Текст книги "Стоя в чужой могиле"

11

В итоге Ребус позволил ей поставить ему две порции. Потом проводил ее до машины и отказался от предложения подвезти его к дому.

– Это тебе совсем не по пути, – объяснил он.

– Значит, ты либо возьмешь такси, либо продолжишь пить.

– Играешь сыскными мускулами?

– День прошел неплохо. Но если ты повадишься на Гейфилд-сквер со вчерашним выхлопом…

– Уразумел. – Он шутливо отсалютовал ей и постоял, дожидаясь, когда «ауди» скроется из вида.

На город опустилась тишина, и лишь такси шныряли по улицам в поисках почти мифических пассажиров. Ребус поднял руку и стал ждать. Через двадцать минут он расплатился с шофером, добавив фунт чаевых. Он вышел из машины напротив бара, называвшегося «Гимлет». Тот находился рядом с загруженной развязкой близ Калдерроуд – одной из главных дорог, ведущих в город с запада. Жилые здания здесь чередовались с коммерческими; автосалоны, небольшие промышленные сооружения, а между ними – однотипные двухэтажные домики с обычным набором спутниковых тарелок, развернутых в небеса.

«Гимлет» построили в 1960-х. Это была невысокая обособленная коробка с рекламным щитом, сообщавшим о вечерах с викторинами и караоке, а также дешевых завтраках в течение всего дня. Ребус не был здесь несколько лет. Он не знал, осталось ли это заведение местом сбора магазинных воров и домушников.

– Есть лишь один способ выяснить, – сказал он себе.

Из динамиков лилась музыка, а в телевизоре сногсшибательная блондинка читала спортивные новости. Ребус направился к стойке под мрачными взглядами полудюжины клиентов. Он посмотрел, какие сорта пива здесь есть; потом проверил, что стоит в холодильнике-витрине со стеклянной дверью.

– Бутылочку ИПА[28]28
  ИПА (англ. IPA – Indian Pale Ale – индийский светлый эль) – название традиционного английского эля.


[Закрыть], – выбрал он.

За стойкой бара стояла девица с татуированными руками и лицом, полным пирсинга. Ребус решил, что саундтрек она выбирает вне зависимости от предпочтений клиентов. Когда она наливала ему пиво, он спросил, заглядывает ли сюда Фрэнк.

– Какой Фрэнк?

– Хаммель – ведь это его заведение?

– Понятия не имею.

Она бросила пустую бутылку в корзину с излишним остервенением. Ребус протянул ей двадцатифунтовую банкноту, которую она проверила на ультрафиолетовом сканере и только потом открыла кассовый ящик.

– А Даррил? – сделал еще одну попытку Ребус.

– Вы что, из газеты?

Она не дала ему сдачу в руки – положила на стойку. Там было несколько монеток и три пятерки: предельно ветхие, каких он давно не видел.

– Попробуйте еще раз, – предложил Ребус.

– Он – коп, – сообщил один из клиентов.

Ребус повернулся к нему. Тому было за шестьдесят, и он баюкал стакан с темным ромом. Перед ним стояли еще три, пустые.

– Мы знакомы? – спросил Ребус.

Человек отрицательно покачал головой:

– Но я все равно прав.

Ребус отхлебнул пива. Оно было слишком холодным и чуть выдохшимся. Дверь слева от него с дребезжанием открылась. Табличка на ней извещала, что она ведет в пивной сад и туалеты. Вошедший закашлялся, засовывая в карман пачку сигарет. Роста в нем было больше шести футов, бритая голова торчала над черным пальто до колен, надетом на темные брюки и водолазку.

Само собой разумелось, что в «Гимлете» должен быть кто-то вроде охранника. Приход Ребуса совпал с его перекуром – только и всего. Человек вперился в него взглядом, признав чужака и чувствуя напряжение в зале.

– Проблемы? – спросил он.

– Фараон, – сказала девица за стойкой.

Охранник остановился в футе от Ребуса, изучил с головы до ног.

– Староват, – сказал он.

– Спасибо за вотум доверия. Я хотел поговорить с Фрэнком или Даррилом.

– Это насчет Аннет? – спросил все тот же клиент.

Охранник бросил в его сторону остерегающий взгляд, а потом снова повернулся к Ребусу.

– Есть процедура, и вы ее не соблюдаете, – заявил он.

– Я не догадался, что говорю с адвокатом Фрэнка.

Ребус отхлебнул еще пива и, поставив стакан, полез в карман за сигаретами. Не сказав больше ни слова, он направился к двери, которая с силой за ним захлопнулась. Как он и предполагал, пивной садик представлял собой прямоугольник, покрытый бетоном, сквозь который пробивались сорняки. Ни столов, ни стульев – одни пустые алюминиевые кеги и ящики из-под пива. По стенам была пущена колючая проволока, из которой здесь и там торчали куски застрявшего полиэтилена. Ребус закурил сигарету и обошел дворик. Вдалеке виднелась высотка, и на одном из балконов он засек громко скандалившую парочку. Они не обращали ни малейшего внимания на машины внизу на развязке. Еще одна сценка в мире, где таких полно. Ребус гадал, распахнется ли дверь позади. Кто-то мог захотеть побеседовать с ним тет-а-тет или устроить боксерский раунд. Убивая время, он посмотрел на часы, потом на телефон. От сигареты остался фильтр, и он бросил его на бетон к десяткам других. Потом открыл дверь и вернулся внутрь.

Мордоворота в зале не было – видимо, вернулся на свой пост. Девица за стойкой поедала чипсы. Ребус увидел, что его пива уже нет.

– Я решила, что вы закончили, – с удовольствием пояснила она.

– Купить тебе пива? – спросил Ребус.

Она не сумела скрыть удивления, но в итоге покачала головой, отказываясь.

– Жаль, – сказал Ребус, кивнув на ее железки. – А то я хотел посмотреть, не течет ли из тебя, когда ты пьешь.

У дверей охранник разговаривал по телефону.

– Он здесь, – сказал он при виде Ребуса и протянул ему трубку.

– Слушаю.

– Донни сомневается, что вы полицейский.

– Формально – нет. Но я прикомандирован к бригаде, которая расследует исчезновение Аннет.

– И можете это доказать?

– Поговорите с инспектором Кларк. Или ее шефом Пейджем. С кем я, кстати, имею честь?

– Даррил Кристи.

Ребус помнил его по пресс-конференции – бледнолицый, волосы торчком.

– Примите мои соболезнования в связи с исчезновением сестры, Даррил.

– Спасибо. Так как вас зовут?

– Ребус. Я был инспектором, а теперь работаю по нераскрытым преступлениям.

– И зачем вы понадобились Пейджу и его людям?

– Ну, это вы у них спросите. – Ребус немного помолчал. – Судя по вашему голосу, вы не в восторге…

– Я был бы в восторге, работай Пейдж столько же, сколько ухаживает за кожей.

– Я, пожалуй, воздержусь от комментариев.

Даррил раздраженно фыркнул. Говорил он не как восемнадцатилетний мальчишка. Вернее, он излагал, как восемнадцатилетний, который быстро вырос и набрался нахальства.

– Фрэнк Хаммель разделяет вашу озабоченность расследованием? – спросил Ребус.

– А вам-то что?

– Я просто думаю, что он из тех людей, которых сами докапываются до сути.

– И?

– И я считаю, что он должен делиться находками. Иначе нам до суда не дожить. – Ребус снова выдержал паузу. – Конечно, мистер Хаммель может придерживаться мнения, что суд и не нужен, если он сам будет сразу и судьей, и присяжными.

Ребус ждал ответа. Он повернулся спиной к охраннику Донни и с чужим телефоном направился к развязке, глядя на машины, направлявшиеся в город и из него. Наконец он заговорил в молчавшую трубку:

– У Фрэнка Хаммеля есть враги, Даррил. Вы знаете это не хуже меня. И он считает, что кто-то из них похитил Аннет. Я прав? – Снова молчание. – Дело в том, что это, по-моему, неправильный путь, и я не хочу, чтобы вы с матерью ему потакали.

– Если вы что-то знаете, расскажите.

– Может, мне для начала лучше поговорить с ним…

– Нет, не получится.

– Может быть, вы позволите мне оставить вам мой номер? На всякий случай.

Последовала еще одна пауза, прежде чем Даррил Кристи попросил Ребуса продолжать. Ребус продиктовал ему номер и свое имя.

– Возможно, Фрэнк слышал про меня.

Кристи понадобилось еще несколько секунд, чтобы сформулировать следующий вопрос. Ребус в ожидании наблюдал за движущимся строем автомобильных фар.

– Ваши люди найдут мою сестру?

– Мы сделаем все, что в наших силах. Это единственное, что я могу обещать.

– Вы только не используйте это против нее.

– Что не использовать?

– Что Фрэнк Хаммель встречается с нашей матерью.

– Нет, Даррил, это не про нас.

– Тогда докажите. Займитесь делом.

Телефон отключился. Ребус закурил еще одну сигарету, обдумывая разговор. Мальчишка был нагловат, но и неглуп. Переживает за сестру. Ребус нажал несколько клавиш, и на экране появился номер последнего вызова. Он вытащил собственный телефон и ввел в него высветившийся номер под именем «Даррил». Докурив сигарету, он направился обратно в «Гимлет» и вернул телефон охраннику Донни.

– Немало наговорили.

Ребус отрицательно покачал головой:

– С твоим боссом я сто лет назад закончил. Просто посидел в чате. Тебе понравится счет.

Часть вторая

Мертвецы волочат кости – крики, стоны,

Смех девчонок по мобильным телефонам…

12

И что такое было в Кафферти?

Даже утром в битком набитом кафе клиенты предпочитали держаться от него подальше. Ребус нашел столик в углу. Соседний, когда посетители ушли, так и остался не занятым. Люди направлялись было к нему, но при виде внушительной фигуры в черной кожаной куртке шли искать другое место.

– Ну и дела, – сказал Кафферти. – Ты просишь, чтобы я поставил тебе.

До этого он одним глотком опустошил чашку кофе с молоком и потребовал принести еще, потому что чашки в этом кафе были какие-то кукольные.

Он насыпал сахар во вторую, когда Ребус спросил его о Фрэнке Хаммеле.

– Хаммель? Заводится с полоборота, а я этого не люблю. Не понимает, что всякое действие имеет последствия.

– Забыл – он на тебя работал?

– Давным-давно. – Телефон Кафферти, выложенный на стол, завибрировал; тот посмотрел, кто звонит, и не стал отвечать. – Это насчет пропавшей девчонки?

Ребус кивнул.

– Видел Хаммеля по телевизору, – продолжил Кафферти. – Он назначил какую-то сумму.

– По-твоему, почему он это сделал?

Кафферти задумался. Он знал, о чем говорит Ребус: человек вроде Хаммеля мог получать информацию, не платя за нее ни гроша.

– Он ее любит, – сказал наконец Кафферти. – Я имею в виду мать. Это его способ выразить чувства. Ты знаешь, что он послал своих людей к ее мужу и те его припугнули?

Ребус покачал головой.

– Так вот почему бедняга рванул в Новую Зеландию.

– В Австралию, насколько я знаю.

– Без разницы, все равно на край света. Куда угодно, только подальше от Фрэнка Хаммеля.

– А что насчет брата пропавшей?

Кафферти задумался на несколько секунд.

– Просвети меня.

– Его зовут Даррил Кристи. Оставил себе фамилию отца. Он выступал на пресс-конференции. Управляет как минимум одним баром Хаммеля.

– Я этого не знал. – Ребус видел, что Кафферти откладывает эти сведения в одну из ячеек своей памяти.

– Похоже, неглупый парнишка.

– Тогда ему следует делать ноги, пока есть возможность.

– Чем сегодня владеет Хаммель?

Рот у Кафферти перекосился.

– Этого даже я не могу сказать. С полдюжины пабов и клубов. Но конечно, этот пострел гораздо больше где поспел. У него были переговоры в Глазго и Абердине.

Имелись в виду переговоры с ему подобными.

Ребус смотрел, как Кафферти помешивает кофе.

– Судя по твоему тону, тебе все это по-прежнему небезразлично.

– Назови это хобби.

– Некоторые хобби захватывают человека целиком.

– Когда отходишь от дел, нужно же чем-то заполнить время. Вот в этом-то и была твоя ошибка. Целый день некуда себя деть. Поэтому-то ты и вернулся в полицию. – Кафферти снял пенку и облизнул ложечку.

– Не знаешь, у кого мог быть зуб на Хаммеля?

– Исключая присутствующих? – Кафферти улыбнулся. – Таких немало. Но я не думаю, что они стали бы отыгрываться на девчонке.

– А если стали?..

– Тогда Хаммелю в любой день нужно ждать послания, и тут уж он пойдет вразнос. Ты узнаешь, если это случится.

– Что, стоит за ним приглядывать?

– Это так или иначе придется делать. Помнится, в далеком и туманном прошлом ходили за мной топтуны.

– И взяли тебя с поличным. Кафферти снова перекосило.

– Давай лучше не будем на этом задерживаться.

– Откровенно говоря, как раз на этом нам и нужно ненадолго задержаться.

Кафферти уставился на него:

– Это еще почему?

– Потому что «Жалобы» открыли на меня охоту.

– Опаньки!

– Им, например, известно, что мы с тобой несколько раз встречались.

– Видать, кто-то им сказал.

– Но не ты, верно?

Лицо Кафферти осталось непроницаемым.

– Понимаешь, для меня такой твой ход не лишен смысла, – продолжил Ребус. Он обхватил ладонями чашку с кофе, хотя с тех пор, как ему ее принесли, едва ли сделал пару глотков. – Да что там, я просто не вижу подставы лучше. Ты постоянно приглашаешь меня на выпивку и разговоры, и все вокруг думают, что мы закадычные друзья.

– Я оскорблен.

– Ну, кто-то же им сообщил.

– Не я. – Кафферти задумчиво покачал головой и положил ложку на стол.

Его телефон снова завибрировал.

– Пусть себе трезвонит? – спросил Ребус.

– Ну что поделать, если я такой популярный.

– Ты бы лучше заглянул в словарь – посмотрел, что значит это слово.

– Если я тебе спускаю все говно, которое ты… – Глаза Кафферти внезапно превратились в черные колодцы, ведущие в еще более черные места.

– Вот тебе и пожалуйста, – сказал Ребус, натянуто улыбаясь. – Я знал, это все неспроста; ты ждешь, когда выложить свои козыри.

– Мы закончили, – проговорил Кафферти, вставая и беря телефон. – Тебе лучше быть со мной повежливей, Ребус. Иногда мне кажется, что, кроме меня, у тебя и друзей-то не осталось.

– Мы никогда не были друзьями. И никогда не будем.

– Уверен?

Не дожидаясь ответа, Кафферти пошел прочь и проложил путь между столиками довольно проворно для человека его комплекции.

Ребус откинулся на стуле и обвел кафе взглядом, изучая утренних посетителей. Вот бы «Жалобы» наблюдали за ним прямо сейчас – будь оно так, его бы оставили в покое.

13

– Скучали без меня? – спросил Ребус, входя в отдел по расследованию нераскрытых преступлений.

– А тебя что, разве не было? Я и не заметил. – Питер Блисс выуживал папки из большого пластикового контейнера. Какие-то листы упали на пол. Элейн Робисон помогла их поднять.

– Как дела на Гейфилд-сквер? – спросила она.

– Кофе и в подметки нашему не годится.

– Я имела в виду расследование.

Ребус пожал плечами:

– Сомневаюсь, что там уверены в связи этого дела с другими.

– Эта идея всегда была непопулярной, Джон.

– А тут мне, кажется, повезло: Коуэна не видно.

– На каком-то совещании, – сообщил Блисс, усевшись за свой стол. – Напрашивается на повышение.

– В отдел по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий, – добавила Робисон, уперев руки в бока. – Там есть какая-то вакансия наверху.

– У меня всегда было впечатление, что наш дорогой начальник ненавидит глухари.

– Зато он любит расти по службе. Им придется сделать его инспектором криминальной полиции.

– Первый шаг к старшему инспектору и дальше, – подхватил Блисс, качая головой.

– Ну, гардероб у него уже вполне готов к повышению, даже если сам он – нет.

Ребус повернулся, собираясь уходить.

– И нашего славного кофе не выпьешь? – спросила Робисон.

– Много куда нужно успеть, многих повидать, – извиняющимся тоном возразил Ребус.

– Заглядывай, – сказала она ему в спину.

Он уже спешил к двери.

На стене близ кабинета было написано «Этика и стандарты», но все называли этот отдел «Жалобами». Ребус подергал ручку – она не подалась. Цифровой замок. Он постучал, прижал ухо к двери, постучал еще раз. Дальше по коридору находился кабинет заместителя, а еще дальше – самого главного констебля. Ребуса довольно давно не вызывали сюда на ковер. За долгие годы службы в полиции он повидал немало канцелярских крыс. Они приходили и уходили, всегда были полны новых идей, склонны устанавливать всякие нововведения, словно можно было изменить работу с помощью заседаний по определению стратегии и фокус-групп. Именно это и представляли собой «Жалобы». Каждый год или два их название менялось. «Жалобы и поведение», «Профессиональные стандарты», «Этика и стандарты». Ребус знал полицейского, которого «Жалобы» затравили, когда соседка пожаловалась на высоту его лейландского кипариса[29]29
  Купрессоципарис Лейланда – быстрорастущее хвойное растение.


[Закрыть]. Процесс занял чуть не год, по истечении которого полицейский решил уволиться.

Еще одно достижение «Жалоб».

Ребус сдался и спустился на лифте в кафетерий. Бутылочка «Айрн-брю»[30]30
  «Айрн-брю» – шотландский безалкогольный напиток.


[Закрыть] и шоколадная вафля. Он направился к столику у окна. Окно выходило на спортивную площадку, где полицейские иногда сражались в регби. Но сегодня день был не игровой. Стул издал жуткий скрежет, когда Ребус отодвинул его от стола. Ребус сел и ответил на взгляд человека, сидящего напротив.

– Малькольм Фокс, – констатировал Ребус.

Фокс не стал это отрицать. Он был на двадцать лет моложе Ребуса и на полтора стоуна[31]31
  Стоун – британская единица массы, равная приблизительно 6,3 кг.


[Закрыть] легче. В волосах чуть меньше седины. Большинство полицейских копами и выглядело, но Фокса можно было принять за управленца средней руки в компании по производству пластмассовых изделий или в налоговой инспекции.

– Привет, Ребус, – поздоровался Фокс.

Перед ним стояла тарелка, на которой не было ничего, кроме шкурки банана. В стакане – водопроводная вода из графина у кассы.

– Я подумал – почему бы не встретиться по-людски? – Ребус сделал большой глоток «Айрн-брю» и сдержал отрыжку.

– По-моему, не самая светлая мысль.

– Мы работаем в одном здании – что нам мешает посидеть за одним столиком?

– Масса причин.

В манерах Фокса не было ничего враждебного, в голосе не слышалось никаких эмоций. От него исходила некая небрежная уверенность человека, который знает, что окружающие его люди – обитатели совсем другого мира. – Потому что ты собираешь на меня компромат?

– Сегодняшняя полиция ничуть не похожа на ту, к которой ты привык. Изменились методы и отношения. – Фокс сделал паузу. – Ты серьезно рассчитываешь вписаться?

– Иными словами, ты мне советуешь не заморачиваться с восстановлением?

– Это тебе решать.

– От кого ты узнал обо мне и Кафферти?

Выражение лица Фокса чуть изменилось, и Ребус понял, что совершил ошибку. Его собеседник знал, откуда эта информация у Ребуса: от Шивон Кларк. Черная галочка против ее фамилии.

– Вот прикинь, – пустился во все тяжкие Ребус. – Не мог ли это сделать сам Кафферти? С помощью посредника? Чтобы понизить мои шансы?

– Для начала тебе лучше держаться от него подальше.

– Трудно с этим не согласиться.

– Почему же ты этого не сделал?

– Может, я надеялся, что он проговорится о чем-нибудь – не забывай, я работаю по глухарям.

– И он проговорился?

Ребус отрицательно покачал головой:

– Пока нет. Но, судя по количеству скелетов в шкафах Кафферти, надежда всегда остается.

Фокс с задумчивым видом отхлебнул воды. Ребус развернул вафлю и откусил кусочек.

– Твое дело, – сказал наконец Фокс, – начато еще в семидесятые годы. Впрочем, назвать его делом было бы несправедливо. Оно занимает целую полку.

– Пару раз меня вызывали к директору школы, – согласился Ребус. – Но ни разу не выгоняли.

– Интересно, это благодаря везению или хитрости?

– Если я что-то делаю, то для этого всегда есть веские основания. И мои методы приносят результаты. Высокое начальство это признавало.

– «Всегда должно быть место для одной белой вороны», – процитировал Фокс. – Так написал о тебе один бывший старший констебль. Он подчеркнул слово «одной».

– Я добивался результатов, – повторил Ребус.

– А теперь? Сумеешь работать по правилам? Теперь у нас даже для одной белой вороны нет места.

Ребус пожал плечами. Фокс несколько секунд рассматривал его.

– Тебя откомандировали на Гейфилд-сквер. Значит, ты снова в паре с инспектором Кларк.

– И что?

– С тех пор как ты вышел на пенсию, ей удалось избавиться от нескольких дурных привычек, которые ты ей привил. Она собирается расти по службе. – Фокс сделал паузу. – Если только…

– Ты хочешь сказать, что я на нее плохо влияю? У Шивон своя голова на плечах. И эта голова никуда не денется, если я поработаю там неделю-другую.

– Надеюсь. Но в прошлом она тебя несколько раз прикрывала.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Ребус снова поднес бутылку ко рту.

Фокс выдавил улыбку, разглядывая Ребуса глазами придирчивого нанимателя, к которому на собеседование пришел зеленый кандидат.

– Мы ведь уже встречались.

– Правда?

– Вроде того… когда-то вместе расследовали одно дело.

Я тогда работал инспектором криминальной полиции.

– Не помню.

Фокс пожал плечами:

– Ничего удивительного. Ты так и не провел ни единого брифинга.

– Наверное, был слишком занят настоящей работой.

– С мятным леденцом во рту, чтобы выхлопа не было.

Ребус уставился на Фокса:

– Так вот в чем дело – я с тобой не поздоровался? Я отобрал у тебя в песочнице конфетки, а теперь ты хочешь взять их назад?

– Я не настолько мелочный.

– Уверен?

– Абсолютно. – Фокс начал вставать. – И еще одно. Ты ведь знаешь, что будет медосмотр? Это я говорю на случай, если подашь заявление.

– Здоров, как бык, – заявил Ребус, ударив себя в грудь кулаком.

Он проводил взглядом Фокса, потом доел свою вафлю и пошел на улицу покурить.