Текст книги "Грешники и праведники"

День пятый

9

Движение Ребуса в сторону пабов началось утром, едва они открылись, хотя он и не собирался пить ничего, кроме газировки. Кларк отправила ему по телефону список похищенного у Маккаски вместе с фотографиями, представленными страховой компанией: жемчужное ожерелье, старинная брошь, часы «ролекс». Дорогой ноутбук. Но тот, кто его взял, забыл прихватить блок питания. То же касалось и мобильных телефонов – оба зарядных устройства остались в розетках. Пэт Маккаски еще не пришел в сознание, хотя слова «кома» в новостных бюллетенях избегали. Все газеты, попавшиеся на глаза Ребуса, так или иначе упоминали вчерашний случай.

Пабы, в которые он наведывался, находились не в лучших городских районах: от Грантона и Горги до Инча и Сайтхилла. Некоторые из старых заведений прекратили свое существование – одни стояли с заколоченными окнами, на месте других открылись рестораны быстрого питания. Ребус чувствовал себя землепроходцем, который наведался в знакомый ему дикий край и обнаружил, что все уже освоено, никакой дикой природы нет и в помине. Немногие оставшиеся заведения доживали последние дни: персонал винил супермаркеты с их дешевыми забегаловками и запрет на курение.

– Многие из старых клиентов предпочитают сидеть дома – дымят себе перед телевизором, обставившись дюжиной банок «специального предложения»…

Обнаружил он и еще кое-что: тот образ жизни, который вели знакомцы Ребуса, проредил их ряды. Некоторые ушли в мир иной, не поставив его в известность, другие погрузились в старческое слабоумие и вместе с семьями перебрались в отдаленные районы. «Давненько его не видели», – то и дело слышал Ребус от персонала. Или: «Нет, он больше не появляется». В некоторых пабах даже не знали, о ком он говорит.

– Да он отсюда не вылезал, – не отступал Ребус. – Высокий такой тип с гривой седых волос, работал на автобусах…

Но все было без толку. Даже закаленные завсегдатаи не могли вспомнить, кто такой Большой Тони, Шаг Вертел и Эки Трясун. Ребус показывал список украденных вещей всем, кто готов был его выслушать, и оставлял бармену визитку с номером своего мобильника. Он отправил Фоксу эсэмэску с вопросом, нужен ли он до трех часов – на три был назначен допрос Эймона Патерсона. Фокс ответил: «Значит, вы с ним говорили? Иначе вы не могли узнать».

«Молодец, Джон», – пробормотал Ребус.

Он был на пути к последнему бару своего удручающего путешествия, когда зазвонил мобильник. Номер был ему неизвестен, но он все равно ответил.

– Привет.

Он сразу же узнал голос Мэгги Блантайр.

– Привет, Мэгги. Все в порядке?

– В полном. Ты в машине?

– Еду в Сильверноуз.

– Хочешь старые грехи замолить?

– Что-то вроде этого. Я не знал, что у тебя есть мой номер.

– Жиртрест дал.

– Вот оно что.

– Ты не беспокойся – я ему сказала, что ты оставил у нас кое-что.

– Как там Дод поживает?

– Без изменений. – Она помолчала. – Я была рада тебя повидать.

– Хорошо было свидеться… Жаль, что при таких обстоятельствах.

– Звонил некто Фокс – спрашивал, в состоянии ли Дод ответить на несколько вопросов. Дод говорит, что ты должен быть в курсе.

– Вроде того.

– А если Дод откажется?..

– Я полагаю, доктор может выписать ему справку.

– Я тоже об этом подумала. – Еще одна пауза. – Дело не в том, что Доду есть что скрывать. Просто его состояние не позволяет.

– Понятно.

– Вот только согласится ли Фокс?

– По большому счету это не имеет значения, верно?

– Дод не хочет уходить в могилу с пятном на репутации. Ты это можешь понять?

– Конечно.

Она вроде бы немного успокоилась, словно ей стало легче оттого, что он разделил с ней бремя решения.

– Мы сможем выпить кофе после твоего Сильверноуза? Было бы здорово увидеть тебя.

– Ты имеешь в виду у вас дома?

– Тут есть кафе на Роузберн-террас. Я иногда выкраиваю часик и сижу там. Дод вроде бы обходится без меня…

– Поесть там можно? – спросил Ребус.

– Только сэндвичи и печеная картошка.

– Увидимся в половине второго.

– Исхожу из того, что ты сможешь заставить себя покинуть Сильверноуз.

– И я тоже, – ответил Ребус и улыбнулся.

* * *

Он приехал на пять минут раньше назначенного времени, но она уже была там – сидела за столиком у запотевшего окна.

– Джон, – сказала она, увидев его, встала из-за стола и клюнула в щеку. Знакомое прикосновение ее пальца, вытиравшего пятно помады. – Я заказала чайник с чаем – ты не против?

– Отлично.

Есть она ничего не хотела, себе Ребус заказал сэндвич из тоста с ветчиной. Когда официантка ушла, он увидел, что Мэгги Блантайр внимательно его разглядывает.

– Ты что – оставила на мне отметину? – спросил он, вытирая левую щеку.

– Просто вспоминала. Вы были такая симпатичная компания – настоящая банда друзей.

– На такой работе это неудивительно.

– И еще много чего.

– И несмотря на это, я здесь.

– Ты здесь, – сказала она, поднимая чашку с чаем. Но улыбка вдруг сошла с ее лица. – Я иногда думаю…

– Что?

– Как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее?

– Ты имеешь в виду тебя и меня? Насколько мне помнится, мы в то время решили, что помутились рассудком.

– Но теперь, когда я думаю об этом…

– Прошлое – очень опасная территория, Мэгги.

– Я это знаю – достаточно посмотреть, что вытворяет этот Фокс.

– Это не Фокс, это генеральный прокурор Шотландии. Она хочет повторно предъявить обвинения Билли Сондерсу, а для этого ей нужна уверенность, что в судебном заседании она не получит шила в задницу.

– Ты нарисовал миленькую картинку.

Зазвонил телефон Ребуса.

– Я должен ответить, – извинился он, увидев на экране имя Кларк.

– Конечно.

Он поднялся и вышел из кафе.

– Шивон, – сказал он вместо приветствия.

– Только что умер Пэт Маккаски, – сказала она ровным голосом.

– Черт.

– Теперь мы расследуем убийство. В Торфихен собирается вся команда.

Торфихен означал дивизион С управления на Торфихен-плейс. В этом был свой смысл: ближайшее отделение к месту преступления. После реорганизации дивизиону присвоят название Особый отдел по расследованию серьезных преступлений. Но пока все оставалось по-старому.

– Я смогу быть там через пять минут, – сказал Ребус.

– Ты не упоминался, Джон. Я не хочу сказать, что ты не понадобишься в будущем…

– Но тебя включили?

– В настоящий момент – да.

– А Пейджа?

– Нет, Пейджа там нет. И Эссон с Огилви тоже. Похоже, сейчас их интересует только инспектор.

Ребус воспользовался возможностью закурить. В окно он увидел, как ему принесли сэндвич, он показал, чтобы сэндвич оставили на столе.

– Насколько мы можем быть уверены, что это убийство?

– Я согласна – он мог упасть, удариться головой. Возможно, вскрытие даст что-нибудь.

– С другой стороны, если объявить это убийством, то дела пойдут резвее и тот, кто это сделал, почувствует давление…

– Тебе удалось поговорить с твоими контактами?

– Сделал все, что мог. – Ребус помолчал. – Пресса вцепится в эту тему.

– Не говоря уже про коллег Маккаски. Да, кстати, его личный секретарь сообщила, что это она выключила телевизор. Так что ты был прав.

– На ноутбуке есть что-нибудь, связанное с государственной тайной?

– Он защищен паролем.

– Ну, пароль – это все же не Форт-Нокс.[18]18
  Хранилище золотого запаса США, обладающее сверхнадежной защитой.


[Закрыть]

– Понимаешь, кампания «Скажи „да“» – дело не совсем государственное.

– Так что там могут обнаружиться материалы, о которых в его министерстве и не знают?

– Мы проверяем. – Кларк помолчала. – Насколько я понимаю, все это делает сына неприкосновенным.

– Может, так, а может, и нет. И все же странно, что это случилось почти следом за аварией.

– И ценных вещей из дома взято ровно столько, чтобы это выглядело как ограбление, так?

– Вроде так.

– Ты думаешь, я должна сообщить об этом старшему инспектору Ральфу?

– Ник Ральф заправляет розыском в Торфихене?

– Говорят.

– Хорошая новость. А если он просит прикомандировать тебя, то это его вдвойне хорошо рекомендует.

– Чепуха.

– Хотя он не пригласил меня, и это говорит против него.

Через стекло он видел Мэгги Блантайр – она, казалось, начала немного нервничать, что его сэндвич остывает. Ребус кивнул ей, затянулся напоследок сигаретой и бросил окурок в водосток.

– Мне нужно идти.

– Если узнаешь что-нибудь об украденном…

– Я отдам это тебе, чтобы ты получила свою золотую звездочку от учителя.

– Да уж лучше отдай, а то в следующий раз, когда выйдешь играть в нашу песочницу, получишь щелбан.

Ребус отключился и вернулся в кафе.

– Извини, – сказал он.

Но Мэгги уже была на ногах, надевала пальто.

– Мне пора возвращаться, – сказала она. – Деньги за мой чай я оставила.

Ребус увидел аккуратную стопку монет рядом с ее блюдцем.

– Но мы так и не поговорили, – посетовал он.

– Наверное, это была не лучшая идея. – Она улыбнулась ему и прикоснулась к его галстуку кончиками пальцев. – Но я уверена, Дод будет рад тебя видеть, если ты вдруг надумаешь зайти к нам.

– Мэгги…

– Садись и ешь. – Она похлопала его по груди и исчезла.

Ребус постоял несколько секунд, не понимая, ожидает ли она, что он бросится за ней, даже если это и выглядело бы театрально. Но в животе у него заурчало. К тому же к трем он должен был явиться в Шерифский суд. Официантка спросила, все ли в порядке.

– Спасибо, все хорошо, – ответил ей Ребус, усаживаясь на стул. На чашке Мэгги виднелся след помады, а денег она оставила столько, что хватало и на его сэндвич.

* * *

– Ужасные новости, – сказал Эймон Патерсон.

– Ужасные, – согласился Малькольм Фокс.

Они втроем находились в кабинете Шерифского суда. Фокс включил обычный магнитофон, не видеозапись. Ребус обратил внимание, что Фокс не предпринял ни малейшей попытки убрать документы, напротив, постарался, чтобы кабинет имел рабочий, захламленный вид, словно тут происходила какая-то кипучая деятельность и сюда непрерывно стекались всё новые и новые документы. Его блокнот формата А4 был раскрыт – или это другой блокнот? Страницы испещрены записями. Что-то выделено прописными буквами или подчеркнуто. Ни одной случайной закорючки, ни одной упущенной мысли. Во всем точность, во всем профессиональное рвение.

И все это ради того, чтобы произвести впечатление на человека, который освоил подобные штучки, когда Фокс еще под стол пешком ходил. Патерсон даже подмигнул Ребусу, когда Фокс отвлекся на магнитофон. Если кто-то вздумал тут в игры играть, то Патерсон будет достойным противником.

– Приятно видеть, что старые методы все еще в ходу. – Патерсон показал на магнитофон.

– Только в тех случаях, когда это целесообразно. – Фокс поднял глаза. – Я забыл спросить про чай или кофе – сержант Ребус может сбегать и принести что-нибудь…

– Мне не надо, спасибо, – сказал Патерсон и еще раз исподтишка подмигнул Ребусу – Фокс каждому показывал свое место: Ребус здесь на подхвате, а Фокс – хозяин положения.

– Ну, начнем?

– Я готов, если вы готовы.

Патерсон сложил руки на груди. Фокс запустил магнитофон, и допрос начался с минутного поедания глазами, прежде чем Фокс предложил свой первый вопрос.

– Арбалет – это ваша идея?

– Арбалет?

– Разве в Саммерхолле не было арбалета? Его использовали для игры в дартс, пока доска не треснет?

Патерсон улыбнулся этому воспоминанию.

– Я не помню, чья это была идея.

– Вы конфисковали арбалет после ареста обвиняемого. Вместо того чтобы предъявить его в суде в качестве улики, вы некоторое время держали его у себя. И только когда его не удалось обнаружить перед судебным заседанием, кто-то начал выяснять, где он находится…

– Молодец, сынок, ты сделал домашнюю работу. Теперь можем перейти к важным вопросам?

– Но это и есть важный вопрос, мистер Патерсон. Вы заправляли в уголовном отделе так, словно он был вашей маленькой вотчиной, установили там какие-то свои правила. Красный свет в комнате В для допросов. Если вам попадался кто-то излишне доверчивый, вы говорили, что это детектор лжи, и включали лампы. Интересно, сколько признаний вы получили таким образом…

Патерсон по-прежнему благосклонно улыбался.

– А галерея бутылок с дозаторами в кабинете инспектора Гилмура, спрятанных за книжной полкой?.. Вы даже полку на ролики поставили, чтобы быстрее сдвигать, если захочется выпить. По-вашему, это нормально?

– Придется вам задать этот вопрос ему.

– Но я задаю его вам. – Фокс снова посмотрел на свои записи. – Или, скажем, вот: у вас вошло в практику подписывать свидетельские показания, а не писать их. Вы свидетельствовали о том, чего на самом деле даже не видели. А если вы что-то и видели, то Гилмур заставлял всех дуть в одну дуду, им же самим и сочиненную. Вся ваша команда действовала по его указке.

Патерсон перевел взгляд на Ребуса.

– Джон, скажи ты ему…

Но Фокс стукнул ладонью по столу.

– Сержант Ребус присутствует здесь в качестве наблюдателя. Это меня вы должны убедить!

– Убедить в чем? – Патерсон сверлил Фокса взглядом. – Мне кажется, вы уже сделали выводы – узнаю ваши гнусные приемчики. «Жалобы» всегда так действовали. И это вместо того, чтобы сказать нам спасибо и повесить медаль на грудь! Мы хорошо делали свою работу – очищали улицы от всякой швали. Вот и весь сказ.

– Но Билли Сондерса с улицы вымели не вы. Свидетельские показания против него испарились. В протоколах масса неточностей. После разговора с вами свидетели почему-то начинали петь по-другому…

– Мы все готовы признать, что ошибки случались. Из-за них Стефан Гилмур подал рапорт.

Фокс смерил его взглядом.

– А что, по-вашему, скажет Билли Сондерс?

– Вы что имеете в виду?

– С ним будет разговаривать прокурор. Очень может быть, Сондерс пожелает заключить сделку со следствием в обмен на снисхождение.

– И что?

– А то, что он тридцать лет держал рот на замке, но теперь может и рассказать, как все было на самом деле.

– Вы хотите сказать, признается?

– Может, и не в убийстве, а в том, как его выгораживали.

– Никто его не выгораживал, это в бумажках напутать могли, с кем не бывает.

– Вы полагаете, что он именно так и будет формулировать?

– Мне безразлично, что и как он будет формулировать.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Билли Сондерса? Лет двадцать – двадцать пять назад.

– Хотя и живете в одном городе? – Фокс помолчал, демонстративно изучая свои записи. – Когда инспектор Гилмур ушел в отставку, кто стал курировать мистера Сондерса?

– Вы хотите знать, чьим осведомителем он стал? – Патерсон посмотрел на Ребуса. – Он ни с кем из нас не сработался, верно, Джон?

– Да я теперь уже не помню, – вынужден был ответить Ребус.

– Я-то думал, он чувствовал себя обязанным вам, – сказал Фокс. – И неважно, сколько информации он слил вам за многие годы, – вы ведь избавили его от ответственности за убийство…

– Ненамеренно, – поправил его Патерсон.

– Пусть так. Но ведь раньше вы его ценили, а тут вдруг почему-то от него отказываетесь.

– Может показаться, что за этим стояло еще что-то, – вмешался Ребус.

– Ты же там был, Джон, – оборвал его Патерсон. – Сам-то ты что думаешь?

– Тогда у нас была другая страна.

– А вот тут вы ошибаетесь – вы оба, – сказал Фокс, переводя взгляд с одного на другого. – Страна была та же самая, просто вы возомнили себя хозяевами и усвоили массу дурных привычек. Но далеко не все можно списать за давностью лет.

– Время, однако, может играть злые шутки с памятью, – подчеркнул Патерсон. – Какую бы историю ни рассказал теперь Сондерс, никто не знает наверняка, правда это или выдумки.

– Но с его краткосрочной памятью проблем, видимо, быть не должно?

– Вы о чем? – Глаза Патерсона сощурились.

– Сегодня его вызывали для беседы в прокуратуру. Вы уверены, что в последний раз встречались с ним четверть века назад? – Он дождался кивка от Ребуса и Патерсона. – А вот по словам мистера Сондерса, один человек из вашей компании звонил ему сегодня утром.

Ребусу потребовалось всего несколько секунд, чтобы назвать имя:

– Стефан Гилмур?

– Именно он, – подтвердил Фокс.

– И чего он хотел?

– Он интересовался, какие тайны собирается раскрыть мистер Сондерс.

– Стефан лично с ним говорил? – недоверчиво спросил Патерсон.

Фокс кивнул в подтверждение.

– Похоже, от дурных привычек никак не избавиться, – прокомментировал он, снова перелистывая свой блокнот.

Еще десять неприятных минут – и Фокс поблагодарил Патерсона, сказав, что Ребус проводит его к выходу.

– Вы наверняка захотите обменяться мнениями, когда закроете дверь с той стороны.

Ни Ребус, ни Патерсон не стали этого отрицать. Выйдя на Чемберс-стрит, Патерсон вытащил мобильный телефон и набрал номер Стефана Гилмура.

– Скинули в голосовую почту, – пробормотал он несколько секунд спустя.

Он оставил послание – попросил Гилмура перезвонить и добавил: «Ты знаешь, о чем речь, хитрожопый сукин сын».

– Доходчиво, – сказал Ребус.

Патерсон посмотрел на небо и испустил звук, который еще чуть-чуть и перешел бы в вой.

– Как, по-твоему, что за игру он ведет, Джон?

– Лучше ты мне скажи.

– Он что хочет – чтобы мы в этом говне были по уши?

– Но Фокс прав, похоже? За этим стоит что-то еще, не просто желание сохранить для себя проверенного информатора?

Патерсон ткнул пальцем в грудь Ребуса:

– Это ты сказал, а не Фокс!

– Только потому, что он уже говорил мне об этом.

– По идее, ты должен быть на нашей стороне, Джон.

– Правда? А как насчет Стефана? Это по-товарищески – звонить Билли Сондерсу у нас за спиной?

– Одному богу известно, что на него нашло, – пробормотал Патерсон, и его плечи опустились.

– Темный завет – это дела давно минувших дней, Жиртрест, – тихо сказал Ребус. – В те времена мы горой стояли друг за друга, и в этом был смысл. Но не факт, что все осталось по-прежнему.

– Ты просишь меня объединиться с тобой против Стефана? – Патерсон медленно, но решительно покачал головой.

– Я только говорю, что мы должны вести себя по-человечески.

– А по-человечески – это как, Джон? Нет, ты мне скажи. По-человечески было встречаться с женой Дода Блантайра? По-человечески было, что те из нас, кто об этом знал, словно воды в рот набрали?

– Мы сейчас не об этом. – Кровь прихлынула к щекам и шее Ребуса.

– И об этом тоже. Секреты, и ложь, и другое дерьмо, которое мы разгребали и в котором погрязли. Я не видел, чтобы ты ставил свою подпись под чужими показаниями. Но мы оба знаем, что такое случалось. Многое случалось в те дни, а одной трещинки в дамбе бывает достаточно… – Патерсон помолчал, смерил Ребуса взглядом. – Так что определись, Джон, на чьей ты стороне. А Стефана предоставь мне – я позабочусь, чтобы он больше не совался к Сондерсу…

Ребус увидел протянутую руку Патерсона и крепко пожал ее. Патерсон явно неохотно отпустил руку Ребуса.

– Ну, хорошо, договорились, – сказал Ребус, освободившись наконец.

Он посмотрел вслед Патерсону, потом вернулся в здание и завернул в туалет. Разглядывая свое лицо в забрызганном зеркале, он увидел у себя на правой щеке едва заметный след от помады. Выругавшись, он его стер. Может быть, его заметил и Фокс, да решил промолчать. Но кто его определенно видел, так это Патерсон. И происхождение его вычислил. Она же спрашивала у Патерсона телефон Ребуса. Фокс находился в своем кабинете и теперь, когда шоу было закончено, наводил порядок.

– Удалось продвинуться? – спросил Ребус.

Вместо ответа Фокс задал свой вопрос:

– Дозвонились до Стефана Гилмура?

– Нет, – признался Ребус. – Патерсон оставил послание.

– Невероятно глупо с его стороны контактировать с Сондерсом.

– Не могу не согласиться, – ответил Ребус, опускаясь на свой стул.

– А сами вы пришли к какому-нибудь выводу, сержант Ребус? – спросил Фокс.

– Касательно чего?

– Вы либо мой человек, либо их. До сих пор вы, вероятно, думали, что у вас получится и вашим и нашим.

– Вот единственный вывод, который я сделал: вы такой же ушлый, как и они.

– Я мог бы сделать вид, что это комплимент.

– В некотором роде это и есть комплимент. – Ребус вымучил усталую улыбку.

– Извините за то, что выставил вас мальчиком на побегушках.

– Вы дали понять Патерсону, кто здесь главный.

– Не исключено, что и вам тоже.

Ребус кивнул:

– И что теперь?

– Наш первый допрос нужно изложить на бумаге. Я предоставлю это вам, если вы не возражаете, – у меня встреча с Элинор Макари.

– Узнаете, что еще сказал Билли Сондерс?

– Непременно.

– Мне остаться в кабинете?

Фокс пристально посмотрел на Ребуса и покачал головой.

– Все еще не доверяете мне? – Ребус постарался подпустить обиженную нотку.

Фокс не ответил. Он положил в портфель толстую папку, его блокнот уже лежал там.

– Хорошо, что вы наконец стерли помаду, – сказал он, щелкая замками на портфеле.

10

Часть тех лиц, которые Кларк видела перед домом Маккаски, переместилась на Торфихен-плейс. Полицейские одну за другой выписывали штрафные квитанции припаркованным с нарушением правил легковым машинам и фургонам, но владельцы, похоже, и в ус не дули. Их машины сузили дорогу с трех полос до одной, движение застопорилось, и водители от нечего делать наблюдали за скоплением прессы.

Кларк вошла в здание, проигнорировав вопросы, выкрикиваемые журналистами, показала удостоверение – автоматическая дверь перед ней открылась, и она прошла дальше. На втором этаже все пространство, казалось, было отдано в распоряжение бригады, сформированной для расследования громкого преступления, – кто-то двигал столы, кто-то добывал дополнительные стулья, а кто-то налаживал связь. Кларк протиснулась сквозь толпу, добралась до центра и представилась старшему инспектору Ральфу. Высокий, темноволосый, с пробором посредине и аккуратно подстриженной бородкой. Он не удостоил Кларк ни рукопожатием, ни словом приветствия, только сказал, что через десять минут назначен брифинг, а пока она пусть устраивается.

– Оливия введет вас в курс дела, – сказал он, кивнув на молодую женщину, которая шла мимо с принтером в руках.

– Оливия Вебстер, – сказала женщина, представляясь Кларк, которая последовала за ней. – Я констебль.

– А я инспектор Кларк.

– Шивон Кларк – я вас знаю.

– Мы встречались?

Вебстер молча покачала головой. У нее были длинные каштановые волосы, серые глаза и белая кожа.

– Слышала о вас. – Она поставила принтер на стол рядом с монитором. – Я здесь всего шесть недель по переводу из Данди. – Она задумчиво разглядывала технику на столе.

– Клавиатура, – подсказала Кларк.

Вебстер улыбнулась.

– Я и то смотрю: чего-то не хватает. – Она окинула взглядом комнату. – Тут где-нибудь наверняка найдется лишняя. – Вебстер снова исчезла, а Кларк осталась на месте без всякого представления о том, что ей делать. Она выглянула в окно, журналисты заметили ее и принялись махать.

– Места для пресс-конференции здесь маловато, – сказал старший инспектор Ральф, подойдя к ней. – Мы для этого хотим использовать отель на углу.

– Разумно.

Он посмотрел на нее.

– Вы были в доме вскоре после того, как обнаружили Маккаски. – Ральф не спрашивал – утверждал. – Поэтому я хочу, чтобы вы сосредоточились на проникновении преступников в дом. Конкретика, так сказать.

Кларк кивнула.

– Один полицейский уже работает по похищенному – через свои контакты.

– Хорошо.

– Может быть, стоит его привлечь?

– Вы имеете в виду в команду? – Он обвел рукой помещение – царивший в нем хаос. – Полагаете, у нас нехватка людей?

– Мне это кажется целесообразным, поскольку он участвовал в предварительном расследовании.

– Это не ваш старый приятель? Печально известный Джон Ребус?

– Дело не только в контактах Джона. Он был со мной на месте аварии недалеко от дома Маккаски. Женщина, которую извлекли из разбитой машины, оказалась подружкой Форбса Маккаски. Мы не уверены, что она была в машине одна во время аварии.

Ральф задумался.

– Да, странное совпадение.

– Вот и мы так считаем. И опять же, сержант Ребус уже проделал немало разыскной работы на месте…

– Давайте я об этом подумаю, после того как скажу напутственные слова. – Он посмотрел на часы, потом оценил движение в комнате и, казалось, остался доволен результатом.

Оливия Вебстер нашла где-то бэушную клавиатуру и теперь подключала ее к компьютеру. Другой полицейский протер большую белую доску и приклеивал к ней фотографии места преступления. Пэта Маккаски увезли, прежде чем были сделаны фотографии, но имелось описание того, в каком виде он был обнаружен на полу гостиной – лицом вниз, ноги под неестественным углом. Была там и фотография крупным планом разбитой балконной двери, выходящей во двор, и еще одна – ограбленной спальни. Точнее, двух спален. Кларк подошла и принялась разглядывать фотографию бывшей комнаты сына – на месте она не успела ее осмотреть и теперь упрекала себя за это. На стенах постеры музыкальных групп, полки с книгами… двуспальная кровать с ярко-красным покрывалом. Покрывало было сброшено на пол, там же валялось несколько книг, один постер разодран. Ящики полуоткрыты. Но в его комнате не было ничего ценного. Что это, свидетельство чьей-то ярости? Словно Форбс Маккаски в такой же мере вызывал ненависть налетчиков, как и его родители? Кларк снова подумала об Оуэне Трейноре. Не вызвать ли его для более официального разговора?

Старший инспектор Ральф хлопнул в ладоши, призывая всех остановиться на время. Все глаза обратились к нему. Полицейские потянулись из коридора и других примыкающих кабинетов. Кларк оттеснили к белой доске, и оттуда ей не было видно ничего, кроме макушки Ральфа. Вокруг нее верещали и вибрировали телефоны.

– Давайте-ка выключим телефоны, – приказным тоном сказал Ральф.

Она вытащила из кармана свой мобильник и обнаружила послание от Малькольма Фокса, но решила прочесть его позже, а пока выключила телефон и сосредоточилась на деле.

– Начнем, – сказал Ник Ральф…

* * *

Ранним вечером Ребус вышел из своей квартиры и направился в магазин на Марчмонт-роуд купить сигарет и бекон. Он был почти в самом конце Арден-стрит, когда на другой стороне увидел Форбса Маккаски. Маккаски узнал его, замер на секунду, потом двинулся к Ребусу.

– Вы за мной следите? Вынюхиваете?

– Просто иду, – сказал Ребус, который не хотел сообщать парню, что они живут на одной улице.

– Я мог бы назвать это вторжением в личную жизнь.

– Ничего подобного. Примите соболезнования, кстати.

Молодой человек немного успокоился, верх взяло хорошее воспитание.

– Спасибо, – сказал он.

– Мы делаем все возможное, чтобы найти преступников.

Форбс Маккаски рассеянно кивнул. Выразив свое недовольство детективу, он теперь, похоже, не знал, что ему делать.

– Включая и допрос отца Джессики, – продолжил Ребус будничным тоном.

– Это зачем?

– Затем, что его дочь пострадала в аварии и он не верил, что это случилось по ее вине. И еще затем, что у него определенная репутация – он человек вспыльчивый.

– И что же, он нападает на моего отца, чтобы отомстить мне?

– Когда не находит дома вас.

Маккаски начал было с сомнением покачивать головой, но вдруг остановился.

– Что ж, – сказал он, – я думаю, вы должны изучить все версии…

– Можете не сомневаться: именно это мы и делаем. – Ребус показал на дом Маккаски. – Я думаю, ваша матушка нуждается в вашей поддержке.

– С ней тетя Дороти. А я пришел забрать кое-какие вещи.

– Ваша матушка не боится оставаться в доме?..

– Я предложил ей снять номер в отеле.

– Не в «Каледониан»?

Маккаски понимающе кивнул.

– Да, там Джессика…

– А по соседству ее отец. Вы ее навещали?

Маккаски покачал головой.

– Но вы с ней связывались, сообщили?..

– Да, я с ней говорил. – Маккаски встретился взглядом с Ребусом. – Вы правда оказались здесь случайно?

– Я живу неподалеку, – признался Ребус, решив, что от этого не будет вреда. – Иду в магазин. Мой дом номер семнадцать, третий этаж – на случай, если захотите поговорить.

– Поговорить? О чем?

– Ну, может, о том, зачем вы нам солгали?

– Я солгал?

– Вы сказали, что не водите машину, но я видел вас за рулем. На пассажирском сиденье была ваша мать.

– Я сказал, что не вожу, но это не значит, что я не могу водить, когда возникает нужда.

– Вы пытались ввести нас в заблуждение, мистер Маккаски. Но в конечном счете только разожгли во мне любопытство. Хорошо бы восстановить цепь событий того вечера, когда случилась авария.

– Неужели вы все еще этим занимаетесь?

– Дело не закрыто. А с учетом того, что случилось с вашим отцом… – Ребус намеренно не закончил предложение. Он двинулся туда, куда шел, сказав на прощание: – Номер семнадцать. Моя фамилия на звонке…

* * *

Войдя в свою квартиру, Форбс Маккаски вытащил телефон из кармана и набрал номер.

– Это я, – сказал он. Потом в ответ на вопрос: – Да, думаю, у меня все в порядке. Немного не по себе, если честно. Просто я только что говорил с этим типом – Ребусом. – Он послушал несколько секунд собеседника, одновременно прошелся по кухне, открыл холодильник, заглянул, высматривая, чего бы попить. – Оказывается, он живет на моей улице, и это не очень приятно. И он все еще продолжает копать эту аварию. Но вот что важно: похоже, они думают, что за взломом может стоять отец Джесс. Это может быть нам на руку – по крайней мере, снимает напряжение. – Он снова помолчал, слушая и прихлебывая молоко из картонки. – Нет, я о другом напряжении. Кстати, попробую-ка я позвонить Джесс. – Он отключился, прошел в спальню, улегся на кровать и уставился в потолок. Под матрасом у него было немного травки, и он собирался покурить. Может, и вина выпить или текилы. Что угодно, лишь бы перестать думать об отце и о том, что случилось… что, возможно, случилось.

«Идиот проклятый, – пробормотал он, закрыв глаза согнутой в локте рукой. – Что ты с собой сделал, что натворил?..»

Еще немного – и слезы потекли у него из глаз.

* * *

– Могу я войти?

– Где вы? – спросила Шивон Кларк.

– Стою у дверей.

Она подошла к окну. Ее квартира располагалась на втором этаже простенького жилого дома на Бротон-стрит. Фокс стоял посреди дороги, прижав телефон к уху.

– Что происходит? – спросила она его.

– Я бы хотел сказать об этом не по телефону.

Она окинула взглядом свою гостиную. Комната выглядела прилично. Более чем прилично. Но все же ей не хотелось впускать сюда Фокса.

– Я выйду, – сказала она в трубку. – За углом есть бар – можем поговорить там.

– Я не пью, – напомнил ей Фокс. – Да и не в гости же к вам я напрашиваюсь.

– Две минуты, – сказала она, отключилась и задумалась: стоит ли приводить себя в порядок.

Бар назывался «Подвал», потому что размещался в подвале, куда с улицы вела короткая лестничка. В баре стоял полумрак, а мебель напоминала реквизит из фильма про инопланетян. Почти на таком же расстоянии в другую сторону был обычный паб, но Кларк выбрала этот, потому что догадывалась: Фокс будет чувствовать себя здесь не совсем в своей тарелке. Клиенты подвала были молоды, а музыка – такая же драная, как сиденья и столы. Кларк заказала себе бокал белого вина, а Фокс томатный сок, приправленный пряностями.

– Я даже мыслей своих не слышу, – посетовал он, и Кларк сжалилась – вывела его в маленький дворик, куда обычно выходили курильщики. Там у стены стояла скамейка и два покосившихся стола с плетеными стульями. Они сели друг против друга. Вечер был прохладный, и Кларк закуталась в куртку, радуясь тому, что она лучше подготовлена, чем Фокс, на котором был тоненький темно-синий костюм, рубашка и галстук.