенты. Майрон посмотрел на Уина. Уин кивнул. Нет, никакие это не секретные агенты, а самые настоящие громилы или убийцы. Тот, что повыше ростом, поглядел на вошедших с плотоядной улыбкой, как будто они были цыпочками, приглашенными на коктейль для массовости. Один здоровенный, второй костлявый. Майрон вспомнил, как Мэйбл описывала двух напавших на нее субъектов. Похожи, но доказать ничего нельзя, пока не увидишь татуировку, о которой упоминала все та же Мэйбл. Тем не менее иметь этих парней в виду все-таки не помешает.

Между тем дворецкий, домоправитель – или как его там – провел их в библиотеку. Уходившие ввысь этажа на три книжные стены венчал стеклянный купол, пропускавший в помещение ровно столько света, сколько нужно. Вполне возможно, в свое время это строение именовалось силосной башней, или у него просто вид был такой. Майрон ничего не мог сказать по этому поводу наверняка. Зато он совершенно точно знал, что к стоявшим на полках тысячам переплетенных в кожу книг никогда не прикасалась рука человека. Разве что метелка уборщика? Массивная мебель из красного дерева дополняла обстановку. На стенах под специальными светильниками висели написанные маслом картины с изображением старинных парусных кораблей. В центре комнаты помещался большой античный глобус, очень похожий на тот, что украшал офис Уина. Заметив это, Майрон пришел к выводу, что богатым людям нравятся античные глобусы. Возможно, по той причине, что очень дороги и при этом совершенно бесполезны.

Диваны и кушетки здесь обтянуты кожей и обиты гвоздиками с позолоченными шляпками. Настольные лампы явно доставили от Тиффани. На кофейном столике, декорированном бюстом Шекспира, словно невзначай лежала открытая книга со стратегически расположенной посредине страницы травинкой, долженствовавшей изображать закладку. К сожалению, в углу не сидел Рекс Харрисон в смокинге. Но ему следовало там сидеть. Обязательно.

Как только Майрон подумал об этом, в противоположном конце комнаты распахнулась дверь, стилизованная под стеклянную створку огромного книжного шкафа. Майрон подумал, что из этого своеобразного книжного шкафа должны появиться как минимум Брюс Уэйн и Дик Грейсон с громким криком: «А где же Альфред?» – но это оказались всего-навсего Артур Брэдфорд и его младший брат Чанс. Артур, очень высокий, возможно, шесть и шесть, отличался худобой и слегка сутулился, как это свойственно людям за пятьдесят. Чанс был ростом около шести футов. Волнистые каштановые волосы и красивое, какое-то мальчишеское лицо не позволяли точно определить его возраст, хотя Майрон точно знал из газет, что ему сорок девять и он всего на три года младше Артура.

Изображая идеального политика, Артур с фальшивой светской улыбкой устремился к гостям, на ходу протягивая к ним руки. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он то ли готовится к рукопожатию, то ли собирается схватить одного из гостей за шиворот.

– Уиндзор! – вскричал Артур Брэдфорд, заключая руку Уина в ладони и стискивая с такой силой, будто боялся, что он улетит. – Как я рад видеть вас снова!

Чанс в это время поздоровался с Майроном, осторожно и чуть брезгливо пожав ему два пальца, как это бывает на двойном свидании, когда ты убеждаешься, что несимпатичная девушка досталась именно тебе.

Уин одарил Артура самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.

– Вы знакомы с Майроном Болитаром?

После этих слов братья, сделав хорошо отработанные па, поменяли партнеров по рукопожатию с ловкостью опытных площадных танцоров. Пожимать руку Артуру Брэдфорду было все равно что стискивать в ладони старую, лишенную смазки бейсбольную перчатку. Оказавшись с кандидатом в губернаторы на расстоянии пары дюймов, Майрон заметил, что Артур Брэдфорд при всей своей худобе широк в кости, с грубыми чертами красного лица. За хорошими манерами, маникюром, дизайнерской прической и дорогим костюмом проглядывал все тот же парнишка с фермы.

– Лично мы никогда не встречались, – с широкой улыбкой произнес Артур. – Но все в Ливингстоне и даже, пожалуй, в Нью-Джерси знают Майрона Болитара.

Майрон изобразил такую же широкую фальшивую улыбку, но посмотреть Артуру в глаза почему-то не отважился.

– Я следил за вашей игрой с тех пор, как вы учились в школе высшей ступени, – с театральным пафосом продолжил Брэдфорд. – И всегда был вашим большим поклонником.

Майрон кивнул, точно зная, что Брэдфорд ни разу в жизни не переступал порога спортивного зала Ливингстонской гимназии. Вот до какой степени бывают иногда растяжимы слова политика.

– Присаживайтесь, джентльмены.

Гости и хозяева опустились на мягкие кожаные сиденья. Потом Артур Брэдфорд предложил выпить кофе. От кофе никто не отказался. В следующую минуту в комнату вошла женщина латиноамериканского происхождения. Артур посмотрел на нее и сказал:

– Cafе́, por favor.

Еще один лингвист выискался, подумал Майрон.

Уин и Майрон сидели на диване, братья Брэдфорды расположились напротив в аналогичных по стилю кожаных креслах из библиотечного гарнитура. В зал ввезли сервировочный столик, не уступавший размерами иной малолитражке. Кофе был разлит по чашкам, и в него добавили молока и сахара. Потом Артур Брэдфорд, кандидат в губернаторы, лично передал кофейные чашки Майрону и Уину. Вот какой человек. Правильный парень. Истинный слуга народа.

Все откинулись на спинки диванов и кресел. Служанка испарилась. Майрон поднес чашку к губам. Проблема с его пристрастием к кофе заключалась в том, что он пил только кофе, приготовленный в кофе-барах – убойный состав с избытком кофеина, именовавшийся среди почитателей «гурманом». Поэтому все виды кофе домашнего приготовления казались ему или слишком слабыми или недостаточно резкими и напоминали пресную тепловатую жидкость из дешевых заведений общепита. Интересно, что об этом рассуждал человек, который месяц назад не смог бы определить разницу между хорошо выдержанным «Мерло» и только что собранными и растолченными в порошок ступкой зернами сорта «Манишевич». Но как бы то ни было, когда Майрон сделал глоток из чашки Брэдфорда, он понял, что богатые знают какое-то волшебное слово, позволяющее им достигать идеала даже в варке кофе. Ибо это была амброзия.

Артур Брэдфорд поставил свою чашку из веджвудского фарфора на стол, наклонился вперед и с легким хлопком свел руки вместе.

– Позвольте для начала сказать, что я очень рад видеть в этом доме вас обоих. Ваша поддержка очень много для меня значит.

Брэдфорд посмотрел на Уина, сидевшего с совершенно непроницаемым, спокойным и внимательным лицом.

– Насколько я понимаю, «Лок-Хорн секьюритиз» хотят расширить свой офис во Флорэм-парке и открыть новый в Бергене, – продолжал развивать свою мысль Брэдфорд. – И если я могу оказать в этом смысле какую-то помощь, прошу вас, Уиндзор, обязательно дайте мне об этом знать.

Уин неопределенно кивнул.

– Кроме того, если Лок-Хорны вдруг захотят подписаться на какие-нибудь перспективные государственные облигации, то я снова к вашим услугам.

К этому времени Артур уже начал впадать в раж и сидел на кожаном сиденье своего кресла с таким видом, словно ожидал, когда ему почешут за ухом. Посмотрев на хозяина дома, Уин снова вместо ответа ограничился неопределенным кивком. Молодчина Уин! Заставил Брэдфорда приоткрыть свои планы, особенно по части взяток, а сам так ничего и не сказал. Более того, молчаливыми кивками и полным отсутствием видимого энтузиазма заморозил в начальной стадии приготовленную для такого случая речь. По-видимому, Брэдфорд тоже почувствовал нечто подобное, поскольку, откашлявшись, переключил внимание на Майрона.

– Насколько я знаю, вы являетесь владельцем небольшой компании, занимающейся представительской деятельностью в сфере спорта и продвижением молодых спортсменов?

Майрон попытался имитировать кивок Уина, но не сумел. Сторонний наблюдатель наверняка бы отметил, что он кивнул слишком активно и даже с охотой. Ему явно не хватало тонкости и легкой небрежности Уина. Видимо, у него что-то не так с генами.

– Если я в состоянии что-нибудь для вас сделать, говорите, не стесняйтесь.

– Можно мне поспать в спальне Линкольна? – спросил Майрон.

Братья на мгновение замерли, словно обратившись в статуи, затем посмотрели друг на друга и расхохотались. Смех у них, надо сказать, был такой же ненатуральный, как волосы у телепроповедника. Уин искоса посмотрел на Майрона. Его взгляд говорил: действуй, развивай ситуацию в нужном русле.

– Признаться, мистер Брэдфорд…

Продолжая неестественно посмеиваться, тот протянул руку размером с библиотечный том и сказал:

– Прошу вас, Майрон, зовите меня Артур!

– Хорошо, Артур. Итак, вы можете кое-что для нас сделать.

Смех Артура и Чанса постепенно редуцировался до хихиканья, после чего его как ножом отрезало – будто в комнате выключили радио, – а на лицах братьев застыло несколько напряженное выражение. Настало время игры. Они должны были создать у гостей впечатление, что проблема Майрона будет самым внимательным образом выслушана и принята близко к сердцу.

– Вы помните Аниту Слотер? – спросил Майрон.

Братья были профессиональными политиками, видали разные виды и много чего на своем веку слышали, но после слов Майрона чуть не синхронно вздрогнули, как будто их одновременно ткнули стволами пистолетов в солнечное сплетение. Впрочем, надо отдать им должное, оправились они довольно быстро, разом придав лицам глубокомысленное выражение, свидетельствовавшее, что они и в самом деле пытаются вспомнить, кто эта особа. Однако у Майрона и Уина не осталось ни малейших сомнений в том, что Аниту Слотер они помнят и знают; возможно, даже слишком хорошо.

– Что-то никак не могу припомнить женщину с таким именем, – сказал наконец Артур, изображая лицом мучительный процесс, связанный с попытками воскресить в памяти названное Майроном имя. Судя по тому, как Артур хмурил брови, надувал щеки и закатывал к потолку глаза, сторонний наблюдатель мог бы решить, что его мучения ничуть не слабее мук роженицы. – А ты, Чанс?

– Да, кажется я слышал это имя… – задумчиво протянул Чанс, – но… – Он развел руками и сокрушенно покачал головой.

«Да, кажется я слышал это имя». Воистину, слушать политиков одно удовольствие.

– Анита Слотер работала здесь, – сказал Майрон. – Двадцать лет назад. – Горничной или служанкой. Короче, входила в состав обслуживающего персонала этого дома.

После этих слов лица братьев вновь приняли глубокомысленное выражение. Роден, окажись он здесь, не пожалел бы ради этих парней лучшей бронзы. Чанс перевел взгляд на брата, пытаясь понять, какая линия поведения будет им выбрана, чтобы присоединиться к ней. Артур Брэдфорд пребывал в позе «мыслителя» еще несколько секунд, после чего неожиданно громко щелкнул пальцами.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Анита! – Чанс, ты помнишь Аниту?

– Разумеется, – пропел Чанс. – Просто, боюсь, я никогда не знал ее фамилию.

После этого они оба расплылись в улыбках, как ведущие утренней программы новостей.

– Сколько лет она у вас работала? – снова спросил Майрон.

– Ну, этого я не знаю, – ответил Артур. – Полагаю, год или два. Точно не помню. Заботы по дому не входили в круг наших с братом обязанностей. Такими вещами обычно занимаются матери.

Опять отрицание под благовидным предлогом. Любопытный факт.

– Вы, случайно, не помните, почему она ушла от вас?

Артур Брэдфорд продолжал улыбаться своей словно замороженной улыбкой, но при этом в его глазах что-то происходило. Зрачки стали расширяться, и на мгновение Майрону показалось, что ему трудно сфокусировать взгляд. Потом Артур повернулся к Чансу. В данную минуту оба выглядели довольно неуверенно, словно не зная, как отразить направленную на них массированную атаку. Отвечать на вопрос им явно не хотелось, но равным образом не хотелось терять потенциальные долларовые вливания со стороны «Лок-Хорн секьюритиз».

Артур заговорил первым, решив переломить ситуацию в свою пользу.

– Нет, этого я точно не помню, – произнес он, после чего привычно воззвал к брату: – А ты, Чанс?

Чанс развел руками со своей знаменитой мальчишеской улыбкой.

– Люди приходят, люди уходят… – Он посмотрел на Уина, словно желая сказать: «Ты-то уж точно знаешь, как это бывает, не так ли?» Но глаза Уина сохраняли выражение, которое невозможно было расшифровать, и успокоения не сулили.

– Она ушла сама или ее уволили?

– Сильно сомневаюсь, что уволили, – быстро сказал Артур. – Моя мать была очень добра к прислуге. Если и увольняла кого-нибудь, то подобные случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. Это не в ее характере.

Брэдфорд был прирожденным политиком. Он мог сказать правду или солгать – для него это не имело значения. Однако при любых обстоятельствах нетрудно предположить, что если факт увольнения несчастной чернокожей служанки с работы в богатой семье выплывет на поверхность, то это вызовет в прессе ненужный шум. Политик осознает такие вещи в одно мгновение, и еще одно мгновение уходит у него на то, чтобы подготовить приемлемый ответ. Истина в данном случае не играет никакой роли. Она топчется в задних рядах в компании с реальностью, уступая место грамотно сделанной картине по мотивам, предназначенной для широкой публики.

Между тем Майрон продолжал давить на Брэдфорда:

– По словам членов семьи, Анита Слотер работала здесь вплоть до того дня, когда неожиданно исчезла.

Братья были слишком умны, чтобы раскрыть рты и в унисон выпалить: «Как исчезла?» – Но Майрон решил все же дождаться их реакции. Люди ненавидят повисшую в комнате тишину и часто позволяют себе необдуманные слова только для того, чтобы ее нарушить. У копов существует старый трюк: молча сидеть перед подозреваемым и ждать, когда тот выкопает себе могилу собственными объяснениями. С политиками ситуация куда сложнее и интереснее. Они достаточно умны, чтобы знать, что язык надо держать за зубами, но генетически совершенно к этому не способны.

– Извините, но я ничего не могу добавить к сказанному ранее, – произнес наконец Артур. – Как я уже говорил, такими проблемами в нашей семье занималась мать.

– В таком случае, может, мне поговорить с ней? – сказал Майрон.

– Мама неважно себя чувствует. Ей, бедняжке, давно уже за восемьдесят.

– И все-таки я бы хотел попытаться.

– Боюсь, это невозможно.

В голосе Артура послышались стальные нотки.

– Понятно, – сказал Майрон. – А вы знаете, кто такой Хорас Слотер?

– Нет. Но могу предположить, что это родственник вышеупомянутой Аниты.

– Это ее муж. – Майрон перевел взгляд на Чанса: – А вы его знаете?

– Точно не скажу, – ответил Чанс. – По крайней мере у меня ничего с этим именем не связано.

– Вот как? А согласно записям его телефонных разговоров он дважды звонил в штаб-квартиру вашей избирательной кампании. Причем не так давно.

– В нашу штаб-квартиру звонят множество людей, – сказал Артур, а секундой позже со смешком добавил: – Во всяком случае, я на это надеюсь.

Чанс тоже пару раз хихикнул. Ну и мерзкие же ребята эти Брэдфорды, подумал Майрон.

– Думаю, что все-таки звонят, – сказал он и посмотрел на Уина. Последний кивнул, после чего они начали подниматься с места.

– Спасибо, что уделили нам время, – произнес Уин. – Мы себя еще покажем.

Братья изо всех сил старались скрыть овладевшее ими изумление. Наконец Чанс не выдержал:

– Что, черт возьми, это значит?

Артур выразительно посмотрел на него, заставив замолчать. Он тоже встал с кресла, чтобы пожать гостям на прощание руки, но те уже были у двери.

Майрон повернулся и, пародируя киношного инспектора Коломбо, произнес:

– Забавно.

– Что именно? – осведомился Артур Брэдфорд.

– То, что вы так плохо помните Аниту Слотер. Честно говоря, я предполагал обратное.

Артур развел руками:

– За годы существования поместья у нас работало довольно много разных людей.

– Не сомневаюсь, – сказал Майрон, переступая порог. – Но многие ли из них обнаруживали труп вашей жены?

Браться замерли, обратившись в подобия мраморных статуй, – такие же недвижимые, молчаливые и холодные. Майрон не стал ждать дальнейшего развития событий. Пропустив вперед Уина, он вышел из библиотеки и захлопнул за собой дверь.