Текст книги "Субэдэй. Яростное сопротивление"

Глава 19. Приближение монгольского войска

Тысячи всадников обошли поросшие хвойными лесами предгорья со стороны великой степи и остановились напротив большого хребта. Невысокий, кряжистый воин в дорогом халате и расшитой шапке вместо шлема медленно поднял руку. Брови слегка сдвинулись на неподвижном суровом лице и замерли. Он сделал глубокий вдох. Здесь заканчивалась его любимая Цао-ди, страна трав. Дальше начинался кустарник, а выше, уже в предгорьях, виднелись тёмные леса. Позади остались пологие холмы, покрытые буйным разнотравьем. Повсюду разливались нескончаемые реки серебристого ковыля, изредка прерывающиеся обширными пятнами полыни. Горячий ветер гонял ковыль, как волны. Сочная, яркая зелень радовала глаз, дарила силу и бодрость. Кое-где попадались островки каменистой почвы или песка, да и то, чаще ранней весной, когда земля ещё не была покрыта бархатистым ковром цветущего разнотравья, как сейчас. Это было хорошо. Лошади могли спокойно пастись, не боясь остаться без корма.

Лошади могли, а вот люди ¬– нет. Иногда жаркое солнце высушивало траву. Но это бывало в середине лета или ближе к осени. Тогда среди сухостоя вспыхивали пожары, и огромная степь выгорала дотла, лишая пищи стада кочевых племён. Те, кто выживал, уходили на горные луга.

– Стой! – всадник опустил руку и придержал коня. – До завтра остановимся здесь.

Немного подождав, он не спеша заехал на холм и оглянулся. Трава колыхалась до самого горизонта с одной стороны и до тёмной линии зелёных предгорий – с другой. На душе было непривычно спокойно. Спешить не хотелось. Один день ничего не решал. Предатели-давани были наказаны. Их северное племя снялось и ушло в горы, уведя с собой буйволов и лошадей. Но сейчас они не волновали Субэдэй-багатура. Приказ Джучи, сына великого Чингисхана, был выполнен. Больше никто не отправится к подлым тангутам на юг договариваться о союзе против непобедимого вождя монголов, как это попытались сделать южные давани.

Субэдэй знал, что следующим утром уйгуры пригонят стада, и у воинов будет мясо. Они долго скакали. Теперь можно было отдохнуть. Лето только начиналось, однако трава выросла так быстро, что многих животных уже не было видно. Жизнь пряталась в зарослях ковыля, и только парящие высоко в небе хищники с острыми клювами напоминали о том, что здесь есть, на кого охотиться. Вдали слышались голоса жаворонков.

– Взять коня, Субэдэй-гуай? – рядом, склонив голову, стоял один из воинов.

– Не надо. Потом, – на душе было тихо и спокойно. Не хотелось нарушать это ощущение лишней суетой. Хотя бы недолго… Скоро наступит середина лета. Придётся возвращаться. Причём быстро. Здесь будет жарко и опасно. Степь может засохнуть. Трава станет бурой, пойдут сильные дожди. В предгорьях всегда так бывает. Он помнил это ещё с детства. Лошадям будет нечего есть, из примятого ломкого ковыля покажутся животные.

Сбоку, прямо в нескольких шагах с шумом вылетел выводок серых куропаток. На соседнем холме стояла пара журавлей с птенцами. Не боятся. Значит, людей нет.

Конь осторожно переступил с ноги на ногу. Субэдэй оглянулся. Затем посмотрел вниз. В траве послышался прерывистый свист. Повсюду виднелись маленькие норки. Это были полёвки. Казалось, ничто не могло их погубить – ни дожди, ни засуха, ни пожары. Каждую весну эти грызуны выползали наружу и рыли свои норки везде, где только можно.

Субэдэй не любил полёвок. Когда-то в юности его первый конь оступился на рыхлой земле. Нога попала в одну из таких нор. Конь сломал ногу, и ему пришлось добираться до стойбища пешком, в одиночку. Три дня. Без воды. С тех пор грызуны вызывали у Субэдэя только раздражение.

Вскоре наступил вечер. Короткие сумерки сменились длинными тенями, быстро накрывшими всю степь тёмно-серым покрывалом приближавшейся ночи. И как только край солнца спрятался за горизонт, землю сразу окутала тьма. Костров было мало. В основном, возле главной стоянки и небольших шатров тысячников. Даже сотники не разжигали огонь, потому что на следующий день должны были уйти с этого места.

Сзади послышался скрип колёс и тихий металлический скрежет. Это был его «ночной шатёр»: низкая повозка с большой деревянной клеткой, обитой листами железа. В ней Субэдэй спал. Уже много лет подряд он предпочитал его теплу шатра.

Давным-давно они были в походе с Чингисханом. Оба тогда были молодыми и у них ещё не было «юртчи», опытного воина, отвечающего за организацию лагеря. Все воины в то время спали в палатках. Однажды вечером они задержались у реки и не сразу нашли дорогу назад, а когда вернулись, была уже полночь. Но поспать не удалось – их жилище было испещрено стрелами.

С тех пор Чингисхан ставил вокруг своего гэра часовых по кругу, локоть к локтю, чтобы между ними не могла пролететь стрела, а Субэдэй приказал сделать «железный гэр», в котором чувствовал себя в большей безопасности, чем в походном жилище из войлока.

Эту ночь он провёл один, без пленных женщин. Десять дней назад их было очень много. Он устал. Когда напали на баяров, всем воинам не досталось. У даваней тоже было мало женщин. Зато поймали дочерей вождя. Они были не очень красивые, но молодые. Через две ночи он отдал их своим нукерам.

С женщинами всегда было скучно и ненадёжно. Субэдэй понял это ещё в юности. Они были ему не нужны. А здесь тем более. Ну что ж, оставалось справиться с последней задачей Чингисхана и тогда можно было вернуться к нему для больших походов на запад.

Так думал великий полководец монгольского войска, планируя быстро расправиться с туматами. Впрочем, как и со всеми другими, кто мог стать у него на пути.

Уйгуры действительно пришли на следующий день. Их возглавлял глупый и самоуверенный сын верховного хана Нармыза. Но если его отец был хитрым, то сын не обладал такими качествами. Он был слишком надменным, и ещё очень любил сытно поесть и похвастаться. Невысокий, рыхлый, с широким, полным лицом, молодой Нарсут всё время старался продемонстрировать перед уйгурами свою важность. Но делал это глупо, обращаясь с ним как с равным. Но Субэдэй был не против. Пусть гарцует на лошади и раздувает щёки! Этим никого не удивишь.

После полудня на холме поставили навес, разложили ковёр и принесли воду.

Вскоре собрались все тысячники монголов и уйгуров – десять человек. Молчали. Ждали его. А он мысленно прислушивался к своей интуиции, пытаясь найти хоть какие-то призрачные намёки на опасность. Но их не было. Воины были довольны. Никто не болел. Уйгуры пригнали буйволов даваней. Их хватит на десять дней. Пора было начинать совет.

– Здесь две дороги. Проводник жив?

– Да,

– Хорошо. Пусть покажет, куда идти, всем сотникам-разведчикам. Байрак, тебя касается. Пошлёшь сто людей по одной дороге и сто по другой. Уйгуры будут вас прикрывать. Нарсут выделит четыре сотни на каждую дорогу. Пойдут сзади.

– От кого прикрывать? – на одутловатом лице молодого уйгурского предводителя появилась наивная улыбка.

– От туматов, – коротко обрезал Субэдэй. – Не надо спорить! Ситучи ушли. Они узнали о нас и ушли. Куда? Куда они могли пойти? Только к этим туматам. Значит, их там много. Надо узнать, где они прячутся. У них женщины и дети. Далеко не уйдут. Байраку нужны твои всадники. Вдруг эти охотники вздумают сопротивляться. Они тоже умеют стрелять из луков. Поэтому нельзя терять наших разведчиков.

– А что, моих уйгуров можно?! – недовольно выпалил Нарсут.

– Да! – жёстко отрезал Субэдэй, и глупых вопросов больше не возникало. За такую дерзость любой другой уже давно бы лишился головы, но Джучи оказывал этому уйгуру покровительство, в отличие от его отца, хитрого хана Нармыза. Старика сын Чингизхана ненавидел.

За всем этим стояла тень двух опасных людей в окружении предводителя великой орды Тэмуджина. Субэдэй хорошо их знал. Одного он ценил за знания и пользу. А второго – ненавидел. Больше десяти лет назад монголы победили племя найманов под предводительством Таян-хана. Войско разгромили, заносчивого хана убили, но его жена, красивая и умная Гурбесу сумела поразить Тэмуджина своими знаниями и умением читать и писать. Он оставил её в живых и взял в наложницы. Но она попросила его спасти «самого главного уйгура» в их племени. Тэмуджин был заинтригован, потому что самыми главными людьми считал ханов и воинов. А тут перед ним неожиданно предстал пожилой кочевник с золотой печатью. Это был Таш-Атун, учитель и хранитель печати убитого им Таян-хана. Тэмуджин спросил, зачем найманам и уйгурам печать.

Рассказ Таш-Атуна продлился до глубокой ночи. И был он не только о печати, но ещё о чтении, письме, торговле, караванах и налогах. Тэмуджин так проникся услышанным, что приблизил его к себе и заставил потом всех своих сыновей учиться у старого мудреца грамоте.

С наложницей Гурбесу и этим молодым уйгуром Нарсутом, у Джучи сложились хорошие отношения. Поэтому Субэдэй решил подождать, пока жизнь сама накажет юного уйгурского выскочку, а Гурбесу уберут другие жёны, более молодые и коварные, которых в гареме грозного повелителя монголов с каждым годом становилось всё больше.

Так думал умудрённый опытом военачальник, стараясь всегда заранее предугадать грядущие неприятности. Интриги в Улусе верховного правителя монголов волновали его больше, чем всё остальное, хотя Субэдэй интуитивно чувствовал, что туматы затаились не зря. Даже если они и попытались спрятаться в горах, это ничего не меняло. Просто на поиск уйдёт чуть больше времени. А потом их настигнет неизбежная расплата. При виде его всадников все скотоводы и охотники ведут себя одинаково – умоляют о пощаде и сдаются.

Мудрый монгол предполагал, что туматы могут объединиться с другими племенами и оказать организованное сопротивление. Мысль о том, что кто-то захочет побороться за свою жизнь, что найдутся одиночки, которые будут прятаться в лесах и мстить, была. Такое случалось везде. Но разве можно было это сравнить с армией империи Цзинь и даже с теми уйгурами, которые знали степь не хуже самих монголов? Нет, нельзя. Но и они покорились, хотя до этого казались всемогущими. Но всемогущими на самом деле оказались монголы. Страх обычно проникал в души людей и парализовал их волю ещё задолго до того, как они видели их армию, и Субэдэй-багатур стал уже постепенно к этому привыкать.

Глава 20. Идут!

Богдан полночи ходил по склону, не находя себе места. Проверил всё несколько раз: оружие было в порядке, люди готовы, но он чувствовал, что их ущелье – не главное. Ему казалось, что монголы не пойдут по узкой тропе, что они знают о судьбе уйгуров, что попытаются как-то обмануть туматов и, скорей всего, ударят с юга, через широкое ущелье. А уверенности в том, что Баргуджин с Огаем смогут их там сдержать без больших потерь, у него не было. К тому же, у туматов не было щитов. Они просто отказались от них. Глупо, но спорить не было времени. Да, весь план был рассчитан на неожиданность и мгновенное нападение. А если монголы не вышлют разведку? Если просто войдут в ущелье? Все вместе? Или, наоборот, станут обстреливать их из луков издалека? Вдруг у них есть железная конница?

Все эти вопросы изводили его, потому что воображение рисовало красочные картины огромных сражений, о которых Богдан когда-то читал в книгах по истории. Однако сейчас была далеко не книжная ситуация, и он не мог избавиться от нервного перевозбуждения. Умом он понимал, что остановить разведку несложно. А вот что делать дальше, не знал. Этого не мог предугадать никто. К тому же Нурэй убедил Баргуджина, что щиты будут им только мешать.

Это была большая ошибка. К тому же старшие охотники так и не научились двигаться одновременно, как юноши. У них просто не было времени. Они не понимали, зачем это надо, и больше надеялись на луки и стрелы. Поэтому Богдана колотило от всех этих мыслей, как перед первыми соревнованиями. Только здесь на кону стояла его жизнь, а не первое место в городе.

К концу дня вдали показались два всадника. Все сразу вскочили на ноги и выбежали на поляну.

– Идут! Идут Монголы! Пришли из степи. Стали лагерем! Ещё уйгуры со стадом, – быстро сообщили всадники и помчались к вождям.

Богдан поспешил за ними. Когда он прибежал, дозорные давани сидели рядом с лошадьми, а охотники стояли вокруг вождей, взволнованно обсуждая эту новость. Вскоре показались ещё два всадника, которых отправляли следить за появлением монголов на второй, широкой дороге. Они сообщили то же самое. Стоянка монголов располагалась как раз между двумя ущельями с той стороны. Значит, они могли пойти по любой дороге.

– Вождь, можно спросить? – осторожно обратился Богдан к Баргуджину. Тот молчал. Затем поднял на него взгляд, как будто видел первый раз. Но это лишь говорило о том, что он глубоко задумался.

– Что?

– Надо отправить их назад. Пусть возьмут еду и воду. И скачут обратно, – Богдан замолчал, чтобы перевести дыхание.

– Говори. Зачем? – теперь его уже слушали вождь даваней и главные охотники вместе с Нурэем.

– Монголы могут пойти по двум дорогам. Это – первое. Второе, дозорные заметят их издалека. Они прискачут сюда, и мы будем точно знать, сколько их там. Если это будет разведка, хорошо. Если все сразу, будет трудно. Вот.

– Ты же говорил, что надо разжечь костры? – недовольно произнёс Нурэй. Баргуджин поднял руку, и старший охотник замолчал.

– Думаю, не надо. У дозорных есть лошади. Это надёжней. И быстрей. Они точно отправят вперёд разведчиков!

– Почему?

– У них есть буйволы. Стали лагерем. Значит, нужна еда. Зачем? Потому что пришли на несколько дней или много дней. Наверное, думают, что мы прячемся в горах. Если так, то нас искать надо. А это время. Значит, пока найдут, что-то надо есть. Вот так я думаю. Поэтому они пошлют разведку, а уйгуров оставят охранять. Я бы так и сделал.

– А зачем тогда нам дозорные на скалах?

– Вдруг этих, на лошадях, убьют или что-то случится. А мы не узнаем. Они ведь смогут отойти по скалам назад?

– Да.

– Хорошо. Иди! – последовал короткий приказ. Вожди быстро приняли решение. Единственный, кто, похоже, остался недоволен, это – Нурэй. Скривив лицо, он отошёл в сторону. Там к нему подошёл брат и стал что-то недовольно говорить, показывая на дорогу.

Богдан это не заметил. Ему пора было возвращаться. Он уже не сомневался, что следующим утром монголы пойдут вперёд. И хотя у туматов всё было готово, стоило поговорить с молодыми охотниками ещё раз.

Глава 21. Последние приготовления монголов

Ночь была сырой и промозглой. В горах прошёл дождь, и утреннее солнце пока не могло пробиться сквозь плотную пелену окутавшего землю тумана. В монгольском лагере уже давно не спали. Сапоги и штаны у воинов промокли. Ходить ведь приходилось не только по вытоптанной стоянке, но и вокруг. А там вся трава была покрыта большими каплями росы и туманом.

Субэдэй сидел на круглом стуле, похожем на барабан, и пил горячий чай. Уйгурские всадники проверяли лошадей, а монгольские разведчики ещё раз допрашивали проводников, рисуя на земле реки и горы, чтобы было видно всем, кто принимал участие в разговоре. Субэдэй не вмешивался. Его разведка была самой опытной во всей Орде. Эти четыре сотни стоили целого тумена уйгуров. Его сотники прошли все последние битвы, и везде помогали основным силам найти и уничтожить врага ещё до того, как тот успевал опомниться.

Сейчас они пытались узнать у проводников, есть ли другие проходы между горами, существуют ли боковые ущелья, есть ли дороги вдоль рек. И хотя всё это было давно известно и даже нанесено на небольшую копию карты, захваченную в империи Тангутов, такие допросы были нужны.

Иногда проводники вспоминали что-нибудь важное в самый последний момент. Однако здесь этого не произошло. Испуганные скотоводы повторяли одно и то же, не врали и очень боялись за свои жизни. Страх парализовал их волю. Это было хорошо.

– Эй, – позвал Субэдэй, – не бойтесь, вас не убьют. Скажите, как оттуда можно следить за степью?

– Оттуда? Никак, о великий батыр! – испуганно замотали головами оба даваня. – Далеко очень. Из долины не видно. А дальше – лес. Оттуда тоже не видно. Далеко.

– Далеко говорите? Но ведь можно послать вперёд дозорных. Вон туда, на склоны, – он показал на линию, которая разделяла конец степи и начало предгорья.

– Да, можно, – сразу согласились те. – Но это далеко. Как потом вернуться на стойбище? Идти долго. Лошади великого батыра быстрее ветра. Они догонят любых дозорных.

– Да, лошади быстрее. Но, может, они умеют летать? В империи Цзинь есть умные голуби, которые летают между городами с письмами на лапах. Может, у этих туматов есть такие голуби? Или орлы?

– Нет, нет, что ты! Туматы – хорошие охотники, но у них нет птиц. У них нет даже буйволов. Они живут только охотой.

– Субэдэй-гуай, – вдруг радостно воскликнул один из сотников. – Если они такие умные, то мы увидим костры. Как тайджиуты тогда, помнишь? Они всегда опережали нас из-за чёрного дыма.

– Да-а… – удивлённо протянул Субэдэй. Странно, что он не вспомнил об этом сам. Просто битва с тайджиутами была так давно… Тайджиуты, тайджиуты… – подлое и коварное племя предателей. Их хан по имени Таргутай из рода Борджигин был заклятым врагом Чингисхана. Он допустил всего одну ошибку в своей жизни, но этого было достаточно, чтобы потом потерять весь народ. Гордый Таргутай выследил племя Чингисхана, когда тот был ещё совсем юным, и взял его в плен. Но не убил, а заковал в колодки и заставил работать, как раба. Это было большой ошибкой. Добрый сулдусский батрак Сорган-Шир и его сыновья Чилаун и Чимбай помогли юному Чингисхану бежать. А потом наступила расплата.

Субэдэй помнил, как они гнали тайджиутов по всей степи, сжигая на пути стоянки племён, которые помогали их вождю Таргутаю. Тайджиуты были разбиты, часть разбежалась по дальним окраинам, несколько тысяч отдали в рабство нойонам. Да, славное было время!

Он вдруг заметил, что тысячники молчат и смотрят на него, ожидая последнего слова.

– Костры были. И тут могут быть. Следите за небом. Увидите дым, будьте осторожны. Всё, идите! – добавить было нечего. Разведчики и так всё знали. А уйгуры в этом не нуждались. Скорей всего, дерзкие туматы были не такими умными, как тайджиуты. Но даже если они и выслали дозорных, то только для того, чтобы успеть сняться со стоянки и уйти ещё дальше в горы. Воевать они не умели. Поэтому пора было с ними заканчивать и возвращаться в улус Джучи. Впереди их ждали великие битвы, и Субэдэй уже предвкушал вкус победы своих воинов в дальних богатых странах.

Глава 22. Утро перед боем

Ночь выдалась сырая и промозглая. Туматы дрожали и кутались в шкуры. Они прижимались друг к другу спинами, пытаясь хоть как-то согреться и заснуть. Одним это удавалось, другим – нет. Поэтому когда наступил серый, бледный рассвет, больше похожий на сумерки, чем на начало нового дня, все ещё спали. Ночная смена Тэлэка стояла у входа в ущелье, как приказал Богдан.

Надо было отдать должное этому честолюбивому молодому охотнику – он во всём стал копировать его, как и Тускул. Однако сын шамана делал это весело и задорно, стараясь быть похожим на Богдана, в то время как Тэлэк в какой-то момент вдруг почувствовал, что странный чужак во всём оказывается прав, и поэтому изменил своё отношение. Ведь если делать так, как делает чужак, то можно стать сильнее и удачливее других.

На тренировках в лесу или зимой на снегу у него это получалось так же хорошо, как у Тускула. Единственный, кому уступал Тэлэк в силе, был старший охотник Нурэй, но между ними была большая разница в возрасте. Нурэй был на десять лет старше и уже давно охотился. Поэтому здесь преимущество было обоснованным.

Однако другим Тэлэк старался не уступать. Причём в отличие от Нурэя, он копировал Богдана не только на тренировках. Накануне, выслушав, как надо разделить людей на три смены, как их менять, как будить после себя Тускула, он задал ещё кучу вопросов о еде, воде, следах на дороге, шуме в горах, чем вызвал у Богдана искреннее удивление. Похвала польстила Тэлэку, и его широкое, почти квадратное лицо расплылось в самодовольной улыбке, спрятав глаза в узких щёлочках век. Но это было вчера. А сегодня уже наступило утро, и пора было будить следующую смену.

Тэлэк решил в последний раз пройтись вместе с двумя товарищами до дальнего камня и уже потом, вернувшись, разбудить сына шамана. Там он немного постоял и прислушался. Караульные тоже напряглись.

– Слышите? – одними губами спросил Тэлэк. Охотники кивнули в ответ и крепче сжали копья. – Я сейчас. Подождите, – тихо произнёс он и стал быстро взбираться на ближайший склон. Подняться можно было всего шагов на десять, дальше подъём становился круче и вскарабкаться на самый верх было невозможно. Именно это защищало прятавшихся там лучников.

Тэлэк сделал глубокий выдох и прислушался. Да, стук копыт был слышен очень хорошо. Он быстро спустился и махнул рукой караульным. Пора было уходить. Скакали две лошади. Дозорные. Значит, монголы покинули свой лагерь.

Так всё и оказалось.

Когда заспанные Богдан и Тускул выбежали из-за камня, в начале ущелья появились всадники даваней. Они сказали, что видели два отряда монголов. Один – небольшой, около ста человек, и другой, побольше – около четырёхсот. Где были остальные, они не знали. Туман всё скрыл. Но больше никого не было видно.

– Давайте к вождю! Там точно уже ваши будут. С того ущелья. Монголы идут по двум дорогам, – сказал он.

– Да, их ведут опытные проводники. Они не пошли вокруг кустарника, – подтвердил один из всадников. – Взяли в сторону, вдоль скалы, а там через подъём сразу выйдут на широкую дорогу. Короче будет в половину. Мы тоже прошли сбоку, чтобы следов не было.

– Молодцы! Вот чёрт! Буди всех. А вы скачите! Скажите, что мы уже догадались, – Богдан весь горел изнутри, понимая, что туматов в широком ущелье ждут большие неприятности. Надежда на то, что монголы пойдут только по той дороге и юноши смогут прийти на помощь Баргуджину, исчезла. Теперь им самим надо было готовиться к бою в этом узком ущелье. – Тускул, давай людей с ветками туда, пусть заметают следы за ними! Тэлэк, отправляй бойца… э-э… одного охотника… наверх. Пусть спрячутся и не шевелятся. Зачем? Пусть ещё раз напомнят – не шевелиться! И ничего не делать без сигнала! Ничего! – он почти орал. – Так, а я пока пойду проверю ремни, чтобы нигде не застряли. Ребята, давайте, сворачивайте шкуры! Убирайте всё подальше! И пошли пылью обсыпаться. Да, всё: лицо, руки, ноги, особенно подмышками. Чтобы запах не учуяли. Эх, жаль лошадей нам нельзя сюда, выдадут…

Всё закрутилось, как в водовороте. Чуть более двух сотен туматов не очень слаженно, но всё же стали выполнять приказы. Двадцать самых крепких остались возле ямы с Богданом. Тридцать лучников под командованием Тэлэка ушли вперёд, навстречу приближавшемуся врагу. Они должны были запереть монголов в пятидесяти шагах от ямы и не дать вернуться обратно, если те попытаются как-то через неё перебраться. Захлопнуть ловушку, как пробку в бутылке.

Монголы, конечно, могли бы завалить яму телами лошадей и даже своих воинов. Понадобилось бы не так много, человек двадцать. Однако для этого надо было, чтобы им никто не мешал. Но лучники и каменщики наверху должны были сделать своё дело.

Туматы стали рассредоточиваться вдоль узкой дороги, внутри западни. Они прятались в вырытых нишах, шагах в пяти ниже края дороги, практически на склоне обрыва. Увидеть их с дороги было невозможно. Они прятались, как ласточки в гнёздах.

С того места, де была первая яма, просматривалось всё ущелье. Оно лежало как на ладони. Узкая тропа изгибалась вдоль скалистой стены по длинной дуге вплоть до самого конца, где упиралась в поляну. Там находилась вторая яма. За ней небрежно расположились ещё тридцать туматов. Богдан про себя называл их «живцами». Они уже зашевелились. Всадники сообщили им новость, и охотники выходили и рассаживались вдоль дороги, изображая передовой отряд.

– Пятьсот человек… на лошадях… так, так, – постукивая себя по колену, бормотал Богдан и делал быстрые вычисления. – Лошадь – два метра, расстояние между ними ещё по метру. Пятьсот на четыре будет два километра. Поедут по двое. Значит, растянутся на километр. Вот блин! А тут полторы тысячи шагов. Коротка дорожка… Значит, все не влезут. Тускул, давай-ка ещё двадцать человек к Тэлэку!

– Ты что! Зачем? – на лице друга застыло смешанное выражение удивления и страха. Он даже не хотел шевелиться, сжившись с образом неподвижного камня.

– Не влезут все на дорогу. Пятьсот всадников не влезут. Понимаешь? Останутся за ямой. Если пятьдесят, то можно перестрелять. А если сто? Многовато будет.

Увидев подкрепление, Тэлэк сразу всё понял. Он ещё раз убедился, что чужак был слишком умным и надо было учиться у него всему, чтобы потом занять в племени достойное место. Ради этого Тэлэк даже стал повторять за ним слова и выражения, стараясь во всём вести себя, как этот странный Билбэт из никому не известного племени. Однако то, что это племя было намного сильней туматов, Тэлэк не сомневался.

– … стрелять до последней стрелы…

– Да.

– … сближаться только после этого….

– Да.

– … стрелять в лошадей… меняться по команде…

– Ты чего повторяешь? – усмехнулся Богдан. – Мы же сто раз отрабатывали в лесу. Они всё могут.

– Так лучше запоминается, – честно ответил Тэлэк, явно волнуясь от того, что чужак заметил его поведение. Однако Богдан по-дружески похлопал его по плечу и пожелал удачи.

Ему всё было ясно. Парень нервничал. Это был его первый бой. Тут ещё не так заговоришь! Богдану самому было тревожно. Но он не нервничал. Просто помнил, что «ни одна война ещё не проходила по плану». Надо было приготовиться и ждать, чтобы, если что-то пойдёт не так, спокойно действовать по обстановке.