Текст книги "Скажи будущему – прощай"

– Инспектор, начальник, мэр – какая разница? Все имеет свою цену. Для Кобетта это полугодовое жалованье, для других больше. Денег у нас сейчас нет, поэтому надо найти замену. Вот и все. Ты думаешь, как эти ублюдки Кэрпис, Флойд и Дилинджер пролезли наверх? Своим умом?

Я пожалел, что когда-то обладал ею, видел седьмое чудо света. Лучше бы я сплавил ее в Чикаго, где полиция уже давно заждалась. Если бы только не… Но я это сделал.

– О господи, – простонал я. – Неужели ты не можешь понять своим куцым умом, что хоть этот парень и инспектор, но годится для него то же, что и для остальных? Как можно шантажировать человека, которому нечего терять? Именно поэтому нужен инспектор, а не какой-то паршивый полицейский.

– А ты не подумал, что именно это и делает все очень рискованным?

– Почему это?

– Ты прокрутишь ему запись, ему же надо ее услышать, не так ли?

– Конечно.

– И что он будет делать?

– Сделает то, что мы ему прикажем.

– Убьет нас и уничтожит запись. И ничто ему не помешает. Он же инспектор и всегда выкрутится.

Я удивленно посмотрел на нее. Неужели мне всегда придется разжевывать все до мелочей, неужели такова моя судьба?

– Ну объясни же ты ей наконец, Джинкс, – взмолился я.

– Он прослушает копию, которую мы сделаем, всего лишь копию…

– Это было ясно с самого начала, – перебил его я. – Зачем же мы притащили сюда фонограф? Прослушивать фуги Баха? Мы проиграем на нем запись и снова ее запишем, получится копия…

– Ну-ну, – вмешался Джинкс. – Не царапай ее…

– Такие вещи надо знать. Мы же не в детском саду.

Холидей злобно покосилась на меня, потом медленно вынула горящую сигарету изо рта, аккуратно положила ее на подушечку большого пальца правой руки, согнула для щелчка указательный и не спеша стала целиться мне в лицо.

«Только попробуй, и я убью тебя, видит Бог, убью, порежу на мелкие кусочки…»

– Приготовь мне кофе, – нарушил тишину Джинкс.

Она немного поколебалась, убрала сигарету и удалилась на кухню.

– Может быть, лучше займемся изготовлением копий? – спросил Джинкс.

– Давно пора, – согласился я.

Джинкс извлек из шкафа аппарат и водрузил его на комод в спальне.

– Не надо было так ее злить, – посетовал он.

– Надо немного шевелить мозгами, – возразил я.

Тут он поставил фонограф на стул и повернулся ко мне:

– Все мы хоть чему-то да учились…

– Я и не имел в виду тебя, ты неправильно меня понял, – заверил я.

– А я имею в виду себя, – ответил он серьезно. – Могу я задать тебе вопрос?

– Перестань валять дурака, Джинкс…

– Почему ты сказал Веберу, что не сможешь сегодня связаться со мной?

– Мне нужно передать копии этой записи в нужные руки, вот и все. Когда этот сукин сын прослушает копию, я должен быть уверен, что он не выкинет какой-нибудь номер и не начнет меня запугивать.

– Где ты найдешь нужных людей?

– Потому я и попросил отсрочку, мне еще предстоит это выяснить. Кроме того, я рассчитывал на твою помощь. Ты же знаешь этот город. У тебя нет на примете какого-нибудь адвоката? Вот что нам нужно – чертовски изворотливый адвокат.

– Нет, но, может быть, Мейсон сможет помочь?

– Ну уж к нему-то мы обращаться не будем. Помнишь, ты говорил, как возил Нельсона штопать ему лицо?…

– Так то был не юрист. Док Грин – врач, а никакой не юрист.

– Где он живет?

– На другом конце города.

– Адрес?

– Не знаю.

– Ну хоть дом помнишь?

– Думаю, да. А зачем?

– Мы поедем к нему.

– Но он же не адвокат, он – врач.

– У меня есть идея на этот счет, – заверил я.

Его лицо омрачилось, он весь сморщился и был готов презрительно фыркнуть.

– В чем дело? Теперь мне надо уже и тебя обхаживать, чтобы ты не запаниковал?

– Док Грин очень серьезный человек и может выставить нас за дверь в любую минуту.

– Но он же не выставил Нельсона.

– Это совсем другое дело.

– Это почему же?

– Ну…

– Хватит нукать, ты можешь говорить нормально? Он что, боялся рассердить Нельсона, что ли? Бэби Нельсон не такая уж большая шишка.

– Я хотел сказать, что тот отвез ему кучу баксов, – уклончиво ответил Джинкс.

– Ну, с этим скоро у нас будет полный порядок, – заверил я.

– Не буду спорить, но хочу сказать тебе кое-что, – пробормотал Джинкс скороговоркой. – Док Грин ученый человек, по со странностями. Я не доверяю ему и не смогу доверять никому из его полоумных знакомых. И тебе не советую.

– Хватит, Джинкс. Я выслушал за этот день слишком много оскорблений. Неужели ты думаешь, что я начну игру, не имея в запасе козырей? Мне и в голову не приходило полностью доверять Грину. Единственный человек, кому я верю, – это мой брат. Пошлю ему копию в Нью-Йорк с соответствующими распоряжениями. Вот это и будет нашей страховкой. Тем временем нам нужен кто-то, знакомый с местной ситуацией.

– А твой братец знает, чем ты занимаешься?

– Я позаботился об этом давным-давно. Ральф Коттер – это не настоящее мое имя.

– Как же тебя зовут на самом деле?

– Ты замертво упадешь, если узнаешь, – ухмыльнулся я.

Глава 8

Фонари на улице не горели, в неясном свете луны горбились небольшие домишки, тускло светились желтоватые прямоугольники окон.

Улица с аккуратными рядами домиков и детскими автомобильчиками по сторонам дороги казалась игрушечной. Предметом наших поисков оказался одноэтажный коттедж, найти его оказалось легче, чем я думал. Окна по обе стороны от входной двери были зашторены, но в комнатах горел свет. На опрятной лужайке перед входом помещался деревянный щит с вывеской, освещенный лампой.

«Доктор Дариус Грин

Philosophie Guide Organon

(Aristotle)

Novum Organum

(Baecon)

Tertium Organum

(Ouspensky)

Ключ к космическому сознанию.

Пространственное понимание времени как средство от блуждания в лабиринте бессвязных мыслей».

– Я же говорил, что он не от мира сего, – прокомментировал Джинкс.

– Ты уверен, что это то самое место?

– Конечно. Только этого щита не было.

– Ты уверен?

– Вполне. Это то самое место. И имя то же. Лок Грин. Вот только вывеска… ее не было в прошлый раз.

Мы направились к дому по дорожке, мощенной кирпичом. Сквозь неплотно задернутые шторы было видно, что комната заполнена людьми, сидевшими на стульях спиной к нам. Уже на пороге я услышал монотонный голос, вот только смысл этой речи был мне непонятен.

Джинкс покосился на меня.

– Комната полна народу, – прошептал он.

– В этом нет ничего странного.

– Мне это не нравится…

– Выбора у нас нет. Нужно с ним встретиться. Пошли…

– Может, подождем, пока они закончат?

– Зачем? Думаешь, они обратят на нас внимание? Просто нужно открыть дверь и войти. – Тут я указал на табличку, прикрепленную к двери: «Пожалуйста, не пользуйтесь звонком во время лекции. Просто открывайте дверь и заходите. Добро пожаловать».

Мы вошли. Первое, что бросилось в глаза в небольшом квадратном холле, – это отсутствие мебели и каких-либо украшений. Прямо перед нами была дверь, открывавшаяся в обе стороны, с надписью: «Входите, пожалуйста, соблюдайте тишину». Голос, доносившийся из-за двери, стал отчетливее, и можно было различить отдельные слова.

– «Правда… не только… наш… с…»

Я толкнул дверь, меня удивила бесшумность, с которой она подалась вперед, и оказался внутри. Мне пришлось придержать ее, пропуская Джинкса, и я чуть не прищемил себе пальцы. В гостиной, единственной мебелью в которой были стулья, находилось человек двадцать пять, а в примыкавшем к ней салоне, у стола, стоял человек, в котором можно было угадать доктора Грина. Худощавое лицо на манер Линкольна, полотняный пиджак, шею охватывал черный тонкий галстук.

– «Сознание поэтому является единственным основанием определенности. Разум служит единственным доказательством. Причина видится превыше себя и ее источника. Это расхождение законов существования, внешнего происхождения от…»

Меня кто-то тронул за руку, это оказалась девушка. Самая очаровательная из тех, кого мне доводилось встречать в своей жизни, девушка моих снов. Она приложила палец к сжатым губам, предупреждая о необходимости сохранять тишину. Слова теперь слились для меня в один сплошной монотонный невнятный гул. Девушка провела нас в комнату, где еще оставались свободные места в последнем ряду. Когда она посторонилась, чтобы дать нам пройти, я оказался с ней лицом к лицу и почувствовал запах ее духов, который показался мне знакомым. Тут я заметил, что на ее лице не было никакой косметики и ее невероятно светлую кожу оттеняли темные волосы. О господи, я никогда не встречал таких темных волос. На мгновение мы замерли, рассматривая друг друга; наши тела едва соприкасались. Мой мир был заполнен красотой ее светлого лица, оттененного длинными черными волосами. Она сделала еще один шаг в сторону, и я присел на свободное место рядом с Джинксом, а когда снова повернулся, то обнаружил, что ее уже нет. Очевидно, она здесь играла роль секретаря и швейцара одновременно. Я попытался вспомнить название ее духов или хотя бы что они мне напоминали.

– «…Которое светит из глубин нашей души». – Доктор Грин закончил читать и положил листок на стол. – Так писал Плотин в одном из своих писем Фиаккусу. Именно Плотина я хотел представить вашему вниманию, потому что его мнение согласуется с моей собственной теорией познания, основанной на идее экспансии восприятия. Пожалуй, стоит задержаться на этом вопросе еще пару минут.

Он склонился над своими бумагами, Джинкс искоса посмотрел на меня и покачал головой. Я нахмурился и наклонил голову, предлагая ему последовать моему примеру. Джинкс подчинился. Все присутствующие молча изучали свои заметки, я же краем глаза посматривал на дверь в ожидании появления девушки. Док Грин оторвался от своих записей и подождал, пока аудитория не обратит на него внимания. Все подняли головы, как по команде. Впервые за время, проведенное в этом зале, можно было заметить некоторое оживление в рядах публики. Лекция была окончена.

– Ну, друзья, – заговорил док Грин, – перед уходом вы получите у мисс Добсон новую литературу. Внимательно изучите и поразмышляйте над ней. Я надеюсь, вы не будете настаивать на уплате мисс Добсон известных сумм ваших пожертвований. Как уже неоднократно говорилось, у нас это не принято. Если у нас возникнет такая необходимость, я не задумываясь сам попрошу вас об этом. Все, что от вас требуется, – это живой интерес к теме нашего разговора. А теперь, друзья, я устал, спасибо за внимание и спокойной вам ночи. Еще раз хочу поблагодарить вас за визит…

Он отошел от стола и скрылся за боковой дверью. Пожилые люди, среди которых я, правда, заметил даже двух девочек лет тринадцати, бесшумно потянулись к выходу. В воздухе витал дух смирения, уважения и даже благоговения. Я встал, и в числе последних мы с Джинксом появились в холле. Девушка стояла у двери с кипой брошюр и раздавала их уходящим. По-прежнему все происходило почти беззвучно, слышалось только шарканье ног и приглушенные пожелания доброй, ночи при расставании. Мы задержались у самой двери, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец мы остались одни.

– Спокойной ночи. – Девушка протянула мне брошюру. – Спокойной ночи, – это уже Джинксу.

– Спокойной ночи… – отозвался я, ожидая, пока закроется дверь за последними посетителями. – Могу я побеседовать немного с доктором Грином?

– После лекции мэтр никогда не проводит приема посетителей, – мягко заметила она. – Он очень устает.

– Я понимаю, но дело очень важное.

– Но таков порядок. Он принимает посетителей только утром, с десяти до двенадцати.

– К сожалению, наше дело не терпит отлагательств. Вопрос чрезвычайной важности, иначе я бы не решился его побеспокоить. Попросите его принять нас.

– Мы знакомы, – вклинился в разговор Джинкс. – Просто скажите, что его хочет видеть…

– Я уверен, что он не откажет. – Здесь я выразительно посмотрел на Джинкса.

– Как вас представить? – заколебалась она.

– Поль Мерфи и Джозеф Стоктон, – указал я на Джинкса. – Хотя, думаю, это ему ни о чем не говорит…

– Я спрошу хозяина, – сказала она, удаляясь.

И снова я почувствовал запах ее духов, на этот раз более знакомый. Когда-то мне уже приходилось с ним сталкиваться… У нее была привлекательная фигура. Длинные ноги в кожаных мокасинах смотрелись великолепно. Небольшие округлости ее груди прекрасно поместились бы в моих ладонях. Ее походка была лишена чувственности Холидей, но девушке этого и не требовалось.

– Это что-то новое, – медленно процедил Джинкс. – Последний раз все было по-другому.

Я жестом попросил его сохранять тишину, он в нерешительности покачал головой и протянул мне брошюру, на обложке которой было напечатано:

«ГОЛОСА КАМНЕЙ

Различие между камнями из церковных стен и стен тюрьмы (в интерпретации Успенского).

Сходство между христианским мистицизмом и Ведами.

Упанишады (в интерпретации профессора Джеймса)».

– Я же предупреждал тебя, разве не так? – прошептал Джинкс.

Я снова попросил его соблюдать тишину и положил брошюру на стул. В этот момент дверь отворилась и на пороге появилась девушка и ее хозяин. Он был уже без пиджака и галстука, воротник рубашки расстегнут. Он окинул нас взглядом, и стало понятно, что он не узнает Джинкса.

– Мэтр, это Поль Мерфи и Джозеф Стоктон, – представила нас девушка.

– Здравствуйте, – сказал я, протягивая руку.

Он никак не отреагировал на мой жест, как будто никогда не слышал о банальной вежливости.

– Не хочу показаться грубым, джентльмены, – устало сказал доктор Грин, – но я очень устал. Не могли бы мы обсудить вашу проблему в следующий раз?

– Поверьте, сэр, будь это возможно, мы так бы и поступили. Кроме того, вы могли узнать моего друга…

Он пристально посмотрел на Джинкса, но лицо его осталось безучастным.

– Не могу вспомнить, – холодно ответил доктор. – Так в чем же состоит ваше дело?

– Могли бы мы поговорить наедине? – попросил я.

– У меня нет секретов от мисс Добсон, можете говорить спокойно.

– Это дело не имеет ничего общего с космическим сознанием, – пояснил я.

В его глазах появился блеск, а на скулах заходили желваки.

– По другим вопросам я не консультирую, – заметил он.

– Извините, мэтр, но мне пора идти, – сказала девушка.

– У меня нет от вас секретов, мисс Добсон, – настаивал док.

– Конечно, но просто я очень устала сегодня, извините меня.

– Если вы настаиваете, – насупился он.

Она небрежно кивнула нам с Джинксом, поклонилась мэтру и направилась к двери. Ни жакета, ни шляпки на ней не было. Даже не оглянулась. Я был обескуражен. Конечно, я и не ожидал, что вызову в ней такой же интерес, как она у меня. Да и какой мог быть интерес к случайному посетителю… Но про себя я решил, что, когда мы встретимся снова, он у нее появится…

Маэстро прикрыл за секретаршей дверь, и, когда он обернулся, на его лице не осталось и следа былой усталости, а глаза гневно сверкали.

– Как вы осмелились прийти сюда? Как вы могли?

Вот это совсем другое дело, так было гораздо лучше.

– Минуточку, док… – остановил я его.

– Не желаю ни о чем слышать. Та жизнь для меня закончилась. Об этом всем хорошо известно. Я больше не лечу бренных тел, только души…

– Хватит кричать на меня, не напрягайте так свои голосовые связки, – перебил его Джинкс.

– Заткнись! – бросил я ему. – Послушайте, док, мы и не просим вас никого лечить. Мы пришли за советом, который, естественно, будет хорошо оплачен. Нам нужен прожженный адвокат, и мы не знаем, к кому обратиться.

– И ради этого вы меня побеспокоили? Все, что вам нужно, есть в телефонной книге, тысячи адвокатов…

– Черт побери! – занервничал Джинкс.

– Заткнешься ты наконец! – оборвал я его. – Послушайте, док, этот способ нам не подходит.

– Тогда не понимаю, что вы от меня хотите.

– Минуточку, док, будем благоразумны. Не может быть, чтобы вы никого из них не знали, пока вели дела…

– Это было давно.

– Всего два года назад…

– Послушайте, – настаивал я, – нам срочно нужен адвокат. Я могу понять ваши чувства, снова окунуться в тот мир, с которым вы порвали… Но мы не хотим вас ни во что втягивать и больше никогда вас не побеспокоим. Вы нас больше не увидите.

Интересно, а как же я тогда встречусь с этой девушкой?

– У вас должен быть кто-то на примете. Вы же не хотите, чтобы мы снова вас побеспокоили?

– Нет, – отозвался он.

– Тогда посоветуйте нам кого-нибудь.

Покусывая верхнюю губу, он посмотрел на меня, затем на Джинкса. Тот мрачно уставился перед собой и готов был уже прервать затянувшиеся пререкания. Это было очевидно.

– Попробуйте связаться с Кейтом Мэндоном, – неожиданно заявил док, – Чероки Мэндоном.

– Где я могу его найти?

– У него контора в городе.

– Нельзя ли точнее?

– Точно не помню…

– Посмотрите в телефонной книге, – предложил я.

Он косо глянул в мою сторону, но все же вышел и вскоре появился с книгой в руках.

– М-э-н-д-о-н, – протянул я, листая справочник.

– Да, именно он.

– Вот. Мэндон Кейт, – указал я ему пальцем, – 608, Айрис Б А 1-9055, этот?

– Он.

– Спасибо, – сказал я, возвращая книгу.

– Самой лучшей благодарностью будет то, что я вас больше никогда не увижу.

«Ну, если только до завтрашнего вечера», – подумал я, затем повернулся и вышел вслед за Джинксом.

– Тебе не стоило так горячиться. Надо уметь ладить с людьми.

– Полоумный. Теперь понятно, почему ребята с ним расстались.

– Какая тебе разница.

– Я ему не доверяю, и этому Мэндону тоже.

– Выбирать нам не из чего и некогда, – подытожил я. – Будем рады тому, что имеем…

– И куда мы теперь?

– Постараемся найти Мэндона, и чем скорее, тем лучше.

Он сделал предупреждающий жест, и, прежде чем я обернулся на звук мотора, моя рука нащупала в кармане рукоятку пистолета. К нам с выключенными фарами подъехал «родстер», большая, мощная двухместная машина с откидным верхом. Машина медленно катилась вдоль тротуара со скоростью пешехода, всего в каких-то пяти футах за нами. За рулем сидела мисс Добсон. Я улыбнулся и вынул руку из кармана: вот это девушка, предчувствия меня не обманули…

– Вас подвезти? – спросила она.

– Будьте любезны, – согласился я и повернулся к Джинксу. – Едем.

Она остановилась, дотянулась до боковой дверцы и открыла ее. Мы с Джинксом устроились на сиденье, и он захлопнул дверцу.

– Тебе не тесно? – полюбопытствовал я, и он отрицательно мотнул головой.

Девушка прибавила скорость.

– Откидное сиденье сзади все равно завалено всяким хламом, так что придется потерпеть, – сказала она и, виновато улыбнувшись, включила фары, понимая, что ее уловка разгадана.

– Очень мило с вашей стороны, – заметил я.

– Не стоит благодарности. И где же вас высадить?

– У аптеки, если вы не возражаете, там мы постараемся поймать такси… – Я стал рассматривать ее подбородок.

Мисс Добсон хотя и следила за дорогой, но наверняка почувствовала мой взгляд. Она по-прежнему была без шляпки и жакета.

– Это ваша машина?

– Мне она нравится…

– Скоростная штучка.

– Думаю, да. Но я никогда не давала полный газ…

– И какую же скорость вы из нее выжимали?

– Ну, восемьдесят… восемьдесят пять.

– Я бы мог и побольше. Ты согласен со мной, Джозеф?

– Думаю, да, – отозвался Джинкс.

– Будь уверен, – подтвердил я. – А вы всегда водите без жакета?

– Надеваю иногда, когда идет дождь, – рассмеялась она. – Я и верх уже несколько месяцев не поднимала.

Джинкс мрачно посмотрел на меня. Очевидно, он также считал ее ненормальной.

– Что вы думаете по поводу лекции мэтра?

– Какой еще лекции?

– Ну которую вы слышали.

– Не знаю, что и ответить. Я не очень-то разбираюсь в космическом сознании.

– Лекция была посвящена психологии познания.

– Какая разница… Я хотел сказать, что обе темы для неспециалиста одинаково трудны для восприятия.

– Вы правы, но после некоторой практики… Вы выяснили с мэтром ваш вопрос?

– Спасибо, вполне…

Она притормозила у аптеки:

– Вам еще далеко?

– На другой конец города.

– Тогда нам по пути. Такси что-то не видно, и вряд ли его можно встретить в этом районе. Я предлагаю подвезти вас до тех пор, пока оно не попадется по дороге.

– Нам не хотелось бы вас обременять, – сказал Джинкс, открывая дверцу.

– Ерунда, – успокоила она.

– Мы будем вам очень признательны, – заверил я. – Закрой дверь. – Тут я толкнул Джинкса в бок. Он ее с силой захлопнул. Сукин сын.

Девушка снова нажала на газ, выруливая в средний ряд, и мы помчались в сторону центра города. Где-то там, далеко-далеко, была наша квартира и Холидей. Это ужасное существо. Эльдорадо. Невыносимая, но ужасно влекущая Холидей.

«Но, – спросил я себя, – может, все дело в том, что она была первой женщиной, которую я встретил после двух лет, проведенных в тюрьме? А может, она просто дешевая потаскушка? В эту самую минуту Холидей может забавляться с любым из тех, кто под руку подвернется, хоть со швейцаром, а то и с двумя. Кто знает? А эта девушка, рядом со мной, – могла бы или нет? Да ты же знаешь, что нет. Не тот класс, она не из такой компании. Эта не станет стелиться под каждого, кто перебросится с ней парой слов. С ней не придется думать, что она делает в твое отсутствие».

– И давно вы заинтересовались космическим сознанием? – полюбопытствовал я.

– Пожалуй, да, года два-три.

– Не хочу показаться невеждой, но все же, что это такое? Религия или что-то в этом роде?

– Совсем нет. Это философия. Она связана с четвертым измерением, или, точнее говоря, с математической концепцией четвертого измерения.

– Чувствую себя полным профаном.

Она рассмеялась:

– А между прочим, это очень интересно. Надеюсь однажды увидеть вас на его лекции.

– Я на него буду плохо влиять.

– А может быть, и нет.

– Нет, точно. Я ничего не знаю о космическом сознании, но зато мне кое-что известно о пространстве, и я не согласен с теорией четвертого измерения – эта субстанция чисто интуитивна.

Она удивленно взглянула на меня.

– Нет, я не собираюсь спорить с вами на эту тему, – продолжал я, – или претендовать на новое слово в науке, но это то, во что я верю. Думаю, у нас будет время поговорить не только на эту тему… и очень скоро.

Теперь она посмотрела на меня так, что было видно – ей понятно, о чем речь.

Джинкс весь напрягся и подался вперед.

– А вот и такси, – сказал он.

– Это не единственная машина в городе.

– Мы и так уже вам многим обязаны. – Я подмигнул, давая ей понять, что при нашей следующей встрече постараюсь обойтись без Джинкса.

Она ответила мне тем же, сбросила газ и остановила машину.

Джинкс открыл дверцу, вышел, я последовал за ним. Тут меня осенило – запах духов, будораживший мое воображение, оказался до боли знакомым. Это были «Huele de Noche».

– Мне нравится ваш выбор, – похвалил я.

– Что? – удивилась она.

– Ваши духи. Они великолепны.

– Духи?

– «Huele de Noche». Я их узнал. Всю дорогу не мог вспомнить, как они называются.

– Я не пользуюсь духами, – возразила она с улыбкой.

– Но я их чувствую.

– Это все ваше воображение. Я никогда не пользуюсь духами.

– Пошли, – засуетился Джинкс.

Я пожал плечами и захлопнул дверь машины. Если она не хочет в этом сознаваться, словно это может уронить ее в моих глазах, – это ее дело.

– Доброй ночи, – сказала она.

– Доброй ночи, – отозвался я.

– Ну пошли же, – не унимался Джинкс.

Я кивнул ей на прощание и пошел за Джинксом к такси, поджидавшему клиентов у обочины; вскоре красные точки сигнальных огней ее машины исчезли в темноте. Джинкс захлопнул дверцу такси и покачал головой.

– В жизни мне не приходилось выслушивать столько галиматьи, – заметил он. – Да и ты, я смотрю, напичкан этой дрянью по уши.

– Заткнись. Ты мешаешь мне думать, – оборвал я его.

Я вспоминал. Мне нужно было понять, что напоминал запах ее духов. Мое сознание унеслось далеко к воспоминаниям детства.

Вспомнилась моя бабушка, она неподвижно лежала в гробу с мертвенно-бледным лицом, оттененным черными волосами, освещенная только неясными отблесками горящих свечей, а комната была наполнена запахом huele de noche, в изобилии росшей вокруг дома…

О господи! Так вот откуда мне знаком этот запах! Девушка была права, духи тут абсолютно ни при чем. Все дело в моем разыгравшемся воображении. Ее бледное лицо, ее волосы, это сходство разбудило во мне детские воспоминания…

Я не мог забыть – и в то же время не хотел об этом думать. С тех пор прошла целая вечность, это было в другой жизни, но воспоминания о ней преследовали меня…