Текст книги "Глиняная Библия"

Старик поднялся, подошел к своему собеседнику и дал ему пощечину.

– Ясир, когда мы с тобой познакомились, ты питался верблюжьим дерьмом. Не забывай об этом.

В черных глазах Ясира вспыхнула ненависть. Они с Альфредом знали друг друга уже много-много лет, можно сказать, всю жизнь, однако такое оскорбление Ясир простить не мог.

– Иди и делай то, что я тебе сказал.

Ясир вышел из кабинета Танненберга, не оглядываясь. Он все еще чувствовал боль от пощечины.

Выйдя на крыльцо, Альфред увидел, что Клара сидит в одиночестве за столом в тени пальм и слушает, как журчит вода в фонтанчике. Когда он подошел к ней, она поднялась и легонько поцеловала его в хорошо выбритую щеку. Кларе нравился запах табака, исходивший от дедушки.

– Я уже проголодалась, дедушка, а ты так долго не появлялся! – сказала она ему вместо приветствия.

– Присядь, Клара. Хорошо, что обедать мы будем только вдвоем. Нам нужно поговорить.

Фатима принесла блюда со всевозможными салатами, рисом и мясом и ушла.

– Что ты собираешься делать? – спросил Танненберг.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду…

– Ахмед хочет уехать. А чего хочешь ты?

– Я останусь в Ираке. Это моя страна, и я хочу жить именно здесь. Золотой дом – это мой дом. У меня нет никакого желания стать беженкой.

– Если Саддама свалят, нам придется туго. Поэтому нам тоже нужно отсюда уехать. Когда сюда нагрянут американцы, мы не сможем здесь оставаться.

– А они сюда нагрянут?

– Я только что получил сообщение, подтверждающее то, что соответствующее решение уже принято. Я думал, что этого не произойдет, что Буш всего лишь хорохорится, но, по всей видимости, подготовка к войне уже началась. Они даже назначили дату начала боевых действий. Поэтому и нам нужно начинать готовиться к отъезду. Я на днях съезжу в Каир, там мне нужно кое-что организовать и переговорить с друзьями.

– Ты – всего лишь бизнесмен. Ты, конечно, в очень хороших отношениях с окружением Саддама, но таких людей ведь много. Не станут же американцы карать всех тех, кто лояльно относился к режиму Хусейна.

– Если они сюда придут, то от них можно будет ожидать чего угодно. Армия, выигравшая войну, может делать все, что ей заблагорассудится.

– Я не хочу уезжать из Ирака.

– Но нам все-таки придется уехать. По крайней мере, когда нам станет окончательно ясно, что именно будет происходить в Ираке после войны.

– Тогда зачем нужно начинать эти раскопки?

– Потому что мы либо найдем «Глиняную Библию» прямо сейчас, либо упустим ее навсегда. Это наш последний шанс. Мне раньше никогда и в голову не приходило, что Шамас мог вернуться в Ур.

– Точнее, в Сафран.

– Это ведь рядом. Те древние люди были кочевниками переходили с одного места на другое вместе со своим скотом и лишь временно оседали в том или ином регионе. Они не один раз приходили в Харран и не один раз возвращались в Ур. Но я всегда считал, что «Глиняная Библия», если она действительно существует, должна находиться где-то в Харране или в Палестине потому что Авраам ведь отправился в Ханаан.

– Когда ты поедешь в Каир?

– Завтра рано утром.

– А я отправлюсь в Сафран.

– А Ахмед? – Альфред задал этот вопрос нейтральным тоном.

– Ему нужен какой-нибудь повод для того, чтобы выехать из Ирака. Ты ему поможешь?

– Нет, я не стану ему помогать. Нам с ним еще надо закончить кое-какие дела. Как только закончим, пусть убирается хоть ко всем чертям. Но сначала он должен довести до конца те сделки, которые уже заключил. Он не должен уезжать, пока не выполнит этого.

– И что это за сделки?

– Они имеют отношение к произведениям искусства, ведь именно этим я занимаюсь.

– Я это знаю. Но почему доводить их до конца должен именно Ахмед?

– Потому что я сейчас занят кое-какими другими делами, и очень важно, чтобы у меня все получилось.

– Мне казалось, что ты хочешь, чтобы он уехал как можно скорее.

– Я передумал.

– Тебе нужно будет с ним поговорить. Мы с ним решили, что он покинет Золотой дом и переедет в дом своей сестры.

– Неважно, в каком доме он будет жить. Главное – чтобы он оставался в Ираке до того момента, когда сюда заявятся американцы.

– Он не останется.

– А я тебе говорю, что останется.

– Не угрожай ему!

– Я ему не угрожаю! Мы оба – бизнесмены. Он не может сейчас уехать. Потом – да, но не сейчас. Твой муж заработал благодаря мне кучу денег, и чтобы отсюда уехать, ему необходима моя помощь.

– И ты не станешь ему помогать, если он не захочет здесь оставаться?

– Нет, не стану – даже ради тебя, Клара. Ахмеду не позволено разрушать то, что создавалось мною в течение всей жизни.

– Хотелось бы знать, что же это за дело такое, которое может выполнить только он и никто другой.

– Я никогда не вовлекал тебя в свой бизнес и сейчас тоже не собираюсь этого делать. Когда увидишь Ахмеда, скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

– Он приедет сюда сегодня вечером. Есть кое-какие дела.

– Пусть не уезжает, пока не встретится со мной.

* * *

– Он нам не доверяет.

Джордж Вагнер произнес эти слова ледяным тоном, который для хорошо его знавших людей свидетельствовал только об одном: назревает буря. Уж кто-кто, а Энрике Гомес знал Вагнера очень хорошо, и поэтому, хотя они и разговаривали по телефону, находясь друг от друга на расстоянии в несколько тысяч километров, Гомесу не составило особого труда мысленно представить себе, как у Джорджа кривятся от напряжения уголки губ и дергается в нервном тике правый глаз, заставляя дрожать веко.

– Он, видимо, думает, что тот инцидент с итальянцами и его внучкой – наших рук дело.

– Да, именно так он и думает. Но хуже всего то, что мы и сами не знаем, кто их отправил за ней следить. Ясир нам передал что Альфред хочет переговорить со всеми нами и что если руководить операцией будет не он, то никакой операции вообще не будет. А еще он хочет, чтобы Дукаис прислал ему одного из своих людей и чтобы тот обсудил с Альфредом, как именно все будет происходить. Он также заявил, что операция будет проведена так, как скажет он, и никак иначе.

– Он хорошо знает местные условия, и в этом отношении он прав. Было бы глупостью поручать проведение операции одному лишь Дукаису. Без Альфреда он ничего не сможет сделать.

– Да, но Альфред не должен ни угрожать нам, ни ставить нам условия.

– «Глиняная Библия» нужна нам явно не для того, чтобы выставлять ее в музеях, а он хочет заполучить «Глиняную Библию», чтобы сделать знаменитой свою внучку. Ну что ж, между нами возникло разногласие, однако мы не можем позволить себе окончательно перестать доверять Альфреду или плюнуть на вселишь из-за упрямства и желания посмотреть, кому от этого будет хуже. Если мы скатимся до междоусобной войны, это для всех нас будет роковой ошибкой. Нам ведь удалось стать тем, кем мы стали, только благодаря тому, что мы действовали согласованно, словно слаженный оркестр, и каждый играл написанную для него партию.

– Так было до тех пор, пока Альфред не решил, что ему позволительно сфальшивить.

– Не преувеличивай, Джордж. Мы должны понимать, что всю эту возню вокруг «Глиняной Библии» он затеял ради своей внучки.

– Ради этой дуры!

– Не кипятись. Для него она не дура, для него она самый близкий человек. Ты не понимаешь его чувств, потому что у тебя нет семьи.

– Мы вместе и есть семья – мы и только мы. Или ты об этом уже забыл, Энрике?

Энрике Гомес несколько секунд молчал: он думал о Росио, о своем сыне Хосе, о внуках.

– Джордж, некоторые из нас завели себе и другие семьи, и с этими семьями нас тоже многое связывает.

– И ты пожертвовал бы нами ради той другой семьи, которую ты себе завел?

– Ты задаешь мне вопрос, на который нет ответа. Я люблю свою семью. Что касается вас, то… Вы для меня как мои руки, мои глаза, мои ноги… Невозможно описать, что мы значим друг для друга. Давай не будем вести себя как дети, спрашивая: «Кого ты больше любишь – папу или маму?» Альфред любит свою внучку, и именно из-за нее он дал слабину и хочет, чтобы ей досталась «Глиняная Библия». Хотя, конечно. «Глиняная Библия» не принадлежит ему одному – она принадлежит нам четверым. Ладно, давай постараемся не допустить того, что задумал Альфред, однако не будем при этом вдаваться в крайности. Пусть он, как и раньше, руководит операцией, но и мы не останемся в стороне. Если же мы объявим ему войну, он примет вызов, и тогда мы просто уничтожим друг друга.

– Он не сможет причинить нам никакого вреда.

– Да нет, Джордж, сможет. Ты и сам это прекрасно понимаешь, а еще ты понимаешь, что если мы его прижмем, то он нам может сильно напакостить.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю провести две операции. Одна из них – эта та, которую мы уже запланировали – ею будет руководить Альфред. Вторая, фактически нацеленная на «Глиняную Библию», должна проводиться втайне от Альфреда.

– Именно так я с самого начала и планировал. Пол подобрал двух человек для внедрения их в бригаду Пико.

– Так об этом и речь – заслать туда своих людей, чтобы они все время были рядом с внучкой Альфреда, и как только будет найдена «Глиняная Библия», они должны забрать ее и исчезнуть. При этом вовсе не обязательно кто-то должен пострадать».

– Ты думаешь, что эта девчонка позволит себя одурачить? Думаешь, Альфред не принял меры предосторожности, чтобы мы не отняли у него «Глиняную Библию»?

– Он, возможно, и предугадал наши намерения, поскольку хорошо нас знает. Однако и мы его тоже хорошо знаем. В общем, поиграем с ним в кошки-мышки, и если головорезы Пола достаточно умные люди, то они сумеют завладеть «Глиняной Библией» и дать деру.

– А ты когда-нибудь встречал среди головорезов умных людей?

– У Пола должны быть умные люди, Джордж, должны быть В крайнем случае, можно будет прибегнуть к насилию – но лишь если это будет неизбежно.

– Но ты ведь знаешь, как иногда бывает, так сказать, на передовой… Нас ведь там не будет, и не нам предстоит оценивать ситуацию и принимать соответствующие решения. Это будут делать люди Дукаиса. Они сгоряча могут зацепить и внучку Альфреда.

– Мы, по крайней мере, дадим им четкие инструкции, чтобы они не наломали дров уже в первый день.

– Я переговорю с Франком, и если он согласится, так мы и будем действовать. Возможно, он тебя поддержит: у него ведь тоже есть семья.

– Тебе также в свое время следовало бы завести семью, Джордж.

– Она мне не нужна.

– Мы тебе еще тогда говорили, что так было бы лучше.

– Да, и для вас действительно так было лучше, а вот я не испытывал потребности отягощать себя обязанностями перед женой и детьми. Я избежал подобных хлопот.

– Иметь семью не так уж и плохо, Джордж.

– Семья делает человека податливым и уязвимым.

– Но у нас не было другого выхода.

– Я это знаю. В общем, мы приняли решение, а потому давай не будем заниматься словоблудием. Я позвоню Франку.

– И пусть Дукаис пошлет кого-нибудь поумнее на переговоры к Альфреду.

– Надеюсь, он так и сделает.

– Альфред никогда не терпел, чтобы им командовали, ты ведь это знаешь.

– Да, знаю.

– В общем, давай постараемся все уладить. И я не хочу, чтобы с Альфредом что-нибудь случилось, ты слышишь, Джордж. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. «Глиняную Библию» мы, конечно, у него заберем. Он и сам знает, что она ему не принадлежит, а потому он с этим смирится, хотя поначалу и попытается нам противостоять.

– Мы не можем отказаться от «Глиняной Библии» только потому, что эта девчонка не захочет нам ее отдавать.

Я не говорил, что мы будем от чего-то отказываться, я просто хочу, чтобы мы забрали ее, не причинив никому вреда.

– Но…

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, Джордж, поэтому и в самом деле давай не будем заниматься словоблудием. Мы сделаем все то, что окажется необходимым, но только если это действительно будет необходимо.

14

Ясира удивляло, что такому неотесанному мужлану, как Дукаис, досталась столь важная роль. Однако его задача действительно была очень важной, и Ясир это знал.

Дукаис, не переставая жевать резинку, снял туфли и водрузил ноги на стол, не стесняясь своих влажных от пота и прилипших к ступням носков.

– Эти туфли мне подарила жена, – пояснил он, – а потому приходится их носить, хотя они скоро изотрут мои ступни До дыр.

Ясир сел в кресло и откинулся на спинку, не в силах скрыть отвращение, которое внушали ему ноги и носки Дукаиса.

Кроме того, Ясир сильно устал. Он всего два дня назад прибыл в Вашингтон, но этот город уже вызывал у него раздражение. Вдобавок ко всему, отчетливо ощущалась неприязнь местных жителей к арабам, и поэтому Ясир выходил из отеля только на запланированные деловые встречи.

А еще его раздражало невежество американцев. Они не знали ни где находится Египет, ни что вообще происходит на Востоке. При этом они не понимали, за что их, американцев, не любят. Ясира удивляло, что в такой богатой стране, как США, наряду с высокообразованной элитой – теми, кто, по сути дела, управляет миром, – имелось такое огромное количество невежественных людей.

Ясир был бизнесменом, и деньги стали его религией, однако когда он приезжал в США, в нем начинал просыпаться национализм: он терпеть не мог присущее американцам пренебрежительное отношение к другим странам.

«Египет? Это где, рядом с Турцией? А в Египте есть море? У вас там правят фараоны?» – подобные вопросы Ясиру доводилось слышать довольно часто.

Его страна была бедной. Точнее, ее сделали бедной различные коррумпированные режимы при активной помощи супердержав, для которых вся планета была своего рода шахматной доской. Египет сначала находился под патронатом Советского Союза, а затем ему стали покровительствовать США, но только ни к чему хорошему это не привело. Сын Ясира – Абу – вполне резонно критиковал иностранную опеку над Египтом: «Ну и какая нам от этого польза? Египту продавали то, что ему совершенно не нужно, причем едва ли не по цене золота, и мы теперь вечные должники».

Хотя Ясир частенько вступал в споры со своим сыном по поводу его радикализма, он в глубине душе думал, что Абу, пожалуй, во многом прав. Тем не менее он абсолютно не понимал, почему его сыну, у которого ни в чем не было нужды, нравилось дружить с религиозными фанатиками, полагавшими, что решение всех проблем можно найти лишь в исламе.

Перед тем как сесть в самолет, вылетающий в Вашингтон, Ясир едва не поругался с Абу по поводу бороды, которую тот начал отращивать. Для многих египетских парней борода стала символом неповиновения существующим порядкам.

– Операцией будет руководить Альфред, – сказал Ясиру Дукаис. – Так будет лучше. Он хорошо знает Ирак, а мы – нет, и поэтому все люди, участвующие в операции, поступят в его распоряжение. Когда ты полетишь обратно в Каир, с тобой отправится один из моих людей. Он – бывший полковник, командовал «зелеными беретами». Такой же смуглый, как и вы, потому что он – испанец по происхождению, стало быть, его внешность не будет привлекать особого внимания. Кроме того, он немного говорит по-арабски. Он будет руководить нашими ребятами, а потому очень желательно, чтобы он познакомился с Альфредом, и пусть тот ему разъяснит, что и как ему надлежит делать. Его зовут Майк Фернандес. Он, в общем-то, неплохой парень. Кроме того, что умеет убивать, он еще способен и логически мыслить. Он ушел из армии, потому что у меня он зарабатывает больше – намного больше.

Хихикнув, Дукаис открыл серебряную шкатулку и достал из нее гаванскую сигару. Он предложил ее Ясиру, но тот отказался.

– Я могу курить только в своем кабинете, – сказал Дукаис, – Дома мне курить не позволяют, в ресторанах не позволяют, в домах моих друзей их истеричные жены – такие же истеричные, как и моя, – тоже не позволяют. Я когда-нибудь стану жить отшельником – поселюсь в своем кабинете.

– Альфред очень серьезно болен. Трудно даже сказать, сколько он протянет.

– Твой шурин все еще работает врачом?

– Мой шурин – директор больницы, в которой занимались опухолью Альфреда. Там его оперировали и удалили часть печени. Однако на последних снимках печени видны маленькие образования. В общем, в его печени полно маленьких опухолей, которые постепенно пожирают ее.

– Он протянет шесть месяцев?

– Мой шурин говорит, что, наверное, протянет, хотя он неуверен в этом. Альфред не впадает в панику и живет так, как всегда. Он знает, что скоро умрет, и…

– И?

– И теперь ему на все наплевать – кроме его внучки.

– Его, наверное, охватило отчаяние.

– Нет, его не охватило отчаяние, просто он знает, что ему совсем недолго осталось жить, и поэтому он не боится никого и ничего.

– Это плохо, – пробормотал Дукаис. – Человек всегда должен чего-нибудь бояться.

– Единственное, что для него имеет значение, – так это его внучка. Мало того, что он оставляет ей кучу денег, – он хочет, чтобы именно она нашла пресловутую «Глиняную Библию», которую вы ищете уже столько лет. Он говорит, что это будет ее наследство.

Пол Дукаис был не очень-то воспитанным человеком и мог, например, водрузить ноги на стол, разговаривая в кабинете с посетителем, однако он был необычайно умен и сообразителен, благодаря чему, собственно, и сумел вскарабкаться на такую вершину. Поэтому Дукаису не составило большого труда понять почему Альфред Танненберг действовал именно так, как он действовал.

– Девчонка не все о нем знает, – сказал Дукаис. – Однако когда он умрет, ей придется столкнуться с нелицеприятной действительностью, и единственный способ сделать так, чтобы ее не заклевали, – это превратить ее в археолога с мировым именем. Именно для этого им и нужен Пико – чтобы с его помощью завоевать уважение общественности, чего им как раз и не хватает. Они могли бы отыскать «Глиняную Библию» и сами, однако это не спасло бы девчонку от нападок после смерти Танненберга. Теперь же, если они найдут «Глиняную Библию» в ходе работы международной археологической экспедиции, ситуация в корне изменится. Однако меня всегда удивляло то, что девчонка ни о чем даже не догадывается.

– Клара очень умна, но она не хочет сталкиваться ни с чем таким, что могло бы омрачить ее взаимоотношения с ее дедушкой, а потому она предпочитает ничего не видеть и не слышать. Не стоит ее недооценивать.

– Да я ее, по правде говоря, толком и не знаю. У меня есть на нее досье на нескольких страничках: что она любит, а что – нет, ее похождения в Сан-Франциско, достижения в учебе. Однако все это, в общем-то, не позволяет понять, что она за человек. Общаясь со многими людьми, я пришел к выводу, что никакие досье не расскажут, что у человека за душой.

Ясир, удивившись разумности рассуждений Дукаиса, подумал, что президент агентства «Плэнит Сикьюрити» – вовсе не такой простак, каким пытается казаться. Приходилось признать, что у него есть сильные стороны, пусть даже у Ясира и вызывала неприязнь его манера общаться с людьми, положив ноги на стол…

– Мне потребуется несколько часов для того, чтобы я мог переговорить с друзьями и подготовить кое-какие документы, которые тебе надо будет отвезти Альфреду. С тобой поедет мой человек. Я скажу, чтобы он позвонил тебе сегодня вечером, – так вы познакомитесь. Я ведь тебе уже говорил, что его зовут Майк Фернандес? Впрочем, неважно, он ведь все равно тебе позвонит, и ты с ним познакомишься. Обсуди с ним детали поездки. А еще было бы неплохо, если бы ты прочел ему пару лекций по поводу того, с чем ему там предстоит столкнуться.

– А он там никогда не был?

– Был. Во время войны в Персидском заливе. Хотя, как мы все знаем, это была ненастоящая война. Так, военная показуха, чтобы попугать Саддама, а еще чтобы испытать различное оружие, которое парни из Пентагона покупают за счет налогоплательщиков. Еще он бывал в Египте, но, насколько я знаю, лишь в качестве туриста. Ездил туда в отпуск – посмотреть на пирамиды.

Когда Ясир ушел, Пол Дукаис позвонил Роберту Брауну, но того не оказалось в кабинете. Полу сказали, что Роберта можно найти лишь по мобильному телефону: он в этот момент обедал с ректорами некоторых американских университетов, совместно с которыми занимался подготовкой к проведению в следующем году целого ряда масштабных мероприятий в сфере культуры.

Дукаис решил, что позвонит Роберту попозже.

* * *

Фабиан нервничал. Ив уговорил его отправиться в Ирак раньше основной бригады, и, хотя он поначалу с радостью согласился, по прошествии двух-трех дней стало ясно, что он едва ли в состоянии справиться с подготовкой всего необходимого, в частности, с получением виз – как для въезда в Ирак, так и транзитных.

Фабиану удалось набрать бригаду из двадцати человек. Этого количества людей было мало, однако больше никто не хотел ехать на раскопки в Ирак и рисковать там своей жизнью ввиду предстоящей войны. Он и сам понимал, что это настоящее сумасбродство, однако ему все же хотелось добавить немного острых ощущений в свою скучную повседневную жизнь.

Пару минут назад ему позвонила одна из студенток пятого курса и сказала, что тоже хочет поехать на раскопки, но лишь на пару месяцев – до Рождества. А еще она хотела, чтобы Фабиан поговорил с одним парнем – другом одного из ее друзей. Этот парень был боснийцем и приехал в Мадрид, чтобы получить образование. Однако он оказался без гроша в кармане, и, узнав, что несколько сумасшедших собираются отправиться на раскопки в Ирак и что там будут хорошо платить, поинтересовался, нельзя ли и ему присоединиться к этой экспедиции и тоже поработать в Ираке. Он был готов выполнять любую работу.

Но какой может быть толк в археологической экспедиции от юноши, который имеет профессию учителя и приехал в Мадрид, чтобы изучать испанский язык на двухгодичных курсах в университете? Фабиан не стал ничего обещать: он хотел сначала посоветоваться с Пико. Кроме того, в бригаде, как сказал Фабиану Пико, уже был хорват. Его порекомендовал один немецкий профессор, сообщив, что он вроде бы изучает информатику в Германии. «Этот парень выжил на войне и ненавидит насилие», – так отозвался о нем профессор. Впрочем, это не удержало хорвата от поездки в находящуюся на грани войны страну с целью подзаработать там немного денег: в Берлине все очень дорого.

Пико показалась неплохой идея иметь в составе бригады компьютерщика и уже с первого дня вести электронный учет выполняемых на раскопках работ, поэтому он решил взять хорвата. А вот брать с собой еще и боснийца – это, пожалуй, уже было бы слишком. Представители этих двух национальностей совсем недавно сражались друг против друга не на жизнь, а на смерть, и еще не хватало, чтобы и внутри бригады археологов возник конфликт. Кроме того, Фабиану снова пришел в голову все тот же вопрос: какой им будет толк от учителя?

В дом Фабиана Пико зашел, насвистывая. Было заметно, что он в хорошем настроении.

– Привет! Ты дома?

– Я в своем кабинете! – крикнул Фабиан.

– Ну вот и закончился день, – сказал Пико. Сегодня у меня все прошло гладко.

– Чудесно! – отозвался Фабиан. – А я вот мучаюсь из-за таможенных процедур. Такое впечатление, что мы пытаемся вывезти танки, а не какие-то там палатки. Да и с визами мне тоже морочат голову.

– Ладно, не переживай. Все уладится, все обязательно уладится!

– Ты просто пышешь оптимизмом. Чем это вызвано?

– Я вот-вот заключу с журналом «Научная археология» договор о том, что во всех его изданиях – английском, французском, греческом, испанском, да и во всех других – будут опубликованы отчеты о результатах нашей работы. Надеюсь, что к концу года у нас появятся какие-нибудь результаты. Я считаю, что для нас важно иметь поддержку редакции самого престижного в нашей сфере деятельности журнала. Мы будем отправлять им материалы с пояснительными статьями, которые сами и напишем. Понятно, что это будет дополнительная нагрузка, но мы справимся.

– Да, это правильно. А как это тебе пришло в голову?

– Редактор из Лондона мне сам позвонил. Он узнал, что на конгрессе в Риме выступила некая Клара Танненберг и ошарашила всех своим заявлением о том, что якобы Авраам продиктовал Книгу Бытие какому-то писцу. Он считает, что если этим вопросом заинтересовался и я, то, значит, все это может оказаться не досужими домыслами, и поэтому он хочет получить эксклюзивные права на публикацию информации о том, что мы будем делать и что мы в результате обнаружим.

– Не знаю, хорошо ли это: чувствовать, что тебе в затылок дышат журналисты.

– Мне тоже это не очень нравится, но, учитывая складывающуюся ситуацию, лучше пойти на этот шаг. Я еще толком не знаю, во что мы ввязываемся.

– Не надо теперь делать такие заявления!

– Видишь ли, я не очень доверяю этим людям – тем, которые в Ираке. В их поведении есть что-то странное, что-то такое чего я никак не могу понять.

– Ты о чем?

– Мне так и не удалось познакомиться с загадочным дедушкой Клары Танненберг. А еще мне так и не ответили, в какой экспедиции и в каком году были найдены те две не менее загадочные таблички. Да и эта супружеская пара какая-то странная.

– Кто? Клара и ее муж?

– Да. Впрочем, он показался мне толковым человеком, понимающим, что к чему.

– А она тебе сразу же не понравилась.

– Нет, дело не в этом. Просто в ней есть что-то странное, но я никак не могу понять, что именно.

– Мне очень хочется с ней познакомиться. Я уверен, что она интересная женщина.

– Да, но – опять же – в ней есть что-то странное. Впрочем, тебе так или иначе придется с ней познакомиться, когда ты приедешь в Ирак, потому что, как ты уже знаешь, ее муж заявил мне, что не будет принимать участия в раскопках. И мне пока неизвестно почему.

– Это меня тоже заинтриговало: почему он бежит с корабля именно сейчас?

– Вот этого я и не знаю.

– Да, кстати, чуть не забыл! Звонила Магда, студентка пятого курса, та, что помогала нам набирать студентов на раскопки. Ей порекомендовали парня-боснийца, он учитель и приехал в университет Комплутенсе изучать испанский на курсах для иностранцев, имеющих высшее образование. Похоже, он тут слегка поиздержался, а потому готов поехать с нами в экспедицию и выполнять там какую угодно работу. Он говорит по-английски.

– А как же его курсы испанского?

– Понятия не имею. Я тебе о нем рассказал, потому что у нас не хватает людей, хотя я толком и не знаю, сможем ли мы найти ему какое-нибудь применение.

– Может, поручим ему хозяйственные работы? Ладно, я подумаю. Не хотелось бы брать с собой людей, не имеющих подходящей квалификации. Хорват – совсем другое дело: компьютерщик нам может пригодиться.

– К тому же у меня возникли опасения, что между хорватом и боснийцем могут возникнуть трения.

– Да, это тоже может оказаться проблемой. Они, как-никак, еще совсем недавно убивали одни других без разбора. Я все-таки подумаю о его кандидатуре, но, как мне кажется, брать с собой боснийца было бы неправильно.

– Я тоже не в восторге от этого варианта, но я пообещал Магде, что мы его, по крайней мере, обсудим.

– Ладно. А из тех, кого мы уже берем с собой, есть хотя бы один хороший фотограф?

– А зачем он нам?

– Как зачем? Для подготовки материалов для журнала! Редакция не намерена посылать в Ирак кого-либо.

– А ты разве не говорил, что редакция проявила большой интерес к этой экспедиции?

– Да, но я также тебе сказал, что всю работу мы будем выполнять сами. Редактор не хочет рисковать и не станет посылать своих журналистов в страну, находящуюся на грани войны. «Научная археология» – не из тех журналов, которые гоняются за самыми свежими новостями.

– Как будто у нас и без того не будет уймы работы!

– Да ладно, не причитай, а лучше скажи мне, когда ты планируешь выехать.

– Если мне не придется трепать себе нервы больше ни с кем из чиновников, кроме тех, с которыми я уже столкнулся, тогда я выеду где-то дня через три. Хотя еще не хватает кое-каких бумаг, и я не уверен, что сумею их получить.

– А кто будет твоим помощником?

– Марта.

– Ого!

– Послушай, между мной и Мартой ничего нет.

– Ну конечно, просто она тебе нравится. Мне, кстати, тоже, да и вообще всем мужчинам.

– Ошибаешься. Я тебе никогда ничего не говорил про Марту кроме того, что она – мой друг. Мы с ней знакомы еще с тех времен, когда учились в университете, и – можешь верить, можешь не верить – между нами никогда ничего не было.

– Но она, тем не менее, самая интересная женщина из всех кто находится в твоем окружении.

– Это верно, но она всего лишь мой друг. Мой самый лучший друг – так же, как и ты. А с тобой, насколько я помню, мы в одну постель не ложились.

– Ладно, Марта так Марта. К тому же я ее считаю умной и толковой женщиной.

– Она именно такая, и у нее есть еще один дар: она умеет находить общий язык с кем угодно – от министра до сапожника.

– Но ехать-то надо в Ирак.

– Марта уже была в Ираке и знает эту страну. Несколько лет назад она работала по контракту с группой профессоров, которую финансировал какой-то межбанковский фонд. Они пробыли в Ираке два месяца. Кроме того, Марта разговаривает по-арабски. Она сможет договориться и с таможенниками, и со старостой той иракской деревни, и с рабочими – в общем, со всеми, с кем будет нужно.

– Ты ведь тоже немного чирикаешь по-арабски.

– Ты правильно сказал: я именно «чирикаю». Марта, также как и ты, говорит по-арабски хорошо, а я – еле-еле. А еще, я весьма полагаюсь на сообразительность Марты: кроме ума, она обладает и незаурядной интуицией и всегда находит верное решение при возникновении проблем.

– Ладно, уговорил. Я согласен с тем, что она – прямо-таки бесценный кандидат. Как археолога я ее не знаю, но если ты говоришь, что она хороший специалист…

– Да, хороший. В течение нескольких последних лет она участвовала в работе целого ряда археологических экспедиций в Сирии и Иордании и хорошо знает район древнего Харрана, где, как мне говорили, пресловутый таинственный дедушка обнаружил те глиняные таблички, а потому лучше ее для данной работы никого не найти.

– Фабиан, я тебя уверяю: меня вполне устраивает то, что тебя будет сопровождать Марта. В такой работе, как наша, очень важно грамотно подобрать бригаду и работать с удовольствием, тем более что нам там придется нелегко.

– Она сейчас подойдет.

– Замечательно, нам нужно решить еще кучу вопросов.