Текст книги "Железная коза"

С нежностью упырька теплый, как свежий труп, ветерок лизнул яремную вену юноши. Солнце благосклонно взъерошило Каналикатору чубчик скелетиком лучиков. Надгробия туч, дабы не омрачать благостного настроения, предпочли испариться. Эх, был бы рядом брат Левитан, мигом бы сел за мольберт.

Кладоискатель вышел из дома в бурой кожанке-косухе «Рот-Фронт», и от проснувшихся серьезных намерений ему стало нестерпимо жарко. Но даже выступивший пот не заставил его стать непохожим на свою фотографию в паспорте.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ. Десять «Почему хорошая жена – мертвая жена».

Она:

1) не заставляет есть, что приготовила; и не готовит не то, что вы любите;

2) не вынуждает делать ремонт;

3) не отвечает на вопрос вопросом;

4) не теряет всюду дорогую косметику;

5) не приводит в пример соседа, который все сам, и зарабатывает дай бог каждому;

6) не считает, сколько рюмок вы подняли в гостях;

7) не устраивает скандал, когда вы вернулись утром;

8) не расхаживает по дому в исподнем;

9) не зависает у каждого прилавка;

10) не говорит, что сегодня у нее был тяжелый день.

* * *

И когда улеглась пыль на еще кровоточащие красной ртутью трупы растрелянного каравана, двое поняли, что остались живы. Пес Шмарик отряхнулся с сожалением – опять не повезло, а ведь он надеялся, как юный барабанщик, что уж в этот раз Судьба-злодейка оплошает, но Судьба вовремя спохватилась и отвела пулю.

Дело в том, что когда-то давным-давно в библейские времена пес был не псом, а картавым дантистом. И в одно прекрасное утро, поджидая богатеньких клиентов, дантист вышел на крыльцо. А в это время легионеры с легкой умытой руки пятого прокуратора Иудеи, который был в белом плаще с красным подбоем и т. д., вели на казнь человека в терновом венце. Добрый человек сам волок крест. И попросил этот человек самодовольного стоматолога вылечить перед смертью кариес бесплатно. Но отказал преуспевающий экскулап. И проклял подконвойный алчного зубника. И обернулся дантист Шмарик псом бессмертным, вечно скитающимся по Ойкумене, наблюдающим всевозможные человеческие пороки: абсцессы, кисты и парадонтозы; и не ведающим покоя, как градусник. Такая вот, блин, вечная молодость.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ. Перечень эпитафий для памятника ослу Максу, сочиненных поклонницами:

«Спи спокойно, такой ты на кой нам?».

«Знай путник, здесь хранится прах хорошего парня, любившего трах».

«Умер Максим, ну и … с ним».

"Беспечно дрыгал он мослами,

случилось, что случается с ослами".

Вторым уцелевшим оказался осел Игорь. Пуля – дура, штык – молодец. Осел нисколечки не удивился. Не для того его мама родила, чтобы на халяву пасть смертью храбрых. А для того его мама родила, чтобы на радость людям. Осел знал, блин, он когда-нибудь станет начальником отдела маркетинга и рекламы Западных и Восточных славян.

Однажды уже, год назад, в период гона он уступил в брачном поединке самку. Но сие пошло только на пользу, поскольку было полнолуние, и Игорь изобрел в отместку абсолютный рекламный слоган: «Мужчины любят глазами, женщины – языком». Слоган заканчивала многозначительная пауза. Этот слоган годился для рекламы чего угодно: мороженого «Баскин Робинс», системы магазинов «Литл Фуд», кандидата в президенты и т. д. Может, поэтому слоган так и не применили – слишком уж хорош. Когда на осла Игоря находило, он начинал громко повторять свой бронебойный слоган сто раз кряду и до тех пор, пока встречные не начинали притворяться, что им ну очень понравилось.

Герои посмотрели на трупы, на горы контрабандной меди, на невредимых себя, переглянулись и, не сговариваясь, пошли прочь курсом на закат, положившись на радушие Немти, местного бога караванных путей.

Закат расфуфырился подвявшей чайной розой. Лепестки опадали на песок и, впитывая жар, обугливались. Очень красиво.

Долго ли, коротко ли шли, неведомо. Но однажды, блин, они и не заметили, как оказались на территории законвенсированной военной базы. Ночь-старуха сверкала редкими зубами звезд и подглядывала бельмом луны. Замаскированная под элеватор, безмолвно ветшала мертвая казарма. Покосившиеся столбы с колючей проволокой имитировали загон для скота. Повсюду ржавели брошенные, как пустые бутылки, танки, декорированные под трактора, и боевые вертолеты, притворяющиеся комбайнами. Когда-то здесь саперы оттачивали боевое искусство на уборке картошки, а пулеметчики косили сено, не жалея патронов. В сумраке наши герои чуть не провалились в жижеотстойник, сиречь, в ракетную шахту.

– Бум-бум-бум, – ответило эхо.

– Ух ты, – восхитился осел.

– Эх ты, – отреагировало эхо.

– Может, плюнуть? – предложил разделить ответственность осел Игорь псу.

– Я те плюну! Чтобы ты пописал на включенный телевизор! Чтоб у твоего дома снесли пивной павильон! Чтоб ты всю жизнь работал на мелкорозничную торговлю! – голосом мусье Одоленьского с прикудахтыванием ответило эхо, и из шахты, шурупом ввинчиваясь в воздух, вымахал крылышками жирный петух. Маскировка базы оказалась на высоте, и вместо скотного двора Копчик посредством колдовства очутился здесь. – Я те плюну так, что пусти тебя Купала[19]19
  Бог праздненств, любви, страсти и веселья


[Закрыть], по склерозу забыл его имя, в свою небесную ванну-джакузи, не отмоешься.

– Кто-кто в теремочке живет? – дал задний ход осел Игорь.

– Разве это жизнь? – резонно парировал отставной волхв. – Злой рок обрушился на мой дом и не пожалел ни дочь мою, красавицу писаную, ни меня. Знайте, простолюдины, вам довелось узреть бывшего верховного жреца городища Мутотеньск Берендейский.

– Ой, как я эту марктвеновщину не люблю, – скривился пес-стоматолог. – Я, может быть, тоже со знатными господами в библейские времена якшался.

– А я, – напомнил о себе осел, – когда-нибудь стану начальником отдела маркетинга и рекламы всея Древняя Русь. Послушайте мой беспроигрышный слоган…

– А я, – сказал невесть откуда возникший лебедь-шипун с ввалившимися боками, – был милым другом несравненной княгини Ознобы Козан-Остра, так что мы еще посмотрим, кому в теремочке-то обосноваться предстоит. Да не индексирует Лад[20]20
  Бог примирения, дружбы и согласия.


[Закрыть] сбережения вашей отваги.

– Не припоминаю такого. У меня склероз, – нахамил Копчик, сущий скорпион по гороскопу и по жизни.

Граждане с любопытством оглядели друг друга с лап до головы, присматривая стратегически уязвимые эрогенные зоны. С неотвратимостью собрания акционеров намечалась драка за место в уютной ракетной шахте. Склонный к мазохизму зубной пес постарался вызвать у окружающих к себе как можно большую неприязнь. Воздастся сторицей:

– Ты, животное, – это относилось к ослу Игорю. – Про твои зубы трудно сказать что-нибудь плохое, если не профессионал. А у тебя, гадкий утенок драный, зубы иногда обретают самостоятельность, но не все сразу. А у тебя, – пришла очередь Копчика, – очень ровные, белые, красивые зубы. Их видно сквозь ноздри.

– Кто-кто в теремочке шумит, не по делу заводится? – раздался нежный, мелодичный женский голосок. Бархатнокожая княгиня Озноба, вдова по интонации, это была, конечно же, она, хлопнула ресницами-махаонами: – Приветик, герои-геморои. – Из-под ресниц-бабочек наших склочных зверющек внимательно оценивали ничего не выражающие холодные глазаа.

У вдовы по обязанностям была конкретная цель, порожденная конкретной мечтой. Мечта – это желание, которое приходит, когда чего-то не хватает. И от нехватки становится неуютно. Чувствуешь, чего-то не хватает. И начинаешь мечтать. И желание или исполняется, или не исполняется. Или остается мечтой, или становится реальностью.

– Заступница! – втянул клюв перепончатолапый. – Теперь все будет хорошо.

– Матушка государыня! – пустил петуха петух, спорхнул с бетонного края колодца и кинулся в ноги.

– Женщина, – бессмысленно констатировал осел, женщин он не понимал. В метафизическом смысле.

– Я так кумекаю, бить меня уже не будут, – вздохнул сникший, как объем продаж после праздника, Шмарик и вильнул хвостом. А куда деться?

Озноба Козан-Остра поняла звериный язык, этот талант остался у нее с козлиного инцидента. И не то чтобы обрадовалась встрече. С некоторых пор она разучилась радоваться. Да, внешне оставаясь прелесной манящей девой, вдова внутренне переродилась в мрачное, думающее только о достижении власти, существо. Готовое шагать по костям, загадывая желание: «Если ни разу не оступлюсь, пусть драпающий Кощубей не успеет вывезти золотой запас».

Теплую встречу княгиня Озноба приняла, как должное, как проигрыш нашей сборной на отборочных соревнованиях. И нисколечки не смущаясь, пронзила жалом лжи уши бесхитростных встречных. Нет, точнее спустила гадюк тщеславия на сусликов их, домашних животных, чаяний:

– Милостивые государи, спешу вам сообщить, что в настоящее время я являюсь представителем Счетной Палаты. И следую в Мутотеньск Берендейский с ревизией. В мои полномочия входит возможность привлечения добровольных помощников. И я предлагаю вам стать внештатными сотрудниками, ибо мне одной все взятки не унести. Считаю до трех. Раз, два…

– А что это нам даст? – бесхитростно полюбопытствовал честноглазый осел.

– Травоядное, – брезгливо прошипел лебедь, – ты не врубаешься, что Счетная Палата – это круче Палаты мер и весов? – и начал нервно точить когти о бетон. Извлекая таким образом препротивнейшие звуки, он надеялся привлечь внимание читателей к своей крайне эпизодической роли в романе.

– Неужели? – кудахтнул Копчик, далекий от мирского.

– И что, их никто никогда не бьет? – недовольно отреагировал пес-стоматолог и поднял лапку на столбик с ругательной надписью «Не копать. Электрокабель».

– Два с половиной! – напомнила вдова. – Если мы обнаружим в финансовой отчетности князя Кощубея нарушения, он выполнит любое желание каждого, кроме того вы все являетесь победителями конкурса и награждаетесь бесплатными путевками в Мутотеньск. За ваш счет только питание и гостиница. Да не оскуднеют на бензозаправках вашей решимости автоматы с семьдесят шестым и девяносто вторым.

– Я попрошу у волшебника ум, – решил осел, меланхолично слизнув валявшийся под ногами пук соломы, – и придумаю много-много красивых и нужных людям рекламных слоганов. Таких, как «мужчина любит галазми, а женщина – языком».

– А я, – надумал пес Шмарик, – потребую большое сердце. Ведь тогда я стану острее чувствовать не только свою, но и чужую боль. Железно. – После поднятия лапки у него на душе было светло и легко. Он твердо знал, что истинное призвание интеллигенции – страдать, как папа Карло…

– А я хочу получить смелость, – распушил перья на толстой шее так, что они стали похожи на львиную гриву, и кукарекнул маэстро петух. – Тогда я отважусь на исполнение условия, чтобы снова быть человеком. Ничто человеческое мне не чуждо.

– Ну что ж, ребятки, за мной на Изумрудный город… тьфу, на Мутотеньск Берендейский! Шаг вправо, шаг влево – авансовый отчет.

Собственно, само их путешествие описывать не стоит. Ну жажда, блин, лишения, ну миражи: Голливуд, Диснейленд, Уолл-стрит – ничего особенного. Княгиня Озноба смотрела и не знала, как убедить колдуна Кощубея вернуть скипетр, но знала, что обязательно расцарапает ему морду. Ведь по гороскопу она была рыбой, сначала прилипалой, потом золотой, потом летучей, теперь – иглой. Ну грифы каркали как положено…

Правда, случился один забавный эпизод. Повстречался им одинокий, как последняя сигарета, путник в греческом прикиде от «Совмехкастория».

– О, незнакомая милия дева в компании разных домашних питомцев.

Лик твой узрев, преклонил бы колени, когда б на ногах я держался получше.

Лет уже десять, как взяли мы Трою, но праздник слегка затянулся.

Я перепил всех, теперь возвращаюсь домой, а зовусь Одиссеем.

Как объяснить Пенелопе свое опозданье, не знаю.

– М-да, – холодно улыбнулась Озноба Козан-Остра, вдова с понятием, словно угостила мороженым. Она теперь улыбалась только холодно. – Будь здесь один мой «хороший» знакомый, он бы рассказал анекдот о том, как послал царь грека, асирийца и скифа в пещеру к циклопу…

Путник тут же прервал луноликую:

– О, незнакомая милая дева в компании добрых домашних питомцев.

Понял подсказку твою, и найду, что жене я ответить. – И быстро зашагал домой. Как никогда прежде говорившие в сию минуту были похожи на популярные портреты кисти Ореста Адамовича Кипренского (1782 – 1836): он на «Портрет Евграфа Владимировича Давыдова», она – на «Портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной».

Еще на последних гекатоннах песка, из прозрачных кустиков саксагула, выскочил, преградив путь, гаишник. В форменной кольчуге с лампасами и сшитой из одних только карманов телогрейке. Чтобы не простудиться ночью в пустыне, где температура после захода солнца может понизиться до минус двадцати, гаишник обязан трудиться с муравьиным усердием, набивая карманы тем, что пожалуют сострадательные путники. Учеными отмечен любопытный факт, что несмотря на одинаковую краску и бумагу, купюра достоинством в сто долларов греет в несколько раз сильнее, чем купюра достоинством в десять.

Стуча зубами, блюститель запросил техпаспорт. Однако княгиня Озноба глупо, по бабьи, вдруг ни к селу, ни к городу спросила про здоровье какого-то Иван Иваныча, и вдруг гаишник трусливо, по бабьи, вернулся в кусты.

Так, с шутками-прибаутками (самая популярная: «Люди добрые, извините, что к вам обращаюсь…»), компания пришла к воротам Мутотеньска Берендейского пред светлые очи стражи.

Стражник с обличающей фамилией Лозинский то нетерпеливо листал, а то убирал подмышку «Справочник конвоира» и бубнил вызубренное под нос сам себе:

– Предупредительный в воздух, контрольный в голову. Предупредительный в воздух, контрольный в голову, только бы не перепутать. – Парень подал заявление в аттестационную комиссию на перевод в школу телохранителей «Крепкий орешек».

– Смотри не перепутай, – сочувственно сказал стражник с безнадежной фамилией Кукуету. Он по гороскопу – ни рыба ни мясо, никаких бумаг никуда не подавал, и не собирался.

– Ждать здесь. Ждать указаний. Ждать, пока рак свистнет, – приказала вдова своей своре. – Шаг влево, шаг вправо – вызов родителей в школу.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ: Агитационная листовка.

У вас нет билета, но вы хотите оказаться внутри. Не надо нам ссылаться на то, что все билеты проданы, это унижает. Больше уважения вызовет объяснение, что вам просто жалко денег.

Итак, не тратьте время на поиск служебного входа, не пытайтесь предъявить бабушкино удостоверение ударника труда. Не просите счастливого обладателя билета открыть шпингалет окна туалета на первом этаже. Вы становитесь немного в стороне от входа, так, чтобы не мозолить преждевременно глаза контролеру, и ждете.

Минут за пятнадцать до начала мероприятия ручеек прибывающих превращается в полноводную реку. Билеты все приготавливают заранее. Это Ваш час.

Выберите из потока группу не менее четырех человек, чтобы все билеты были в руках у одного. Группа должна представлять из себя большую семью, где Вы можете сойти за племянника, или компанию людей сходного с Вашим социального статуса. Пристройтесь спереди и, когда будете миновать билетера, полуобернитесь и обозначьте принадлежность к группе безличным вопросом типа: «А не забыли ли мы выключить утюг?» После сказанного с уверенным видом проходите вперед, не дожидаясь, пока билеты окажутся в руке контролера. Теперь Вам только остается затеряться в толпе ждущих начала.

Лига завсегдатаев крематориев и посетителей

публичных казней.

Ежели бы княгиня Озноба, солнышко ясное, имела за плечами гопницкую юность или заочную школу ниндзя, может быть, она просто бы проникла в город. Но леди пошла другим путем. Сделай Велес благосклонными на ее жизненном пути все банкоматы.

Стражники узнали бывшую княгиню. И сразу изобразили на своих наглых сытых мордах дорожных знак «кирпич». Дескать, как излагал певец революции : «Кончилось ваше время».

Однако вдова, вопреки ожиданиям, не стала слезно умолять, а спросила почти равнодушно:

– И какие у вас оклады?

– По двести тугриков на нос плюс милостью Дажбога процент – растерянно отвечали воины, не уверенные уже в себе, словно «новые русские» в метро.

– А у меня, – свысока холодно улыбнулась манящебедрая княгиня Козан-Остра, – коммерческий директор получает тысячу двести тугриков, а главбух полторы.

– Интересно, кто же это у вас главбух и коммерческих директор? – с зарождающимся уважением спросил стражник. Не важно который.

– Ты – ткнула прекрасным пальцем княгиня Озноба, вдова по концентрации, в грудь одного – главный бухгалтер, а ты – толчек в грудь второго – коммерческих директор.

– А почему это ты получаешь на триста больше?! – свежим взглядом окинул второй стражник первого, трогательный в возмущении, как стартер.

– А потому что у тебя фамилия «Кукуету» и ты раб Гербалайфа, а у меня, пусть не «Цендерович», но все-такиж «Лозинский», и моя супруга здорово умеет готовить холодное 53-го – к чести Лозинского, он очень любил читать чужие гарантийные письма.

Кукуету изобразил пальцами знак сомнения в услышанном «ласточка, пронзившая Солнце». Некоторые адепты трактуют его еще как знак вызова на поединок. Лозинский на пальцах показал предостерегающий знак «журавль, схваченный лисицей». Это в классической интерпритации. Жаргонное же толкование этого знака означает: «поцелуй меня в заросшее волосами место».

– Ах ты..! – растопырив пальцы, подобно леопарду, выпустившему когти, бросился, метя в область груди, коммерческий.

Но бухгалтер, парень не промах, не отвлекаясь на разговорную речь, ткнул в разверзшуюся пасть очень вероятного противника полицейскую дубинку «Подкованная зебра» и с видимым наслаждением дважды повернул. Как учил Ватсьяяна – приемом «Буря в пустыне». Лицо, пострадавшее от беспредела работника правопорядка завыло и из последних сил рванулось. После чего стороны обнялись крепче двух друзей, – союз сезамова семячка и зернышка риса. Упали, но хватку не ослабили. В поднявшейся пыли очень трудно было разглядеть: кто побеждает в лирической комедии по мотивам творчества непревзойденного мастера Мазо.

Конечно же не пресловутые триста тугриков послужили причиной вспышки ненависти. Все гораздо сложнее. Лозинский и Кукуету вдруг со щемящей откровенностью осознали, как ненавидят друг друга за политические взгляды, умение правильно пользоваться столовыми приборами и искусство одеваться. И прежде всего за разные методы открывания пивных бутылок. Кукуету мог открыть зажигалкой, вилкой, бутылка об бутылку, зубами, глазом, об стол… Извините, про зубы уже можно вычеркнуть. А Лозинский – только открывашкой.

Не без лукавинки рассказывал собравшимся ученикам непревзойденный Айгер ибн Шьюбаш, если заходил разговор о ненависти, притчу такого содержания: "Лавкин-бек накупал баночного пива и ставил в холодильник. Но приходили друзья и брали пиво без спросу. Один раз Лавкин-бек залез в холодильник сам. Думает, придет кто-нибудь, откроет холодильник, а я оттуда: «Гав!!!».

Пришел Семинолов-ага, в холодильник не полез, а полез к жене бека. Жена отпор оказала, но как-то неубедительно. А Лавкин-бек вспомнил, как зайдя намедни к аге, и не застав того, приставал к его жене. А та вдруг дала пощечину и выразительно посмотрела на сервант.

Семинолов-ага накупал иностранных сигарет и складывал в сервант."

Результат поединка не заинтересовал даму, и она вошла в ном по отполированной до блеска босыми ступнями дороге.

Родной Мутотеньск Берендейский почти не изменился. Разве прибавилось рекламных плакатов: «На этом месте могла бы быть ваша реклама» да коробейников на улицах. Вот у книжного развала притормозил старый цыган, выбрал книжку в обложке поглянцивей и гордо объявил обступившей продавца своей многочисленной родне:

– Эту книгу написал мой хороший друг из новых славян. Послушайте, дети мои – Патриарх раскрыл наугад: – … Далеко на Восток за морем-океаном живет загадочное племя, именуемое «индусы». Юноши этого племени телом смуглы, и завидев незнакомую девушку, тут же стараются познакомиться, для чего громко выкрикивают свои имена. Индусы – очень загадочный народ, и нам никогда не понять, почему всех юношей у них зовут одинаково – Камасутра…"

Озноба признала в услышанных строках отрывок из своего научного труда, некогда диктуемого придворному латинянину. Очевидно рукопись похитили и издали пиратским образом. Но персикогрудую, вдову по секрету, хищение не взволновало, кесарю – кесарево. Не взволновало ее и то, что пока старик читал, отвлекая внимание продавца, цыганята умыкнули с прилавка «Книгу о вкусном и здоровом прыще», «Бегущую по волан», «Тесто в печи замесить нельзя», сентиментальный роман Карамзиновича «бедный Изя», и полный комплект продолжений романа Льва Толстого «Воскресение» из шести книг – «неделька».

* * *

Перед тем, как навсегда покинуть княжеские покои, Пурилис погадал на «сборнике нормативных актов». Ему выпало.

«Обязательным условием договора купли-продажи объектов недвижимого имущества, являющихся памятниками истории и культуры местного значения, является обязанность собственника одновременно оформить в Государственной инспекции по охране памятников охранное обязательство в установленной форме. Объекты недвижимого имущества, являющиеся памятниками истории и культуры местного значения приватизируются с обязательным условием их содержания новым собственником в надлежащем порядке в соответствии с требованиями охранного обязательства, оформленного в порядке, установленном законодательством Российской Федерации».

Не представляя, к добру предсказание или к худу, беглый секретарь, бывший научный работник и жрец-расстрига Пурилис в милых затертых джинсах, слава Яриле – не успел толкнуть, а если честно – не успели купить, вышел из городища Мутотеньска, держа под мышкой котомку со сбережениями. Впереди его ждала карьера поп-звезды. Надо только сколотить команду, текстовика дельного сыскать, принести богатую жертву алчному Чернобогу, и раскрутиться. Заработанных денег хватит на первые три клипа и на гастроли. А клипы по первому каналу в каждой передаче, включая «Передаем сигналы точного времени» и «Прогноз погоды».

Сцена выхода секретаря напоминала типичное начало французской кинокомедии с Жаном Габеном. Солнышко, птички, травка зеленеет, человек выходит из тюрьмы, оставив о себе приятное впечатление.

По бокам от выхода из городища стояли два кем-то избитых стражника и двигались к примирению.

– А зачем ты меня назвал рабом Гербалайфа? – бедрил обиду один.

– Извини, старик, я слушал много раз, что он тебя от смерти спас. И, кстати, ты тоже обозвал меня рекламным агентом. Пусть выпадет птенец обиды из гнезда твоего мировоззрения.

Секретаря, склонившегося к побегу, очень мучила совесть. Из-за пустяка, а все равно грызла и не отлипала, как акцизная марка. Он ежедневно и еженочно мечтал найти полный рупий кошелек. И пусть кто-то великий высказался, будто найти кошелек обычно мечтают посредственности, Пурилис не мог себя заставить перестать мечтать, хотя сие удел ничтожеств, хотя в кошельке может обнаружиться немаленькая сумма, хотя в такой мечте даже признаться стыдно, хотя деньги никогда не бывают лишними, хотя порядочный человек обязан вернуть находку, хотя где вы найдете такого идиота, хотя в случае войны деньги могут обесцениться. Лишь бы не было войны!

С легким сердцем Дрочилис отдал стражникам черный чесучевый костюмчик, штиблеты и галстук-шнурок. И, о чудо!!! Увидел осла, пса, лебедя и петуха. В соответствии с полученным приказом домашние животные ждали. Лебедь шипел по-кошачьи. Осел выдумывал второй рекламный слоган. Пока не получалось. Петух нашел трещину в городской стене и подглядывал.

Если ребят уговорить, получится не хилая группа. Назвать ее следует как-нибудь от балды, типа «Бременские музыканты». А затем подкупить журналиста, крутился вроде при редакции Баяна Корытыча один молодой, но прыткий. Кажется звали его по бандитски – Шарль Перро, пусть придумает пару мелодраматических легенд. Справится.

Из газет

… Интересное увлечение у жителя Псковской губернии Варлама Архиповича Когута. На его приусадебном участке нашли приют двести двадцать семь белокрылых лайнеров, угнанных и захваченных в разных концах света. Гордость коллекции Варлама Архиповича – Боинг 747. Зайдя в кабину на перелете «Бомбей – Нью-Йорк» товарищ Когут очень удивил командира требованием «Везите меня в Псков», но сумел настоять на своем, несмотря на сопротивление летного состава и пассажиров.

…Наступила весна, скоро лето. И в очередной раз холодильники Трихапола оказались застигнуты врасплох. По словам главного холодильщика г-на Креазотова, городские власти остались должны еще с прошлого охладительного сезона 2,5 млн талеров. А их запланированных в бюджете на это сезон 5 млн талеров холодильщикам на счет поступило лишь 3 % «остужающих» денег. Как всегда подвели смежники – недопоставили 10 куб. гектар айсбергов. Из-за низкой зарплаты профессионалы уходят в частный бизнес – октрывают веерные и опахальные прокаты.

Одним словом, жителям нома и этим летом придется обдувать себя самим.

Суровая, как взгляды товарищей, в этом году выдалась на Праславянщине весна. И даже захандривший было князь Кощубей не смог ей противиться. Сидел он в палатах царских, предавался ядреной, как корейская морковка, тоске. Тоска – это состояние, по иностранному именуемое сплином, а по нашему хандрой, когда становится очень грустно, потому что ни чего не радует, все вызывает лишь тоску.

И внезапно БАЦ! Весна – это не шутка. Колдун стал бодрым, как обжегшийся таракан.

Окна настежь! Больше свежего воздуха!

Даже извинился перед теми, кого ночью под видом малярйного комара искусал.

Велел срочно подавать завтрак, или ужин, или что там у вас!?

Причесался, если это можно так назвать. Испросил в краткой молитве у Дажбога пышные кудри, и пожурил бога, что тот затягивает с выполнением предыдущих заказов. И скорей к зеркальцу:

– Свет мой, зеркальце, скажи, именем отца отцов и матери матерей Сырой Земли, да всю правду доложи… – слово – не воробей, из-под него не течет, и не капает, а разит…

Ну зеркальце и обиделось на эти пафосные «свет мой»! Обозвало старика и «столь благородным синьором, что боги обязаны ходить по пятам и записывать на скрижалях любое, да, любое, вылетевшее междометие» и «главным идеологом новой военной доктрины» и другими обидными словами.

Маг осознал, перешел на деловой, конструктивный тон. Назвал зеркальце "пустым фуфырем из-под лосьена «Огуречный», «засорившейся канализацией» и «грибом, выросшим на ногте». В своем ответе волшебное зеркальце продемонстрировало несомненную литературную эрудицию. Князь Кощубей был окрещен «ходячим кладбищем бифштексов», «несъедобным хвостом змеи» и «лошариком».

В знак примирения чародей признал в волшебном предмете склонности к двуличию и копанию в предметах потребления химчистками. Этот диалог живо напомнил бы залетному искусствоведу картину Паоло Веронезе «Грачи прилетели».

Далее они поговорили по душам, и из этой неторопливой и обстоятельной как банкет беседы князь Кощубей неожиданно для себя выяснил, что его регулярно возникающие на личном фронте, проблемы являются не просто так. Причина в нем самом. Оказывается, все эти годы, с самого беззастенчивого детства он любил только себя. Себя самого, себя одного. Ах, как весна некстати.

А в украденной из бара пепельнице «хольстен» ни осталось даже ни одного окурка.

И тут зеркальце выдало четко выверенный бесплатный как воздух совет:

– Ой, ты, гой еси, мерзкий молодец, какие проблемы? Али не колдун? Сотвори девушку с внешностью вроде той, которая во мне нынче отражается. Думаю, лось бумажный, ребро твое послужит неслабым стройматериалом.

Открытие шарахнуло Кощубея первым майским громом из-за сарая. Ярило мой! Чуть не угробил жизнь в погоне за студеными ласками надменных светских красавиц, а настоящая любовь – вот она – рядом! Тихая, безропотная, незаменимая. Среди прочих подруг неприметна она. Я гляжу ей вслед, ничего в ней нет, а я все гляжу, глаз не отвожу. Как же можно-то было свое счастье проглядеть?

И тогда кудесник, применив тайны малазийской медицины, извлек как вошь на свет белый свое свеженькое левое ребрышко и преувеличено бедро произнес полагающиеся по случаю слова.

О, чудо! Ребрышко превратилось в юную прелестную негритяночку. Чтобы представить ее внешность, достаточно кого-нибудь уговорить сунуть два пальца в розетку. Далее – колокольчик ситцевого платьица чуть выше каштанчиков коленок, но ни в коем случае не для искушения, а по невинности помыслов. Пимпочки сосочков даже сквозь глухой бюстгалтер под набивным ситцем. Губки-карамельки, стрижечка «Страусиное яйцо».

А за распахнутым окном хозяйничала весна. Таяло мороженое, мухи роились над банановой кожурой. В Немецкой слободе горячие бедуины зазывали покататься на верблюдах иноверок. В банях подавали свежее пиво и несвежие простыни. Лирические поэты, не в силах перенести эмоциональный накал, преимущественно вешались, хотя находились оригиналы, записывающиеся в иностранный легион.

– Гм-гм – привлек кашлем внимание очаровтельного создания князь, – Вы не могли бы мне объяснить, как пройти к Эрмитажу. А то я, знаете ли, очень люблю живопись, словно фальшивоманетчик. Мой любимый художник Поленов. А вам он нравится?

Девушка повернула милое личико на звук, в воздухе неведомо откуда возник аромат ландышей. Словно некто выносил с парфюмерного завода продукцию в грелке, а его уличили.

– Ах! Здесь мужчина! – негритяночка закатила глазки, прижала локотки к талии и брыкнулась в обморок с деревянным стком. Фикус в кадке затрясся, словно от смеха.

– Что теперь делать? – растерянно обернулся негритянский колдун к зеркальцу?

– Скажи слово «дрянь» – прошипело волшебное зеркальце.

– Ну, ты, дрянь, вставай, – прикрикнул склонившийся князь Кощубей на любимую и хлопнул по нежной щечке.

Девушка открыла глазки. Ах, что это были за глазки! Ах, что за выражение имели эти глазки! Наивность, свежее восхищение окружающим миром, веру в порядочность людей, и все равно красивые.

– Милая барышня, не знаю как ваше имя, не хотите ли глоток вина? – робко промямлил маг, пялясь на коленки и от стеснения ковыряя в полу мышиную норку. Князю Кощубею увиделась такая картина: он в серебрянных доспехах, на коне, копье наперевес. Она в темнице. Между ними огнедышащий дракон. Тогда рыцарь делает вид, что принцесса его нисколечки не интересует и отправляется в придорожный трактир. Дракон ждет – ждет рыцаря и засыпает. А Кощубей тут как тут. Шарах дракона меж лопаток. Принцесса свободна. Да окажется районный налоговый инспектор ее двоюродным братцем.

– Ой, только не вина. Маменька учила, что порядочным девушкам вино пить нельзя. От этого они становятся глупыми и делают глупости с мужчинами. У вас нет крюшона? – Девушке представилось: вот она с этим прекрасным господином гуляет по полю, цветочки собирает. Вдруг налетел дракон, посмотрел на нее, помотрел на него, и съел его, потому что он больше. И сытый ее не тронул.