Текст книги "Сад надежды"

Глава 6. Неудавшееся свидание

К большому огорчению Чарити, дядя Гарольд на следующее утро уехал, обещав, впрочем, скоро вернуться. Он заявил, что дела в Бирмингеме требуют его присутствия, однако Чарити чувствовала, что в его, как и в ее жизни, что-то медленно меняется, что их обоих затягивает в водоворот, из которого можно вырваться, но можно в нем и утонуть.

В последующие дни она занималась особым заказом. Хотя законченная работа доставила ей удовольствие, тарелка выглядела заурядной. Чарити сама не знала, чего она, собственно, ожидала. И все же… Далтон продолжал работать в саду, их дружба продолжала расцветать.

Затем Чарити получила еще пять особых заказов, таких же странных. И в каждый она не забывала добавить мерную ложку специального ингредиента. Местный бизнесмен пожелал именную табличку для офисного стола, молодой человек заказал два бокала для вина – он собирался сделать предложение своей девушке. Керамические бокалы! Не хрустальные, не стекло с рисунком. Глиняные! Или эта парочка помешалась на общении с природой? Пешие прогулки, вылазки в лес… Чарити так и не поняла.

Несколько последних изделий обжигались в печи. Настенные часы показывали четверть седьмого, когда в парадную дверь тихо постучали. Если бы Чарити не проходила через гостиную, ни за что бы не услышала. Она толкнула дверь бедром и обнаружила за порогом маленькую хрупкую женщину. Невозможно было увидеть ее и сразу же не попасть под обаяние добрых серых глаз. С улицы ударил порыв ветра, и Чарити испугалась, не собьет ли он женщину с ног. Впрочем, хотя подол ее простенького желтого платья яростно развевался, тонкие ноги в мужских туфлях на шнурках крепко упирались в пол. Между складками дряблой кожи читались явные черты бурной жизни. Морщинистое лицо напоминало карту со множеством извилистых дорог, полных препятствий и спрятанных сокровищ. Чарити мгновенно влюбилась в нее.

– Вы мисс Бакстер? – Голос женщины был грубоват и в то же время наполнен эмоциями; он звучал, как трепет крыльев бабочки.

– Да, мэм.

Сумочка на локте у женщины покачивалась в такт словам, как маятник.

– Очень приятно. Я живу на вашей улице и решила зайти познакомиться. – Дама приподняла брови и заглянула внутрь дома, мимо хозяйки.

Чарити жестом пригласила войти. Наконец. И куда делись ее хорошие манеры?

– Входите, пожалуйста.

Женщина облизала губы, будто обдумывая приглашение.

– Нет, нет. Не хочу навязываться. – Она наклонилась и прошептала: – Вы внучка Джорджа?

– Да, мэм.

Наклон головы гостьи подсказал Чарити, что сейчас последует кодовая фраза. Добрые глаза теперь смотрели настороженно.

– Меня зовут миссис Горбен. – Она оглянулась, будто кто-то в кустах мог ее подслушивать.

– Рада познакомиться. Чарити.

Женщина сложила руки.

– Ну конечно, это вы. Чарити, вы ведь продолжаете дело вашего дедушки? Я не ошибаюсь? Вы берете, – она снова наклонила голову, – особые заказы.

Чарити удержалась от улыбки и подумала, что посторонний наблюдатель мог бы принять гостью за торговку наркотиками. Такое напускное безразличие имеет обратный эффект. Когда человек начинает озираться, он лишь привлекает внимание окружающих.

– Да. Что вас интересует? Я закончила предыдущий заказ и просто умираю от желания взяться за новый.

Женщина явно обрадовалась. Улыбка поменяла очертания карты дорог на ее лице.

– Блюдо для леденцов. – Она произнесла эти слова и будто заснула на ходу. Лишилась и голоса, и зрения, и только руки сцепились в замок, удерживая сумочку. – Я… – Наступила тишина.

– Мэм?

Миссис Горбен пришла в себя.

– Я ужасно одинока, дорогая моя. – Она преподнесла сей факт сухим, деловым тоном. Чарити могла бы в этом усомниться, если бы не потерянный взгляд минутой раньше. – Мой муж прикован к постели, в доме слишком тихо. А я хочу блюдо для леденцов. Большое, как на Хэллоуин, когда кругом много детей и всем весело. Я ведь прошу не слишком много?

Блюдо для леденцов, это понятно, но при чем тут одиночество?

– Я люблю сидеть на веранде после обеда, а мимо дети идут из школы. На автобус идут. Остановка рядом с вашим домом. На прошлой неделе одна мамочка зашла ко мне переждать дождь. А у меня блюдо для леденцов слишком маленькое. Как вы считаете, это хорошо – угощать леденцами прохожих?

Сердце Чарити забилось сильнее.

– По-моему, просто чудесно. – Она уже настраивалась сделать самое прекрасное блюдо, достойное этой доброй женщины. – Работа займет две недели.

– Так долго?

– К сожалению. Нужно сделать заготовку, высушить, зачистить, потом покрыть глазурью и обжечь. Я постараюсь выполнить ваш заказ как можно быстрее. Вы согласны?

Холодные пальцы обхватили руку Чарити.

– Спасибо. Я зайду через две недели.

Чарити посмотрела ей вслед, затем помчалась наверх и быстро переоделась. Она даже слегка накрасилась, потому что ей предстояло провести вечер в компании сногсшибательной Эмили Радд и ее друзей. Двойное свидание. По идее ничего неприятного. Но Чарити было неприятно.

Предстояло свидание вслепую. Чарити достала легкий свитерок из пакета от «Уайт хаус блэк маркет» и полезла в шкаф искать обувь. Ни один стилист из бутиков Нью-Йорка, где она прожила большую часть жизни, не носился с ней так, как Брэндон из небольшого магазинчика на острове, куда она заскочила несколько дней назад. Брэндон – «зовите меня Брэн!» – водил Чарити по торговому залу и подбирал для нее вещи, не переставая твердить: «У вас такая энергетика!» Шестьсот тридцать один доллар – и она была полностью экипирована, да еще и получила в придачу купон на скидку. Все понравилось, и все подходило к ее энергетике. Брэндон вручил ей свою визитку и добавил, что ему по душе быть персональным консультантом, можно звонить в любое время.

Когда Чарити неслась вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки, вновь раздался стук в дверь. Она замерла, взявшись рукой за голову медведя у основания лестницы. Задняя дверь. Почему-то это вызвало у нее улыбку. Только Далтон приходил к ней со стороны сада.

– Заходи! – прокричала она, размахивая черными босоножками. В другой руке была пустая кожаная сумочка, меньше, чем у Эмили, но стильная и подходящая к ее энергетике. Безусловно, даже киношная чудо-женщина позавидовала бы такому щиту.

Далтон вытирал лицо полотенцем. Он несколько часов усердно трудился в саду, и от него пахло потом. Чарити остановилась напротив кухни, Далтон разглядел ее из-под полотенца. Он не сказал ни слова, но ярко-голубые глаза расширились.

Ей вдруг стало жарко. Щупальца страха поднялись к лицу и заставили покраснеть.

– Что такое? – просипела она. Уж если Далтон, которого она знала, пялится на нее как на инопланетянку, то будущий кавалер может и вовсе сбежать.

Далтон сглотнул, закрыл рот и перевел взгляд на ее босые ноги.

– Я еще не видел тебя такой нарядной.

Чарити попыталась сосредоточиться на его словах. Вроде не шокирован. Она нагнулась и поставила босоножки на прохладный мраморный пол. Теперь бы еще всунуть в них ноги.

– Иду на встречу с Эмили Радд.

Далтон медленно приподнял брови и заулыбался.

Чарити обиженно встрепенулась.

– Ничего подобного! Двойное свидание. Она подыскала мне пару. – Чарити взялась грызть ноготь. – У меня с общением… не очень.

Далтон подошел ближе, взял ее руку и начал рассматривать пальцы.

– Смотри маникюр не испорти.

У нее под ногтями осталась глина.

Далтон подвел Чарити к раковине, включил воду, проверил температуру и начал отмывать грязь. Из помещения словно выкачали кислород. Чарити отвела глаза, стараясь не видеть этой картины – раковина, струя прохладной воды, руки Далтона, оттирающие ее пальцы… В оконном стекле отражалось его сосредоточенное лицо. Вот он потянулся за мылом, мышцы плеча напряглись. Прихватил щеточку для ногтей, которой Чарити почти не пользовалась, и как заправский профессионал принялся обрабатывать ее ногти.

– Я не слишком усердствую?

Их лица разделяла длинная прядь волос. Чарити попыталась разглядеть отражение Далтона, но оно расплывалось в тусклом свете.

– Нет. – Прохладные ручейки омывали ее ладони и запястья. Чарити сама наполнилась свежестью и словно ожила.

Когда Далтон показывал ей растения, которые приобрел для сада, при свете солнца от центра радужки его глаз разбегались зеленые лучи. На кухне, под светильником, краски смягчились, и глаза стали теплее. Они вызывали доверие. Исчезла разлитая в них печаль. А если не исчезла, то по крайней мере затаилась.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне о своей жене?

Он моргнул, но не отвел взгляда.

– Может быть… Ну что, теперь вечер пройдет на ура. Твоему кавалеру не придется гадать, что у тебя под ногтями.

– Пожалуй, – постаралась улыбнуться Чарити.

Далтон выключил воду и протянул полотенце.

– Выглядишь что надо. А теперь сделай глубокий вдох… Приятно повеселиться!

Она сделала вдох и задержала дыхание, пока перед глазами не заплясали черные точки.

Далтон сменил тему:

– Я закончил работать с правой частью сада, осталось на дорожках кое-где плитку заменить. Перенес инструмент на веранду – не хочется тащить обратно в сарай, а ночью может дождь пойти. Ты не против, если я вечером еще кое-что туда занесу?

– Да пожалуйста, – пожала она плечами. Чарити привыкла, что Далтон проходит через веранду, когда ему надо. Он никогда не совал нос в гончарную мастерскую и сам варил кофе. Золото, а не человек! – Я не буду запирать дверь.

– Так нельзя, – нахмурился он.

Чарити бросила полотенце на стол.

– Ничего страшного. Я вообще частенько забываю веранду закрыть.

Далтон потер лоб.

– Об этом я и хотел с тобой поговорить.

Что-то было в его взгляде… что-то собственническое. Так ведут себя люди, которые привыкли все держать под контролем. Но это же Далтон, и пусть она знает его не очень хорошо, властные замашки явно не в его духе. Однако…

– Ты хотел со мной поговорить о моей незапертой веранде?

– Ничего страшного, если кухонная дверь закрыта. Но беда в том, что ты и кухонную дверь не запираешь. Дважды оставила ее открытой.

Страх пробрал Чарити до костей. Новый свитер вдруг сделался кусачим.

– А почему это тебя волнует? – Внезапно возникшее чувство незащищенности заставляло оценивать каждое движение Далтона, когда он подошел на шаг ближе. Его глаза отражали электрический свет, и она увидела в них нечто неожиданное: тревогу.

– Чарити, ты живешь одна. – Он обвел рукой вокруг. – В огромном доме.

Да, но это дом ее детства, и уж чего-чего, а страха она здесь не чувствовала.

– На острове нет преступности.

– Преступность есть везде. – На скулах Далтона заиграли желваки.

По какой-то абсурдной причине эта фраза и выражение его лица ее успокоили, нервозность исчезла и уступила место любопытству.

– А ты не очень-то доверяешь людям, да?

– Люди бывают всякие. Может быть, как раз ты слишком доверчива.

Чарити попыталась улыбнуться:

– Наверное. Вот тебя впустила.

Шутка застала Далтона врасплох. Он еле заметно усмехнулся:

– Что и требовалось доказать.

Она достала из ящика связку запасных ключей и сняла один ключ с кольца. Проверила, подходит ли к замку, и протянула Далтону.

– Вот ключ от кухонной двери – на случай если тебе что-то понадобится. А веранду я оставлю открытой. И с этого дня обещаю всегда запираться.

Чарити сама не поняла, почему решила дать ему ключ. Но Далтон беспокоился о ней, и это было приятно.

* * *

Далтон не сказал, что видел, как кто-то крался вокруг дома. Это случилось после отъезда дяди Гарольда и повторилось несколько раз, поздно ночью. Тень проскользнула к дому с пляжа и исчезла. Далтон обогнул дом. Никого. На следующий день он поискал следы и ничего не обнаружил. Неужели подвело воображение?

Эмили Радд заехала за Чарити на красном спорткаре, стоившем, наверное, больше, чем весь коттедж Барлоу. Вечер выдался безветренным; Далтон засиделся за томиком Хемингуэя и закончил читать уже за полночь. За окном прибой плескался о берег. Хлопнула дверца машины, послышался женский смех. Далтон выглянул в окно и увидел незнакомый автомобиль. Давно пора было спать, но он хотел убедиться, что с Чарити все в порядке. И не зря. Снова послышался ее смех, и в круге света от веранды возникли два силуэта: Чарити и какого-то парня. Почему она так спотыкается?

Далтон накинул рубашку и выскочил из коттеджа. Пробежав напрямик через веранду, отпер дверь кухни и оказался у парадного входа как раз в тот момент, когда в холл ввалилась Чарити вместе со смуглокожим хлыщом.

– Привет! – произнес Далтон.

Верзила сердито уставился на него, по-хозяйски обнимая Чарити. Далтон выставил перед ним руку, не пропуская дальше.

– Я Далтон.

Верзила неохотно кивнул. Чарити оперлась о косяк.

– Это мой…

– Брат, – закончил Далтон вместо нее и так приветливо улыбнулся, что парень слегка отпрянул.

Чарити хихикнула.

– Ну что, сестренка, выпила лишнего? – грозно спросил Далтон.

Она смахнула волосы с лица.

– Всего пару бокалов вина.

– А может, пару бутылок? – Далтон взял ее за руку и переадресовал вопрос кавалеру, который тут же поскучнел и явно распростился с планами на ночь. – Дальше мы сами. Очень любезно с твоей стороны, что проводил ее до дома. – Мужчины обычно способны верно оценить возможности соперника, а такие, как этот, поджимают хвост, стоит лишь намекнуть. Далтон не часто полагался на грубую силу, но при необходимости мог показать даже гризли, на что способен. И если хлыщ в темном костюме надумает сунуться в дом, ему придется пересчитать ступеньки на входе. – Спокойной ночи.

Осклабившись напоследок, парень ретировался, на полпути к машине крикнув:

– Я позвоню!

Чарити помахала рукой, но он только припустил быстрее.

– Я вообще почти не пью. – Она повернулась к Далтону и повисла у него на плече.

– То-то на ногах не стоишь.

– Я нервничала, – громко прошептала Чарити прямо ему в ухо. От нее пахло вином и еще чем-то сладким.

– Тебе нужно выпить кофе.

Далтон повел ее на кухню. Посреди столовой Чарити вдруг резко остановилась.

– А дядя Гарольд тебе рассказывал, как мы здесь танцевали? Вот и стол передвинули. – Она протянула руку в направлении стола. – Бабушка с дедушкой любили танцевать. Их дядя Гарольд учил. – Хотя Чарити не нравилась Далтону в таком состоянии – глаза стеклянные, язык заплетается, – он понимал, что воспоминаниям легче пробиться сквозь толщу лет при помощи алкогольной смазки. – Я скучаю по бабушке и дедушке. Это глупо для взрослой женщины?

– Нет. – Он тоже скучал по Мелинде и Кисси, и порой больше всего по ощущениям, по звукам и запахам. Проходя мимо детской площадки по пути домой с работы, слышал девчоночий смех, так похожий на смех его дочери, и искал ее глазами. Но не находил.

Чарити положила руки на стол.

– Ты когда-нибудь хотел снова стать ребенком?

Все, что он хотел, – это унять боль. Усмирить демонов.

– Быть ребенком проще. Хотел бы я перенестись в то время, где было проще?.. – Его руки задрожали. – Да. Хотел бы. Каждый день.

– Далтон? – Чарити посмотрела ему в лицо.

У него защипало в носу. Во взгляде Чарити было столько искренности и чистоты…

– Разве от этого становится легче?

У него сжалось горло.

– Разве боль стихает?

За прошедший год Далтон научился сглатывать слезы. Подавлять эмоции. Однако стоящая перед ним странная женщина видела его насквозь и нахмурилась – он отвечал обманом на ее искренность. А он стискивал зубы, прятался за свою выдержку. Так что оставалось одно. Далтон сделал вдох и с шумом выдохнул. И тогда проступила первая слезинка. Скатилась по щеке, добежала до подбородка.

За первой слезой последовала вторая, затем третья. Как ни странно, даже эти капли принесли облегчение. Далтон и Чарити стояли лицом к лицу в столовой, где когда-то, в далеком детстве Чарити, танцевали, где жизнь полнилась любовью и радостью. Чарити тоже несчастна, догадался Далтон, может быть, не меньше, чем он. И он не стал вытирать слезы, а они все текли и текли. Дыхание успокоилось, сердцебиение прекратилось, но он продолжал плакать в полную силу и этого не стыдился.

Было так тихо, что Далтон и Чарити слышали только свое дыхание. Вдохи и выдохи. Но что-то другое, невыразимое было разлито в воздухе, наполненное вкусом безнадежности – но и чем-то новым. Освежающим, несущим надежду. Далтон был в трауре больше года. Теперь ему дали шанс выплакать свое горе. И он увидел разницу. Скорбь о навеки утраченной любви – и понимание того, что жизнь продолжается.

Прошло несколько минут. Наконец Чарити улыбнулась, и Далтон ответил ей улыбкой.

– Тебе надо прилечь.

– Я засыпаю, – зевнула она.

Он вновь почувствовал запах алкоголя и вспомнил, насколько она пьяна.

– Я запру парадную дверь.

– Ты прямо как старший брат. – Она двинулась к перилам и оперлась о голову медведя. – Кругом туман.

Далтон оценил высоту лестницы.

– Прости, но я провожу тебя наверх.

– Проводи. – Чарити вновь повисла у него на плече. – Только не разбуди привидение.

– Что за привидение? – Он сам чуть не споткнулся.

– Тс-с. Оно живет в мансарде. Я слышу его шаги. Иногда музыку. И перестань смотреть на меня как на ненормальную, дядя Гарольд тоже слышал.

У Далтона забилось сердце, но он заставил себя успокоиться. О чем еще людям говорить, как не о футболе, музыке и привидениях в мансарде? Это же нормально. Однако волосы у него на затылке зашевелились; надо при первой же возможности проверить мансарду.

На втором этаже он еще не был. Французские двери, ведущие в большую спальню, не уступали по массивности двум деревянным стенам. Далтон завел Чарити внутрь, посмотрел, как она двинулась дальше, заложив всего два виража, и направился назад. Однако из примыкающей к спальне ванной раздался голос:

– Не уходи!

Ну вот, не успел сбежать… Далтон прикрыл глаза и покачал головой. Зашумела вода. Потом что-то со звоном упало на пол.

– Чарити! Ты как там?

– Я чистила зубы и кое-что уронила. Во рту прямо уксус. И воду пролила на новые брюки.

Далтон присел на край кровати. Когда Чарити вошла, он встал и в ужасе отвернулся. Она была в длинной футболке, а под футболкой только ноги.

– Я в трусиках, – хихикнула она.

Уже легче. Но как его угораздило записаться в няньки к пьяной в дым соседке?

Чарити двинулась к кровати, стянула одеяло и, прежде чем нырнуть под него, посмотрела на Далтона:

– Ты останешься со мной? На немножко?

У него мороз пробежал по коже, в голове завертелись все извинения, которые только пришли на ум. Далтон не знал, какое выбрать. Он мог бы найти тридцать причин, по которым не мог – или не хотел – остаться с ней сейчас хотя бы на минуту.

Он не ответил, и Чарити вздохнула.

– Все нормально, не надо было спрашивать… – Она посмотрела в сторону балкона, выходящего на ночной океан. – Большую часть жизни я провела в той или иной степени одна. Ты знаешь людей, которым нравятся прикосновения другого человека? Никогда не понимала такого. И в то же самое время я им завидую. В детстве я сама себя держала за руку, переходя улицу, потому что мама никогда этого не делала.

Что-то в его сердце надорвалось от жалости к Чарити. Далтон всегда был любим. Сначала его любили родители, потом Мелинда и Кисси. А сейчас он старается подавить эмоции – когда Чарити ищет те самые чувства, надеется найти и понять их. Она разве что в первые одиннадцать лет своей жизни видела любовь, когда гостила у бабушки и дедушки.

Далтон протянул руку и погладил волосы девушки. Он сам не понимал, как осмелился. Шелковистые пряди были мягкие и все же сильные. Как и сама Чарити.

– С удовольствием останусь. Ненадолго.

Чарити скользнула под одеяло, под футболкой мелькнули ярко-розовые трусики. Далтон смотрел в сторону, пока она не укрылась по горло. Чарити подвинулась, оставляя место. Он уже разулся и теперь вытянулся поверх одеяла. Она будто не заметила. Или заметила после, уже повернувшись к нему лицом и подложив ладонь под щеку.

Ангел – огромные темные глаза, длинные темные волосы, разметавшиеся по белой наволочке.

Далтон хотел что-то сказать, но Чарити его опередила:

– Гончар из меня так себе. Приехала сюда, работаю на дедушкином круге, его инструментами, обжигаю посуду в его печи… Наверное, сумею научиться.

– Уверена?

– Я должна. У меня шесть особых заказов, и миссис Паркер, когда пришла за тарелкой, была просто в восторге. Это очень приятно.

Ее слова вызывали движение воздуха, и Далтону казалось, что по щекам водят мягкой щеткой.

– А над чем еще ты работаешь?

– Именная табличка для офисного стола, комплект бокалов…

– Для вина? Боже мой, надеюсь, тебя не тянет их опробовать?

Она захихикала.

– Я правда не пью.

– Все пьяницы так говорят. – По лицу Чарити пробежали недовольные морщинки, и Далтон положил руку на ее плечо. Впрочем, не стоило его руке заходить так далеко. – Я просто дразню тебя. Не обиделась?

– Я нервничала. А когда я нервничаю, я не ем.

Кончики волос щекотали его шею. Вот это уж совсем некстати.

– Так ты не ела с завтрака?

– Со вчерашнего дня.

Далтон нахмурился.

Чарити повела плечом, и одеяло между ними натянулось.

– Когда я работаю, не замечаю времени.

– Так нельзя. Вредно для здоровья.

– И потому я окосела после двух или трех бокалов мерло.

Ее веки заметно потяжелели.

– Обещаю лучше питаться, – выдохнула она. – И запирать двери. Черт возьми, ты правда как старший брат.

– Повернись, – скомандовал Далтон. Чарити на секунду распахнула глаза, однако подчинилась без лишних вопросов. Перекатилась, устроилась поудобнее и затихла. Тогда он подложил руку ей под голову, придвинулся ближе и вытянулся вдоль ее тела, так что между ними ничего не осталось, кроме одежды и одеяла.

Прошло несколько секунд, прежде чем Чарити выпустила воздух из легких.

– Далтон, – прошептала она, – ты поговоришь со мной?

Конечно. Чем еще заниматься двоим в постели?

– Мою жену звали Мелинда. Мы познакомились в старших классах. Она была в группе поддержки, а я чуть ли не с рождения играл в футбол. Волосы цвета солнца, а душа… могу поклясться, в душе не обошлось без луны и звезд. Я влюбился с первого взгляда. Увидел новенькую, споткнулся и кубарем полетел по полю. Она засмеялась, но подбежала узнать, не ушибся ли я. Дочь банкира. Обожала кататься на лыжах, мечтала съездить в Европу. И мы запланировали поездку на нашу пятнадцатую годовщину. Копили деньги. Собирались провести там месяц. А в последние две недели к нам должны были присоединиться ее родные и привезти с собой Кисси.

Далтон продолжал гладить волосы Чарити и говорить. И даже когда понял по дыханию, что Чарити заснула, не перестал говорить. Он больше не плакал, просто рассказывал о Мелинде все подряд, начиная с ее любимой пиццы и кончая беспричинным страхом перед пауками. И это помогало. Пустота в сердце заполнялась воспоминаниями быстрее, чем тоской. Далтон как будто восстанавливал справедливость по отношению к жене. Он очень давно не рассказывал о ее жизни. В родном городе все люди спрашивали именно о ее смерти, и в конце концов он сдался. Говорил какие-то банальности, и не всегда ответы соответствовали вопросам. Однако сегодня ночью Далтон вернул Мелинде то, что она заслуживала.

Завтра он поблагодарит Чарити за это. Только сначала отругает за излишнюю доверчивость к посторонним.

* * *

Чарити проснулась с жуткой головной болью, но с улыбкой на лице. Пахло беконом и свежесваренным кофе. Она села на кровати, пытаясь прийти в себя, и рассеянно смотрела перед собой, будто не узнавала своей спальни.

Наконец обрывки прошедшей ночи соединились вместе. Далтон. Он был на постели, рядом с ней. А теперь внизу, на кухне, готовит завтрак.

Она вскочила с кровати и стрелой понеслась по лестнице, отказываясь сожалеть о произошедшем. Наверное, именно так было нужно.

Далтон стоял у плиты и напевал.

– Спорим, ты умираешь с голоду? – Он обернулся и мельком взглянул на нее, как будто учуял. Хотя Чарити вошла беззвучно.

Она присела на барную стойку. Все слова вдруг улетучились из головы.

Далтон упер руки в боки.

– Не переживай. Ничего не случилось. Тебе повезло, что я оказался рядом, а то, глядишь, и было бы о чем сожалеть. Торчало бы здесь сейчас это жалкое подобие мужчины…

Чарити принялась грызть ноготь. Не хотелось говорить, что тот парень постоянно пододвигал бокалы с вином. Конечно, нельзя сказать, что она сама не виновата. Не вливал же он алкоголь ей в горло!

– Может, просто забудем об этой ночи?

Искра промелькнула в глазах Далтона, как будто предложение его огорчило. И тут Чарити вспомнила. Он рассказывал о своей жене. И этот рассказ перенес Чарити в волшебный мир, наполненный красотой и настоящими чувствами. А Далтон смог выпустить наружу переживания… Исключительное событие для них обоих.

– Далтон, я действительно рада, что ты был вчера со мной.

– Я тоже. – На этот раз он не обернулся.

Часы, проведенные на солнце, сделали его кожу бронзовой. А кухонной лопаточкой он орудовал просто виртуозно!.. Да, жизнь обошлась с ним несправедливо.

Чарити не заслужила такого друга, как он.

* * *

Спустя несколько недель Чарити задумалась – а нет ли у ее соседа скрытых мотивов? Может быть, он не просто так наслаждался ее обществом ленивым субботним утром, когда работа может подождать, а над заливом восходит солнце? После того крайне неудачного свидания Далтон каждую субботу заскакивал к ней ни свет ни заря. Только по субботам. И устраивал королевский завтрак. Признав существование скрытых мотивов, Чарити пришла к выводу: он хотел убедиться, что она хотя бы раз в неделю нормально поест… учитывая ее привычку схватывать со стола по кусочку того и этого, вместо того чтобы готовить полный обед. Впрочем, вот-вот приедет дядя Гарольд, и она снова займется кухней. Дядя планировал вернуться через неделю, однако неделя растянулась на две, а затем и на три.

Во время очередного завтрака Чарити поведала Далтону о милой старой даме и блюде для леденцов, которое та заказала неделей ранее.

– Она живет через квартал на противоположной стороне. – Чарити сгребла остатки омлета в кучку и подцепила вилкой. – Я до вчерашнего дня и не знала. А тут вижу, школьный автобус мимо едет. И сразу вспомнила о ней, как она переживала по поводу блюда. Когда автобус проехал, смотрю, на одной из веранд кучка родителей собралась.

– И это был ее дом? – Далтон поднял глаза от тарелки, ухватил очередную булочку – он сам их испек накануне – и намазал масло на обе половинки.

– Ее, – кивнула Чарити, отказавшись от предложенной половинки булочки.

– Знаешь, а ведь теперь она не так одинока. Кстати, когда ты последний раз выходила в город?

– Э-э… А какое сегодня число?

Он приподнял брови.

– Ты спрашиваешь? Значит, слишком долго просидела дома. Все, сегодня идем проветриться.

Чарити пожала плечами в знак согласия. Вообще-то она любила прогуляться до центра. Ей нравилась главная улица небольшого городка, нравились булыжные мостовые и фонарные столбы, кресла-качалки у входа в магазин «Трофеи со дна моря» и разноцветные пляжные зонтики, выставленные на продажу в парикмахерской.

Но как только они собрались выходить, раздался звонок. Чарити с сожалением уставилась на висевший на стене телефон. Мама. Она поняла это, еще не сняв трубку допотопного аппарата, который не имел нескольких рингтонов для разных абонентов. Даже телефонная линия гудела от негодования и выплескивала его в комнату. Чарити осторожно взяла трубку.

– Алло!

– Чарити? – Голос матери был отрывистым и неприятным.

– Здравствуй, мама. Как дела?

– Серьезно? Больше ничего не хочешь сказать? – Тяжелый вздох – спасибо Бродвею! – прошелестел по линии. – Я-то в порядке. А вот как твои дела?

– Хорошо. – Не выходи за грань, напомнила себе Чарити. Когда Эллен Мари заводится, нельзя выходить за грань. Иначе все. Считай, попала под асфальтовый каток.

– Ну что же, любезностями обменялись. Теперь объясни: почему твой магазин гончарных изделий закрыт?

Так вот почему мама позвонила!.. Чарити проглотила застрявшую в горле обиду.

– Извини. Я должна была позвонить.

– Да. Должна была. Я подключаю свои связи, использую последнюю возможность сделать хоть какую-то рекламу в прессе твоему магазинчику, а ты что творишь?

Чарити прикрыла глаза.

– Мне позвонила Вероника. Она планировала купить какую-нибудь милую штучку, выкроила целый час. А ты из благодарности закрыла двери и даже не побеспокоилась мне сообщить.

Связи в газетном мире. Мама недовольна, что дочь ликвидировала бизнес без ее ведома.

– Прости. Когда я услышала о смерти дедушки…

– Чарити, я тебя умоляю! Перестань строить из себя убитую горем внучку. Ты не виделась с ним три года!

Чарити закусила губу. Да, слова разили как кинжалы, но мама отчасти права.

Далтон направился к выходу, и Чарити, прикрыв трубку ладонью, проговорила:

– Не уходи. Всего одна минута. – Это она знала точно. Как бы ни была мать сердита, разговаривать с ней долго она не станет.

Далтон кивнул, но отвернулся, не желая подслушивать.

– С кем ты там говоришь? Когда вернешься домой?

Домой? С недавних пор ее дом здесь.

– Ты меня слушаешь, Чарити Монро? Когда вернешься в Нью-Йорк?

Как ответить? У нее пока еще есть квартира. Однако магазин закрыт, бизнеса в Нью-Йорке нет. Ее бизнес здесь. Здесь живут миссис Горбен, миссис Паркер и другие, им нужны блюда для леденцов и тарелки модного цвета тауп. Особые заказы для жителей острова – вот ее бизнес.

– Я не вернусь, мама. Я переехала сюда. Навсегда. Я люблю остров и уже начала свой бизнес здесь.

Телефонная линия чуть не оборвалась от смеха.

– Ты и полгода там не выдержишь! Твое место в Нью-Йорке, а не на флоридском островке.

Чарити поймала взгляд Далтона. Он улыбался, и она приободрилась.

– Мама, по-моему, ты не права. Это твое место в Нью-Йорке. А я – другое дело. Я всегда любила остров и этот дом.

В ответ донеслось нечто немыслимое:

– Ты серьезно? А как же ива? Ты помнишь, что мне тогда сказала? Что не хочешь больше ее видеть. Она по-прежнему растет в саду? И ты подрезаешь ветви?

Наверное, Чарити побледнела, потому что Далтон – на нем тоже лица не было от тревоги – подошел и встал рядом. Положил руку ей на поясницу – подхватить, если вдруг начнет падать.

Его прикосновение придало ей сил.

– Я не могу больше говорить, мама. Надо идти, у меня дела. Я тебя люблю. Но остаюсь на острове. Пока.

Молчание эхом отражалось от стен, словно пыталось стереть мамины слова. Далтон осторожно помассировал ей спину и прошептал:

– Можем пойти в город в другой раз.

– Ни за что. – Чарити вскинула голову. – Хочу мороженое. Хочу на фермерский рынок. Хочу прогуляться до пристани и купить свежей рыбы на обед. Хочу ланч в бистро, на воздухе.

У Далтона отвисла челюсть.

– Ты как себя чувствуешь?

Чарити на миг задумалась. Для большинства людей достаточно стандартного «я в порядке». Но не для Далтона.

– У нас сложные отношения. И я знаю, на что она способна.

Далтон не произнес ни слова. Только ладонь на спине слегка потяжелела в знак одобрения.