Текст книги "Стоя в чужой могиле"

8

Директор школы предложил им свой кабинет, но Кларк отказалась. Пока они с Ребусом ждали в коридоре, она объяснила причину.

– Слишком жуткое место. Раз ты сюда попал, у тебя неприятности. Пусть лучше расслабится и разговорится.

Ребус согласно кивнул. Он смотрел в окно, выходившее на спортплощадку. Окно было с двойным остеклением, но конденсат все равно проникал внутрь. Деревянная рама пропускала влагу.

– Чуть больше любви и заботы, и было бы терпимо, – заметила Кларк.

– Либо так, либо снести до основания.

– Новые школы для всех, когда мы получим независимость.

Ребус посмотрел на нее:

– А как быть с твоим «мы»? Ты не забыла про свой английский акцент?

– Думаешь, меня надо выслать?

– Ну, может, тебя и оставим на всякий случай.

Ребус расправил плечи, когда в коридоре возник и направился к ним парнишка в школьной форме. Волосы падали ему на глаза, а полосатый галстук был завязан громадным узлом.

– Ты и есть Томас? – спросил Ребус.

– Томас Редферн? – уточнила Кларк.

– Ага.

Редферн не жевал жвачку, но говорил так, будто жевал.

– Ты учишься в одном классе с Аннет?

Редферн кивнул.

– Ты не возражаешь, если мы с тобой побеседуем?

Парнишка пожал плечами и засунул руки поглубже в карманы брюк.

– Я уже говорил полиц…

– Мы знаем, – оборвала его Кларк. – Нам просто нужно кое-что уточнить.

– Эта фотография все еще у тебя? – спросил Ребус. – Та, что прислала Зельда?

– Ага.

– Не покажешь? – Ребус протянул руку.

Редфрен вынул из верхнего кармана блейзера телефон и включил.

– Извини, что дернули тебя с урока, – сказала Кларк.

Тот фыркнул:

– Две химии.

– Мы разрешим тебе долго, очень долго идти обратно.

Редферн нашел фотографию и развернул телефон так, чтобы им было видно. Ребус забрал у него телефон. Он счел, что снимок не слишком смазан, – значит, его сделали не из движущегося автобуса и даже не через стекло. У него сложилось впечатление, что фотограф стоял и был приблизительно одного с ним роста.

– Какого роста Зельда? – спросил он.

– Чуть ниже меня. – Редферн указал на свое плечо.

– Примерно пять и шесть, – кивнул самому себе Ребус.

– Возможно, она стояла на камне или еще на чем-то, – предположила Кларк.

– И никакого текста? – спросил Ребус.

– Нет.

– Она часто посылала тебе фотографии?

– Ну, иногда – эсэмэски, если вдруг вечеринка.

– Ты знал, что она собирается в Инвернесс?

– Она всем говорила.

– И больше никого из школы не приглашали? – Тимми, но ее родители не пустили.

– Девушки узнали о вечеринке из Интернета?

– От какого-то парня из «Твиттера», – подтвердил Редферн. – Он на год старше, но еще учится. Мы все ей говорили…

– Что говорили? – спросила Кларк.

– Быть осторожнее. Сами знаете, люди из Сети…

– Не всегда те, кем кажутся? – Кларк понимающе кивнула. – Мы проверяли. Ему шестнадцать лет, зовут Роберт Гилзин.

– Ну да, мне ваши сказали.

Пока Кларк заговаривала Редферну зубы, Ребус успел просмотреть другие фотографии. Ребята корчат рожи, ребята делают неприличные жесты, ребята шлют воздушные поцелуи. Ни на одной не было Аннет Маккай.

– Том, ты хорошо знаешь Зельду?

Тот еще раз пожал плечами.

– Вы в начальной школе вместе учились?

– Нет.

– Значит, вы проучились в одном классе… сколько – три года?

– Вроде да.

– А дома ты у нее бывал?

– На двух-трех вечеринках. Она все время торчала в спальне.

– Да ну?

Редферн чуть не зарделся.

– Играла в сетевые игры, – пояснил он. – Показывала класс.

– Но ты не впечатлился.

– Не, я не против игр, но книги лучше.

– Приятно слышать, – улыбнулась Кларк.

– А что ты подумал, когда получил эту фотографию? – Ребус вернул парню телефон.

– Да ничего не подумал.

– Может, немного удивился? Десять вечера – такого раньше не было.

– Да, наверно.

– И ты ей ответил?

Редферн посмотрел на него и кивнул:

– Я решил, что она ошиблась кнопкой, хотела отправить это кому-то другому.

– Но она так и не ответила?

– Нет. Она отправляла Тимми эсэмэски из автобуса. В последней написала, что ее тошнит. – Парнишка замолчал, переводя взгляд с Ребуса на Кларк и обратно. – Ее что, больше нет?

– Мы не знаем, – осторожно ответила Кларк.

– Я знаю, что нет, – возразил Редферн, глядя на Ребуса, а Ребус не собирался лгать.

Ребус сунулся к Джеймсу Пейджу, но дверь была заперта. Кроме него, в криминальном отделе никого не осталось. Телевизора здесь не было, но Кларк показала ему, как смотреть пресс-конференцию по ее компьютеру. Он открыл один, другой, третий ящик ее стола – ничего интересного. Пресс-конференцию транслировали из отеля за углом от Гейфилд-сквер. По пути из школы он заехал в «Греггс» и купил куриную нарезку. Он все давно съел, но на его рубашке и пиджаке остались крошки. У территориальной полиции Лотиан и Границы была в отеле собственная камера, и живая картинка, но без звука, поступала на монитор Кларк. Ребус, как ни старался, нигде не нашел регулировку звука, а потому он больше бродил по кабинету, чем сидел за столом. Он откопал нурофен в ящике Кларк и сунул пару таблеток в нагрудный карман – это всегда могло пригодиться. Кофе он выпил уже достаточно, а чайных пакетиков, кроме как мятных и ройбосовых[20]20
  Ройбос – кустарник из семейства бобовых, а также напиток, получаемый настаиванием листьев и частиц ветвей этого кустарника в горячей воде.


[Закрыть], здесь не было.

Пресс-конференция началась. Ребус шарахнул по пластиковому корпусу, но звук так и не появился. Нигде ни намека на радиоприемник. Он знал, что может пойти и послушать в своей машине, но это при условии, что какая-нибудь местная станция вела трансляцию. И он просто сел и стал смотреть. Оператору – кто уж он там был – не мешало бы почитать инструкцию или сходить к офтальмологу. Камера показывала что угодно, кроме главного, и Ребус больше видел стол, чем сидевших за ним людей.

Некоторые стояли. С одной стороны от Пейджа сидела Шивон Кларк, а с другой – детектив по имени Ронни Огилви. За матерью Аннет Маккай и старшим из ее братьев высился человек, смутно знакомый Ребусу. Когда мать покидали силы, он пожимал ей плечо. В какой-то момент мужчина накрыл ее руку своей, словно в знак благодарности. Что-то сказал и брат Аннет, читая по заготовленной бумажке. Он выглядел довольно уверенным, обводил взглядом комнату, давая фотографам массу возможностей сделать хороший снимок, а его мать тем временем утирала платком распухшие, покрасневшие глаза. Ребус не знал имени парня. На вид лет семнадцати-восемнадцати: короткие волосы спереди стоят торчком и зафиксированы гелем, на лице видны остатки угрей. Бледный, тощий и ушлый. Но тут камера пришла в движение. Настала очередь Пейджа. Он, казалось, был готов отвечать на любые вопросы; да что там готов – просто рвался в бой. Но несколько минут спустя возникла какая-то заминка. Пейдж повернулся налево. Камера засекла мать Аннет Маккай – та шла из комнаты, еле передвигая ноги и зажав рот рукой, то ли от горя, то ли боясь, что ее вырвет. Человек, который прежде стоял за ней, шел следом, а сын остался сидеть. Он смотрел на Пейджа словно в поисках совета: оставаться ему или тоже уходить. Камера прошлась по комнате – по экрану проплыли другие камеры, журналисты, полицейские. За матерью закрылись двойные двери.

Камера уставилась на узорчатый ковер.

А потом экран погас.

Ребус оставался сидеть на месте, пока не начала возвращаться команда. Огилви, войдя, кивнул ему, избавив себя таким образом от необходимости говорить. У Пейджа был раздраженный вид: только он начал блистать, как его оборвали, – если телевизионщики и покажут что-нибудь, то в первую очередь уход матери. Он вставил ключ в замок, отпер дверь и скрылся в своем шкафу. Кларк пробралась между столами, всего лишь раз зацепившись за шнур. Она протянула Ребусу шоколадку.

– Спасибо, мамочка, – сказал он ей.

– Ну, видел?

Он кивнул:

– Но не слышал. Пейдж успел сказать про фотографии из телефонов?

– Видимо, это вылетело у него из головы, когда мать пустилась в бегство. – Она развернула вторую шоколадку и откусила.

– А что за тип стоял у нее за спиной? – спросил Ребус.

– Друг семьи.

– Это он объявил о вознаграждении?

Кларк посмотрела на него.

– Ну, выкладывай.

– Я ее еще и есть-то не начал. – Увидев, что эта шутка даже не удостоилась улыбки, он уступил. – Его зовут Фрэнк Хаммель. Ему принадлежат два бара и как минимум один клуб.

– Ты его знаешь?

– Я знаю его пабы.

– Но не клуб?

– Клуб где-то в бандитском районе.

– То есть?

– Западный Лотиан. – Ребус кивнул на монитор. – Мне показалось, он чувствовал себя довольно раскованно…

– А он что, не из тех людей?

– Ну, для такого поведения нужно быть чуть не членом семьи.

Кларк стала жевать медленнее. Она на секунду задумалась.

– И что нам это дает?

– Просто взять на заметку? – предположил Ребус после недолгой паузы. – Если он «друг» матери и она расстроена, то можно не сомневаться, что и он огорчен.

– Отсюда и вознаграждение?

– Меня беспокоит не то вознаграждение, о котором мы знаем. Меня беспокоит то, которое он, возможно, пытается впарить втихую.

Кларк метнула взгляд на дверь Пейджа:

– Думаешь, стоит ему сказать?

– Это уж ты решай, Шивон.

Пока она обдумывала это, у Ребуса возник еще один вопрос:

– Напомни-ка мне, что случилось с отцом Аннет.

– Сделал ноги в Австралию.

– Как его зовут?

– Дерек как-то… Дерек Кристи.

– Не Маккай?

– Это фамилия матери – Гейл Маккай.

Ребус задумчиво кивнул.

– А этот парнишка на пресс-конференции?..

– Даррил.

– Еще учится?

Кларк, повысив голос, обратилась к Ронни Огилви:

– Чем у нас занимается Даррил Маккай?

– Кажется, говорил, что он менеджер в баре, – ответил Огилви. – И он предпочитает называть себя Кристи, а не Маккай.

Кларк посмотрела на Ребуса.

– Восемнадцать лет – маловато для менеджера, – задумчиво сказала она.

Ребус скривился.

– Все зависит от того, чей это бар, – заметил он, поднимаясь со стула и освобождая ее место.

9

– Как в прежние времена? – сказал Ребус. – И наконец-то я хоть немного увижу Шотландию.

Они ехали в машине Кларк – «ауди», откуда еще не выветрился заводской запах. Они предприняли эту поездку по предложению Ребуса своими глазами взглянуть на место, где в последний раз видели Аннет Маккай, посмотреть – не обнаружится ли там пейзаж с фотографии. Они выехали из Эдинбурга на север, потом пересекли мост Форт-роуд[21]21
  Форт-роуд – вантовый мост, открытый в 1964 году, проходящий через залив Форт и соединяющий Эдинбург с Файфом.


[Закрыть] в Файф, ползли чуть не целую вечность со скоростью сорок миль в час из-за дорожных работ, затем обогнули Кинросс на пути в Перт, откуда выехали на А9. Дорога была без разделительной полосы, и они, похоже, попали в полуденную пробку. Ребус вытащил из кармана диск и заменил им альбом Кейт Буш[22]22
  Кэтрин (Кейт) Буш (р. 1958) – английская исполнительница и автор песен, считается одной из лучших певиц Англии за последние 30 лет.


[Закрыть], которую слушала Кларк.

– Тебе кто разрешил? – недовольно спросила она.

Ребус шикнул на нее и прибавил звук на третьей песне.

– Ты послушай. – А через несколько минут осведомился: – Так о чем он поет?

– Ты про что?

– С хором.

– Что-то о том, как он стоит в чужом ливне.

– Ты уверена?

– Я что, глухая?

Ребус покачал головой:

– Просто я думал, что он поет… Да, ладно, бог с ним[23]23
  Левен поет о ливне (англ. rain), но Ребусу слышится вместо «в ливне» – «в могиле» (англ. grave). (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Он потянулся, чтобы вытащить диск, но она попросила его оставить, включила мигалку и выехала на встречную полосу для обгона. «Ауди» была тяжеловата. Но Кларк успела перестроиться, хотя встречная машина протестующе помигала ей дальним светом.

– Ты что и кому доказываешь? – спросил Ребус.

– Просто хочу приехать в Питлохри в то же время, что и она. Разве мы не за этим поехали? – Она повернулась к нему. – И разве ты не должен искать, где она снимала?

– Здесь ничего похожего, – пробормотал он, но все же воззрился на унылые окрестности.

Они миновали указатель на Бирнам и выставку Беатрикс Поттер[24]24
  Хелен Беатрикс Поттер (1866–1943) – английская писательница, иллюстратор и естествоиспытатель, более всего известна как автор детских книг о животных.


[Закрыть]. Кларк обогнала еще один грузовик, а потом ей пришлось резко тормозить, когда она увидела камеру контроля скорости. Грузовик тоже замедлил ход и злобно посигналил ей клаксоном и дальним светом. Диск Джеки Левена закончился, и Ребус спросил, не хочет ли Кларк, чтобы он вернул в проигрыватель диск Кейт Буш, но та отрицательно покачала головой.

– Куда они все едут, черт их раздери? – Ребус разглядывал колонну машин впереди. – Сейчас не самый туристский сезон.

– Да, не самый, – согласилась она. А потом добавила с излишней небрежностью: – Кстати, как поживает Кафферти?

Ребус уставился на нее:

– С чего ты взяла, что мне это известно?

– Я говорила с человеком из «Жалоб»…

«Жалобами» называли отдел внутренних расследований.

– С Фоксом? Я вижу – он иногда шляется по управлению.

– Джон, это уже не тайна – твои маленькие питейные встречи с Кафферти.

Ребус переварил услышанное.

– Что, Фокс открыл на меня охоту? Не общалась бы ты с этими подонками, Шивон. Это заразно.

– Они не подонки, и ты это прекрасно знаешь. А что касается твоего вопроса, то ты не действующий полицейский, а это значит, что, даже если бы Фокс захотел, сейчас он тебе ничего сделать не может. – Она помолчала, не сводя глаз с шоссе. – С другой стороны, твои отношения с Кафферти не вчера начались.

– И что?

– А вот что: если «Жалобы» начнут копать – накопают?

– Ты знаешь, как я отношусь к Кафферти, – холодно сказал Ребус.

– Это не значит, что вы не обменивались услугами.

Ребус отпил воды из пластиковой бутылки, купленной на заправке в Кинроссе.

– Фокс хочет, чтобы ты меня заложила?

– Он просто спрашивал, часто ли мы видимся.

– А потом как бы случайно вставил имя Кафферти? – Ребус покачал головой. – И что ты ему сказала?

– Но ведь он был прав, ты же встречаешься с Кафферти?

– Этот тип считает себя в долгу передо мной за то, что я сделал в больнице.

– И за это он будет пожизненно угощать тебя выпивкой?

– Я сам за себя плачу.

Она обогнала доставочный фургон «Теско»[25]25
  «Теско» – название сети розничных магазинов.


[Закрыть]. Впереди тащились три длиннющие фуры, которые с началом подъема катастрофически замедлили движение. Они только что проехали знак, предписывающий медленным транспортным средствам останавливаться на обочине, чтобы их можно было объехать, но делать последнего не собирались.

– Сейчас будет отрезок с разделительной полосой, – сказала Кларк.

– Мы все равно уже почти в Питлохри, – ответил Ребус. А потом, чуть понизив голос, добавил: – И спасибо за предупреждение.

Она кивнула, не отрывая глаз от дороги и крепко держа руками баранку.

– Ты уж постарайся, чтобы там не нашлось бомбы для Фокса.

– Судя по его виду, он давно палит холостыми. Может, остановимся на перекур?

– Ты же сам сказал: мы почти приехали.

– Да, но на заправках курить нельзя.

Пока Кларк заправлялась и покупала воду, он направился на парковку.

– Пять минут, – сказала она ему. – Пять, и не больше…

Десять минут спустя – не то чтобы Ребус считал минуты – они съехали с А9 на дорогу к Питлохри, минуя заправку, на которой Аннет Маккай сошла с автобуса. Кларк проехала по городку. Всего одна главная улица, знаки, показывающие на Фестивальный театр, гидроэлектрическую дамбу и вискарни «Эдрадур» и «Белл».

– Я была на этой дамбе совсем девчонкой, – сообщила Кларк. – Якобы для того, чтобы увидеть нерест лосося.

– Но никакого лосося не было? – подхватил Ребус.

– Не было.

– С другой стороны, нельзя не любить городок, где есть две вискарни.

За несколько минут они добрались до другого конца Питлохри. Кларк развернулась в три приема и устремилась назад. На главной дороге имелся небольшой полицейский участок, но в нем, случалось, не было ни души. Для протокола Кларк позвонила перед отъездом в тейсайдский департамент полиции в Перте, чтобы предупредить местного инспектора об их приезде. Она настойчиво повторила, что никаких торжественных встреч не нужно. («Обычная разведка».)

Она включила мигалку и съехала на площадку перед заправкой. Как только машина остановилась, Ребус отстегнул ремень безопасности, вылез и поспешил к тротуару, держа наготове сигарету и зажигалку. Он увидел, как Кларк вошла в магазин. За кассой сидела женщина средних лет. Кларк показала ей свое удостоверение, а потом – две фотографии: Аннет Маккай и копию снимка, которую та отправила Томасу Редферну. Аккурат напротив заправки располагалась вискарня «Белл», а за ней виднелись громадные башни здания, которое, по догадке Ребуса, было отелем. На заправку съехала еще одна машина. Вышедший из нее человек по виду был похож на коммивояжера: белая рубашка, светло-желтый галстук. Его пиджак висел на крюке в машине, и он вытащил его и натянул на себя – на улице было холодно. Потом отвинтил крышку с бензобака, но, бросив взгляд на тротуар и увидев там курящего человека, поменял приоритеты. Он направился к Ребусу и, прежде чем чиркнуть зажигалкой, кивнул в знак общего пристрастия.

– Ночью обещают мороз, – сказал он.

– Ну, дай бог, чтобы снега не было, – ответил Ребус.

– Меньше всего мне нужно, чтобы закрыли Друмохтерский перевал[26]26
  Друмохтерский перевал – главный перевал между Северной и Южной Шотландией, эту дорогу время от времени перекрывают зимой при сильных снегопадах.


[Закрыть].

– Перекрывают из-за заносов? – спросил Ребус. – Да. Прошлая зима была сплошным кошмаром.

– Вы едете в Инвернесс?

Человек кивнул.

– А вы?

– Назад в Эдинбург.

– В лоно цивилизации?

– Ну, тут вроде все достаточно цивилизованно. – Ребус посмотрел в сторону города.

– Не знаю, останавливаюсь здесь только заправиться. – Много приходится ездить?

– Такая работа. Пять, а то и шесть сотен миль в неделю. Иногда больше. – Он показал на свою машину.

Позади нее, в магазине, Ребус видел кассиршу, которая продолжала качать головой в ответ на вопросы Кларк.

– Тачке и двух лет нет, а уже при последнем издыхании, – сказал продавец. – А как «ауди»?

– Вроде ничего. – Ребус докурил сигарету. – А что вы продаете?

– У вас сколько есть времени?

– Скажем, секунд пятнадцать.

– Тогда я вам скажу в двух словах: «логистику» и «решения».

– Теперь я вполне просвещен. – Ребус смотрел на Кларк, которая возвращалась к «ауди». – Спасибо.

– Нет проблем.

Человек вытащил из кармана телефон и принялся проверять входящие сообщения, а Ребус пошел к машине.

– Есть что-нибудь? – спросил он, садясь на пассажирское сиденье.

– Она в тот день не работала, – ответила Кларк. – Ту смену всю допросили. Одна вспомнила, что Аннет вошла к ним и попросилась в туалет. Купила бутылку воды, а потом направилась в город.

– Очень мило, что автобус не стал ее ждать.

– Вообще-то, водитель в ужасе. Но он подчинялся правилам компании.

Ребус посмотрел сквозь ветровое стекло – нет ли здесь камер наблюдения.

– Камеры ее зафиксировали, – подтвердила Кларк. – Занималась своим телефоном.

– У нее не могло быть свидания?

– В Питлохри у нее нет ни родни, ни друзей. – Кларк на секунду задумалась. – На главной дороге есть еще о дна камера, но на ней ничего нет. В магазинах ее никто не помнит.

– Значит, она могла поймать машину сразу же…

– Возможно.

– А не могла она пойти напрямик?

– Она же городская девчонка, Джон. С какой стати ей это делать?

В ответ на это Ребус мог только пожать плечами. Кларк посмотрела на часы.

– Сейчас на полчаса больше, чем когда она вышла из автобуса. Может быть, она прошла по городу незамеченной и начала голосовать, только добравшись до другого конца.

Кларк завела двигатель и включила передачу. Когда они выезжали с заправки, продавец помахал Ребусу.

– Он продает решения, – сказал Ребус.

– Тогда ему надо с нами.

Они проехали еще раз по Питлохри, и теперь им не оставалось ничего другого, как вернуться на А9. И тут у них был выбор: на юг к Перту или на север к Инвернессу. Кларк пребывала в нерешительности.

– Давай проедем еще несколько миль, – попросил Ребус. – Пейзаж меняется, может появиться что-то похожее.

– Только учти, в Эвимор мы не поедем.

– Мое увлечение лыжами осталось в прошлом.

– И ты не думаешь, что это произведет впечатление на Нину Хазлитт?

– Что? Мое катание на лыжах?

– Скажешь, что посетил Эвимор по ее делу.

– Всему свое время.

– Это спустя двенадцать-то лет? Ты серьезно думаешь, там можно что-то найти?

– Нет, – был вынужден признать Ребус, включая диск Кейт Буш.

Та вроде бы пела о своей любви к снеговику.

10

Не успели они вернуться на А9, как угодили в зону дорожных работ: весь попутный транспорт полз с черепашьей скоростью по единственной полосе направлением на север, отделенной от тех, что тянулись на юг, барьером, так что было не развернуться.

– Попали, – констатировала Кларк.

– Капитальная замена покрытия, – пояснил Ребус, прочтя надпись на одном из указателей. – Движение ограничено на четыре недели.

– Небось, через четыре недели мы все еще будем здесь.

– Ну и прекрасно – нам же хорошо вдвоем.

Она фыркнула:

– Они-то, по крайней мере, работают.

Это она верно заметила. На заблокированной полосе люди в светоотражающих куртках тащили инструменты или работали на разных машинах. Небо пульсировало оранжевым сиянием от предупредительных огней всевозможной техники. Скорость была ограничена до тридцати миль в час.

– Тридцать было бы роскошно, – посетовала Кларк. – На спидометре двадцать.

– Поспешишь – людей насмешишь, – отозвался Ребус.

– Твой неизменный девиз? – Она натянуто улыбнулась.

Ребус разглядывал рабочих.

– Давай остановимся, – предложил он.

– Что?

– Если она ловила машину здесь, то они не могли ее не заметить.

Наружная и внутренняя полосы были разделены рядом конусов, но они стояли довольно далеко друг от друга, так что проехать между ними на «ауди» не составляло труда. Кларк потянула на себя ручной тормоз.

– Неплохо я придумал, согласись? – Ребус всем своим видом показывал, что на него снизошло озарение.

Как только они вышли из машины, к ним быстро направился человек. Кларк заранее приготовила свое удостоверение. Тот напрягся:

– Что случилось?

Ему было за пятьдесят, из-под каски выбивались седые пряди. У Ребуса возникло впечатление, что под светоотражающей курткой и флуоресцирующими оранжевыми рабочими брюками на нем еще было много слоев одежды.

– Вы что-нибудь слышали про исчезнувшую девушку? – спросила Кларк.

Человек перевел взгляд с Кларк на Ребуса и назад, потом кивнул.

– Простите, не расслышал вашего имени, – сказал Ребус.

– Билл Соумс.

– Вы здесь старший, мистер Соумс?

Ребус посмотрел на рабочих поверх плеча Соумса. Те прекратили свое занятие.

– Они, наверно, разволновались – думают, что вы из налоговой или иммиграционной службы, – пояснил Соумс.

– С чего же им волноваться? – спросила Кларк.

– Не с чего, – отозвался Соумс, глядя ей в глаза, обернулся и подал знак рабочим, чтобы продолжали. – Нам лучше поговорить в офисе…

Он повел их мимо «ауди» по полосе, асфальт с которой был снят и свален на обочине. Шума и дыма было еще больше из-за включенного временного освещения от дизельных генераторов.

– Вы и по ночам работаете? – спросила Кларк.

– Двенадцатичасовые смены, – подтвердил Соумс. – Ночная вон там. – Он указал на передвижную бытовку, мимо которой они как раз проходили. – Шесть кроватей, один душ, куда лучше не заходить.

Они увидели три передвижных туалета, стоявших в ряд, потом еще одну бытовку с окнами, забранными защитной решеткой. Соумс открыл дверь и пригласил их внутрь. Включил свет и электрический обогреватель.

– Может быть, чаю?..

– Спасибо, мы ненадолго.

На столе лежали планы ремонтных работ. Соумс свернул их в рулон, освобождая место.

– Присаживайтесь, – пригласил он.

– Значит, у вас работают поляки? – спросил Ребус.

Соумс недоуменно посмотрел на него, и Ребус кивнул на словарь, лежавший на столе. Англо-польский/польско-английский.

– Не все, – ответил Соумс. – Но некоторые – да. Их английский немного хромает.

– И как же по-польски будет «гудронированное шоссе»?

Соумс улыбнулся:

– У них бригадиром Стефан. По-английски говорит лучше меня.

– А спят они прямо здесь?

– Ездить каждый день домой далековато.

– И еду себе здесь же готовят? Практически живут на обочине?

Соумс кивнул:

– Да, так и есть.

– А вы, мистер Соумс? – спросила Кларк.

– Я живу неподалеку от Данди. Путь неблизкий, но я почти каждую ночь провожу дома.

– Вероятно, у ночной смены есть бригадир?

Соумс кивнул и посмотрел на часы.

– Он приедет через полтора часа. Не хотелось бы, чтобы он застал меня за болтовней, когда я должен быть снаружи.

– Намек понятен, – сказала Кларк без тени сожаления. – Значит, вы слышали об Аннет Маккай?

– Конечно.

– С вами кто-нибудь говорил?

– Вы имеете в виду полицию? – Соумс покачал головой. – Вы первые.

– Она, вероятно, ловила машину на пути из Питлохри. А потому должна была пройти мимо вас.

– Если она шла пешком, то ее кто-нибудь увидел бы. – Вот и мы так думаем.

– Так вот, она здесь не проходила. Я спрашивал у ребят.

– У всех?

– У всех, – подтвердил Соумс. – Она могла здесь оказаться в дневную смену.

– В бытовке для ночной смены есть окна, – возразил Ребус. – У них вы не спрашивали?

– Нет, – ответил Соумс. – Но если хотите, спрошу.

Оставьте мне телефон, я позвоню.

– Проще спросить сейчас.

– Некоторые, может быть, еще спят.

– Разбудите. – Ребус выдержал паузу. – Пожалуйста.

Соумс на секунду задумался, затем уперся ладонями в столешницу и начал вставать.

– А пока вас нет, – добавил Ребус, – нельзя ли нам переговорить со Стефаном?..

Когда Соумс закрыл дверь, Кларк придвинулась к обогревателю и стала греть руки.

– Ты можешь себе такое представить? Работать двадцать четыре часа в сутки в любую погоду?

Ребус обошел бытовку, просмотрел правила безопасности, прикнопленные к пробковому щиту, и письма с бланками, пачкой лежавшие рядом со словарем. Тут же было зарядное устройство, хотя телефона он не увидел. На календаре – фотография светловолосой модели на ярко-красном мотоцикле.

– Наконец-то пошла работа, – проговорил он. – Это уже кое-что, при наших-то успехах.

– И что ты думаешь?

– Она никак не могла пройти здесь незамеченной.

– Может, она сделала крюк по полю.

– С какой стати?

– А чтобы работяги не приставали. – Она посмотрела на него. – Такие вещи все еще случаются.

– Тебе виднее.

– Да, лучше. – Она оглядела бытовку. – И чем, по-твоему, они здесь занимаются в пересменок?

– Я думаю, выпивают, играют в карты и смотрят порнуху.

– Тебе виднее, – проговорила Кларк в тот момент, когда металлическая дверь распахнулась.

На пороге возник человек лет сорока с небольшим, с сединой в волосах и недельной щетиной. Он встретился взглядом с Ребусом.

– Привет, Стефан, – сказал ему Ребус. – Я надеюсь, ты держишься от греха подальше?

Стефан Скилядзь прожил в Шотландии бо́льшую часть жизни и три года из этой части провел в тюрьме за нападение, совершенное после суточного пьянства в квартире дружка в Толлкроссе. Ребус в то время работал инспектором и давал показания в суде. Скилядзь не признал себя виновным, несмотря на кровь на одежде и отпечатки пальцев на кухонном ноже.

Они втроем сели вокруг стола, и Кларк выслушала эту историю от Ребуса. Когда он замолчал, Скилядзь нарушил молчание вопросом:

– Ну и какого лешего вам надо?

Кларк ответила, толкнув к нему через стол фотографию Аннет Маккай:

– Она пропала. В последний раз ее видели в Питлохри – хотела поймать машину, чтобы ехать на север.

– Ну и что? – Скилядзь взял фотографию, и на его лице не отразилось никаких эмоций.

– Ваши ребята наверняка гоняют в Питлохри, – ответил Ребус. – Кто-то же должен привозить водку и сигареты.

– Иногда гоняют.

– Может, они пожалели ее?

– И высадили здесь? Уж лучше ей было дождаться кого-нибудь, кто повез бы ее дальше. – Скилядзь оторвал взгляд от фотографии и вопросительно посмотрел на Ребуса.

– Пожалуй, – согласился тот.

– Не могли бы вы взять фотографию и показать ребятам? – предложила Кларк.

– Конечно. – Он посмотрел на фото еще раз. – Хорошенькая. У меня дочь почти такая же.

– И что, тебя это спасло?

Скилядзь уставился на Ребуса.

– Я бросил пить. Взялся за ум. – Он постучал почерневшим пальцем по виску. – И больше ни к кому не лезу.

Ребус на мгновение задумался.

– У кого-нибудь еще из ребят ходки были?

– То есть нелады с законом? Зачем мне вам говорить?

– Затем, чтобы мы не вернулись сюда с иммиграционной и, может быть, налоговой службой. А проверяя каждого, мы уж позаботимся, чтобы и твое имя прозвучало в донесениях…

Скилядзь сверлил взглядом Ребуса.

– Вы и тогда были сволочью. Правда, не такой толстой и старой.

– Трудно не согласиться.

– Так что скажете? – спросила Кларк. Скилядзь повернулся к ней.

– У одного-двух, – сказал он наконец.

– Что у одного-двух?

– Были неприятности.

Она встала, нашла блокнот линованной бумаги и положила перед ним так, чтобы не закрыть фотографию.

– Напишите фамилии.

– Да что за глупость-то?

Она настойчиво протягивала авторучку, пока не заставила его взять. Когда минуту спустя он вернул ей блокнот, на листе были три фамилии.

– Дневная смена? – спросила она.

– Только первый из дневной.

– Томас Робертсон, – прочла она вслух. – Не очень польская фамилия.

– Он шотландец.

Дверь снова открылась. На пороге стоял Билл Соумс. Он смотрел на Кларк, которая оторвала верхний лист из блокнота, сложила пополам и сунула в карман.

– Ничего, – сказал он, поворачиваясь, чтобы закрыть дверь. – Никто ее не видел. – Потом он положив руку Скилядзю на плечо. – Все в порядке, Стефан?

– Теперь уйти можно? – спросил Скилядзь у Ребуса.

– Спрашивай у нее, не у меня. – Ребус указал на Кларк.

Она кивнула Скилядзю, и тот встал, собираясь уходить.

– Что тут происходит? – спросил Соумс.

Ребус дождался, когда Скилядзь выйдет.

– Мистер Скилядзь помогал нам в расследовании, – заявил он Соумсу. – Нам придется приехать снова.

Он встал и протянул Соумсу руку. У Соумса был такой вид, будто он хотел о чем-то спросить, но Ребус уже открывал дверь. Кларк пожала Соумсу руку и задала собственный последний вопрос:

– Как далеко до первого разворота?

– Чуть больше полумили, если не побоитесь разворачиваться в опасном месте.

– Нисколько не побоюсь. – Кларк улыбнулась ему и пошла следом за Ребусом.

Уже в машине она спросила, что он об этом думает.

– Мы не можем ворваться к ним и начать допрашивать, – ответил Ребус. – Нужно известить тейсайдского констебля.

– Согласна.

– Так что позвони утром в Тейсайд, а потом возвращайся сюда, и все будет по закону.

– Ты не хочешь участвовать?

Ребус покачал головой:

– Я всего лишь надомник.

– Ну, пока на хлеб себе зарабатываешь.

– Скажи об этом Разрыву Связи[27]27
  «Разрыв связи» – название одной из песен первого альбома рок-группы «Лед зеппелин».


[Закрыть].

Кларк улыбнулась:

– А что насчет Стефана Скилядзя?

– Надо бы покопаться в его прошлом, хотя не думаю, что будет толк.

Она согласно кивнула и завела машину.

– Может, придется поставить тебе пинту, когда вернемся в Эдинбург.

– С чего ты взяла, что у меня нет других планов?

– Ты не из тех, у кого бывают планы, – ответила она, включая поворотник и, как обычно, не сомневаясь, что в потоке грузовиков появится окно.