Текст книги "Врата рая"

Турсунов Хусан
Врата рая

© Турсунов Х., 2018

© ООО «СУПЕР Издательство», 2018

* * *

Посвящаю светлой памяти моих родителей.

Черный ангел

Он проснулся в холодном поту.

Сердце колотилось, как после долгой пробежки.

От смертельного страха он с головой укрылся одеялом и дрожащими руками ощупывал свою огромную постель в надежде, что очередная любовница на ночь все еще где-то здесь, и она, наверное, сможет отвлечь его от кошмарного сна. Голова кружилась от выпитого накануне алкоголя. Где, где эта сучка? – думал он, шаря под одеялом своими жадными дрожащими руками. «Эй!» – пытался звать он охрану.

Но никто не откликнулся.

Голый, он сумел, наконец, встать.

Кажется, он обмочился от жуткого страха.

Мужчина лет шестидесяти. Таким он увидел себя в огромном зеркале.

Небольшой рост, плотное телосложение, обрюзгшее лицо, вполне сформировавшаяся лысина, золотая цепь на морщинистой шее. И эти мешки под глазами… Они неприятно его поразили.

«Эй!» – с силой толкнул он дубовую дверь ногой.

И случилось то, чего он так боялся, чего ждал всю жизнь, о чем старался не думать, но много раз со страхом прокручивал в голове. О, нет! Нет! Он вскрикнул и в панике отступил, в ужасе бросился обратно в спальню.

Где помощь? Почему никто не идет на его зов?

Громадное щетинящееся серыми иглами «нечто» шагнуло вслед за ним.

Отсвечивающая, будто рыбья, чешуя, ядовитые шипы, острые иглы. От ужаса он потерял сознание, но тотчас пришел в себя. «О, боже, боже, помоги мне! Неужели это не сон? Неужели я умер и отдан за свои грехи демону ада?».

«О, боже, боже, помоги мне!».

«Наконец-то вспомнил Его, мерзавец».

Слова невероятного чудовища пронзили его сознание.

От ужаса он широко открыл глаза и, не сводя глаз с чудовища, замер.

Даже тень этого щетинящегося монстра была невообразимо ужасна, а блеск налитых кровью глаз, белизна огромных клыков сводили с ума.

«О, боже, боже… Я же верю в тебя… Ты всемогущ… Спаси…».

Память и силы ему отказывали. Он не мог вспомнить ни одного изречения из священных книг, в которые когда-то заглядывал. Вырывались только отдельные слова: «О, Боже… О, Аллах…О, Будда…».

«Ты же безбожник!» – пронзили его сознание слова чудовища.

Он дрожал, слушая пронзающие его слова. «Не смей произносить божественное имя всуе. Ты грязен и грешен. Ты в грехах, как в параше. Ни слова, ни твои мольбы не дойдут до Создателя».

«Кто ты? – в ужасе забормотал он, даже не стараясь скрыть свой ужас. – Зачем ты здесь? Тебя же убьют. Уходи. Сейчас сюда ворвется моя охрана и расстреляет тебя. Даже такой монстр, как ты, не устоит перед крупным калибром».

И дрожащими пальцами дотянулся, наконец, до кнопки вызова на стене.

«Оставь надежду, – рычало чудовище. – Никакой охраны у тебя больше нет. В этом доме вообще сейчас только мы с тобой, остальные бегут, спасая свои грязные душонки. Они узнали, что Солнце скоро взорвется. Оно поглотит Землю в своих огненных объятиях. Видишь теперь, что даже Солнце умирает из-за таких грязных и подлых тварей, как ты?».

Он бессмысленно кивал, даже не пытаясь сдержать нечистоты своего тела. Да, он как-то слышал, что в самое ближайшее время будто бы могут произойти какие-то страшные катаклизмы природного характера, но специалисты, строившие его дворец, утверждали, что он может ничего не бояться. Особый подземный бункер его дворца может выдержать даже взрыв водородной бомбы. «Я не верю тебе, чудовище!». Но сердце его разрывалось от ужаса. Он заорал… Или ему показалось, что он заорал…

«Кто ты? Зачем ты?».

Чудовище зарычало с пеной у пасти.

«Спаситель добр. Некоторым он дает шанс спастись. Не здесь, не надейся. Не на Земле, а далеко – на других планетах. Тех, кто раскаялся, сопроводят туда белые ангелы. Вы зовете их инопланетянами, но это не имеет значения».

Несмотря на ужас, он вдруг вспомнил.

Однажды вечером (он сам видел) над ближайшей горой зависли чудовищные громады в виде серебристых сфер, их окружало множество крошечных мерцающих точек. А гигантское, на глазах распухающее Солнце клубилось и будто вскипало кровью.

От этого воспоминания он содрогнулся.

«Я не хочу умирать! – заорал он. – Мне еще рано умирать, я прожил совсем немного. Не хочу сгорать на разрушающейся Земле, возьми меня на другую планету. У каждого человека есть ангел-хранитель. Где мой? Почему не идет?».

«Из-за твоих грехов он давно покинул тебя».

«Но кто-то же должен меня хранить!».

«Вот я и явился, – ухмыльнулось чудовище. – Только не охранять, а подвести, наконец, итог всем твоим подлостям».

«Но я не хочу тебя! Ты страшен. Ты отвратителен. Где мой белый ангел? Он подтвердит, что я никогда никому не желал дурного, просто так получалось. У нас слишком тесно. У нас на Земле шагу нельзя ступить, чтобы не задеть кого-то. Я сам заработал свои большие деньги. Ты же видишь, как тесно у нас на Земле. Помоги мне добраться до ваших кораблей. У меня есть драгоценные камни, я все их отдам тебе. У меня есть золото, которого хватит для того, чтобы разжечь алчность самого светлого, самого белого ангела. Будь справедлив. Если мой хранитель меня покинул, стань моим хранителем ты. Золото, банковские счета – всё будет твоим. Ты купишь на нашей Земле все, что захочешь».

«От твоих драгоценностей несет гарью и гнилью. Они запачканы кровью и гноем. Твое нечистое дыхание разрушает самый чистый кристалл. Каждый кирпич твоего дома, каждая малая скамеечка отмечены следами крови тех людей, у которых ты отобрал сокровища».

«Нет, не говори так! Какая кровь, какие несчастья? Я никого не убивал. Попробуй докажи, что это не так. Убивала моя охрана. А я… Да, да, не буду спорить… Я прелюбодействовал, я лгал, преступал законы, но на такой тесной планете, как наша, по-другому не проживешь. Я же говорю, у нас тесно. И все, чем я занимался, это бизнес… – Он в отчаянии повторил: – Только бизнес, ничего больше. Один выигрывает, другой проигрывает. Так происходит с начала веков».

«Да, ты зарабатывал. Да, ты лично не убивал. Но убивали твои приказы. Таких приказов было много. Чем выше ты поднимался по служебной лестнице, тем больше жестокости скапливалось в твоем сердце. Под удобными предлогами, а потом вообще без каких-либо предлогов ты присваивал чужое, обрекая на несчастье тысячи людей. Вот, полюбуйся на свои дела!».

С леденящим душу шелестом упал на затоптанный пол тяжелый свиток пожелтевшей от времени и слез бумаги. Слова блестели, как ледяная вязь, сияли, как сталь кинжала.

«…по дороге шел мужчина пятидесяти лет, в старом пальто и помятой шапке. Его ладони были пропитаны смолой и грязью, от усталости ноги подкашивались, и его бросало из стороны в сторону, временами он качал головой и тяжело вздыхал. Сегодня его лишили работы, выгнали на улицу, и он не знал, как дальше жить, как содержать семью – жену и четырех детей. Вылетевший из-за поворота старый «жигуль» сбил несчастного, превратив его тело в кровавое месиво. Впрочем, водитель ненадолго пережил свою жертву, он умер через несколько лет в тюрьме от туберкулеза. Оба до случившегося с ними работали на одном комбинате. Один, потеряв работу, плелся домой, второй спешил на старой разбитой машине скорее сообщить жене, что он пока еще не уволен…».

«Я же говорю, нас слишком много на Земле!».

Чудовище усмехнулось. А он вопил, грязный и мокрый.

«Я никого не убивал! Я даже не знаю тех, о ком написано в этом свитке!». Но одна за другой вспыхивали перед его внутренним взором ледяные мертвые картины прошлого. Дети, скончавшиеся от рака в совсем юном возрасте, молодые женщины, погубившие здоровье в тесных, отравленных газами заводских цехах, старики, не получающие ни лекарств, ни ухода. Обанкротившиеся банки, разворованные пенсионные фонды, продажа прежде плодородных земель, выжженные пожарами селения, съеденные саранчой поля. Калеки, инвалиды, безногие нищие с ящичками на груди: «На хлеб для убогих». Стоны, гниющие раны, расширенные ужасом глаза.

Всё это не умещалось в его сознании.

«Прекрати! Прекрати! Я ничего не знал об этом!».

«Кому ты врешь? – зарычало чудовище. – Я твой черный ангел! Я прочел все твои самые тайные мысли. Конечно, в далекой молодости ты был достаточно добрым и отзывчивым, но огромная власть и такие же деньги, жадность и купленные за деньги женщины разрушили твою душу. Ты решил устроить себе райскую жизнь на земле. Создатель любому обещает вечную райскую жизнь, если ты честен и чист, а ты решил построить такую жизнь сам. Ты пошел против Его воли. И зря! Грязные деньги тяжелее любых цепей. Даже все сразу прибывшие к Земле корабли инопланетян не смогут сдвинуть с места кровавый груз твоих грехов. Когда-то давно я тоже хотел быть белым ангелом, но, как и ты, поддался соблазнам и был превращен в чудовище. Я твой бывший белый ангел. Понял теперь? Я рад, что так произошло. Ты должен быть наказан. Огненный вихрь взорвавшегося Солнца сожжет тебя, но очистит ли? Даже я этого не знаю. Но помни, помни, несчастный, что душа неуничтожима… В наивности и в чистоте своей она вновь и вновь будет стремиться воссоздавать твое тело… Вот и наслаждайся теперь огнем и ужасом… Отныне только страдание – твой удел…».

«Но я же червяк. Я меньше комара. Многие имели больше власти и денег. Что будет с теми, кто крал не миллиарды, а триллионы, кто был виновен в огромных мировых войнах, кто имел власть, намного большую, чем у меня? Почему только мне страдать? Где справедливость?».

«Слышишь колебания почвы? – блеснуло клыками чудовище. – Это не землетрясение, не надейся. Это из земных глубин поднимаются другие черные ангелы. Они идут к тем, кто отверг Его учение. Они так страшны, что даже я обмочусь от страха, увидев их. Мне надо бежать, чтобы невзначай не увидеть их хотя бы издали, краем уха не услышать их рык».

Он очнулся.

С трудом разлепил мокрые глаза.

«Я все еще сплю? Сплю, сплю!». Но тяжелый гнетущий запах затопил спальню. Он лежал на мокрых простынях, в моче и нечистотах. «Значит, это был не сон?». Несмотря на колотящееся в груди сердце, он все равно почувствовал облегчение. «Постель сменим. Это ерунда. Наймем специального доктора. Надо же так испугаться». Морщась, постанывая от отвращения к самому себе, к своей изгаженной спальне, он прошел в душ. Чудесные струи кристальной прохладной воды успокоили его. Растерев тело махровым полотенцем, он натянул спортивный костюм, вытащил из ящика пластиковый «Глок» и проверил, на месте ли в пистолете обойма?

«Ну, берегись, чудовище. Не знаю, кто ты, может, и впрямь какой-нибудь черный ангел. Черт с тобой! Я отправлю тебя обратно в ад. Где эта проклятая девчонка? – одновременно вспомнил он. – Это она, наверное, предала меня».

Он не чувствовал больше страха и не чувствовал никакого раскаяния.

Не оглядываясь, подошел к двери. Правой рукой коснулся ручки и вскрикнул от боли и неожиданности. Ладонь буквально прикипела к перегретому металлу. И почти сразу дверь выбило волной чудовищного жара. На мгновение всё будто застыло в чудовищной страшной вспышке.

И сразу начало испаряться.

Он чувствовал неимоверную боль.

Он страдал, как никогда. Он орал так, что заглушил гул взрыва.

От свирепого пламени уже плавились железо и камни. Только душа протестовала. Она не хотела смерти своего тела и снова и снова восстанавливала его. Горела кожа, испарялись мышцы, вскипала кровь, трещали ссыхающиеся кости, но душа помнила о его прошлых наслаждениях и вновь и вновь пыталась вернуть к ним его тело.

«Ты снова переживешь прошлые наслаждения».

Свирепый огонь вновь пожирал кожу, горели мышцы, сухожилия.

«Теперь так будет всегда», – вспомнил он слова черного ангела.

Он вопил. Боль терзала каждый его атом, от нее некуда было скрыться.

Теперь это будет продолжаться долгие миллионы лет, с ужасом помнил он.

Что перед этими миллионами жалкие крохи когда-то пережитых им наслаждений?

Очищение

Земля под луной лежала плоская, мертвая, взрытая снарядами, раздавленная гусеницами танков, она дымилась, несло гарью и кровью. Николай с трудом открыл слипающиеся от грязи и пота глаза. Махорка еще оставалась. Свернув цигарку, он сунул ее в рот и зажег спичку. Затяжка. Еще одна. Он услышал странные звуки. Не стон, не зов, не осыпающаяся земля, просто ровный, даже монотонный голос. Он доносился из полуразрушенного укрытия, в котором валялись пустые снарядные ящики. «Неужели это мой друг Аскар? Неужели он так напуган?». Осторожно приподняв голову, Николай увидел, как его друг замолчал и, открыв ладони, устремил взгляд в небо. Он не плакал и не жаловался. Николай не знал человека смелее, чем его друг. Аскар всегда готов был броситься на амбразуру вражеского дота, со связкой гранат выползти наперерез танку – и все это, может, потому, что по нескольку раз в день общался с Создателем. Чаще всего скрытно, чтобы никому не мешать. Но сейчас в таком уединении не было необходимости. После вчерашнего боя живыми на позиции остались едва ли несколько десятков солдат.

– Ты опять умывался в ледяном ручье?

– Иначе нельзя, – ответил Аскар. – Создатель чист. Общающийся с Создателем тоже должен быть чистым.

– А я не знаю ничего такого, – выдохнул Николай вместе с дымом цигарки. – Всех попов из нашего маленького городка когда-то выслали в Сибирь. Такая тогда проводилась политика. Я некрещеный. Раньше не думал об этом, а сейчас хочется открыть душу. Кто знает, может, жить нам осталось всего несколько часов.

– Нет, друг, – ответил Аскар. – Мы будем жить долго. Мы еще увидим своих жен и детей. Создатель не даст нам умереть. А если умрем, то как защитники Родины попадем прямо в Рай.

– Как может нас видеть и слышать Создатель, если мы уже в аду?

– Создатель видит и слышит всех и всё, – возразил Аскар. – Спустись к ручью. Омойся. Создатель чист, и мы должны быть чистыми.

Так в то утро Николай принял веру. И теперь, отбивая очередные атаки, прислушиваясь к свисту пуль и разрывам снарядов, он мысленно обращался к Создателю. Он просил не за себя, он просил за малых детей, которых не видел два года. Молитва смягчала страх смерти. Творя молитву, Николай забывал тревоги и верил, что Создатель услышит его.

И произошло чудо. После очередного ожесточенного боя в живых остались только Николай и Аскар. Вовремя подоспевшие пехотинцы откопали солдат из-под груды горячей земли – контуженных, израненных, без сознания.

Пройдя всю войну, они вернулись домой живыми.

– Дайте воды…

Сын подал больному чашку.

– Сны… Уже несколько ночей подряд мне снится мой отец… – больной сделал несколько слабых глотков. – Умирая, он просил разыскать его друга, с которым вместе когда-то воевал в артиллерийском полку, а я не сделал этого. И вот, во сне отец опять просит о чем-то, а я не слышу, и он тает будто в тумане…

– А где мне искать этого дедушкиного друга, папа?

– Дома в моей комнате хранится старая деревянная шкатулка. В ней хранятся письма и фотографии. На одном из конвертов есть адрес человека, с которым дружил твой дед. Найди его. А если в живых этого человека нет, привези его сына или внука. Увидев их, я, наверное, пойму, что хочет сказать мне во сне отец…

– Я обязательно сделаю это.

– Вы к кому?

Светловолосый парень сбросил с плеч рюкзак, улыбнулся:

– Меня зовут Николай. Я разыскиваю дедушку Аскара. Он здесь живет?

– Ой, я сейчас позову папу. – Девушка стремительно убежала, а через минуту к гостю спустился по лестнице крепкий усатый мужчина лет шестидесяти.

– Это ты ищешь дедушку Аскара?

– Да, – протянул руку парень. – Меня зовут Николай. И моего отца так зовут и так звали деда, который на войне дружил с вашим отцом. Время идет, мой дед уже умер и отец при смерти. И ему срочно нужно поговорить с дедушкой Аскаром или с кем-то из его детей.

– Я Максад – младший сын дедушки Аскара.

Они спустились во двор, и Максад открыл дверцу машины.

Спустя полчаса они оказались у старинного здания с высоким минаретом.

Через чисто убранную площадь, устланную коврами, через решетчатые ворота они вышли на тихое кладбище. На одной из каменных плит издалека виднелась цветная фотография улыбающегося седобородого старика. Присев на скамью рядом с могилой, Максад негромко начал читать молитву. Потом поднял голову и печально развел руками:

– Здесь он и покоится, мой папа. Скажи, зачем твоему отцу захотелось увидеть друга своего отца или его близких родственников?

– Год назад он сильно заболел. Мы сделали все, что могли, но, видать, пришло его время. Все последние ночи ему снится один и тот же сон. И в этом повторяющемся сне он видит отца на поле боя с его другом. Ему кажется, что дедушка хочет сказать что-то важное, но исчезает. И папа надеется, что, увидев дедушку Аскара или кого-то из его детей, он, наконец, поймет слова своего отца.

– Мне тоже часто стал сниться отец, – вздохнул Максад. – Но мы ни разу не разговаривали с ним во сне, хотя при жизни часто вспоминали ту страшную войну и твоего деда.

– Вы не откажетесь поехать со мной? Расходы я беру на себя.

– Конечно, я поеду с тобой, и дело тут не в расходах.

Внимание профессора Рогова привлек шум за дверями.

Профессор Рогов терпеть не мог никаких отвлечений. Приборы в его лаборатории отличались такой чувствительностью, что реагировали даже на писк комара. А за дверью раздавались громкие ругательства. Распахнув дверь, профессор увидел незнакомых крепких парней в черных кожаных куртках. Секретарша, обхватив голову руками, в страхе замерла за столом.

– Немедленно прекратите! – профессор Рогов даже не ожидал, что может кричать так громко. – Что тут происходит?

– Эти парни явились сюда без всякого приглашения, – объяснил встрепанный охранник. – У них нет разрешения на встречу с вами. Они пытались силой пройти в ваш кабинет.

– Ну? Кто вы такие?

– Мы помощники человека, которого вы лечите, – хмуро объяснил один из парней. – Вы бываете у Николая Николаевича каждую неделю, но сегодня он чувствует себя очень плохо и приказал нам срочно доставить вас на дачу. Идемте, машина ждет.

– Можете уходить. Я приеду сам.

Профессор Рогов успокаивающе кивнул секретарше:

– Все хорошо. Простите всех. Больше вас никто не обидит.

В комнате было светло.

Капельницы, стеклянный шкафчик.

Все как в обычной палате, только очень светло, свет заливал все пространство комнаты, даже дальнюю стену с хитроумными полками, на которых поблескивали необычной формы стеклянные кубы и реторты.

– Значит, ты сын дяди Аскара? – больной протянул слабую руку.

– Да. Самый младший. Отец умер у меня на руках. Он жил долго, но сохранил ясную память и часто рассказывал нам про войну, про вашего отца, про то, как они воевали.

– Да. Они всю войну прошли вместе, – больной даже приподнялся на локтях. – Тогда не до личных дел было. Сложная жизнь была. Маму в тылу за ударный труд приняли в партию. Позже она доросла до секретаря райкома, а папа, вернувшись, так и остался простым рабочим. Я знаю, что мама стеснялась. Ей не нравилось, что муж ее остался простым рабочим, да еще на войне стал верующим. Она говорила, что это плохо – верить в Создателя, да еще в чужого. Отец терпел, но, выйдя на пенсию, перебрался на дачу и жил там до самой смерти. Я до сих пор корю себя за то, что не смог по-настоящему отблагодарить отца за любовь. Он отдал мне все свои силы. Я учился, занялся бизнесом, нажил большое состояние, а он так и умер в одиночестве. Теперь я каждый год жертвую деньги на дом престарелых, но если бы мог помогать даже всем одиноким старикам планеты, Создатель все равно не простил бы меня за мое отношение к отцу.

– А что это за установки? – решил отвлечь внимание больного гость.

– Вам трудно будет поверить, но это приборы для очищения человеческих душ, – глядя на реторты и колбы, больной слабо улыбнулся. – Чего только не изобрели нынче ученые. Знаменитый профессор Рогов, лабораторию которого я поддерживаю материально, уверен в том, что эти его приборы каким-то особенным образом воздействуют на души людей. Они вроде как очищают любые самые грешные души. – Он опять слабо улыбнулся. – Немного похоже на то, как священники отпускают грехи, правда? Но я финансирую профессора Рогова. Первым его успехом стал опыт с душой одного финансиста. Профессор сумел ее сохранить отдельно от тела. Я бы не стал возиться с такой душой, мерзавец держал в руках всю местную наркоторговлю, но профессор Рогов уверяет, что может очистить даже такую грязную душу.

– Наверное, он поможет и вам.

– Может, и так. Но конец мой близок…

В этот вечер больной и гость долго общались.

Уже на подъезде к даче профессор понял, что опоздал.

Он медленно прошел череду черных красивых машин, пересек тихую толпу, и уже у ворот его встретил сын скончавшегося.

– Отец умер совсем недавно, профессор. Он сильно мучился все месяцы своей болезни, но умер удивительно легко. Самое удивительное, профессор, что в самый последний момент лицо его просияло. Он даже выдохнул: «Папа». Я сам это слышал. Может, он увидел моего дедушку?

– Значит, мои приборы сработали?

– Я думаю, да. Мой гость тоже видел это.

– Какой гость? Вы что, забыли о моем запрете? Чужие люди не имеют права появляться в комнате, где работают мои приборы.

– Его хотел видеть мой отец.

– Все равно это грубое нарушение.

– Простите, профессор. Так получилось. Когда вы сможете окончательно обработать все показания своих приборов?

– Через два-три дня.

Через три дня на опустевшей даче сидели только Максад и Николай.

– Спасибо вам, дядя Максад. Отец умер, но ваш приезд успокоил его. Вы сами видели, как сильно он изменился, как плохо он себя чувствовал, но все дни, пока вы были с нами, его глаза сияли каким-то особенным светом.

– Смерть – это еще не конец, – покачал головой Максад. – Смерть – это всего лишь продолжение вечной жизни. Это переход в тот мир, в котором успокоенная душа будет жить вечно.

Они услышали стук в дверь.

Это, наконец, приехал профессор.

– Простите, не успел представить. Это сын человека, с которым дружил мой дед.

– Если я правильно понимаю, – дружески улыбнулся профессору Максад, – ваши исследования основываются на исследованиях Кирлиана?

– В какой-то степени, – недовольный профессор все же решил ответить. – Но я шел своим собственным путем. Эффект Кирлиана, – пояснил он, – это коронный барьерный разряд в газе. Собственно, «кирлиановой аурой» занимался еще великий Тесла. Но мой эффект совершенно иного свойства, он гораздо тоньше. Тесла на своих лекциях просто демонстрировал свечение своего тела в токах высокой частоты. А вот аура, которую улавливают мои приборы, является не просто каким-то энергетическим полем, это – душа. Это истинная человеческая душа. «Эффект Кирлиана» позволяет проверять всхожесть семян, отличать пораженные болезнями растения от здоровых, это очень важно. А мой эффект позволяет выявлять человеческие души, пораженные грехами. Чувствуете разницу? Больная душа вашего отца, – посмотрел он на Николая, – незадолго до смерти сбросила с себя, скажем так, пелену многих грехов. Теперь я уверен, что это результат моей многомесячной работы. Теперь ваш отец там, – поднял глаза профессор, – на небесах. Видите вот эту линию? – указал он на восходящую линию на экране. – Уверен, что это и есть след души, траектория ее ухода.

– Пойду, скажу маме, – Николай торопливо вышел из комнаты.

– Возможно, это и правда траектория очистившейся души, – покачал головой Максад. – Я находился в палате больного все последние дни. Но не совсем понятно, почему, работая без перерыва несколько месяцев, ваши приборы только в последние несколько дней уловили резкие изменения?

– На этот вопрос я пока не могу ответить.

– А я могу.

– Неужели? – недоверчиво протянул профессор.

– Можете проверить по своим схемам. Вон они на экране включенного вами ноутбука. Наверное, у вас абсолютно точно указано время проявления неких неизвестных излучений, причем в строго определенное время.

– И что из этого следует?

– Я могу с точностью до секунд указать время проявления этих излучений.

Профессор недоверчиво посмотрел на экран. А Максад спокойно и неторопливо назвал временные границы проявления неизвестных излучений, и они поразительно точно совпали с показаниями приборов.

– Как вы добились этого, коллега?

– Долгими размышлениями всего лишь.

– Хотите сказать, что вы не пользуетесь никакой аппаратурой?

– Никакой. Но я умею размышлять, – Максад посмотрел в глаза профессору и улыбнулся. – Вы замечали некие внезапные непредсказуемые скачки в работе ваших приборов? Или, скажем, появление некоего не совсем обычного сдвоенного свечения в комнате?

– Да, это так. Скорее всего, это связано с предсмертным состоянием души больного, с некими ее пульсационными перемещениями. Я уверен, что зафиксировал душу своего пациента.

– И она, как правило, находилась всегда в самом дальнем углу, правильно?

– Да, это так. Вы это можете видеть на моих схемах. Вы должны меня правильно понять, коллега. Я не мог показать пациенту и его сыну то, что в принципе невидимо, но мне хотелось поддержать страдающего человека. Вам признаюсь, – понизил голос профессор. – Я пока не уверен стопроцентно, что мои приборы действительно очищают душу от грехов, но ведь получилось! Вы сами видели, мой пациент успокоился. Он покинул мир не в страшных муках, а с улыбкой на губах. Значит, надо продолжать исследования. Это совершенно новый путь, поэтому многое тут еще непонятно, но уже сейчас грешники, у которых есть власть и деньги, требуют от меня помощи. Они хотят, чтобы я очистил их души, не отдал ангелам ада. Попробуйте объяснить властному богатому человеку, что в газетах о моих приборах часто пишут всякую ерунду. Уже не раз грозили отправить меня вслед за моими пациентами, если я не соглашусь на сотрудничество с некоторыми… ну, скажем так… возможными будущими пациентами.

– Признаю, вы научились фиксировать точную траекторию «ухода», профессор, это уже само по себе огромное достижение. А не случалось ли вам фиксировать нечто обратное?

– Вы о возвращении? Я называю это так. Это мучения совсем грешной души, которую никто не хочет принимать. К сожалению, я фиксировал и такое. Однажды в специальной испытательной палате моей клиники умер человек, который когда-то был профессиональным киллером. Он был не просто грешен. Он был черен, как тень ада. Когда душа киллера отлетела, приборы просто зашкалило от отрицательных энергетических ударов, а меня охватил беспричинный страх. Видите, я откровенен с вами. Откройтесь теперь и вы. Если вы так глубоко поняли проблему, которой я занимаюсь, то как объясните изменения, происходившие в последние дни с моим пациентом?

– Душа – чудо Создателя, – подумав, сказал Максад. – Мы даже отдаленно не можем представить, как душа была чиста изначально, до того, как люди стали грешить. У нас нет ни слов, ни красок, чтобы отобразить это чудо. И очистить погрязшую в грехах душу можно только молитвой и поклонением. Никакие приборы не справятся с истинным очищением, профессор. Только свет, идущий от Бога, может очистить души от многочисленных грехов. Последний пророк передал нам последнюю, самую совершенную книгу – Коран. Тот, кто живет согласно Корану, предстанет перед Создателем, не стыдясь своих деяний, не стыдясь долгов. Вы помогли мне окончательно осознать это. Творя молитву, мы многократно повторяем первую суру Корана – Свет. Когда мы произносим слова молитвы, вокруг нас возникает и растет невиданное по своей мощи энергетическое поле неизвестной природы, именно оно и открывает путь божественному свету. И так пять раз в день. Это и есть угаданные мною отрезки времени в состоянии вашего пациента. Именно в указанное время я возносил молитву в комнате больного. Этот свет становится еще мощнее, когда мы читаем коллективную молитву в доме Бога. Он становится еще мощнее во время обязательной пятничной молитвы. А максимум поля, профессор, полное очищение души достигается во время хаджа – обязательного для каждого верующего. У нас об этом говорят так: стать совсем безгрешным, как новорожденный.

– Но ведь наш пациент был неверующим!

– Да, это так. Но я рассказал ему историю спасения наших отцов. Это не мы, это наши верующие отцы по-настоящему спасли душу больного. За эти дни я объяснил ему все ступени очищения, и он поверил, и несколько дней подряд повторял про себя воспринятую им шахаду. И Создатель, кажется, принял его молитвы и простил все совершенные им грехи.

Профессор медленно сел на стул.

Он был растерян. В нем боролись разные чувства.

Знания всегда приносили ему деньги, но теперь он знал – неверные знания могут пачкать душу, как грехи. «Возможно, – подумал он, – мои знания помогли одному, ну двум-трем пациентам, а Создатель может спасти всех».

Он почувствовал на себе взгляд гостя.

– Нет ничего, что нельзя было бы исправить в этом мире, – негромко произнес Максад. – Ваши исследования, профессор, тоже угодны Создателю. Пути познания и очищения могут быть разными, их все равно определяет Создатель. Все, что спасает душу, угодно Создателю, профессор, даже Интернет, к помощи которого вы так часто обращаетесь…

Он не успел закончить свои слова, потому что вернулся Николай.

– Мама и я, мы очень благодарны вам, профессор. Сегодня на счет вашей лаборатории будет переведена значительная сумма…

– К сожалению, – прервал его профессор, – я почему-то полон сомнений. Именно сегодня, в день, который я готов был посчитать днем своего триумфа, я вдруг начал испытывать сильные сомнения. Это, наверное, ваш гость открыл мне глаза на многое. Благодарите его и забудьте о деньгах.

– Нет, – покачал головой Максад. – Это честные деньги. Вашу работу финансировали добровольно, она полезна для всех. Вы не можете отказать воле покойного. Он хотел, чтобы вы продолжали исследования, он чувствовал их важность, значит, исследования надо продолжать. А мои слова… Что ж, теперь у вас есть новое знание – траектории движения человеческих душ после смерти… Все, что не противно воле Всевышнего, работает на правоту великой Книги… Вы ведь согласны?

А к воротам уютной тенистой дачи часто подъезжали все новые и новые дорогие черные автомобили. Молодые грешники в отличных костюмах, уверенные, волевые были полны сил, но смутные предчувствия туманили им глаза. Узнав о том, что знаменитый профессор находится сейчас на даче, они надеялись увидеться с ним, мысленно прикидывая, сколько будет стоить возможность очистить душу и выйти на счастливую дорогу в Рай.