Текст книги "Монстры под лестницей"
Автор книги: Helga Wojik
Жанр: Детская фантастика, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Атта дружил с Макс. Но Макс бросил Атта. Сломал ключ на один и один. Ушел.
Монстр явно путался в хронологии, но я не сдавался.
– А как выглядел ключ? – спросил я.
– Как ключ! Два ключ.
– Вот так? – я очистил землю от травы и веточек, а после прочертил палкой силуэт ключа.
Атта заворчал, оттянул уши лапами, погладил пузо, поднял лапу, другую. Монстр наклонился, внимательно изучил мое изображение и когтем процарапал бороздку рядом. Посмотрел, явно остался доволен и, высунув от напряжения язык, с одного края изобразил кривую петлю-улитку:
– Так!
– Хорошо, – кивнул я. – С этим разобрались.
То, что нарисовал Атта, я уже видел. Это была точно такая же петля, как во сне на шее отца и как я нашел в тайной комнате деда. Ключ лежал у меня в кармане! Но я молчал об этом. Если монстр вел меня к тайному месту – я не буду мешать. Может, этих ключей целая связка. Атта же говорил про два. Хотя у этого монстра всего должно быть по два, а лучше «много» и «еда».
– А что было еще раньше? – продолжил я расспросы. – До того, как ключ сломался.
– Атта жил в лесу.
– Один?
– Много.
– С кем был Атта?
– Атта был с семья. Вместе.
Монстр закрыл глаза и заткнул уши лапами. Я показал ему этот трюк, что помогал мне сосредоточиться и вспомнить моменты из прошлого.
– Глубоко под земля. Семья. Дверь. Атта открыть. Люди бросить копать. Мы шли на свет. Много камни падать.
– Подвал? Вы жили в подвале? – я совершенно не понимал, о чем он говорит.
Атта подскочил и замахал лапами:
– Нет! Много камни! Гора! Дышать тяжело, – монстр притих и зажмурился, зажал уши лапами и стал бессвязно бормотать. – Нет двери. Нет дома. Бах! Бах! Много двери. Много дом. Не тот. Не Атта. Один. Холодно…
– Ты говоришь про шахту? Разве она тут есть?
Но Атта меня не слышал, он все стоял с закрытыми глазами и ушами, продолжая бормотать.
– Мы жить в лесу. Садить дерево, прятать ключ, жить рядом. Всегда.
Я осторожно убрал лапы монстра с его ушей, и Атта открыл глаза.
– Какое дерево? – спросил я.
– То дерево! – Атта подпрыгнул и зеленовато-фиолетовой стрелой побежал по траве к противоположному краю леса.
Я со всех ног кинулся следом. Нырнул под малахитовый полог, и несся за лохматым приятелем, стараясь не свернуть себе шею, запнувшись о корни и коряги, или не нанизать глаза на торчащие то тут, то там ветки. Не знаю, сколько мы бежали, но было чувство, что легкие прожгут мне грудь. Наконец-то Атта остановился и, добежав до него, я повалился на землю.
– То дерево!
Хватая ртом воздух, я посмотрел туда, куда показывал Атта. Изумрудная трава волной обволакивала невысокий холм, а перед ним, раскинув крону, подпирал небо огромный дуб.
– Да вы издеваетесь! – выдохнул я, не веря глазам.
Будь я проклят! Это был тот самый дуб с кладбища! Вот только у него была густая крона. Резные листья трепетали на ветру, словно смеялись надо мной. Бугристый ствол уходил вверх на многие метры и словно держал на себе небо! Если кладбищенский Страж был мрачен и мертв, то этот был полон жизни.
Вся земля бурлила корнями и была усеяна бронзовыми желудями. Да этому дереву было лет двести, если не больше! Атта пошлепал вперед, по пути поднимая желуди и отправляя их в пасть. Острые зубы работали без остановки – лишь хруст стоял.
Я уселся, не отводя взгляда от дерева и пытаясь переварить услышанное и увиденное. Выходило, что Атта жил тут, по меньшей мере, два века! А до этого обитал где-то под землей. Сколько же лет этой мутантской кошке, и кто он такой на самом деле?!
А покосился на монстра. Но тот, не замечая меня, продолжал выискивать в траве лакомства.
Меня вполне устраивала версия про воображаемого друга. Я все еще вполне мог допустить ее. Но моя уверенность в том, что Атта – плод моей фантазии, таяла как мороженое, забытое на лавочке парка в полдень. Еще я боялся, что стоит мне поверить окончательно в реальность Атты, как я непоправимо сойду с ума, и назад дороги не будет.
Я вынырнул из раздумий оттого, что кто-то отчаянно пытался выдернуть мне руку. Заморгав, словно смахивая веками дневной сон, я посмотрел на источник неприятностей. Мой монстр, насупившись, фыркал и упирался, пытаясь сдвинуть меня с места одной лапой, а второй протягивал мне горсть желудей.
– Идти, Макс, идти.
Я сделал ватный шаг, потом еще один и, все еще переваривая события последних дней, бездумно последовал за Аттой. От желудей я отказался.
* * *
Кора дуба была шершавой, немного прохладной, но вместе с тем живой. Я представил, как под моей ладонью течет жизнь этого великана. Сквозь годовые кольца, от корней до самого крайнего листочка. Из века в век.
Я поднял камеру, направил объектив вверх и сделал снимок нависающей мощи. Атта продолжал хрустеть желудями и внимательно рассматривал землю у самых корней дуба. Время от времени он начинал рыть, становясь похожим на чумного енота: спина горбом, глаза выпучены, зубы торчат. Но, не найдя ничего, менял место раскопок.
Я уселся на торчащий корень, прижался спиною к стволу, достал воду и пирог. Атта был тут как тут и помог справиться с едой. Вытерев руки, я извлек из рюкзачка блокнот деда. Страницы шуршали в унисон листве дуба, я переворачивал листок за листком, пока не наткнулся на рисунок. Кривое дерево без листьев, узловатые ветви, как бесконечные пальцы ведьмы тянутся во все стороны и обрываются на крае листа. Страж с Вороньего Погоста. Интересно, зачем он тут? Текст вокруг был слишком мелкий и непонятный. Кажется, это называли скоропись, все эти крючочки и сокращения. Уйдет куча времени, чтобы расшифровать все записи. Я пошарил в рюкзаке, нашел карандаш и дорисовал мертвому дереву крону. Дописал рядом «Дом Атты». Вышло неплохо.
Я зевнул и закрыл глаза. Сладкая истома окутала меня, в голове зажурчали слова: «Где бы ты хотел очутиться?». На закрытых веках, как в кинотеатре, поплыли картинки. Фрагменты из прошлого и то, что никогда со мной не происходило. Калейдоскоп образов, фрагментов, звуков, отголосков. Но стоило мне задержать на чем-то взгляд, внутри начинало зудеть, как когда не можешь вспомнить то, что казалось невозможным забыть. Словно сознание, как старичок с клюкой стучит по клеточкам плитки-памяти. Тук-тук-тук. И робкое эхо отзывается в тишине, и все внутри сжимается в предвкушении. Но воспоминание вновь ускользает, оставляя лишь шлейф тоски и послевкусия.
Дурацкое послевкусие. Мерзкое, как когда вечером не почистишь зубы, а утром тебе в рот кошки нассали.
Я сглотнул и почесал затылок у основания шеи. Открыл глаза и очутился в темной комнате. Нечеткие силуэты вокруг в вуали бледного красного света. Вот так бы выглядел мир в одном цвете, цвете крови. Я стоял в окружении людей, но они будто окаменели. Присмотревшись, я понял, в чем дело. На меня смотрели безликие лица манекенов. Застывшие в разных, порою гротескных, позах, они были повсюду, как толпа на рок-концерте. Я пошел мимо них. По спине ползли мурашки. Почти люди. Как часто неживое способно вселить в нас ужас? Как часто мы боимся того, что не может умереть? Может, поэтому страх вечен? Он там, где жизнь. Питается ею, растет, передается, как грипп осенью. Я шел и по обе стороны видел пустые глаза, залитые текучим кармином. В какой-то миг передо мной были уже не лица, а масса кошенили. Безобразные лица, сотканные из сотен насекомых, ужасные маски, под которыми не видно сути. Я шел, а за мной черным плащом тянулась тень. Но стоило мне оглянуться, как она поднялась, выпрямилась, немного ужалась и поравнялась со мной. Теперь рядом шагал человек из сумрака. Он был выше меня, взрослее. Вот только лица его я не видел. Серый человек из полутени и полусвета.
Удивительно, но рядом с ним не было страшно. Наоборот, было спокойно. Незаметно манекены исчезли. Впереди была стена: я подошел к концу комнаты. Прямо передо мною висело огромное зеркало. Я взглянул в глаза моему отражению, и оно сделало то же самое. Хотя Серый человек все так же стоял рядом, я не видел его по ту сторону стекла.
– Грань меж мирами тонка, – услышал я шорох в своей голове.
Но это не были мои слова. Я знал, что со мной говорит Серый человек. Теперь зеркало превратилось в окно, и из него я видел свой дом. Вокруг ночь и горит лишь одно окно. Мое зрение небывало остро, я отчетливо вижу в этом окне силуэт, я различаю черты и узнаю себя. Макс смотрит из своей комнаты в ночь.
– Опасно гулять меж миров, еще опаснее расшивать швы изнанки.
Я смотрел на себя и видел, как за спиной того Макса вырастает тень. Высокая, кривая, как чащобный старик, с руками-ветвями до пола, зубами-клыками и кровавыми глазами.
Мне стало неуютно. Я не хотел больше смотреть на того Макса и на росшую за его спиной тень, которая уже заполнила всю комнату, отчего свет побледнел.
Серый человек словно прочел мои мысли, и зеркало вновь стало зеркалом. Теперь в нем было лишь мое отражение. Но и оно казалось мне чужим.
– Ты нашел ключ. Но это лишь часть пути.
Я подошел вплотную к стеклу и выпустил облачко пара. На мгновение стеклянная гладь затуманилась, и лицо мальчика исчезло. Я вспомнил оставленный мне дедом конверт и нарисовал пальцем палочку с петелькой-улиткой, что выцарапал на земле Атта. Зеркало задрожало и пошло рябью, как пруд, проглотивший брошенный камень.
Когда круги растворились, и туман моего дыхания исчез, в зеркале снова был лишь я. Но что-то изменилась, и неожиданно появился второй я. А потом еще один… Отражения стали двоиться, троиться, обступать со всех сторон. Копии меня в зеркале раздвинулись, как жалюзи по всей стене, свернулись змеей и замкнули круг. В каждом из зеркал мальчик, так похожий на меня, развернулся и зашагал прочь. Я же стоял в центре и смотрел им вслед. Я снова остался один. Среди сотни пустых отражений и десятков миров. И хоть все двери-зеркала выглядели совершенно одинаково – пустым прямоугольным глазом в неизвестность – я все равно мучился в сомнениях и не мог выбрать. Разум шептал, что каждый вариант пути равноценен, что нет плохого или неправильного. Единственный проигрышный – остаться стоять. Но страх, жгущий сомнениями, опутывающий опасениями, напевал о том, что за каждой дверью хуже, чем тут. Что даже самое плохое привычное лучше неизвестного.
– Но ведь это не точно, что там хуже, чем здесь, – возразил я.
– Но ведь это не точно, что тут хуже, чем там, – вторило эхо.
Всего один шаг. Но мне не хватает решимости сделать его.
Оглядываюсь, чтобы спросить совета Серого человека, но и он исчез. Опускаю глаза и смотрю на кисти своих рук. Вижу, как кожа на них иссыхает, покрывается сеткой морщин и бурых пятен, все туже обтягивает кости, а затем облетает, как сухая листва. Кости падают на землю, но не успевают ее коснуться, как обращаются в прах. Ветер поднимает его и уносит прочь. Я же бестелесным призраком все так же стою на месте. В вечной пустоте.
Я вздрогнул и проснулся. Прохладный ветерок пробудил отряд мурашек, что бегали по рукам, пытаясь согреться. Я огляделся: мягкий свет заливал зеленый лес, от земли пахло прелой листвой. Атты не было видно.
– Атта, ты где? – позвал я монстра.
Ответа я не дождался, поднялся, блокнот скользнул с колен и шлепнулся наземь. Я поднял его, отряхнул и сжимая в руке огляделся. Куда же подевался мой монстр? Прогоняя остатки сна, стряхивая застрявший на ресницах морок дремы, я обошел дерево. Но моего зубастого друга нигде не было. Я посмотрел вверх на ветви – но и там было пусто. Поднявшись на холм, я оглядел местность. Бесполезно. Моя возвышенность была недостаточно высока. Я понятия не имел, где нахожусь и как отсюда найти дорогу домой.
Холм словно поддерживал дуб, и там, где пристроился плющ, мне показалось, что я заметил движение.
– Атта? Хватит прятаться, выходи, – позвал я. – У меня уже есть ключ. Может, он тебе подойдет?
Спустившись с холма, я подошел к завесе из тонких веток, словно стежками соединяющей дерево-исполина и земляную насыпь. Я с трудом протиснулся сквозь плющ между стволом и холмом.
– Сейчас я тебя найду, зубастый вредина! И тогда…
Я не успел договорить, как земля под ногами исчезла: оступившись, я полетел в темноту.
Глава 15
Выход не всегда там же, где вход
Это было круто! Серьезно. Сначала, конечно, я немного испугался, прям как девчонка какая-то. Все-таки не в нору за кроликом прыгнул, и яма была размером со слона. Не меньше. А потом подумал: «Это же и есть настоящее приключение!» И вот тут я обрадовался. Все это заняло несколько секунд. И я все еще лежал, как упал. Нет, не лицом в грязь, но грязи вокруг хватало. Поэтому версия с кроликом, даже гигантским, отпадала.
Я решил еще немного полежать смирно, не открывая глаз. В воображении нарисовалась картина волшебного царства в полом холме. Еще немного, и меня встретит хоровод ши, и эльфы заберут меня в полые холмы. Еще мгновение, и я услышу музыку…
Но музыки не было. По всей видимости, попал я в страну дивного народца не с парадного входа, и придется действовать самому.
Я открыл глаза и заморгал. Прямо на лицо падал тонкий луч – из не успевшей затянуться прорехи в плюще, что я проделал своим тельцем. Попытался подняться. Руки погрузились в липкую грязь. Откуда-то сверху струились ниточки света. В этих тоненьких полосках золота кружились пылинки. Глаза привыкли к сумраку, и мне удалось различить нечеткие очертания стен, камней, уходящего вглубь тоннеля. Сложно было сказать, искусственная ли это пещера. Но даже если человек приложил руку к ее созданию, это было очень-очень давно. В любом случае, сейчас она была забыта, заброшена и, возможно, обжита всякими разными тварями. Скорее всего, совсем не дивными.
Я был испачкан, частично мокр, ушиб бок и колено. Ощупал себя – камеры не оказалось. Рядом ее тоже не было. Одна надежда, что я оставил ее под дубом, где задремал. Она вряд ли пережила бы падение. Подобрал блокнот деда, как мог оттер, засунул за пояс штанов.
Ладно. Раз приключение вышло коротким и не особо эстетичным, пора и честь знать. Тем более, никакие эльфы за мной так и не пришли.
Ухватившись за ветку, а может, корень, я попробовал выкарабкаться. Земля была влажной и скользкой, склон почти вертикальный и высотою в три-четыре моих роста. После нескольких тщетных попыток я подвел итоги. Из плюсов – я понял, что этот путь отрезан, из минусов – я еще больше извозился в грязи и заработал пару дополнительных ссадин.
Руководство по выживанию гласило, что если потерялся, то лучше всего оставаться на месте. С этой мыслью я выбрал камень в ниточках света и уселся на него. Я терпеливо ждал спасения минут пять. После этого запас выдержки стал резко таять. Я не позволил Резвому Максу согнать меня с насиженного места и положил руки на колени. Первое время это помогало. Потом я заметил в пятачке упавшего лучика лягушонка. Он внимательно разглядывал непрошеного гостя, раздуваясь от хозяйской важности.
– Не похож ты на дивный народец, – заворчал я, и слова непривычно громко разнеслись по яме. – В любом случае, на поцелуй не рассчитывай.
Лягушонок прыгнул в сторону и затерялся в тени.
Я же подумал, что похож на подгорного короля с очень бюджетными декорациями, прям как в школе, когда мы ставили спектакль к родительскому дню. В тот день я узнал, что значит «испанский стыд». Именно так охарактеризовала наши старания старшеклассница, старшая сестра Бочки. Я представил, что бы она сказала теперь. Но и в этой мысли мне вскоре стало скучно.
Даже удерживая коленки, моего терпения хватило ненадолго. Большой беды не будет, если я буду ждать не на камне, а рядом с ним. С этой мыслью я осторожно обошел мой «трон» вокруг. Потом расширил радиус и сделал еще круг. В итоге я уже изучал стены пещеры, и каждый раз, проходя мимо тоннеля, заглядывал в его вязкую тьму.
В принципе, я не нарушал правила – моя темница была не столь большой, чтобы я не заметил спасательного отряда из бравых солдат на тросах, ну, или на крайний случай – пары соседей, решивших помочь маме. Что-то местного шерифа (если он был в Амбертоне) мне пускать в воображение не хотелось. Если честно, я бы предпочел, чтобы меня спас Атта или внезапно оживший дуб. Все лучше, чем заслужить репутацию ежика в компостной яме. Может, поэтому я и не звал на помощь? Слишком самоуверенно с моей стороны. Но пока я не ощущал опасности. Лишь немного досаду и злость. Когда надо, этого лохматого монстра никогда не оказывалось рядом! Мог бы и предупредить о яме!
Шло время. Я сидел, стоял, ходил кругами, заглядывал в туннель. Но видел лишь, как движутся паутинки света.
– Помогите, – негромко позвал я. – Я тут в яме, за дубом.
От собственного голоса стало неуютно. Я почувствовал себя беспомощным. Нет, не так. Мне стало стыдно. Словно я публично признал свою беспомощность. А потом я подумал, что застряну в этой яме на всю ночь, а потом на весь день, и еще день, и еще… И даже мои кости никто не найдет.
Землистые стены вокруг ожили. Выпирающие корни стали перетекать, как змеи, шуршать, ползти ко мне.
«В прошлые века нас берегли сосны, впитывали хворь наземного мира, его страхи и тьму, и по корням несли в мир иной, где всему злому и место. Запечатывали в янтаре – жидком свете. Но как их не стало… Теперь выкручиваться приходилось самим».
Я судорожно сглотнул и потер озябшие плечи. Чертова дюжина сосен, чертова дюжина монстров, чертов городишка… А вдруг эта яма и раньше сжирала людей и пускала их соки по корням? От дерева к дереву, из века в век. Вдруг эти корни, что сейчас безглазыми змеями смотрят на меня, могут услышать и донести мои слова?
– Как мне выбраться? – протянул я руку и через влажную землю ощутил шершавую кору. – Я не хочу тут умереть.
И вот тут мне впервые стало страшно. Не так, как когда смотришь ужастики. И даже не так, когда просыпаешься от жуткого сна. Как-то по-другому. Словно за кишки схватили холодной лапой. Или когда Бочка ударил меня под дых. Вот так же – я не мог вздохнуть. Не мог сдвинуться. И я стал звать на помощь. Все громче и громче. Я орал, пока голос не сорвался. В горле совсем пересохло. В носу предательски защекотало.
– Соберись, – шмыгнув, сказал я сам себе и вытер нос рукой.
Я снова попытался взобраться там, где свалился. Выбился из сил и сполз по склону, привалившись спиной к прохладной земле. В этот самый момент солнце оказалось в положении, когда смогло дотянуться огненными волосками до тьмы тоннеля. Это длилось несколько мгновений. Казалось, на этот краткий миг прикосновение света пробудило камень, пустив по его поверхности робкую золотую рябь – это блестела слюда. Я увидел, как огненные стрелы вонзились в тело тьмы, заставив ее зашипеть, потуже свернуться в клубок и поглубже спрятаться в нору. Увы, это была лишь краткая победа, и если мне не удастся выбраться, то уже через несколько часов я лишусь всех своих союзников и буду вынужден провести ночь в холоде и сырости этой ямы. Наедине со всеми своими кошмарами.
Я поднялся. Вытер руки об штанины и подпрыгнул, хватаясь за выступ. Однако сколько бы я ни цеплялся, ни карабкался, я все время падал. И я вновь вставал. Но каждая новая попытка заканчивалась неудачей. И каждая неудача подливала масло в костер моей злобы и обиды. Пламя этого костра разгоралось все сильнее, пока не окутало меня полностью. Гнев лишил меня разума, и тогда я принял самое глупое решение в своей короткой жизни. Стиснув зубы, сжав кулаки, я шагнул во тьму туннеля.
Запал прошел через несколько шагов, но я даже не подумал вернуться. Упрямо шел вперед. Одну руку я выставил перед собой, а вторую держал справа, легонько касаясь стены. Иногда мне попадались развилки, и я решил всегда держаться левой руки. Чтобы, в случае чего, повернуть обратно.
Не знаю, сколько я шел, но темнота и осторожность погасили гнев. Разум воспарил, расправил крылья и обрушился на меня осознанием.
– Ты болван, Макс, – оценив ситуацию, безапелляционно заявил он.
Я не узнал свой голос. Я и не замечал, как было тихо, пока мои слова не порвали плотную ткань молчания холма и не отозвались тысячами колокольчиков в голове. А часть голоса понеслась вперед и затухла где-то там, за очередным поворотом.
И я услышал рык. Дрожь прошла по моему телу: вдруг это логово пещерного медведя! А я прямиком иду к нему на обед… Но стоило подумать про обед, как рык повторился. Единственным голодным медведем в этой пещере был я сам. Я приложил руку к урчащему животу и выслушал тираду Макса Разумного о необходимости брать с собой в лес еду, спички, компас, сигнальные ракеты, веревку… Или хотя бы падая в яму, прихватить рюкзак, в котором вода, несколько аппетитных шоколадных батончиков и толстовка, которая сейчас бы не помешала.
– В следующий раз – обязательно, пообещал я сам себе, растирая озябшее плечо одной рукой, а вторую не решаясь оторвать от стены.
Я потерял счет времени. Но надеялся, что его прошло достаточно, чтобы меня начали искать. Ведь если стемнело, Кэр уже подняла всех на уши. Возможно, Усач уже вышел на поиски, поднял весь город и прихватил с собой собак-ищеек… Час, и они будут у дуба, а там найдут рюкзак, увидят яму за шторкой плюща и все поймут… Правда, эта надежда перекрывалась другой. Я тайно желал выбраться из этой передряги сам и вернуться домой за секунду до того, как закончится песок в часах терпения Кэр. Прежде, чем последняя крупица упадет в чашу волнений, беспокойств и звонков в полицию.
– Надо было хоть ботинок оставить. Как они узнают, что ты вообще был в той яме? – спросил Макс Разумный.
– Как бы я тогда шел, босой? – ответил ему я. – Тем более там рюкзак.
– Не шел бы, вот именно! Сидел и ждал! А рюкзак как пить дать утащил Атта, в нем же еда!
– А толку? – отмахнулся я. – Сидеть и ждать…
Никто не сидит и не ждет. Ни в одном из просмотренных фильмов и прочитанных книг герои не сидели на месте. И я лишь молился об одном, чтобы жанр моей истории не значился как «ужасы».
Я лишился основного из чувств – зрения. Не видя пути, я мог лишь полагаться на звук, запах и осязание. Под ногами то хлюпала вода, то перекатывались мелкие камушки. Пахло все так же: землей и влагой. Я не чувствовал на лице движения воздуха. Иногда я воображал, что шагаю по длинной глотке чудовища, чего-то среднего между плезиозавром и Несси. Хотя, если верить некоторым, они состояли в родстве. Если тебя проглотили, то всегда есть минимум два выхода.
Кажется, это было написано на глупом мотивационном плакате. О том, где ждал меня выход, я даже думать не хотел. Я и так был в полной… тупике.
Я медленно продвигался все дальше и дальше. И если я не хожу кругами, то это чертовски длинный туннель! Ноги налились свинцом, ушибленная рука ныла, в животе играл оркестр голодных котов, а в горло завезли песка из Сахары. Но я не останавливался, упрямо пробираясь вперед. Ведь если я упаду тут, то надежды на спасение совсем не будет.
Шаг за шагом. Если не смогу идти, буду ползти, пообещал я себе. Но этого не потребовалось: я уперся в тупик. Левая рука повернула под прямым углом и сошлась с правой ладонью, лежащей на стене прямо передо мной. Я осторожно ощупал стену правой рукой и убедился, что она поворачивает назад.
Я рассмеялся, как висельник. Но что-то было не так. Какое-то новое ощущение. Под моей рукой впереди был не камень. Я ощутил гладкую полированную поверхность. Теплую. Я начал хаотично ощупывать ее. Пальцы схватились за выступ. И лишь когда раздался щелчок, я понял, что повернул ручку двери.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.