Текст книги "Мифы и легенды Кореи"

Если вы создаете корейский фантазийный мир, то включение в сюжет банды, которая ночью совершала грабежи верхом на лошадях в белых покрывалах, может придать вашему произведению особую увлекательность.

На белой лошади.

https://gongu.copyright.or.kr/gongu/main/main.do (CC BY)

ТАЙНАЯ БАНДА УБИЙСТВ В НАМВОНЕ

Город Намвон в провинции Чолла-Пукто широко известен как место действия песни в жанре пхансори «Песнь о Чхунхян» (Чхунхян джон), рассказывающей о любви между дворянином Ли Моннёном и добродетельной и верной Чхунхян, которая была ниже его по происхождению. Однако есть у Намвона темная и жестокая сторона, совсем не похожая на эту прекрасную историю. Речь идет о Банде убийств (Саринге) – тайной преступной организации, действовавшей в Намвоне в эпоху Чосон во время правления вана Инджо (1623–1649).

Первое упоминание о Банде убийств встречается в «Истинных записях правления Инджо» (Инджо силлок) в записи от 18 декабря 1628 года.

Король получил доклад о восстании, организованном Юн Унгу, а также о том, что его сообщник Ли Ю объединился в Намвоне с членами Банды убийств, возглавляемой Таннёном и Пу Ённамом, и собирался начать мятеж.

Получивший доклад Инджо прозвал банды, участвовавшие в восстании, включая Банду убийств, «шайками хулиганов». Из этого можно сделать вывод, что Банда убийств совершала убийства и грабежи, подобно современным преступным группировкам.

Таннён и Пу Ённам, судя по всему, занимали позиции главаря и его правой руки, а общее число участников, вовлеченных в банду, составляло не менее сотни.

Спустя почти год после восстания Юн Унгу, а именно 6 сентября 1629 года, Банда убийств снова упоминается в «Истинных записях правления Инджо». Согласно этой записи, Сон Санин, правитель округа в Намвоне, предпринял попытку покарать банду, но все закончилось осквернением могил его предков.

Это произошло так. Будучи назначен на службу в Намвон, Сон Санин сообщил местным жителям о своем намерении получать донесения о Банде убийств. Успешно собрав сведения о банде и именах преступников, он арестовал и казнил десять ее членов. Другие члены банды, спасаясь от преследования, в отместку разрыли могилы его предков. В обществе Чосона, где сыновняя почтительность считалась наивысшей добродетелью, разграбление могил было серьезным преступлением. Но эта банда была настолько жестокой и дерзкой, что без колебаний пошла на такое[48]48
  Осквернение могилы не просто хулиганство, а разрушение связи между мертвыми и живыми, способ ослабить живых, сократить срок их жизни и наказать. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть].

Банда убийств снова упоминается в записи от 23 марта 1630 года из «Истинных записей правления Инджо». Чон Ынсон, командующий армией в провинции Чолладо, в своем докладе к Инджо написал: «Намвон славится дикими и свирепыми обычаями, а еще там орудует Банда убийств. В этом месяце шайка разбойников внезапно напала на частный дом и убила человека, но правительственные силы подстерегли их на развилке и арестовали двадцать человек».

Примерно через месяц, 10 апреля 1630 года, Банда убийств упоминается в «Истинных записях правления Инджо» в четвертый раз. Сон Санин, который годом ранее служил правителем округа в Намвоне, а затем получил должность наместника в провинции Чолладо, подробно описал ее в своем докладе к Инджо. «Банда убийств в Намвоне стала еще более могущественной, чем прежде. Они убивают людей и совершают грабежи, и в окрестностях Намвона нет ни одной деревни, где бы они не встречались».

Но Сон Санин отнюдь не был некомпетентным чиновником, закрывавшим глаза на деятельность разбойников. Он поручил правителю округа Пак Чону, командующему основными силами Ким Гыпу и чхончхону[49]49
  Чхончхон – старший военный чиновник третьего ранга в Чосоне, который служил в военных гарнизонах или таких ведомствах, как Ведомство военной подготовки, Охранный корпус, Управление королевской гвардии. (Прим. пер.)


[Закрыть] Ким Сангёну собрать около семидесяти храбрых и проворных воинов для слежки за Бандой убийств. Благодаря этим усилиям удалось арестовать еще двадцать пять преступников.

В провинциях, когда готовились к казни заключенного, по закону требовалось уведомить об этом короля и получить его разрешение, однако за это время другие члены Банды убийств успевали ворваться в тюрьму и спасти своих главарей. Поэтому Сон Санин доложил, что по собственной инициативе казнил преступников – для того чтобы усилия по их задержанию не оказались тщетными. Судя по содержанию записи, среди казненных, вероятно, были и руководители банды. Когда доклад Сон Санина был получен, в судейском приказе предложили наградить чиновников, которые участвовали в поимке, и Инджо согласился.

В этой записи Банда убийств упоминается в последний раз. Однако это не означает, что она была полностью уничтожена. Как и большинство преступных группировок, она, вероятно, сменила название, а ее члены создали новую банду и снова занялись разбоем, как это обычно бывает. Может, Банда мечей (Комге), знаменитая преступная группировка позднего Чосона, как раз и была сменившей название Бандой убийств или новой бандой, куда вошло большинство ее бывших участников?

Трудно поверить, что в Намвоне, который славится такой красивой историей любви, как «Песнь о Чхунхян», могла существовать столь страшная банда негодяев.

ПРАРОДИТЕЛИ ГАНГСТЕРОВ: ШАЙКИ ХУЛИГАНОВ И КЛУБ МЕЧЕЙ

Разве в Корё и Чосоне, которые существовали задолго до наших дней, не было группировок, похожих на современные банды? Конечно же были. Люди во все времена одинаковы. Преступные группировки хладнокровно действовали в стране и в древности. Только называли их тогда не гангстерами, а шайками хулиганов (мурвебэ), испорченной молодежью (аксо) и Клубом мечей (комге). Согласно историческому документу «Краткая летопись важнейших событий в Корё» (Корёса чорё), в июле 1095 года Ли Джаый (?–1095), служивший чиновником в Центральной палате, собрал шайку проворных и храбрых хулиганов, разъезжал с ними верхом на лошадях, стрелял из лука и говорил: «Нынешний король болен и скоро умрет». Он попытался поднять восстание, но был убит.

Упомянутые хулиганы были неотесанными преступниками. Они бродили по округе и совершали нападения и кражи. Это напоминает нам современных преступников. Другими словами, Ли Джаый попытался начать восстание, предоставив разбойникам оружие и помощь в военной подготовке.

Ли Джаый был не единственным, кто пытался использовать в восстании разбойников. Ли Го, ставший знаменитым благодаря сериалу «Эпоха воинов» 2003 года на телеканале KBS1, созвал хулиганов, которых называли испорченной молодежью, и со словами «Вскоре я собираюсь совершить нечто грандиозное. Если мне это удастся, я дам вам всем высокие ранги!» призвал их готовиться к восстанию. «Нечто грандиозное» оказалось дерзким заговором с целью свергнуть правителя и самому взойти на трон. Конечно же, план Ли Го провалился, и он погиб вместе со своей бандой.

Помимо попыток организации восстаний, бандиты сговаривались с коррумпированными чиновниками и изводили простой народ. Например, сыновья Чхве У (1166–1249) разъезжали по всей провинции Кёнсандо на лошадях, украшенных на манер коней монгольских воинов. Они насильно одалживали людям по пятьсот тысяч соков[50]50
  Сок – мера объема зерен, порошков и жидкостей. Один сок составлял примерно 180 литров. (Прим. пер.)


[Закрыть] риса, а когда наступала осень, посылали своих бандитов, чтобы забрать одолженное с процентами. Вымогательство и бандитизм, ставшие проблемой в современном обществе, процветали еще в эпоху Корё.

Наиболее жестокие бесчинства происходили во время правления Чхунхе (1330–1343). Ван Чхунхе вошел в историю Кореи как самый страшный тиран. Его единственными заботами были пьянство, разврат и охота. С ранних лет он общался с испорченной молодежью и совершал различные гадости. Когда же он стал королем, хулиганы превратились в приспешников тирана и принялись терроризировать народ. Если Чхунхе нравилась какая-либо женщина, он не успокаивался до тех пор, пока не овладевал ею насильно, а хулиганы, будучи его правой рукой, активно участвовали в этом. В конце концов Чхунхе был свергнут с трона династией Юань, которая не могла больше спокойно смотреть на его злодеяния, а его приспешники были либо уничтожены, либо бежали.

Однако с падением Корё и становлением Чосона банды не исчезли. Они продолжили свою деятельность, поменяв название. Банда убийств и грабежа впервые упоминается 12 февраля 1684 года в «Истинных записях правления Сукчона» (Сукчон силлок), где говорится, что ее участники тренировались формировать военные построения. Согласно другой записи, от 18 февраля 1684 года, заключенные в тюрьму члены Банды мечей устраивали протесты, нанося себе в живот и грудь колотые раны.

Члены Банды мечей, как можно понять из названия, постоянно носили при себе холодное оружие. Вероятно, это был меч чханпхогом, который в эпоху Чосон, положив в ножны, использовали и как посох. Для вступления в эту банду требовалось иметь на теле следы от меча. Говорят, что Чан Буник (1646–1735), прославившийся во времена правления Ёнджо усилиями по ликвидации Банды мечей, поймал и уничтожил всех членов банды.

Однако, когда он отошел от дел, Банда мечей снова начала свирепствовать. Нередко ее участники вели свою деятельность в питейных заведениях и домах развлечений: они взимали с заведений плату, обещая взамен защиту от воров. Это напоминает современную практику гангстеров, которые зарабатывают на жизнь, крышуя бары и ночные клубы.

ЧАН ГИЛЬСАН, ПРЕДВОДИТЕЛЬ ПЯТИ ТЫСЯЧ КАВАЛЕРИСТОВ

17 мая 2004 года на телеканале SBS был начат показ сериала «Чан Гильсан». Он выходил в эфир до 16 ноября того же года, и хотя не добился таких высоких рейтингов и общественного резонанса, как «Лим Ккокчон» на том же канале, все же привлек значительный интерес. Этот сериал стал первой теленовеллой, посвященной Чан Гильсану, одному из трех выдающихся разбойников.

Чан Гильсан – бандит, орудовавший во времена правления короля Сукчона. Он был менее известен, чем Хон Гильдон и Лим Ккокчон, потому что разбойничал в основном на периферии, в провинциях Пхёнандо и Хамгёндо.

Запись из «Истинных записей правления Сукчона» от 10 января 1697 года говорит о нем кратко: «Бесчеловечный разбойник Чан Гильсан ездит из одной области в другую, сопровождаемый большой шайкой приспешников, которые ему подчиняются, и его не могут поймать уже более десяти лет».

В сборнике же записей о расследовании преступлений в эпоху Чосон «Расследования и допросы» (Чхуан кыпкуган) дано более подробное описание. В нем говорится, что Чан Гильсан орудовал в местности Сосура к югу от уездного присутствия Кёнхын, располагавшегося на территории современной провинции Хамгён-Пукто, или в квартале Хэчхон на территории уезда Пёктон в провинции Пхёнан-Пукто. Сосура – это регион, граничащий с современным Приморским краем России, а уезд Пёктон – регион на берегах реки Ялуцзян, обращенный к Китаю. Можно сказать, что оба эти места были приграничными районами на самом севере Чосона.

В «Расследованиях и допросах» численность банды Чан Гильсана описывается фразой «ю ма ги очхон бобён чхон ё», что можно перевести как «более пяти тысяч лошадей и тысячи пеших воинов». Однако иероглиф «ги» означает не только лошадей, но и кавалерию – то есть воинов, сражающихся верхом. Скорее всего, было бы точнее интерпретировать эту фразу как «более пяти тысяч кавалеристов и тысячи пехотинцев».

Однако это все равно вызывает некоторые сомнения. Действительно ли у Чан Гильсана было пять тысяч конных воинов? Он орудовал в провинции Хамгёндо, на северной границе Чосона. В свою очередь, провинция Хамгёндо граничила с империей Цин, поэтому, помимо корейцев, в ней проживало много китайцев, совершивших преступления и бежавших в Чосон или часто пересекавших границу между Цин и Чосоном. Кроме того, провинция Хамгёндо была отличным источником кавалеристов начиная с раннего периода Чосон. А во времена правления Сукчона в армии было много дезертиров из-за неурожайных лет и голода. Может быть, поэтому бывшие солдаты присоединялись к шайке Чан Гильсана – чтобы обеспечить себе средства к существованию?

Можно выдвинуть еще одну смелую догадку. Ли Ик (1681–1763), ученый позднего периода Чосон, в своей книге «Малые речения Сонхо» (Сонхо сасоль) писал, что Чан Гильсан изначально был шутом из сословия чэинов. Чэины были той же прослойкой общества, что и пэкчоны, низшее сословие в эпоху Чосон. Чосонские пэкчоны были потомками пришедших с севера кочевых народов, таких как монголы и чжурчжэни. Если это так, то, возможно, Чан Гильсан был потомком кочевников, а следовательно, был способен командовать большим числом всадников. Ему удалось не только в течение десяти лет избегать поимки, но и объединиться с повстанцами, стремившимися свергнуть власть в стране.

Но в таком случае возникает вопрос. Если у него действительно было пять тысяч конных воинов, почему он не принял активного участия в восстании?

Есть два предположения. Во-первых, количество воинов Чан Гильсана на самом деле могло быть меньше. Во-вторых, вести их на захват Ханьяна было невозможно потому, что они не были достаточно хорошо организованы, а скорее, представляли собой группу людей, собравшихся, чтобы промышлять грабежами.

Но, как бы то ни было, весьма примечательно, что в эпоху Чосон орудовал разбойник, управлявшей огромной кавалерией. К примеру, у наводившего ужас на всю страну Лим Ккокчона насчитывалось не более шестидесяти приспешников.

Шайка Чан Гильсана была в восемьдесят раз больше, поэтому можно утверждать, что он был могущественным разбойником, с которым не мог сравниться даже Лим Ккокчон.

ЛИ ГЁННЭ, РАЗБОЙНИК ИЗ ПРОВИНЦИИ КАНВОНДО

В сборнике народных преданий позднего периода Чосон «Повести страны зеленых гор» рассказывается о Ли Гённэ, могущественном разбойнике, жившем во времена правления короля Чонджо, и Ку Даме, следователе, который смог его поймать.

Ли Гённэ собрал шайку и укрепил свое влияние в Янъяне провинции Канвондо. Когда его деятельность стала предметом серьезной тревоги королевского двора, Чонджо назначил Ку Дама сопроводителем высочайших повелений и поручил ему тайно произвести арест, избегая при этом применения военной силы.

Провинция Канвондо.

pxhere.com (СС0)

Получив приказ короля, Ку Дам взял под свое начало две выдающиеся личности: сыщика Пён Сиджина, известного своим талантом задерживать грабителей, и Нам Вансока, чьи ноги были настолько быстры, что он мог пробежать триста ли в день.

Прибыв со своими спутниками в уездный город Янъян, Ку Дам поднялся на гору, разбил палатку, расставил вино и мясо, а затем пригласил на пир чиновников из местной управы и дворян, чтобы получить сведения о Ли Гённэ. Он заметил, что среди гостей выделяется дородный и красноречивый пёльгам, надзиратель местного собрания. Однажды вечером, выпивая с ним, Ку Дам внезапно достал меч и приставил его к груди пёльгама. Он поведал о себе и своей цели и потребовал рассказать, почему Ли Гённэ, известного в Янъяне разбойника, нигде не видно. Кроме того, он спросил, не передает ли пёльгам разбойнику тайком сведения, и потребовал сообщить, где тот сейчас находится, если пёльгаму это известно.

Под натиском Ку Дама тот выложил все, что знал. Пёльгам рассказал, что не состоит в сговоре с Ли Гённэ, но что они знакомы и что до недавнего времени разбойник жил в Янъяне. Узнав, что из Ханьяна, чтобы схватить его, прибыл сопроводитель высочайших повелений с помощниками, Ли Гённэ поспешно бежал на гору Кымгансан и затаился. Кроме того, пёльгам рассказал все о внешности Ли Гённэ.

Узнав таким образом все, что ему было нужно, Ку Дам отправился с Пён Сиджином и Нам Вансоком на гору Кымгансан на поиски разбойника. Увидев свет, исходящий из хижины с соломенной крышей, он решил обыскать ее. В хижине был монах, который, увидев Ку Дама, попытался поспешно спрятать пару больших соломенных лаптей. От пёльгама Ку Дам знал, что у разбойника очень большие ступни. Он спросил, принадлежат ли эти лапти Ли Гённэ, заявив, что ему известно местоположение разбойника, и потребовав, чтобы монах говорил правду.

Монах признался, что действительно плел лапти для Ли Гённэ. Он рассказал о любви разбойника к выпивке, посоветовав приготовить крепкое вино, напоить, а затем схватить его. Дело оставалось за малым, и довольный Ку Дам отправил в Янъян быстроногого Нам Вансока с заданием срочно привести пятьдесят здоровых сыщиков. Он приготовил крепкое соджу и пустил слух, что в хижине продается выпивка, а сам сел у входа и принялся бить в барабан и громко петь, завлекая прохожих.

На следующий день перед хижиной появился Ли Гённэ. Как и утверждал монах, до разбойника дошли слухи о продаже выпивки, и он явился на звуки барабана и песен. Ку Дам протянул ему рюмку, наполненную соджу, а затем еще одну. Ли Гённэ пил и пил, пока не начал пошатываться.

Ку Дам, внимательно наблюдавший за ним, достал булаву, которую прятал в рукаве, и молниеносно нанес удар. Однако разбойник оказался силачом и не упал, а проворно выбежал из хижины. Ку Дам и сыщики кинулись следом. Со всех сторон раздались свистки стражи, и Ли Гённэ принялся метаться в панике. В этот момент Ку Дам бросился вперед и снова ударил булавой, на этот раз по ноге разбойника, и сломал ее. Тот упал на землю.

Схватив Ли Гённэ, Ку Дам приказал связать его, но тот проявил невиданную силу и разорвал веревку, словно она была сгнившей соломенной ниткой. Тогда Ку Дам переломил разбойнику булавой руку. Только после этого Ли Гённэ не смог больше сопротивляться. Сыщики отвезли разбойника в Ханьян, где он и был казнен.

Ку Дам, сыгравший важную роль в поимке Ли Гённэ, был возведен в ранг тансангвана[51]51
  Тансангван – высокопоставленный чиновник не ниже старшего класса третьего ранга. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Пёльгам и монах, которые изначально находились в сговоре с разбойником, тоже получили награды. Так была устранена угроза в лице Ли Гённэ, и в Чосоне вновь воцарился мир.

Разбойник, упомянутый в «Повестях страны зеленых гор», действительно орудовал в Янъяне провинции Канвондо во времена правления короля Чонджо. Автор, судя по всему, адаптировал настоящую историю Ли Гённэ, который вместе с Мун Инбаном[52]52
  Согласно «Расследованиям и допросам», в первые годы правления Чонджо простолюдин с северо-запада страны, Мун Инбан, безуспешно пытался устроить мятеж, планируя начать его в Янъяне и затем отправиться на захват столицы. Примечательно, что его вера в успех основывалась на книге пророчеств «Записи Чон Кама». (Прим. пер.)


[Закрыть] пытался вторгнуться в Ханьян, но был схвачен и казнен.

ПИРАТЫ В ЧОСОНЕ

Когда речь идет о разбойниках эпохи Чосон, мы обычно представляем себе бандитов, действующих в горах. Однако существовали и пираты, которые промышляли грабежом на кораблях в море.

В записи из «Истинных записей правления Мёнджона» от 15 декабря 1546 года упоминается, что на острове Чходо в Пхунчхоне провинции Хванхэдо схватили пирата по имени Ко Джиджон. В ней говорится, что он был родом из Ыйджу, располагавшегося на территории современной провинции Пхёнан-Пукто, но бежал в Китай, где собрал подельников и устроил логово.

В записи из «Истинных записей правления Сонджо» от 16 января 1569 года упоминается, что Лим Джин, командующий флотом провинции Чолладо, преследовал и схватил пиратов на острове Хыксандо на территории современной провинции Чолла-Намдо.

В записи из «Истинных записей правления Сонджо» от 27 июля 1607 года содержится следующее предложение Управления надзора за соблюдением законов: «В последнее время пираты осуществляют грабежи в море вблизи провинции Хванхэдо, а генералы, ответственные за их поимку, ленятся укреплять оборону. Предлагаем выбрать ключевое место среди семи портов провинции Хванхэдо и превратить его в крепость». В том же году, 6 сентября 1607 года, в «Истинных записях правления Сонджо» упоминается поимка пиратов вблизи горы Чхольсан на территории современной провинции Пхёнан-Пукто.

После смерти Сонджо в 1608 году и вступления на престол Кванхэ-гуна пираты по-прежнему оставались неукротимыми. Согласно записи из «Подневных записей Кванхэ-гуна» от 8 февраля 1609 года, солдаты в префектуре Окку, местечке Мангён, провинции Чолла-Пукто наблюдали, как морские разбойники убивали их генерала, и даже не думали прийти ему на помощь. Считалось, что эти пираты – не иностранцы, а чосонцы, скрывающиеся на различных островах и ищущие возможности для разбоя.

Корейский корабль, из серии «Восемь картин иностранных кораблей».

The Art Institute of Chicago

Три года спустя, 8 сентября 1612 года, в записи из «Подневных записей Кванхэ-гуна» сообщается, что пираты появились в море вблизи провинции Кёнгидо. Неизвестно, пришли ли они из вод провинций Чхунчхондо и Чолладо или же это были местные пираты. Три дня спустя, 12 сентября 1612 года, в записи из «Подневных записей Кванхэ-гуна» упоминается нечто еще более удивительное. «Не проходит и месяца без сообщений о пиратах», – доложили Кванхэ-гуну из Ведомства окраинных земель. Доклад был следующим: «Они не великие разбойники, но появляются повсюду и грабят корабль за кораблем, что представляется довольно удивительным. У этих пиратов нет никакого особого оружия, только дубинки и камни, которыми они сражаются. Завидев одиночный корабль, они внезапно нападают и грабят его. Если же видят много кораблей, то прячутся среди островов, чтобы правительственные войска, направленные на их уничтожение, не могли их обнаружить. А генералы, охраняющие окраинные земли, лениво надеются на лучшее и не думают о противостоянии с пиратами».

Пираты, которые бесчинствовали в эпоху Кванхэ-гуна, вновь появились примерно через сто лет во времена правления короля Сукчона, заставив королевский двор забить тревогу. Согласно записи из «Истинных записей правления Сукчона» от 5 мая 1704 года, Ли Хитхэ, глава волости с острова Чеджудо, сделал следующее донесение: «Недавно в водах у острова Чеджудо появилось более пятидесяти писонов (судов, которые стремительно передвигаются по морю, словно летают), и, судя по всему, это не рыболовецкие суда, а пираты. Они выходят на берег ночью для отдыха, высаживаются на сушу, убивают скот и лошадей, а затем возвращаются на свои корабли днем. Когда правительственные войска преследуют их на своих кораблях, они не убегают, а окружают правительственный флот в несколько рядов, обстреливают его стрелами и забрасывают камнями, словно поливая дождем, поэтому воины получают серьезные ранения».

Фраза «забрасывают камнями, словно поливая дождем», вероятно, подразумевает метание камней с помощью камнемета. До конца эпохи Чосон камни действительно были не только дешевым и простым в получении, но и весьма мощным оружием.

Согласно записи из «Истинных записей правления Сукчона» от 17 мая 1704 года, пираты, появившиеся на острове Чеджудо, были выходцами из прибрежных районов провинции Чолладо и занимались разбоем из-за желания заполучить местные морепродукты.

Современный корейский писатель Хван Согён написал роман «Чан Гильсан», а 17 мая 2004 года телеканал SBS выпустил в эфир одноименный сериал. Сюжет о том, что Чан Гильсан и его шайка грабили корабли, похоже, был создан на основе образа пиратов, о которых говорится в «Истинных записях правления Сукчона».

ВОР ЛИ ГВАНСОН С ГОРЫ ТОГЮСАН

В записи из «Истинных записей правления Хёнджона» (Хёнджон силлок) от 12 ноября 1671 года упоминается казнь Ли Гвансона (?–1671) из Кымсана в провинции Кёнсан-Намдо. Его сложно назвать типичным преступником. Изначально Ли Гвансон помогал провинциальному правителю и даже обладал чином чвасу, главы местного собрания. Но затем ступил на путь воровства. Среди его соратников был У Мёнчхим, который когда-то был студентом хянгё, конфуцианской школы в Чосоне, и Ким Ёниль. Можно сказать, что представители чиновничества и интеллигенции создали преступную группу.

Итак, Ли Гвансон собрал около пятидесяти человек, среди которых были его братья Ли Мунсон и Ли Дусон, а также У Мёнчхим и Ким Ёниль, и вместе они начали заниматься воровством. Он заявил своей шайке: «Убивать – это неправильно. Никогда не убивайте». Если учитывать, что разбойники, такие как Чан Ёнги и Лим Ккокчон, хладнокровно совершали убийства, Ли Гвансон был весьма необычным преступником. Интересно, не стремился ли он стать не просто вором, а сколотить состояние, а затем дерзнуть на что-то большее: например, восстание с целью свержения власти? К примеру, в Китае известный разбойник Ли Цзычэн завоевал народную поддержку тем, что низвергнул династию Мин.

Ли Гвансон устроил логово в долине горы Тогюсан в провинции Чолла-Пукто и укреплял свое влияние, вступая в сговор с охотниками, что промышляли в ее окрестностях, и монахами, жившими на горе. Здесь обитали санчхок – сообщество охотников, которые занимались ловлей крупной дичи, например тигров. Они славились своей меткостью. Их называли и другими именами: санхэнпхосу или санпхосу.

В записи от 21 мая 1871 года из «Подневных записей королевского секретариата» (Сынджонвон ильги) приводятся восхищенные слова короля Коджона: «Кёнгун (армия, защищающая столицу, Ханьян) и хянгун (войска, защищающие провинции) хуже охотников санпхосу. Те, стреляя сто раз, сто раз попадают в цель».

А могли ли монахи, с которыми сговорился Ли Гвансон, быть остатками «Танчхви», тайного общества, пытавшегося устроить восстание в период правления короля Сукчона? Ведь монахи, преданные служению Будде, не стали бы вступать в союз с преступниками.

Как бы то ни было, Ли Гвансон со своей шайкой отправился красть оружие, хранившееся в префектуре Йондам (ныне волость Йондам) провинции Чолла-Пукто, и зерно из зернохранилища горной крепости Чоксан Сансон в уезде Муджу. Если обычный вор попытался бы просто присвоить чью-то частную собственность, то Ли Гвансон, очевидно, имел в планах нечто иное, ведь он собирался украсть то, что принадлежало государству.

Однако его шайка просуществовала недолго. Квон Рип, зять Хван Урёна, аджона из Кымсана, проник в шайку, выведал у них сведения и через тестя доложил в управу. Вскоре Ли Гвансон с приспешниками были схвачены Ли Джоном, правителем уезда Кымсан.

Когда шайка Ли Гвансона была схвачена управой, неподалеку от нее появилось сто разбойников-факельщиков мёнхваджок – разновидность бандитов, которые били в гонги и дудели в рожки. Достоверно не известно, была ли это банда, состоявшая в сговоре с Ли Гвансоном, или они действовали независимо. Однако их деятельность встревожила жителей деревни, и на пять-шесть месяцев было введено военное положение.

«Они не просто обычные грабители, поэтому мы должны строго наказать их всех, не делая различий между лидером и подчиненными», – такова была позиция королевского двора, который получил донесение о деле Ли Гвансона. Однако через некоторое время появилось противоположное мнение: «Было бы слишком жестоко убивать всю шайку разом». В конце концов по приказу короля Хёнджона были казнены тридцать девять человек, включая Ли Гвансона и его приближенных: Ли Мунсона, Ли Дусона, У Мёнчхима и Ким Ёниля. Одиннадцать были отправлены в ссылку на остров, а двое признаны невиновными и освобождены.

Дело Ли Гвансона является примером того, как государственные чиновники и представители интеллигенции могут стать преступниками и совершать действия, представляющие угрозу для страны, например готовить мятеж.

РАЗБОЙНИКИ С ГОРЫ ПЁНСАН ВО ВРЕМЕНА ПРАВЛЕНИЯ ЁНДЖО

В знаменитом классическом романе «Повесть о господине Хо» (Хо сэн джон), который в Корее входит в школьную программу, ее главный герой, господин Хо, отправляется на поиски разбойников на гору Пёнсан, расположенную на территории современной провинции Чолла-Пукто. История о разбойниках лишь вскользь упоминается в повести, и обычно школьники не уделяют ей большого внимания, хотя в действительности в конце эпохи Чосон их деятельность была серьезной угрозой для королевского двора.

20 октября 1727 года в «Истинных записях правления Ёнджо» (Ёнджо силлок) рассказывается о деятельности разбойников с горы Пёнсан. Устроив на ней лагерь, они принялись заниматься разбоем средь бела дня. Однажды они настолько обнаглели, что ворвались в большой горный храм и начали угрожать монахам: «Мы не можем оставаться на улице холодной зимой, поэтому вы должны одолжить нам храм». Прогнав монахов, разбойники захватили святилище и поселились в нем. Узнав об этом, король Ёнджо приказал отстранить от должности Чон Сунвона, военачальника города Чонджу, который отвечал за их арест.

Два дня спустя, 22 октября 1727 года, в «Истинных записях правления Ёнджо» было записано, что председатель государственного совета Ли Гванджва сообщил королю Ёнджо: «Люди, потерявшие свои дома в провинции Чолладо и ставшие бездомными, создали банду разбойников и находятся на горах Пёнсан и Вольчхульсан (на территории современной провинции Чолла-Намдо). Военные силы правительства не в состоянии их арестовать, и разбойники укрепляют свое влияние, что вызывает большую тревогу».

Ли Гванджва говорит о крестьянах, которые, покинув свои дома в конце эпохи Чосон из-за неурожайных лет и голода, стали скитаться по стране. Чтобы заработать на жизнь, они стали разбойниками, грабили и отнимали чужие запасы и имущество. С увеличением численности они превратились в головную боль для королевского двора, поскольку стали совершать набеги на управы и убивать чиновников, тем самым бросая вызов власти.

Гора Пёнсан находилась на южных окраинах Чосона, но ее дурная слава докатилась до столицы, Ханьяна. 21 ноября 1727 года в «Истинных записях правления Ёнджо» упоминается, что когда в столице распространились слухи о возможном вторжении разбойников, атмосфера в городе стала настолько панической, что перепуганные жители покинули Ханьян в поисках убежища. 14 марта 1728 года в «Истинных записях правления Ёнджо» события описываются более подробно и рассказывается о том, как многие в страхе бежали, услышав слухи о вторжении разбойников с горы Пёнсан. А янбанов[53]53
  Янбаны – высокообразованные государственные служащие и офицеры, были частью традиционного дворянства династической Кореи времен Чосона. (Прим. пер.)


[Закрыть], бежавших со своими семьями вниз с горы Намсан в Ханьяне, было так много, что они заблокировали дорогу.

Согласно сборнику записей о расследовании преступлений в эпоху Чосон «Расследования и допросы» за 1728 год, разбойники с горы Пёнсан собирали свою шайку в течение двадцати лет. Был случай, когда рабы ноби отправились в местечко Ёсан (ныне город Иксан в провинции Чолла-Пукто) и стали кричать: «Разбойники с горы Пёнсан готовятся к мятежу!»

Etnografiska museet https://www.europeana.eu/en/item/91619/SMVK_EM_objekt_1172894

Те, кто был недоволен положением дел в Чосоне и желал поднять восстание, часто пытались объединиться с бандитами с горы Пёнсан, чтобы завербовать их в качестве военной силы для своего мятежа. Согласно записи в «Истинных записях правления Ёнджо» от 16 марта 1728 года, глава разбойников с горы Пёнсан называл себя Чон Дорёном и был искусен в перевоплощениях и магии с использованием амулетов. В пророческой книге «Записи Чон Кама», которая потрясла общество позднего Чосона, Чон Дорён представлен как спаситель, предназначенный положить конец правлению династии Ли и создать новую нацию, руководимую династией Чон. Со своими разбойниками он принимал активное участие в восстании Ли Инджва[54]54
  Восстание Ли Инджва, также известное как Восстание в год мусин (45-й год 60-летнего цикла), – попытка государственного переворота в марте 1728 года на четвертом году правления Ёнджо, предпринятая «Партией молодых» (Сорон) и некоторыми членами «Партии южан» (Намин) под предлогом того, что король Ёнджо и «Партия стариков» (Норон) могли быть причастны к смерти прежнего короля Кёнджона. (Прим. пер.)


[Закрыть] в марте 1728 года.

16 марта 1728 года в «Истинных записях правления Ёнджо» упоминается, что разбойники с гор Пёнсан и Чирисан присоединились к Ли Инджва, но бежали, когда восстание потерпело неудачу. Несмотря на безуспешную попытку свержения режима, известность разбойников с горы Пёнсан в конце эпохи Чосон была столь велика, что даже янбаны из далекого Ханьяна бежали в страхе.