Текст книги "Убей меня своей любовью"

20. Смерть Ангела

Мы видим Лиепу. Она выходит из здания университета и направляется к парковке. Подойдя к своей машине, девушка отключает сигнализацию и уже собирается сесть внутрь, как вдруг что-то цепляет её внимание. Она что-то или кого-то увидела в зеркале заднего вида автомобиля и резко повернулась назад. Мы пытаемся разглядеть сквозь тьму осенней сырой ночи то, что заставило бедняжку позабыть о предупреждении и броситься в гущу леса. Множество кадров промелькнуло перед глазами, прежде чем мы сначала заметили белый силуэт человека вдали, а потом опознали в ней сына Лиепы.

Теперь стало ясно, почему она потеряла бдительность. Выкрикнув имя сына, но не получив ответа, Лиепа бросилась туда, где увидела его. Сбросив туфли на высоких каблуках на бегу, она босиком по сырой и холодной земле с легкостью газели неслась за быстро удаляющимся силуэтом, который голосом её ребёнка звал на помощь. Наш Ангел всё больше и больше углублялась в тьму леса, следовала сначала за светом, а когда он окончательно исчез, за голосом, который также начал тонуть где-то вдали. Кружась на месте и не зная, куда кинуться дальше, девушка остановилась и начала прислушиваться. Чувство ужаса переполнило её до краев. Она закричала, но в ответ лишь слышался завывающий у верхушек деревьев ветер да звуки ночных обитателей бора.

Лиепа застыла, пытаясь разглядеть что-то в промозглой тьме, но всё было тщетно. Внезапно какой-то шорох позади заставил её развернуться. Надежда в глазах сменилась ужасом, словно девушка увидела призрак. Перед нами предстало лишь огромное ослепляющее белое пятно, но Лиепа явно признала в нем кого-то. Это отразилось на её лице. «Не приближайся ко мне», – крикнула она, бросилась прочь, но нечто продолжало преследовать бедняжку, не отступая ни на шаг. Лиепа бежала быстрее и быстрее, не замечая боли и холода. Падая, она поднималась и продолжала мчаться, не оборачиваясь. Ветви деревьев хлестали ее по лицу и рукам, кустарники колючками исцарапали ноги, разрывали одежду, на ступнях не осталось живого места.

Неожиданно Лиепу что-то остановило. Она замерла на месте и будто повисла в воздухе. Не сразу мы поняли, что подруга напоролась на ветвь одного из деревьев. Засохшая и твёрдая ветка вонзилась в область груди и прошла насквозь. Нечто белое приблизилось к умирающей, которая захлебывалась собственной кровью, и испарилось в никуда, будто его никогда и не было там.

Тяжело было отойти от видения. В глазах у всех стоял ужас, так как мы понимали, что это может случиться с каждым, если не придумать способа остановить угрозу. Конечно, меня это не касалось, но друзья были моей семьёй, поэтому я чувствовал и переживал все эмоции наравне с ними.

– Что это могло быть? – спросил я.

Ребята знали, что-то точно знали, но молчали, лишь переглядываясь и не желая открывать мне своей тайны. Я не стал обижаться или сердиться. Меня подпускали ближе, но не доверяли, и это было самое неприятное.

– Теперь моя очередь, – сказал Габриэлюс и, подойдя к телу Лиепы, положил свою ладонь на её ледяной лоб. – Очень странно, что я не вижу её, будто она и не умирала вовсе. Никогда не пробовал подобное с Бернаусами. Их тела ведь пропадают бесследно. Это будет мой первый опыт.

Он напрягся, фокусируясь на своей энергии. Прошло несколько минут и, убрав руку, Габриэлюс взглянул на нас в отчаянии и пробормотал дрожащим голосом:

– Она не отвечает. Я бессилен. Мои способности совсем не действуют.

Неожиданно для всех Эма, мой идеал сильной и независимой женщины, расплакалась, что произошло впервые на моей памяти. Даже в детском доме, когда несколько девочек из старшей группы избили ее до крови и сломали челюсть, она не проронила ни слезинки.

– Ребята, простите меня. Я не должна была втягивать вас во всё это.

Миля подошла к ней и приобняла за плечи.

– Мы ведь не дети и прекрасно осознавали то, на что шли, и, конечно, виновны не меньше тебя. Значит, будем нести весь груз ответственности вместе с тобой.

Остальные, ничего не говоря, лишь одобрительно закивали головами. Внезапно все, кроме меня, на миг замерли, а потом, упав на пол, забились в конвульсиях.

21. Ближе к Тайне на Один Шаг

– Очередное видение? – спросил я Лею после того, как она пришла в себя. Все остальные отходили тяжелее, так как испытывали побочный эффект от чужого предзнаменования, не рассчитанного на посторонних.

– Да, – равнодушно ответила девушка, будто бы с ней произошло некое рутинное событие, к которому она давно привыкла.

– Чего нам на этот раз стоит опасаться? – не без иронии поинтересовался Матас. – Самолетов, поездов, своих бывших…?

– Будто они у тебя были, – съязвила Миля.

– Ну, по крайней ме…

– Машин, – перебила его Лея. – Вернее, остерегайтесь садиться в любой автомобиль.

– Боже! Неужели это никогда не закончится? Мы так и будем жить в страхе перед смертью, пока действительно все не подохнем? – в сердцах вскрикнула Миля.

– Что бы это ни было, оно происходит в наказание нам, – вздохнул Габриэлюс, – может, Бог действительно существует.

– Бог не вмешивается в мирские дела. Люди совершают все поступки самостоятельно, а воздастся им за грехи после смерти на суде. Так что Бог здесь ни при чём, – возразил Лукас. Будучи верующим человеком, он мог говорить на эти темы бесконечно.

Тогда нам необходимо расстаться и выживать в одиночку, – с неуверенностью предложил идею Матас.

– Мы друг друга уже не спасем, – согласился с ним Габриэлюс.

– Ни в коем случае! Напротив, мы должны держаться вместе, как никогда, – наконец Эма решила внести свой вклад в спор. – Поймите же, чтобы определить болезнь и вылечить ее, недостаточно знать симптомы, надо выяснить ее причины. О том, что происходит с нами, можно догадываться, но мы не сумеем раскрыть тайну поодиночке. Здесь магия бессильна. Нужно включить логику.

– Абсолютно согласна, – то ли из-за вредности, то ли из-за женской солидарности поддержала подругу Эмилия. – Что ты думаешь, Лея?

– Мне все равно. Пусть решает большинство, – не отрывая взгляда от Лиепы и поглаживая ее по волосам, ответила Лея.

Девушка не могла перестать смотреть на самую близкую подругу. Она даже стала крестной матерью Даниелиуса, сына Лиепы. Они проводили много времени вместе, поэтому неудивительно, что смерть Ангела отразилась на душевном состоянии никогда не унывающего «источника веселья и юмора», как мы, шутя, называли Лею. Она походила на живой труп. Слезы уже не текли по лицу. Она выплакала их все. Глаза покраснели так сильно, что без сострадания взглянуть было нельзя. Подруга как будто присутствовала с нами, но вместе с тем витала где-то далеко.

– Эмилиус нам что-то хочет сказать, но никак не решается, – внезапно произнес Матас, успевший покопаться в голове каждого из нас. Все, кроме Леи, устремили взоры на меня.

– А тебя не учили, что без разрешения читать чужие мысли нельзя? – обратился я к излишне любознательному другу с ноткой раздражения в голосе.

– Конечно, нет! Способности ведь даны, чтобы ими пользоваться. К тому же, ты единственный, чьи мысли я не могу прочесть полностью. Какая-то тень скрывает тебя от проникновения посторонних, – Матас c еще более пристальным подозрением принялся всматриваться в меня.

– Против лома нет приема. Смирись с тем, что не такой уж ты и всесильный, и существуют вещи, которые тебе не по зубам, – ответил я, задев излишнюю гордость друга, судя по выражению на его лице. На мой довод у него не осталось в запасе никаких контраргументов.

– Хватит спорить, мы впустую тратим время, – вмешалась в разговор Эма. – Эмилиус, если у тебя есть, что нам сообщить, то говори.

Я не знал, с чего начать, чтобы не напугать их и не дать лишнего повода для беспокойства, поэтому решил упустить факты, связанные с Книгой и встречей с одним из членов Совета.

– Мне было видение. Нечто являлось мне во снах несколько раз и просило, чтобы я помог остановить «его». Я не знаю, с чем это связано и связано ли вообще с вами и с тем, что происходит сейчас, но периодическое повторение – не совпадение. Вам есть, что мне рассказать? – я испытующе оглядел их, замечая, как быстро менялись выражения на их лицах.

От любопытства до ужаса – всего один миг. Переглянувшись друг с другом, взгляды друзей остановились на Эме. Побледневшая и измученная, она стояла по-прежнему укутанная в плащ, словно мерзла, но не от холода, а от чего-то, что предзнаменовало раскрытие тайны, которой рано или поздно суждено стать явью, как бы старательно ни скрывали ее за семью печатями.

– Я расскажу тебе, – обратилась Эма ко мне дрожащим голосом, – но не прямо сейчас. Даю слово.

Сомнений в этом у меня никаких не осталось. Если Эма что-то обещала, то всегда выполняла. Это я зарубил себе на носу с первых дней нашего знакомства.

– Интересно-интересно, – вдруг вмешалась Миля, – я думала: ты у нас Разрушитель. Не знала, что обладаешь даром предвидения.

– Я и есть Разрушитель и предвидением не обладаю. Я бы чувствовал, если б эта способность была дарована от природы. Здесь кто-то хочет меня в это впутать намеренно.

Тут огонек страха блеснул в глазах у каждого из присутствующих, даже Лея оторвала взгляд от покойницы и устремила на меня. В комнате повисла тяжелая тишина.

– Испокон веков Бернаусы погибали таинственно, не оставляя следов, – прервала тяготившее всех молчание Лея. – Их тела не находили никогда. Их смерть всегда связана с мистикой. Но сегодня что-то пошло не так, и мы не должны оставлять это без внимания.

– Что ты предлагаешь сделать? – спросила Миля.

– Я предлагаю в память о нашем любимом Ангелочке придать таинственность ее уходу, а иначе это вызовет подозрения у других Бернаусов. Прежде всего к нам, так как мы были особенно близки с ней.

– Заклинание уничтожения? – риторически спросил Лукас. Лея утвердительно кивнула.

Мы встали вокруг Лиепы и взялись за руки. После того как Лея первой проговорила слова, мы принялись повторять их за ней трижды подряд на языке Книги:

– Пусть тело твоё уйдёт в небытие. Пусть душа твоя обретет покой. Пусть энергия твоя перейдёт в то состояние, в которое должна перейти после смерти.

Сконцентрировавшись на своих энергиях, мы почувствовали, как слова принялись тесно сплетаться с ними. Они ощущались физически так сильно, что можно было поднять руки и прикоснуться к ним. Энергии выплеснулись из нас и стали, переплетаясь, трансформироваться в шарообразную форму у самого потолка. Мы чувствовали силы друг друга каждой клеточкой кожи. Это было что-то незабываемое и неповторимое. Именно такое чувство ребята испытывали в тот день, когда я застал их в здании завода под похожим светящимся шаром.

Какое-то время спустя этот сгусток энергий, переливаясь всеми цветами, стал медленно опускаться вниз. В одно мгновение огненный шар поглотил тело Лиепы, а в другое, вспыхнул и исчез навсегда, не оставив даже пепла. Мы, держась за руки, продолжали стоять, чтя память нашего ушедшего Ангела. Мне вдруг вспомнились слова какого-то известного поэта. «Только пепел знает, что значит сгореть дотла». Хотя даже пепел не поймет, через что прошла Лиепа.

22. Неприятное Признание

Выходя из здания морга, я полностью разрушил механизм видеокамер наружного и внутреннего наблюдения, не тронув их внешне. Все записи были безвозвратно утеряны. Помню, как еще несколько месяцев весь город обсуждал загадочную гибель молодой девушки и исчезновение ее тела из морга. Сколько полиция не тратила усилий и времени, но так и не смогла найти труп. Через пару лет дело и вовсе закрыли и почти забыли. Но то случится лишь в будущем, а в настоящем тревога касалась других забот и дел. Убедившись, что никто нас не замечал, мы выбрались на улицу и стали расходиться по своим делам. Я остался с Эмой. На вид она казалась болезненной и очень утомленной.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я её, ожидая получить в ответ отпор или какое-нибудь неясное объяснение, но подруга, напротив, казалась на удивление дружелюбной и спокойной, что случалось все реже и реже, как теплые деньки в осеннюю пору.

– Если честно, то очень плохо, – проговорила Эма, словно из неё выдавливали слова под пытками. – Смерть Лиепы на моей совести, и этого я не смогу себе простить. Даже не знаю, как мне с этим жить дальше? Было ли тебе хоть раз так скверно, что хотелось бы уйти в никуда, забыться, перестать существовать? – спросила она, избегая смотреть мне в глаза.

– Конечно! Хотя бы однажды через это проходит каждый. Я испытал нечто подобное, когда лишился родителей. Тогда жизнь, казалось, потеряла всякий для меня смысл. Хотелось свернуться в клубок и перестать осознавать реальность.

– В этом я тебя прекрасно понимаю. Как никто другой. Но всё же я имею в виду ситуацию, которая свершилась бы по твоей вине.

– Сразу такого не припомню. Случалось всякое по моей вине, но чтобы корить себя за это и желать смерти, наверное, нет.

– Завидую людям с чистой совестью, – тяжело вздохнула моя близкая подруга.

– Таких людей не существует, – возразил я.

Пройдя улицу до конца, мы спустились к парку. Создавалось ощущение, что мы шли без определенной цели, хотя цель и была, только не проговаривалась вслух. Мы оба старались оттянуть её осуществление, каждый по своим причинам.

Прохладный утренний воздух освежал мысли и чувства. День намечался пасмурным и морозным. К концу недели обещали первый снег.

В парке было пустынно. Где-то вдали слышался лай: явно там находилось излюбленное место для выгуливания собак.

– Как бы мне хотелось вернуть беззаботные дни. Когда не надо беспокоиться и переживать, – как будто сама с собой разговаривала Эма. Я не решался её перебивать, ведь нет лучшей терапии, чем выговориться всласть. – А сейчас так и сходишь с ума от навалившихся тревог и проблем. Посмотри вокруг себя. Что ты видишь? Я вижу покой и умиротворение. Вижу истинную красоту природы и гармоничное вмешательство человека. Почему же в моей душе не может быть подобного? Знаешь, Эмилиус, я так устала, ты просто не представляешь!

Вокруг нас щебетали птички; слабый луч солнца пробился на короткое мгновение сквозь толщину непроницаемых туч; легкий, но ледяной ветер трепал наши волосы. Разве это не магия? И вообще, зачем она нужна, когда жизнь творит чудеса и без её вмешательства?

– Я ведь знаю, что ты меня любишь, – резко сменила тему девушка и тем самым испортила прекрасный момент. Я промолчал. Кровь, ударив в голову, повысила давление. Сердце бешено забилось, словно ему стало тесно в грудной клетке. Мне показалось, что я покраснел до кончиков ушей. Язык прилип к нёбу, и от волнения я даже вспотел на морозе.

– Я всегда знала это, – продолжила Эма свою пытку. – Вы, мужчины, даже не умеете скрывать чувства. Вы такие наивные как дети. К сожалению, я не смогу ответить взаимностью. Пойми же наконец, что я не люблю тебя той любовью, которой ты любишь меня. Прости, просто это то, что я чувствую. Тебе нужно прекратить ждать меня и подумать об обустройстве собственной жизни. Она ведь скоротечна, а у нас, Бернаусов, и подавно.

Ветер показался еще более холодным, чем прежде, погода – паршивой, лай собак и щебетание птиц – раздражающими. Моё сердце растоптали, любовь сожгли, чувства убили, но внешне я оставался невозмутим. Внутри все горело и пылало в адском огне. Я не знал, как пережить услышанное. Слишком больно ударили по мне слова Эмы. Я в очередной раз убедился, что язык – самое жестокое и сильное оружие, особенно против самолюбия и тщеславия человека. Кто владеет им искусно, никогда не почувствует горечь поражения.

Мне хотелось немедленно прекратить разговор. Я думал, что смирился с потерей Эмы, но, как оказалось, вовсе нет. Я по-прежнему её любил и не мог ничего с этим поделать. Подруга первой решила прекратить тяжелую тему. Мы какое-то время молча шли, уставившись вперед, будто что-то пытались рассмотреть вдалеке. Эма взяла меня за руку, как в нашей юности, и мы принялись слушать тишину окончательно пробудившегося ноябрьского утра, а затем она начала свой рассказ.

23. Каюс

«Я познакомилась с Каюсом после обретения способностей и уже знала, кем являюсь и что мне уготовано судьбой. Тем не менее я встретила его и влюбилась по уши как девчонка. Помню нашу первую встречу, как будто она произошла только вчера. Я случайно попала на чью-то вечеринку по случаю дня рождения. Гости вокруг пили, веселились и общались. Во всех помещениях было накурено, стоял слишком громкий шум. В общем, я заскучала и уже собралась уходить, как вдруг Каюс привлек моё внимание. Он был таким красивым. Прямо идеал мужчины, о котором я мечтала всю жизнь: крепкое телосложение, русые волосы, зеленые глаза с добрым взглядом – придраться не к чему. Естественно, я не решилась подойти к нему, так как принадлежу к типу женщин, которые считают, что первым при знакомстве инициативу должен брать в свои руки мужчина. Может, для кого-то это прозвучит старомодно, но есть вещи, которым мы верны до конца жизни и не хотим в себе менять.

Я уже забыла, что собиралась уходить, так как там меня более ничто не интересовало, но всё то потеряло значение после того, как увидела его. Вечеринка приобрела совсем иное значение, и я захотела найти повод, чтоб задержаться подольше. Позже я заметила, что привлекательный юноша искоса время от времени бросал взгляды в мою сторону. Они были полны восторга и любопытства, но что-то удерживало его от того, чтобы подойти ко мне.

Как позже выяснилось, несмотря на внешность, Каюсу не везло в любви. Он постоянно сталкивался с авантюристками, изменщицами и нимфоманками, и давно мечтал встретить такую, как я. Где-то в глубине души теплилась надежда, что он мог быть Бернаусом, хотя никакой магической связи между собой мы не ощущали, а просто испытывали взаимную симпатию, которую я бы назвала любовью с первого взгляда. Бернаусом Каюс не оказался, но мы влюбились друг в друга окончательно и бесповоротно, и магия здесь ни при чём. Знаешь, тогда я ещё не осознавала, что совершила ошибку, заметив его. Если бы я предвидела, какие будут последствия, то, конечно, не дала бы ему повода для знакомства. Но в тот момент, ослепленная Каюсом, я выключила все способности и позволила себе утонуть в эмоциях. Этот прекрасный мужчина действительно покорил меня с первого взгляда. Я больше не могла контролировать чувства.

Друзья Каюса всё время подшучивали над ним и пытались уговорить познакомиться со мной, но он не решался. Видимо, глупый, боялся получить «от ворот поворот». При подкате я делю парней на два типа: первый никогда не сдается при неудаче, а второй сразу опускает руки. Девушки не всегда отказываются знакомиться, чтобы показаться недоступными. Отказ может означать, что ты ей действительно не симпатичен. Просто мужчины придают этому слишком большое значение. Речь всё же не об этом, а о нашем знакомстве, которое мы долго оттягивали по разным причинам. Наконец, я собралась уходить, конечно, немного расстроенная, но первой подходить не хотела из принципа. Всё же переборов себя, Каюс догнал меня у порога. Помню этот взгляд бездонных зеленых глаз, в которых я начинала тонуть, стоило взглянуть в них. Улыбаясь, он не знал, с чего начать разговор.

– Можно, я вас провожу до дома? – наконец, прорвал он блокаду скромности.

– Можно, – ответила я, – только не вас, а тебя. Я ещё не слишком стара, чтобы ко мне обращались на «Вы».

Первая прогулка затянулась до рассвета. Казалось, мы обошли весь город, болтая обо всем и ни о чём. Он признался, что видел меня и раньше. Оказывается, мы учились в одном университете в Вильнюсе, но я совсем не замечала Каюса, увлечённая другими парнями и делами, а он грезил обо мне все студенческие годы. Такая вот ирония судьбы. Всё-таки нас что-то свело вместе. Что-то человеческое, лежащее за пределами магии. Никто из друзей Бернаусов не одобрил наших отношений, но все приняли любимого хорошо. Не волнуйся, он так и не узнал, кем я являюсь. Я не враг самой себе. Какой же надо быть дурой, чтоб надеяться, что любовь продлится вечно. Мы не предполагали, что нас ждало впереди.

На том этапе Каюс и я просто наслаждались счастьем, страстно увлеченные друг другом. Нас совсем не интересовало, что произойдет в будущем. Как тебе известно, «счастливые часов не наблюдают». Главное, мы получали удовольствие от взаимных чувств. Когда Каюс сделал мне предложение, я, недолго думая, приняла его руку и сердце, хотя не считала себя поклонницей официальных браков. Гражданский союз меня вполне бы устроил, но в этот раз что-то подсказывало, что надо спешить, так как времени нам будет отпущено мало.

Тревожные мысли всё чаще овладевали мной. Все чаще по ночам я видела сны, где теряла любимого. Неведомая тьма выхватывала возлюбленного из рук и поглощала безвозвратно. Я металась, пытаясь вернуть его, но он исчезал бесследно, будто никогда и не существовал. Об этом я никому не говорила, тем более Каюсу. Внешне я вела себя, как обычно, а на душе скребли кошки. Я не верила ни в какие предупреждения, списывала всё на беспокойство и стресс. Несмотря на странные сновидения, наша жизнь становилась прекрасней день ото дня. Каюс и я поженились тайно ото всех и безо всяких помпезных празднований, поздравлений и церемоний. Нам не хотелось находиться в центре внимания. Ведь главное, что мы были друг у друга, а что считали или думали другие, нас абсолютно не волновало и не заботило. Но всё изменилось уже в первый год после заключения брака».