Текст книги "Взламывая психологию"

Личность

В отечественной психологии личность понимается как ансамбль социальных отношений. Что это значит?

В науке есть разные традиции понимания личности. Часто личность приравнивается к индивиду, к отдельному человеку. Личностные особенности в этом случае трактуются как свойства его темперамента и характера, а также особенности его поведения. Личность представляется как совокупность характеристик (личностных черт), на основании которых психолог строит уникальный личностный профиль (дименсиональный подход) либо относит человека к определенному типу – шизоидам, циклоидам и т. п. (категориальный подход). Тем самым феномен личности приравнивается к любым другим психологическим феноменам, доступным для измерения и категоризации.

В общепсихологической теории деятельности представление о феномене личности иное. Личность порождается деятельностью; развитие личности подразумевает формирование иерархии мотивов в ходе социализации индивида. Социализация – это не просто усвоение социальных норм. Если бы это было так, то ребенок усваивал бы социальные формы поведения так же, как и любые формы взаимодействия со средой. Принципиальная позиция отечественной психологии заключается в том, что она не рассматривает общество как внешнюю среду по отношению к индивиду.

Общаясь со взрослыми и овладевая формами предметной деятельности, ребенок в ходе развития становится носителем социальных отношений. В том числе это касается и овладения орудийной деятельностью. Например, мы в одной руке держим гвоздь, а в другой – молоток. Как говорил представитель школы Выготского Д. Б. Эльконин, две руки действуют как два человека, помогающие друг другу.

Из всех социальных отношений ребенок перенимает в первую очередь отношения в семье: усваивает паттерны коммуникации, роли и отношение к самому себе.

На пути социализации ребенок начинает соотносить индивидуальные мотивы с социальными, а затем строит иерархию социальных мотивов, одни из которых отвергает, а другие соотносит с собой.

Социальными отношениями, которые интериоризуются ребенком, являются прежде всего отношения в семье. Усваивая паттерны семейной коммуникации и семейные роли, ребенок и к самому себе будет относиться так, как к нему относились взрослые. Например, в случае обесценивания ребенка родителями у него формируется низкая самооценка.

В различных психологических теориях личность представляется как иерархия подсистем. В биопсихосоциальной модели учитываются биологические основы личности (врожденные свойства организма и нервной системы, темперамент), психологические качества (характер) и место личности в системе социальных отношений.

Универсальны ли наши эмоции?

Что мы имеем в виду, когда говорим: «Мне грустно», «Я боюсь» или «Ты меня разозлил»? Казалось бы, ответ очевиден: мы обозначаем так свои эмоции, которые испытываем независимо от того, говорим о них или нет. Не тут-то было! Оказывается, современная наука ставит такую точку зрения под вопрос.

Знаменитый польский лингвист Анна Вежбицкая разработала метод семантических универсалий, позволяющий описать многообразие субъективного опыта при помощи ограниченного набора единиц (я, ты, нечто, этот, хороший, хотеть, из-за и др.). Эти единицы, представленные во всех языках мира, составляют семантический метаязык, на который можно «перевести» выражение, сформулированное на любом конкретном языке. Что если описать таким образом человеческие эмоции? Сопоставив английское слово «sadness» и русские слова «грусть» и «печаль», английское «anger» и русское «гнев», Вежбицкая показала, что эти слова не эквивалентны по своему значению. Когда англичанин говорит, что испытывает «sadness», он имеет в виду не то же самое, что русский, который говорит, что испытывает «грусть»!

Если эмоции по-разному описываются на языке семантических универсалий, значит, сами они не являются универсальными, т. е. представители разных культур испытывают их по-разному. По мнению Вежбицкой, эмоции нельзя идентифицировать без помощи слов, а слова всегда принадлежат какой-то конкретной культуре.

Центральное противоречие в теории Вежбицкой заключается в том, что она отстаивает «психологическое единство» человечества, доказывая существование семантических универсалий, но демонстрирует при этом, что субъективный опыт представителей разных культур описывается на языке универсалий по-разному.

С точки зрения теории речевой деятельности, слово не «присоединяется» к «готовому» чувству или мысли лишь для того, чтобы их обозначить. Скорее, слово – это культурная рамка, формирующая чувство или мысль в ходе их обозначения. При помощи слов мы также упорядочиваем субъективный опыт, делая его более доступным сознательному контролю. Поэтому неспособность вербализовать эмоции (алекситимия) сопровождается нарушением их регуляции.

Связь между словом и чувством – камень преткновения не только для психологии и лингвистики, но и для современной философии. Так, согласно Л. Витгенштейну, нельзя овладеть психологическими понятиями, полагаясь лишь на собственный опыт. Например, понимать, что тебе больно, можно лишь научившись конвенциональному употреблению слова «боль».

Был ли прав Бенджамин Уорф?

Согласно гипотезе лингвистической относительности, восприятие, мышление и даже эмоции человека определяются структурой языка, на котором он говорит. Связь между мышлением и языком подчеркивали многие ученые XIX и XX веков, включая В. фон Гумбольдта, Ф. Боаса и Э. Сепира, однако в первую очередь идея лингвистической относительности (принцип лингвистического релятивизма) ассоциируется с именем американца Бенджамина Ли Уорфа (1897–1941).

Бенджамин Ли Уорф не имел научной степени в лингвистике, однако современники считали его выдающимся специалистом по языкам американских индейцев. Работая в страховой компании, Уорф изучил эти языки во время своих многочисленных поездок. Он прослушал в Йельском университете лекции Э. Сепира, который впоследствии всячески поддерживал его исследования.

Изучая языки коренных американцев (в частности, язык хопи), Уорф пришел к выводу, что человек выделяет в мире явлений те или иные категории не потому, что они самоочевидны, а потому, что они «навязываются» ему языком. Например, русский или английский язык позволяет представить процессы как объекты: словосочетания «пять дней» или «пять шагов» строятся по аналогии с конструкцией «пять яблок». Язык хопи такого не позволяет: с обозначениями процессов в нем сочетаются только порядковые, а не количественные числительные («пятый шаг», «десятый день»). Поэтому, согласно Уорфу, индейцы хопи воспринимают отрезки времени как повторные воплощения одной сущности: десятый день – это десятое повторение одного и того же дня. Отсюда – циклическое восприятие времени, мифы и ритуалы, в которых индейцы вновь и вновь разыгрывают одни и те же события.

Многие ученые (Э. Малотки, Э. Леннеберг, С. Пинкер и др.) ставили под сомнение выводы Уорфа и факты, на которые он ссылался. Другие (Дж. Лакофф, С. Левинсон, Дж. Люси) придерживаются мягкой версии гипотезы, утверждая, что язык влияет на мышление, но в ограниченной степени.

С точки зрения деятельностного подхода в психолингвистике, в формах языка закрепляются формы предметной деятельности. Хотя психические процессы опосредуются языком (речью), за различиями в психологии представителей разных культур стоят не разные языки, а разные условия предметной деятельности.

В ходе развития любая высшая структура реорганизует и подчиняет себе низшие. Если вы уже научились читать, вам крайне сложно будет воспринять этот текст как совокупность ничего не значащих крючков. По мнению Л. С. Выготского, слово является не источником развития психики, а его венцом. Значит, овладев языком, мы уже не можем мыслить как бессловесные существа.

Раздел 3
Психика и мозг

Взлет и падение френологии

В начале XIX века в европейских странах, а затем и в Америке получила широкое распространение френология – учение о том, что по форме черепа можно судить о наиболее развитых участках коры головного мозга, которые, в свою очередь, отвечают за те или иные психические способности. Основатель френологии Франц Йозеф Галль (1758–1828) был блестящим для своего времени знатоком анатомии мозга. В частности, он впервые обнаружил, что оба полушария мозга соединены комиссурами, состоящими из волокон белого вещества. Он обосновывал наличие связи между объемом коры головного мозга и интеллектуальными способностями (как человека, так и животных).

Австрийский врач и анатом Франц Йозеф Галль, основатель френологии. Его работы оказали огромное влияние на медицину XIX века.

В то время был распространен взгляд на психику как на конгломерат «способностей» (к воображению, речи, счету, решению разных видов мыслительных задач, вербальной и невербальной памяти и т. п.). Галль предположил, что за каждую такую способность отвечает свой «орган» в коре головного мозга. Чем более развита данная область коры, тем более выпуклым должен быть участок черепа над ней. Обследовав сотни людей (включая психически больных и преступников), Галль выделил 27 областей на черепе (впоследствии их число было увеличено), каждая из которых должна была свидетельствовать о развитии той или иной психической способности человека. В частности, были выделены бугры воинственности, стяжательства, дружелюбия, проворства, эротизма.

Френологическая карта XIX века.

В XIX веке Европе и Америке были организованы десятки френологических обществ; издавались журналы по френологии. Идеи Галля были модными как в среде интеллектуалов, так и у обывателей. Но научное сообщество в конце концов эти идеи отвергло. Дело в том, что Галль и его последователи приводили в своих работах лишь те данные, которые подтверждали их мнение. Но как быть с ворами, у которых не обнаружен бугор воровства? Как быть с порядочными людьми, у которых этот бугор есть? Галль отвечал уклончиво: влияние одних «органов» уравновешивается действием других. Получалось, что за счет «уравновешивания» потенциальный преступник может остаться порядочным человеком, а порядочный, наоборот, стать преступником. Теория «объясняла» все – а значит, она осталась ненаучной.

Как бы то ни было, идеи Франца Галля оказали мощное влияние на развитие науки о мозге. Как локализованы психические функции в мозге? Насколько жесткой является эта локализация? Не одно поколение ученых пыталось найти на эти вопросы ответ.

Споры о мозговой локализации функций

Если Франц Галль стоял на позиции узкого локализационизма (каждая способность жестко связана с определенным участком коры), то его главный оппонент Пьер Флуранс (1794–1867) занимал противоположную позицию. Он считал, что различные зоны коры эквипотенциальны, т. е. обладают функциональной равноценностью.

Французский физиолог и врач Пьер Флуранс сыграл важнейшую роль в опровержении френологии, однако и его теория эквипотенциальности была впоследствии опровергнута.

Флуранс проводил эксперименты над птицами, кроликами и собаками. Удаляя хирургическим путем небольшие участки мозга животного, он наблюдал, как изменяется его поведение. В одном из экспериментов удалению подверглись участки мозжечка собаки. Вопреки Галлю, считавшему, что в мозжечке располагается «орган эротизма», Флуранс продемонстрировал связь мозжечка с координацией движений: чем больше было повреждение мозжечка, тем больше страдала координация движений у собаки. Удаление частей коры больших полушарий мозга у животных приводило к постепенной утрате откликов на сенсорные стимулы и произвольной активности животного. В то же время небольшое повреждение коры не вызывало специфических эффектов. Отсюда следовало, что кора в целом, а не отдельные ее участки, отвечает за восприятие, волю и другие функции.

Карл Вернике (сверху) и Поль Брока (внизу) внесли большой вклад в изучение мозга человека, открыв связанные с речью области, которые ныне называются в их честь.

Это было первое экспериментальное изучение локализации функций в мозге. Результаты своих исследований Флуранс опубликовал в 1824 году. Казалось, что ошибочность позиции узкого локализационизма доказана. Однако научный спор продолжался, и новые открытия поколебали теорию эквипотенциальности.

В 1861 году французский хирург Поль Брока (1824–1880) описал нарушение экспрессивной речи (способности говорить) у больного с поражением задней части левой нижней лобной извилины, а в 1874 году немец Карл Вернике (1848–1905) описал нарушение импрессивной речи (способности понимать речь) у больного с поражением задней трети левой верхней височной извилины. Исследователи сделали очевидный на тот момент вывод: если поражение данного участка мозга ведет к нарушению данной функции, значит, функция локализуется именно в этом участке. Такие участки стали называть мозговыми центрами. Помимо центров речи Брока и Вернике к концу XIX века исследователи «открыли» центры контроля движений, зрения, слуха, счета и т. п.

Так в науку стали возвращаться идеи Франца Галля, только теперь речь шла не об «органах» и буграх, а о мозговых центрах и связях между ними. Возникла концепция психоморфологизма, постулирующая возможность непосредственного наложения психических функций на морфологию мозга. Впоследствии эта концепция также была отвергнута.

Существуют ли в мозге центры способностей?

Существуют ли в коре головного мозга отдельные «центры», отвечающие за ту или иную способность? Многие ученые начала XX века были уверены, что это так. Однако английский невролог Джон Хьюлингс Джексон (1835–1911) и его ученик сэр Генри Хэд (1861–1940) в своих исследованиях убедительно доказали ошибочность этого взгляда.

Джон Хьюлингс Джексон.

Возьмем такую функцию, как произвольное движение. Она имеет представительство на разных уровнях нервной системы: низшие центры расположены в передних рогах спинного мозга, высшие – в моторной коре больших полушарий. В свою очередь, моторная кора включает три разные области, функции которых различаются. Однако движение нужно не только осуществить, но сначала запланировать, а для этого необходимо получить и обработать информацию от разных сенсорных систем. За это отвечают первичная соматосенсорная кора и задняя теменная кора. Где же тогда локализуется «центр» произвольных движений?

Сэр Генри Хэд.

Джексон и Хэд не только обосновали принцип уровневой организации мозговых функций. Они продемонстрировали, что зона поражения мозга не совпадает с зоной локализации функции! Например, при поражении «центра Брока» у человека развивается моторная афазия: он не может построить даже простейшее высказывание из-за нарушения перехода от одной артикуляции к другой. Но это еще никак не означает, что функция экспрессивной речи локализуется именно в «центре Брока»! Представьте организацию, в которой кипит работа: ведутся переговоры, кто-то обсчитывает данные на компьютере, кто-то печатает документацию, кто-то принимает звонки. Данная организация, к примеру, занимается производством рекламных роликов. Вдруг вся работа прекратилась: сгорел предохранитель в электрощитке. Можно ли сказать, что в этом щитке локализована функция всей организации?

Из работ Джексона и Хэда следовала необходимость пересмотра понятия «психическая способность». Ни речь, ни мышление, ни память не являются изолированными способностями, для которых можно найти конкретную мозговую локализацию. Это сложные функции, имеющие в нервной системе уровневое представительство.

Исследовательская работа привела Джона Джексона и его ученика сэра Генри Хэда к выводу, что нервная система имеет три уровня организации:

• нижний уровень управляет примитивными функциями, сходными с теми, что есть и у животных;

• средний уровень связан с произвольными движениями;

• высший уровень контролирует «человеческие способности».

Данную идею разделяли отечественные ученые И. П. Павлов, А. А. Ухтомский, И. Н. Филимонов, Л. С. Выготский. Она стала одной из предпосылок теории системной и динамической локализации психических функций, разработанной советским нейропсихологом А. Р. Лурией.

Принцип Выготского

Выдающийся советский психолог Л. С. Выготский (1896–1934) обосновал не только идею о последовательном формировании высших психических функций человека, но и положение о том, что мозговая локализация этих функций также меняется в ходе развития.

Представьте, что правитель какой-нибудь сказочной страны периодически переносит свою столицу в более выгодное место. Соответственно, прокладываются новые коммуникации, стоятся дороги, в прежние столицы назначаются наместники. Примерно также психическая функция «овладевает» новыми мозговыми структурами в ходе их созревания. Формирование высших психических функций (Выготский называл их психологическими системами) распределено во времени и не является линейным: разные системы и отдельные их компоненты начинают формироваться в разное время. При этом на каждом этапе развития выстраиваются новые отношения как между компонентами одной функции, так и между разными психическими функциями, а значит, меняется их мозговая локализация. Таков принцип хроногенной мозговой локализации психических функций Л. С. Выготского.

Из этого принципа следует, что поражение одного и того же участка мозга у ребенка и у взрослого должно оборачиваться неодинаковыми последствиями. В детском возрасте очаг поражения вызывает системное недоразвитие более высоких уровней мозговой деятельности или формирование патологических новообразований, не соответствующих нормальному развитию. У взрослого человека структура психических функций уже сформирована, и поэтому церебральный дефект приводит к нарушению только отдельных ее составляющих. Например, поражение первичных гностических зон коры у ребенка может привести к глубокому недоразвитию зрительного, слухового или кинестетического гнозиса. У взрослого человека поражение этих же зон приведет лишь к элементарным сенсорным нарушениям, так как функцию гнозиса уже взяли на себя вторичные и третичные зоны коры.

Поражение одного и того же участка мозга у ребенка и у взрослого оборачивается разными последствиями: у ребенка больше страдают высшие мозговые центры, а у взрослого – низшие.

При расстройствах развития ребенка, вызванных церебральным дефектом, больше страдают высшие мозговые центры, ближайшие к пораженному участку, и относительно меньше страдают низшие. При распаде функций у взрослого отмечается обратная зависимость: больше страдают ближайшие низшие центры, которые теперь зависят от данного участка, и относительно меньше страдают высшие центры, которым этот участок теперь подчинен.

Три блока мозга

Многие из нас еще из школьной программы знают, что мозг человека состоит из разных отделов. Его анатомическую структуру составляют продолговатый мозг, задний мозг (включающий в себя варолиев мост и мозжечок), средний, промежуточный и конечный мозг. Структуру мозга можно представлять с большей или меньшей детализацией. Например, можно различать ствол мозга, мозжечок и большой (конечный) мозг. К структурам ствола относятся продолговатый мозг, варолиев мост и средний мозг. Иногда к этим структурам также относят мозжечок и промежуточный мозг. Большой (конечный) мозг состоит из двух больших полушарий, мозолистого тела, полосатого тела и обонятельных луковиц. Но как все эти структуры мозга связаны с психической деятельностью?

Отечественный нейропсихолог Александр Романович Лурия (1902–1977) предложил рассматривать мозг как структуру, которая подразделяется на три структурно-функциональных блока.

Александр Романович Лурия.

Энергетический (первый) блок включает ретикулярную формацию ствола, неспецифические структуры среднего и промежуточного мозга, лимбическую систему и медиобазальные отделы коры лобных и височных долей. Этот блок отвечает за регуляцию тонуса и бодрствования, связан с функциями внимания, памяти, регуляцией воли и эмоций, а также с сознанием в целом.

Блок приема, переработки и хранения экстероцептивной информации (второй блок) включает системы основных анализаторов – зрительного, слухового и кожно-кинестетического, корковое представительство которых находится в задних отделах больших полушарий. Этот блок мозга отвечает за модально-специфические процессы, обеспечивающие обработку информации, получаемой из внешней среды, а также процессы надмодального синтеза, необходимые для высших форм психической деятельности.

Блок программирования, регуляции и контроля психической деятельности (третий блок) включает моторные, премоторные и префронтальные отделы коры лобных долей с их подкорковыми связями. Он отвечает за регуляцию поведения в целом – формирование намерений и целей, планирование действий и контроль их реализации.

Принципиально важно, что в обеспечении психической деятельности участвуют все три блока мозга. Соответственно, поражение какого-либо из блоков (или его отдела) отражается на любой психической деятельности, приводя к нарушению того или иного этапа ее реализации.