Текст книги "Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии"
Автор книги: Хьюстон Смит
Жанр: Религиоведение, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Восьмеричный путь
Подход Будды к проблеме жизни, выраженный в Четырех благородных истинах, – по сути дела врачебный. Он начал с тщательного исследования симптомов, которые стали поводом для беспокойства. Если бы все шло гладко, настолько гладко, что мы обращали бы на себя внимания не более, чем обычно обращаем на собственное пищеварение, беспокоиться было бы не о чем, нам не пришлось бы заниматься своим образом жизни. Но дело обстоит совсем не так. Мы чувствуем, что творческой энергии у нас меньше, а боли и конфликтов больше, чем следовало бы. Эти симптомы Будда обобщил в Первой из благородных истин, объявив, что жизнь есть дуккха, то есть разлад. Следующим этапом стала диагностика. Отмахнувшись от обрядов и веры, он задал практический вопрос: что вызывает эти необычные симптомы? Где находится очаг инфекции? Чем всегда сопровождается наличие страданий и что отсутствует, когда страданий нет? Ответ дается во Второй благородной истине: причина нарушения жизни – танха, или стремление к личной самореализации. И каков же тогда прогноз? Третья благородная истина обнадеживает: болезнь можно исцелить, преодолев эгоистичную жажду обособленного существования. Это подводит нас к рецепту: как достигается такое преодоление? Четвертая благородная истина дает ответ. К преодолению своекорыстия ведет Восьмеричный путь.
Следовательно, Восьмеричный путь – это курс лечения. Но не внешнего лечения, пассивно принимаемого пациентом как исходящее извне. Это не лечение таблетками, или обрядами, или милостью, а лечение путем тренировки или подготовки. Обычно люди тренируются в спорте и готовятся, чтобы получить профессию, но за вычетом таких заметных исключений, как Бенджамин Франклин, они склонны полагать, что натренироваться или подготовиться к самой жизни невозможно. Будда не соглашался с ними. Он различал два образа жизни. Один – бессистемный, неэффективный способ, при котором порывы и обстоятельства толкают и тянут человека в разные стороны, как ветку в ливневой канализации, – он называл «блужданиями». Второй, осознанный образ жизни, он именовал Путем. Его предложения заключались в ряде изменений, предназначенных для избавления человека от невежества, случайных и неразумных порывов и танха. Маршрут проложен от начала и до конца, крутые склоны и опасные повороты обозначены, указаны места для отдыха. При условии длительной и упорной дисциплины Восьмеричный путь нацелен не на что иное, как на продолжение с того места, на котором остановился человек, и полное его преображение, исцеление от калечащих повреждений. «Счастье может достаться тому, кто его ищет, – говорил Будда, – если он практикуется».
О какой практике идет речь? Будда разбивает ее на восемь этапов. Однако им предшествует подготовительная стадия, не включенная в список, но упоминаемая повсюду так часто, что мы можем предположить: скорее всего она фигурировала и здесь. Этот предварительный этап – правильное общение. Никто не представлял себе отчетливее Будды степень, в которой мы являемся общественными животными, на каждом повороте попадающими под влияние «сопутствующего примера» тех, с кем мы общаемся, чьи позиции и взгляды оказывают на нас глубокое воздействие. Отвечая на вопрос о том, как достигается просветление, Будда начал со слов: «В мире появляется пробуждающий веру. К нему присоединяются другие». Следуют и дальнейшие указания, но правильное общение является настолько фундаментальным, что требует еще одного абзаца.
Когда требуется выдрессировать и обучить дикого слона, лучше всего для начала поставить его под ярмо вместе с тем, кто уже прошел процесс обучения. Рядом с ним дикий слон увидит, что все идет к тому, что не совсем несовместимо с прежними представлениями о том, каково это – быть слоном, что от него ждут того, что не противоречит его природе категорически, и предвещает хоть и разительно иное, но все же вполне пригодное для жизни состояние. Постоянный, непосредственный и заразительный пример товарища по ярму способен наставить так, как ничто другое. Подготовка к духовной жизни во многом то же самое. Преображение, которое предстоит неопытному человеку, ничуть не менее масштабно и трудоемко, чем слоновье. Без видимых свидетельств возможности успеха, без постоянных вливаний смелости разочарование неизбежно. Если (как в настоящее время показали научные исследования) тревожность передается от окружающих, почему бы и упорству не усваиваться подобным образом? Роберт Ингерсолл однажды заметил, что будь он Богом, он сделал бы заразным не болезни, а здоровье, на что один индийский современник ответил: «Когда же мы наконец признаем, что здоровье так же заразительно, как болезнь, добродетель так же заразительна, как порок, а жизнерадостность так же заразительна, как угрюмость?» Один из трех даров, за которые нам следует благодарить ежедневно, согласно Шанкаре, – это общество праведников; ибо как пчелы не в состоянии делать мед, когда они не вместе, так и человеческие существа не в состоянии продвигаться по Пути, если их не поддерживает поле уверенности и заботы, которое генерируют Завоеватели истины. Будда согласен с этим. Мы должны общаться с Завоевателями истины, беседовать с ними, служить им, наблюдать за ними, впитывать их дух любви и сострадания.
После этого предварительного этапа мы можем перейти к собственно восьми ступеням Пути.
1. Правильное воззрение. Образ жизни всегда охватывает не только убеждения, но вместе с тем никогда и не исключает их полностью, ибо, как мы отметили выше, человеческие существа являются не только общественными, но и разумными животными. Безусловно, не совсем, как не преминул бы признать Будда. Но жизни требуется какой-нибудь сценарий, некая карта, которой разум сможет доверять, чтобы мы целенаправленно распоряжались своими силами. Однако если мы вернемся к слону из нашего примера, как бы велика ни оказалась грозящая ему опасность, он не попытается сбежать, не убедившись прежде, что путь, по которому ему предстоит направиться, выдержит его вес. Без этой убежденности он останется метаться и трубить в горящем фургоне, но не станет рисковать, боясь падения. Самым громогласным обличителям рассудка следует признать, что он играет по меньшей мере такую же роль в человеческой жизни. Независимо от того, обладает ли он силой соблазна, за ним явно остается право вето. До тех пор, пока рассудок не удовлетворен, человек не в состоянии безоглядно двигаться в каком бы то ни было направлении.
Следовательно, требуется некая интеллектуальная ориентировка, чтобы двигаться по пути не наугад. Четыре благородных истины обеспечивают эту ориентировку. Обилие страданий обусловлено стремлением к личной реализации – тем стремлением, которое можно умерить, и способ сделать это – следовать Восьмеричному пути.
2. Правильное намерение. Если первая ступень призывает нас определиться, в чем заключается основная проблема жизни, то вторая – понять сердцем, чего мы на самом деле хотим. Действительно просветления, или же наше внимание мечется туда-сюда, делая нырки вниз, подобно воздушным змеям, с каждым новым «воздушным течением» – отвлекающим фактором? Чтобы добиться ощутимого прогресса, без упорства не обойтись. Люди, достигшие величия, почти неизменно и страстно посвящали все силы некоему одному занятию. Каждый день они выполняли тысячи дел, но среди них выделялось одно, которое они считали первостепенным. Когда люди стремятся к освобождению, демонстрируя целеустремленность такого рода, они вправе ожидать, что их нерешительные шаги, словно по рыхлому песку, сменятся широкой и уверенной поступью.
3. Правильная речь. При рассмотрении следующих трех ступеней мы обратимся к переключателям, управляющим нашей жизнью, и начнем с внимания к языку. Первая наша задача – осознать свою речь и то, что она говорит о нашем характере. Вместо того, чтобы начать с решимости не говорить ничего, кроме правды, – скорее всего, эта попытка окажется поначалу неудачной, потому что задача слишком сложна, – мы отложим ее ради того, чтобы заметить, сколько раз на дню мы отклоняемся от истины, а затем зададимся вопросом, почему мы так делаем. То же самое и с обидными речами. Начните не с решимости никогда не говорить ни единого худого слова, а с наблюдения за собственной речью, чтобы понять, что побуждает нас проявлять бессердечие.
После достаточного освоения этой первой ступени мы готовы к некоторым изменениям. Почва подготовлена, ибо как только мы осознаем, как именно говорим, потребность в изменениях станет очевидной. В каких направлениях должны происходить эти изменения? Прежде всего – в сторону правдивости. Будда подходил к истине скорее онтологически, чем нравственно; он считал обман больше глупостью, нежели злом. Глупо обманывать потому что это унижает. Ибо почему мы обманываем? Рационализацией почти всегда прикрыт в качестве мотива страх открыть другому или другим, кто мы есть на самом деле. Каждый раз, когда мы прибегаем к такой «заградительной пошлине», стены нашего эго утолщаются, еще надежнее заточая нас. Ожидать, что мы избавимся от своих оборонительных сооружений одним махом, было бы нереалистично, однако можно постепенно осознать их существование и понять, каким образом они нас ущемляют.
Второе направление, в котором следует двигаться нашей речи, – в сторону милосердия. Лжесвидетельств, праздной болтовни, сплетен, клеветы и оскорблений следует избегать не только в их явных, но и в скрытых формах. Эти скрытые формы – неявное пренебрежение, «случайные» бестактности, колкие замечания – зачастую причиняют больше вреда, потому что их цели завуалированы.
4. Правильное поведение. В этом случае наставление (как далее в подробностях разъясняет Будда) предусматривает необходимость понять поведение более объективным образом, прежде чем пытаться улучшить его. Ученик размышляет о поступках, исходя из мотивов, которыми они обусловлены. В какой мере они объясняются великодушием и в какой – своекорыстием? Что же до направления, в котором должны развиваться перемены, то рекомендуется опять-таки стремиться к бескорыстию и милосердию. Эти общие направления подробно рассматриваются в Пяти священных заповедях – буддистском варианте второй, или нравственной половины десяти заповедей:
Не убивай. Буддисты, строго соблюдающие заповеди, распространяют это требование на животных и придерживаются вегетарианства.
Не кради.
Не лги.
Не предавайся блуду. Для монахов и не состоящих в браке это означает воздержание. Для состоящих в браке это означает ограничение в соответствии с их интересами и пройденным участком Пути.
Не пей опьяняющие напитки. Говорят, что древнерусский князь, столкнувшись с необходимостью выбрать для своего народа христианство, ислам или буддизм, отверг последние два именно потому, что оба содержали эту заповедь.
5. Правильный образ жизни. Английское слово «occupation» (род деятельности, профессия) точно отражает его суть, так как наша работа действительно занимает – «оккупирует» – большую часть нашего внимания в процессе бодрствования. Будда считал духовный прогресс невозможным, если большая часть действий человека противоречит ему: «Рука красильщика подчинена красителю, с которым он работает». Христианство соглашается с ним. Однозначно признавая ремесло палача прискорбно необходимым для общества, Мартин Лютер не включил в тот же список ростовщиков и спекулянтов.
От тех, кто настолько нацелен на освобождение, чтобы посвятить этому стремлению всю жизнь, правильный образ жизни требует вступления в монашескую общину и соблюдения ее правил. От мирянина в этом случае требуется придерживаться видов деятельности, способствующих жизни, а не разрушающих ее. Опять-таки Будда не ограничился обобщениями. Он открыто перечислил профессии тех времен, которые считал несовместимыми с духовной значимостью. Некоторые из них очевидны: торговец наркотиками и ядами, работорговец, проститутка. Если бы во всем мире так же относились к другим профессиям из списка, этот подход был бы поистине революционным – речь идет о мяснике, пивоваре, оружейнике, сборщике налогов (в то время барышничество было обычным делом). Одна профессия из списка продолжает озадачивать. Почему Будда счел заслуживающим осуждения ремесло караванщика?
Недвусмысленные наставления Будды насчет работы предназначались для того, чтобы помочь его современникам сделать выбор между занятиями, способствующими и препятствующими духовному прогрессу, однако некоторые буддисты полагают: проповедуй он сегодня, он уделил бы меньше внимания конкретным занятиям и больше – опасному забвению людей о том, что зарабатывание денег – не цель жизни, а средство для нее.
6. Правильное усилие. Будда придавал большое значение силе воли. Достижение цели требует огромного напряжения; необходимо развивать добродетели, обуздывать страсти, избавляться от разрушительных состояний разума и духа, чтобы у сострадания и отрешенности появился шанс. «“Он ограбил меня, он избил меня, он оскорбил меня” – в душе тех, кто так думает, никогда не угаснет ненависть». Но единственный способ рассеять эти калечащие чувства, и, в сущности, единственный способ избавиться от пут любого рода, – тот, который Уильям Джеймс назвал «медленным и будничным усилием воли». «Те, кто следует Пути, – говорил Будда, – могут брать пример с вола, который бредет по глубокой грязи и везет тяжелый груз. Он устал, но его взгляд, устремленный вперед, остается твердым, пока он не выберется из грязи, и только тогда он делает передышку. О ученики, помните, что страсти и грехи – не более чем вязкая грязь, и что избегнуть горестей можно только думая о Пути старательно и неуклонно»[78]78
Процитировано в Pratt, The Pilgrimage, 40.
[Закрыть]. Пассивного желания – волеизъявления низшего уровня, простого желания, не сопровождающегося ни усилиями, ни действиями ради его достижения, – недостаточно.
Обсуждая правильное усилие, позднее Будда прибавляет некоторые соображения насчет времени. Те, кто в отсутствие опыта устремляется к покорению своей первой вершины, зачастую раздражаются темпом, который задает их бывалый наставник и который кажется им до нелепости медленным, но в конечном итоге сдержанный темп оказывается оправданным. Будда уверен в размеренном усилии в большей мере, чем в быстром рывке. При слишком сильном натяжении струна лопнет; взлетевший слишком резко самолет потерпит аварию. Китайский автор книги Дао дэ цзин выразил ту же мысль в другом сравнении: «Тот, кто делает самые длинные шаги, не обязательно уходит дальше всех».
Запад убедился в том, как важны последние две ступени Восьмеричного пути для понимания человеческого разума и его работы: в США действуют несколько центров медитации, обслуживая несоразмерное множество специалистов по психиатрии, преданных исключительно своей практике, – об этом мы подробно поговорим далее.
7. Правильное памятование. Ни один учитель не приписывает разуму больше влияния на жизнь, чем это делал Будда. Наиболее любимый из всех буддистских текстов, Дхаммапада, начинается словами: «Все, что мы есть, – это итог того, что мы думаем». В отношении будущего в нас вселяется уверенность, что «всеми вещами управляет осознанность»[79]79
Ангуттара Никая, 8:83.
[Закрыть].
Среди западных философов в оценке потенциала разума к Будде близок Спиноза. Высказывание Спинозы: «Понять что-либо значит освободиться от его бремени» – вплотную подходит к обобщению его этики в целом. Будда согласился бы с ним. Если бы мы могли по-настоящему понять жизнь, если бы могли как следует понять себя, мы никогда не сталкивались бы с проблемами. Гуманистическая психология исходит из того же допущения. В условиях «действия осознания опыта, – пишет Карл Роджерс, – поведению человека следует доверять, ибо в такие моменты человеческий организм сознает свою хрупкость и чуткость по отношению к другим». Будда возлагал вину на невежество, а не на греховность. Или, точнее, поскольку грех – наша вина, он вызван более фундаментальным невежеством, вернее, невежеством нашей истинной природы.
Для того чтобы постепенно преодолевать это невежество, Будда советует непрестанный самоанализ, от перспективы которого впору зачахнуть, однако он считал его необходимым, так как верил, что свобода – освобождение от бессознательного существования робота – достигается путем самоосознания. Потому и настаивал на необходимости для нас к стремлению глубоко понять себя, ежеминутном изучении всего, что существует, «как оно есть». Неуклонно сосредотачивая внимание на наших мыслях и чувствах, мы заметим, что они появляются в пределах нашего сознания и покидают его, и никоим образом не являются нашей неотъемлемой составляющей. Нам следует оставаться свидетелем всего происходящего, не реагируя на него, особенно на наши настроения и эмоции, не осуждая некоторые из них и не цепляясь за другие. Рекомендуется и много других видов практики, в том числе такие: искателю надлежит посредством разума управлять чувствами и порывами вместо того, чтобы поддаваться им. На внушающих страх и отвращение образах следует медитировать до тех пор, пока не пройдет неприязнь к ним. Весь мир должен быть пронизан мыслями о милосердной доброте.
Из состояния половинчатой бдительности, образующего сознание среднестатистического человека, эта седьмая ступень приводит искателя к неуклонному осознанию каждого совершаемого действия и каждого элемента, всплывающего в потоке сознания. Адепт осознает момент засыпания, а также на каком этапе цикла дыхания оно произошло – на выдохе или вдохе. Безусловно, для этого требуется практика. Вдобавок к продолжительной работе ради этой цели, необходимо особо выделять время, чтобы беспрепятственно углубляться в себя. Периоды полной удаленности от всех дел ради этой цели следует предусмотреть в расписании.
Вот что писал один наблюдатель с Запада о монахах в Таиланде, практикующих эту седьмую ступень:
Один из них ежедневно часами медленно вышагивает по территории вата, всецело сосредоточенный на мельчайших подробностях каждого действия, связанного с каждым шагом. Этот прием привносится во все физические действия повседневной жизни до единого, до тех пор, пока, в теории, сознающий разум не приучится следовать каждому шагу, которым сопровождается возникновение чувства, ощущения или мысли. Пятидесятилетний монах медитирует на маленьком кладбище при вате, потому что там его не тревожат. Он сидит один, скрестив ноги, неподвижный, с открытыми глазами, на протяжении долгих часов, даже под проливным дождем в полночь или в обжигающе жаркий полдень. Обычная продолжительность его пребывания там – два-три часа[80]80
Lew Ayres, Altars of the East (Garden City, NY: Doubleday, 1956), 90–91. С небольшими изменениями.
[Закрыть].
Посредством этой практики человек приходит к ряду озарений: (1) Каждая эмоция, мысль или образ сопровождаются телесным ощущением, и наоборот. (2) В том, что возникает в разуме, распознаются навязчивые мотивы, приходит понимание, каким образом эти мотивы составляют наши страдания (дуккха). Для одних людей это пестование давних обид, для других – поглощенность страстными желаниями и жалостью к себе, для третьих – просто чувство растерянности. При продолжительной практике настойчивое и цепкое влияние этих мотивов ослабевает. (3) Все ментальные и физические состояния непрестанно меняются, ни одно из них не является неизменным и долговечным. Даже физическая боль – это ряд отдельных ощущений, которые могут внезапно измениться. (4) Медитирующий осознает, как мало мы управляем собственным разумом и физическими ощущениями, и в какой незначительной степени мы обычно осознаем наши реакции. (5) И самое важное, человек начинает сознавать, что никто не стоит за ментальными и физическими событиями, дирижируя ими. Когда способность к микровниманию развивается, становится ясно, что само сознание отнюдь не непрерывно. Подобно свету электрической лампочки, оно включается и отключается так быстро, что кажется неизменным, в то время как на самом деле не является таковым. Благодаря этим озарениям вера в обособленное самодостаточное «я» начинает рассеиваться.
8. Правильное сосредоточение. К нему относятся в основном методики, с которыми мы уже сталкивались при обсуждении раджа-йоги в индуизме, они ведут преимущественно к той же цели.
В поздние годы жизни Будда говорил ученикам, что первые мысли об освобождении явились к нему еще до ухода из дома, когда он, будучи мальчишкой и сидя однажды в прохладной тени яблони, глубоко задумался и обнаружил, что достиг того, что впоследствии назвал первым уровнем погруженности в размышления. Так он получил первое смутное предвкушение освобождения и сказал себе: «Это и есть путь к просветлению». Именно стремление вернуться туда и углубить свой опыт наряду с разочарованием в привычных наградах мирской жизни привело его к решению всецело посвятить собственную жизнь духовным исканиям. Итогом, как мы уже видели, стала не просто новая житейская философия. Произошло перерождение: превращение в существо иного рода, воспринимающее мир по-новому. Если мы не видим этого, мы не в состоянии вообразить влияние буддизма на человеческую историю. С Буддой под деревом Бодхи произошло нечто, как нечто происходило с тех пор с каждым буддистом, проявлявшим упорство на последней ступени Восьмеричного пути. Подобно фотоаппарату, разум был недостаточно сфокусирован, однако его настроили. Благодаря «искоренению заблуждений, страстей и враждебности», этих трех отрав, мы видим, что все обстоит совсем не так, как мы предполагали. В сущности, предположения любого рода рассеялись, заменившись непосредственным восприятием. Разум покоится в своем истинном состоянии.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?