Текст книги "Эмпирическая психология. Часть первая. О человеческой душе в общем и способности познания в частности"

Такому повороту событий был очень рад и Отто Менке, который, как уже говорилось, не хотел терять сотрудничество Вольфа со своим журналом. Учитывая небольшое расстояние и хорошие связи между Галле и Лейпцигом, последний смог сохранить математические обзоры и в будущем. Герхардт считает это новым доказательством «большой независимости Вольфа в научных вопросах».

Большая независимость Вольфа в научных вопросах»4545
  A. a. 0., p. 11.


[Закрыть], что он всегда представлял свои сообщения о последних достижениях в математической литературе Лейбницу для ознакомления, прежде чем отправить их в Лейпциг, который часто добавлял дополнительные комментарии. Он совершенно упускает из виду, что это делалось только по прямой просьбе Лейбница, 4646
  Ср. письмо Лейбница к Вольфу от 10 апреля 1708 г., Gerhardt, p. 90 f.


[Закрыть]который просил об этом и Вольфа, и Менке.4747
  «CI. Вольф, – пишет Лейбниц Менке, – praeclare in studiis mathematicis versatus est, sed cum mihi nota sint, quae multis annis in Mathesis illa reconditione sunt gesta, suasi ei, ut mecum communicaret recensiones talium suas.» (пер.: " Он прекрасно разбирался в математических исследованиях, но так как мне известны события, происходившие на протяжении многих лет в этой области математической реконструкции, я предложил ему поделиться своими рецензиями на подобные работы.») Концепция по письму Менке от 10 января 1708 г. Bl 4 d. Переписка.


[Закрыть] Таким образом, целая серия рецензий, опубликованных Людовиком под именем Вольфа, является совместной работой обоих мыслителей, как показал сам Герхардт в отношении некоторых из них. Вслед за этим математические вопросы и споры теперь встречаются в переписке гораздо чаще, чем раньше, а письма Лейбница иногда носят поучительный характер, который Вольф, полностью признающий превосходство Лейбница в этой науке, оспаривает и всегда с благодарностью принимает своими просьбами о разъяснении. Однако он также часто имел возможность показать себя полезным своему покровителю своими известиями о новых явлениях во всех возможных областях, в которых Лейбниц особенно нуждался ввиду своей научной разносторонности и которые он в изобилии получал со всех сторон в своей обширной переписке. Однако помощь Вольфа была особенно ценна для Лейбница, когда в 1713 году разгорелся спор с последователями Ньютона, а сам он находился в Вене, откуда было почти невозможно быстро исправить чрезмерные искажения, появлявшиеся в авторитетных журналах.

Лейбниц, однако, получил первое известие о сочинении «Commercium epistolicum etc.»4848
  A. a. 0., p. 12.


[Закрыть] не от Вольфа, как утверждает Герхардт, а от Иоганна Бернулли,4949
  См. письма Иоганна Бернулли от 13 августа и 29 сентября 1712 года, Mathern. Very, под редакцией Герхардта I, 3 b. Вольф упоминает об этом вопросе только в следующем году.


[Закрыть] но первый ознакомил его с содержанием сочинения, сначала в виде кратких, а затем более подробных выписок, пока не нашел возможность в апреле 1714 года отправить в Вену все сочинение. Краткий отчет, который был напечатан в виде форзаца в 1713 году и разослан математикам в Германии и Франции, и который Герхардт напечатал в математических трудах Лейбница, 5050
  II. Abtl., vol. I, p. 411.


[Закрыть]был опубликован не им, по его собственному свидетельству, а Вольфом. «II est aise ä croire, – писал Лейбниц Конти 9 апреля 1716 года, – что я прожил некоторое время во Вьенне, до того, как в Париже была опубликована «Commercium Epistolicum deja», quoique j’en eusse des nouvelles. Один мой знакомый, который знает об этом, также написал для меня, что секунданты г-на Ньютона могли быть для него, опубликовали письмо, которое г-н Ньютон назвал Diffamatoire. Mais cette Piece n’etant pas plus forte que ce qu’on a publie contre moi, M. Newton n’a pas droit de s’en plaindre. Si l’on a pas marque l’Auteur nor le lieu de 1 Impression de cet Ecrit; on conuoit assez le nom et le lieu de l’Auteur de la Lettre y inseree d’un excellent Mathematicien que j’avois prie de dire son sentiment sur le Commercium; et cela suffit. 5151
  Rec. de div. pieces etc. II, S. 50 f. Пер.: " Но эта работа не сильнее того, что было опубликовано против меня, и мистер Ньютон не имеет права жаловаться. Если имя автора и место издания этого произведения не указаны, то вполне понятно, о каком авторе идет речь – это выдающийся математик, которого я просил высказать свое мнение о Коммерциуме; и этого вполне достаточно.»


[Закрыть]Если, с другой стороны, сам Вольф говорит об этом сообщении как о полученном от Лейбница в письме, то это, по крайней мере, может относиться к отрывку из письма Иоганна Бернулли, которое Лейбниц, должно быть, послал ему.

Лейбниц также приложил некоторые заметки о том, как должен быть составлен ответ. Лишь позднее, когда ему стали известны выдержки Вольфа, он сам написал опровержение, которое, однако, вначале было направлено против искаженных сообщений во французских и голландских журналах, которые также были переданы из них в немецкие журналы.5252
  Mathematische Schriften, herausgegeben von Gerhardt, Abtl. II. Bd. 1, 8. 414. Konzepte dazu sind die auf den Rückseiten der Briefe Wolffs vom 11. Dezember 1713 und 20. April 1714 befindlichen Erörterungen, die Bodemann a. a. 0. S. 394 erwähnt.


[Закрыть] Вольф организовал отправку этого письма в Голландию, сам подготовил перевод для немецких журналов и включил его в них. 5353
  Vergl. Wolffs Brief vom 6. Februar 1714 (im Original steht irrtümlich 1713 Gerhardt, S. 156.


[Закрыть]Особенно если учесть, с какой тревогой Иоганн Бернулли избегал публичных заявлений по этому вопросу,5454
  Vergl. den Brief Bernoullis vom 23. Mai 1714. Mathern. Schriften I 3 b, S. 931.


[Закрыть] открытое выступление Вольфа здесь должно быть признано вдвойне.

Математический спор Лейбница с последователями Ньютона постепенно перерос в философский. И здесь Вольф верно стоит на стороне Лейбница и знает, как сделать себя полезным для него. Одним из главных оружий немецкого философа против англичан была его концепция пространства как «sensorium dei», основанная на смелой метафоре, к которой он неоднократно обращался.5555
  Vergl. vor allem Leibnizens zweites Schreiben. Phil. Schriften VIT, S. 356.


[Закрыть]

Однако этим оружием он был обязан своему младшему другу, который обратил его внимание на соответствующий отрывок из «Латинской оптики» Ньютона в своем письме от 14 августа 1710 года.5656
  Gerhardt, a. a. 0., S. 124; vergl. die spätere Briefstelle S. 126.


[Закрыть] Тем временем эти два человека сблизились и лично. Лейбниц посетил Вольфа в Галле во время своего путешествия в Вену в начале 1713 года, и, вероятно, не следует считать простым внешним проявлением то, что в письмах последнего с этого момента уважительная форма обращения уступила место более конфиденциальной. Философ, по-видимому, оставался там в течение нескольких дней, а также общался с другими учеными университета, по крайней мере, в его письмах с тех пор мы часто встречаем расспросы о Томазиусе, Гундлинге и других.5757
  Vergl. Gerhardt, S. 159, 164 u. a.


[Закрыть]

Позже Лейбниц еще раз посетил Вольфа в Галле незадолго до его смерти летом 1716 г. В это время, закончив работу над латинскими «Элементами математики» и по просьбе Менке опубликовав математический лексикон, Лейбниц на время закончил математические работы, и в центре его интересов и занятий стали научные исследования, особенно ботаника, тем более что в предыдущем году он получил также должность профессора физики, которая оставалась вакантной после переезда Шталя в Берлин. Лейбниц также интересовался этими исследованиями, и попытки добиться необычайно быстрого увеличения зерна с помощью особо рациональной обработки, которые Вольф подробно описал в двух специальных трактатах в последующие годы, уже занимают много места в переписке этого последнего года, не без того, что обсуждается и теория деторождения в целом. Однако на предложение Лейбница заняться медициной он ответил отрицательно, так как не считал пока возможным дальнейшее развитие этой дисциплины в отсутствие правильных основ для ее научного лечения, а именно подробных историй болезней.

С другой стороны, его давние планы по обновлению философии все больше выходят на первый план, и в своем последнем сохранившемся письме к Лейбницу он сообщает о своем намерении приступить к работе над немецкой метафизикой.5858
  Письмо Вольфа от 18 октября. (Gött.): « … Ego in eo sum, ut finitis laboribus quos in alteram elementorum Germaniorum editionem impendo, in elementis philosophicis Germanicis edendis pergam, et nunc quidem, quantum per alia licet, de metaphysicis dogmatibus Deum et mentem humanam concernentibus cogito.» Пер.: " Я занимаюсь тем, что, завершив работы над другим изданием германских элементов, продолжаю издание германских философских элементов. В данный момент, насколько это возможно, я размышляю о метафизических догматах, касающихся Бога и человеческого разума.»


[Закрыть]

В это время Вольфу также предстояло принять важное решение, касающееся его внешней судьбы. Это было не что иное, как план отправиться в Россию и помочь царю Петру в философском и научном образовании его народа, которое, как считал этот правитель, он мог бы осуществлять вполне систематически. Вольф уже однажды подумывал о переезде в Петербург, когда злобные интриги его врагов и завистников испортили ему пребывание в Галле; затем улучшение его положения в Галле примирило его с тамошними обстоятельствами. Теперь вопрос снова встал перед ним в гораздо более заманчивой форме. Два эмиссара царя, желавшие отправиться в Мерзебург, чтобы от имени своего государя договориться с известным в то время Орфи-Раеусом о покупке его изобретения, просили его оказать им поддержку в этом деле. Один из них, немец, убеждал его поступить на службу к российскому императору, и Вольф, как явствует из его письма Лейбницу, уже был очень склонен к этому.

Он считал, что там он сможет лучше реализовать дело своей жизни по созданию и распространению основательного философского образования, чем в Германии, где он в то время еще отчаялся в его осуществлении; оптимизм, который можно объяснить его незнанием условий, царивших там в то время, которые, вероятно, жестоко отомстили бы ему, если бы он действительно осуществил свое намерение. Лейбниц выразил свои сомнения, хотя и осторожно, и призвал его тщательно обдумать причины и контрпричины. В таких случаях, по его мнению, «ubi alea jacenda est», каждый может лучше всего посоветоваться с самим собой.5959
  Vergl. die Bemerkung auf Wolffs Brief vom 22. Juli.


[Закрыть] В то время Вольф не последовал призыву Петра I; в качестве причины этого он сам называет отговорки Лейбница; 6060
  Wuttke, S. 149 f.


[Закрыть]однако главную причину в то время, как и позднее, в 1723 году6161
  Vergl. Briefe von Christian Wolff aus den Jahren 1719—1753. Ein Beitrag zur Geschichte der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften zu St. Petersburg. St. Petersburg 1860.


[Закрыть], следует искать в заботе о семье. Он женился 30 сентября 1716 года. В письме, в котором он сообщает об этом Лейбницу, больше не упоминается о русской плеяде, но уже говорится о другом человеке, который, по слухам, был назначен царем профессором математики.6262
  Vom 18. Oktober 1716 (Göttingen).


[Закрыть] Письмо, о котором здесь идет речь, было последним в этой переписке. Лейбниц умер 14 ноября того же года.

В своем предисловии Герхардт в самых мрачных тонах описывает поведение немецких ученых после смерти великого человека и обличает их в самых суровых выражениях. В частности, он упомянул Иоганна Бернулли и Вольфа, которые приложили немало усилий, чтобы «намеренно предать его забвению», дабы украсить себя его перьями тем более безнаказанно.6363
  A. a. 0., S. 4.


[Закрыть]

Однако даже если несколько странное поведение первого и заслуживает такого упрека, по отношению к Вольфу он, конечно, несправедлив. Ведь он единственный из немецких ученых посвятил Лейбницу подробный некролог в «Acta eruditorum»,6464
  1717, S. 322. Elogium Godofredi Guilelmi Lcibnitii.


[Закрыть] который отметил заслуги покойного раньше и не менее достойно, чем упоминавшийся панегирик француза Фонтенеля. В том же томе того же журнала, основываясь на сообщениях Экхардта, он представил ученому миру краткий отчет о большом историческом труде, которому были посвящены последние занятия этого разностороннего человека.6565
  S. 360. Notitia de Historia Brunsvicensi, quam edere paraverat G. G. Leibnitius.


[Закрыть] Его ученик Тюммиг, по крайней мере вдохновленный им, ответил на последние полемические сочинения Кларка, а сам Вольф представил немецкой публике эти последние философские признания своего великого предшественника с предисловием, которое, конечно, не производит впечатления, что он хотел замолчать его заслуги. Однако, помимо этого, он так часто упоминал имя философа во всех своих работах, говорил о своем согласии с его мыслями, подчеркивал их влияние на свои собственные, что со временем возникло мнение, будто он поставил целью своей жизни объединить разрозненные мысли Лейбница в единую систему, и его даже упрекали, когда он ссылался на свое право на это совершенно незаслуженное мнение.

Биографическое содержание переписки, которое уже было ясно представлено выше, должно было показать, что мнение о том, что это переписка с целью познакомить Вольфа с философскими взглядами Лейбница, является односторонним и предвзятым. Это становится еще более очевидным, если внимательнее присмотреться к трактовке в ней философских вопросов.

Как всегда, Лейбниц развивал здесь свои мысли лишь от случая к случаю, да и то лишь фрагментарно. На первых порах такую возможность ему давали диссертации, которые регулярно присылал молодой лейпцигский лектор, а позднее – запросы, с которыми профессор в Галле обращался к нему всякий раз, когда в своих философских или математических лекциях или занятиях он сталкивался с вопросом, который, как ему казалось, еще не был достаточно рассмотрен. Следует подчеркнуть, что целью этих расспросов никогда не была просьба об одностороннем обучении, а лишь инициация совместного обсуждения сомнительного вопроса.

В поддержку своей точки зрения Герхардт делает особый акцент на письмах первых трех лет, и поэтому он представил достаточно полный отчет о переписке в этот период. Из двенадцати писем Лейбница этого периода два почти чисто биографические, 6666
  Nr. 13 und 16 des Verzeichnisses.


[Закрыть]пять почти чисто математические6767
  Nr. 21, 23, 25, 28, 30 des Verzeichnisses.


[Закрыть] и только в пяти остались6868
  Nr. 2, 6, 8, 10, 15 des Verzeichnisses.


[Закрыть] философские вопросы. Первое из них, ответ философа на первое письмо Вольфа, в котором, как уже говорилось ранее, помимо благодарности за посвященную ему математическую диссертацию, содержится подробное обсуждение первого трактата Вольфа, полностью состоит из комментариев к отдельным фрагментам последнего, которые, по словам самого Лейбница, направлены скорее на продолжение содержащихся в нем идей, чем на их улучшение.

То, что небольшое замечание из этого письма, как уже говорилось ранее, стало значимым для позиции Вольфа в отношении школьной логики, не оправдывает нашего желания увидеть основу его моральной философии и в других. Более важными являются письма, которые следуют за передачей более поздней диссертации de loquela. В первых параграфах этой работы автор развивает ряд метафизических идей, которые, по его собственному утверждению, почерпнуты из изучения Декарта, картезианцев де ла Форжа и Малебранша, а также мистика Пуаре, который, однако, в рассматриваемой здесь работе все еще полностью находится под картезианским влиянием. Это пока еще неразрешенное смешение психологии Декарта с теологией окказионализма ставит Лейбница перед необходимостью противоречить ему. В противовес первому он намекает на свою точку зрения о всеобщей заложенности и бессознательном в нашей имагинативной жизни,6969
  Gerhardt, S. 32.


[Закрыть] которую он в то время еще не опубликовал, но подробно рассмотрел; против окказионализма он выдвигает свою гипотезу о предстабильной гармонии, которая уже была очень распространена в то время из-за полемики с Бейлем. 7070
  Ebenda, S. 32f. und 43.


[Закрыть]Первая идея не произвела на Вольфа никакого впечатления, и хотя Лейбниц возвращается к ней, мы не находим никаких следов того, что он использовал эти открытия ни в своих письмах, ни в своих работах. Он сразу же обращается к другой идее и требует рассказать о ней подробнее.7171
  Ebenda, S. 39 und S. 46.


[Закрыть] Лейбниц отсылает его к «Словарю» Бейля и в своем письме от 9 ноября 1705 года дает ему более подробный обзор упомянутой гипотезы, 7272
  Ebenda, S. 43.


[Закрыть]которую, кстати, он в то время снова публично развивал и защищал от нападок Жакло. 7373
  Acta erud. 1705: Observatio ad recensionem libri de fidei et rationis consensu a Domino Jaqueloto editi mense Octobri proxime praecedenti factam. S. 440 ff.


[Закрыть]Вольф сразу же соглашается с ним в этом, но не видя в этом ничего, кроме гипотезы, как будет объяснено позже. Краткие замечания о философской грамматике Декарта и о божественном сознании можно здесь пропустить, поскольку никто не захочет и не сможет прочесть в них далеко идущее влияние. В конце 1706 года Лейбниц прервал обмен мнениями по философским вопросам упомянутым ранее замечанием и обратил его преимущественно к математическим вопросам.

Споры о понятиях тела и материи, а также о происхождении и передаче движения, возникшие позднее в переписке после рецензий на физические работы и аэрометрию Вольфа и, по-видимому, обсуждавшиеся также в берлинской беседе, дали Лейбницу возможность обратиться к своей теории монад и кратко намекнуть на ее обоснование и значение для динамики. Но Вольф, как ни странно, не проявил к этому ни понимания, ни интереса. Цепь недоразумений относительно сути вопроса проходит через всю переписку, пока Вольф не прерывает дальнейшее рассмотрение этого вопроса замечанием, что, прежде чем углубляться в подобные проблемы и решать оставшиеся вопросы, он должен попытаться согласовать их со своими философскими взглядами в целом.7474
  Wolffs Brief vom 15. Juli 1711. Gerhardt, S. 142.


[Закрыть]

И эта уклончивость в письме характерна и для всей его последующей позиции по учению о монадах, которая будет затронута в другом месте.

После своих лекций о морали зимой 1714/15 года Вольф и в этот последний период стремился инициировать обмен мнениями по смежным вопросам. Прежде всего, он хотел таким образом определить понятие совершенства, и результатом дискуссии стало определение, изложенное в письме Лейбница от 18 мая 1715 года, которое Вольф впоследствии сохранил.

Кроме бессвязных отдельных идей и неудачных попыток изложить свои догадки, осталась лишь гипотеза Лейбница о предустановленной гармонии, которую он посоветовал и объяснил Вольфу в письме. Однако использование этой идеи в системе Вольфа покажет, что она не оказала на него никакого влияния.

Однако, с другой стороны, из изложенного здесь легко понять, что письма Лейбница к Вольфу имеют немаловажное значение для познания мыслей первого и, по крайней мере частично, заслуживали бы места в философских трудах мыслителя. В целом, разделить его переписку на политическую, философскую и математическую части без значительных пробелов и многочисленных повторений не представляется возможным. Поэтому достаточное ее издание – задача будущего.

Научное влияние Лейбница на Вольфа

«Ex quo quidem tempore Wolfius, manu quasi ductus a Leibnitio, perquisitius fundamenta, quibus harmonia praestabilita nititur, considerabat suo quamque positionem Leibnitianam momento ponderabat, et tandem facta in Leibnitii sententiam discessione, perpetuam sibi suscipiebat propugnationem pro philosophia Leibnitiana.»7575
  Vita, fata et scripta Christiani Wolfii, Philosophi. S. 53.


[Закрыть] Так ректор Баумейстер описал научную позицию Вольфа по отношению к Лейбницу в 1739 году, после обмена мнениями между ними о предстабилизированной гармонии. Последний, однако, не согласившись с этим, сделал следующее замечание: «В то время я еще не думал ни о какой философии Лейбница, ибо не знал ничего, кроме „Схизиса о нотации субстанции“ и „О верном познании и понятии“ господина фон Лейбница, о чем я упоминал в предисловии к „Логике“, и того, что можно было найти в Лейпцигских актах и в „Диктио-нарио о престабилизированной гармонии“ Бейля. Но когда во время написания „Немецкой метафизики“ была опубликована „Теодицея“ Лейбница, а также его споры с Кларком, я принял некоторые из его концепций в онтологии и космологии, а также в Psychologia rationali и объединил их с моей „Систематикой“, и это привело к тому, что, поскольку Г. Бюльфингер назвал мою „Метафизику“ философией Лейбница-вольфианца, моя философия стала называться Лейбницем-вольфианцем».

Это кратко и точно описывает суть недоразумения, которое стало столь губительным для всей репутации Вольфа в истории философии. В первые два десятилетия прошлого века еще нельзя было говорить о лейбницевской философии или даже о лейбницевской системе, да никто и не делал этого. Его немногочисленные метафизические эссе, в основном короткие и разбросанные по различным журналам, были малоизвестны и уважаемы даже в научных кругах Германии того времени. Исключение составляют лишь те работы, которые были посвящены созданию, обоснованию и защите его новой гипотезы объяснения единства души и тела, до-стабилизированной гармонии. Метафизические вопросы вызывали всеобщий интерес в то время – если, конечно, не принимать во внимание Англию, – только тогда, когда они переходили и в область теологии. Чисто теологическое решение, которое картезианская школа дала этому старому спорному вопросу в «Окказионализме», вполне подходило для того, чтобы выдвинуть его на передний план более общего интереса. Теперь Лейбниц противопоставил им, а также аристотеликам, совершенно новый взгляд. Его гипотеза о предстабилизированной гармонии обязана своим названием бенедиктинскому священнику Лами, своим быстрым распространением – полемике с Бейлем и включению в широко читаемый «Словарь». Это фактически утвердило его репутацию как философа. И когда в первые десятилетия XVIII века его основные работы позволили более детально разобраться в его мыслях, в основном по предложению княжеских покровителей, гипотеза оставалась главной идеей его умозрений по мнению подавляющего большинства как его сторонников, так и противников. Да и Вольф, сначала в своем предисловии к переводу спорных с Кларком сочинений, а затем в своей «Немецкой метафизике», внес в нее больше, чем ему хотелось бы впоследствии.

Ибо – и здесь возникает новое недоразумение – во втором споре о предстабильной гармонии, который велся в основном в Германии после смерти Лейбница и сигналом к которому послужило последнее из упомянутых сочинений Вольфа, речь шла уже не о гипотезе, а о «системе», то есть о всей лейбницевской метафизике, защищаемой Вольфом, основой и догмой которой должна была стать эта мысль. Изначально недоразумение было лишь внешним. В XVII и первой половине XVIII века слово «система» не всегда имело то значение или, по крайней мере, только то, в котором мы обычно употребляем его сегодня. Данцель однажды в совершенно другом контексте указал на путаницу, которую может вызвать двойное употребление этого слова 7676
  Neue Jenaische Allgemeine Litteraturzeitung 1848, Nr. 172, 173, 174.


[Закрыть]Система – это, как он утверждает в цитируемом отрывке, согласно употреблению языка предыдущих веков, прежде всего «научный способ мышления относительно одного пункта», т.е. мысль, мнение, гипотеза.

Лейбниц использовал его в этом смысле для обозначения своей мысли, причем настолько регулярно, что вскоре ее стали называть «системой предварительно стабилизированной гармонии», а сам он добавил к своему имени в нескольких своих работах примечание «Auteur du Systeme etc.». Вольф также использовал слово «система» в этом смысле, когда говорил о гипотезе Лейбница или об одном из трех противоречивых взглядов в целом, тогда как в других случаях он использовал его в совершенно ином смысле, а именно для обозначения органически организованной системы учения.

Недоразумение, возникшее из-за такого двойного употребления одного слова, можно было бы, казалось, легко устранить. Но при тогдашнем, по крайней мере отчасти нечестном, стиле борьбы его оппонентов оно, наоборот, было использовано, тем более что из него, как считалось, можно было вывести все те следствия, которые должны были сделать вольфовскую метафизику столь опасной.

Даже последователи Вольфа не все оставались свободными от переоценки масштабов этой идеи и ее значения для учения мастера, вероятно, потому, что она оставалась в центре спора. Однако некоторые из них все же приблизились к гораздо более полному пониманию творчества Лейбница, чем Вольф и его самый верный ученик Тюммиг. Ведь помимо использования в объяснении союза души и тела, которое принял только Вольф, та же идея божественного порядка царства уровней монад является если не основой, то, по крайней мере, краеугольным камнем метафизических спекуляций Лейбница. Среди последователей и учеников Вольфа, которые, однако, прибегали к помощи самого Лейбница, Георг Бернхард Бильфингер стоит в первом ряду, как подробно показал д-р Рихард Валь в развернутом эссе в «Fichte’s Zeitschrift».7777
  N. F., Bd. 85, 1884, 8. 66—92 u. 202—231.


[Закрыть]

Вольф, при всем своем безоговорочном признании несогласия с Лейбницем и зависимости от него во многих метафизических идеях, всегда подчеркивал в одном и том же месте, что последний лишь «иногда говорил об этом в общем виде», но нигде не «привел метафизические истины в надлежащий порядок». Бильфингер же, вероятно, первым заговорил о лейбницевской метафизике или, в более широком смысле, о лейбницевской философии, которую он всегда называет независимой наряду с вольфианской. Именно так следует понимать то, что Вольф позже обвинил его в том, что он «внес путаницу».7878
  Wolff an Manteuffel 11. Mai 1746, vergi. Wuttke, S. 82.


[Закрыть] Кстати, я не нашел выражения Philosophia Leibnitio-Wolfiana нигде в использованных мною работах Бильфингера, и я скорее полагаю, что оно появилось в полемике оппонентов, а распространилось благодаря биографии Людовичи. Во всяком случае, фактом является то, что главные идеи и основные доктрины системы Вольфа были заявлены Лейбницу под этим именем без дальнейших подробных ссылок на них, в то время как самому Вольфу досталась лишь заслуга изложения, организации и, отчасти, обоснования. Это странное слияние двух систем, вновь оказавшееся выгодным как для одного, так и для другого, произошло в десятилетие 1720—1730 годов, столь сильно взбудораженное научными спорами, и более подробное изучение его было бы интересной и плодотворной задачей. Это было возможно только в эпоху, которая в принципе не знала философских взглядов Лейбница, как та, что существовала в то время. Это было, и сам Вольф не раз подчеркивал это, препятствием для распространения более точных знаний о нем и не в последнюю очередь виновато в том, что полвека спустя Лессинг все еще мог справедливо сетовать: «La philosophie de Leibnitz est fort peu connue».

Более примечательно то, что новейшая история философии, которая представила мир мысли Лейбница во всей его полноте и все еще находится в процессе завершения, приняла этот взгляд на отношения между двумя философами, не исследовав его более тщательно, и объясняет различия, которые часто возникают не из принципиально разных взглядов двух мыслителей на цель и задачу философии в целом и метафизики в частности, а из неспособности Вольфа выполнить свою реальную задачу, а именно изложение и организацию мыслей Лейбница.

Я имею в виду прежде всего идею, на которой основывается и достигает кульминации вся метафизическая спекуляция Лейбница: идею монады. Вольф был совершенно прав, когда однажды сказал, что система Лейбница началась там, где закончилась его собственная, и что он не считает нужным анализировать ее для своих целей. Метафизика Лейбница была призвана завершить и увенчать все здание наук с помощью гениально продуманного мировоззрения, объединив их индивидуально полученные результаты под одной великой точкой зрения. Так возникли глубокие идеи о непрерывном одушевлении, о царстве уровней образных сил, которые, восходя от самого темного к самому ясному представлению, составляют сущность вселенной в их непрерывной гармонии, а каждый образует мир в миниатюре.

Для Вольфа метафизика является не целью и дополнением, а основой всех наук. Она содержит основные понятия и принципы, с которыми должны оперировать остальные науки и на которых они должны продолжать строиться. Тщательное объяснение и обработка этих понятий – ее задача. Здесь он соотносится с Лейбницем – если можно привести аналогию из более позднего развития – как Гербарт с Фихте. «Простые вещи» Вольфа, которые можно рассматривать лишь как необходимый коррелят сложных, и фундаментальную силу которых он представляет, не определяя ее более точно, как постулат нашей мысли, необходимый для объяснения движения, все же чем-то отличаются от монад Лейбница, или в высшем случае не представляют даже самой существенной их части; но происхождение, как и развитие мысли, в этих двух случаях, конечно, совершенно различно. Вольф сам ясно заявил об этом в своих примечаниях к «Немецкой метафизике», он повторил это в своем последнем сочинении, в предисловии к пятому тому «Латинской этики», и в том, что ему не поверили, виноват лишь старый предрассудок его тщеславия и недоверчивости во всем, что касается его положения по отношению к его великому предшественнику. В этих основах метафизики Вольф по-прежнему полностью стоит на почве школьной философии, с одной стороны, и картезианского дуализма – с другой. И даже понятие силы, которое он перенял у Лейбница – тоже гораздо более древнего в этом смысле – пришлось переделать в смысле последних взглядов, чтобы иметь возможность его использовать. Идеи Лейбница здесь не были уплощены, скорее, как и идеи Спинозы, они еще не были реализованы в то время. Вольф совершенно прав, когда открыто признает, что так и не понял действительного мнения Лейбница по этому вопросу, но он не менее обоснованно утверждает, даже в старости, что оно так и не было полностью понято. Поэтому, если мы хотим правильно оценить его историческую позицию, мы должны подниматься от Аристотеля, схоластики и Декарта к Вольфу, а не спускаться от правильно понятого Лейбница к нему. Во время своего обучения он находился под влиянием вышеупомянутых систем и приобрел свою точку зрения в пользу системы, при разработке которой он, по общему признанию, наиболее широко использовал идеи Лейбница в той мере, в какой они стали ему известны и понятны, и тем самым также распространил их. Поэтому компиляция последних была бы весьма обширной, но, с другой стороны, и излишней, поскольку именно на них делался основной акцент во всех более подробных изложениях доктрины Вольфа до сих пор и поэтому они также рассматривались более подробно.7979
  Das gilt vor allem von der Darstellung Zellers in seiner Geschichte der deutschen Philosophie.


[Закрыть] Я хотел бы привести только один пример, прежде всего потому, что он, вероятно, является наиболее важным из идей, использованных в общей разработке, но также и потому, что он показывает нам, что Вольф не всегда останавливается на версии Лейбница, но также идет дальше независимо от нее.

Лейбниц уже указывал Вольфу в письме на фундаментальную важность теоремы о достаточном основании, которую тот впервые признал и представил в полном объеме.8080
  In seinem Brief vom 23. Dezember 1709. Gerhardt, S. 113.


[Закрыть]

Теодицея, так называемая «Монадология», но прежде всего споры, которые он вел с Кларком, привели его к более детальному обсуждению этого «метафизического принципа» и сделали его предметом научной полемики. Вольф впервые выступил в его защиту в «ratio praelectionum», затем во втором разделе «Немецкой метафизики», и попытался обосновать его еще до того, как поставил его во главу угла этой дисциплины в «Латинской онтологии» и, таким образом, в центр своей метафизики. Его обоснование пропозиции, от которой Лейбниц отказался как от невозможной и ненужной, на самом деле является незначительной и неудачной попыткой, в которой логическая ошибка становится очевидной даже при поверхностном рассмотрении. Более важным является различие между ratio и causa, причиной и следствием, основанием знания и фактическим основанием, которое он впервые проводит более резко. Даже если в других местах он снова несколько размывает это различие и даже если он не демонстрирует более глубокого понимания последствий этой идеи, о которых он, кажется, слабо подозревал, этот шаг все же является его заслугой, которую Шопенгауэр также подчеркивал в своей диссертации.8181
  Kap. 2, §10. Sämtliche Werke, herausgegeben von J. Frauen– städt I, S. 18 f.


[Закрыть]

Действительно осуществленное разделение этих двух типов разума неизбежно должно привести к разрушению всеобщей постижимости мира, которую Лейбниц еще предполагал в принципе разума, и тем самым уже выходит за пределы догматизма. Вольф не осуществил этот шаг, но он намекнул на него и подготовил его; и в этом смысле можно сказать вместе с доктором Эдмундом Кёнигом,8282
  Dr. E. König: Die Entwickelung des Kausalproblems von Cartesius bis Kant. Leipzig 1888.


[Закрыть] что рационализм приходит к своему завершению в нем самом.

Однако чисто внешне дискуссии и споры о законе причинности, которые велись в Германии в течение нескольких последующих десятилетий и которые, наряду с влиянием английской философии, оказали воздействие на развитие Канта, опять-таки связаны с ним гораздо больше, чем с Лейбницем.