Текст книги "Беглянка"

Тара пошла выполнять заказ и чуть не столкнулась с Мари, хорошенькой молодой креолкой, работающей и внизу, и наверху.

– О, mon dieu! – воскликнула та. – Наконец-то вы явились, дорогуша! Обслужите этих нетерпеливых мужчин, пока тот немец не откусил мне голову! Виски на карточный стол, и поскорее.

– Кому виски? – спросила Тара.

– Сразу увидите. Этот немец высокий, худой и очень красивый. Настоящий викинг. А еще там. Улыбчивый Джек, жутко опасный тип. Как все креолы! – Рассмеявшись, Мари добавила: – Каждый из них, дорогуша, заплатит вам столько за одну ночь… – она окинула Тару одобрительным взглядом. – …что сможете уехать хоть на край света.

Тара, покраснев, подумала: «Неужели она считает, что я способна на это? Малютка Мари явно не понимает, как можно отказаться от больших денег, если они идут в руки. Ведь за несколько часов дают столько, сколько официантка получает за две недели».

Сама Мари не бросила эту работу лишь потому, что та позволяла ей находить клиентов.

– А если не сразу распознаете немца или креола, – продолжала Мари, – то уж американцев увидите тотчас. Один из них совсем молодой и хорош собой, а другой… Она улыбнулась: – А другой Маккензи.

Мари произнесла это имя так, будто оно говорит само за себя.

Тара взяла в баре бутылку виски и тяжелые стаканы. Большой зал таверны заволокло табачным дымом, но девушка, присмотревшись, увидела, что в дальнем углу расположилась компания подвыпивших моряков с подружками. Поодаль от них матросы с речного парохода заигрывали с Лизеттой, сестрой Мари, и та задиристо отвечала на их непристойные шутки. За тремя столиками играли в карты.

Тара сразу узнала тех, о ком говорила Мари: немца, креола и двух американцев, один из которых был явно Маккензи. Девушка никогда не видела никого похожего на него. Впрочем, что в нем особенного?.. Да хотя бы волосы – черные как смоль, как гагат.

Она сразу вспомнила, что это он так пристально смотрел на нее, когда она разговаривала с Иствудом. У него были пронзительные, такие же темные, как волосы, глаза и крупные, грубоватые черты лица: упрямый, решительный подбородок, широкие скулы, прямой нос, широкие брови. Смуглое лицо Маккензи показалось ей привлекательным, даже красивым. Особенно рот – большой, чувственный.

Его глаза снова остановились на девушке. Темные, как ночь над морем. Он поймал ее взгляд, и легкая улыбка тронула его губы. Тару словно опалило огнем, но при этом она испытала какое-то странное успокоение.

Тара заметила, что на нем белая как снег сорочка, черный сюртук, коричневатые штаны. В руках Маккензи держал карты, сжимая их длинными смуглыми пальцами.

– Виски! – воскликнул немец. – Наконец-то!

Тара поставила бутылку и стаканы на стол, чувствуя на себе внимательный взгляд темных глаз, который смущал ее.

– У вас не осталось золотых монет, Джек, – сказал Маккензи. – Пора кончать игру.

Тара сразу определила интонацию южанина.

– Нет монет, зато есть имущество, – ответил креол.

Тара вздрогнула, когда Джек сжал ей запястье. Однако подавила крик, понимая, что Иствуд выкинет ее на улицу, если она устроит скандал.

– Эта девушка, – обратился к Маккензи креол, – будет вашей на всю ночь, если выиграете.

– Что?! – Голос Тары почти потонул в общем гуле.

– Она не ваша собственность, – возразил Маккензи.

– Иствуд кое-что задолжал мне. Я возьму у него – это мое. Девушка на всю ночь против ваших трехсот монет золотом. Идет?

– Ни одна шлюха, даже эта, – лениво обронил немец, – не стоит трех сотен! – Его белесые глаза оглядели Тару с головы до пят. – Или все-таки стоит?

Тара вырвала руку.

– Я работаю у Иствуда, но я не его собственность. Вы не смеете делать на меня ваши проклятые ставки!

Девушка рванулась прочь, но креол вцепился в ее юбку. Боже, они хотят сделать ее разменной монетой в их дурацком покере!

– Отпустите меня сейчас же! Я здесь работаю…

– Вот и поработай ночку с этим джентльменом, милочка. Можно и на столе.

Немец расхохотался:

– На столе, на полу, на кровати!

– А вы… – глаза Тары сверкнули, – идите ко всем чертям! Я позову Иствуда, и он…

– Позовите, дорогая… – Джек не мог сдержать смеха. – Он своими руками подтолкнет вас в любую постель, стоит мне слово ему сказать. Иствуд задолжал мне чуть не половину своей паршивой забегаловки!

Понимая, что должна… обязана сдержаться, Тара схватила стакан со стола, плеснула виски в наглое улыбающееся лицо и устремилась прочь.

Но креол, взревев от ярости, вскочил и задержал ее. Маккензи тоже поднялся.

– Отпустите ее, – спокойно бросил он.

– Что? Да черт возьми!..

– Отпустите ее, – повторил Маккензи.

Джек разжал пальцы, но Тара почувствовала, что ее снова держат.

Теперь это был странный американец, или черный ирландец, как назвала его Мари. Его рука опустилась на плечо девушки. Очень высокий, Маккензи казался худым, но от него веяло силой. Тара почему-то поняла, что он не желает ей ничего плохого.

– Садитесь. – Маккензи посмотрел на нее немигающими загадочными глазами.

Она вздернула подбородок.

– Я не из тех, что вы думаете, и никто, слышите, никто… ни одной ночи…

Девушка задохнулась от возмущения. Его темные брови взметнулись вверх.

– По-моему, я не упоминал ни о каких ночах. – Он понизил голос. – Но триста долларов немалые деньги, мисс. Для любой женщины… Сядьте!

– Не хочу!

– Благодарите Бога, что я оказался рядом с вами.

Слезы заволокли ей глаза. Внезапно Тара ощутила себя почти в его объятиях – он повлек ее к столу, и девушка почти не сопротивлялась.

– Пора заканчивать эту чертову игру, – обратился Маккензи к партнерам. И снова понизил голос: – Присядьте, мисс, или мне придется посадить вас к себе на колени.

Ужас охватил ее. Да что же это такое? Нет! Ни за что…

Стиснув зубы, она опустилась на стул.

Второй американец, о котором упоминала Мари, – светловолосый, красивый и самый молодой из мужчин, взял руку девушки и улыбнулся ей:

– Все будет в порядке, мисс. Уверяю вас.

– Заткнись, Роберт! – оборвал его Маккензи. – Без тебя обойдемся. – Опустившись на стул, он бросил взгляд на креола. – Итак, на кону эта девушка. Ладно, открываю карты.

Тара невольно взглянула на них. Тройка, четверка, пятерка, шестерка…

О, и семерка!

Она не знала толком, но подумала, что карты не очень хорошие. Но, главное, девушка не понимала, кому желает победы. Что для нее лучше? Какой ужас! Она сидит здесь, в этом отвратительном заведении, и ее разыгрывают в карты! Если бы… Нет! Нужно забыть о прошлом. Сейчас все изменилось, и ей придется применяться к обстоятельствам.

Например, сейчас ей предлагают… ха-ха… триста долларов. Нет… Может, все, это дурной сон?

Креол яростно выругался и швырнул свои карты на стол. Замирая от страха, Тара взглянула на них. Три туза, король, десятка.

Кто же выиграл?.. Секунды казались часами.

– Снова моя, – услышала она голос Маккензи. – Что ж, Джек, игра окончена.

– Да, дьявол тебя возьми, окончена! – рявкнул креол, и Тара, увидев в его руках оружие, вскрикнула и вскочила.

Улыбчивый Джек направил револьвер прямо в сердце Маккензи с расстояния не более трех футов.

Но выстрела не последовало. Молниеносно, как кобра, Маккензи вскочил на ноги и, сделав почти незаметное движение, вытащил из футляра, прикрепленного к лодыжке, нож. Лезвие, блеснув, впилось в правую руку Джека и пригвоздило ее к столу. Револьвер с громким стуком упал на глиняный пол.

– Тебя следует арестовать! – Креол скривился от боли.

– А тебя убить, – ответил Джаррет Маккензи. – Ты собирался пристрелить меня, это видели все, и каждый из присутствующих засвидетельствует это.

– Ты мошенничал в карты и заслужил смерть! А все из-за этой дерзкой шлюхи…

– Как вы смеете… – начала Тара, но ее никто не услышал.

– Сукин сын! – орал Улыбчивый Джек. – Тебе это не сойдет с рук!

– Просто я оказался проворнее, чем ты. – Джаррет перегнулся через стол и вытащил свой нож из руки креола. Тот молча поморщился. Джаррет наклонился над ним. – Запомни, я никогда не мошенничаю в картах. Ты это знаешь. Скажи спасибо, что остался жив.

– Глупец! Ты выиграл в карты, но проиграешь жизнь. Учти это. И, кстати, покажи мне женщину, которая стоит три сотни долларов!

– Вот она!

Тара с негодованием ощутила, как длинные сильные пальцы Маккензи обхватили ее талию. Господи! Чac от часу не легче! Чего она тут стоит и слушает перебранку? Давно уже следовало удрать. У нее и без них достаточно дел. Опять Иствуд будет ругаться.

Маккензи снова обратился к Джеку:

– Не сомневайся, твой дружок Иствуд уже осведомлен, что эта девушка заработала триста долларов, львиная часть которых попадет ему в лапы. Поэтому он не слишком разозлится, если она сегодня больше не будет обслуживать посетителей… Мы уходим.

Размашистым шагом он двинулся к двери, увлекая за собой Тару. Та вырывалась, что-то лепеча, но Маккензи крепко держал ее. Кричать девушка опасалась, поскольку от хозяина не ждала помощи.

Она не заметила, что в таверне воцарилась тишина, когда Маккензи схватился с креолом. Теперь все молча смотрели на нее и черного ирландца. Иствуд тоже пожирал их глазами, с удовлетворением думая, что теперь его долг этому паршивому креолу станет меньше.

– По-моему, она стоит три сотни! – прозвучал чей-то пьяный голос.

Маккензи снял с гвоздя плащ девушки и накинул ей на плечи.

– Подождите… Куда? Я не могу!

– Пошли! Нужно убраться отсюда.

Его суровый взгляд задержался на лице Тары, и снова легкая улыбка искривила уголки губ.

– Глупышка, – прошептал он, – возьмите у меня деньги и бегите с ними куда хотите. Вы же сегодня моя и, значит, свободны на всю ночь.

Тара похолодела. Что он такое говорит? «Моя»… «Свободна»…

Какова же истинная цена этих денег и такой свободы?

Нет, бежать! Кричать, звать на помощь!..

Но кого? Кто поможет ей?.. Здесь, в глухом закоулке порта… В этой жизни… Кому до нее дело?

Темноглазый ирландец с железной хваткой тащил ее за собой куда-то в ночь.

В ночь, которая принадлежала ему.

Глава 2

Вскоре они вышли за пределы порта на тихие улочки города, вдоль которых стояли уснувшие дома с нарядными витыми балкончиками. Ночной ветерок доносил сюда аромат цветов и резкие запахи реки и доков.

Тара опять попыталась вырвать руку, но не смогла.

– Мистер Маккензи, – пробормотала она, надеясь урезонить спутника, – поймите, я не хочу… не хочу оплачивать ваши… Я никогда раньше не видела ни вас, ни этого мерзавца.

Широко шагая, он тащил девушку за собой. Она снова рванулась.

– Черт вас возьми! Я не…

Маккензи внезапно остановился под тусклым уличным фонарем и уставился на нее немигающим взглядом.

– Какого же дьявола вы оказались в этом месте? – резко спросил он. – Собирали цветочки?

Тара задохнулась от возмущения и обиды.

– Пыталась накопить деньги. Они мне очень нужны… В данное время.

– О Господи, – усмехнулся он. – Они всем нужны.

– Это не то, что вы думаете. – Маккензи не верит ей! – Да, мне нужны деньги! – повторила она в отчаянии. – И я хочу заработать их. Но честным путем!

Он провел пальцами по ее руке, ощутил упругость и теплоту кожи.

– Вот как. И много?

Она наконец вырвалась и с вызовом взглянула на него.

– Не знаю. Чтобы уехать отсюда.

– Вы не нашли ничего лучшего, чем заведение Иствуда?

– Мне говорили, что это вполне приличное место.

– Да, чуть приличнее других борделей в доках, поскольку Иствуд не заставляет своих девушек обслуживать двух-трех клиентов одновременно или…

Она побледнела.

– Хватит!

– Господи, вы и в самом деле так наивны? Или хорошо притворяетесь?

– Да! – крикнула она. – Я многого еще не знаю… Не видела… Но деньги мне действительно нужны.

– Ну, если так, считайте, что сегодня вы их заработаете.

– Вы… Я же говорила вам…

– Что обслуживаете только столики? Прекрасно. Однако лучше это делать в других местах. Не у Иствуда.

Что имеет в виду этот наглец? Тара вспомнила белого лысого немца, с гадкой ухмылкой говорившего о столах, полах и кроватях. Ох, как мерзко!.. Но что это он?

Маккензи пошел дальше, словно забыл о ней. Девушка изумилась, поняв, что свободна и может идти куда хочет… Бежать? Но куда? Кроме того, он легко догонит ее, если пожелает.

Она вдруг осознала, что идти ей некуда, у нее никого нет, кроме него. Кроме этого решительного черного ирландца, который уже растворялся во тьме.

Сама не понимая зачем, девушка бросилась за Маккензи и схватила его за рукав.

– Что все это значит? Куда вы?

– Домой. Но за вас уплачено триста долларов, помните? Немалая сумма. Их получит Иствуд… Или мы… если хотите.

– А куда вы шли… со мной?

– Ко мне.

Тара отпрянула. Хватит с нее! Она угадала его намерения: не силой, так уговорами, хитростью, но добиться своего. Значит, надо бежать от него. Скрыться, пока возможно, пока на улице ночь.

Слава Богу, бегать она умеет, что доказала в тот страшный вечер, когда раздался внезапный выстрел.

Маккензи снова пошел вперед. Дрожащая девушка смотрела ему вслед, не зная, что предпринять.

– Идемте! – громко сказал он, не оборачиваясь.

Ни за что! Тара устремилась в переулок, ведущий к реке. Сердце ее неистово колотилось, ноги едва касались земли… Но куда бежит, девушка не знала.

К своему удивлению, Тара вновь оказалась неподалеку от таверны Иствуда. Прислонившись к сырой деревянной стене какого-то дома, она размышляла, вернуться ли в таверну, где можно хотя бы заночевать, или…

Неописуемый ужас охватил Тару, когда она увидела, как двое мужчин входят в таверну с черного хода. Они не клиенты, а те, кто преследует ее. Они оттуда… Одного из них она узнала… Они из тех мест, где все произошло… Где застрелили респектабельного пожилого мужчину… Эти люди договорятся сейчас с Иствудом, и ее задержат… Боже!

Девушка вновь помчалась вперед, не разбирая дороги, все быстрее и быстрее…

Сейчас Иствуд скажет этим людям, что Тара ушла, и они начнут искать ее… Возможно, уже ищут… преследуют… Таре казалось, что она слышит сзади их шаги, учащенное дыхание…

Нет, она не дастся им в руки! Лучше смерть!.. О Господи, у нее уже нет сил… Не хватает воздуха…

Она свернула за угол. Высокие здания выросли с одной стороны, запах сырости усилился… Река! Темные, мутные воды Миссисипи расстилались перед ней.

До Тары донесся голос… голоса… Преследователи что-то кричали ей.

Нет, лучше умереть, лучше броситься в воду!

Она неслась, ничего не видя, куда-то во тьму…

Внезапно чья-то рука схватила ее, оторвав от земли.

– Тише! Это я.

Маккензи! Слава Богу, Маккензи!

Он стоял так близко, что Тара чувствовала, как подымается его грудь, как стучит сердце. Или это ее сердце?

– Кто они? – спросил Маккензи.

Значит, он видел! Следил за ней и видел тех двоих… Но где же они? Разве они не преследовали ее?

– О ком вы говорите?

Она ничего не скажет ему! Ничего.

– О тех, кто вас так напугал.

– Я ничего не знаю.

– Знаете. Кто они? – повторил он.

– Говорю вам, не знаю!

– А почему удрали от меня?

– Чтобы вы меня ни к чему не принуждали.

– Я не имею обыкновения принуждать. Даже женщин легкого поведения.

– Я не…

– Ладно. Кем бы вы ни были, я хотел лишь угостить вас приличным ужином и потом отпустить в ту крысиную нору, которую вы сами для себя выбрали.

– Не смейте так говорить! Я ничего не выбирала, это было первое, что подвернулось.

– Но теперь вам и туда нельзя вернуться. Я не ошибся?

– Да, – согласилась она.

Тара ощущала тепло его тела, запах дорогого мыла, одеколона, виски и хорошо выделанной кожи штанов и высоких сапог.

За свой короткий век она повидала разных людей, но, пожалуй, такого решительного, как этот, не встречала. И такого сильного, спокойного, уверенного в себе. Впрочем, Тара предполагала, что Маккензи умеет проявлять доброту.

– Кого вы боитесь? – спросил он.

Девушка прикрыла глаза, почувствовала себя в безопасности. Маккензи такой сильный, высокий, проворный. Видит в темноте как кошка. На такого можно положиться…

– Кто преследует вас? – повторил он.

Что ей сказать, если она сама не знает, что произошло… тогда, в том доме… Кто это сделал и зачем? Нет, нельзя никому рассказывать о случившемся, никто не должен знать, в каком страшном деле она замешана. Да и кто поверит в ее невиновность? Ведь этот Маккензи не верит и тому, что она не шлюха, а честная девушка, попавшая в беду!..

– Расскажите мне, и тогда, возможно, мне удастся помочь вам, – прошептал он.

– Нет! Нет! Нет!

Он улыбнулся, отошел и прислонился к стене дома.

– Подумайте, ведь если я не знаю, какая опасность вам грозит, как защитить вас?

В мягком тоне слышалась угроза. Почему бы ему не бросить ее здесь и не уйти?

"Черт возьми, – думал тем: временем Джаррет Маккензи. – кто же она такая? Слабая, но решительная. Беспомощная, но упрямая. И несомненно, красивая и соблазнительная."

– Говорите! – потребовал он.

– Идите к дьяволу!

К его изумлению, девушка вновь бросилась бежать. Прямо к берегу, к дощатому настилу над водой.

– Стойте!

В два прыжка Маккензи нагнал ее, схватил за плечи, прижал к себе. Капюшон сполз с головы девушки, роскошные волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам. Еще в таверне он не мог оторвать от них глаз.

– Что вы делаете, глупая? Хотите свалиться в моду?

– Я умею плавать.

– Ваши юбки намокнут и потянут вас ко дну.

– И пусть!

– Давайте поговорим. Вы откуда-то убежали. От кого или от чего, не мое дело. Но я хочу помочь вам.

Огромные фиалковые глаза девушки выразили удивление и недоверие.

– Мне нужно одно – уехать отсюда.

– Помочь вам в моих силах. Если хотите, сегодня же ночью.

– И вы не потребуете никаких объяснений?

– Никаких.

– И никакой… платы? У меня ничего нет. Ни драгоценностей, ни даже жалованья за работу в таверне.

– Милая девушка, мне не нужно никакого вознаграждения. Раз уж я сам вызвался, то сделаю это. Вы – мое лучшее вознаграждение.

– Я уже говорила вам, что не… шлюха. – Наверное, впервые в жизни девушка произнесла это слово. Опустив глаза, она безнадежно добавила: – Но видимо… этой ночью я и правда завишу от вас. Мне необходимо уехать. Подальше от Нового Орлеана. От этих мест…

– Я мог бы вас увезти отсюда довольно далеко.

– Куда? – В ее голосе звучало отчаяние.

– Во Флориду.

– В Джэксонвилл?

– Можно и дальше к югу. Моя плантация в центре полуострова.

– Там ведь земли индейцев.

– Верно, но мы стараемся не мешать друг другу… Я как раз собирался туда отправиться.

– Но там ведь кругом болота, – дрожащим голосом проговорила девушка. – Болота, индейцы, аллигаторы.

Маккензи стиснул зубы. Его жена, его Лайза, никогда не позволяла себе говорить в таком тоне об их земле.

Но при чем тут эта девушка? Она ему никто, и он никто для нее. Даже ее имя ему неизвестно. Просто внешность этой девушки привлекла его внимание, а после пришлось за нее заступиться. Теперь вот надо расплачиваться за свой интерес и участие. Глупость какая-то!

– Там мой дом, – отрезал Маккензи.

– Но… но говорят, это сплошные топи. И там кругом семинолы, с которыми…

– И микасузки, – добавил он язвительно. – Они тоже индейцы. Зато туда не очень-то легко добраться. Поэтому семинолы и выбрали эти места. Пришли туда с севера. Вернее, бежали…

– Семинолы, микасузки, – сердито повторила Тара. – К чему вы мне все это говорите? Нашли время…

Маккензи смотрел на нее в неясном лунном свете и чувствовал, как страстное желание захватывает все его существо. Да, он хотел эту девушку и проклинал за это себя и ее. Давно уже с ним не случалось такого. Он словно воспрянул к новой жизни, с которой мысленно уже распрощался.

Встревоженная его пристальным взглядом, Тара спросила:

– Уж не собираетесь ли вы завезти меня в эту глушь и там бросить?

– А разве у вас есть выбор?

Понимая, что выбора нет, Тара покачала головой.

– Вы замешаны в убийстве или другом преступлении? – осведомился Маккензи.

– Я уже объяснила вам…

– Что не можете или не хотите говорить? Но я не спрашиваю, в чем вас обвиняют, а хочу знать, виноваты ли вы в чем-нибудь.

– Ни в чем, клянусь! Я никого не убивала!

На него смотрели огромные прекрасные глаза. Разве они могут лгать?

– Ладно. Тогда я заберу вас отсюда. И обещаю, что не брошу в беде… Сколько их… тех, кто преследует вас?

– Сейчас было двое. По-моему.

– Они могут обратиться за помощью к местным властям?

– Не знаю. – Она опустила ресницы. – Ничего не знаю.

– Черт! Не очень-то вы мне помогаете. Если они добрались до Иствуда, он за деньги сделает все, о чем попросят. Продаст родную мать. С женой в придачу… Что ж. Думаю, у нас в запасе есть время. Но следует проявить осторожность.

Тара не сразу осознала, что этот человек вызвался спасти ее и сейчас обдумывает, как это сделать. Господи, неужели правда?

Посмотрев в темноту улицы, она с содроганием подумала, что вот сейчас оттуда появятся преследователи вместе с шерифом или с кем-нибудь еще, схватят… уведут от Маккензи, посадят в тюрьму…

Он взял ее за руку, потянул за собой.

– Идемте скорее!

Задыхаясь, Тара следовала за ним по пустынным улицам города, мимо рыбных и овощных базарчиков, мимо увеселительных заведений, откуда доносилась музыка. Потом она увидела, казалось, совсем другой город, с опрятными свежевыкрашенными домами. Все калитки, балконы, оконные рамы и ставни были украшены затейливой резьбой. Аккуратно подстриженные кусты или деревья отделяли дома от дороги.

Девушка разглядывала один из домов, когда перед ними внезапно возник высокий рыжеватый мужчина и молча бросился с ножом на Маккензи.

Никогда раньше Тара не видела этого человека. Он выскочил из-за деревьев, и его нападение было таким неожиданным, что она не успела по-настоящему испугаться.

Но Маккензи, словно готовый к этому, схватил руку нападавшего и вывернул. Раздался легкий треск. Это сломалась кость. Мужчина взвыл и потом разразился грязной бранью, поддерживая пострадавшую руку.

Маккензи взял его за шиворот.

– Кто ты? За кем охотишься?

– За твоим кошельком, приятель, – простонал тот.

Маккензи посмотрел на Тару.

– Узнаете его?

Девушка покачала головой, чувствуя жалость к грабителю.

– Выходит, ты просто вор?

– А кто же еще? Я бы и так признался. Можно было не ломать руку.

– Убирайся отсюда!

– Уберусь, не бей меня… Я никогда не видел твоей женщины, клянусь!

– Уходи!

Маккензи зашагал еще быстрее. Тара послушно следовала за ним.

– Вот мы и пришли.

Он остановился возле опрятного дома. Здесь сдавались меблированные комнаты.

По каменной лестнице они поднялись на второй этаж. Войдя в неосвещенную комнату, Тара без сил опустилась на широкую постель, но тут же вскочила. Маккензи вышел на балкон и вгляделся в начинавшую светлеть ночь.

– Кто-то идет сюда, – сказал он. – Раздевайтесь и ложитесь.

Маккензи снял сюртук и начал снимать сорочку. Девушка в недоумении уставилась на него.

– Чего вы ждете? – бросил он. – Раздевайтесь!

Господи! Да что он говорит!.. На фоне окна она видела силуэт его обнаженного торса… понимала, что не надо смотреть, но не могла отвести глаз.

– Но вы же сказали… – Голос ее дрогнул. – Вы же обещали не принуждать меня…

– Я и не прикоснусь к вам! Это не для меня, а для тех, кто вас преследует…

Маккензи уже снимал сапоги, а потом Тара услышала, как он стягивает с себя штаны…

Ее бросало то в жар, то в холод. Девушка, украдкой посматривая на Маккензи, поняла, что этот великолепно сложенный человек естествен в своей наготе, как дикий зверь… Как пума в лесной чаще.

– Я же сказал вам, что можете мне доверять, – раздраженно пробормотал он. – Быстрее ложитесь!

Испуганная его раздражением, Тара решила, что у нес нет выхода.

– Простите, но я… мне трудно довериться… обнаженному мужчине.

Он усмехнулся:

– Те, что за окном, одеты. Может, доверитесь им? Что ж, я не против… Подойдите ближе и повернитесь! Я помогу вам.

Маккензи заметил, что девушка дрожащими руками пытается расстегнуть сзади крючки платья. У нее ничего не получалось.

Моментально справившись с ними, он начал расшнуровывать корсет.

Тару обжигал жар его тела.

– Под одеяло! – скомандовал он.

Девушка подчинилась, но чуть не вскрикнула, когда Маккензи прыгнул в постель вслед за нею.

– Тише!

Он прикрыл ей рот ладонью.

– Как вы… – возмущенно начала Тара, но Маккензи оборвал ее.

– Они уже здесь, – шепнул он. – Не слышите? Пускай входят, я не запер…

– Боже!

Дверь медленно отворилась.