Текст книги "Особняк"

Глава 12. Договор о неразглашении

Она прошла за ним в дом: Билли присвистнул, увидев коробки от Eagle Technology, а затем вкратце объяснил ей условия договора о неразглашении и показал баланс на их расчетном счете.

– И мы переедем туда?

– Только на одну зиму. Надеюсь, не дольше. Мне кажется, у меня есть мысли по поводу того, в чем проблема, и я довольно быстро смогу решить ее. Он возится с тем, чего не понимает, но Нелли мое детище. Так было всегда. Сколько бы строк кода в нее ни добавили, по сути своей она моя. Шон хорош в вопросах взаимодействия с пользователями и интерфейса; он хорош в управлении, и очевидно, что он прекрасно умеет продавать продукт, но ни Шон, ни его программисты ни за что не смогут по-настоящему понять Нелли. Вот увидишь, теперь все изменится. Абсолютно все.

– Но почему делать это нужно там, а не в их офисе?

– Ой, да брось. Ты говоришь об этом так, будто нам снова придется жить в хижине. Все совсем по-другому. Теперь это роскошная загородная резиденция. Точнее, не так. Это роскошный дом, построенный на основе жутковатого особняка, – сказал Билли. – Но в их офисе не получится сделать то, что нужно. Если заниматься чем-то подобным в корпусе Eagle Technology, информация обязательно просочится. Ты же понимаешь, как бывает с проектами подобных компаний. Все засекречено. Нам обоим придется подписать договор, – Эмили непонимающе посмотрела на него. – Договор о неразглашении. Грубо говоря, если проболтаемся о работе, нам предъявят иск.

Билли не стал говорить, что Шон пытается провернуть это все под носом у совета директоров, не ставя их в известность, и что он платит за все из собственного кармана. Советы директоров по природе осмотрительны, и вряд ли они обрадуются, услышав, что Шон привлек к делу Билли Стаффорда и вновь открыл ту страницу своего прошлого, которую в интересах компании лучше было бы держать закрытой.

– А ты не можешь просто… ну… снять офис здесь, в Сиэтле? Программа не будет работать на ноутбуке?

Они сидели на диване. Эмили забралась на него с ногами и поджала их под себя, обхватив руками подушку. Когда они оформляли аренду этого жилья, в объявлении оно позиционировалось как помещение с одной спальней, но даже в этом районе они не могли позволить себе настоящую квартиру. Спальня была изолированной, как и ванная, но остальная часть квартиры эффективно сочетала в себе кухню, гостиную и столовую одновременно. Свет под вытяжкой был включен, с трудом освещая темную комнату. Билли потянулся за спинку дивана и взял из груды коробок один телефон.

– Ты говоришь о Нелли как о новой версии Eagle Logic, но это нечто совершенно иное. Я даже не знаю, как объяснить это не программисту. Ты не поймешь.

Эмили кинула в него подушку, но сделала это нежно. Билли заслужил этот бросок, показав ей баланс на счету.

– Ты вечно так говоришь. Попробуй объяснить, чтобы я смогла понять, – сказала она. – Или тебе придется постараться понять, как спать на диване.

Он подцепил уголок запаянной пластиковой упаковки, покрывавшей коробку с телефоном.

– Ладно. Ну, ты в целом знаешь, то такое Eagle Logic…

Эмили рассмеялась.

– Серьезно? Ты же никогда не позволял мне купить телефон от Eagle Technology, Билли. Один раз я упомянула об этом, и ты швырнул тарелку в стену. Я понятия не имею об Eagle Logic. Моему айфону уже пять лет. А об этой компании я могу рассказать только то, что знаю из рекламы и от других людей. Я никогда не пользовалась их продукцией.

Билли вернул ей подушку.

– Ты об этом не забудешь, да? Я чист уже почти два года и ни к чему не прикасался за это время, – Билли выпил еще один джин-тоник в самолете. – Но для тебя это не имеет значения, для тебя я всегда буду тем человеком, который бил тарелки, – сказал он. – Я ведь извинился перед тобой, пообещал, что никогда больше…

Он умолк, и они еще несколько мгновений молчали. Затем Эмили отвернулась от него и посмотрела на груду коробок, а потом в окно.

– Прости, – сказала она.

Билли кивнул. До этого он говорил увлеченно, но теперь голос казался ему пустым, как сдутый шарик.

– Ладно. Сейчас у тебя айфон. Помнишь, когда Apple впервые запустила Siri?

– Конечно. Ее просили что-то сделать, она не понимала что, и приходилось делать это самостоятельно.

Он рассмеялся.

– Они довольно быстро ее отладили, но в определенном смысле то, что Google и Apple продавали как пресловутого виртуального помощника – смотрите, можно попросить телефон что-то сделать, и он сделает это! – было всего лишь показухой. Иногда это было проще, чем самостоятельно щелкать по кнопкам, но в основном Siri просто исполняла быстрее то, на что телефоны и так оказались способны. Она ничего не могла сделать по собственной воле. Однако теперь все иначе. Правда в том – хотя Шон наверняка поспорил бы со мной, если бы услышал эти слова, – что Google, Apple и Amazon догнали Eagle Logic в том, что касается функций виртуального ассистента. То, что они выпускают сейчас, ничем не хуже продукции Eagle Technology, если не считать, что она начала делать все это раньше. Но когда Шон только встал на рельсы, Eagle Logic имела больше автономии, чем ассистенты других компаний, и это было революцией в сфере IT. Мы решили добавить в название слово Logic, потому что идея была – пересмотреть то, как действует функция логического вентиля, и перенаправить ее в самом основании…

– Можно на человеческом языке?

Он кивнул.

– Ладно. Eagle Logic лучше перерабатывает неполную информацию. Давай проведем аналогию: если сказать ассистенту Google, Apple, Amazon или Microsoft, что ты любишь диетическую колу, то они, может быть, купят ящик напитка и оставят его на кухонном столе. Что касается Eagle Logic, то она знает, что ты любишь диетическую колу, и вручит тебе стакан со льдом и шипучкой, а также сделает все, чтобы холодильник был битком набит банками и можно было получить охлажденный напиток в любую минуту.

– Наверное.

– Ты так говоришь, потому что тебе не нужно думать об этом, – Билли сорвал пластик с упаковки и открыл коробку. Телефон удобно устроился на черной подложке. Обогащенный золотом титан, казалось, блестел даже в приглушенном свете комнаты. – Лучшие технологии становятся незаметными почти в тот же самый момент, как ты начинаешь ими пользоваться. Ты учишься доверять им. Если бы ты всего несколько лет назад начала рассказывать об автомобилях с функцией самоуправления, на тебя бы посмотрели как на сумасшедшую. А сейчас ты не найдешь управляемое такси, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. То же самое будет и с Нелли. Благодаря ей все, что мы сейчас имеем, вскоре покажется нам камнем на палке, – он вынул телефон и отдал его ей.

– Ладно, – сказала она.

– Что ладно?

– Ладно, это намного лучше, чем мой старенький айфон.

– Я не давал тебе купить игл-фон, потому что все еще злился на Шона, а не потому, что они дерьмовые. Он никогда не был таким хорошим программистом, как я, и… Шон никогда не был таким хорошим программистом, как я, но он отлично понимал дизайн, и у него была чуйка на то, чего хотят люди и каким должен быть интуитивный интерфейс. Именно по этой причине и благодаря Eagle Logic компания стоит дофигиллион долларов.

– О, дофигиллион долларов?! Это меньше или больше одной фуры? – она улыбнулась ему и перевернула телефон, лежавший в ее руке. – И что будет, если мы сделаем это? Если мы поедем в этот дом Шона и ты починишь его программу, он просто отдаст тебе часть компании?

– Это не его программа, – отрезал Билли. Он сказал это слишком громко и резко, и Эмили вжалась в диван, а ее губы превратились в тонкую линию. – Прости. Я не хотел повышать голос.

– Тебе не стоило туда ездить, Билли. Нужно было оставить все как есть.

Он уставился на нее. Его взгляд был полон изумления.

– Ты шутишь? Мы закрыли долги по кредиткам. На нашем счету пятьдесят тысяч долларов, а первого октября появится еще пятьдесят.

– Но стоит ли оно того? Сколько усилий ты приложил, чтобы наконец избавиться от вашего с Шоном общего прошлого? От нашего общего прошлого.

– И еще по пятьдесят тысяч долларов в ноябре, декабре, январе и так вплоть до июня?! Черт возьми, да, оно того стоило, – зло проговорил Билли, хоть и знал, что она имела в виду вовсе не это.

Эмили отдала ему телефон.

– А если ты сможешь запустить эту программу и сможешь заставить телефоны Шона работать чуть лучше, то разбогатеешь. Тебя признают гением, работавшим бок о бок с Шоном. Ты перепишешь историю.

– Мы разбогатеем, Эмили. Именно мы, – он поднял телефон повыше. – И дело не только в телефонах. Нелли будет по-всюду, и все станет намного лучше. Управление полностью интуитивное. Она создана, чтобы делать пользователя счастливым. Нелли получает обратную связь и переписывает дерево решений, переписывает сама себя в реальном времени. Грубо говоря, Нелли учится: чем больше она взаимодействует с тобой, тем лучше у нее получается делать тебя счастливой. Но это также значит, что она, в отличие от других программ, – не просто пресловутый виртуальный помощник. Она постоянно присутствует рядом с тобой и отвечает на вопрос о том, что значит быть одному. С Нелли тебе всегда будет кому составить компанию.

– Как робот?

– Нет. Я же говорил, ты не поймешь.

Эмили ничего не ответила, и он просто стал наблюдать за ней.

Он чувствовал, что лучше посидеть молча. Она сейчас была похожа на лань, наблюдающую за собакой. Если он издаст хоть звук, хоть чуть-чуть шевельнется, она унесется прочь, убежит от него. Убежит в Чикаго, будет жить со свой сестрой, вычеркнет его из своей жизни, и на этот раз он не сможет ее вернуть.

О боже, те месяцы, что ее не было с ним, оказались самыми худшими в его жизни. В его памяти оставались огромные белые пятна, целые дни и недели, которые он жаждал вспомнить, но не мог; его руки были покрыты шрамами, которые, должно быть, появились примерно в то время. Он помнил лишь, как падает в бездну, из которой ему нет никакого смысла выбираться. Билли пытался покончить с собой, это правда. На несколько лет его поглотили бухло, наркотики и вечная злоба. Он получал работу в одной IT-компании за другой, пытаясь пробиться наверх с самого низа пищевой цепи, пока его не уволили с последней должности, – это был уже третий раз, когда он отключился, напившись, и заблевал рабочее место. А когда его попытались растолкать, он так сильно избил своего менеджера, что беднягу госпитализировали, – и после этого Билли уже не смог найти работу программистом. Эмили простила ему все, даже обвинения в домогательстве от этой стервы из XNerdant[44]44
  Вымышленная IT-компания.


[Закрыть], но в тот последний день на последней работе программистом он вернулся домой все еще пьяный, со своими жалкими пожитками и кровоточащими костяшками. Билли зашел в кабак, чтобы выпить пару стаканов, и купил две дорожки кокса на последние деньги, а когда наконец добрался до дома, то увидел на ее лице разочарование при взгляде на коробку с вещами из офиса. Ему не понравилось, как она смотрит на него.

Билли ничего не смог с собой поделать. Он просто хотел, чтобы она отвернулась.

Это была случайность.

Он не хотел так поступать.

Билли сделал это неосознанно, будучи не в себе из-за кокаина и бухла.

Он не хотел делать ей больно.

После этого инцидента она уехала на три месяца, и все же ему каким-то образом удалось остаться в живых. Сестра и зять Эмили заплатили за реабилитацию – он всегда задавался вопросом, все ли она рассказала Бет, – а когда он вышел оттуда, Эмили к нему вернулась.

Билли сомневался, что сможет пройти через все это снова. Он не был уверен, что у него получится жить без Эмили.

Билли сидел тише воды ниже травы, боясь даже дышать.

Она моргнула.

– А что, если ты не сможешь это запустить?

– Ее.

– Ее?

– Не это, а ее.

– Ладно. Что, если ты не сможешь ее запустить?

– Тогда мы просто уедем. Уедем с оплаченными долгами по кредитным картам и деньгами на банковском счету. Мы сможем начать все заново там, где ты пожелаешь, – Билли положил телефон обратно в коробку. – Можем переехать в Чикаго, поближе к твоей сестре.

Эмили состроила гримасу. Он знал, что дело не в сестре и племянницах, а скорее в близости Чикаго к Канзас-Сити.

Билли продолжил:

– Или можем сделать так, как ты всегда мечтала. Выберем остров на Карибах или в Южной Америке. Поедем на Коста-Рику, Каймановы острова, Кюрасао или в какое-нибудь другое место, где можно плескаться в тепленькой водичке. Откроем кофейню. По утрам будем нырять с маской и ластами, днем подавать кофе, а вечерами ужинать на пляже.

Эмили подалась вперед, упершись ладонями в диван.

– О-о-о. Продолжай. Люблю, когда ты говоришь непристойности.

– Мы будем продавать печенье и кексы и дадим местечку какое-нибудь ужасное название-каламбур, типа Кофе-Каба́на, Зерна на пляже или Эспресс-Йо! – Она рассмеялась и поползла вперед, практически сев ему на колени. – И мы сможем создать семью.

Она остановилась.

– Создать семью?

Билли замолчал. Это была провокационная фраза. Создать семью для нее всегда значило только одно: «Мы готовы создать семью?», «Думаешь, нам пора это сделать?», «Мы когда-нибудь этим займемся?» Эмили перестала задавать эти вопросы, когда стало невозможно игнорировать то, насколько ухудшились их дела из-за его алкоголизма, но теперь она снова об этом задумалась. И Билли видел, как на ее губах застыл немой вопрос. Он практически вырвался у нее, когда Билли достиг годовой отметки трезвой жизни, и Эмили была готова задать его, когда он приблизился к отметке в два года. Создать семью.

Завести детей.

– Если все сработает, мы будем богаты. Но даже если я не смогу починить Нелли, если не смогу запустить ее, у нас не останется долгов и будет достаточно сбережений, чтобы поселиться на каком-нибудь тропическом острове. Мы будем варить кофе, стареть вместе и сможем создать семью.

Если. Не было никаких «если». Он знал, что сможет отладить Нелли.

– Мне нравится мысль о создании семьи, – сказала она. – Как думаешь, когда мы сможем начать пытаться… – она наклонилась еще ближе к нему, – создать… – еще ближе, – семью?

Эмили наклонилась совсем близко и поцеловала его, сперва нежно, слегка коснувшись его губ своими. Кончик ее языка слегка тронул его зубы. Билли взял ее лицо в свои руки. Она оторвала ладони от дивана и скользнула ими ему под футболку.

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Следующие пару минут они провели на диване, скидывая с себя одежду на груду коробок с техникой Eagle Technology, а потом перешли в спальню.

Глава 13. Чикаго

Они сдали свою старую машину на металлолом. Расставаясь с ней, Эмили почувствовала ностальгию. Первым делом, оставив Уиски Ран и хижину позади, они потратили отступные на покупку этой машины. Тогда принять предложение Шона казалось им правильным решением: сто тысяч долларов за то, чтобы Билли вышел из бизнеса, который тогда казался колоссальным фиаско, и устная договоренность, что, если Eagle Logic когда-то удастся превратить в большую компанию, Шон возьмет Билли в долю. Билли уверял Эмили, что без него у Шона не получится ничего сделать с Eagle Logic и что в любом случае в будущем его ждет куда больший куш. «Эта машина – хорошая инвестиция», – говорил он. Способ добраться до Кремниевой долины, где Билли мог бы начать собственный стартап. По тому, как Билли описывал это, он хотел на скорую руку оттарабанить какой-нибудь код, несколько раз обратиться к венчурному финансированию и превратить то, что он собирался сделать, в золотого тельца, чтобы потом получить в тысячу раз больше прибыли. Ни ей, ни Билли не пришло в голову спросить, где Шон нашел деньги для отступных: как парень, который всего несколько месяцев назад жил в той же лачуге, что и Билли, питался теми же «дошираками» и пил то же дерьмовое пиво, сумел наскрести сто тысяч долларов, чтобы выкупить долю Билли. Может, если бы они это сделали, то поняли бы, что за несколько месяцев после того, как они с Билли переехали из хижины в пропахшую плесенью квартиру в полуподвальном помещении в Кортаке, Шон сумел найти как минимум одного человека, который поверил, что из Eagle Logic может выйти нечто путное.

Но что с этой машиной? Ее покупка была счастливым событием. Они пошли на сделку вместе. Это оказался BMW свинцово-серого цвета: модель экономкласса, но с подогревом кожаных сидений и нежно и ободряюще изогнутой приборной панелью. Пришлось попрощаться с сорока четырьмя тысячами долларов разом, но Эмили не жалела об этом. Они были молоды, влюблены, и Билли пообещал ей, что когда они доберутся до Калифорнии, он сумеет разбогатеть даже с закрытыми глазами. Они погрузили в машину одежду, книги и все остальные пожитки, коих было не так уж много, и отправились через всю страну, остановившись ненадолго в Чикаго, чтобы хорошенько надраться вместе с ее сестрой и зятем. Разумеется, это было задолго до того, как она поняла, что у Билли есть проблемы с алкоголем. Следующей остановкой оказалась Кремниевая долина, где они за две тысячи долларов в месяц сняли меблированную квартиру, которая едва ли была больше их BMW. В первый вечер в новой квартире Билли поехал купить еще пива и поставил вмятину на заднем бампере. Он сказал, что это всего лишь глупая случайность и она никак не связана с тем, что он выпил. По его словам, он просто не посмотрел, когда давал задний ход, паркуясь, и задел столб.

К тому времени, как они сдали машину на металлолом, она успела пострадать от множества «глупых» случайностей, произошедших с Билли. Вмятины и царапины, ржавчина и дыры. Денег починить трансмиссию не было, и каждый раз, как Эмили переключала передачу, появлялось сильное скрежетание, и она боялась, что двигатель вот-вот отвалится. Тормозные колодки стерлись так, что показался металл, так что о езде по автостраде и речи не шло. Даже если бы тормоза были в порядке, машину трясло, если ехать на скорости выше шестидесяти километров в час. Продавать ее было стыдно, и Эмили даже втайне вздохнула с облегчением, когда машину приняли на металлолом. Она состояла больше из ржавчины, чем из металла.

Их новая машина, внедорожник, была очередным актом щедрости Шона Игла, как и все остальное: груда телефонов, планшетов и компьютеров; оплата их долгов по кредитным картам; то, что Билли начали начислять зарплату на два месяца раньше; и то, что их временно перевезли из вшивой квартирки в роскошный отель. Билли сообщил Шону, что они планируют ехать на восток и по пути сделать остановку в Чикаго, чтобы навестить ее сестру, и на следующий день, как по волшебству, на их пороге появился внедорожник: им позвонил консьерж и сообщил, что машина доставлена. Это был навороченный черный «Хонда Пилот», который полностью переходит на самоуправление при необходимости, с люком в крыше, с кожаными сиденьями и литыми дисками. А на приборной доске оказался еще один незапечатанный конверт с очередным коротким сообщением:

Ваша развалюха ни за что не осилит поездку через всю страну. Есть, конечно, и более роскошные внедорожники, но этот сослужит вам хорошую службу. Он надежный, прочный и крепко сбит. С полным приводом вы без труда сможете кататься в Уиски Ран и обратно. На заправке в Уиски Ран лежат зимние шины: их поставят, когда вы доберетесь туда.

Шон.

К тому моменту Эмили уже успела освоиться в их новой жизни. Она привыкла жить в отеле и заказывать еду в номер – причем за счет Шона Игла, ведь «все уже оплачено, миссис Стаффорд», – и привыкла к своему новому телефону. Она свыклась с мыслью о том, что они больше не по уши в долгах. Удалось ей это не сразу: когда Эмили пошла выпить с Энди после работы и рассказала ему все это печальным тоном, он ей чуть башку не оторвал, но теперь она свыклась с мыслью, что нужно начать все с чистого листа. Какая разница, зачем Шон это делает? Может, из чувства вины за то, что кинул Билли с долей в компании. Может, он пытается вернуть ее или же ему и правда нужна помощь Билли, чтобы починить свою программу, – все это не имело значения. Важно лишь то, что чувство отчаяния, сопровождавшее ее многие годы, наконец исчезло.

Эмили работала вплоть до дня отъезда, предупредив Монику заранее, чтобы та успела найти нового воспитателя на замену: ей не хотелось ставить их с Энди в трудное положение. Энди воспринял новости с радостью, пусть и был скептически настроен по поводу того, что она не собирается расторгать брак с Билли, и подарил ей красивый вязаный шарф.

– В том заснеженном краю он тебе понадобится, моя сладкая, – сказал он. – А если передумаешь, когда туда доберешься, просто позвони мне. Я сам приеду и заберу тебя.

Она обняла его, и они оба прослезились.

Впрочем, Эмили уже видела, как вся ее прежняя жизнь удаляется в зеркале заднего вида. Им нужно было успеть в Уиски Ран к первому ноября, так что они покидали Сиэтл заранее: Билли и Эмили должны были выехать в понедельник утром до часа пик, добраться в Чикаго к вечеру пятницы и пробыть с сестрой Эмили, Ротко и близнецами до вторника. Затем будет еще день-два пути до Кортаки, где, в зависимости от скорости, им придется провести одну-две ночи в гостинице, а оттуда нужно будет выехать пораньше, чтобы встретить Шона с самолета в Уиски Ран первого ноября.

Сама поездка оказалась приятной, но скучной. Можно было поставить «хонду» на режим самоуправления и проспать большую часть пути, но они решили в этой поездке по возможности провести время вместе. К тому же Эмили нравилось сжимать руками руль. У них был автохолодильник со свежими фруктами и напитками, а Билли заранее искал в телефоне хорошие места, где можно пообедать и поужинать. Правда, на третью ночь пути они смогли найти лишь один жутковатого вида отель: он сильно обветшал, и Эмили так и не поняла, что было написано на вывеске: «У Карвера» или «У Гравера». Ковер в номере был тонкий, а вместо нормального телевизора стояла какая-то коробка с проводами. Эмили вынуждена была признать, что поездка через Небраску стала для нее проверкой на прочность, но в остальном дорога была приятной и без происшествий. Они добрались до Чикаго аккурат к ужину вечером в пятницу, как и планировалось.

Как только они вошли в дом, повсюду, визжа, засновали Рут и Роуз, пытаясь перекричать свою собаку, которая прыгала и лаяла, и привлечь внимание Эмили.

– О боже, – смеясь, проговорила она и отпихнула собаку. – Только посмотрите на этих карапузов! Я все время прошу вашу маму не кормить вас, чтобы вы не росли такими большими, но она меня не слушает.

Девочки обступили ее, стискивая в своих объятиях и головками зарываясь в ее куртку. Эмили знала, что девочки малы для своего возраста, они и впрямь отлично вписались бы в команду малышей из ее группы в «Ярком яблочке». Она нарисовала в своем воображении картину, на которой семилетние близнецы тихонько сопят в своих кроватках бок о бок с мальчиками и девочками намного младше их. И все же обе они явно подросли с тех пор, как Эмили видела их в последний раз, в День поминовения, когда прилетала к Бет в Чикаго. Тогда Эмили была одна, без Билли. Бет ничего не сказала по этому поводу, но в том и не было нужды: они обе все еще вели себя настороженно, поэтому она все поняла без слов.

Было такое чувство, что девочки тоже это поняли. Они не виделись с Билли десять месяцев, с прошлого Рождества. По детским меркам прошла уже целая жизнь. Девочки повернулись к Билли и со всей серьезностью, которая казалась еще более карикатурной, учитывая то, насколько тщедушны были их тельца, протянули руки для рукопожатия. Эмили наблюдала за тем, как он присел, посмотрел им в глаза, пожал руки и сказал, что рад видеть их снова. И в этот момент она опять почувствовала, как внутри ее захлестывает волна любви и нежности к нему. Билли никогда не обижался на детей. В садике «Яркое яблочко» были воспитатели, которые сердились, когда четырехлетки обзывали их толстяками, и Эмили могла назвать нескольких взрослых, которые попытались бы обнять Роуз и Рут, но Билли просто взял их ручонки в свои и отнесся к девочкам со всей искренностью. «Забавно, – думала она, – что при этом он не всегда умеет вести себя адекватно со взрослыми». Но на глубоком, фундаментальном уровне понимал детей и то, как они воспринимают окружающий мир. Билли глубоко уважал детей как личностей со своими собственными правами, хотя зачастую об этом забывали даже сами родители. Эмили удивится, если позже, после ужина, когда они будут сидеть в гостиной, Роуз и Рут не свернутся калачиком возле него на диване или не усядутся ему на колени в поисках уюта. Между Билли и детьми всегда были такие отношения: он позволял им приходить к нему.

Ротко обнял Эмили и поцеловал ее в щеку, а затем на нее налетела Бет и стиснула в объятиях.

– Прекрасно выглядишь.

– Скорее, так, как выглядит любой человек после пяти дней пути на машине.

– Брехня.

Бет отступила и просканировала ее взглядом сверху вниз. Она была на восемь сантиметров выше Эмили, но в остальном не возникало никаких сомнений в том, что они сестры. У нее были такие же каштановые волосы и такое же крепкое телосложение, хотя во внешности Бет оставалось меньше острых углов: материнство и возраст на пять лет старше слегка смягчали ее черты.

– Ты выглядишь здоровой. Мне нравится твоя куртка, – сказала Бет. – Маленькая мисс спортсменка. Ты словно сошла с рекламных буклетов Brooks Running.

Эмили покраснела. Так и было на самом деле. На ней были черно-серая куртка с капюшоном с узором в мелкую «куриную лапку», белая синтетическая рубашка с длинным рукавом от Brooks Running, черные брюки и пара кроссовок PureCadence. Почти все было новехонькое. Как только на их счет поступила вторая ежемесячная плата от Шона Игла – пятьдесят тысяч долларов после вычета налогов, как с гордостью подчеркивал Билли, – он уговорил ее пойти по магазинам. Эмили никогда особенно не интересовалась модой, но любила бегать и занималась этим со школы, а спортивный магазин был для нее как кондитерская для ребенка. Ей немножко снесло крышу, и она приобрела две пары новеньких кроссовок для бега плюс пару непромокаемых кроссовок для трейлраннинга[45]45
  Бег по природному рельефу.


[Закрыть] на тот период, когда начнется снег и слякоть. Куртка, которую Эмили носила сейчас, была рассчитана на температуру где-то до минус шести градусов. Еще у нее были три пары беговых тайтсов[46]46
  Обтягивающие брюки для занятий спортом.


[Закрыть] и три пары штанов, новые топы для бега, носки, рубашки, нижнее белье, перчатки и шапки на тот период, когда погода в Уиски Ран ухудшится, и пара солнечных очков со сменными линзами. На экипировку ушло почти полторы тысячи долларов. Не все было из Brooks, конечно, но впервые за много лет Эмили смогла позволить себе приобрести новые вещи не по акции в Target. Она не хотела признаваться в этом, но ей было очень, очень приятно пойти в магазин вещей для бега и просто купить то, что было нужно. Точнее, нет: не то, что ей было нужно, а то, что она хотела. Билли, похоже, наслаждался процессом не меньше нее и все время предлагал ей померить ту или иную пару тайтсов или взять побольше носков: «Вот как насчет этой рубашки, примерь-ка».

Сестра рассмеялась и покачала головой.

– Я выйду с тобой на пробежку завтра, если обещаешь быть со мной полегче. Я восстанавливаюсь после растяжения икроножной мышцы.

Бет всегда так шутила, но на деле она могла дать ей фору, плюс ни одна из них не собиралась бить рекорды. Уже нет. Эмили задавалась вопросом, вступила бы она в команду по кроссу и легкой атлетике в школе, если бы сестра не занялась этим раньше нее. И они все еще подстегивали друг друга, когда бегали вместе. Несколько лет, пока близнецы еще ездили в коляске, Эмили щадила Бет, но утром им предстоит хорошая пробежка. Пусть Бет установит темп: они побегут на восток к озеру, а затем промчатся немного вдоль него.

За обедом Ротко пожаловался им с Билли на то, как изменения в налоговом законодательстве вставляют ему палки в колеса, и на то, что апрель станет для него кошмаром. Он вступил в партнерство три, нет, четыре года назад, и Эмили порой дивилась, как это ее сестре удалось найти себе такую подходящую пару. Мужчина оказался сдержанным, но он все же не был занудой, несмотря на то что работал бухгалтером. До Ротко Бет встречалась с другим парнем со своего курса, и шутки у него были плоские, как фанерный лист, только еще менее смешные. Ротко же оставался забавным и душевным. Он не был большим весельчаком, но в то же время не сильно раздражался, и Бет любила бахвалиться перед Эмили, рассказывая, насколько он нежен в постели, в отличие от мужей ее подруг: их имен Бет не называла, однако, по ее словам, она могла рассказать о Скарлетт, Мими и Терезе – все трое были вынуждены переживать нечто невнятное в постели. Ротко же, судя по всему, был постоянен в любовной жизни.

– О боже, Ротко, – сказала Бет. – Думаешь, есть хоть какая-то вероятность того, что им захочется слушать о налоговом законодательстве? Разве может быть большая подстава с нашей стороны, чем подыгрывание стереотипам о том, что бухгалтеры – полные зануды? Передай салат, пожалуйста.

Ротко передал желтую эмалированную миску Роуз, та отдала ее Билли, и так она добралась до Бет.

– Ты так говоришь, будто в мире существует нечто более захватывающее, чем налог на самозанятость, – иронично парировал он.

– Мамочка сказала, что это подстава, папочка, – захихикала Рут. – Она считает тебя занудой.

Пес Расти терпеливо сидел рядом с ней, и Эмили увидела, как Рут исподтишка угощает его кусочком хлеба.

– Во-первых, – сказал Ротко, – что мы с мамочкой говорили вам с сестрой насчет взрослых словечек? А во-вторых, я отказываюсь как-либо комментировать первое обвинение в том, что это подстава, но я более чем готов поспорить с необоснованным утверждением твоей матери относительно того, что бухгалтера – невыносимые зануды, – он встал, прижав локти к туловищу и, свесив кисти, ссутулился и скорчил рожу так, чтобы были видны зубы. – Если бы бухгалтера были занудами, стал бы я сейчас притворяться тираннозавром рексом, величайшим из всех динозавров? – он зарычал и защекотал Рут своими лапками тирекса, отчего та разразилась приступом смеха. Эмили тоже рассмеялась, краем глаза заметив, что смеется и Билли. Она посмотрела на сестру и с радостью увидела, как нежно Бет улыбается, глядя на Ротко. Когда зять Эмили снова сел, повисло неловкое молчание, прерываемое лишь иканием Рут, а затем заговорила Роуз.

– Дядя Билли, а ты больше никому не устраиваешь подставу? – спросила она.

Эффект был такой, как если бы толстый ребенок бомбочкой нырнул в бассейн с трамплина. Момент предвкушения неизбежности, а затем гигантская волна окатывает всех с ног до головы. Рут снова рассмеялась, и это был почти истерический смех. Бет и Ротко одновременно повысили на нее голос, но Эмили больше всего удивила реакция Билли. Он просто коротко неловко улыбнулся и постучал пальцами по столу. Внимание переключилось с Роуз на него.