Текст книги "Самая счастливая осень (сборник)"

– Да, вероятно… А каково это – узнать через двадцать пять лет, что у тебя взрослая дочь? Причем, умница, наукой занимается.

– Это, к сожалению, не моя заслуга. А вот каково узнать… Если честно, почему-то нет радости, скорее, какой-то непонятный страх. Может, это потому, что я еще не видел ее лица? Мне важно посмотреть в ее глаза, чтобы понять, как она может принять известие о родном отце.

– А тебе хочется, чтобы она узнала о тебе?

– А почему бы нет? Перед ней у меня вины нет – я не знал о ее существовании. Иначе никогда бы не отказался. Тина… Тина не должна была так поступить со мной.

Павел встал, прошелся по комнате несколько раз в раздумье и, наконец, заявил:

– Как друг, я должен быть на твоей стороне. Но здесь такое деликатное дело…Ты же тогда не оставил своей возлюбленной выбора. Уехал, даже не простившись. Разве могла она быть уверена в том, что ты признаешь дочь? А сейчас ты не знаешь, готова ли она сама тебя простить и готова ли простить тебе дочь все, в том числе и предательство матери.

– Но мне сейчас так нужен близкий, родной человек! Ведь я совсем один!

– К сожалению, мы вспоминаем о родных только тогда, когда они нам нужны, а не тогда, когда им нужны мы, – философски заметил Павел. – Но у тебя ситуация такая серьезная, что в пять минут не решишь. Ты вот что, прими-ка таблеточку легкого снотворного и… Как там говорится? По закону Архимеда после сытного обеда надо отдохнуть. Вот и давай отдохнем, а потом на свежую голову все обдумаем и взвесим. Впрочем, я перед сном зайду в библиотеку, возьму какой-нибудь журнал.

Хотя снотворное Андрей выпил легкое, сон у него был тяжелым. Поначалу что-то путанное будоражило голову, а потом все провалилось в черную пустоту. Проснувшись, Андрей услышал, как Павел разговаривает по телефону с Юлией:

– Да что ты, солнышко, за кем я могу угнаться на своих ревматических коленках? Да тут и гоняться-то не за кем. Как дела у Андрюши? Пока нашли только дочь. Как чью? Андрюшину. Нет, она ничего не требует, она даже не зна… Прости, дорогая. Андрюша проснулся. Сейчас пойдем ужинать. Питание здесь – это тоже лечебная процедура, поэтому пропускать нельзя.

Пока шли к столовой, Павел рассказывал:

– Представляешь, прихожу в библиотеку и застаю там человек двадцать, не меньше. Они сидят чуть не с открытыми ртами и слушают. Кого бы ты думал? Фаину! Я начал слушать и тоже уже не мог уйти – так интересно она рассказывала о своей поездке в Бразилию. Оказывается, ездила туда в командировку зимой. И снимки показывала. Очень своеобразная архитектура, планировка ландшафтов. У нее дома большая коллекция альбомов с образцами архитектуры стран Южной Америки.

Все это Андрей выслушал не очень внимательно, так как был занят своими мыслями. К ужину друзья явились с небольшим опозданием, но профессор Остапенко в своей неизменной блузе была еще за столом и без остановки перебрасывала содержимое тарелок себе в рот. Она кивнула мужчинам в знак приветствия и продолжала молча заниматься своим делом. А вот Фаины почему-то не было. Не было на столе и ее приборов. Павел хотел было спросить профессора, где же вторая женщина, но Остапенко уже закончила трапезу, поднялась и пошла к выходу.

– Неужели она и вечером занимается закладкой основ долголетия? – в изумлении спросил Павел, глядя вслед профессору, но Андрей шутку не поддержал и только пожал плечами.

Друзья поужинали в молчании. Фаина так и не появилась.

– А кто же нам расскажет про Сатурн и Меркурий? – шутливо спросил Павел, но в его голосе явно звучали нотки сожаления; видно, его почему-то беспокоило отсутствие Фаины.

Андрей, занятый своими мыслями, почти не слышал друга. Неожиданно он предложил:

– Пойдем туда, где жила Тина, спросим у соседки, кто там сейчас живет. Вдруг Фаина все придумала или смешала в кучу разные истории. Я должен убедиться, что Тина там больше не живет.

Павел кивнул в знак согласия, и друзья направились к знакомому дому. На звонок к соседке вышла все та же неприветливая старушка. Узнав, в чем дело, сказала:

– Сами у них и спросите. Они уже приехали сегодня утром.

– Вы же говорили, что через пять дней…

– Мало ли что кто говорит тем, кто по чужим квартирам шастает!

Старушка захлопнула дверь, зато на звонок в соседнюю квартиру дверь распахнулась. На пороге появилась тоже старушка, но в отличие от соседки приветливая.

– Вы к Тане? – поинтересовалась она.

– Нет, мы к Тине, – торопливо ответил Андрей.

– Таких здесь не проживает, – ответила приветливая старушка со смущенной улыбкой, будто чувствовала себя виноватой в том, что какая-то Тина не живет в этой квартире.

– Беловы! Беловы! – опять заторопился Андрей. – Разве они не здесь живут?

– Нет, таких здесь не проживает, – опять сказала старушка.

Тут из-за ее спины высунулась голова второй старушки, с таким же приветливым лицом, как и у первой, и спросила:

– Вы не из общества борьбы с алкоголизмом?

– Нет, мы из другого общества, – принимая солидный вид, ответил Павел. – С алкоголизмом мы боремся…своими способами. Так Беловы здесь точно не проживают?

– Нет, – дружно ответили старушки.

– А вы кто же?

– Мы обе Свиридовы, сестры Свиридовы. Мы в обществе борьбы с алкоголизмом…

– Это очень похвально, что вы боретесь, – заметил Павел. – Но нас интересует, как вы оказались в этой квартире.

– Так вы из жилуправления?

– Это неважно, откуда мы, – теряя терпение, сказал Андрей. – Лучше скажите, куда подевались те, кто здесь до вас жил.

– Никуда он не подевался. Когда у него жена умерла, ему две комнаты стало много, вот он с нами и поменялся на однокомнатную. Ведь правда, Таня?

– Правда, правда, – закивала головой старушка Таня.

– Здесь жил мужчина? – удивился Андрей. – А где же Беловы?

– Беловы? Может, это те, с кем он из Ставрополя менялся?

– Из Ставрополя? – переспросил Андрей. – Так они все уехали в Ставрополь, и мать и дочь?

– Наверное, – дружно ответили старушки, – они же поменялись квартирами.

– Простите за беспокойство, вы нам очень помогли, – подытожил Павел, стараясь поскорее увести отсюда Андрея.

Когда вышли на улицу, он обратился к другу:

– Теперь ты поверил, что Фаина рассказывала правду?

В его словах Андрей услышал явное желание защитить женщину, о которой совсем недавно тот же Павел говорил как о нудной особе. Андрей молча кивнул, не желая продолжать разговор.

– Теперь я обязательно схожу к психотерапевту, – сказал Андрей, когда они вернулись в палату.

– Но надеюсь, не для того, чтобы выяснять отношения? – осторожно спросил Павел.

– Я должен понять…должен понять, – затвердил Андрей, повторяя несколько раз одно и то же.

– Разберемся, – пообещал Павел и взял зазвонивший мобильник.

Звонила, разумеется, Юля. Павел, обычно изливавший на нее неисчерпаемый запас ничего не значащих ласковых слов, на этот раз некоторое время слушал молча, затем спросил:

– Ей-то какое до этого дело?

Услышав что-то в ответ, горячо возразил:

– Так бывшая же, бывшая! Ну, подумаешь, не развелись. Они душою разошлись… Я понимаю, несмотря ни на что, Лариса твоя подруга, но все-таки ты напрасно сказала ей про дочь. Мы же сами толком ничего не знаем, этот факт еще надо подтвердить. Как. как… Не знаю, как. Но хотя бы встретиться. А? Нет, родная, я паинька. Не волнуйся, это же не Париж.

Андрей слушал разговор, не перебивая, но с явным вниманием.

– Ты упомянул Ларису…и мою дочь?

– Твою, твою. В прошлый раз я по неосторожности брякнул…дескать, нашли Андрюшину дочь, так Юлька Ларисе сказала, а та забеспокоилась.

– А ей-то какое дело?! – взъерошился Андрей.

– Вот и я то же самое сказал. У Ларисы теперь своя жизнь. Какое ей дело до твоей дочери?

В палату доносились звуки танцевальной музыки.

– Тут, кажется, дискотека, – сказал Павел. – Тысячу лет не танцевал. Не хочешь потоптаться, кости размять?

– Потоптаться не хочу, но можно посмотреть, – ответил Андрей, цепляясь за дискотеку как за возможность отвлечься от тревожных мыслей.

Народу в зале было не очень много, и друзья, стоя у порога, рассматривали публику. На удивление здесь не оказалось Фаины, зато профессор Остапенко, сидя в кресле, поблескивала очками, с самым серьезным видом разглядывая танцующих. Павел подошел к ней и как бы между прочим поинтересовался, где ее соседка по столу.

– Она уехала с группой отдыхающих в Архыз.

– А как же мы? – обиженным тоном спросил Павел.

– А что вы?

– Может, мы бы тоже поехали, но нам никто не сказал.

– Объявления читать надо, – категорично посоветовала Остапенко.

Разочарованный Павел вернулся к Андрею и изрек:

– Скучища здесь.

– Это потому, что ты сосредоточил внимание на науке, – съязвил Андрей, указывая глазами на профессора Остапенко. – Лучше посмотри вон туда. Три девушки с такими длинными ногами, как тебе хотелось.

– Почему-то расхотелось, – скучным голосом ответил Павел. – Пойдем лучше телевизор смотреть.

Глава 4

Пятницу и два выходных дня, почти свободных от процедур, друзья провели, в основном, в экскурсиях и походах по музеям. Лишь в понедельник утром они вновь встретились с Фаиной за завтраком. Веселая, полная энтузиазма, она сияла не только блеском своих великолепных зубов, казалось, что сияние исходило и из ее глаз, и от кожи, чуть подзолоченной горным солнцем.

– Ну, слава Богу, – обрадованно приветствовал ее Павел, – вы на месте. А то мы тут без вас не знали, что нам предскажут звезды.

– Это так важно? – спросила Фаина. – А может, лучше не знать своей судьбы на-пе-ред?

– Почему?

– Чтобы не жить на-прас-ны-ми ожи-да-ни-ями. Предсказания чаще всего не сбываются, зато ожидание тревожит. И, к тому же, неинтересно жить без неожиданностей.

– Да вы мудрая женщина, – не то удивленно, не то восхищенно сказал Павел. – Не откажитесь быть нашей наставницей. Нам все-таки нужна путеводная звезда на оставшееся время, чтобы мы не потратили его понапрасну.

Андрей не узнавал друга. Привыкший идти по жизни непринужденно, всегда готовый превратить все в шутку, Павел на этот раз, кажется, желал упрочить отношения с женщиной своих лет, а может, и постарше, видимо, рассчитывая на продолжение, хотя им осталось провести в санатории чуть больше недели. Самого Андрея подтачивало тревожное ожидание встречи с дочерью. Да с дочерью ли? К ожиданию примешивалось и сомнение. Его отношение к девушке, которую он мельком увидел из окна, никак не укладывалось в какое-нибудь четкое понятие. Жизнь скучна без неожиданностей, сказала Фаина, но ведь не всякая неожиданность может оказаться приятной.

Приняв уже назначенные процедуры, друзья записались к психотерапевту. Оба. Павел сказал, что ему-то консультация не нужна, но он будет представлять собой группу поддержки для Андрея. Впереди них оказались две женщины, и друзья сели чуть в отдалении в кресла. В холле показалась Фаина. Павел сразу встрепенулся, даже приподнялся в кресле и с явным желанием остановить ее сказал:

– Что там на Млечном пути? Какие неожиданности подстерегают моего друга в кабинете психотерапевта?

– Покой, – изрекла Фаина, не останавливаясь, и Павел с сожалением опустился в кресло, а женщина прошла дальше.

Заметив странную перемену в поведении Павла, Андрей сказал:

– По-моему, она уже не кажется тебе занудой.

– Видишь ли, мы здесь как вакууме. Не с профессором же Остапенко беседовать о предначертании звезд.

– Так ты для этого завоевываешь расположение Фаины? Но она, кажется, не торопится пойти на сближение.

– Друг мой, – назидательно заговорил Павел, – женщину надо постепенно приучить к мысли о том, что она тебе нужна.

– И что ты готов для нее при этом сделать?

– Ты не понял. Она нужна мне как духовная опора, как посошок. Женщины вообще выносливее мужчин, потому и живут дольше.

Из кабинета вышла отдыхающая и, обратившись к мужчинам, сказала:

– Врач просит зайти следующего.

Андрей поднялся и решительно пошел к двери. Войдя в кабинет, остановился на пороге, внимательно всматриваясь в профиль девушки. Но вот она повернула голову и с едва заметной улыбкой сказала:

– У вас такой вид, будто вы готовитесь к корриде.

– Решительный? – уточнил Андрей, все еще не двигаясь с места и продолжая рассматривать лицо девушки.

– Проходите, садитесь в кресло, – пригласила врач.

Андрей сел, не отрывая глаз от ее лица. Он пытался найти знакомые черты, уловить свет лучистых глаз, но не находил. Перед ним сидела незнакомка, красивая, спокойная, доброжелательная, но…совсем чужая. Она не была похожа на Тину, но все же что-то едва уловимое напоминало ему почти забытую девушку далеких лет. Может, выше обычного вскинутые брови или чуть приподнятые уголки губ? Андрей и самому себе не мог бы объяснить, почему он так старательно искал в лице этой девушки черты своей любимой. Впрочем, все понятно. Это Фаина утверждает, что Татьяна – дочь Тины. А вдруг ошибается? Вдруг эта девушка не имеет никакого отношения ни к Тине, ни тем более к нему?

– Вы еще долго будете меня разглядывать? – спросила Татьяна, и вдруг знакомая летучая улыбка промелькнула на ее губах.

Андрея будто током ударило. Вот оно! Эта улыбка принадлежала только одной на свете девушке, и значит, та, что сидит напротив, вероятнее всего, ее дочь. Но его ли?

– Когда же я услышу, наконец, «жалобы турка»? – спросила врач все с той же летучей улыбкой.

– Какого турка? – спросил Андрей, с трудом отрываясь от своих мыслей.

– Да вы не склонны к юмору.

– А! Нет, нет, склонен, склонен, – заторопился Андрей.

– Тогда начинайте жаловаться, – предложила врач.

– На что?

– Ну, хоть на что-нибудь. Вы же ко мне за помощью пришли.

– Да, да, конечно, я плохо сплю, – торопливо сказал Андрей, понимая, что уже надо назвать причину посещения психотерапевта.

– Дома тоже плохо спите или вам так на курорте не повезло? – поинтересовалась врач и потерла переносицу средним пальцем левой руки.

Пораженный этим жестом, Андрей сбивчиво спросил:

– А скажите, доктор, жесты, манера поведения передаются по наследству?

– Безусловно.

– Даже, если ребенок никогда не видел отца?

Татьяна Николаевна внимательно посмотрела на странного пациента и спросила:

– Почему вас это интересует? Ваш плохой сон связан с семейными проблемами?

Она снова провела пальцем по переносице и слегка тряхнула головой так, будто отгоняла надоедливую муху. Андрей, и без того бледный, побледнел еще больше.

– Я вижу, вам нехорошо, – сказала врач, – выпейте воды, закройте глаза и постарайтесь расслабиться… Вот так… А беседу, пожалуй, перенесем на завтра.

– Хорошо, д…доктор, – запинаясь на этом слове, которое ему хотелось заменить другим, согласился Андрей. – Но ответьте мне только на один вопрос: если отец никогда не видел свою дочь, должен ли он признаться…

Андрей остановился, но врач подхватила:

– Признаться в родстве?

– Да!

Татьяна Николаевна несколько секунд внимательно смотрела на пациента, затем спокойно сказала:

– Это зависит от многих обстоятельств. Главный принцип здесь, как и в медицине: не навреди. Так, на сегодня сеанс окончен, приходите завтра, когда соберетесь с мыслями и сможете сказать более конкретно, что вас беспокоит, отдыхающий Дружинин. Ведь это ваша курортная карта передо мной?

Андрей кивнул и вышел из кабинета. Когда его, бледного и взволнованного, увидел Павел, он отказался от визита к врачу и пошел вместе с другом в палату.

– Тебе удалось хоть что-нибудь выяснить? – спросил Павел. – Что-то уж очень быстро она провела сеанс.

– Это она! – словно не слыша его, сказал Андрей. – Дочь Тины! Она мало похожа на мать, но улыбка!..Я сразу её узнал.

– Я о тебе спрашиваю! Ты признал в ней свою дочь?

Андрей вдруг рассмеялся, тихо, почти беззвучно, и долго раскачивался, мотая головой, из чего Павел понял: у друга нервный срыв, и скоро ему понадобится не психотерапевт, а психиатр. Поэтому он предложил:

– Давай отложим этот разговор на утро.

– Вот и доктор то же самое сказала! – перестав смеяться, Андрей встал и нервно заходил по комнате. – Понимаешь, она обратилась ко мне точно так, как когда-то ее мать: «Отдыхающий Дружинин».

– Да они все так к нам обращаются!

– Нет, ты не слышал эту интонацию! Не видел эту улыбку!

– Ну ладно, пусть будет так: это дочь твоей Тины. А ты-то, ты-то…

– Скажи, как я встряхиваю иногда головой? Вы все еще смеетесь надо мной при этом.

– А! Это! Словно от мухи отмахиваешься.

– Вот именно! Татьяна…Николаевна делает это точно так же!

– Это могло тебе показаться.

– А потереть переносицу средним пальцем левой руки – чья привычка?

– Твоя, но это может быть простым совпадением.

– Ты что, не хочешь, чтобы у меня появилась дочь? У самого двое – сын и дочь, а мне, значит, никого не надо?

– Да что ты, Андрюша! Просто на таких догадках не строится линия родства. В таких случаях самое надежное – генетическая экспертиза.

– Но надо, чтобы на это согласились двое: я и она. Или мне тайно вырвать волосок из ее головы? Как ты себе это представляешь?

– Думаю, что она немедленно вызовет санитаров из психушки.

– Ты все шутишь, а я действительно не знаю, как мне лучше поступить. Я представлял ее себе робкой провинциальной девушкой, а она…с характером!

– У тебя устарелые представления о провинциалках.

– Наверное, это потому, что именно такой образ – образ Тины я храню в своей памяти.

– А вот теперь скажи честно, чего тебе больше хочется: сохранить этот образ в памяти навсегда, как утешение в периоды семейных неурядиц, или разрушить его, расстаться с ним окончательно? Неужели ты не понимаешь, что четверть века в эпоху безумных скоростей, компьютеров и совершенно новых подходов к привычным понятиям неузнаваемо меняют человека? Меня удивляют встречи так называемых влюбленных через 30–40 лет, даже через 50, которые устраивают в телепередаче «Жди меня». Это, конечно, прежде всего шоу. А в жизни все по-другому! Время на все накладывает свой отпечаток, и, мечтая о встрече с Тиной, ты не хочешь понять, что тебе предстоит встреча с совершенно другой женщиной. С новой женщиной! Сможешь ли ты любить ее так же, как в юности? Или тебе придется все начать заново? И захочет ли она поменять устоявшийся уклад жизни на неизвестность, которая ждет ее с тобой, однажды уже предавшим ее? Да, да, и не отмахивайся. Все это очень сложно, вопросов больше, чем ответов. И я ввязался в эту твою историю только потому, что тебя бросила Лариса, у тебя в жизни тяжелый момент, и я, как друг, не могу оставить тебя без поддержки. Но вот сейчас я понял, что это вредная затея – ради собственного эгоистического чувства ты готов поставить под удар сразу три судьбы: матери, дочери и отца.

Павел произнес эту тираду на одном дыхании, как это бывало всегда, когда он, сбросив личину легкомысленного человека, говорил о серьезных вещах.

– Но я могу хотя бы…заявить свои права на дочь? – не очень уверенно произнес Андрей.

– А зачем?!

Этот вопрос поставил Андрея в тупик. Он, действительно, до конца не осознавал, зачем ему это нужно. Как спасение от одиночества? Так это если Татьяна захочет признать в нем отца. Он представил себе спокойное лицо девушки, ее слегка покровительственный тон разговора с пациентом. А не останется ли он для нее навсегда «пациентом», к которому она лишь по долгу должна будет проявлять милосердие? Ведь нежность и любовь она уже отдала другому отцу. И если верить Фаине, Татьяна не хочет ничего менять, скрывает, что знает правду. Но, может быть, это до тех пор, пока она не знает настоящего отца?

– Да ведь я совсем не за этим сюда приехал! – вдруг с каким-то надрывом сказал Андрей.

– Не понял… – повернулся к нему Павел.

– Я ехал к Тине, – пояснил Андрей, – а дочь… Известие о ней возникло случайно.

– Не мучайся, пойдем завтра на прием к психотерапевту вместе, – предложил Павел. – Устроим «перекрестный допрос» и посмотрим на реакцию.

– Ты что затеял?

– Увидишь. А пока пойдем в концертный зал – там сегодня встреча с петербургским искусствоведом.

– С Фаиной?! – догадался Андрей.

– Вот именно. Будет также показан небольшой фильм о сокровищах Эрмитажа, который она привезла с собой.

Встреча прошла очень интересно. На небольшой сцене стояла не соседка по столу, а полная изящества женщина, умеющая увлекательно рассказывать о судьбе старинных предметов, хранящихся в знаменитом музее. Павел с большим воодушевлением воспринимал каждое слово, и Андрей, глядя на него, подумал: если у него самого курортный роман, возникший 25 лет назад, кажется, идет к логическому завершению, то у Павла он только начинается. Совершенно неожиданно, чего не могли предсказать даже звезды. Впрочем, может быть, этот порыв исчезнет вместе с отъездом.

На следующий день друзья пошли к психотерапевту, но не с утра, а к концу приема, чтобы не ограничивать себя во времени в течение сеанса. Увидев в кабинете сразу двоих, Татьяна Николаевна сказала:

– Принимаю по одному, а кто из вас лишний, разберитесь сами.

– Мы оба лишние в этом мире, доктор, – как всегда, с юмором и претензией на философию одновременно отозвался Павел. – Меня в этом уверяет начальник, когда распределяет премию, а моего друга – покинувшая его жена, которая сочла, что он лишний в ее жизни.

– Я еще вчера поняла, что у вашего друга семейные проблемы, – сказала Татьяна Николаевна и потерла переносицу средним пальцем левой руки.

Андрей и Павел понимающе переглянулись.

– Так это на почве семейного разлада у вашего друга появилась склонность к генетическим исследованиям? – спросила Татьяна Николаевна, глядя при этом на Андрея.

Тот смущенно присел на краешек стула, стоящего около кресла, в котором вальяжно расселся Павел.

– Ваша жена оставила вас, узнав о внебрачной дочери? – спросила Татьяна Николаевна Андрея напрямик. – А вы, похоже, тоже ничего о ней не знали?

– Я не знал и…сейчас еще не уверен, но мне хочется, чтобы дочь узнала обо мне, – ответил Андрей и невольно потер переносицу, как делал это в минуты сильного волнения или задумчивости.

Этот жест сразу уловили проницательные глаза психотерапевта, и она стала внимательно всматриваться в лицо странного пациента, затем медленно и внушительно произнесла:

– «Не уверен – не обгоняй» – так прежде писали на некоторых машинах. И я советую вам не торопиться с выводами, «не обгонять» реальные обстоятельства.

– Почему? – с вызовом спросил Андрей и тряхнул головой, «отгоняя муху».

Татьяна отвела от него взгляд, ставший вдруг жестким, и, перелистывая без всякой надобности его курортную карту, продолжила:

– Я не знаю причины, по которой вы расстались с матерью вашей дочери, но, как правило, женщины любую из них считают предательством. А предательство редко кто может простить. Дочь в таких случаях становится на сторону матери.

– А как же зов крови? – вмешался Павел – Неужели разумная дочь не найдет капли жалости к отцу, который даже не знал о ее существовании?

– Разумная дочь не станет из жалости к нему нарушать душевный покой того, кто действительно стал ей отцом, – прервав его, жестко отпарировала Татьяна, отодвинув от себя курортную карту. – Что касается сеансов психотерапии, то вам обоим больше пользы принесут вечерние прогулки по свежему воздуху. Всего доброго!

Этими словами врач буквально выставила их за дверь. Оба молча дошли до своей комнаты. И только здесь Павел убежденно сказал:

– Жизнь сама выдвигает приоритеты, и каждый сам для себя решает, что для него важнее.

– Как ты думаешь, она догадалась? – болезненно морщась, спросил Андрей.

– Что она твоя дочь? Возможно, судя по ее реакции. Но если и не догадалась, то очень четко дала понять, что не хочет ни в тебе, ни в ком-либо другом признавать своего отца и не простит предательства по отношению к матери.

– Я не предал! Я не знал!

– Я тебе друг, но истина дороже, как говорил известный философ. Ты оставил тогда свою любимую беззащитной, ты сам убил свою любовь. Воскресить ее – это все равно, что оживить человека. Безнадежно.

– Но бывают же случаи… – как за соломинку, цеплялся Андрей.

– Видно, это не тот случай.

– Если бы не Лариса со своей ложной беременностью… Ведь я тогда считал себя обязанным жениться на ней из-за будущего ребенка!

Зазвонил мобильный телефон, настойчиво, требовательно.

– Возьми трубку! – нервно бросил Андрей Павлу. – Прямо по ушам бьет!

– Так это твой звонит, – спокойно отозвался Павел.

Андрей полез по карманам, потому что не помнил, куда подевал свой мобильник, которым не пользовался уже несколько дней, и, наконец, обнаружил его в ящике тумбочки. Не глядя на табло, поспешно поднес телефон к уху и услышал, как всегда, чуть небрежный и решительный голос Ларисы:

– По-моему, мой дорогой, твой отдых в твоем любимом Пятигорске затянулся. Пора возвращаться домой, даже вместе с великовозрастной дочерью, если она пожелает жить в Москве.

– Что за шутки, Лариса? – обрел, наконец, дар речи удивленный Андрей. – Я жду, когда ты назначишь дату развода.

– Никогда! – прервала его Лариса. – Я передумала. Вернее, Андрюша, я тогда поддалась плохому настроению, потому что возникли проблемы с бизнесом. Теперь все утряслось. А если честно, то я не могу жить без тебя, родной, я окончательно поняла это после нашей размолвки. Завтра же берите билеты на самолет и прилетайте, я встречу вас в аэропорту. Дай на минуту телефон Павлу.

В некотором смятении Андрей протянул мобильник другу. Что говорила ему Лариса, он не слышал, но Павел в ответ соглашался:

– Конечно. Да. Разумеется. Так и сделаем.

Когда телефон отключился, Павел, возвращая его другу, сказал:

– От своей судьбы никуда не уйдешь, а твоя судьба – Лариса. Может, эта размолвка вас сблизит, и вы станете лучше понимать друг друга. Тем более теперь, когда тебя не будет манить виртуальный огонь давно угаснувшего курортного романа.

– А сам-то ты зачем ввязываешься в подобную историю?

– Ты имеешь в виду Фаину? Ну, во-первых, наша история совсем другая, хотя бы в силу возраста и жизненного опыта. Во-вторых, как оказалось, Фаина – очень интересный человек, с ней можно говорить, не уставая слушать. У нее большая коллекция альбомов с архитектурными шедеврами мира. Мне это интересно. Можно съездить и посмотреть, ведь из Москвы до Петербурга всего несколько часов… И…такие, можно даже сказать, деловые отношения ни к чему не обязывают…

– Так, так, так, – перебил его Андрей, – не надо прикрывать интерес к женщине интересом к архитектуре. Но я молчу!

– Вот именно, помалкивай, – добродушно отмахнулся Павел, – разберись сначала в своих чувствах.

– Да я, кажется, уже…

Андрей не знал точно, от чего он почувствовал облегчение. То ли от того, что вероятная дочь четко определила свою позицию по отношению к нему, то ли от того, что на его совесть не ляжет еще один грех, если он не станет разрушать счастливую семью, отказавшись от искушения удовлетворить личный интерес, то ли от того, что уже в который раз все за него решила Лариса. Он вернется в привычное русло жизни, где все знакомо и понятно. А девушка под цветущей черемухой пусть останется в памяти, как курортный сувенир.

С этими мыслями Андрей вслед за Павлом входил в столовую, где за их столом уже сидели Фаина и профессор Остапенко, быстро допивавшая то ли сок, то ли компот – она не изменяла своей установке «нарезать круги долголетия» после еды. Едва друзья сели за стол, как Фаина сказала:

– О, Валентина Михайловна приехала! Сегодня она сама за рулем. Наверное, приехала читать лекции, ее иногда приглашают в фармакадемию, как очень крупного специалиста по микробиологии. А сюда она заехала повидаться с дочерью. Я вам говорила, Татьяна Николаевна – ее дочь.

Андрей и Павел сразу поняли, что речь идет о той, кого в юности звали Тиной. Павел повернул голову к окну, разглядывая женщину, которая, захлопнув дверцу машины, направилась к парадному входу. Андрею тоже хотелось посмотреть в окно, но боязнь увидеть что-то, не совместимое с образом девушки под цветущей черемухой, и внезапно нахлынувшее смятение, как остатки былого чувства, останавливали его. Всего несколько мгновений длились эти сомнения, но когда Андрей все-таки решился взглянуть в окно, Валентина Михайловна уже подходила к двери. Андрей увидел в спину женщину среднего телосложения, одетую в модный брючный костюм, с коротко остриженными волосами соломенного цвета. «Значит, красится, – почему-то мелькнула мысль. – Деловая… Вон как твердо печатает шаг». Он не узнавал в этой женщине ту хрупкую тоненькую девушку, которая стояла под цветущей черемухой, протянув руки к веткам и навстречу солнцу. Дверь за Валентиной Михайловной захлопнулась, и в этот момент Андрей почувствовал, как тяжесть, еще давившая сердце, стала отступать.

– К дочери пошла, – констатировала Фаина, имея в виду Валентину Михайловну. – Кстати, Андрей, что вам посоветовала психотерапевт?

– Прогулки на свежем воздухе.

– Значит, вы абсолютно здоровы.

– И потому мы завтра же улетаем, – подхватил Андрей.

– Оба? – с некоторым смущением спросила Фаина.

– Оба, – ответил за Андрея Павел, – но поезда из Москвы в Петербург никто не отменял.

Фаина понимающе улыбнулась, а Андрей подумал: курортный роман в своем начале всегда богат на радужные надежды, но никто никогда не знает, чем он закончится.