Текст книги "Ошибаться полезно. Почему несовершенство мозга является нашим преимуществом"

Не стали большим удивлением результаты сканирования мозга, показавшие, что центры поощрения в нем приходят в сильное возбуждение, как только человек приближается к ценной добыче. Эти центры находятся в области среднего мозга, который в данном случае служит как бы противовесом больших полушарий. Чем сильнее возбуждается центр поощрения, тем меньшую активность демонстрирует управляющая процессом игры область коры. Вывод: уже сама перспектива вознаграждения настолько нас возбуждает, что от этого страдает точность управления движениями. Другими словами, если повесить у осла перед мордой морковку, он побежит быстрее, но будет чаще оступаться, потому что перестанет видеть неровности дороги. И даже самая большая морковка в таких условиях не поможет вам добраться до финиша.

То же самое происходит и в противоположной ситуации. Если нам грозит наказание, то результаты тоже снижаются. Потому что центры отрицательного подкрепления (то есть наказания) расположены в той же области мозга, что и положительного подкрепления, то есть поощрения. Отсюда и схожий эффект. Одно из самых сильных наказаний – это социальное неприятие. Поэтому многие люди так боятся выступать с речами перед публикой. По данным опросов, эта эмоция по своей интенсивности превосходит другие широко распространенные виды страха: боязнь высоты, пауков и несменяемости мюнхенской «Баварии» в роли чемпиона Германии по футболу. И в этом нет ничего удивительного. Ведь стоит только взглянуть на аудиторию, как уже мурашки бегут по коже, да и ног у публики побольше, чем у паука.

Преодоление страха перед выступлениями

Если вам надо выступить с речью или прочитать доклад, то все негативные факторы, о которых вы прочитали, сходятся воедино. Под давлением мы фокусируем внимание на каждом своем шаге и поэтому допускаем самые глупые ошибки. То, что за нами наблюдают, отвлекает мыслительные ресурсы мозга и подавляет автоматизированные модели действий. Вдобавок ко всему слишком многое стоит на кону и наш центр поощрений возбужден настолько, что на сознательное мышление уже не остается энергии.

Что делать в этом случае? Прежде всего понять, что давление и стресс могут быть не только вредны. Ведь неслучайно в нашем мозге развились механизмы, которые изменяют свою работоспособность под давлением. Они должны работать с максимальной отдачей в критических условиях. Спортсмены, деятели искусств, руководители, которые чувствуют себя абсолютно спокойными и расслабленными перед выступлением или принятием важного решения, никогда не добьются наивысших результатов. Для достижения максимума требуется некоторая доля здоровой нервозности.

Если вы решили в условиях стресса сознательно продумывать каждый шаг, это поможет повысить точность действий. Если под давлением ваши мысли отвлекаются на что-то постороннее, это может позволить спонтанно найти новые решения проблемы. Правда, одновременно создается питательная почва для страхов и рассеянности. А если вы предвкушаете вознаграждение, то это основа для хорошей мотивации. Но, гипертрофируясь, описанные модели действий превращаются в свою противоположность и делают нас слабее. В решающий момент мы начинаем слишком много размышлять о проблемной ситуации, тем самым только усугубляя ее. Поэтому порой надо просто меньше думать. Как советует в таких случаях известный рэпер Эминем, «растворись в музыке и плыви по течению».

Для повышения устойчивости в стрессовых ситуациях очень важно избавиться от ложного представления, будто в физических реакциях тела на стресс есть что-то плохое. В психологии этот процесс называют рефреймингом и понимают под ним наделение ситуации иным смыслом. Когда участнику эксперимента объясняют, что вспотевшие руки и лихорадочно бьющееся сердце помогут ему работать по максимуму, он добивается лучших результатов в когнитивных тестах, чем если оставить его наедине со своим стрессом. И ведь экспериментаторы не обманывают его, поскольку стресс в принципе действительно повышает производительность. И если человек не утратил способности писать, то потные руки не представляют для него большой проблемы.

Давление нельзя отключить, но можно натренировать мозг справляться с ним, осознавая свои слабые стороны. Применительно к экзаменам и важным выступлениям перед публикой можно воспользоваться прогнозной тренировкой. Репетируя речь, многие нередко допускают ошибку, начиная все заново при малейшей запинке. Это неправильно. Ведь вы же тренируетесь как раз на тот случай, когда во время выступления у вас вдруг все вылетит из головы. Поэтому неожиданное препятствие, возникшее в ходе тренировки, вам только на пользу. У вас появляется шанс спонтанно найти новый способ продолжить выступление, несмотря на запинку. Именно так и создаются индивидуальные защитные стратегии на случай умственного ступора.

К тому же чем более жесткий и не допускающий отклонений план вы разработали для своего доклада, тем труднее вам будет придерживаться его и не сбиться с мысли. Конечно, можно было бы выучить весь текст выступления наизусть, но в этом случае малейшая неуверенность грозит вам полным фиаско. Любое забытое придаточное предложение может спровоцировать ступор. Это то же самое, что и с пенальти! Если вы будете чересчур много думать о штанге, то именно в нее и попадете. Если вы стремитесь дословно знать свой текст, то обязательно где-то собьетесь. В этом случае лучше приблизительно определиться с направлением. В чем основная мысль, образ, смысл того, что я хочу донести до аудитории? Что из моего выступления должны запомнить слушатели? Разумеется, сложные места доклада можно подробно продумать и заучить заранее. Но по-настоящему живое выступление никогда не бывает похожим на отрепетированный и заученный текст.

Что же конкретно можно предпринять против предстартовой лихорадки и страха перед публикой? Если вы боитесь опростоволоситься перед аудиторией, постарайтесь заранее представить себе обстановку во время выступления. Исследования показывают, что очень полезно в деталях написать, как, по-вашему, будет проходить выступление или экзамен. Почаще разыгрывайте подобные сценарии. Это поможет избавиться от страха. Что вам, в конце концов, грозит? Запинка – это не признак слабости, а обычная человеческая черта. Те же самые факторы, которые являются причинами ступора, – ваши эмоции – способны оживить выступление. Куда интереснее слушать немного неуклюжее выступление, в котором, однако, прослеживается страсть, чем безукоризненно отбарабаненный текст, который можно было бы спокойно поручить и роботу.

К тому же профессионализм проявляется не в отсутствии запинок, а в умении справляться с ними. Не пытайтесь игнорировать свои ошибки и делать вид, будто ничего не случилось. Многие, сбившись во время выступления, стараются каким-то образом замять данное обстоятельство, но на это тратится так много душевных сил, что нить окончательно теряется. Лучше кратко и без особых эмоций признать, что вы что-то забыли, и тут же выбросить этот эпизод из памяти. Подготовьте запасной план, например шпаргалку с краткими тезисами, которые помогут вернуться к теме выступления. Если во время доклада что-то пойдет не по плану, вы не растеряетесь, поскольку в любой момент сможете достать козырь из рукава. Но для этого он должен там быть. Это говорю вам не я, а Руди Каррелл, у которого за плечами, пожалуй, побольше удачных выступлений, чем у Хелены Фишер.

Глава 5
Время. Почему мы всегда неправильно оцениваем его, но формируем за счет этого важные воспоминания

Помните старые времена, когда летние каникулы казались бесконечными? Когда вы все время куда-то стремились и пробовали что-то новое? Когда можно было целыми часами играть с друзьями, заниматься спортом и просто бездельничать? Какое это было прекрасное время! И никаких стрессов. А что сегодня? Кажется, что время мчится с бешеной скоростью. И чем старше мы становимся, тем быстрее оно идет. Если раньше один час, проведенный в играх с приятелем по детскому саду, казался вечностью, то сегодня обеденный перерыв продолжительностью 60 минут пролетает мигом, после чего надо опять тащиться на работу.

Время создает проблемы для нашего мозга, поэтому у нас возникают проблемы со временем. Задания, которые, как нам казалось, можно выполнить очень быстро, пожирают уйму времени. Установленные предельные сроки неумолимо приближаются, и чем они ближе, тем быстрее. Мы постоянно промахиваемся с оценкой времени и на работе, и дома. Мы мчимся с одной встречи на другую, не выполняем обещанное вовремя, переносим проекты на более поздние сроки. Мы ничего не успеваем. Неудивительно, что большинство жителей Германии в числе самых насущных потребностей высказывают желание иметь побольше времени для себя и близких. Это для них даже важнее, чем финансовая обеспеченность.

Вообще-то это парадоксально, потому что никогда еще у нас не было столько всяких устройств, берущих на себя самую трудоемкую работу. И все же нас не покидает ощущение, что времени остается все меньше. Раньше для покупки билета на поезд нужно было выстоять очередь в кассу и объяснить кассиру, что вам требуется. Тот брал толстый каталог и искал в нем нужные поезда и возможности пересадок. И никто не жаловался. Сегодня я за три минуты до отъезда открываю приложение на своем смартфоне и получаю изображение билета на дисплее. И при этом расстраиваюсь, если поезд опаздывает на пять минут. Хорошо скоординированное расписание поездов – это, конечно, замечательно, но в таком случае бросается в глаза любое опоздание.

Все дело в том, что планирование хорошо на бумаге, но мозгу до него нет дела. Ведь у него большие нелады с основополагающим параметром любого планирования – временем. Мозг не умеет измерять время, соблюдать сроки. Он вообще не понимает, что такое время. Ведь речь идет об искусственном феномене, изобретенном человеком, чтобы хоть как-то упорядочить окружающий мир. Для мозга не существует измеряемых единиц времени. Как же он в этом случае должен ориентироваться в произвольно придуманном делении времени на секунды и годы? В конце концов, он создавался не для этого. Если бы мы решили делить сутки на 14 часов, состоящих из 34 минут, каждая из которых, в свою очередь, состояла бы из 83 секунд, то такая система тоже могла бы функционировать. Но для мозга она в любом случае не играла бы никакой роли.

Физики говорят, что время относительно. Нейробиологи же утверждают, что измеримого времени для мозга вообще не существует. Для нас время тоже весьма относительно. Если вам приходится 10 минут ждать пересадки на продуваемой холодным ветром вокзальной платформе, они покажутся вам вечностью. А когда вы на первом свидании сидите напротив своей избранницы, те же десять минут пролетают в одно мгновение. Но если позже спросить вас, что длилось дольше, то вы вспомните массу подробностей о «бесконечной беседе при романтическом свете свечей», а скучное ожидание на вокзале сократится до нескольких мгновений. Мозг очень своеобразно обращается со временем!

Но почему так происходит? Почему нам так трудно правильно оценивать время? Ведь всевозможные просчеты в данном отношении, например несоблюдение договорных сроков, могут иметь серьезные последствия. Что можно сделать, чтобы наладить отношения со временем?

Западня планирования

То, что ошибки в восприятии времени могут дорого обойтись, постоянно доказывают нам примеры планирования крупных проектов. Я уже не говорю о ставшем притчей во языцех строительстве нового берлинского аэропорта, сроки открытия которого переносятся уже в течение одиннадцати лет. Хватает и других примеров, где проектировщики не справлялись со сроками, – начиная от Суэцкого канала и заканчивая оперным театром в Сиднее. Теперь выясняется, что нашумевший проект перестройки вокзала в Штутгарте тоже затягивается, и это меня огорчает. Ведь я долгие годы жил в тех краях и знаю, как местное население жаждет приобщиться к цивилизации за счет этого инфраструктурного проекта. Вот если бы проектировщики так же тщательно следили за графиком строительства, как мой домовладелец за графиком уборки подъезда жильцами!

Люди славятся тем, что не умеют ориентироваться во времени, строя планы на будущее. Самая типичная ошибка, связанная с планированием, – это неправильное определение сроков. Одна из причин кроется в неумении мозга надежно измерять время. Если нам надо выполнить какое-то задание, мы, как правило, имеем тенденцию занижать количество необходимого для этого времени. Каждый, кто хоть раз покупал подарки к Рождеству, понимает, о чем я говорю. Мы приблизительно знаем, что нам требуется, а срок, к которому все это надо купить, жестко определен (Рождество не передвинешь). И все же каждый год толпы покупателей в панике мечутся по магазинам в самые последние дни. В среднем, как показывают научные исследования, люди совершают покупки на четыре дня позже, чем сами же планировали в начале декабря.

Причина, казалось бы, очевидна: мы слишком оптимистичны и не учитываем, что в наших проектах что-то может пойти не так. Но все не так просто. Ведь если попросить человека рассмотреть не только оптимальное развитие событий, но и самый худший сценарий, то прогнозирование сроков завершения проекта от этого не улучшается. На самом деле ошибка кроется в нашем восприятии времени. Если мы хотим представить себе, когда может быть выполнено задание, то ориентируемся на прошлое. Мы прикидываем, сколько по времени длилась аналогичная работа в прошлом, и исходя из этого строим свои планы, совершенно упуская из виду одно обстоятельство: наши воспоминания сильно искажены. Оглядываясь назад, мы склонны преуменьшать время, затраченное на работу (особенно если она была монотонной). А искаженная память – плохой исходный материал для качественных прогнозов.

И здесь хотелось бы дать два совета, которые помогут вам точнее оценивать время. Во-первых, обратитесь за помощью к человеку, который не разбирается в поставленной задаче. Конечно, когда речь идет о покупке подарков к Рождеству, такого найти трудно, но что касается работы, то вы наверняка отыщете кого-нибудь, кто понятия не имеет о вашей профессии. Исследования показывают, что специалисты всегда готовы точно указать время, необходимое для выполнения различных операций из своей сферы деятельности. Но можно дать голову на отсечение, что они сделают это совершенно неправильно. Чем больше у человека опыта, тем выше склонность занижать сроки. Таким образом, тот, кто лучше всех разбирается в деле, особенно легко скатывается к неверным оценкам времени, необходимого для работы. Выходит, что опыт – это не всегда преимущество.

Во-вторых, если вам часто приходится выполнять схожие задания, записывайте, сколько времени было затрачено на каждое, и используйте эти данные, чтобы лучше планировать будущее. Иногда полезно просто заглянуть в эти записи, чтобы с изумлением констатировать, что на самом деле работа длилась значительно дольше, чем мы помним. Со временем у нас в памяти все сокращается до нескольких мгновений. Неудивительно, что мы постоянно промахиваемся, имея дело со временем. У нас не может быть памяти о времени, потому что его для нашего мозга не существует.

Отсутствие чувства времени

Итак, мы не воспринимаем время, причем в самом прямом смысле этого слова. Все остальные внешние и внутренние раздражители воспринимаются с помощью определенных органов чувств. Это тоже происходит не безошибочно, как мы не раз убеждались в опытах с различными акустическими и оптическими иллюзиями, но, по крайней мере, мозг имеет возможность зафиксировать что-то реально существующее (цвет, высоту звука, температуру). А вот органа чувств для времени у нас нет. Наше восприятие времени носит искусственный характер. Мы просто переживаем некую последовательность сигналов от органов чувств и укладываем ее во временную конструкцию. Таким образом, мы не измеряем время, а «изобретаем» его задним числом, соотнося с ощущениями от органов чувств.

Любой физик только покачал бы головой, услышав о столь несовершенном и к тому же чрезвычайно ошибочном методе определения такого важного явления, как хронологическая последовательность событий. В современном мире все строится иначе: неточность обычных наручных часов составляет около одной секунды в сутки. Атомные часы намного точнее. Самые точные модели отстают или спешат на одну секунду в 140 миллиардов лет. Я понятия не имею, для чего нужна такая точность. Ведь вся Вселенная насчитывает лишь около 14 миллиардов лет от роду. Но так уж устроены инженеры: даже не зная, как все началось, они хотят установить этот момент с точностью до долей секунды.

Часы в мозге тикают иначе. Точнее говоря, там вообще ничего не тикает. Мозг не может справиться с измерением даже очевидного суточного ритма. Если какой-нибудь нейропсихолог упрячет вас ради эксперимента в комнату, отгороженную от дневного света и вообще любого воздействия окружающего мира, то наш внутренний цикл сна и бодрствования быстро перейдет на суточный ритм продолжительностью 25 часов. Мы даже не в состоянии сохранять 24-часовой ритм! Чтобы мы ложились спать с наступлением темноты, мозг должен постоянно корректироваться световыми раздражителями, поступающими от глаз. Отсюда понятно, что такое «точность» с позиций нейробиологии. Если вы будете подводить свои наручные часы всего один раз в год, то погрешность составит менее пяти минут, а мозг ошибается на целый час за сутки. Без коррекции погрешность за год составила бы две недели. Вы наверняка сорвали бы все мыслимые договоренности.

Ошибки в режиме реального времени

Кстати, о часах. У вас сейчас есть где-то в поле зрения часы с секундной стрелкой? Быстро взгляните на них. Вы заметили, что, как только направляете взгляд на часы, секундная стрелка (или мигающий секундный индикатор) в первое мгновение как будто останавливается, а потом, после некоторой паузы, продолжает обычное движение? Этот феномен называется хроностазисом, что в переводе с греческого означает «остановившееся время». Это объясняется тем, что одновременно с движением глаз меняется сила внимания. Мы воспринимаем время в зависимости от поставленной задачи.

Особенно хорошо это можно заметить при рассматривании лиц. Чем выразительнее лицо, тем интенсивнее и дольше мы на него смотрим, хотя в некоторых ситуациях мы уделяем таким лицам столько же внимания, сколько нейтральным и ничего не выражающим (как, например, на паспортных фотографиях). Когда участницам эксперимента демонстрировали непривлекательные женские лица, то им уделялось меньше времени, чем нейтральным и красивым, которые рассматривались одинаково долго. Я не нахожу здесь ничего удивительного. Кому же охота смотреть на некрасивое лицо? В этом эксперименте явно не хватало контрольной группы. Лично я уверен, что участники мужского пола реагировали бы иначе и рассматривали бы красивые женские лица дольше, чем нейтральные…

Мы видим, что наше восприятие времени во многом зависит от окружения. Стоит увидеть радостное лицо – и можно забыть об объективном восприятии времени. Правда, это относится только к тем случаям, когда у нас есть возможность имитировать выражение такого лица (а когда мы рассматриваем фотографию, это происходит почти неизбежно). Когда участников эксперимента попросили оценить время, в течение которого они смотрели на веселые лица, то указываемая продолжительность была больше, если люди имели возможность имитировать их выражение. Если же при рассматривании фотографий у них во рту был зажат карандаш, мешавший работе лицевых мышц, этого эффекта не наблюдалось. Теперь вы знаете, что надо делать, если не хотите, чтобы вас отвлекали симпатичные лица. Грызите шариковую ручку, и к вам вернется возможность точнее оценивать время. В конце концов, должны же достижения неврологии хоть как-то использоваться на практике!

Однако шутки в сторону: наше восприятие времени, как и любые природные процессы, подвержено влиянию биологических колебаний. Как ни странно, это практически не сказывается на нашей оценке времени в текущий момент, а только в ретроспективном плане. При переживании особенно интенсивных эмоциональных событий иногда возникает ощущение, что все происходит, словно в замедленной съемке, как будто мозг в этот момент намного быстрее обрабатывает поступающую информацию. На самом деле это не так, потому что он всегда работает с одинаковой скоростью. Но, когда мы вспоминаем данное событие, оно будто растягивается во времени. Этот феномен исследовали на добровольцах, которые с высоты 31 м прыгали на страховочную сетку (специально арендованную в парке развлечений). Можно было ожидать, что такая стрессовая ситуация обязательно скажется на оценке времени и продолжительность падения будет восприниматься как более долгая. Так оно и оказалось, но лишь задним числом. Во время падения мозг работает так же быстро, как и в любой другой момент. Кстати, скорость восприятия визуальных впечатлений можно измерить. Все, что мы успеваем увидеть во временном промежутке до восьми сотых секунды, воспринимается как увиденное одновременно. Поэтому если показать испытуемым фразу с пропущенными буквами:

н пр ер от э т те с,

а затем сами пропущенные буквы:

а им, в то кт

то в совокупности это воспринимается как цельная фраза, если оба фрагмента мелькают с частотой в восемь сотых секунды:

например, вот этот текст.

Они сливаются в нашем восприятии воедино. Если бы в состоянии стресса мозг работал быстрее, то мог бы различить оба мелькающих фрагмента. Но падающие с башни участники видели на мониторах, закрепленных на браслете, абсолютно то же самое, что и те, кто спокойно сидел на месте. Таким образом, даже во время свободного падения мозг работает с той же скоростью, но впоследствии участники, совершившие прыжок, оценивали свое падение как более длительное (на 36 процентов), чем те, кто наблюдал за их полетом со стороны.

Так что задним числом мозг способен придумать себе любое ощущение времени. Это важно, поскольку воспоминания о событиях, сильно взволновавших нас, в итоге оказываются более подробными, а различные события могут восприниматься как происшедшие одновременно, что позволяет нам ощущать мир как нечто цельное, даже если в нашем восприятии происходят некоторые временные сдвиги.

Чем раздражает Розамунда Пилчер

Проблемы у мозга могут возникнуть даже тогда, когда движения тела нужно привести в соответствие с окружающим миром. Ведь наши органы чувств работают с разной скоростью, тем не менее они должны как-то уживаться друг с другом. Для этого мозг замедляет или ускоряет обработку сигналов, поступающих от различных органов чувств, и таким образом синхронизирует их.

При этом он постоянно ориентируется на цель действия и использует ее как опорную точку для восприятия времени. Но мозг – очень эгоистичный орган, и для него нет ничего важнее собственных действий. К примеру, если испытуемым надо нажать на кнопку, чтобы извлечь звук, то они воспринимают период между нажатием и звуком как более короткий, чем на самом деле. Этот трюк направлен на то, чтобы обрабатывать данные о собственных действиях быстрее и интенсивнее. Иногда получается даже чересчур быстро. Когда участники эксперимента привыкают к временному промежутку между нажатием кнопки и звуком, экспериментаторы начинают включать звук одновременно с нажатием, и в этом случае участникам кажется, что звук возникает раньше, чем нажимается кнопка. Предвидя наступление событий, мы по привычке мысленно сокращаем интервал между ними. Это еще одна причина, по которой мы постоянно промахиваемся с покупкой рождественских подарков.

Искажение восприятия времени можно наблюдать и при просмотре телефильмов, снятых по книгам Розамунды Пилчер (разумеется, я включаю их только для того, чтобы проверить кое-какие нейропсихологические эффекты). Когда фильмы дублируются на другой язык, движения губ перестают соответствовать произнесенным звукам, и мозг не воспринимает их как части единого целого. Однако лабораторные исследования показывают, что уже после нескольких слов наступает привыкание, и мы перестаем замечать несоответствие изображения звуку. Проблема возникает, когда немецкие и иностранные актеры вступают в диалог. Одних приходится дублировать, а других – нет, и это создает неприятное ощущение задержек в восприятии. У одного актера звуки совпадают с движениями губ, а у другого – отстают. Возникает диссонанс, который мозгу очень не нравится. Только по этой причине я не в состоянии долго выдерживать фильмы Розамунды Пилчер и быстро переключаюсь на другой канал.

Мысленная временная ось

Учтите, что, создавая ощущение времени, мозг не ориентируется на фактические временные промежутки. Их измерение было бы для него, во-первых, слишком трудоемким, а во-вторых, совершенно ненужным. Для него намного важнее создать смысловое соответствие между событиями, а затем обходным путем привязать их ко времени. Но как это происходит?

В начале главы мы видели, какие промашки во времени возникают при планировании действий из-за того, что мы не в состоянии правильно оценить продолжительность схожих действий, совершенных нами в прошлом. Мы, глядя назад, считаем, что работа займет у нас значительно меньше времени, чем на самом деле. Особенно это актуально, когда дело касается привычной рутины. Причина в том, что мозг отмеряет не секунды и минуты, а события. Все, что мы пережили, располагается в определенной последовательности на некой оси, которая имеет не временное, а событийное измерение. Чем больше событий и чем они интенсивнее, тем больше времени им отводится, причем сначала идет само событие, потом воспоминание о нем и лишь в самом конце восприятие времени.

Область мозга, выполняющая эту функцию, называется островковой долей. Она располагается сбоку непосредственно над виском. В ходе развития мозга она оказалась почти полностью спрятанной под бороздами и извилинами коры. Часть островковой доли представляет собой что-то вроде пункта, куда стекаются различные эмоциональные моменты, выстраивающиеся затем в некую временную последовательность. Из всех эмоциональных состояний комбинируется общее видение события. Таким образом мозг конструирует мысленную временную ось, располагая вдоль нее события в хронологическом порядке. То, что переживалось особенно сильно, интенсивнее затрагивает островковую долю и занимает больше места на оси. Оглядываясь назад, мы считаем, что это событие длилось долго. В то же время скучные события слабо воздействуют на островковую долю и не получают места на временной оси. Мы считаем, что их вроде бы и не было, и порой совершенно не можем о них вспомнить. Таким образом, мозг не измеряет время, а искусственно создает его задним числом.

Почему с возрастом время бежит все быстрее

Именно из-за того, что мозг не способен измерять время, не стоит полагаться на его восприятие. Оно практически всегда неправильно, потому что ориентируется на наши субъективные переживания. По этой причине мы по-разному воспринимаем и сам ход времени в зависимости от возраста.

Когда мы оглядываемся назад, фазы нашего детства зачастую представляются длиннее, чем они были на самом деле. Однако чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Кажется, что недели, месяцы и годы проносятся очень быстро. Мы едва успеваем справляться с работой. Это может объясняться двумя причинами: либо мы действительно слишком заняты, либо наше восприятие времени искажено. К счастью, в большинстве случаев справедливо второе объяснение, потому что у нас появляется возможность манипулировать своим субъективным восприятием, чтобы «добыть» себе немного больше времени.

То, что с возрастом время движется все быстрее, объясняется не тем, что ухудшается его восприятие. И пожилые, и молодые одинаково хорошо оценивают временной интервал от нескольких секунд до нескольких минут. Изменяются лишь субъективные ощущения. Если попросить пожилых и молодых участников эксперимента оценить, сколько времени понадобится на переход улицы, молодые оказываются намного ближе к реальной цифре, а пожилые систематически занижают ее. Это объясняется не только тем, что в старости люди по-прежнему ощущают себя молодыми и бодрыми, как в прежние годы, а тем, что мозг «сжимает» во времени хорошо известные события. Пожилые люди за свою жизнь столько раз переходили дорогу, что уже не обращают внимания на детали и забыли, сколько это может продолжаться на самом деле.

Поскольку временные рамки пристраиваются к нашим переживаниям лишь задним числом, с возрастом восприятие времени меняется. Раньше многие события были для нас абсолютно новыми, то есть мы переживали их впервые. Другими словами, за один и тот же временной промежуток тогда происходило больше событий, достойных запоминания, чем сейчас. Их плотность была выше. А так как впоследствии мозг сортирует события в островковой доле, наделяя их чувством времени, время растягивается. С годами схожие события начинают повторяться. Они теряют ощущение новизны, потому не задерживаются в памяти. Плотность событий снижается. Другими словами, если вы говорите кому-то: «Такое впечатление, что мы виделись только вчера», то тем самым признаетесь, что ваша жизнь очень скучна. Для тех же, кто постоянно пробует что-то новое, прошлое как бы растягивается. Надеюсь, что вы прекрасно помните свой первый поцелуй, и это воспоминание относится к числу самых продолжительных. А тот, кто целуется часто, знает, что чем больше было поцелуев, тем меньшее место они занимают в памяти. Конечно, поцелуи и сами по себе становятся короче. От долгих минут остаются лишь доли секунды (спросите об этом у своей жены/мужа). Но даже если бы все поцелуи были абсолютно одинаковы по времени, то первый все равно казался бы дольше остальных.

Таким образом, в старости время идет не быстрее. Ведь в каждый данный момент мы этого вовсе не ощущаем. Но, когда оглядываемся назад, создается иллюзия, будто события сдвигаются плотнее друг к другу, потому что среди них уже почти нет новых. Схожий эффект можно наблюдать в повседневной жизни, когда вы, допустим, едете к друзьям в гости, а потом возвращаетесь назад по той же дороге. Путь домой всегда кажется короче. То же самое можно сказать и о кино. Глядя повторно какой-нибудь длинный фильм, вы с удивлением замечаете, как быстро он на этот раз заканчивается.

Польза временных искажений

Совершенно очевидно, что мозг не силен в объективной оценке процессов, протекающих во времени. Более того, он даже активно противодействует любым попыткам уточнить временные рамки и жертвует ими в пользу живости воспоминаний. Почему он так поступает? Ведь он при этом подвержен серьезным ошибкам и часто заблуждается.