Текст книги "Субэдэй. Яростное сопротивление"

Вскоре все десять ситучей корчились на земле, а Огай вместо ярости радостно улыбался.

– Бэргэн! – воскликнул он. – Бэргэн! Билбэт бэргэн! Я такого ещё не видел. Ты можешь отправить его со мной обратно?

– Зачем? – не понял вождь туматов.

– Пусть научит моих охотников! Мы будем сильнее уйгуров и монголов, – одноглазый ситуч был так воодушевлён увиденным, что готов был отдать всё что угодно, лишь бы заполучить чужака.

– Он учит наших охотников. Они ещё мало умеют… – не желая отказывать, задумчиво произнёс Баргуджин. – Ты мог бы оставить своих людей. Они бы учились вместе. А? Потом твои охотники смогут научить других. Как ты думаешь?

– Баргуджин, ты действительно великий вождь! – искренне восхитился Огай. – Я даже не подумал об этом. Так будет лучше. Но у нас ещё есть время поговорить о других делах. Старейшины изменили своё решение. Они поняли, что беда всё равно придёт на нашу землю. Поэтому я здесь, – его единственный глаз смотрел на Баргуджина с надеждой и уважением.

Тогда давай поговорим на совете. Опыт и мудрость на их стороне, – предложил в ответ тот.

Глава 10. Совместные тренировки

Ситучи поначалу относились к занятиям не так, как туматы. Они вели себя вяло, небрежно, как будто ждали момента, чтобы вернуться в племя. И даже та первая встреча, после которой десятерым пришлось несколько дней приходить в себя, не заставила их работать в полную силу.

– Ладно! Не хотите учиться, тогда вы все умрёте! – разозлился однажды Богдан, устав объяснять, зачем надо прижимать подбородок к груди, когда делаешь кувырок, зачем надо учиться падать на бок и вращаться из стороны в сторону. Вместо ответа послышалось только недовольное ворчание. Опустив взгляды, ситучи переминались с ноги на ногу. Старшие туматы тяжело дышали в стороне. Из молодых были только Тускул и Тэлэк. Остальные помогали женщинам делать сети для рыбы, строили у реки заводи, разгребали новую площадку за подлеском для новых гэров и готовили ограду для лошадей, как показал чужак.

– Зря ты всё это … – донеслось вдруг откуда-то из задних рядов. – Не надо нам…

– Зря? – опешил Богдан. Он настолько привык к взаимопониманию с туматами, что какое-то время удивлённо молчал. Но видимо надо было вспоминать тренировки с дядей, его повторения для новичков, и быть таким же терпеливым.

– Кто ж нас убьёт? – спросил кто-то.

– Ладно. Тускул, возьми половину. Тэлэк, с другой иди туда! – он разделил огромную толпу туматов на две части и поставил их с двух сторон от ситучей. – Вот, смотрите! Это – враги. У них есть луки и стрелы. У них есть копья. Тускул, Тэлэк! Отойдите на двадцать шагов! – Богдан два раза растопырил пальцы на руках. Ребята быстро выполнили команду, а он снова обернулся к недоверчиво смотревшим на него охотникам соседнего племени. – Как думаете, промахнутся? – в ответ послышались насмешки. – Ну ладно. Давай, бери землю! – крикнул Богдан ребятам, которые руководили старшими охотниками. Те сразу всё поняли. На лицах появились улыбки, по рядам пронёсся радостный гул, потому что точно такую же проверку когда-то проходили и они. Однако туматам было обиднее. Тогда их закидали землёй юноши, многие из которых даже не были охотниками. И только присутствие вождя предотвратило в тот день большую драку. – Ну что, готовы? – обратился Богдан к ситучам. – Они кидают в вас землёй. Считайте, что это – копья. Надо увернуться. Сможете? Давайте, по команде начинаем.

К огромной радости туматов с ситучами всё произошло точно так же, как и с ними. Никто так и не смог уклониться от кусков земли. Более того, сбившись в кучу, они мешали друг другу, и из-за этого не видели прилетавшие комья.

– Стой! ¬– выкрикнул, наконец, Богдан. – Хватит! Ну что? Кто остался живой? Похоже, вы все умерли, – спокойно, без насмешки сказал он, подходя ближе. Перекошенные от злобы и беспомощности лица говорили о том, что ситучи готовы разорвать его на части. – Что, отомстить хотите? Да? Тогда давайте, идите туда! – он кивнул в сторону туматов. Обсыпанные пылью охотники с недоверием посмотрели на две огромные толпы. – Идите, идите. Будете кидать. А чтобы вам проще было, мы тут втроём будем. Не промахнётесь. Эй, Тускул, Тэлэк! Идите сюда!

Богдан пошёл на эту уловку, потому что взрослые туматы ещё не были готовы к такому испытанию, а вот молодые охотники – вполне. К тому же, он хотел показать эффективность этого упражнения. Наглядность всегда действовала сильнее слова. Это должно было убедить даже самых ярых противников тренировок.

Тускул и Тэлэк поняли его с полуслова. По радостному блеску в глазах Богдан увидел, что им эта идея понравилась. Поэтому когда ситучи стали кидать комья земли и глины, ребята уже активно передвигались на большом расстоянии друг от друга. Броски были сильными, но не точными. Уклоняться было легко. Однако ситучи вскоре сообразили, что надо бросать всем вместе, по команде, и вот тут для парней началась настоящая тренировка.

Однако как «противники» ни старались, трое юношей каждый раз успевали упасть на землю раньше, чем до них долетали комья земли. Наконец наступил момент, когда ситучи разозлились и стали кидать уже камни. Те летели быстрее и точнее, чем земля и глина. Несколько раз они чуть не попали в Тэлэка, один задели Тускула. И только Богдан спокойно уворачивался, точно предугадывая полёт каждого камня ещё до того, как он отрывался от руки бросающего.

– Готовы? – вдруг крикнул он двум друзьям. – Давай обратно! – и в этот момент произошло невообразимое: те камни, которые ситучи кидали в них, теперь полетели обратно. Это было невероятно! Очень быстро «потери» нападавших достигли более половины, и они, тяжело дыша, остановились. Получать болезненные удары в ответ больше не хотелось. А для этого надо было остановиться. Это было понятно и без слов.

– Сдались! – радостно выкрикнул Тэлэк и поднял руки вверх. Но какой-то ситуч оказался не согласен с его мнением и, изловчившись, бросил камень. Сам охотник уже устал, да и камень, похоже выскользнул из руки, однако всё равно долетел до юного тумата и попал ему прямо в зад. Тэлэк от неожиданности подпрыгнул и даже прогнулся в спине, затем закричал от обиды и хотел уже броситься на обидчика, но Богдан вовремя его остановил. Все вокруг улыбались и показывали в их сторону.

– Тебе тоже хороший урок. Согласись! Вдруг он там раненый лежал, а? Может ведь? А ты к нему спиной повернулся. Удобно согласись? Раз, и стрела в спину. Так что не радуйся раньше времени. Понял? К тому же команды не было. Они могли кидать. Никто не запрещал. Просто устали. Ты сам виноват.

Туматы и ситучи дружно поддержали Богдана, потому что это было справедливо. С этого момента лень и недоброжелательное отношение в поведении ситучей исчезли, однако теперь они требовали прежде всего научить их точно так же уклоняться от «стрел и копий». Никакие объяснения, что им ещё рано начинать с уклонов и сначала надо научиться делать другие движения, не помогали. К тому же, воодушевлённые примером своих юных соплеменников, к ситучам присоединись другие туматы.

Богдану пришлось разбить их на пары и отрабатывать простой тычок ладонью в лицо. Сначала учились уклоняться от медленного удара в голову – то в одну, то в другую сторону. До большой скорости не доходили, чтобы не было травм.

После этого все разделились на тройки. Два человека стояли друг напротив друга и кидали кусок земли. Их разделяли пять шагов. Посередине стоял третий. Кидали медленно, навесом. Задача была попасть в человека. Тот должен был научиться уклоняться корпусом. Ему разрешалось делать полшага одной ногой —либо вправо, либо влево. Через какое-то время менялись местами.

Когда солнце начало приближаться к горизонту, Богдан решил проверить азарт и амбиции ситучей на склоне. Туматы уже хорошо знали и любили это упражнение, но «новеньким» оно было ещё незнакомо.

– Всё! Хватит! – крикнул он. – А теперь в вас будут стрелять не люди, а кусты и деревья. – Не бойтесь, мы это делаем каждый день. Никто не пострадал. Смотрите, бежим по склону вниз. Там ветки. Берегите голову. Ну и руки тоже. Ноги вряд ли получится, но попробуйте перепрыгивать. Давайте, растянулись по краю и вперёд, до самой реки! Там ополоснёмся, кто не боится, – радостно заключил он и крикнул Тускулу и Тэлэку, чтобы бежали последними. Случиться могло всякое.

Однако на этот раз не случилось ничего, кроме громкого смеха туматов. На берегу они подбежали к новым товарищам и стали показывать свои шрамы, которые получили во время первых спусков. Те поначалу насуплено вытирали кровь с царапин, кривились от боли и обиды, но вскоре поняли, что остальные тоже прошли через это испытание.

– Эй, тут обижаться не на кого. Никто вам зла не желает. Кусты и ветки жалости не имеют. Надо учиться. Сами просили. Что ж тут дуться? Давайте, в реку! – с этими словами он сбросил с себя одежду и маймахи и первым прыгнул в ледяную воду. Половина туматов последовала за ним. Ситучи не решились на такой подвиг. Они только обмыли лица и руки в воде. Купаться весной никто из них не привык. Да и вообще мужчины в их племенах мылись редко.

Солнце уже почти село, и все разошлись. Богдан с Тускулом шли по тропинке и весело обсуждали обучение ситучей. Вдали показалось холомо шамана. Возле него стояли несколько человек. Это были братья Уйгуланы и немая сестра Аруна. Они пришли, чтобы отблагодарить Дзэтая за помощь, и передали от вождя ракушки и еду.

– Ну что, как она там, выздоровела? – негромко спросил Богдан у Сахи, младшего брата Уйгуланы.

– Да, вчера уже ходила. Сегодня весь день матери помогала. А что?

– Ничего! – передразнил его Богдан, но всё-таки напросился проводить до гэра. Два подростка отказывались, крича, что они сами дойдут и любого врага смогут одолеть не хуже Билбэта. Но тут впервые проявила себя Аруна. Она дёрнула каждого из них за рукав и зашипела, изобразив на лице раздражение. Как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы подростки утихомирились.

Когда они дошли до холомо вождя, звёзды уже усыпали весь небосвод яркими колючими точками. Парни быстро нырнули за полог, а Аруна остановилась и вопросительно посмотрела на Богдана. Всё было ясно без слов.

– Э-э… Позовёшь? – тихо попросил он. Она кивнула и исчезла внутри.

Оставшаяся от зимы прохлада ещё давала о себе знать: солнце за день не успевало прогревать землю и к вечеру от неё веяло сырой, промозглой сыростью.  Богдан поёжился, стало зябко. Он пожалел, что не взял с собой тёплую шкуру. Однако когда полог откинулся в сторону и в свете костра показалась знакомая фигура, дрожь сразу прошла.

– Ты как?

– Души наших предков помогли мне. Благодарю тебя, – раздалось вместо приветствия. О, этот голос! В нём слышалась слабая хрипотца. Затягивать общение не стоило. Простудиться второй раз было ещё страшнее.

– Я, это… хотел сказать, что рад. Ну хорошо, что выздоровела. Может, придёшь через пару дней? Может, матери там, у шамана, что-то надо будет? – осторожно поинтересовался он.

– Может… Ещё не знаю. Но ты же всё время занят.

– Ну да, но… Ближе к закату уже нет. А ты Саху или Дари отправь.

– Куда отправить? Они же с утра на поляне с тобой, вьются, как слепни вокруг буйвола, – в голосе Уйгуланы послышалась ирония. – Ты – сильный. Все так говорят.

– Да ладно! Сейчас покраснею прям, – хмыкнул в ответ Богдан. – Хотя темно. Не видно тут.

– А я думала, ты краснеешь только когда болеешь. Или когда кто-то нравится, – на этот раз интонация уже была другой. Богдану сразу же вспомнился их разговор в тот день. Значит, она запомнила его рассказ и теперь пыталась в шутку уколоть. Или не в шутку?

– Я всегда краснею. Ты просто не видишь, – не зная, что ответить, смущённо пробормотал он.

– И сейчас тоже? – это уже было слишком, но что он мог сказать? Шутить было опасно. Туматы не понимали юмор, у них его совсем не было. А тут такое! Ирония, но откуда? Уйгулана явно ждала ответа.

– Знаешь, я тебе честно скажу – да, краснею.

– Хи-хи, – ей было весело.

– Уйгулана! – послышался из гэра голос матери. – Холодно!

– Да, да, сейчас иду! – крикнула она в ответ. – Значит, Уйгулана тебе нравится? – уже тише, но с прежней, насмешливой интонацией спросила она и, не прощаясь, убежала в холомо. Странная это была встреча, но на сердце было приятно.

Тем временем холод напомнил о себе мурашками на спине. Пришлось возвращаться к шаману. Надо было взять горящую ветку и разжечь костёр в своём маленьком жилище. За десять дней, которые он мучился с ситучами, духи, наконец, послали ему вознаграждение. И в виде хорошего урока на тренировке, и в виде явной благосклонности дочери вождя.

Глава 11. Глупая жадность

Пятьсот всадников так и не вернулись. Обоз с собранной данью пришёл десять дней назад, а воины как в воду канули. Оставшиеся всадники, прождав несколько дней, объехали другие племена, где до этого собирали дань. Им сказали, что последними, к кому направлялся их главный отряд, были туматы. А на следующий день прошёл слух, что все погибли. Это казалось невероятным, но другого объяснения не было. Испуганные воины вернулись на стоянку к своему идыкуту с плохими известиями.

После этого уйгурский хан Нармыз переложил дань на небольшие повозки, чтобы выглядело побольше, и отправился с этой новостью к Джучи, старшему сыну Чингисхана. Вид у хана был жалкий, вёл он себя, как побитая собака, унижался, постоянно кланялся и, войдя в шатёр, сразу упал на колени, чем вызвал у молодого монгола брезгливый смех.

– Великий правитель, прости нас, но мы не смогли собрать больше! – запричитал он, заметив, как изменилось лицо Джучи, когда тот узнал, сколько дани собрали на этот раз. – Я отправил своего племянника на север, к племенам туматов. Но они не вернулись. Никто! Остальные согласились платить дань, вот… Я привёз… А туматы ещё прошлым летом оскорбили наших нукеров. Поэтому я отправил пять отрядов по сто человек.

– Что? Пять?!. И никто не вернулся? – с недоверием хмыкнул сын Чингизхана и сжал в кулаке свою узкую бородку.

– Никто, великий правитель, – заверил уйгурский хан, стараясь прижаться широким животом к земле.

– И что ты сделал? Ты покарал их?

– Э-э… – несчастный увидел, как рядом с Джучи появился Субэдэй-багатур. В руках он держал короткую саблю, а на губах застыла презрительная усмешка. Голос несчастного хана задрожал, как ковыль на ветру. – Они убили пятьсот всадников, но я должен был ехать к тебе, о великий каган. Злые духи, наверное… помогали им.

– Убить его? – спокойно спросил Субэдэй.

– Думаешь, врёт?

– Ты кого хочешь обмануть, трусливая собака?! – с презрением произнёс суровый монгол, явно наслаждаясь его унижением. – Как духи могут убить пять сотен всадников? Тем более, там был твой племянник? Да?

– Да…

– Злой дух – это я, и я разрублю тебя на части. Скормлю гиенам и воронам, – лицо опытного предводителя монголов исказила гримаса презрения.

Хан Нармыз покрылся липким потом. Он оставил половину дани на стоянке и теперь винил себя в жадности. Большое количество повозок могло бы успокоить монголов, но теперь было поздно. Ему оставалось только ждать их решения.

Джучи действительно хотел сначала наказать глупого хана, но потом подумал, что нового правителя уйгуры будут выбирать слишком долго, а сейчас замены ему нет. Сам Джучи назначить никого не мог. Отец был за Великой Стеной, большая часть орды ушла с ним. К тому же уйгуры были хорошими воинами. Они могли заменить монголов на севере пустыни. Поэтому сейчас Нармыз был полезнее живой, чем мёртвый.

А вот непокорные племена стоило наказать. И наказать жестоко, чтобы было неповадно другим. Слава непобедимого Чингисхана должна была сиять ярко и ослепительно. Никто не имел права бросить на неё тень своим неповиновением. Поэтому решение в голове Джучи созрело мгновенно: он сам выступит на север и покажет туматам, кто здесь хозяин. И сделать это надо было до того, как отец вернётся из империи Цзинь с победой.

– Иди, червь земной! – недовольно буркнул он. – С тебя пять тысяч всадников. Через четырнадцать дней. Отбери самых лучших. Ты понял?

– Да, – стукнув лбом о пыльную землю, с придыханием ответил уйгурский хан. Он не мог поверить, что избежал наказания. Обычно Субэдэй жестоко расправлялся с теми, кто вызывал недовольство юного чингизида. Особенно, если доставал из ножен саблю. Без крови она туда не возвращалась.

Нармыз искренне благодарил Джучи, продолжая кивать головой и пятясь на четвереньках к выходу из шатра. Он остался жив. Это было самое главное. А пять тысяч всадников – это уже другая проблема.

Глава 12. Зов сердца

Жизнь в племени туматов тем временем шла своим чередом. Тренировки продолжались уже в виде борьбы и мини-спаррингов. Однажды, ближе к полудню, прибежал Саха и сказал, что к ним идёт отец. Богдан объявил небольшой перерыв и встретил Баргуджина с наигранным почтением, хотя улыбался этим «ролевым играм» он только в душе. В целом ему уже удалось добиться больших успехов в подражании поведению туматов, и только в речи иногда проскакивали старые выражения, от которых избавиться было очень сложно. Охотники в такие моменты не понимали его, но в итоге свыклись, считая их привычкой из бывшего племени чужака.

– Тебе будет оказана большая честь, – без приветствия, гордо произнёс вождь, выйдя на середину поляны. Все замерли и с уважением уставились на Баргуджина. – Шаман сделает знак «бо», – он сжал руку в кулак и поднял вверх. После этого развернулся и направился в сопровождении двух старейшин в деревню. Туматы загудели, ситучи тоже стали переговариваться, обсуждая это событие.

– И надо было ради этого переться сюда из стойбища? – пробурчал Богдан и пожал плечами.

– Ты что, с ума сошёл?! – изумлённо воскликнул Тускул. – Вождь никогда не приходит к охотнику. Билбэт должен идти! На совет старейшин. Это… это… очень много… для Билбэта! У тебя будет «бо» на лице! – наконец выдохнул сын шамана, поборов своё косноязычие.

– Ну ладно. Раз честь, значит, честь. Только больно. И мешать будет.

Дальше их прервали ситучи. Они уже давно хотели побороться с туматами. Пришлось согласиться, потому что обещал ещё утром.

Вечером, вспоминая возню и сопение, которые они устроили между собой, Богдан посмеялся над борьбой туматов и назвал это «детскими играми». Тускул возмутился, так как был более высокого мнения о борцовских качествах своих соплеменников, хотя в тот день они так и не победили ситучей. Завязался спор.

– Ладно, хватит! Ты не в теме! – обрезал в конце концов Богдан. – Покажу, поймёшь. Борьба – это другое. Там два-три приёма надо знать. Но в совершенстве. Ну да ладно, ты всё равно не сечёшь.

– Чего сечёшь? – нахмурился Тускул.

– Ничего! Короче, уйгуров зажали. Помнишь?

– Ну да.

– А вот если бы они спешились и не было тесно, то тут уже другая история. Было бы трудно. Надо по-другому защищаться. Близко стоим. Тут подножка, подсечка, и всё, больше не надо. Иначе другие забьют.

– А-а…

– Вот тебе и «а»! Даже вождя проплющило.

– Что?

– Видишь, теперь лицо мне испортить хочет.

– Не говори так! Это – большая честь! – Тускул вскочил. – Я тоже заслужу. В следующий раз.

– Ну-ну. Не пузырись! А то тебя так колбасит, что лопнуть готов! – хмыкнул Богдан.

– Лопнуть? Тускул не лопнет! Ты что, не веришь?

– Верю, только успокойся. Тебе ещё далеко до знака «бо».

– Почему? – искренне обиделся сын шамана.

– Не хватает уверенности. Суетишься много. Суета – признак неуверенности, страха. Спокойствия у тебя нет.

– Что? Ты же сам говорил, что я – самый лучший!

– Э-э, как бы тебе сказать? Ученик лучший, но не мастер. Короче, ты даже сейчас готов на меня броситься, лишь бы доказать, что я неправ. Думаешь, что я смеюсь.

– Да! Потому что ты смеёшься!

– Вот видишь! Тебя легко вывести из себя. Легко заманить в ловушку. Ты готов броситься на любого обидчика.

– Да! Но ты же сам так говорил…

– Немного не так. Просто подумай. Вот успокойся, сядь! Когда ты кричишь, споришь, злишься, у тебя внутри всё кипит, так?

– Так.

– Во-от! И ты зря тратишь силы. Когда злишься, ты сгораешь.

– Как?

– Как ветки в костре. Разозлился – это как ветер на угли. На ветру горят быстрее. Ветер разжигает их. У тебя злость – это ветер. Ты сгораешь от напряжения. Ты не видишь этого, но потом устаёшь быстрее. Это – точно. Я сам прошёл…

– А как же без злости? – никак не мог понять Тускул.

– Молодец! Сражаться надо с умом, ждать противника, а не кидаться на него. Ты же готов броситься вперёд и вложиться в удар, как загнанный лось.

– Ну да.

– А ведь можно иногда просто отойти в сторону. Помнишь? Я же тебе показывал. Или выдернуть копьё, схватить за руку, ударить между ног.

– Нет, я всё равно не согласен. Без злости нельзя драться насмерть! – мотнул головой сын шамана, и Богдан решил сменить тему. Ему хотелось сходить на речку, и он предложил Тускулу присоединиться.

Шумно поплескавшись и набрав свежей воды в мешки, они уже подходили к гэру, когда увидели Уйгулану, Аруну и двух братьев. Возле жилища шамана. Они что-то живо обсуждали. Как оказалось, мать отправила сюда одного Саху, но все остальные тоже увязались, чтобы не сидеть в душном холомо. Пока юноши расспрашивали Дзэтая о травах и какой-то особенной полыни, Богдан подошёл к Уйгулане и тихонько потянул за рукав.

– Пошли, посидим там, – кивнул он в сторону своего небольшого гэра. – На обратном пути заберут. Не пройдут.

Уйгулана кивнула, и они направились к странному жилищу Богдана.

– Как твои стены? Стоят? Дождь не сломал? – она показала на глиняные щиты, которые заменяли шкуры.

– Всё нормально. А у тебя, мокро? Вода попала внутрь? Через дёрн прошла?

– Ты всё знаешь! Не только у нас. У всех.

– Вот видишь! Я же говорил, надо поднимать от земли, – самодовольно заключил Богдан и похлопал по камню в основании.

– А ты большой гэр можешь построить? Такой же, но большой, как у отца?

– Конечно! Что тут сложного? В большом надо костёр больше. Здесь зачем? Греть пустой воздух? Просто мне самому пока больше не надо.

– Не надо? – осторожно спросила девушка. – Ты не хочешь привести в свой гэр женщину?

– Вот чёрт! Не подумал! – Богдан хлопнул себя по лбу, поняв ошибку. – Я хочу, но просто не так быстро. Сейчас тут такие дела с этими уйгурами! Не до гэра. Ты же видишь. Но ты ничего не подумай, я всё могу сделать. И сделаю, – продолжал оправдываться он, хотя в душе проклинал себя за эту слабость.

– Да? – дочь вождя повернулась к нему, и их лица оказались на таком близком расстоянии, что Богдан невольно вспомнил лифт, зиму, раскрасневшиеся щёки прежней Уйгуланы и ткнулся ей в губы, даже не успев подумать. Как же это было приятно! И хотя прикосновение длилось всего мгновение, ему передалось волнение девушки. Сердце заколотилось с бешеной силой. Ему захотелось поцеловать её ещё раз, но Уйгулана отшатнулась.

– Ты что? Испугалась?

– Зачем ты так? – насупилась она.

– Как так? Ты, что, ни разу не целовалась?

– Что? – в тёмных, глубоких глазах читалось явное непонимание. – Это в твоём племени? Да?

– Ах, ну да. Надо было объяснить. Да, так мы хотим сказать, что нам кто-то нравится. А как у вас это делают?

Уйгулана рассмеялась и, приподнявшись, потёрлась носом о его нос. Затем отстранилась и посмотрела в лицо. Богдан растерялся. Он не ожидал такой искренности. Она снова положила руки ему на плечи и ещё раз потёрлась носом.

– Вот так, – послышался тихий шёпот.

– Классно! Но мне кажется, у нас лучше. Давай ещё раз попробуем?

Уйгулана с улыбкой кивнула в ответ, и он осторожно поцеловал её второй раз. Только крепче и дольше.

– Уйгулана тебе нравится? – спросила она.

– Шутишь? Конечно! Я приду к твоему отцу осенью. Попрошу отпустить в мой гэр.

– Нет, сначала надо его построить, – серьёзно ответила она. – Без гэра нельзя. И надо много еды, много шкур, много рыбы.

– Не волнуйся, если уйгуры не придут, всё будет, – заверил её Богдан и поцеловал ещё раз. Дочь вождя замерла и пристально посмотрела в глаза. Затем отстранилась и глубоко вздохнула. Она хотела что-то сказать, но в это время на тропинке появились братья. За ними шла недовольная Аруна.

– Отстань ты уже! – послышался резкий окрик. Похоже, это был Саха. – Не дёргай меня. Сколько можно ждать?! – он был чем-то возмущён, но его слова были обращены не к брату, а к немой сестре. Похоже, та пыталась задержать их ещё немного, но не получилось. Богдан сразу понял это и только покачал головой, с улыбкой глядя на двух хитрых сестёр, которые взялись за руки и пошли по тропинке вверх, к видневшимся вдалеке гэрам. Позади устало плелись два брата, и до Богдана ещё долго доносился недовольный голос юного Сахи.

Становилось холодно, и надо было развести костёр, чтобы побыстрее согреть воздух в гэре. Но Богдан задумчиво смотрел в пустоту и прислушивался к внутреннему голосу. Интуиция молчала, однако он понимал, что в этот день произошло что-то важное. Самовлюблённое эго пыталось убедить пылкое сердце, что сам поцелуй ещё ничего не значит, однако в душе уже зародилось сомнение. Ведь ещё совсем недавно он принял решение вести себя стойко и неприступно, не давать повода для поддержания близких отношений, быть со всеми одинаково спокойным и осторожным. Да, решил, однако в тот самый момент, когда это произошло, на другой стороне весов, которыми судьба мерила его поступки, появилась крупица робкого волнения, нерешительности и слабости, и при каждой встрече с Уйгуланой она увеличивалась в размерах, превращаясь в большое и сильное чувство.

Богдан боролся с этим чувством изо всех сил. Он взывал к разуму и находил там поддержку. Помощь туматам заключалась не в общении с дочерью вождя, а в защите от врага. Их надо было научить защищаться, и только после этого наступила бы долгожданная свобода. Так ему обещали. Однако чувства к Уйгулане связывали его по рукам и ногам, превращая в безвольное существо, раба эмоций, неспособного противостоять самому себе.

Пытаясь найти оправдание или хотя бы какой-то «баланс», он наконец увидел спасительную соломинку, за которую сразу же ухватился – его чувства к дочери вождя были не любовью, а гарантией честного отношения к подготовке туматов. Это была своего рода проверка самоотдачи и эффективности, как будто судьба хотела убедиться в том, что он выполнит своё предназначение до конца и туматы спасутся. А вместе с ними и он.

Такое объяснение было очень удобным. Прежний мир и старые проблемы в таком случае отходили на задний план и больше не вызывали уже такой острой боли и отчаяния, как раньше. Цель становилась понятной, задачи на пути к возвращению – тоже. Оставалось только тренировать туматов и не заниматься самоедством, как раньше. К тому же новое чувство к Уйгулане было приятным, но переставало быть запретным.