Текст книги "Надмiрный Путь"

«Я чадо Церкви и Росiи…»

 
Я чадо Церкви и Росiи
И вышел в путь в последний час.
Мой голос плачем Манассии
Коснулся каждого из вас.
 
 
Реку не в гордом исступленьи –
Что толку о себе кричать?
Я видел злобу, умиленье,
Но равнодушных не встречал.
 
 
О зависть, зависть человеча,
Всепоядающая ржа!
Я отошел от всех далече
И все ж кому-то помешал.
 
 
Но в тишине изгнал досаду,
Не тратя в оправданье пыл.
Да, все кругом спасали стадо,
А я, как водится, вредил.
 
 
Но что мусолить передрязги,
Храни меня, мой чудо-скит, –
Не превращать святыни в цацки,
Не путать Божий дар с людским.
 
 
О Мати Церковь – свет Росiи,
Взыскание души моей!
Я счастлив тем, что блудным сыном
Рыдал на паперти твоей.
 
 
Я знаю высшую награду,
Которая сынам под стать:
Жить на Руси в преддверьи ада
И с ней кровавить за Христа!
 

17 февраля 1998

скит Ветрово

«Мы к золотой середочке негожи…»

 
Мы к золотой середочке негожи,
Оборотились к похотям своим.
Одни рисуют роги у прохожих,
Другие – нимбы мертвым и живым.
 
 
И то, и се сдается неким блудом,
Мы все, увы, предвзятостью больны.
От ваших нимбов я святей не буду,
Но и рога мне даром не нужны.
 
 
Я не виню незрелость и зеленость
Желающих на лаврах почивать.
Но так претит, претит самовлюбленность,
Что я готов ей роги рисовать!
 
 
Не поклонись кумиру – час не ровен,
Не превращай спасение в игру.
Но ты молчишь, сурово хмуря брови,
Над головой вычерчивая круг.
 

18 февраля 1998

скит Ветрово

«Был я молод, как все под луной…»

 
Был я молод, как все под луной.
Впрочем, что оправданья плести?
Еле выплыл на берег родной,
Да родных растерял по пути.
И беда – не по нраву мой путь:
Слишком он отличался от всех.
Да и спину никак не согнуть,
Что совсем непростительный грех.
 
 
Все мы, все мы премудры потом,
А пока норовим по прямой.
Все мы тычем на небо перстом,
Увязая в земле с головой.
Но, которые нам не чета,
Нас по-своему могут понять:
Кто поверит торчащим перстам,
Если наших голов не видать?
 
 
В личном деле у нас – лепота!
Не придраться, хоть очи разуй.
Благодарности сыпят с листа –
Словом, заживо нимбы рисуй!
Там и милость, глядишь, обрели,
Прозябать не придется в глуши…
Так бы души свои берегли.
Иль бумага дороже души?
 
 
Гибкоспинность у многих в чести,
Так и мерят на этот аршин.
Но, вихляясь, вовек не дойти
До сияющих Правдой вершин.
Теплохладность – погибель душе.
Я ж другого, живого искал!
Без страдания все мы в парше –
И отправился к тем, кто страдал.
 
 
Был я другом воров и убийц.
Не судил осужденных судьей.
И любую из падших девиц
Называл нелукаво сестрой.
Бросьте камень в меня, господа,
Если вам уж совсем невтерпеж.
Дело право у вас, как всегда,
Но цена вашей правости – грош.
 
 
Я повсюду твердил об одном:
Наши души – поваленный сад.
И спускался на самое дно,
Чтоб оттуда взывать к Небесам.
Ах, опять же вы правы сполна,
Отметая опасную дурь.
Только чу! Кто-то вторит со дна,
Знать, кого-то коснулась Лазурь!
 
 
Жизнь, как старая вязь, мудрена,
Не уложишь листом на столе.
Можно падать до самого дна
И при этом не вязнуть в земле.
И никто Красоты не лишен,
Даже если он ходит в слепых.
Вот и я не напрасно пришел
Поделиться Лазурью с любым.
 

19–20 февраля 1998

скит Ветрово

«Как важно знать свои границы…»

 
Как важно знать свои границы,
Порой невидимую нить,
И в нужный миг остановиться,
Не наступить, не преступить.
 
 
Чужое – ничего не значит.
Родные земли распаши
И накорми того, кто алчет
Пшеницей собственной души.
 
 
А коль не так – иную долю
Самонадеянно пожнешь:
Загубишь сорняками поле,
Да и себя едва ль спасешь.
 

21 февраля 1998

скит Ветрово

«Хоть богословская наука…»

 
Хоть богословская наука
Нужна, чтоб малых защищать,
Но для меня такая скука
Рассудок в скальпель превращать!
 
 
И я нырнул бы, словно в омут,
Да вот сломался на одном:
Не обращаться, как к Живому,
А только рассуждать о Нем.
 
 
И о Едином на потребу,
Как о прохожем, говорить.
Но алчущему свойством Хлеба
Желанный Хлеб не заменить.
 
 
А может, это наказанье –
Немеримое измерять
И на заумном заседаньи
Зевки ладонью прикрывать?
 
 
Нет, не по мне сие веселье,
Ступеня явно не моя.
Уж лучше я закроюсь в келье:
Та любит неучей, как я.
 
 
И буду ждать в уединеньи,
В безмолвном воздеяньи рук –
Кто выше всех определений
И человеческих наук.
 

21 февраля 1998

скит Ветрово

Родителям

 
Я с детства на табак косился букой.
Но, если бы ввели такой предмет,
Пущал бы кольца, следуя науке,
Травился б самосадом с малых лет.
 
 
Но есть отрава – на уничтоженье!
Да умолчит глашатай сатанин,
Внедряющий пособие блуженью
Для заполненья адовых глубин!
 
 
Вы слышите, имеющие уши?!
Не допускайте растлевать детей!
Не отдавайте голубины души
Заезжим блудодеям всех мастей!
 
 
Отверзите невидящие очи!
Над юным поколением – беда!
Какие нравы силятся упрочить
Помеченные бесами блуда?
 
 
Они явились, рукоделы клятвы,
С печатью преисподней на челе,
Возвестники антихристовой жатвы
На нашей обезкровленной земле.
 
 
Но вы-то, вы! Куда же вы глядели,
Дав узаконить в детских душах срам?
И что потом? Назвать страну панелью,
На радость обреченным школярам?
 

24 февраля – 1 марта 1998

скит Ветрово

Сванетии

 
Есть вечная тайна в горах,
Которая ждет откровенья.
Вершины парят в небесах,
Забыв о земном притяженьи.
 
 
Послушай молчание гор,
Замри перед Божьим твореньем.
Не нам ли, не нам ли в укор
Надмiрное это паренье?
 
 
О горы, зовущие ввысь,
Хранители Благословенья…
Душа, воспари, прикоснись
К великому Богохваленью.
 

20 декабря 1998

скит Ветрово

Странник

 
Шел по земле я запыленным странником,
Все нажитое навек отребив,
Духом взирая на огненных всадников,
Чающих грозного гласа трубы.
 
 
Я обходил окаянные площади,
В чистых туманах встречая рассвет.
В спину глядели мне грустные лошади,
Глупый теленок тянулся вослед.
 
 
Видел повсюду одно разорение,
Видел – Неправда вершила суды.
И одиноко в полночном молении
Плакал от горечи руской беды.
 
 
Что же ты, Русь, сиротою безправною
Молча глядишь на поруганный край?
Горе мое, сторона Православная,
Словно ордою промчался Мамай!
 
 
Где же вы, люди, ау, безответные!
Есть кто живой, отзывайся на крик!
– Что ты блажишь? – оборвал неприветливо
Черный от жизни, усталый старик.
 
 
– Старче, прости за такое приветствие,
Что тут за погань изводит края?
– Ежли бы токмо от погани бедствие!
Главные вороги – наши князья.
 
 
Знамо, такая уж долюшка бедова,
Помер бы – нету грошей схоронить!
Хлопнула дверь. И пошел я, не ведая,
Быть нашей Родине или не быть.
 

22–23 декабря 1998

скит Ветрово

«Какие горы без вершин?..»

 
Какие горы без вершин?
Камней собранье.
И что живущий без души?
Одно названье.
 
 
Зима без снега – не зима,
Природы хворость.
Душа без веры – грех и тьма,
Геенский хворост.
 
 
А без цветения весна –
И глянуть жалко.
Без Православия страна –
Людская свалка.
 
 
Нас вырубали столько лет!
С рубак не спросят.
Смолчит о вырубке поэт,
Любитель просек.
 
 
Полуразваленные пни –
На месте бора.
О, окаяннейшие дни –
У власти свора.
 
 
Мы оскудели неспроста
Под игом Зверя.
Приобретенье без Христа
Всегда – потеря.
 
 
Что о потерях говорить –
Их слишком много.
Но как оплакать, искупить
Потерю Бога?
 
 
Не оттого ли вся беда
И эта кипень?
…Без обретения Христа
Росiи – гибель.
 

25 декабря 1998

скит Ветрово

«Слушай, Русь! Снеговая Рахиль!..»

 
Слушай, Русь! Снеговая Рахиль!
Пал Израиль, блуждая в гордыне.
И, сего изблевав за грехи,
Аз на Север воззрел из пустыни.
 
 
Там нашел Я тебя, там омыл,
Одарил одеянием белым,
Освятил от языческой тьмы
И поставил Последним Уделом.
 
 
Много крат сквозь огонь проводил
И споборствовал присно в сраженьях.
Как дитя к материнской груди,
Ты ко Мне припадала в моленьях.
 
 
И любил Я тебя как никто.
Всей душою и ты прилепилась.
И назвал тебя Русью Святой,
Дабы ведали – с Кем обручилась.
 
 
А теперь? Что глаголешь в ответ?
Оправдайся у края издоха!
Не сама ли отринула Свет
И пошла за звездою Молоха?
 
 
Окровавила брачный хитон,
Позабыла о Праведном Гневе.
Слышишь ли обличающий стон
Сонмов душ, убиенных во чреве?
 
 
Что за ворог тебя ослепил?
Что за тати влачили в Египет?
Обрастая Крестами могил,
Ты себя обрекла на погибель.
 
 
Где народ твой? Низвергся с высот.
Разбавляет сикерой усталость.
Взвесил Святость – и легче пустот
Пред Очами Моими предстала.
 
 
Горе, горе поверженной ниц.
Воскури золотое кадило.
Злые поросли богоубийц
На века отжени от Кормила!
 
 
Слушай, Русь! Преисполнен фиал!
Я навел на тебя поношенье.
И уже б до конца покарал
За великие грехопаденья.
 
 
Но взошел до Меня фимиам
От угодников руского рода.
И помедлю еще. Не воздам.
Да узрю́ покаянье народа.
 

27–28 декабря 1998

скит Ветрово

«Окончу радостью о Боге…»

 
Окончу радостью о Боге,
Каким бы ни был мой конец.
Уже сверкнул на полдороге
Мой окровавленный венец.
 
 
Не опасаясь нареканий,
Что больно много возомнил,
В часы полночных предстояний
Об этом только и молил.
 
 
Не мне просить венец в награду:
И сам не тот, и жизнь не та.
Но, может быть, вменится в Правду,
Что жаждал смерти за Христа?
 

28 декабря 1998

скит Ветрово

«Росiя – Свет! Росiя – Предстоянье!..»

 
Росiя – Свет! Росiя – Предстоянье!
И Грех, и Плен, и все же – Божий Дом.
Росiя – Православное дыханье,
Препона плоти на пути земном.
 
 
И, как бы отовсюду ни грозили,
Не ужаснемся тучам грозовым.
– Спасение приидет от Росiи! –
Сказал великий Старец Серафим.
 
 
И если мiр отвержется спасенья,
Подвигнется с мечом, как на парад,
Нам со Христом и смерть – приобретенье!
Им без Христа и жизнь – кромешный ад!
 

29 декабря 1998

скит Ветрово

«Земля моя! Пыреи да бурьяны!..»

 
Земля моя! Пыреи да бурьяны!
Лазурь моя! Сычи да воронье!
Откуду стану плакать, окаянный,
Взирая на Отечество свое?
 
 
Ни оку, ни душе отдохновенья.
У поднебесья стынет песий лай.
Каким постом, каким богомоленьем
Оживоносить омертвелый край?
 
 
Народ лежит! Толпа в ожесточеньи!
За Всенощной пусты монастыри.
Правитель юн умом до помраченья,
Лазутчики бегут в поводыри!
 
 
Страна моя! Такого не знавали
Ни прадеды, ни деды, ни отцы.
Тебя живьем кусали да кромсали
Ядущие с тобою подлецы!
 
 
Ты пала без единого сраженья.
Твое «авось» усвоили врази.
Невиданное прежде посрамленье
Покрыло лик моей Святой Руси.
 
 
Но черный плат, увы, не без причины
На обреченных очесах твоих:
Не ты ль отвергла Божии глубины
И не презрела пропастей чужих?
 
 
О Родина! Вставай без промедленья!
Гони христопродавцев и ворье.
Бог обратит великое паденье
В великое восстание твое!
 

29 декабря 1998

скит Ветрово

«Незатейлив деревенский быт…»

 
Незатейлив деревенский быт.
На рассвете принесу дрова.
И под гласование трубы
Стану петь Давидовы слова.
 
 
Сколько жизни в чудо-словесах!
Сколько покаянной глубины!
«От конец земли к Тебе воззвах,
Просвети Лице Твое на ны…»
 
 
Много ль нужно нам с тобой, душа?
Это ль не блаженная юдоль?
От всего на свете отрешась,
Править дух Божественной водой.
 

30 декабря 1998

скит Ветрово

«Желающий чести напьется печали…»

 
Желающий чести напьется печали.
Желающий власти напьется вдвойне.
Вершины нещадно в снегах погребали
Идущих любою тропой к вышине.
 
 
Ужели труды – чтобы в свете купаться
И полнить карманы алмазами льда,
На звуки земные порой отзываться,
Спуская лавины к забытым стадам?
 

31 декабря 1998

скит Ветрово

«Пожаловался голосом плачевным…»

 
Пожаловался голосом плачевным
Знакомый мой, отнюдь не юных лет:
– Обидно мне, что я такой никчемный,
Не богомаз, не певчий, не поэт.
 
 
Я посмотрел с немалым удивленьем:
– У Бога нет лишенцев. И, прости,
Выходит, целомудрие, смиренье
Уже никак к дарам не отнести?
 
 
Мiрская честь – опасная услада.
Стремиться к ней – приваживать беду.
Скажи, какая гению отрада,
Когда душа находится в аду?
 
 
Основа – жизнь. В подельи мало проку.
И главного Всевышний не лишил:
Пиши поэму житием высоким,
Возобновляй иконный Лик души.
 

2 января 1999

скит Ветрово

«Вы помните, молился фарисей…»

 
Вы помните, молился фарисей,
Превозношась у Самого Престола?
«И праведно живу, не то, что сей…» –
И прочие безумные глаголы.
 
 
Как издалеча воздыхал мытарь,
На Небо очи возвести не смея?
«Будь милостив ми, Боже, не оставь…» –
И в перси бил, от горечи немея.
 
 
Иная правда – аспид на груди!
Воистину, и оправдаться нечем.
И мы довольно стынем впереди,
Забыв о тех, кто плачет издалеча.
 

2 января 1999

скит Ветрово

«Благовестил наперсник Божий…»

 
Благовестил наперсник Божий
Любви безмерной глубину.
– Во время оно приведоша
К Нему неверную жену.
 
 
И книжники и фарисеи,
Поставив жертву посреди,
Судом жестоким Моисея
Хотели падшую судить.
 
 
Се Моисеевы глаголы!
Так Боговидец повелел!
(А Иисус, преклонься долу,
Перстом писаше по земле.)
 
 
Опять к нему, тая надежду…
Но Сердцеведец опалил:
– Кто без греха – брось камень прежде.
(И вновь писаше на земли.)
 
 
И вдруг в наземном начертаньи
Узрели собственную тьму.
И, обличаемые в тайном,
Поразошлись по одному.
 
 
Тогда Господь воззрел смиренно
И кротко у жены спросил:
– Где обличающие, жено?
Никто тебя не осудил?
 
 
– Никто, – ответила, рыдая,
Боголюбезная душа.
– И Аз тебя не осуждаю.
Иди и впредь не согрешай.
 
 
О, Милость! Милость Совершенства!
Христова Царская печать!
Познал бы мiр сие блаженство –
Такого Бога повстречать!
 

3 января 1999

скит Ветрово

«Маловерие – матерь кручины…»

 
Маловерие – матерь кручины.
Отжените его поскорей.
Посмотрите на сельные крины,
Помрачившие славу царей.
 
 
Как бы мы ни безценили цену,
Богатея не в душу, а в плоть,
Мы не меньше обычного сена,
И о нас попечется Господь.
 
 
Не предстать бы пред Ним маловером,
Не забыть о законе святом:
Нам отмерится нашею мерой,
Мы осудимся нашим судом.
 

3–4 января 1999

скит Ветрово

«Рече Господь: „Светильник телу око“…»

 
Рече Господь: «Светильник телу око».
Воистину – Аминь! Аминь! Аминь!
Живущему лукаво мало проку
В обилии намоленных Святынь.
 
 
Душа, душа! Не ты ли оком правишь,
Препотыкаясь на любом шагу?
Не ты ль своим желанием ввергаешь
То в мрак, то в свет покорного слугу?
 
 
Сия покорность обратится боем.
Некосно воздаянье по делам.
Биение достанется обоим,
И оправданье тоже пополам.
 

4 января 1999

скит Ветрово

«О Господи! Своим Благословеньем…»

 
О Господи! Своим Благословеньем
Как в одеянье царское облек –
Пить воду родника уединенья
В наш суматошный окаянный век.
 
 
О чудных вод покойные глубины!
Без вас бы я зачах, осиротев.
Здесь лилии – Евангельские крины
В Евангельской застыли Чистоте.
 
 
Шумят дубы мамврийскою листвою,
Стоят стога что Моисеев стан.
И раз в году, Крещенскою порою,
Моя речушка – тоже Иордан.
 

5 января 1999

скит Ветрово

«Разве я обделен в отдаленьи своем?..»

 
Разве я обделен в отдаленьи своем?
Благовонье – с Афона Святого.
И лампада горит, освящая мой дом
Благодатью от Гроба Христова.
 
 
Благодатный Огонь – знак Победы побед
Слепотству́́ющий мiр не вмещает.
Ниспадая с Небес, Воскресения Свет
Православную Пасху венчает.
 
 
Так гори же, гори в ледовитых краях.
Гость далекий желанен особо.
…И в болотах скобских, в непролазных снегах
У лампады стою, как у Гроба.
 

6 января 1999

скит Ветрово

«Непогода вчера как с цепи сорвалась…»

 
Непогода вчера как с цепи сорвалась,
А сегодня остыла немного.
И природа стоит, до зела затаясь,
Ожидая Рождения Бога.
 
 
А деревья молчат, распрощались с листвой.
Лихолетье зимой небольшое.
С каждой ветки звучит: «Рождество! Рождество!» –
Безголосые славят душою.
 
 
Все в едином родстве. Первозданная связь!
Нет чужих среди близких и дальних,
Небеса и Земля, у Яслей обручась,
Сторожат Вифлеемскую Тайну.
 

6 января 1999

скит Ветрово

«Говорим, что чуто́к охромели дорогой…»

 
Говорим, что чуто́к охромели дорогой.
Неподсудная малость? Отнюдь.
Как легко оттолкнуть Всемогущего Бога!
Как непросто обратно прильнуть!
 
 
Теплохладная хворь пострашнее проказы –
Гасит искры на самом лету.
Открывая Стучащему в двери не сразу,
Запускаем потом пустоту.
 
 
И глухи, и слепы. Нам светелка – темница
И не прост этот мiр голубой.
Не встречая Его Материнской Десницы –
Нам не встретиться даже с собой.
 
 
Круговерть под луной! Пожалеем скитальцев.
И самим не попасть бы в беду.
Жить на стылой земле без тепла Жизнодавца
Означает – застыть на ходу.
 

6–7 января 1999

скит Ветрово

«Как полынью обдало…»

 
Как полынью обдало,
Аж душа заныла:
Горе поверху несло,
К берегу прибило.
 
 
Берег мой бедой подмыт,
Обнажился Камень.
Дом на Камне Том стоит –
Подмывай веками.
 
 
Было горе – унесло,
Скатертью дорожка.
Видно, время не пришло –
Поживем немножко.
 

9 января 1999

скит Ветрово

«Дразнить гусей монахам не пристало…»

 
Дразнить гусей монахам не пристало,
Но провести подобие возьмусь.
От Сотворенья дважды заблистало –
Святый Израиль и Святая Русь.
 
 
Соединить – ни нашим и ни вашим
(Ходить за Правдой – жить на острие).
И на весах всегда по разным чашам –
Благодаренье Богу за сие!
 
 
Никто не может верностью хвалиться,
До одного забыли Божий Страх.
Святый Израиль стал богоубийцей,
Святая Русь хромела на глазах.
 
 
Да, мы на дне, в великом потрясеньи.
Достиг высот ветхозаветный сын.
По-человечьи – поднялся над всеми,
По-Божьему – взгляните на весы!
 
 
Пустопорожность праведности мнимой
Оборотилась страшной высотой.
Крепка стопа, да пешеходит мимо:
Закон пред Благодатию – ничто!
 
 
Что первородством проданным кичиться?
Оно у нас со Спасова Креста.
За власть над мiром – эту чечевицу –
Отверг Благословение Христа!
 
 
Господь и ныне – Камень преткновенья.
На Камне Сем и строим, и стоим.
Исав, Исав! Твое ожесточенье
Клеймит Сион проклятием твоим!
 

9–10 января 1999

скит Ветрово

«В духовной жизни все иначе…»

 
В духовной жизни все иначе.
Духовность плоти не чета.
Над гневом властвующий паче
Того, кто вземлет города.
 
 
Далек от праведности лживый,
Язык его испепелит.
Всегда в скитаньях нечестивый:
Никто не гонит, а бежит.
 
 
Любезны сердцу угощенья,
Но огради разлукой грудь:
Кто учащает посещенья –
Готовит ненависти путь.
 
 
Муж скудоумный, яко нива:
Оставь – травою порастет.
И разве прав многоречивый?
В молчаньи мудрость и почет.
 
 
Не устрашайся поношенья –
Злодею праведник нечист.
Смиренномудрому – цветенье.
А грешник изсшет, аки лист.
 

10 января 1999

скит Ветрово

«А все написано до нас…»

 
А все написано до нас.
Но кто за жемчугом ныряет?
Не потому ли Божий Глас
Вдали от наших уст витает?
 
 
Не оттого ли без конца
От собственных глубин воротит,
И нашим каменным сердцам
Любезно, что любезно плоти?
 
 
Творцы словес! Поводыри!
Почто выискивать замену
И, выдувая пузыри,
Слепить глаза жемчужной пеной?
 
 
Не лучше ль было бы нырнуть,
Оправдывая сан поэта,
И мiру Красоту вернуть,
Подъемля Божий жемчуг свету?
 

13 января 1999

скит Ветрово

«Друзьям, и недругам, и прочим…»

 
Друзьям, и недругам, и прочим,
Кто посещал мои края, –
Любой спасается, как хочет.
Как не хочу – спасаюсь я.
 
 
Мне по душе дерев забвенье,
Когда в снегах стоят сады.
Вам, разумеется, цветенье
И обязательно плоды.
 
 
Нет, не могу кривить душою
И говорить обиняком.
Мудрить – достоинство большое,
Но мы привыкши – прямиком.
 
 
Что понапрасну сад тревожить,
Когда ни яблока в саду?
«Я вас любил. Любовь, быть может…»
Но только не в моем скиту…
 

13 января 1999

скит Ветрово

«Весна – ликующая просинь…»

 
Весна – ликующая просинь,
А лето – торжество дремы́.
Прискорбное прощанье – осень.
Трезвение – удел зимы.
 
 
Приемлю все: весенний, летний –
Любого времени разгар.
Но по душе – удел последний,
Безмолвию Небесный дар.
 
 
Давно деревья отшумели,
Забыты птичьи голоса.
Что им неверные капели?
Они узрели Небеса.
 
 
Стоят, прошедшему пеняя,
Открытые семи ветрам,
Мерцаньем звездным отгоняя
Озноб древесного нутра.
 
 
Остолбенели горемычно,
Никто взмолиться не успел.
А Богу миловать обычно –
В одежды белые одел.
 

14 января 1999

скит Ветрово

«А жизнь моя достойна плача…»

 
А жизнь моя достойна плача,
Скажу пред мiром, не тая.
Но ты, конечно, жил иначе –
Достойна смеха жизнь твоя.
 
 
Не много выиграл, однако,
Но гордости не занимать.
Что лучше – Ангелу оплакать
Иль сатане обхохотать?
 
 
Разумно ли корить пред светом
За монастырскою стеной?
Судить во мне и то, и это,
Не слыша хохот за спиной?
 

17 января 1999

скит Ветрово

«После Храма – ни мыслей, ни слов…»

 
После Храма – ни мыслей, ни слов.
Наши помыслы – наши мытарства.
На душе и тепло и светло,
О Молчанье – вхождение в Царство!
 
 
Мiр не знает твоей Красоты.
Мiр живет по иным измереньям:
Пьет сикеру дневной суеты,
Заедая всено́щным блуженьем.
 
 
Но не все ж ему мертвую пить.
Что увидит в конце перепоя?
Ах, ему бы тебя приютить
И склониться пред Богом с тобою!
 

17 января 1999

скит Ветрово

«Иордан! Иордан! Небольшая река!..»

 
Иордан! Иордан! Небольшая река!
Что тебе в полноводьи великом?
Ты вместила Того, Кто обдержит века,
Облачила собою Владыку!
 
 
Иордан! Иордан! Палестинская синь.
Нет тебя ни роднее, ни ближе.
Ты услышала Глас: «Се – Возлюбленный Сын!»
И увидела Голубя свыше.
 
 
Иордан! Иордан! Во́дам – Батюшка-царь,
Нам – явленная Божия Милость.
И поныне лежишь у Подножья Творца,
Словно та Иоаннова милоть.
 

18 января 1999

скит Ветрово

«Липы мерно росою трясут…»

 
Липы мерно росою трясут
В безмятежном своем отрешеньи.
До снежинки убрали красу –
Чистоте ни к чему украшенья.
 
 
Им тепло под небесной полой
В ожидании Дня Освященья.
Поснимали рубахи долой –
Кто ж в одежде приемлет Крещенье?
 
 
Не остудно стоять босиком
Тем, кто жаждет великую Малость, –
Чтобы облачко Свет-Голубком
Из Отверстых Небес показалось.
 

18 января 1999

скит Ветрово

«И хотелось бы петь по-другому…»

 
И хотелось бы петь по-другому,
Но, увы, эта хворь не проста.
Наши души черней чернозема,
А ведь были белее холста.
 
 
Что-то с нами издревле случилось,
И теперь уж себя не отмыть.
Слава Богу, есть Божия Милость,
Та, что жаждущих жаждет целить.
 
 
В Крестной ноше ее узнавайте,
Хороните от взоров чужих.
Сокровенную боль сокрывайте,
Как зерно в черноземе души.
 
 
Будет время – умрет и восстанет,
Все когда-то должно умереть.
И кого-то собой напитает
Наша боль, претворенная в снедь.
 

31 января – 3 февраля 1999

скит Ветрово