Текст книги "Секс, любовь и опасности близости: Как сохранить страсть в отношениях, когда медовый месяц закончился. Возвращение удовольствия: Как преодолеть сексуальную травму и жить страстной жизнью"

Если любовь предоставлялась на том условии, что не разрешается выражать искреннюю уязвимость или отстаивать свое мнение, вы вряд ли научились справляться со своими потребностями или чувствами. Возможно, вы проявляете слишком много эмоциональности, поскольку не в состоянии сдержать в себе неудовлетворенность, или же, напротив, направляете свои чувства в какую-нибудь зависимость.

Ваш запасной вариант: «Ах, я бедняжка». Вы ищете любви, которая становится передачей ответственности другому человеку. Вероятнее всего, вы выберете партнера, который привык отказываться от собственных потребностей и является спасателем. Это удобно, ведь стратегия вашего партнера не иметь чувств или потребностей и ваша – не брать за них никакой ответственности – идеально сочетаются. Идеально, конечно, лишь до тех пор, пока партнер не откажется от своей спасительной роли. Когда он приходит к выводу, что вы никогда не вырастете, и начинает чувствовать, что вы приносите его в жертву, ситуация, скорее всего, накалится.

Если, с другой стороны, партнер больше склонен к роли преследователя, это может стать очень болезненным. Цена сохранения ребяческой позиции с таким партнером высока. Здесь мало возможностей для самовыражения, поскольку это означает утрату зависимости и, следовательно, привлекательности. Поскольку единственно известный и допустимый источник личной силы – использование своих навыков для манипуляции другими, рано или поздно вы рискуете сами превратиться в преследователя – не только для самого себя, но для любого, кто вас любит.

ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ

Ключ к пониманию преследователя заключается в том, что за этим стилем отношений обычно прячется жертва. Подобно жертве, человека, которого тянет действовать в стиле преследователя, скорее всего, не замечали в детстве или делали слишком зависимым ребенком, которому никогда не разрешалось обрести силу. Но запрет на выражение потребностей и ролевая модель могущественных равнодушных взрослых привела к развитию отчужденной и ложной самодостаточности.

В то время как черты первых двух типов относительно легко определить большинству из нас, распознать в себе преследователя бывает труднее. В конце концов, есть что-то привлекательное в человеке, который хочет помочь другим, а страдающий человек действительно в какой-то мере выражает заботу, какой бы раздражающей она ни была. Но никто не хочет, чтобы в них признали преследователя.

Преследователи не всегда громки и сердиты, не всегда открыто жестоки – хотя и такое случается. Зачастую их стиль поведения – использование мелких унизительных комментариев, невинно-жестокое поведение или постоянное подкалывание человека, который проявляет уязвимость или чувство любви. Порой это мастера пыток в стиле капля камень точит, настолько искусные, что ни один комментарий или действие в отдельности не оправдывает растущее отчаяние партнера. Если бросить им вызов, они жалуются, что это вы изводите их – они не желали зла, это была просто шутка! Партнеру, который является жертвой преследователя, порой кажется, что он сошел с ума. На самом деле, если оставить их без внимания, такие действия, комментарии и отношение вызывают страх, недоверие и обиду и могут серьезно ранить партнера.

Преследователей привлекают как спасатели, так и жертвы, и они знают, как справиться с любым, кто жалуется. Обвинения в том, что его поведение ничем не оправдано, гарантированно усугубляет оборонительную позицию преследователя. В конце концов, им приходится мириться с бесполезностью невозможного другого или его излишней чувствительностью. Трудность в том, что преследователи не считают, что кому-то вредят. Они склонны ощущать себя главным образом в роли долготерпеливых жертв, а порой – замученных спасателей или и тех и других одновременно. В этом есть доля истины, поскольку за каждым задирой прячется испуганная душа. Преследователи втайне ощущают себя бессильными и беспомощными.

Если вы склонны к такой позиции, то, вероятно, изначально пришли к выводу, что отождествление с силой – единственно доступное вам средство не стать жертвой родителя-тирана или невыносимого социального давления, к примеру слишком ранней потери дома. Вас растили самодостаточным и логичным. Ситуации, подразумевающие иррациональность, уязвимость, чувствительность или чувство любви, рисковали поставить под угрозу эмоциональное выживание. Ваш образ любящих отношений пропитан страхом и недоверием, и вы защищаете жаждущее любви сердце колючей проволокой. Для того чтобы поддерживать представление о себе как о сильном человеке, контролирующем ситуацию – и не отдающем себя на милость других, – теперь вы применяете то же обращение, от которого страдали, к уязвимости и чувствительности других. Тем не менее вам вполне удается убеждаться, что вы получаете желаемое. Со временем люди, которые вас любят, начинают чувствовать себя более бессильными и беспомощными, чем вы, а вы поддерживаете иллюзию себя как способного или заботливого человека, который жертвует собой на благо других.

Человек, хорошо натренированный в роли жертвы, будет отличным партнером, поскольку сохранит ваше прикрытие. Если же рядом с вами окажется спасатель, главным образом его привлечет ваше уверенное в себе поведение – вы тот человек, о котором ему не придется в конце концов заботиться. Но спасатель настроен взять ответственность за других и отказаться от собственных потребностей, поэтому он разнюхает ваше отчаяние и наденет сияющие доспехи, дабы спасти вас от самого себя. Вероятно, вы уже потратили много энергии, борясь с этим, поскольку признание потребности в спасении выдаст ваш внутренний секрет. В своей жажде быть любимым он сосредоточит на вас все свое время и энергию. Бесконечно пытаясь угадать, что вас порадует, спасатель будет жить ради редких проблесков приятного света, пробивающихся сквозь ставни вашего сердца.

Спустя несколько лет он может перейти к жалобам или мольбам, но это только даст вам возможность показать высочайшую невинность и терпение в общении с этим все более жалким существом. Если партнер останется рядом с вами, в нем аккуратно расположится вся та внутренняя беспомощность и уязвимость, с которыми вы не в состоянии справиться. Вы вполне сможете добиться своей бессознательной цели – сделать партнера еще более беспомощным, чем вы, но, когда это произойдет, вы, скорее всего, утратите интерес к отношениям. Его явная слабость и беспомощность, возможно, даже напугают вас. Со временем, успешно превратив партнера в жертву, вы, возможно, захотите быть рядом с ровней себе. Но, если уйдете к другому партнеру, вам придется начать все с начала, приучая партнера нести и выражать уязвимую сторону. Если же останетесь со спасателем, каждый день будет напоминанием об измене самому себе. Вы пленник собственной тюрьмы.

Если спасатель осознает свою роль, вы почувствуете его отторжение, а когда ощутите себя беспомощным, вы захотите расстаться и засунуть спасателя назад, в позицию жертвы. Но, если ему хватит целеустремленности, вы в буквальном смысле станете его проектом. Теперь он будет требовать, чтобы вы упорно работали над восстановлением собственной давно утраченной уязвимости и попытались развить способность любить. В таком случае вы, возможно, ощутите, что никогда не сможете научиться этому достаточно быстро для любимого, который теперь, кажется, стал вашим преследователем.

ТАНЕЦ ШАФФЛ НА ТРИ ШАГА

Прочитав вышеизложенное, вы, возможно, заметили, что каждая роль согласуется с другими. Со временем спасателей ждет судьба либо жертв, либо преследователей – другого варианта нет, поскольку позиция спасателя – скомпенсированная позиция. Глубоко внутри это жертвы, поскольку не знают, как напрямую поставить собственные потребности на первое место. Власть жертвы вызывать у других чувство вины или ответственности временами, кажется, больше напоминает преследователя, а человека, крепко привязанного к роли преследователя, можно считать слиянием жертвы и спасателя. Аспекты преследователя берут начало в том, что мы на самом деле не знаем, как заботиться о других. Потребность не выглядеть жертвой, а казаться тем, кто всегда контролирует ситуацию, означает, что он постоянно занят спасением самого себя. И так продолжается вечно.

Эти роли не означают, что у нас нет подлинной способности заботиться, страдать или принимать ответственность за свою жизнь. Но точно означают, что все эмоциональные ресурсы нужны в ситуациях, где мы испытываем необходимость защитить себя или контролировать другого. Отношения дают для этого много возможностей, но это не приближает пару к близости. Подобно Тяни-толкаю и моделям связи, это игра, в которую можно играть вечно. Единственный способ выйти из нее – дойти до сути вопроса.

Первый шаг к этому – признание того, как мы раним любимого. Это, безусловно, означает, что мы должны признать чувства, подавленные в прошлом, и понять, как создали скомпенсированные образы самих себя, а также признать роли, к которым мы себя свели, чтобы манипулировать другими, подкрепляемые верой в то, что в противном случае наши потребности никогда не будут удовлетворены. Нам нужно пересмотреть способы достижения хрупкого равновесия силы и уязвимости.

Порой кажется, что примирить силу и уязвимость невозможно, поскольку они будто бы находятся на противоположных полюсах. Однако примирение как раз то, что нужно, если мы серьезно хотим стать близкими взрослыми партнерами.

Часть 3. В грязи Эдема

Я хотел одной жизни,

Ты хотела другой.

Один пирог два раза не съешь,

И потому мы ели друг друга.

Роджер Макгоу[51]51
  Roger McGough, ‘First Degree Marriage’, After the Merrymaking, Jonathan Cape, London, 1971.


[Закрыть]

Услышав, как колеса машины хрустят по гравию, они оба испустили тайный вздох облегчения. На самом деле, оба были рады тому, что им больше не нужно быть одним. Но они не поделились этим друг с другом. Ведь это показалось бы жестоким. Они медленно пошли навстречу гостям, которые выходили из машины, улыбаясь и потягиваясь после долгого путешествия.

– Ух ты, великолепно! – сказал мужчина, оглядываясь и раскрывая объятия хозяйке.

– Показать вам всё? Или хочешь сначала выпить: ты, должно быть, устал так долго вести машину? – предложила она.

– Нет, давай посмотрим, как ты думаешь, милая? – ответил он, повернувшись к жене. – Ты нашла нам отличное местечко, мне не терпится взглянуть.

И они вчетвером отправились в сад курортного коттеджа, мимо шпалер с розами, а потом пересекли речушку, за которой приютилась остальная деревня с приятным старомодным видом.

Они жили здесь уже пару недель и не видели за это время никого, кроме друг друга. Так что приезд друзей в последнюю неделю отпуска стал большим событием. Казалось, ее работа и его комната отдыха остались далеко позади, в другой жизни. Они оба странным образом скучали по чему-то из своей рабочей жизни. Несомненно, это были не дела, потому что им обоим деревенский покой казался чудесным бальзамом. Но чего-то недоставало.

– Рад вас видеть, – сказал хозяин другу, действительно имея это в виду, хотя на самом деле не знал, почему так, равно как и не знал, что с этим делать дальше. Зато он понимал, что этот вновь прибывший глоток мужественности оказал на него мощное воздействие. И они шли, почти не разговаривая, отстав на четыре или пять шагов от женщин, которые уже живо беседовали, почти не глядя на окрестности (а может, ему так казалось).

Когда они завершили прогулку и снова оказались во дворе, все четверо снова были вместе и увидели друг друга. Почему-то лица их были расслаблены. Они казались более удовлетворенными.

– Ну, давайте выпьем, – сказал он, тепло обхватив жену рукой.

– И поедим чего-нибудь, – добавила она, отдаваясь его объятиям и одаряя светом гостей. – Вы, должно быть, умираете с голоду.

ПРОБЛЕМА РАЗЛИЧИЯ

Различие – трудная тема для нас, людей. Способность осознавать парадокс и мириться с различиями – чрезвычайно изощренное достижение человеческого ума. Тем не менее это искусство, которому стоит научиться, если мы хотим на глобальном уровне положить конец социальному подавлению, поиску козлов отпущения, войнам, этническим чисткам и так далее.

Нигде этот вопрос различия не становится столь же молниеносно очевидным, чем дома, в собственных отношениях. До сих пор мы наблюдали, как пары начинают с грез о безусловной любви, а затем их ждет грубое пробуждение отвращением, причина которого – осознание различий, заключивших их в модели связи, проектирование и танец с зеркалами, приведших к борьбе с теми аспектами различий, которые они не могут уравновесить.

Всякий раз, когда мы чувствуем различие, с которым не можем примириться, мы противостоим ему. Это перебрасывает в энергетическое поле, где наше самоощущение ставится под угрозу. Отношения не выживут, если кажутся постоянным метанием между «моей жизнью» и «этими отношениями». Зачастую мы заключаем: «Никакой мужчина (никакая женщина) не стоят этого ада – я пас». Или же, если более робки, мы не выносим сор из избы и оставляем следующему поколению все это разгребать.

К этому моменту мы уже поняли, что главные проблемы в отношениях включают конфликт между автономией и единством и противостояние между силой и уязвимостью, между изгнанными частями нашей внутренней семьи. Мы отметили, что в этих пространствах оказываются все прошлые установки, бессознательные ограничения и качества, мечты о совершенных родителях. Как ни парадоксально, эти противоречия дают возможность осознать все те компромиссы, на которые мы пошли в прошлом ради безопасности, и все те семейные проблемы, которые еще предстоит разрешить. Но теперь мы вступили в третью большую область противоречия, и это область уже не личная, а архетипическая, или универсальная. Это поляризация гендерных различий, основополагающая формула отношений мужчины и женщины.

ГЕНДЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ВООБРАЖЕНИЕ

«Все рождается от женщины», – гласит поговорка североамериканских индейцев. В 1950-х годах профессор Альфред Джост сделал в лаборатории сокрушительное открытие:

Природная форма человека – женщина; мужчина – результат вмешательства в «естественное» женское развитие[52]52
  Edward Goldwyn, ‘The Fight to be Male’, The Listener, 24 May 1979. Спасибо Эрике Мосс за то, что она познакомила нас с этой статьей.


[Закрыть].

Внутри человеческой утробы каждая яйцеклетка несет особую хромосому, известную как X. Когда яйцеклетка оплодотворяется спермой, несущей ту же хромосому, получается женский эмбрион – двойная X-хромосома. Еще до своего рождения эта маленькая девочка уже достигает некоторой меры совершенства, поскольку в ее яичниках хранятся все яйцеклетки, что понадобятся ей в течение жизни. Но, чтобы получился мальчик, необходимо успешное осуществление серии осторожных маневров. Если сперма, несущая другой тип хромосомы (так называемый Y), достигает своей цели, со временем, если все идет согласно плану, получается мужской зародыш – XY.

Следовательно, чтобы на свет появился мужчина, необходимо вмешательство в «естественный» ход событий. В первые дни своего развития глубоко в матке начинает расти зародыш, и он непременно женский. Спустя несколько недель при наличии Y-хромосомы он дает сигнал гонадам, что им предстоит стать яичками. Но, для того чтобы оставаться мужским, этому зародышу нужно произвести много сотен гормональных секреций и действий, чтобы не развиваться в женской форме, отправной точке для природы, или же он утратит свое последовательное мужское расподобление и вернется к исходному состоянию. Первое действие известного гормона тестостерона – подавить феминность. Эдвард Голдуин, автор программы на BBC Horizon «Битва за то, чтобы стать мужчиной», объясняет:

Яички не присутствуют там пассивно, но сначала делают первый выброс гормона, активно поглощающего женские части, которые в противном случае стали бы маткой. Затем они производят основной мужской гормон – тестостерон, – который предотвращает дегенерацию мужских частей[53]53
  Там же.


[Закрыть].

Эта удивительная история происхождения жизни приводит нас к мысли о том, что, когда мужской плод наконец рождается, он, должно быть, измучен, измотан и с недоверием относится к женскому полу. Мы не знаем, чувствует ли он уже жалость к самому себе. Можно ли приписать характерную для мальчиков неугомонность этой внутриутробной жизни? Как только он рождается, то ищет утешения в материнских руках, и этим он продолжит в той или иной форме заниматься всю свою жизнь. Но его ждут новые проблемы, потому что к тому времени, как он разовьет умственные и физические способности настолько, чтобы быть готовым справиться с противоречием тождества и различия, ему предстоит испытать сильный шок.

Мальчики и девочки, открывая для себя пол, получают различный опыт, поскольку они осознают либо свое сущностное различие с матерью, либо сущностное подобие ей. Для мальчика опыт отличия от матери – главный формирующий этап. Этот процесс изучался Лайамом Хадсоном и Бернадин Жако, семейной парой исследователей из института человеческих отношений в Тавистокской клинике. Вслед за психоаналитиком Гринсоном они предполагают, что для удовлетворения потребности в идентичности мальчики должны, так сказать, покинуть мать и найти отца[54]54
  R. R. Greenson, ‘Dis-identifying from mother: its special importance for the boy’, International Journal of Psycho-Analysis 49, 370 (1968).


[Закрыть]. Они должны достичь психологического отделения от матери и отождествления от противного с родителем того же пола. Если отца нет в силу физического или энергетического отсутствия дома, если он не дает мальчику удовлетворительной ролевой модели, к примеру проявляет жестокость, мальчик оказывается в подвешенном состоянии по поводу определения гендерной идентичности. Хадсон и Жако утверждают, что этот ранний опыт различия и потребность в отождествлении от противного становится «стойким чувством дислокации» и формирует сущностную и экзистенциальную рану, которую они называют «мужской раной»[55]55
  L. Hudson and B. Jacot, The Way Men Think, Yale University Press, Newhaven and London, 1991.


[Закрыть].

Девочка, с другой стороны, осознает, что она такая же, как мать. И в этом ее проблема. Ей приходится обращаться к отцу, чтобы удовлетворить самые ранние потребности в отношениях, но отождествление с матерью может помешать развитию ее здорового независимого самоощущения. Мы часто слышали в ходе терапии от взрослых женщин, что они провели свою жизнь, не будучи по-настоящему уверены, что существуют. Это может стать шоком для психотерапевта-мужчины, вряд ли знакомого с этой проблемой изнутри. У женщин нет тех же ран, что у мужчин, равно как и такого же экзистенциального путешествия, которое им предстоит пройти. У них свои собственные раны, им нужно работать над собственной индивидуацией.

Женская рана дочери, по-видимому, заключается скорее в получении некоторого психического пространства от матери и в чувстве независимого ценного существования. Это можно дополнить тем фактом, что за этим она часто обращается к отцу, поскольку у ее собственного пола меньше социополитических ассоциаций с властью. Что еще более усложняет проблему, когда рана дочери передается ей от матери, девушке порой сложно осознать, что она достойное существо.

Опираясь на исследования по психоанализу и искусству, Хадсон и Жако предполагают, что этот опыт подобия и различия влияет на способности воображения у мужчин и женщин. Под «воображением» они имеют в виду основную функцию ума, ту, которая влияет на все тенденции к осмыслению и действию. Влияние как мужской, так и женской ран, как они говорят, создает – в большей или меньшей степени – склонность думать или действовать определенным образом. В напряженные времена, или когда люди не заинтересованы в осознании собственных действий, эти тенденции усугубляются и могут стать патологическими.

В мужчине это может стать склонностью проявлять бесчувственность к другим, эгоистичность, недоверие к противоположному полу и объективность, а также чувство опосредованности, стремление относиться к людям как к вещам, а вещи, идеалы или технологии – персонифицировать и любить. Согласно этой логике, большинство мужских предпочтений в проектах, мышлении, действии и так далее относятся скорее не к эволюционным порывам (мужчина-охотник), но, если использовать модель, введенную нами в главе 6, к развитию его независимости за счет потребности в принадлежности. Классическое мужское воображение, следовательно, по понятным причинам пропитано ощущением дистанции или автономии. Эта особенность воображения делает различия естественными, а отношения сложными.

Пока результат этих размышлений не слишком отличается от выводов, уже сделанных на основе здравого смысла: мужчины не чувствуют себя естественно в отношениях – этому они должны научиться.

На девочку, с другой стороны, влияет недостаток расподобления с матерью. Ей приходится бороться, чтобы обрести дистанцию, зачастую в атмосфере соперничества. Кроме того, если присутствие дочери пробуждает в матери зависть в силу ее собственной неудовлетворенности жизнью, ситуация становится более угрожающей для чувства независимости девочки. Более того, из-за внутренней способности настраиваться на другого, которую подразумевает способность рождать и растить новое существо, женская душа естественным образом настроена на пересечение границ. Мир женского воображения, по сути, субъективен, он противоположность отдалению – его можно почти назвать густонаселенным. Порой трудно понять, где чьи чувства.

Продолжающийся гендерный симбиоз с матерью приводит к двойственности. В результате, рассуждают Хадсон и Жако, девочка, хотя она и настроена точно на нюансы человеческой чувствительности и отношений:

…с большей вероятностью, чем ее братья, озаботится проблемами ответственности и вины. Поскольку она не может выразить гнев по отношению к матери, не ставя под угрозу собственную личность, гнев маленькой девочки перейдет в депрессию[56]56
  L. Hudson and B. Jacot, Intimate Relations, Yale University Press, Newhaven and London, 1995.


[Закрыть].

Или, как предполагает Кристиан Оливье, психоаналитик-феминист, это может найти выражение в телесных симптомах и расстройствах пищевого поведения. В наши дни это приобрело масштабы эпидемии, подогреваемой безжалостным потребительством моды[57]57
  Christiane Olivier, Jocasta’s Children: The Imprint of the Mother, Routledge, London, 1989.


[Закрыть].

Если этот анализ правилен, мы можем предложить одно объяснение гендерных различий, не обуславливаемых полностью культурой. Но прежде всего сюда нужно включить культурные и политические проблемы.

РАВЕНСТВО В РАЗЛИЧИИ

В последнее время на Западе возникло движение отхода от гендерных различий к всеобщему унифицированию. Это можно рассматривать как историческую реакцию на политическое неблагополучие многих групп: гендерных, расовых и социальных. Так называемое движение за освобождение женщин стало глотком свежего воздуха, глубоко поколебавшим представления последних двухсот лет. Феминизм по-прежнему важен в освобождении женщин от социального рабства и подавления во всем мире, но он уже радикально изменил наше представление о гендерном неравенстве, которое раньше считалось нормой.

Дальнейшие социальные исследования продемонстрировали, как язык, бессознательные ожидания и культурные установки неизменно отдают предпочтение определенным заинтересованным группам. Мы научились с подозрением относиться ко всем традиционным ролям и символам в гендерной сфере. Сексуальная свобода и сексуальный выбор для всех стали боевым кличем, который мы обратили против веков подавления, и, наконец, мы начали открыто спорить о сексуальности. Это тоже в некоторой степени избавило нас от распространенного сексуального невежества. Но теперь, памятуя о том, как душили нас представления прежнего мира, многие сознательно пытаются жить отлично от ценностей, связанных с собственными гендерными группами, поскольку они кажутся старомодными или несправедливыми.

Однако в последнее время мы начинаем осознавать, что своими руками сотворили нового тирана: крайняя политкорректность может помешать свободе мышления столь же эффективно, как и ее противник, которого она из самых благих намерений пытается сместить. Общество подвергается опасности избегать гендерной проблемы, поскольку не может ее понять. Различия никуда не деваются, как бы мы их ни отрицали или ни политизировали.

Порой чрезвычайно полезно оставить позади влияние культурной среды, дабы в некоторой мере ощутить ценность этих различий. Мы, как психотерапевты, бываем в других странах, и нас очень интересует, как другие ощущают себя в мире пола.

Всякий раз, когда мы оказывались за границей, нас потрясала ясность гендерных ролей и их распределение. Мы подчеркиваем, что не стремимся романтизировать или идеализировать эти культуры. Но мы предполагаем, что лежащие в основе общин коренного населения традиционные обычаи могут хранить мудрость, утраченную Западом и достойную того, чтобы ее вернуть, даже если внешние формы вступают в конфликт с современным мироощущением.

В деревнях верхней Гамбии, к примеру, мы заметили, что женщины всегда заняты какой-нибудь работой, но, кажется, делают это в спокойном темпе, выполняя какие-либо действия, связанные с отношениями, болтая с подругами, заботясь о детях, флиртуя с проходящими мимо мужчинами и, по-видимому, ощущая себя в безопасности в своей гендерной идентичности. Всякий раз к водоему отправлялись только женщины. Если к ним подходил мужчина, он становился предметом оскорбительного игривого высмеивания со стороны женского сообщества.

Во многих общинах роли, приписываемые полам, по-видимому, связаны с их архетипическим символизмом. В Атласских горах на юге Марокко мы видели, что женщины постоянно заняты работой по поддержанию ферм. Они косили сено на склоне холма и приносили его на корм скоту. Мужчины выполняли собственную работу, которая большей частью казалась эпизодической, и возникало искушение представить, что они эксплуатировали женский труд. Но находя применение своим силам, они были исключительно сосредоточенны. Это обычно подразумевало проектирование, новое строительство, возведение стен, совершение экспедиции. Казалось, женская работа циклична, а мужская линейна.

Среди индейцев хопи на севере Аризоны мы заметили, что целая деревня, казалось, готовила почву. Все участвовали в пахоте, бороновании и поливе полей. Но только женщинам дозволялось сеять. Только женщины считались способными наделить зерна кукурузы созидательной способностью рождения новой жизни, ведь это, как знало племя, исходит от женщин.

Даже на юге Франции, когда пожилые люди, говорящие на окситанском языке, собирают урожай винограда, они отмечают это великолепным обедом в специально очищенном амбаре. Мужчины сидят на одном конце стола, а женщины – на другом. Женщины подают еду мужчинам, но не прислуживают им. Мужчины чествуют их за то, что они приносят. Спустя некоторое время (вино течет рекой) приятное напряжение возникает между двумя группами. Туда-сюда перелетает флирт, поддразнивания, легкая, но очень заразительная энергия, которая подхватывает тебя. В конце трапезы женщины, не прикладывая никаких усилий, убирают со стола, а потом сидят все вместе в тени, болтая и смеясь, время от времени бросая взгляды в сторону мужчин и немного провоцируя их, а те тем временем выгружают телеги с виноградом в давилку. Это крайне сочная, душевная и сексуальная картина, а между тем вряд ли кому-то из присутствующих меньше шестидесяти пяти.

Суть в том, что безопасная гендерная идентичность – не только сила, скрепляющая общество, она также дает нам внутреннюю уверенность, которая добавляет изюминку и готовит почву для отношений и всего того, что они могут создать. Конфликты в отношениях зачастую основаны на вопросах пола, с ними всегда трудно справиться, где бы вы ни родились. Принадлежность к здоровой гендерной группе очень помогает. Ведь если мы чувствуем поддержку и ресурсы собственного пола, нам легче найти в себе храбрость встретиться с другим и проявить интерес к попыткам расшифровать его язык. Более того, связанные с полом ритуалы помогают заземлить мужчин и женщин в их глубочайшей природе. Без этой связи сложно уверенно выражать как мужские, так и женские качества.

ПОДДЕРЖКА ГЕНДЕРНОЙ ГРУППЫ

Повышенный интерес к группе одного с вами пола и, следовательно, к противоположному полу – реальность, которая на наших глазах раз за разом проявлялась на семинарах. Большинство пар, которые на них приходят, новички и по понятным причинам нервничают, посещая семинар вместе с партнером, даже если поодиночке они заядлые их посетители. Они испытывают заметное облегчение в первый час, когда замечают, что находятся в комнате среди равного числа людей того же пола, и эти люди, по-видимому, столкнулись с похожими проблемами. Тогда они понимают, что некоторые из этих проблем не столь уж личные и уникальные, как они изначально себе представляли. Сложно переоценить важность этого облегчения. Во вводных семинарах, посвященных отношениям, мы проводим лишь один час в группах, разделенных по полу, но возникает удивительное качество присутствия, когда два пола церемониально воссоединяются в общую группу.

Здесь заложена огромная мудрость и принцип, основанный на здравом смысле: если мы знаем, кто мы, и учимся гордиться своей половой принадлежностью, то можем свободно проявлять любопытство по отношению к другому полу.

Это любопытство всегда присутствует, пусть и в нераскрытом виде, несмотря на наши ощущения. Обратите внимание на огромную популярность книг Джона Грея[58]58
  Джон Грей – психолог и писатель; самая известная его книга – «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». – Примеч. ред.


[Закрыть]. Он обращается к какой-то части, по которой мы очень истосковались. Однако, несмотря на то хорошее, что, несомненно, есть в книгах Грея, мы не во всем поддерживаем его подход. Мы считаем, что недостаточно выучить язык и повадки другого, чтобы уберечься от неприятностей. Мы верим, что попасть в неприятности с другим полом – неизбежность, и только прочная гендерная идентичность, развитое самосознание и творческое отношение к жизни может помочь в этом. Мы скорее склоняемся к точке зрения рассказчика Майкла Мида:

Мы обретаем покой, не избегая неприятностей, а вовлекаясь в них[59]59
  Майкл Мид, из беседы, прочитанной в Soho Factory, London, в 1995 году.


[Закрыть].