Текст книги "Стоя в чужой могиле"

14

Ребус забрал дела о пропавших без вести и привез на Гейфилд-сквер. Он постарался, чтобы Пейдж увидел, как он тащит их на стол Шивон Кларк. Ему пришлось ходить туда-сюда три раза – «сааб» был припаркован у дверей, и знак «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ» лежал под стеклом на видном месте.

– Спасибо за помощь, – сказал Ребус, обращаясь ко всем в кабинете.

Он упарился, а потому снял пиджак и повесил его на спинку стула Кларк. Женщина-полицейский с соседнего стола подошла к нему и спросила о содержимом коробок.

– Дела о пропавших без вести, – ответил он. – Три из них в период между тысяча девятьсот девяносто девятым и две тысячи восьмым. Всех пропавших в последний раз видели где-то на А-девять, как и Аннет Маккай.

Она подняла крышку верхней коробки и заглянула внутрь. Чуть выше пяти футов, темные волосы, стрижка каре – так это, кажется, называется. Она напоминала ему какую-то актрису – может быть, Одри Хепберн.

– Меня зовут Джон, – сказал он.

– Вас все знают.

– Так нечестно.

– Детектив-констебль Эссон. Но вы можете называть меня Кристин.

– Вы, похоже, не отлипаете от компьютера, – заметил он.

– Это моя работа.

– Вот как?

Она закрыла коробку и повернулась к нему:

– На мне лежит наша связь с онлайновым сообществом.

– То есть вы рассылаете электронную почту?

– Я контактирую с социальными сетями, Джон. По делам пропавших без вести. Я размещала посты в «Твиттере» и на «Фейсбуке», а кроме того, обновляю информацию на территориальных веб-сайтах Лотиан и Границы.

– Просите помощи?

Эссон кивнула:

– Стараюсь как можно шире распространить ее фотографии. Запрос может облететь весь мир за считаные секунды.

– А в этих сетях может обнаружиться информация о старых делах? – спросил Ребус.

Эссон снова посмотрела на коробки:

– Вполне… хотите, чтобы я сделала запрос?

– А можете?

– Дайте мне имена, даты рождения, фотографии, если есть… – Она помолчала. – Я думала, что по вашей версии они все мертвы.

– На данный момент только это у нас и есть – версия. Стоит проверить, как вы считаете?

– Конечно.

– Значит, имена, даты рождения, фотографии?

Она кивнула:

– И все, что может иметь отношение к делу: особые приметы, где их видели в последний раз…

– Понял, – сказал Ребус. – И спасибо.

Она слегка порозовела и отошла к своему столу. Ребус нашел блокнот и принялся записывать яркие подробности дела Салли Хазлитт и остальных. Через двадцать минут он отдал записи Эссон вместе с фотографиями. Она, казалось, была удивлена.

– Вы не пользуетесь электронной почтой?

– У меня что – такой плохой почерк?

Она улыбнулась и покачала головой, потом прочла строчку из его заметок о Зоуи Беддоус.

– «Любила мужчин»?

– Вы наверняка сумеете выразиться иначе.

– Надеюсь. – Она посмотрела на фотографии. – Я их просканирую в максимальном разрешении. Ничего получше у вас нет?

– К сожалению.

– Ну и ладно.

– Я вижу, ты познакомился с Кристин, – сказала Шивон Кларк, подходя к своему столу. На плече у нее висела сумка, а под мышкой она держала ноутбук. – Только не поддавайся на ее уговоры поиграть в стрелялки. Она смертоносна.

Эссон снова вспыхнула, а Ребус проследовал за Кларк на ее личный островок.

– Как дела в Питлохри?

– Отлично.

– Полицейское отделение?

– Вполне работоспособное. – Кларк бросила взгляд на Эссон и добавила: – У сетевых игр есть особенность: знакомство с людьми.

– Аннет Маккай играла в сетевые игры, – заметил Ребус.

– И Кристин поддерживала связь с десятками ее партнеров. Если кто-то хоть краем уха слышал что-нибудь о своей подружке Зельде, то Кристин об этом узнает… – Кларк замолчала, уставившись на коробки. – Ты, кстати, неплохо поработал. Но теперь, когда они здесь… – Она демонстративно оглядела кабинет в поисках свободного стола.

– А какого-нибудь другого помещения для нас не найдется? – спросил Ребус.

– Я этим займусь. – Она стянула с себя пальто и, тяжело опустившись на стул, заметила, что на спинке висит его пиджак.

– Дай я его возьму, – сказал Ребус.

– Ничего, оставь. – Она открыла ноутбук. – У меня здесь записаны допросы. Хотя и без картинки – один звук, – пояснила она.

– А тайсадская полиция присутствовала?

– Инспектор. Приехал из самого Перта. Мы не очень друг другу понравились.

– Но поговорила со всеми, с кем хотела?

Она кивнула и потерла глаза – усталость явно сказывалась.

– Принести тебе кофе? – предложил Ребус.

Она посмотрела на него:

– Значит, верно говорят: все когда-нибудь случается в первый раз.

– И в последний, если у тебя на меня виды.

– Извини. – Она позволила себе зевнуть. – Два поляка работают в ночную смену. Переводил Стефан Скилядзь. В молодости оба привлекались на родине за всякую ерунду. Уличные банды. Драки и мелкие кражи. Они клянутся, что здесь вели себя тише воды ниже травы. Я пробью их по базе – на всякий случай. Скилядзя уже проверила – он говорил правду. Как вышел из тюрьмы, за старое ни разу не брался.

– Почему у меня ощущение, что самое интересное ты оставляешь напоследок?

Кларк подняла на него глаза.

– Я, пожалуй, все же выпью кофе, – сказала она.

Ребус принес ей кофе. Вернувшись, он увидел, что она работает на своем настольном компьютере. Взяв кружку, она поблагодарила его кивком и продолжила:

– Томас Робертсон. Выходит в дневную смену. Работать по ночам не любит. Вечера проводит в забегаловках Питлохри. Там есть одна барменша, к которой он питает особо нежные чувства, хотя он не сказал, взаимно ли это. Он утверждает, что неприятности с законом у него были только раз – он сопротивлялся задержанию после драки с подружкой у бара в Абердине.

– И?

– Он сказал не всю правду. – Она постучала ногтем по монитору компьютера и чуть развернула его, чтобы Ребусу было лучше видно. – Робертсону предъявили обвинение в попытке изнасилования; с жертвой он познакомился вечером, а накинулся на нее в проулке за клубом. Два года отсидел в королевской тюрьме «Питерхед» и вышел меньше года назад.

Ребус быстро прикинул. Зоуи Беддоус исчезла в июне 2008-го, всего за два месяца до ареста Робертсона.

– И что ты думаешь?

– А что он говорит об Аннет Маккай?

– Отрицает, что видел ее. Говорит, что в тот день они работали как проклятые. Даже если бы мимо проходила супермодель, он и то вряд ли бы заметил.

Ребус разглядывал фотографию Робертсона: короткие черные волосы, щетина и ухмылка. Темно-карие глаза, тонкие черты лица.

– Я думаю, нам стоит поговорить с ним еще раз. Чуть более официально, – сказала Кларк. – И может быть, отправить туда бригаду – пусть обыщут окрестности вокруг дороги. Там леса перемежаются с полями и еще река протекает.

– Иголка в стоге сена, – ответил Ребус.

Он вдруг сообразил, что у него за спиной стоит Кристин Эссон с какими-то бумагами. Он взял их у нее.

– Две заметочки, – сообщила она. – Обе посвящены тому, где убийцы предпочитают оставлять тела жертв. Развлекитесь.

– А в двух словах не просветите?

– Я их не читала – только распечатала. Там таких много, если вам интересно.

Ребус хотел ответить, что нет, но заметил выражение лица Кларк.

– Очень полезно, – сказал он взамен.

– Спасибо, Кристин, – добавила Кларк в спину Эссон, пока та шла назад к своему столу. Потом шепнула Ребусу: – Вот такая она.

– Тут страниц тридцать. Половина текста – уравнения.

Кларк взяла у него два документа:

– Я знаю одного из авторов… то есть его репутацию.

Интересно, привлек ли Джеймс к работе профайлера…[32]32
  Профайлер – лицо, занимающееся профилированием правонарушителей (это поведенческий и следственный инструмент, который предназначен для оказания помощи следователям, чтобы профилировать преступника или правонарушителя). (Прим. ред.)


[Закрыть] – И доску для спиритического сеанса.

– Времена изменились, Джон.

– Не сомневаюсь, что к лучшему.

Она протянула ему бумаги, но он наморщил нос.

– Сначала ты взгляни, – попросил он. – Ты же знаешь, как я ценю твое мнение.

– Кристин дала их тебе.

Ребус бросил взгляд в сторону стола Эссон. Она смотрела на Ребуса. Он выдавил улыбку и кивнул, кладя распечатку на одну из коробок.

– Хочешь пойти со мной? Я сообщу Джеймсу новости.

– Не рвусь.

– Наверное, мне следовало спросить, чем занимался ты.

– Я? Ничем таким особенным. – Ребус помолчал. – Разве что напакостил тебе в отделе «Жалоб». Так что я, пожалуй, должен извиниться… Кларк уставилась на него.

– Выкладывай, – велела она.

15

Тем вечером Ребус едва успел открыть дневную почту и поставить пластинку, когда зазвонил телефон. Он посмотрел на номер – не опознается.

– Слушаю, – сказал Ребус.

Он стоял в кухне – изучал скудное содержимое своего холодильника.

– Ребус?

– Кто спрашивает?

– Фрэнк Хаммель.

– Это Даррил дал вам мой телефон?

– Тащите свою задницу в «Гимлет». Надо поговорить.

– Прежде чем я соглашусь, у меня вопрос.

– Валяйте.

– В «Гимлете» в это время еду готовят?

Ответом на его вопрос была пицца навынос. Она, все еще теплая, ждала его в коробке на столике в углу. В заведении было безлюдно – только Донни у дверей. Телевизор не работал, музыка не играла, и никакой прислуги за стойкой.

– Не паб, а «Мария Целеста»[33]33
  «Мария Целеста» – судно, по невыясненной причине покинутое экипажем и найденное в декабре 1872 года недалеко от Гибралтара, – один из так называемых «кораблей-призраков».


[Закрыть] в миниатюре, – проговорил Ребус, беря из коробки кусок пиццы и направляясь к бару.

За стойкой стоял Хаммель, опершись руками о полированную поверхность. Роста в нем было около пяти футов десяти дюймов, по виду – то ли мелкий предприниматель, то ли бретер. Синяя рубашка с открытой шеей, рукава закатаны. Густые седые волосы хорошо ухожены. Подойдя к стойке, Ребус разглядел у Хаммеля шрам от губы до носа. Бровь тоже давно рассечена. Перед Ребусом был человек, не склонный отступать, когда становилось жарко.

– Я буду солодовый, если что.

Хаммель развернулся и взял бутылку «Гленливета»[34]34
  «Гленливет» – один из старейших сортов шотландского виски.


[Закрыть]. Пискнула пробка. Отмерять он не стал – налил от души.

– Насколько я понимаю, содовая не понадобится, – сказал он, ставя стакан перед Ребусом. Потом протянул руку. – Ровно на пятерку.

Ребус посмотрел на него, улыбнулся и вручил деньги. Хаммель не стал проводить их по кассе – просто сунул их в карман. Слежки Ребус не заметил и теперь гадал, что взбрело бы в голову Малькольму Фоксу, узнай тот об этой встрече.

– Значит, вы – Джон Ребус, – изрек Хаммель.

Голос у него был низкий, клокочущий, словно ему не мешало откашляться. Ребус знал жулика, который говорил так же после того, как пытался удавиться полотенцем в своей камере.

– Наверное, да, – отозвался он. – Точно так же, как вы – Фрэнк Хаммель.

– Я слышал про вас. Вы знаете, что я работал с Кафферти?

– Судя по его словам, вы работали на него, а не с ним.

– В те времена он вас люто ненавидел. Послушали бы вы, что он хотел сделать с вами и вашими… – Хаммель выдержал паузу, чтобы его слова хорошо дошли до слушателя.

Он направился к угловому столику, перенес на стойку пиццу и взял себе кусок.

– Неплохая пицца, – похвалил Ребус.

– Попробовали бы они сделать плохую. Я им сказал, что с ними случится, если сыр будет слишком тягучий. – Он откусил немного. – Не выношу тягучий сыр.

– Вам бы писать ресторанные обозрения.

На некоторое время воцарилось молчание – оба жевали.

– Знаете, что я думаю? – сказал наконец Хаммель. – Я думаю, что эта пицца вообще без сыра.

– Единственное решение проблемы, – констатировал Ребус.

– Значит, вы с Кафферти теперь закадычные дружки, – продолжил Хаммель, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Эта новость расходится все шире и шире.

– Никогда не задумывались, в чем его интерес?

– Постоянно задумываюсь.

– Эта скотина говорит, что отошла от дел, как будто всегда мечтала лишь об игре в шары и паре тапочек.

Ребус вытащил платок и начал вытирать жир с пальцев. Одного куска пиццы ему хватило.

– Не нравится? – спросил Хаммель.

– Не такой голодный, как вообразил. – Ребус поднес к губам стакан с виски.

– Даррил говорит, что вы работаете с глухарями. Откуда вдруг такой интерес к Аннет?

Ребус немного подумал, прежде чем ответить:

– Возможно, мы имеем дело с шаблоном.

– Это что значит?

– На протяжении нескольких лет там исчезали и другие женщины. Нам известно о трех таких случаях. Первый – в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Все они имели место на дороге А-девять или поблизости.

– Впервые слышу.

– Вот я и хотел, чтобы вы узнали.

Хаммель, прищурившись, уставился на Ребуса:

– Почему?

– Потому что вы, наверное, составляете список врагов, думая, что это дело рук кого-то из них.

– С чего вы взяли, что у меня есть враги?

– Бизнес, которым вы занимаетесь, не лишен профессиональной вредности.

– Вы думаете, что я возьмусь за вашего дружка Кафферти? В этом все дело – хотите прикрыть его задницу?

– Если вам нужен Кафферти – бога ради. Но вы, я думаю, ошибетесь. – Ребус поставил полупустой стакан. – Как чувствует себя мать Аннет?

– А как, по-вашему, она может себя чувствовать? Она места себе не находит. Вы и вправду считаете, что это сделал какой-то больной урод, который и раньше этим занимался? Каким же образом ему удавалось уходить от вас?

– Пока это только гипотеза…

– Но вы в нее верите?

– Это гипотеза, – повторил Ребус. – Но вы должны знать, что она существует, если не хотите наломать дров.

– Справедливо.

– Давно Даррил на вас работает?

– Еще до окончания школы начал.

– Я обратил внимание – он оставил себе отцовскую фамилию.

Хаммель смерил Ребуса недовольным взглядом:

– Парень волен делать то, что ему хочется. Эта страна вроде была свободной, когда я в последний раз задавался этим вопросом.

– Я полагаю, отца Аннет известили?

– Конечно.

– Вы довольно давно знаете эту семью?

– А вам какое дело?

Ребус пожал плечами, глядя на задумавшегося Хаммеля.

Наконец тот спросил:

– Я могу чем-то помочь?

Ребус помотал головой.

– Может быть, деньги? Или ящик виски?

Ребус сделал вид, что взвешивает предложение.

– Давайте, вы не возьмете с меня за пиццу.

– А с чего вы взяли, что я вообще за нее платил? – фыркнул Фрэнк Хаммель.

16

Шивон Кларк жила в квартире с высокими потолками на первом этаже типового дома в георгианском стиле близ Броутон-стрит. Каждое утро она совершала пятиминутную прогулку до работы, и этот район с множеством баров и ресторанов ей нравился. На вершине холма находился кинотеатр, рядом – эстрада, где давали концерты, а на Лейт-Уок – все магазины, какие душе угодно. С задней стороны дома располагалась уже подсохшая общая зеленая площадка, где она на протяжении нескольких лет встречалась со своими соседями. У Эдинбурга была репутация города холодного и далекого от цивилизации, но ей так никогда не казалось. Встречались тихие, застенчивые люди, желавшие одного: жить без волнений и шума. Соседи знали, что она служит в полиции, но никто ни разу не обратился к ней за помощью или одолжением. Как-то раз одну из квартир на первом этаже взломали, но все постарались показать Кларк, что не винят ее в случившемся.

Она собиралась сходить вечером в тренажерный зал и даже успела переодеться, но вместо этого уселась на диван и принялась изучать телевизионную программу. Когда телефон известил ее, что пришла эсэмэска, она решила не обращать на это внимания. Потом раздался звонок в дверь. Она вышла в коридор и нажала кнопку на интеркоме.

– Да?

– Инспектор Кларк? Это Малькольм Фокс.

Кларк втянула воздух сквозь зубы.

– Как вы узнали, где я живу? Или это дурацкий вопрос?

– Можно войти?

– Нет, нельзя.

– Есть какие-то конкретные причины?

– Я жду гостя.

– Может быть, старшего инспектора Пейджа?

«Черт побери, „Жалобы“ и впрямь знают всё…»

– Вы что-то скрываете, инспектор Кларк? – спросил Фокс.

– Я ценю мое личное пространство.

– И я, представьте, тоже. И в тот раз, когда мы случайно встретились, я полагал, что наш маленький разговор останется между нами.

– Так бы и сказали.

– Тем не менее я могу понять, что Джон Ребус – ваш старый и дорогой друг. Вы, вероятно, не чувствуете никаких угрызений, делясь с ним информацией.

Хотя их разделяли две двери, семнадцать каменных ступенек и коридор, ей чудилось, что его рот всего в дюйме от ее лица. Она слышала каждый его вздох.

– Помощь Джона Ребуса в расследовании дела Маккай неоценима, – отрезала она.

– То есть он еще не успел отличиться – по крайней мере, вы об этом не знаете.

– Почему бы вам просто не оставить его в покое?

– Почему вы не хотите понять, что он ни капли не изменился? Только не говорите, что вам стало легче жить, когда он обманом пристроился к делу Маккай…

– Что вы хотите сказать?

– Почему он, по-вашему, влез в это дело? О чем рассказывает своему дорогому дружку Кафферти? Одно дело – глухари, но теперь он вхож во все кабинеты на Гей филд-сквер.

– Вы сами не понимаете, какую ерунду несете.

– Я вижу, когда полицейский идет по дурной дорожке. Ребус столько раз переходил красную черту, что она вообще стерлась. С его точки зрения, он идет верным путем, а если мы все считаем иначе, ему наплевать.

– Вы его не знаете, – не сдавалась Кларк.

– Так помогите узнать – расскажите о каких-нибудь делах, которые вы вели вместе с ним.

– Чтобы вы все перевернули с ног на голову? Я не такая дура.

– Я знаю, об этом и речи нет, и вы теперь можете доказать это наверху людям, с которыми я ежедневно общаюсь.

– Я сдаю друга, а вы замолвите за меня слово насчет повышения?

– Джон Ребус должен вымереть, Кларк. Ледниковый период наступил и закончился, а Ребус каким-то образом остался плавать, тогда как все мы эволюционировали.

– Я лучше врежу Дарвину гвоздодером, чем эволюционирую в нечто вроде вас.

Она услышала его тяжелый вздох.

– Мы не такие уж и разные, – сказал он устало и тихо. – Мы оба совестливые и трудолюбивые. Я даже могу представить вас в «Жалобах». Может, не в этом и не в следующем году, но когда-нибудь.

– Я так не думаю.

– Чутье меня обычно не подводит.

– И тем не менее ваше мнение о Джоне Ребусе глубоко ошибочно.

– Время покажет. А пока держите с ним ухо востро – я это вполне серьезно. И звоните мне в любое время, если вам покажется, что он тонет. Или вообще пошел ко дну.

Она отпустила кнопку интеркома, вернулась в гостиную, подошла к окну и оглядела улицу.

«Куда он делся, черт побери?» – спросила она себя, когда нигде не увидела Малькольма Фокса. Потом прочла сообщение, пришедшее на телефон: «Я в пяти минутах от вас, и мы можем еще поговорить о вашем друге. Фокс».

У них был ее адрес и номер телефона.

И они знали о Пейдже.

Она села перед телевизором, но голова у нее кружилась.

– Спортзал, – сказала она, снова встала и оглядела комнату в поисках рюкзака.

17

Ребус уже преодолел большую часть пути до дома, когда ему пришла эсэмэска. От Нины Хазлитт: «Отель „Миссони“. Не слишком поздно, чтобы выпить по рюмочке?»

Он проехал по Мелвилл-драйв и повернул налево на пересечении с Буклеуч-стрит. Потом ему в голову пришла одна мысль, и он остановился. Проверил еще раз свой телефон и открыл список последних входящих звонков. Добавил в контакты номер Хаммеля. Пять минут спустя он припарковался на Джордж-IV-Бридж[35]35
  Джордж-IV-Бридж – виадук в Эдинбурге, место, где расположено много общественно важных зданий.


[Закрыть]. Служитель спросил его, собирается ли он остановиться в отеле. Это был подтянутый молодой человек в килте с зигзагообразным рисунком. Ребус покачал головой.

– В гости, – сказал он.

Рядом со стойкой портье находился бар. Ребус не увидел там Нины, а потому послал ей эсэмэску. Людей в баре, казалось, обуяла коктейльная жажда. Ребус решил, что еще одна порция виски ему не повредит, разве что ухудшит его шансы пройти тест на утренний выхлоп. Через пару минут Хазлитт присоединилась к нему и клюнула в щеку, словно это была самая естественная вещь в мире.

– Вы ели? – спросила она. – Здесь вроде бы неплохо готовят. А можно в рыбный ресторан сходить, он тут рядом.

– Я не голоден, – заверил ее Ребус. – А вы?

– Я ела в поезде.

Бармен спросил, что она будет пить. Хазлитт посмотрела на Ребуса:

– Вам, похоже, это место не нравится?

– Не очень.

– Тогда пойдемте в другое.

– Тут за углом «Боу бар».

Она дождалась, когда она допьет виски; потом они вышли из отеля, и она взяла его под руку.

– Как поживает ваш брат? – спросил Ребус.

Она смутилась, как будто пыталась вспомнить, откуда Ребус про него знает.

– Он взял трубку, когда я звонил, – напомнил Ребус.

– Ах да, – сказала она. – У него все хорошо.

– А имя у него есть?

– Альфи.

– Он к вам в гости захаживает или?..

– Вы всегда такой любопытный? – усмехнулась она и указала на «Боу Бар». – Сюда?

Ребус открыл ей дверь. Она оглядела зал и объявила, что он «очаровательный». Возле окна они увидели только что освободившийся столик. Ребус отнес пустые стаканы к стойке и заказал ИПА для себя и водку с тоником для нее. В зале стоял неизменный гул, так что подслушать их было невозможно. Расположившись за столиком, они чокнулись.

– Ну, как дела? – спросила она.

– Дела интересные. У меня есть кое-какие наметки в деле Аннет Маккай.

– Они считают, что есть связь?

– Они ее не исключают.

– Что ж, это прогресс. – Она мгновенно оживилась, подтянулась, глаза зажглись.

– Никаких доказательств пока нет. И если откровенно, то дело Маккай подбрасывает другие версии. Настоящим связующим звеном являются фотографии.

– Фотографии?

Он вдруг понял, что о снимках она ничего не знает.

– С телефона Аннет Маккай была отправлена фотография какого-то пейзажа в сумерках. То же самое случилось с телефоном Зоуи Беддоус.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

– Это не может быть совпадением. А как насчет Бриджид Янг?

– Тогда этой технологии еще не существовало.

– У Салли в Эвиморе был телефон.

– Да, я помню, вы говорили.

– Но вряд ли им можно было делать фотографии… – Она ненадолго задумалась. – Одноклассники ведут в ее память страничку на сайте «Встречи друзей».

– Очень мило с их стороны.

– Там ее фотографии – школьные походы, вечеринки, концерты…

– А можно узнать, кто туда заходит?

– Не думаю.

– Может, стоит выяснить.

Она прищурилась:

– Зачем? – Но прежде, чем он ответил, сообразила сама. – Вы думаете, ее кто-то похитил? Кто-то выслеживает девушек, а потом рассылает фотографии? И приходит в социальные сети, выдавая себя за друга?.. – Голос у нее повысился, и Ребус сделал жест, призывая ее говорить тише.

Она приложилась к стакану, пытаясь взять себя в руки.

– Я поспрашиваю, – сказала она дрожащим голосом. – Поспрашиваю у друзей Салли.

Ребус поблагодарил ее и попробовал сменить тему – спросил, что привело ее в Эдинбург.

– Вы, конечно, – ответила она после недолгой паузы.

– Я?

– Вы первый человек, кто отнесся ко мне серьезно.

А потом позвонили вечером…

– И вы все бросили?

– Я работаю на себя. Где раскрою ноутбук – там мне и кабинет.

– А чем вы занимаетесь?

– Издательскими делами. Редактирую книгу, делаю корректуру, иногда провожу кое-какие исследования.

– Должно быть интересно.

Она заставила себя рассмеяться.

– Вы не умеете лгать… но да, бывает интересно. Последняя моя книга – энциклопедия мифов и легенд. Посвящена всем Британским островам. Большой раздел про Шотландию.

– Правда?

– Вы знаете, что под Королевской Милей[36]36
  Королевской Милей в XVI веке назван ряд улиц в центре Эдинбурга.


[Закрыть] похоронен дракон? – Она быстро прикинула. – Возможно, мы сидим на его крыле.

– В этом городе масса историй – я слышал алиби, которые звучали куда удивительнее.

Она улыбнулась:

– Я одно время была учительницей – как и Том. Только в начальной школе. Часто рассказывала сказки. Стоит завоевать их внимание – им уже никуда не деться.

Голос ее смолк. Ребус знал: она снова думала о дочери – вряд ли она забывала о Салли больше чем на несколько минут в течение дня. Ее рука зависла в неуверенности – поставить стакан или нет. Не поставила. Правда, там почти ничего не осталось, кроме льда.

– Заказать вам еще? – спросил Ребус.

– Сейчас моя очередь.

– Мне больше нельзя, – возразил он, так почти и не прикоснувшись к своему пиву. – Я на машине, и у меня сегодня это не первая доза.

Однако она решила повторить и полезла в сумочку за деньгами. Пока она делала заказ, Ребус играл с подставкой под пивную кружку.

– Так или иначе, вам все-таки удалось откопать дела всех этих несчастных? – спросила она, обходя столик и садясь на свое место.

– Информация там далеко не такая полная, как хотелось бы. – Он перехватил ее взгляд. – Такое случается – что-то затерялось, что-то важное не записали…

– Вот оно как.

– В деле Салли не было таких дыр, – попытался он ее успокоить.

– А можно ли мне хоть как-то?.. Нет, нельзя, я все понимаю. – Она опустила глаза.

– Вряд ли это вас утешит. Скорее, наоборот…

– Расстроит?

– Записи покажутся вам холодными. Никто из занимавшихся делом не знал Салли.

Она понимающе кивнула:

– Вы пытаетесь меня защитить.

– Не совсем.

На несколько секунд они целиком ушли в созерцание своих стаканов. Ребус не знал, что еще ей сказать. Ему не хотелось думать, что она с головой погрузилась в мучительное далеко, но так оно и было на самом деле. Прошлое крепко держало ее и не хотело выпускать. Он тоже работал с прошлым, но в любой момент мог уложить его в коробку и отнести в кладовку или на склад.

– Вам не дует? – спросил он.

– Нет, не думаю.

– Мне показалось, вы дрожите.

– Со мной это бывает. Слышали выражение о том, что кто-то прошел по вашей могиле?[37]37
  Английская идиома «someone walking over your grave», приведенная здесь в дословном переводе, означает «мурашки по спине бегут». Идиома сочинена Джонатаном Свифтом. Восходит к временам, когда семьи покупали землю под могилы заранее; если кто-то ходит по могиле, это воспринимается как неуважение, а в прежние времена хождение по могиле еще живого человека означало, что этому человеку желают зла.


[Закрыть]

– Никогда его толком не понимал.

– Вот теперь, когда вы сказали, я тоже не уверена, что понимаю. Вы точно больше не хотите выпить?

– Чтобы меня арестовали за езду в пьяном виде?

– А отбрехаться не можете?

– Когда-то мог, теперь – нет.

Она задумалась.

– Работая с нераскрытыми преступлениями, вы, наверное, часто встречаетесь с людьми, которые потеряли своих близких… – Она посмотрела на него, и он кивнул. – Я тоже общалась со многими из таких. В основном по Интернету. Вы знаете, что в Англии и Уэльсе свидетельства о смерти не выдают, сколько бы лет ни прошло со времени исчезновения человека? Это настоящий ад для семей – они не могут разделить наследство. Здесь, в Шотландии, вы ждете семь лет, и суд выдает свидетельство о «презумпции смерти».

– И вам выдали?

Она покачала головой:

– Мне не нужна презумпция. Мне нужно знать, что с ней случилось.

– Даже через столько лет?

– Даже через столько лет, – повторила за ним она.

Потом вздохнула, допила в два глотка содержимое своего стакана и попросила проводить ее до отеля.

– С удовольствием, – сказал он.

Пока они шли по Виктория-стрит, он признался, что прежде не бывал в «Миссони».

– Я не могу себе этого позволить, – ответила она, – но мне подвернулась горящая путевка.

Швейцара в килте у дверей не было. Они остановились на ступеньках, закурили и в дружеском молчании постояли, глядя на проезжавшие мимо машины.

– Номера тут прекрасные, – сказала она наконец. – Вообще-то говоря… – Она порылась в сумочке. – Я хотела вам кое-что дать, но оставила наверху. – Она посмотрела на него. – Вы не?..

Но он уже отрицательно качал головой.

– Тогда, может быть, подождете, пока я принесу?

– Конечно.

Она загасила сигарету и направилась в гостиницу. Три минуты спустя она вернулась с книгой в руках.

– Вот, – сказала она, протягивая ему том.

Ребус прочел вслух название:

– «Британские острова: мифы и колдовство». Эта та самая, для которой вы проводили исследования?

Она кивнула, глядя, как он листает страницы.

– Спасибо, – сказал он. – Это не просто вежливость.

Сегодня же и начну.

– Послушайте… насчет того, что было пять минут назад. Я надеюсь, вы не подумали, что я предлагаю вам сделку?

Он снова покачал головой:

– Все в порядке, Нина. Я был бы польщен, если бы вы попытались. Вы утром возвращаетесь?

Она показала на здание по другую сторону улицы:

– Мне нужно кое-что изучить.

– Национальная библиотека?

– Да.

– Это по работе?

Она кивнула:

– Я собиралась остаться еще на одну ночь…

Это было приглашение – по крайней мере, удобный случай, – но Ребус его проигнорировал.

– Вы знаете, что вам я позвоню первой, если будет хоть какой-то прогресс, – пообещал он взамен.

– Похоже, вы моя единственная надежда, Джон. Не знаю, как вас благодарить.

Она подалась вперед, чтобы поцеловать его, но он чуть отпрянул, прогибаясь в пояснице, и вместо этого взял ее руку и пожал. Ее хватка была почти свирепой. Все ее тело, казалось, вибрировало.

– Может быть, в следующий раз мы сравним легенды и мифы, – сказал он.

Она кивнула, отводя глаза, потом повернулась и поспешила в отель. Ребус сел в машину, завел двигатель и включил мигалку, собираясь сделать разворот.

Всю дорогу до дома он ждал ее звонка, но она так и не позвонила.