Текст книги "Русское искусство"

Все уцелевшие до нас монументальные памятники великокняжеской эпохи в южной Руси носят на себе очевидные следы византийской работы: повсюду мы видим византийскую технику и византийские художественные приемы. Поэтому приходится соглашаться со свидетельством летописей, что все произведения монументального искусства в Киеве и Чернигове исполнены греками, специально приглашенными из Византии.

Византия в это время имела свою вполне развитую архитектуру. Как известно, византийское зодчество выработало несколько основных типов храма. Византии известны: 1) базилика, 2) круглая купольная ротонда, или октогон с восьмигранным основанием (т. е. с восемью столбами в центре, на которые опирается купол) и, наконец, 3) как завершение архитектурных стремлений, храм почти кубического вида с куполом на четырех зиждительных столбах, развившийся из двух предшествующих родов храма – базилики и купольной ротонды. При этом сложный процесс образования купольного верха проходит через все ступени, начиная с простого наложения круглого купола на круглое же основание, как мы видим в римском Пантеоне и церкви св. Георгия в Фессалониках, и кончая куполом, опирающимся на четыре столба, соединенные полуциркульными арками и связанные с четырехугольником основания посредством сферических клиньев (пандативов или парусов), и представляет один из самых крупных этапов архитектурной эволюции.

В храмах Киева и Чернигова мы ясно видим усилия, которые делало русско-византийское храмовое зодчество для того, чтобы, остановившись на типе центрально-купольного храма, в котором купол поставлен на четыре устоя, придумать такую комбинацию внутреннего устройства, которая обезвреживала бы распор купола. И византийская форма храма, перенесенная на русскую почву, не застыла на единичном образчике. Напротив, мы можем проследить шаг за шагом борьбу и движение вперед творческих идей русско-византийской архитектуры.

Первая каменная церковь, выстроенная византийскими мастерами, была Десятинная в Киеве. В 20-х годах XIX века митрополит Евгений, любитель и знаток русских древностей, произвел раскопки и открыл фундамент этого храма. Среди киевских зданий домонгольского периода Десятинная церковь с ее тремя сдвинутыми алтарными полукружиями, как в св. Софии Солунской, Кахрие-Джами в Константинополе, в монастыре Дафни близ Афин и в церки св. Никодима в Афинах, является уником. Очевидно, архитекторы, возводившие Десятинную церковь, подражали старинным образцам византийских построек, в происхождении форм которых датируется VI или VII веком[18]18
  Кахрие-Джами – в нынешнем своем виде отстроена, по свидетельству документальных исторических источников, в 70-х гг. XI в., переделана и увеличена в конце XIII в. Церкви в монастыре Дафни и св. Никодима в Афинах, кажется, принадлежат XI или XII в. Однако если бы мы ничего не знали об их строителях и датировали бы здания на основаниии архитектурных форм, мы были бы вынуждены отнести их к VI или VII в. См. исследования О. И. Шмита «Кахрие-Джами» в известиях Русского Археологического института в Константинополе, Т. XI.


[Закрыть].

Дальнейшее развитие архитектурных форм можно проследить в Спасо-Преображенском соборе в Чернигове. План его значительно отличается от плана Десятинной церкви и подходит к плану тех византийских храмов, которые были сооружены по типу так называемой «Новой базилики» Василия I, составившей эпоху в византийской архитектуре (например, церковь св. Апостолов в Солуни). Три абсиды здесь не сдвинуты вместе, как в храмах типа св. Софии Солунской, а занимают полную ширину здания. План Черниговского собора дает правильный квадрат, независимо от алтаря и притвора. Четыре столба, стоявшие в центре этого квадрата и поддерживающие купол, образуют равноконечный крест. По концам и между концами архитектурного креста симметрически расположены еще столбы, соединенные как между собой, так и с центральными столбами целой системой арок. Все эти столбы являются сваями, на которых возведен купол. В знаменитой «Новой» церкви Василия, впервые в Константинополе, четыре арки, на которых водружен купол, поставлены были не на столбы, а на колонны, причем последние подпираются с боков арками, передающими горизонтальный распор наружным стенам. Между тем в Черниговском соборе вместо колонн, ради прочности, применены столбы.

Отсюда, т. е. из факта замены колонн столбами, пошло дальнейшее развитие византийской архитектуры на русской почве. Раз вместо колонн применены столбы, нет никакой нужды в арках, соединяющих центральные столбы со стенами абсид. В Черниговском соборе, благодаря восточной паре столбов и примыкающим к ним абсидам, получаются с восточной стороны бесполезные двойные контрфорсы. В византийских церквях типа «Новой базилики» они понятны, так как колонны иначе нельзя подпереть, как только арками.

Храмы, сооруженные в Чернигове и в Киеве, исправляют этот недостаток. Строители Киевских храмов пользуются стенами абсид для того, чтобы увеличить устойчивость столбов, на которых лежит купол, и столбы у них прямо упираются в абсидные стены.

Эти новые архитектурно-технические идеи были применены в Киево-Софийском соборе, где мы видим пять абсид, явившихся как контрфорсы, необходимые при обширности здания и его 13 куполах. Но Софийский собор – большое и сложное здание; очевидно, здесь дело шло о том, чтобы построить храм, который бы своей красотой затмил великолепие всех других церквей. Тотчас же после него появляется тот же тип храма, но в меньших, более гармоничных размахах, шестистолпный, с тремя абсидами и пятью куполами. Таковы в хронологическом порядке храмы XI века: Новгородская София, Елецкая церковь в Чернигове, Великая Лаврская церковь в Киеве и Михайловская в Киеве же. Затем следующие храмы XII века: Борисоглебский собор в Чернигове, Кирилловская церковь в Киеве и Каневская.

Рядом с шестипольным появляется тип четырехстолпного храма, еще более упрощенный, с тремя абсидами и одним куполом. Таковы церковь над Святыми вратами Киево-Печерской Лавры, Успенская церковь на Киево-Подоле, церковь св. Михаила в Выдубицком монастыре, церковь св. Василия в Овруче.

Кирилловская церковь в Киеве и в особенности черниговские храмы дают возможность судить о фасадах древне-церковных построек. Они показывают нам, что наружная поверхность стен представляла собой не гладкую плоскость, а была украшена пилястрами. Эти пилястры – не что иное, как наружные сваи, служащие для поддержания купола, или те столбы, которые расположены по северному, западному и южному концам архитектурного креста и по углам остального пространства площадки, занимаемой храмом; промежутки между этими столбами заложены стенами, более тонкими, чем столбы, так как стены не несут на себе никакой тяжести и служат лишь к тому, чтобы оградить пространство, занимаемое строением; поэтому внутренняя и наружная стороны столбов выдаются в виде пилястр. Таким образом, пилястры соответствуют внутренним столбам и делят северную и южную стороны храма на четыре или на пять частей, западную на три, сообразно внутреннему делению церкви. Все пилястры вверху соединялись между собой арками или дугами, соответственно внутренним дуговым или коробовым сводам, заканчивающим здание церкви. Разделение фасадов глухими арками, соответствующее именно внутреннему делению церкви столбами, составляет обычно явление в византийских церквях (например, Пантократора, Кахрие-Джами в Константинополе и др.).

Неудивительно поэтому, что подобное разделение стен явилось в Древней Руси как греческая архитектурная традиция.

Крыша церквей домонгольского периода полагалась непосредственно на своды, что напоминает византийский прием покрытия храма. На Западе базилика имела крышу на два ската даже тогда, когда базилики стали крыться каменными сводами; в византийском же искусстве, так же как и в древнерусском, крыша кладется на своды, а так как храм пилястрами разделяется на несколько частей, то стена, а вместе с ней и крыша, получают волнистый характер.

В Древней Руси, так же как и в Византии, купол остается главной темой в архитектуре. Иногда на храме не один, а пять куполов. Они располагаются таким образом: главный купол помещается над серединой архитектурного креста, остальные на углах. Куполу стремятся придать стройную форму, поднять его выше к небу; для этой цели устраивались барабаны или фонари, лежащие на арках и покрытые полусферическим сводом; барабан не оставался цилиндрическим, а был многогранным; ребра грани своей вертикальностью отлично выражали стремление вверх и облегчали распор купола.

Три абсиды церквей обыкновенно украшались тонкими колоннами, или скорее жгутами, окаймляющими окна: иногда эти жгуты доходят до цоколя, а иногда просто висят наподобие толстых шнуров; до карниза они не доходят. Это мотив украшения, бывший в употреблении в Византии, откуда заимствовала его и русская архитектура.

Нельзя, наконец, не упомянуть о замечательных особенностях архитектурного стиля, господствовавшего в Чернигове, а именно, о применении к орнаментовке зданий романских деталей. Черниговские храмы, таким образом, представляют собою первый опыт соединения двух стилей: византийского и романского. Романское влияние, правда, обнаруживается еще в весьма скромных размерах, однако соединение византийских и романских форм началось в Чернигове, очевидно, гораздо раньше, чем во Владимиро-Суздальской области, где пришлые зодчие, приспособляя один стиль к другому, сумели создать такие изящные, во всех своих частях законченные произведения, как, например, Дмитриевский собор во Владимире. В Чернигове Пятницкая церковь сохранила любопытный романский фриз из висячих столбиков с консолями, обрамляющий верхнюю часть абсиды. Еще более интересен в этом отношении Елецкий храм. Он имеет поясок из полукруглых арочек, обходящий здание с трех сторон на такой же высоте, как и во Владимиро-Суздальских храмах. Это – мотив украшения чисто западного происхождения. «Блестящее подтверждение тому, что протооригинал стиля Владимиро-Суздальских церквей господствовал в XI–XII столетиях на черниговской почве, – говорит по этому поводу профессор Д. В. Айналов[19]19
  Речь, произнесенная проф. Д. В. Айналовым в заседании комитета по устройству XIV Археологического съезда в Чернигове 10 августа 1906 г.


[Закрыть], – представляет резная канитель, хранящаяся при Борисоглебском соборе, найденная под его вторым порогом в 1860 году и известная по описям ризниц Собора под именем польской водосвятницы. Канитель принадлежала настенному пилястру или колонне, так как одна широкая ее сторона – ровная и лишена изящной и очень типичной резьбы. Резной орнамент этой канители, состоящий из жгутов и плетений, легко определяется сравнением с плетением заставок, концовок и букв русских рукописей XI–XII веков и с подобными же плетениями отдельных плит Дмитриевского собора во Владимире. Эта драгоценная канитель заслуживает того, чтобы занять самое почетное место в одном из черниговских музеев среди других предметов древнерусского искусства, не только по своей красоте и оригинальности, но и по своей исторической важности, как единственный памятник подобного рода. Значительное количество мраморных канителей, хранящихся в Киево-Софийском соборе, представляет орнаментацию византийского стиля из листьев и крестов в резьбе ремесленной техники XI–XII веков. Черниговская канитель – из белого известняка и представляет сложную резьбу плетеных орнаментов, наподобие плетений змей в зверином и особенно в так называемом скандинавском орнаменте, столь родственном древнерусскому».

Все великолепие русской культуры домонгольского периода сразу рушится с приходом татар, которые в XIII веке дикими ордами набрасываются на Русь, уничтожают и сжигают все, что встречается на пути, и увозят то, что пощадило пламя. Мало-помалу блеск цивилизации великокняжеского периода исчезает во мраке татарщины. Нападение татар пронеслось точно ураган по земле русской, разрушило своды и стены церквей, снесло княжеские терема. Последующие поколения помогали времени разрушать старые памятники. Цветущие некогда города стали представлять (как выражается один исследователь) своего рода громадные, но забытые кладбища, на которых храмы, как памятники прошлого величия, никем не охраняемые, никем не поддерживаемые, лишенные кровель, дверей и окон, размывались дождем, разносились и заносились ветром, портились руками проходимцев, теряли купола и своды, обращались в холмы щебня и развалин.

Татарское нашествие убило зарождавшуюся художественную деятельность; оно заставило ее смолкнуть на долгие годы. Легче всего оно отозвалось на Новгородско-Псковской области, так как татарские полчища не дошли до нее и ограничились сбором дани. Поэтому искусство Новгорода и Пскова составляет как бы исключение[20]20
  Архим. Макарий. «Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и окрестностях», 1860; Павлинов, «История русской архитектуры», 1894; гр. И. Толстой и Н. Кондаков, «Русские древности в памятниках искусства», вып. VI, 1899.


[Закрыть]. Оно именно в это время, пока не возвысилась Москва, достигает лучшего своего расцвета.

Проф. Г. Павлуцкий

Искусство Новгорода и Пскова, некогда великое и сильное, сложившееся под византийскими влияниями, нетронутое татарами, но стертое Москвой, заключает уже все основы русского самобытного понимания красоты. Городские стены, башни, храмы и несколько частных домов – вот все, что оставили нам два великих вечевых города.

Древнейший памятник Новгорода – собор св. Софии, центр религиозной жизни нашего Севера, – был построен сыном Ярослава Мудрого, великим князем Владимиром Ярославовичем в 1045–1052 годах на месте дубового рубленого храма, «о тринадцати верхах», поставленного первым новгородским епископом Иоакимом в 989 году и сгоревшего в 1045 году. Посланный князем Владимиром крестить новгородцев, он построил в первый же год кроме этой деревянной церкви еще каменную во имя Иоакима и Анны[21]21
  Новгородская III летопись под 6497 годом.


[Закрыть]. Для построения новой Софии были вызваны византийские зодчие, которые в течение семи лет эту церковь «устрояша вельми прекрасну и превелику». Образцом им служила отчасти София цареградская, но главным образом вдохновлявшая всех София Киевская, незадолго перед тем, в 1037 году, отстроенная Ярославом[22]22
  Архимандрит Макарий. «Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях». М., 1860, ч. I, с. 41. В дальнейшем все ссылки сделаны исключительно на часть I этого труда, содержащую описание собственно церквей, тогда как часть II заключает описание древних предметов, находящихся в этих церквях.


[Закрыть]. Кладка стен по византийскому принципу строительства произведена из местного камня с прокладкой рядов тонкого кирпича. После реставрации 1893 года определилось ясно, что стены древнего собора обнимали собою среднюю часть современной постройки, о боковых же частях ее, стоящих на древних фундаментах, летописцы, не упускающие обыкновенно даже самых незначительных подробностей в жизни новгородской святыни, не говорят ни слова[23]23
  Наиболее вдумчивый исследователь новгородских древностей архимандрит Макарий в своем обширном труде приходит к выводу, что не все приделы св. Софии построены одновременно с главным храмом, и самый ранний из них, придел Рождества Богородицы с южной стороны, появился только между 1178 и 1180 годом. («Археологическое описание древностей в Новгороде и его окрестностях», ч. I, с. 59.)


[Закрыть]. Ширина древней средней части собора с тремя алтарными полукружиями, или абсидами, – 8 саженей[24]24
  Сажень – русская мера длины, равная 2,13 метрам. – Прим. изд.


[Закрыть], длина же от конца абсиды до начала стены около 13 ½ сажени, не считая башни с лестницей на хоры. Ширина среднего пролета, а равно и внутренний диаметр собора – 3 сажени, как и Софии Киевской; высота от пола до верха купола – 18 саженей. В настоящее время собор отштукатурен и не имеет свинцовых покрытий по сводам и главам, о которых упоминает летопись. Все пристройки с четырьмя приделами и древней башней включены в одно общее здание, перекрытое плоскими крышами, реставрированными в 1893 году, купола же и башня остались с позднейшими луковичными покрытиями.

Внутренний вид древней части представляет собой типичную византийскую церковь с куполом, возведенным на четырех квадратных столбах. Хоры или, как их называли в старину «полати», расположены с трех сторон – северной, западной и южной и устроены на сводах. Средняя абсида – красивой, удлиненной формы; ее стены на высоту человеческого роста богато облицованы мозаикой геометрического рисунка. В древности все стены собора были сплошь расписаны фресками, и всем памятна красивая легенда о разжимавшейся грозной деснице Вседержителя. Фреска эта, написанная в куполе, хорошо сохранилась до наших дней, так же как и открытая недавно роспись барабана. Алтарь отделялся от храма преградой, ныне не существующей, как и все раннее убранство собора, немало терпевшего от грабежей, которыми сопровождались частые войны.

София при взгляде на нее с Волховского моста представляется таким же великим палладиумом, каким она была для Новгорода за свое почти тысячелетнее существование. Гениально задуманная общая идея масс собора завершается пятиглавием, поразительным по своей художественной концепции; особенно прекрасен силуэт средней главы, прямо бесподобный по тонкой прорисовке своих линий. Пристройки и переделки последующих времен придали особую жизненность и живопись этому памятнику; утратив благодаря наслоению времен свой первоначальный византийский облик, святыня приобрела чисто русский колорит, особенно в деталях белых отштукатуренных стен с цветным пятном живописи над входом, золотом и серебром своих куполов. Поразительно чутье этих древних зодчих, которые с таким пониманием архитектурных пропорций и типичности перестраивали и расширяли собор, не нарушая своими наслоениями общей идеи величия св. Софии. Главный, западный вход, со знаменитыми Корсунскими вратами[25]25
  Подробности о них см. в Т. IX.


[Закрыть], несмотря на свое более позднее происхождение, очень красит величественную гладь стены, рисуясь на ней густым ковровым пятном. Красивы и интересны по деталям наличники окна и портала. С южной стороны над новейшим дубовым тамбуром сохранилось богато обработанное окно. Входя через тамбур, попадаешь на линию поперечной оси храма. Направо, в Рождественском приделе, великолепный басменный иконостас с прекрасными иконами, не испорченный ни временем, ни поновлениями, если не считать недавно возобновленных тябл[26]26
  См. Т. V.


[Закрыть]. Этот иконостас является образцом лучших традиций декоративного искусства древних мастеров. Внутренность храма слабо освещена и носит характер сурового величия, неприятно нарушаемого яркими, новыми ризами иконостаса и пестрой реставрацией царских мест. Большинство икон великолепны, начиная с древнейших корсунских в прекрасных басменных окладах, еще чисто византийского рисунка, и кончая отдельно стоящими иконами новгородского письма XIV и XV веков. Причудливые, датированные XV веком паникадила интересными силуэтами рисуются на фоне стен, покрытых ныне живописью и орнаментами, далекими от вдохновения красивым прошлым. Разница собора, несмотря на многократные расхищения, полна ярких и живых образцов прикладного искусства. Нельзя не упомянуть о знаменитом амвоне, «Пеш Вавилонский», ныне взятом в музей Императора Александра III в Петербурге[27]27
  Т. VIII.


[Закрыть].

А. Щусев

В. Покровский

Благодаря большому числу храмов, воздвигнутых в течение XI и особенно XII века, в Новгороде образовалась настоящая школа строительства, давшая целый ряд икусных мастеров, не привозных из-за моря, а своих, новгородских. Уже в самом начале XII века летопись говорит о русском зодчем Петре, строившем церковь св. Георгия в Юрьевском монастыре[28]28
  «А мастеръ трудился Петръ», «Летописец Новгородской церквам Божиим», в издании Археографической Комиссии «Новгородские летописи», так наз. «вторая» и «третья», СПб, 1879 г., с. 189. Все дальнейшие ссылки сделаны по этому второму изданию.


[Закрыть]. В 1196 г. другой русский мастер, «Коровъ Яковлевичь», строит каменную церковь св. Афанасия и Кирилла в Кирилловом монастыре[29]29
  «В лѣто 6704. Заложиста церковъ камену святаго Кирилу в монастыри во Лѣнезенѣ Костянтинъ и Дмитрей братеники, а мастеръ бяше с Лубянѣй улици Коровъ Яковлевичь, и начаша дѣлати априля, а кончаша июля на святаго Прокофіа; и святи ю владыко Мантирей енваря 12». «Новгородские летописи», с. 12.


[Закрыть]. И тот и другой были несомненно новгородцами, а не иноземцами, ибо летописец, говоря о лицах нерусского происхождения, никогда не забывает прибавить: «заморский», или «Грекъ», или «Гречинъ». Около того же времени мы видим еще одного новгородского мастера, Милонега или Миронега, бывшего тысяцким, а впоследствии и посадником. Построивши у себя на родине церковь Вознесения, он был позже занят постройкой стен Выдубицкого монастыря в Киеве[30]30
  «Изобрѣте боподобна дѣлу и художника и во своихъ си пріятелехъ, именемъ Милонѣгь, Петръ, же по крещению, акы Моисѣй древле онаго Веселѣида, и приставника створи богоизволену дѣлу и мастера не проста». (Ипатьевская лет. под 1199 г. С. 711 во втором издании Археограф. комиссии.) В этом сравнении Милонега с зодчим, упоминаемым Моисеем в Библии, Ф. И. Буслаев, а вслед за ним и граф Строганов в свое время видели выражение такого глубокого изумления наивных киевлян, что отсюда они заключили о совершенном отсутствии в эту раннюю пору туземных мастеров на Руси. «Русское искусство Е. Виолле-ле-Дюк и архитектура в России от X по XVIII в.». СПб, 1878, с. 6. Но мы знаем, что если их не было в Киеве, то они были уже в Новгороде.


[Закрыть]. Здесь работали до того одни лишь греки, и киевлянам казалось совершенно необычайным, что русский мастер мог быть таким искусным. И действительно, Новгород, получивший некогда свое искусство из Киева, давно успел его опередить и многому мог бы его теперь выучить.

Церкви строились либо князьями, либо архиепископами и игуменами, либо частными лицами, купцами и богатыми гостями[31]31
  «В Новгороди Аложнидъ заложи церкву святаго Николу на Яковлеве улици». Летопись по архивскому сборнику, под 1135 годом (Новг. лет., с. 7). «На ту же весну (1167 года) заложи Сьдко (Садко) Сытиниць церковъ камену Бориса и Глѣба» (там же, с. 9). «Поставиша церковь святаго Ипатия Рядко з братомъ на Рагатици». (Там же, под 1183 годом, с. 10.) «Поставиша Лукинци (по другим спискам «Лукиничи») святаго Петра на Сѣнище, а Мироней святое Вознесение на Прусской улици (там же. Под 1185 годом, с. 10), По другим вариантам Мироней зовется Милонегом, Милонитом Кищником или Кишкиным.


[Закрыть].

Церковное строительство было в Новгороде делом государственным и поистине народным, о чем ясно свидетельствуют летописи, среди которых есть одна, исключительно посвященная хронике церквей. Это «книга, глаголемая лѣтописец Новгородской въкратцѣ церквамъ Божіим, в которое лѣто которая церковь во имя строена». Редкий год в ней не отмечен постройкой новой каменной церкви, причем строили не только местные жители, но и приезжие, и даже заморские гости[32]32
  «Поставиша купци заморстіи церковь святыя Пятница на Торговищи». Летопись по архивскому списку под 1156 годом («Новгородские летописи», с. 8).


[Закрыть].

Древнейшею новгородскою церковью после св. Софии является Николо-Дворищский собор, заложенный в 1113 году[33]33
  Летопись по архивскому сборнику под 6621 годом, «Новгородские летописи», с. 4; архимандрит Макарий, «Археологическое описание», часть I, с. 215. Место на торговой стороне Новгорода, на котором стоит собор, получило свое название от княжеского дворца, перенесенного сюда с древнего Городища Ярославом I, в бытность его новгородским князем. Северная и южная стены пятью лопатками, замыкающимися вверху арками, разбиты на четыре части. С севера и с запада собор почти сплошь заставлен папертью, ризницей и другими пристройками, возведенными главным образом в 1822 году. Из шести столбов четыре средних поддерживают купол, а западные были предназначены для хора. Ход на последние помещается в западной стене, в ее правой половине, но впоследствии его наглухо заделали. Толщина стен его достигает местами двух аршин.


[Закрыть] сыном Владимира Мономаха, Мстиславом, на «Ярославлем дворище». Построенный в виде равностороннего четырехугольника, он сохранил свои стены, сложенные из плитняка и кирпича и производящие очень внушительное впечатление необычайной массивностью и конструктивной логичностью. Трудно представить себе сооружение, более простое по конструкции и яснее выражающее основную архитектурную идею первых новгородских храмов. Это самый обыкновенный куб, на восточной стороне которого нарощены три алтарных полукружия, а верх снабжен широким куполом. Каждая сторона разбита на несколько частей плоскими выступами, или лопатками, тянущимися по стене от кровли до основания и отделяющимися от нее на четверть аршина[34]34
  Аршин – мера длины, равная 71,12 сантиметрам. – Прим. изд.


[Закрыть]. Покрытие церкви, некогда, вероятно, посводное, по полукружиям, соединяющим лопатки вверху, заменено позже четырехскатной кровлей. Окна почти все расширены вдвое и втрое против прежнего, а некоторые пробиты вновь уже в XIX веке, когда выведены и все карнизы. И все же, несмотря на все эти явные искажения, храм производит неотразимое впечатление, особенно со стороны своих полукружий, живописно выступающих на восточной стороне и играющих на солнце красивыми тенями.

В. В. Суслов в своем прекрасном исследовании новгородско-псковской архитектуры приходит к выводу, что Софийский собор, построенный как бы в назидание последующему церковно-строительному делу, не имел прямых копий[35]35
  В. В. Суслов, «Материалы к истории древней новгородско-псковской архитектуры». СПб, 1888, с. 6.


[Закрыть]. Причину этого он видит в том, что в первое время в Новгороде еще не могло быть своих искусных мастеров, «а во-вторых, св. София играла такую громадную роль в жизни новгородцев, что всякое соперничество в постройке другого подобного храма показалось бы делом греховным, да они и не представляли себе лучшего храма»[36]36
  Там же, с. 7.


[Закрыть]. Предположение это очень вероятно. Недаром же говаривали новгородцы: «Къдѣ святая Софія, ту Новгородъ». «Последующие церкви XI и начала XII века, – продолжает исследователь, – были, несомненно, меньших размеров, но каких именно форм – летописи умалчивают»[37]37
  Там же, с. 7.


[Закрыть]. Формы эти действительно не сохранились, хотя самые памятники и дошли до нас. Мы знаем несколько церквей, построенных в течение ближайших 60–70 лет, прошедших после окончания св. Софии, причем все летописные списки говорят определенно, что они были не деревянные, а каменные и, следовательно, не могли исчезнуть. Кроме того, летописцы никогда не забывают рассказать, что церковь была за ветхостью разобрана до основания и сложена затем вновь, если это действительно случалось, а если об этом молчат, то мы имеем основание считать ее древней, в особенности в тех случаях, когда кладка ее стен свидетельствует о том же. К таким церквам надо прежде всего отнести Николо-Дворищский собор. Как этот храм, так и другие, близкие к нему по типу и появившиеся в начале XII века, дают нам возможность составить себе некоторое представление об их первоначальном облике. Несомненно, что все они не дошли до нас в их древнейшем виде, но несомненно также и то, что искажены они не многим больше, нежели св. София. Значительнее всего изменились покрытия их стен и куполов, но самые стены все еще дышат глубокой древностью, и несмотря на неоднократные переделки окон и подкровельных частей, они все так же эпически просты с северной и южной сторон и так же внушительны и могучи со стороны восточных полукружий. Первые местные зодчие не были сильны в искусстве украшать, но они обладали настоящим архитектурным инстинктом, и их создания, лишенные всякого узора, действуют на нас одним чисто архитектурным очарованием, одними обнаженными стенами, как действуют иные памятники Египта или Ассирии.

Несколько лет спустя, в 1116 году[38]38
  «Летописец Новгородской церквам Божиим» под 6624 годом. «Новгородские летописи», с. 188. Закончена была церковь в 1122 году. По Синодальному списку церковь заложена годом позже, в 1117 году, и закончена в 1119. (Там же, с. 189). Кладка стен еще строго византийского типа – из камня и кирпича.


[Закрыть], Антоний Римлянин заложил в основанном им монастыре на правом берегу Волхова, в трех верстах к северу от кремля, церковь Рождества Богородицы. Как и св. София, она имеет башню, примыкающую к ее северо-западному углу и увенчанную куполом. Кроме этого купола, есть еще два, один большой, посредине храма, на четырех главных из шести его столбов, и другой, поменьше, на юго-западном его углу. По барабанам куполов, а также по верху трех алтарных полукружий тянутся пояса из арочек. Такие же арочные пояски позже были повторены и вверху других стен, под самой кровлей, которая в настоящее время имеет четыре ската, как Николо-Дворищский собор, тогда как в прежнее время, несомненно, была иной. Все три главы перестроены значительно позже и очень портят общее впечатление неприятной выпяченностью своих боков.

Не успел еще Антоний Римлянин окончить своего храма, как в 1119 году состоялась закладка другого, самого значительного после святой Софии, Георгиевского собора в Юрьеве монастыре. Расположенный в трех верстах к югу от города, на левом высоком и живописном берегу Волхова, Юрьев монастырь кажется издали какой-то белокаменной сказкой, особенно весной, когда Ильмень озеро, Волхов и все небольшие речки, окружающие его, сливаются в сплошное море, среди которого одиноко высится остров, весь засыпанный церквами, башнями и монастырскими зданиями. Однако сказка постепенно исчезает, по мере того, как приближаешься к ней и вырастают неприятные линии колокольни и других новейших построек. От всего очарования остается один только собор, сказочно прекрасный и вблизи, могучий величавой гладью своих стен, лишенных малейшего узора и уходящих в небо, на котором рисуются дивно найденные силуэты трех глав. Имя зодчего на этот раз сохранила нам летопись, из которой видно, что стройка продолжалась больше десяти лет, так как освящение храма совершилось в 1130 году.

Это тот самый мастер Петр, о котором было уже упомянуто выше и искусство которого вызвало у летописца только знаменательную своим лаконизмом приписку: «а мастеръ трудился Петръ»[39]39
  «Новгородские летописи», с. 189. Подробное описание храма есть в исследовании архимандрита Макария «Описание Новгородского Юрьева монастыря». СПб, 1862, и в его же книге «Археологическое описание церковных древностей в Новгороде», неоднократно упоминавшейся выше. Как все ранние храмы, Георгиевский собор имеет три алтарных полукружия и в общем представляет форму прямоугольного параллелепипеда. Подобно св. Софии и храму Антония Римлянина, он имеет башню с лестницей на хоры, пристроенную с его северо-западной стороны. Стены его сложены из крупного плитняка с редкими кирпичными прослойками. Всех столбов в храме шесть, из которых четыре средних служат основанием для главного купола, а два западных держат своды хор. Второй купол возведен над башней, а третий – над юго-западным углом собора и ближайшим к нему столбом.


[Закрыть]. По приемам и общему облику собор Юрьева монастыря чрезвычайно близко напоминает храм Антониева монастыря и заставляет видеть в последнем раннее произведение того же зодчего, развернувшего через несколько лет свое дарование во всю ширину. Вопрос о первоначальной форме обоих храмов все еще не может быть решен с полной определенностью, как он не может быть решен и для других древнейших храмов Новгорода. Мы не можем даже сказать с безусловной уверенностью, существовали ли все три купола у этих храмов со времени их основания или вначале были только средний и купол башни. Даже по поводу последней нельзя быть уверенным, что она построена одновременно с главным храмом, а если такая одновременность была бы доказана, то естественно предположить, что первоначально обе башни были круглыми, как в Антониевом храме, а в Георгиевском соборе башня слилась с западной стеной только впоследствии. Во всяком случае сходство плана и приемов обоих храмов, а также почти одновременность их закладки говорят скорее в пользу того предположения, что их общий облик получил это сходство не в позднейшие времена, а с самого начала.