Текст книги "Глиняная Библия"

– У подонков тоже есть чувства. Та женщина либо его дочь, либо внучка, либо племянница, либо еще какая-нибудь родственница. Исходя из того, что нам сообщил Марини, я склонна думать, что Танненберг отправил ее в Рим, чтобы она попросила там помощи в поиске глиняных табличек. О них эта девчонка говорила на конгрессе. Эти таблички, по всей видимости, очень для них важны, раз уж он отважился выйти из тени.

– Ты считаешь, что у подонков тоже есть чувства?

– Посмотри вокруг себя, вспомни недавнюю историю. Все диктаторы, о жизни которых в той или иной мере известно, любили находиться в кругу своей семьи, держать на руках внуков, гладить домашнего кота. Чтобы не ходить далеко за примером, вспомни Саддама: по его приказу сбрасывали химические боеприпасы на курдские деревни, убивали женщин, стариков и детей, по его приказу бесследно исчезали противники его режима. А теперь вспомни, как он относится к своим детям. Они – как то яблоко, которое падает недалеко от яблони, и при этом он им все прощает, все позволяет, возится с этими своими негодяйчиками, как будто они – самое ценное, что есть на земле. Чаушеску, Сталин, Муссолини, Франко, многие другие диктаторы – все они старались быть для своих детей заботливыми папашами.

– Ты все и всех сваливаешь в одну кучу, Мерседес! – Карло рассмеялся. – Ты, как видно, тоже анархистка!

– Моя бабушка была анархисткой, и мой дедушка тоже. Да и мой отец был анархистом.

Они оба замолчали, решив не бередить раны, которые все еще болели.

– Ганс уже звонил Тому Мартину? – спросила Мерседес, чтобы сменить тему разговора.

– Нет. Но он мне сказал, что, как только договорится с ним о встрече, немедленно нам позвонит. Думаю, он выждет пару-тройку дней, прежде чем что-то предпримет. Он только что вернулся домой, и его дочь Берта начнет беспокоиться, если он тут же опять уедет.

– Этим делом могла бы заняться и я. В конце концов, у меня нет семьи, и мне не нужно никому давать объяснения, куда я еду и кому звоню.

– Пусть это все же сделает Ганс.

– А как там твой друг Лука?

– Я знаю, что он тебе не нравится, однако он хороший человек и помогал нам – да и дальше будет помогать. Он мне позвонил как раз перед тем, как я пошел сюда, и сообщил, что пока нет никаких новостей и его бывшие коллеги ничего нового не предпринимают. Он, вообще-то, не хотел меня тревожить, но все же рассказал, что, насколько ему стало известно, кто-то рылся в архивах в поисках информации, имеющей отношение к тому, что произошло. Но они ничего не нашли, потому что Лука не заводил, как это обычно принято, дело по нашему заказу – он принял его от нас в устной форме и лично давал распоряжения своим людям, не говоря им, кто является клиентом. Ему также показалось, что кто-то тайно проникал в его кабинет. Он обшарил весь кабинет в поисках микрофонов, но так ничего и не нашел. Тем не менее он предпочел позвонить мне из телефонной будки. Мы с ним договорились, что встретимся завтра. Он зайдет в клинику.

– Может, это Танненберг?

– Может быть, и он, а может, и полиция или еще черт знает кто.

Это либо он, либо полиция: кто еще мог бы заинтересоваться тем, что произошло?

Да, ты права.

Они разговаривали до позднего вечера, и каждый думал о том, что неизвестно, когда им еще доведется встретиться.

12

– Пол, я нашел пару человек, которые, наверное тебе подойдут. Они соответствуют тем требованиям, которые ты мне назвал. Если бы ты дал мне больше времени, я смог бы найти кого-нибудь еще.

– Единственное, чего у меня сейчас нет – так это времени. Уже идет обратный отсчет до того момента, когда начнется эта чертова война.

– Не причитай! Благодаря этой войне мы заработаем кучу денег.

– Да, Том, войны превратились в прекрасный бизнес. Я подписал несколько контрактов об отправке людей в Ирак уже на следующий день после начала войны. Думаю, что и ты тоже.

– Именно так. Более того, я хочу предложить тебе одно дельце которое мы могли бы провернуть вместе. Сколько у тебя людей?

– По состоянию на настоящий момент у меня уже подписаны контракты более чем с десятью тысячами человек.

– В самом деле?! Что творится! У меня не такие масштабы. Мне, впрочем, нужны отнюдь не дилетанты, а исключительно люди с определенным опытом.

– Здесь таких не так уж трудно найти. Но я уже начинаю нанимать азиатов.

– А какая разница, откуда они? Главное, чтобы они были готовы воевать. У меня в распоряжении довольно много людей из бывшей Югославии: сербов, хорватов, боснийцев. Жесткие ребята, и очень любят нажимать на спусковой крючок. За теми двумя, что я тебе подыскал, нужен глаз да глаз. Надеюсь, ты сумеешь с ними совладать. Они молодые и, похоже, чокнутые. Много людей отправили на тот свет – так много, что уже и сами не помнят, сколько.

– А каков их возраст?

– Одному – двадцать четыре года, а другому двадцать семь лет. Один – босниец, а другой – хорват. До того как в Югославии люди начали убивать друг друга без разбору, они учились в школе. Им обоим удалось выжить, но они потеряли на этой войне многих из своих близких родственников. Хорват искуснейший стрелок. Любит деньги. Изучает в университете информатику. Говорят, что у него семь пядей во лбу по части компьютеров. А босниец – учитель.

– Никто из них не изучает ни историю, ни археологию?

– Нет, у меня нет наемников, которых интересовала бы история. Эти двое подойдут тебе по возрасту, а также потому, что оба говорят по-английски. Ты ведь знаешь, что правительства европейских стран успокаивают свою совесть тем, что выделяют стипендии людям из бывшей Югославии, а потому, если немножко подсуетиться, то вполне можно разыскать их в любом, каком только пожелаешь, университете – например, в Берлине или в Париже. А еще ты наверняка сможешь выйти там на кого-нибудь из преподавателей, через которых удастся впихнуть таких вот людей в бригаду Пико.

– Черт возьми, ты мне предлагаешь явно не самый легкий путь!

– Да ладно, Пол, ты только подумай: эти люди, в сущности, за хорошую плату способны на что угодно. Они привыкли убивать для того, чтобы выжить. А еще можно устроить таких вот людей в университет в Берлине или в Мадриде. Испания – весьма подходящее место для того, чтобы человек сделал себе новую биографию. А еще это страна, где до сих пор можно встретить идеалистов, способных попасться на удочку тому, кто поведает им о своей трагической судьбе. А у людей, о которых мы говорим, судьба и вправду трагическая. Дай мне координаты Пико, и я устрою так, что эти двое подберутся к нему поближе. Он ведь будет платить тем студентам, которых собирается взять с собой, поэтому эти двое вполне могут обосновывать свое желание поехать с ним тем, что нуждаются в деньгах для дальнейшей учебы – да и жизни.

– Но с какой стати Пико вдруг захочет взять с собой компьютерщика и учителя? Ему ведь нужны археологи и историки.

– Ну, дружище, решай сам. Эти двое – все, что я могу тебе предложить.

– Я скажу кому-нибудь из своих людей, чтобы он встретился с ними и объяснил, что от них требуется. Он будет там уже завтра. Пришли мне счет.

– Непременно. Когда ты будешь в Лондоне?

– Где-то через неделю. Мне еще нужно встретиться кое с кем из клиентов, которыми я, кстати, мог бы с тобой поделиться Я пришлю тебе сообщение по электронной почте.

– Ладно, поговорим об этом позже.

Том Мартин положил телефонную трубку. Он хорошо ладил с Полом Дукаисом. Оба занимались весьма специфическим бизнесом: обеспечивали безопасность одних людей и – хотя и довольно редко – убивали других. Их агентства все больше расширялись: глобализация была им весьма на руку. Да и Ирак конечно же, сулил немалые прибыли. Мартин уже заключил несколько контрактов на миллионы долларов и надеялся, что за этими контрактами последуют другие.

«Глоубал Груп» было, без сомнения, самым лучшим агентством подобного рода в Европе, а агентство Пола Дукаиса – «Плэнит Сикьюрити» – самым лучшим в Северной Америке. Оба эти агентства контролировали более шестидесяти пяти процентов мирового рынка такого рода услуг, и остальные аналогичные агентства по сравнению с ними казались просто букашками. Но Ирак представлял собой этакий пирог, которого должно было хватить на всех. Однако вполне могло произойти так, что, выполняя те или иные заказы, люди из «Глоубал Груп» и люди из «Плэнит Сикьюрити» столкнутся лицом к лицу на узкой дорожке. Именно об этом Том Мартин и хотел поговорить с Дукаисом.

Том намеревался пригласить Пола поужинать вместе и опрокинуть по нескольку рюмок чего покрепче. Как только они достигнут соглашения и будут уверены в том, что их интересы не пересекутся, они начнут работать каждый в своем направлении, как они уже не один раз делали в прошлом.

13

Ужин прошел почти в полном молчании. Альфред Танненберг старался не обращаться к Ахмеду, который тоже не горел желанием разговаривать, и лишь Клара старалась поддерживать хотя бы видимость того, что ничего особенного не произошло.

Как только закончился ужин, Клара попросила дедушку пока не уходить в свою комнату.

– Что конкретно ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы мы поговорили начистоту. Я не в состоянии выносить напряженность, которая возникла между тобой и Ахмедом. Мне необходимо, чтобы вы рассказали мне, что между вами происходит.

Мужчины переглянулись, не зная, как им отреагировать на эти слова. Первым заговорил Ахмед.

– У нас с твоим дедушкой просто разные представления кое о чем.

– А-а! Так именно поэтому вы решили друг с другом не разговаривать, да? И вы еще собираетесь организовать археологическую экспедицию! Нельзя начинать серьезные дела, если в доме такая ситуация, как будто мы на похоронах. Что происходит? Это же какой огромной должна быть разница в представлениях, что вы смотрите один на другого так, как будто вот-вот вцепитесь друг другу в горло?

Альфред Танненберг не собирался поступаться своей гордостью ни перед своей внучкой, ни, тем более, перед ее мужем. Разговор в таком тоне показался ему крайне неуместным, а потому он тут же попытался завершить его.

– Клара, я отказываюсь продолжать этот разговор. Сама займись подготовкой археологической экспедиции. Вся ответственность за ее организацию ложится на тебя. Именно тебе принадлежит «Глиняная Библия», и именно ты должна ее найти и – самое главное – суметь удержать ее у себя. До тех пор, пока она не будет у нас в руках, все остальное не имеет значения. Я тебе пока еще не говорил, но теперь знай: я на днях уезжаю в Каир. Но я оставлю тебе достаточно денег, – а точнее, долларов, – чтобы ты смогла организовать проведение раскопок. Ты возьмешь деньги с собой и будешь тратить их по мере необходимости. Да, кстати! Я хочу, чтобы с тобой поехала и Фатима.

– Фатима? Но, дедушка, как я могу взять с собой Фатиму на археологические раскопки? Чем, по-твоему, она будет там заниматься?

– Заботиться о тебе.

Когда Танненберг заявлял о каком-то своем намерении, никто не осмеливался ему перечить – даже Клара.

– Хорошо, дедушка. А не могли бы вы с Ахмедом помириться ради меня? Я чувствую себя очень неловко…

– Девочка, не вмешивайся не в свое дело. Пусть все остается так, как есть.

Ахмед за все время разговора Клары с ее дедушкой не произнес ни слова. Когда Танненберг вышел, Ахмед сердито посмотрел на жену.

– Неужели ты не могла не устраивать этот спектакль? Не пытайся сделать из жизни один только сплошной праздник.

– Послушай, Ахмед, я не знаю, что происходит между дедушкой и тобой, но я отчетливо вижу, что ты ведешь себя агрессивно и довольно невежливо по отношению ко всем, кто тебя окружает, а особенно по отношению ко мне. Почему?

– Я устал, Клара, устал от того, как мы живем.

– А как мы живем?

– Мы – узники Золотого дома, которые вынуждены выполнять все, что взбредет в голову твоему дедушке. Он определяет, как именно мы должны жить, устанавливает для нас чуть ли не поминутный распорядок дня, говорит, что мы должны делать, а чего не должны, поучает, каких ошибок нам не следует совершать. Я постоянно чувствую, что он на меня давит.

– Что ж ты не уедешь отсюда? Я не могу заставить тебя остаться, да и уговаривать тоже не стану. Ты имеешь полное право жить той жизнью, какой хочешь, если тебе не нравится, как живем мы.

– Ты предлагаешь мне уехать? А тебе не приходит в голову, что мы могли бы уехать вдвоем?

– Я – частичка Золотого дома, а потому не смогу убежать от себя самой. Кроме того, Ахмед, здесь я ощущаю себя счастливой.

– Мне хотелось бы снова жить в Сан-Франциско. Вот там мы действительно были счастливы.

– Я счастлива здесь, потому что Ирак – моя родная страна.

– Нет, Ирак для тебя не родная страна – ты всего лишь родилась здесь.

– Ты мне объясняешь, какая страна для меня родная? Да, я родилась здесь, и выросла тоже здесь и чувствовала себя здесь счастливой, и хочу и дальше оставаться счастливой. Чтобы быть счастливой, мне не нужно ехать ни в какую другую страну. Чего я хочу – так это оставаться здесь.

– А то, чего хочу я, здесь мне не найти. Я уже давно понял, что этого не найти ни в этом доме, ни в этой стране. Ирак не имеет будущего: иракцы лишили себя его.

– И что ты собираешься делать, Ахмед?

– Уехать отсюда, Клара, уехать.

– Ну так уезжай, я не стану тебя задерживать. Я слишком сильно тебя люблю для того, чтобы пытаться заставлять тебя оставаться там, где ты не можешь быть счастливым. Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Ахмеда удивило то, как повела себя Клара. К тому же было задето его чувство собственного достоинства. Получалось, что его жена в нем не нуждается. Пусть даже она его и любила, но все-таки она в нем не нуждалась и однозначно заявила ему, что не станет его удерживать. Более того, она была готова посодействовать тому, чтобы он уехал.

– Я помогу тебе найти «Глиняную Библию». Думаю, что тебе может понадобиться моя помощь, особенно если твой дедушка действительно уедет в Каир. А затем, когда люди станут уезжать отсюда, с ними уеду и я. У меня сейчас нет возможности уехать в США, поэтому я попробую обосноваться во Франции или в Великобритании и там подожду, пока на иракцев не перестанут смотреть как на прокаженных, и тогда попытаюсь перебраться в Сан-Франциско.

– Тебе нет необходимости оставаться здесь даже на время, Ахмед. Я благодарю тебя за то, что ты хочешь мне помочь, но неужели ты думаешь, что нам будет легко находиться рядом друг с другом еще несколько месяцев и делать вид, что ничего не произошло, зная при этом, что ты рано или поздно уедешь?

– А ты точно не поедешь со мной?

– Нет, не поеду. Я останусь в Ираке, потому что хочу жить именно здесь. Мне, конечно, нравится Америка, и мы действительно были там счастливы. Но я никогда не смогла бы навсегда покинуть Восток. Да и мой дедушка не позволил бы мне это сделать. Моя настоящая жизнь проходила в Ираке, Египте, Иордании, Сирии – и нигде больше. Да, мне хотелось бы когда-нибудь съездить в Нью-Йорк и в Сан-Франциско, однако лишь ненадолго. Повторяю тебе: я всегда буду жить здесь и только здесь.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что этот разговор – пролог нашего расставания навсегда?

– Да. Мне жаль, мне очень жаль, потому что я тебя люблю но я при этом все же считаю, что никто из нас не должен пытаться перестать быть самим собой, потому что в этом случае мы не сможем друг друга уважать, а затем даже станем друг друга ненавидеть.

– Если ты не хочешь, чтобы я помог тебе найти «Глиняную Библию», я постараюсь придумать, как я смогу покинуть Ирак.

– Мой дедушка тебе поможет.

– Сомневаюсь.

– Поверь мне, он тебе поможет.

– Как бы то ни было, ты все же подумай над моим предложением. Я вполне мог бы здесь остаться еще на несколько месяцев. Думаю, что смогу быть полезным тебе. К тому же, несмотря на мое желание уехать, я с удовольствием помог бы тебе.

– Сегодня мы с тобой и так уже о многом поговорили, Ахмед, поэтому позволь мне подумать до завтрашнего утра. Ты где будешь спать?

– На диване в своем кабинете.

– Хорошо. Нам еще нужно подробно обсудить, как мы будем разводиться, но, если не возражаешь, мы поговорим об этом завтра.

– Спасибо, Клара.

– Я люблю тебя, Ахмед.

– И я люблю тебя, Клара.

– Нет, Ахмед, ты меня не любишь. Ты уже давно меня разлюбил. Спокойной ночи.

На следующий день за завтраком опять царило молчание. И вдруг в столовую поспешно вошла Фатима. Она сообщила Ахмеду, что ему звонит господин Пико и говорит, что дело срочное.

Ахмед поднялся и, выйдя из столовой, направился к телефону.

– Ахмед. Слушаю вас.

– Это Пико. У меня уже есть предварительный список лиц, которые будут участвовать в археологической экспедиции. Я только что отправил его вам по электронной почте, чтобы вы как можно скорее организовали для участников экспедиции получение виз. А еще я решил заранее отправить к вам двух человек счастью груза, чтобы они уже начали устанавливать оснащение. Мне хотелось бы, чтобы к моменту приезда всей бригады уже были проведены подготовительные работы и мы смогли бы как можно раньше начать раскопки. Постарайтесь побыстрее оформить все необходимые документы, чтобы у моих людей не было проблем с таможней и чтобы нам не трепали нервы.

– Не переживайте, все будет сделано. А что за груз вы отправляете?

– Палатки, продукты питания длительного хранения, археологические материалы… Мне хотелось бы, чтобы к моменту нашего приезда уже были установлены палатки, в которых мы будем жить, и чтобы уже были подобраны рабочие из местных жителей. Вы решите все эти вопросы?

– Насколько смогу за то время, которое у меня еще остается. Дело в том, что я не буду участвовать в этой археологической экспедиции.

– Что вы сказали?

– Не переживайте, ничего особенного не произошло. Всей работой будет руководить Клара. Однако не беспокойтесь, на начальном этапе, возможно, я буду ей помогать.

– Послушайте, что там у вас происходит? Мы, между прочим, собираемся вложить кучу денег в проведение этих раскопок. Более того, вы даже и представить себе не можете, сколько мне понадобилось усилий, чтобы убедить студентов и археологов поехать в Ирак. И после всего этого вы мне заявляете, что не будете участвовать в раскопках. Что это еще за шуточки?

Никакие это не шуточки. То, что я не буду участвовать в раскопках, ничего не меняет в достигнутых нами договоренностях. Независимо от того, буду я участвовать в раскопках или нет, вы получите все, что вам будет необходимо. Поверьте мне, Клара – очень толковый археолог, и для проведения этих раскопок ей не нужна моя помощь. Да и ваша тоже.

– Ох, не нравятся мне такие неожиданные повороты!

– Я сам ненавижу неожиданности, но так уж, друг мой, устроена эта жизнь. Как бы то ни было, я сейчас прочту ваше электронное письмо и постараюсь выполнить все, о чем вы просите. Хотите поговорить с Кларой?

– Нет, пока нет. Как-нибудь потом.

Положив трубку и обернувшись, Ахмед увидел, что Клара стоит у двери. Она, похоже, слышала часть разговора.

– Пико не доверяет мне.

– Он просто тебя не знает. Он мыслит стереотипами и, возможно, считает, что если ты иракская женщина, то тебе положено носить чадру и ни в коем случае не делать ни единого шага без ведома своего мужа. На Западе бытуют именно такие представления о жизни на Востоке. Но Пико быстро поймет, что эти представления ошибочны.

– Его беспокоит то, что не будет тебя.

– Да, беспокоит. Но ты не переживай. Ты и в самом деле во мне совсем не нуждаешься. Клара. Мы уже вдоль и поперек проработали все то, что предстоит сделать. Ты изучила Сафран лучше, чем я, да и что касается Месопотамии, вряд ли кто-то знает то, чего не знаешь ты. Кроме того, мне пришло в голову, что ты могла бы взять себе в помощники Карима. Он толковый историк. К тому же он племянник Полковника, и ему наверняка захочется участвовать в археологической экспедиции.

– А что ты скажешь Пико? Как ты объяснишь ему, что не будешь участвовать в раскопках?

– Нам с тобой нужно об этом поговорить, Клара. А еще нужно решить, чем по сути станет наше расставание, когда и как мы сообщим об этом нашим знакомым, какими будут наши отношения в будущем. Давай сделаем это в наиболее приемлемой форме – и для тебя, и для меня, и для наших близких.

Клара кивнула. Она искренне хотела, чтобы они смогли расстаться так, как намеревались: без упреков и без обид. Однако она мысленно спрашивала себя, в какой момент и по какой причине они могли бы поддаться пока что сдерживаемым эмоциям.

– О чем тебя просил Пико?

– Он прислал мне письмо по электронной почте. Пойдем в мой кабинет, прочтем. А затем примемся за работу. Осталось очень мало времени. Мне еще нужно будет позвонить Полковнику. Пико заранее отправляет сюда часть оснащения и не хочет чтобы возникли какие-либо проблемы с таможней. У тебя есть под рукой план проведения работ, который мы составили?

– Он у дедушки. Я дала ему план, чтобы он его посмотрел.

– Тогда сходи забери его и, как будешь готова, давай поедем в министерство и займемся подготовкой археологической экспедиции. Уже пора начинать отправлять людей в Сафран. Возможно, кому-то из нас двоих тоже придется поехать туда заранее.

Альфред Танненберг по-прежнему сидел в столовой, а когда Клара вернулась туда, тут же высказал ей свое недовольство.

– С каких это пор ты стала такой невоспитанной; что бросаешь меня за уже накрытым столом и уходишь? Можно узнать, что случилось?

– Звонил Пико.

– Я и без тебя слышал, что звонил Пико. А что, когда звонит Пико, весь мир должен замереть?

– Извини, дедушка, но ты ведь знаешь, что этот человек очень нужен нам для достижения нашей цели. Он позвонил, чтобы сообщить, что уже отправляет кое-какое снаряжение и нескольких сотрудников, чтобы к моменту приезда его самого и бригады археологов все уже было подготовлено и мы смогли бы сразу же начать раскопки. Нам нужно решить проблемы с таможней. Ахмед поговорит с Полковником^-. А еще один из нас поедет в Сафран, – надо проследить, чтобы там все было подготовлено к тому моменту, когда начнет прибывать оснащение, отправленное Пико. Нам нужно подобрать рабочих, закончить переговоры со старостой деревни по поводу заработной платы… В общем, уйма работы.

Ну ладно, только больше не бросай меня одного за столом. Никогда.

– Пожалуйста, не сердись, мы ведь уже так близко подошли к осуществлению твоей мечты…

– Это не просто мечта, Клара. «Глиняная Библия» существует на самом деле. Она там, и тебе лишь нужно ее найти.

– Я нанду ее.

– Прекрасно. И как только ты ее найдешь, забирай эти таблички и побыстрее возвращайся.

– Да ничего с ними не случится, поверь мне.

– Дай мне слово, что не отдашь их никому – слышишь: ни-ко-му!

– Даю тебе слово.

– А теперь иди работай.

– Я как раз пришла попросить тебя, чтобы ты отдал мне бумаги с планом, который мы составили с Ахмедом.

– Они на столе в моем кабинете, забирай их. Что касается Ахмеда, то чем раньше он уедет, тем лучше.

Клара с удивлением посмотрела на своего дедушку. Как он мог узнать о том, что только что произошло между ней и Ахмедом? – Дедушка…

– Пусть уезжает, Клара, он не нужен ни мне, ни тебе. А вот ему без нас придется тяжко, поскольку сам по себе он – никто.

– А откуда ты знаешь, что Ахмед уезжает?

– Я знаю все, что происходит в Золотом доме. Каким бы я был придурком, если бы не знал, что творится в моем собственном доме!

– Я его люблю, и прошу тебя его не трогать. Если ты причинишь ему хоть какой-нибудь вред, я тебе этого не прощу.

– Клара, в этом доме решения относительно всех вас принимаю я, и ты не смеешь мне указывать, что я могу делать, а что нет.

– Да нет уж, дедушка, смею. Если ты причинишь Ахмеду хоть какой-нибудь вред, я тоже отсюда уеду.

Тон, каким Клара произнесла эти слова, был таким решительным, что Альфред Танненберг понял: его внучка вполне способна выполнить свою угрозу.

Когда Клара села в джип рядом с мужем, тот заметил, как напряженно ее лицо.

– Что произошло? – спросил Ахмед.

– Он знает, что мы расстаемся.

– И что он собирается предпринять в отношении меня. Какие угрозы были произнесены в мой адрес?

Клара отчетливо чувствовала неприязнь, возникшую между двумя самыми любимыми для нее в этом мире людьми. И это ощущение было для нее просто невыносимым.

– Да ладно, Ахмед, мой дедушка всегда хорошо к тебе относился и не надо говорить о нем в подобном тоне.

– Я его очень хорошо знаю, Клара, а потому боюсь.

– Ты его боишься? Да ведь он всячески старался тебе помогать и никогда не отказывал тебе в том, о чем ты его просил. Не понимаю, с какой стати ты должен его бояться.

Ахмед промолчал. Он не хотел рассказывать Кларе о тех темных делах, которыми занимается ее дедушка, и о том, что он тоже принимает в них участие.

– Твой дедушка, несомненно, был весьма щедр ко мне, однако и я добросовестно работал под его началом, никогда не расспрашивая его обо всех нюансах того, чем он занимается.

– А на основании чего у тебя могло возникнуть желание расспрашивать его о том, чем он занимается? – возмущенно спросила Клара.

– Да ладно, Клара, давай не будем ссориться из-за твоего дедушки. Мы вполне способны урегулировать наши отношения.

– Я отчетливо вижу, что вы друг друга терпеть не можете. Но когда это началось? И по какой причине? И почему я не сразу это заметила?

– Не надо мучить себя подобными вопросами. Такое иногда случается – и в семье, и в бизнесе, и среди друзей. В один прекрасный день человек вдруг перестает понимать другого человека – вот и все.

– Вот так все просто?

А ты хочешь все усложнить?

Я хочу, чтобы вы оба ничего не усложняли, чтобы оставили меня в покое и не превращали меня в поле битвы!

Ахмед кивнул. Он вел машину и не видел лица Клары, однако отчетливо осознавал, что шаткий мостик взаимопонимания, протянувшийся между ними, вот-вот мог рухнуть.

– Я, со своей стороны, постараюсь ничего не усложнять. Мне очень не хотелось бы чем-то тебе навредить – ни за что на свете. Ты этого не заслужила.

– Ну конечно, я этого не заслужила! А потому не надо ко мне так плохо относиться.

– Договорились. А что ты сказала своему дедушке?

– Ничего. Только то, что я не против того, чтобы мы расстались. Он хочет, чтобы ты уехал как можно скорее.

– В этом я с ним солидарен. Я уеду из Золотого дома. Я могу пока пожить в доме моей сестры.

Клара вдруг почувствовала мучительную боль в груди: одно дело говорить о том, что они скоро расстанутся, и совсем другое – начать реализовывать это намерение.

– Поступай так, как считаешь нужным, так, как лучше для тебя.

– Для нас обоих, Клара, для нас обоих.

Клара уже готова была сказать Ахмеду, что не хочет с ним расставаться, что начинает бояться той боли, которую вызывает у нее осознание того, что он ее покидает. Но она все-таки промолчала, решив, что не станет унижаться.

– Видишь ли, Ахмед, единственное, чего я хочу, так это чтобы мы не устраивали друг другу сцен. Но больше всего я прошу тебя о том, чтобы ты не конфликтовал с моим дедушкой. Я люблю его, Ахмед.

– Я это знаю, Клара, знаю, насколько сильно ты его любишь. И ради тебя я сделаю то, о чем ты просишь. По крайне мере, постараюсь.

Приехав в министерство, они сменили тему разговора и стали говорить о том, кому из них следует отправиться в Сафран.

– Поеду я, Ахмед, ты ведь все равно скоро уедешь, а потому я хотела бы с самого начала все взять в свои руки. Я сама найму рабочих.

Клара не сказала Ахмеду, что поездка в Сафран поможет ей лучше справиться с чувством утраты, которое она уже начинала испытывать.

– Хорошо. Может, ты и права. Я останусь здесь и буду помогать тебе, чем смогу, отсюда. А заодно займусь подготовкой к отъезду.

– А как ты преподнесешь свой отъезд?

– Еще не знаю.

– Тебя обвинят в измене, и Саддам может послать кого-нибудь вслед за тобой, чтобы тебя убили.

– Возможно. Но мне, так или иначе, придется рискнуть.

Следующие несколько часов они провели у телефонов, хлопоча об оформлении необходимых бумаг и получении всевозможных разрешений. В полдень Ахмед отправился обедать вместе с Полковником, а Клара вернулась в Золотой дом.

– Ты как раз успела к обеду, – сказала Кларе Фатима. – А твой дедушка в своем кабинете: у него посетитель.

Клара прошла в свою комнату, чтобы немного отдохнуть, но перед этим она попросила Фатиму немедленно позвать ее, как только дедушка спустится в столовую.

Танненберг закончил читать последний лист под выжидающим взглядом находившегося в кабинете мужчины. Аккуратно сложив бумаги в папку, он положил ее в верхний ящик стола и сурово посмотрел на Ясира.

– Я поеду в Каир. Организуй мне телефонный разговор с Робертом Брауном. Я хочу, чтобы он при этом находился в таком месте, где никто не смог бы прослушать разговор по телефону.

– Это невозможно. Американские спутники способны прослушать что угодно, а особенно разговоры между Соединенными Штатами и этим злосчастным уголком мира.

– Делай, что хочешь, Ясир, но организуй мне разговор с Робертом.

– Это невозможно.

– Должно стать возможным. Я хочу поговорить с ним и с другими моими друзьями. Пусть они сами придумают, как нам переговорить, а не то я позвоню каждому из них прямо в кабинет. Необходимо обсудить план, который они мне прислали. Они, сами того не понимая, приняли какие-то нелепые решения. Если действовать так, как они запланировали, то все закончится полным провалом. Кроме того, я хочу, чтобы руководство осуществлял, как обычно, я. Меня не устраивает то, что они намерены прислать кого-то сюда для руководства операцией. Почему? В этом регионе командую я. Это моя территория, и им не удастся отнять ее у меня.

– Никто не хочет у тебя ничего отнимать. Просто они знают что ты плохо себя чувствуешь, и хотят прислать человека в помощь.

– Не стоит меня недооценивать, Ясир. Хотя бы ты не совершай эту ошибку.

– Возможно, их обеспокоило выступление Клары в Риме, потому что ты вышел из тени, объявив на весь мир о «Глиняной Библии».

– Это не их дело. Скажи им, что я хочу поговорить с ними без посредников. В противном случае не будет никакой операции.

– Ты хоть думай, что говоришь! Или ты хочешь всех нас погубить?

– Нет, но я хочу подробно знать, что будет происходить и когда. Необходимо все организовать самым тщательным образом. Я хочу, чтобы ко мне приехал на переговоры человек от Пола Дукаиса. Я ему объясню, каким образом мы сделаем то, что должны сделать. Агентство Пола – это какой-то зоопарк, и его дрессированные обезьяны не всегда способны выполнить то, что требуется. Я организую проведение этой операции так, как сам считаю нужным. И я сам скомандую людям Дукаиса, когда, где и что именно они должны делать. Если они не согласны, то можешь быть уверен, что никто ничего здесь не будет делать, если только они не хотят развязать войну против меня лично.

– Да что с тобой происходит, Альфред? Такое впечатление, что ты потихонечку выживаешь из ума.