Текст книги "Межкультурная коммуникация в условиях глобализации. 2-е издание. Учебное пособие"

Это интересно

«…вызывающая все больше беспокойства поляризация мира и его населения – это не внешнее, постороннее, деструктивное вмешательство, «ставящее палки в колеса» процессу глобализации, а его следствие».

З. Бауман

Какие социальные силы стоят за метафорическими определениями «туристов» и «бродяг»? Основными субъектами глобализации являются транснациональные компании (ТНК): сама их специфика в качестве субъектов хозяйственной деятельности определяется глобальным характером этой деятельности. Прежде всего, они не имеют жесткой привязки к национальным общностям: капиталы, топ-менеджмент, офисы и производственные мощности – все это легко меняет не только географическую локализацию, но и национальный состав и принадлежность. Можно сказать, что не ТНК принадлежит к какой-либо нации или национальному государству, а сегменты национальных рынков, рабочей силы, капитала, производственных мощностей принадлежат ТНК, работают на них независимо от национально-государственной принадлежности и интересов. Такие копорации легко переносят предприятия туда, где расходы по найму и налоги минимальны, таким образом, они свободно выбирают самые прибыльные места для инвестиций, производства, уплаты налогов. Связанные с организацией и руководством деятельности ТНК социальные группы получают возможность динамичной смены места жительства, также вне привязки к национальному, традиционному контексту. Соответственно, национальные обычаи и традиции, этические нормы, духовные ценности оказывают все меньшее влияние на функционирование капиталистической экономики.

З. Бауман определяет в качестве основного социального субъекта и движущей силы глобальной мобильности инвесторов глобальных компаний и их менеджмент и дает им меткое наименование – «помещики, живущие в столицах, вариант 2». Подобно традиционным помещикам, живущим в столице, они выкачивают из своих «имений», т. е. конкретных местностей, в которых расположены их предприятия, максимальную прибыль, не считаясь с интересами местных сообществ. В отличие от традиционных помещиков, которые все-таки были лишены возможности по собственному произволу перемещать свои вотчины и изменять их реальные физические, природные и экономические ресурсы, современные глобальные инвесторы обладают независимостью от пространства и могут одним «кликом» компьютера перемещать свои капиталы в те места, где они будут работать наиболее эффективно.

Таким образом, именно глобализация завершает процесс отрыва капитализма от его социальных, национальных, культурных характеристик. К. Маркс еще в «Манифесте коммунистической партии» (1848) писал о том, что ни у буржуазии, ни у пролетариата «нет отечества»: по самому характеру своей деятельности, по социальной позиции и выполняемым ролям они не связны с культурой, традициями, национальными интересами – их социальная позиция определяется их экономической деятельностью и экономическими интересами.

Освобождение капитала от национальной привязки обусловлено его ориентацией на максимизацию прибыли, которая в условиях глобализации, в свою очередь, получает дополнительные стимулы, связанные с высокой мобильностью экономики. Если капитал индустриальной эпохи еще сохранял зависимость от локального рынка, природных ресурсов и рабочей силы, еще нуждался в протекционистской поддержке государства, то глобальные хозяйственные акторы не только не нуждаются во всем этом, но и извлекают прибыль из своей независимости от локальных условий.

Это интересно

Глобализация изменяет сущность социальных институтов современного общества, в контексте которых осуществляются межкультурные взаимодействия.

Глобализация изменяет характер социальных институтов. Независимость ТНК от национально-культурного контекста их деятельности, высокая мобильность производственных потенциалов меняет сущность предприятия как базового социального института реальной экономики. В условиях индустриального общества предприятие было не просто хозяйственной единицей, где сосредоточены основные и оборотные фонды, создана материальная база производства, подобран более или менее стабильный контингент рабочей силы – от неквалифицированной до высококвалифицированных технических специалистов и менеджеров. Предприятие оказывалось и важнейшим социальным институтом, где создавалась не только хозяйственная, но и социальная и культурная инфраструктура – образовательные, медицинские, рекреационные учреждения, жилищный фонд, социальная защита работников.

Это интересно

В глобализированном обществе смысл предприятия как социального института в значительной степени утрачивается в силу того, что капитал становится более мобильным и легко перетекает из одной формы в другую. Производственный капитал при необходимости легко трансформируется в капитал финансовый, виртуальный, а значит, не обремененный ни социальными, ни вообще какими бы то ни было реальными обязательствами.

В условиях глобализации постмодернистская трансформация сути социально-экономических институтов усугубляется разрывом их связи с конкретным социально-культурным контекстом. Предприятия не просто физически обретают более высокую степень мобильности. Она заложена в самой философии глобальной экономики. Транснациональные корпорации создают предприятия там, где находят это наиболее целесообразным, и под влиянием рыночной конъюнктуры и в особенности динамики рынка рабочей силы переносят их из страны в страну. В конце XX – начале XXI вв. значительная часть производственных предприятий оказалась перемещенной из развитых стран Центра на Периферию, где рабочая сила дешевле, а социальных обязательств меньше. Хотя оплата труда на предприятиях глобальных компаний, как правило, выше, чем на национальных предприятиях, все же в странах Периферии она ниже, чем была бы в старых индустриальных странах.

В индустриальном капиталистическом обществе ориентации одних хозяйственных субъектов на наращивание прибыли уравновешивались требованиями социальной справедливости со стороны других субъектов. Капиталу противостояло рабочее движение, как в форме политических партий, так и профессиональных союзов. В современном мире глобальному капиталу вовсе не противостоит «глобальный профсоюз», и можно говорить о том, что два основных социальных полюса капиталистического общества – труд и капитал – оказались оторваны друг от друга. В современном глобальном мире мы имеем дело, по замечанию немецкого исследователя глобализации У. Бека, с «капитализмом без труда». Социальная система капиталистического рыночного общества, к которой Запад шел на протяжении двух столетий через тяжелейшие кризисы и потрясения и которая воплотилась в обществе «массового благосостояния», в настоящее время поставлена под сомнение. Для самих развитых стран Центра глобализация и деятельность ТНК оказывается неоднозначной по социальным последствиям. Рост доходов ТНК часто сопровождается сокращением рабочих мест за счет перевода предприятий в страны Полупериферии и Периферии. При этом институты социального обеспечения этих стран оказываются все менее и менее эффективны из-за того, что мобильные и не имеющие четкой национальной и гражданской привязки субъекты глобальной экономики получили беспрецедентную возможность избавиться от налогового бремени.

У. Бек назвал глобальный капитализм «капитализмом без налогов», поскольку важнейший для обществ модернити институт налогообложения претерпевает принципиальные трансформации и становится все более фиктивным. Немецкий социолог отмечает, что предприятия могут производить продукцию в одной стране, платить налоги в другой, а получать государственные субсидии в третьей. И при этом именно самые богатые становятся виртуальными налогоплательщиками. Бремя содержания развитой социальной инфраструктуры, поддержания традиционно высокого уровня культуры, обеспечения безопасности ложится на реальных налогоплательщиков – на мелкие и средние предприятия, на частных лиц. Возникает конфликт между виртуальными и реальными налогоплательщиками: лидеры глобализации пользуются фактически бесплатно социальными и культурными достижениями высокоразвитых стран, которые оплачивает не глобализированное население, страдающее вдобавок ко всему от издержек глобализации вроде сокращения рабочих мест. По замечанию У. Бека, ирония новейшей истории состоит в том, что глобализацию вынуждены оплачивать те, кто от нее не выигрывает, а проигрывает: в Германии за последние десятилетия ХХ в. доходы предприятий выросли на 90 %, зарплата – на 6 %; поступления от подоходного налога за последние десять лет выросли в два раза, а налоги с корпораций уменьшились в два раза и составляют лишь 30 % общих налоговых сборов¹².

Это интересно

Словно в насмешку, история распорядилась таким образом, что именно те, кто оказывается в проигрыше от глобализации, в дальнейшем должны будут оплачивать все, социальное государство и функционирующую демократию, в то время как оказавшиеся в выигрыше получают сказочные прибыли и уклоняются от ответственности за грядущие судьбы демократии.

У. Бек

В то же время фактическая деконструкция института налогообложения в условиях глобализации принципиально меняет систему взаимоотношений хозяйствующего субъекта и государства. Контроль за налогами фактически означает не только возможности обеспечивать социальную деятельность, включая пособия безработным, здравоохранение, образование, культуру, науку, но и контроль за хозяйственной деятельностью в рамках определенной территории. Отсутствие такого контроля означает, что хозяйственная деятельность превращается в автономную сферу, переходящую границы, утратившую связи с локальным социальным, национальным, политическим контекстом.

В качестве еще одного важнейшего фактора рестратификации в условиях глобализации исследователи выделяют несение бремени риска. Особенности рисков в современном обществе в отличие от прошлого состоят в том, что происходит одновременное снижение рисков, порождаемых зависимостью человека от природы и внешних обстоятельств и возрастание рисков, порождаемых самой деятельностью людей.

Это интересно

Мы живем в мире, где опасности, созданные нашими же руками, не менее, а то и более серьезны, чем те, которые приходят к нам извне.

Э. Гидденс

Во все времена риски человеческой деятельности были распределены неравномерно и носили специфический характер в разных социальных группах. Так, несение бремени экономических рисков всегда считалось важнейшей социальной ролью предпринимателей. В их случае риски связаны с принятием решений и несением за них ответственности, с колебаниями конъюнктуры рынков, курсов валют и ценных бумаг, цен на сырье и продукцию и т. д. На другом социальном полюсе индустриального общества наемные работники также всегда подвергаются рискам потери работы и неблагоприятных изменений на рынке труда, а также рискам, связанным с социальными последствиями изменений экономической ситуации – снижения заработной платы, роста цен, полной или частичной потери сбережений и т. д. Чем дальше развивался процесс индустриализации, чем активнее использовались новые, экологически небезопасные технологии, чем больший масштаб принимали рыночные отношения с присущими им рисками конъюнктуры, тем более демократичными, универсальными становились и модернизационные риски. Ведь вредное производство одинаково угрожает здоровью и хозяев, и менеджеров, и наемных работников.

Глобализация превратила модернизационные риски в глобальные и усилила присущий им эффект бумеранга, который, по определению У. Бека, состоит в том, что «риски раньше или позже настигают и тех кто их производит и извлекает из них выгоду». Вместе с глобализацией модернизационных рисков развиваются социальные процессы, которые, с точки зрения У. Бека, нельзя постичь и осмыслить в категориях классовой теории общества.

Однако это равномерное распределение рисков и опасностей, связанных с экономической, промышленной глобализацией, тем не менее, включает фактор социального неравенства в распределении рисков внутри собственно рисковых зон. Происходит рестратификация общества по признаку преимущественного производства рисков и преимущественного несения тяжести их последствий. Так, от загрязнения окружающей среды отходами вредных производств бедные страны и бедные слои населения страдают больше, так как первые вынуждены размещать у себя вредные производства, в том числе, например, по переработке и захоронению радиоактивных отходов; вторые вынуждены селиться в дешевых по причине своего экологического неблагополучия районах. В связи с этим У. Бек отмечает, что «существует постоянное взаимное “притяжение” между крайней бедностью и крайним риском»¹³. Материальная нужда, отсутствие возможности избежать рисков, ведет к пренебрежению ими: в бедных странах больше используют пестициды и другие вредные добавки в сельском хозяйстве, в пищевой и легкой промышленности, «спокойнее» относятся к вредным выбросам предприятий и т. д. Бедные слои населения, вынужденные экономить и приобретать дешевые товары, меньше задумываются о составе и воздействии на организм тех или иных потребляемых продуктов.

Это интересно

Существует постоянное взаимное «притяжение» между крайней бедностью и крайним риском

У. Бек

Состоятельные группы населения в условиях глобализации, как мы уже показали, более мобильны, поэтому независимы от локальных рисков. Они имеют возможности перемещения в более безопасные и благополучные районы, а также оперативного перемещения средств, инвестиций безопасные места.

Рестратификация общества в связи с новым распределением рисков связана с тем, что современные риски являются по большей части рукотворными, порождаются экономической и другой деятельностью человека, и возможность защиты от них в большой степени связана с информированностью, т. е. с возможностями получать и анализировать информацию о рисках и делать из знаний адекватные выводы. Поэтому те группы населения, которые лучше образованы и имеют лучший доступ к информации – Интернету, специальным источникам помимо средств массовой коммуникации, – лучше защищены от рисков.

Однако риск отнюдь не тождественен естественно или рукотворной опасности. Э. Гидденс подчеркивает особенность рисков по сравнению с опасностями как наличие негативной и позитивной сторон, делающую риск динамичной и мобилизующей силой в современном обществе. Готовность идти на риск во имя будущих достижений, преимуществ, прибыли, во имя желания самостоятельно определять свое будущее присуща именно современному обществу в отличие от традиционного. Однако готовность к риску ради потенциального выигрыша присуща не всем социальным группам, и потому также предполагает рестратификацию общества: для того, чтобы воспользоваться позитивной стороной риска, необходима соответствующая подготовка, информированность, наличие ресурсов, позволяющих максимально себя обезопасить, например, страховка. Поэтому известно, что от колебаний цен и курсов валют больше страдают именно бедные слои населения, не имеющие соответствующей информации и обладающие слишком малыми ресурсами, чтобы обезопасить себя.

Еще одним важнейшим фактором рестратификации общества, следующим из развития процессов глобализации экономики и развития телекоммуникационных технологий является становление так называемого сетевого общества. Автором концепции является Мануэль Кастельс, известный испанский социолог, автор парадигмального труда «Информационная эпоха» (The Information Age), опубликованного в 1996–1998 гг.

Доминирующей формой экономики в условиях глобализации становится «информационный капитализм», который обладает теми же признаками, что и классический индустриальный (частная собственность, преобладание рыночных механизмов, ориентация на прибыль), однако его специфика обусловлена развитием сетевых связей, в основе которых информационные потоки в сфере ведения дел как в финансах, маркетинге, так и непосредственно на производстве.

Эти сетевые связи становятся предпосылкой развития новых форм социальной организации, специфика которых состоит в том, что, благодаря современным телекоммуникационным технологиям, связь внутри сообщества не имеет никаких преимуществ перед обменом информацией между сообществами – и то и другое осуществляется мгновенно. Корпорации, в особенности крупные и работающие в глобальном масштабе, меняют свои организационные структуры с вертикальных на горизонтальные, превращаются в сложные конфигурации разнонаправленных сетей.

Это интересно

Глобальные сетевые связи становятся предпосылкой развития новых форм социальной организации, специфика которых состоит в том, что интеграция и обмен информацией внутри сообщества не имеет никаких преимуществ перед интеграцией и обменом информацией между сообществами.

В этих новых социокультурных условиях преимущества в бизнесе и в социальной мобильности приобретают те, кто способен быть эффективным и предприимчивым в сетевом контексте. Это люди, проникнутые «духом информационализма», игроки киберпространства, эффективно соединенные в сети, обменивающиеся в них информацией, мобильные и легко меняющие свои трудовые и предпринимательские практики в зависимости от требований момента. Их работа более квалифицированна, носит творческий характер, но в то же время и более индивидуализирована. По мнению М. Кастельса, условием полноценного участия в жизни современного общества является именно включение в сети, способность адаптироваться к логике сети, ее кодировке и декодировке, ее «проходному баллу».

Это интересно

Глобальные сети инструментального обмена селективно отключают или подключают индивидов, группы, районы, даже целые страны согласно их значимости для выполнения целей, обрабатываемых в сети, в непрерывном потоке стратегических решений.

М. Кастельс

Соответственно, неквалифицированные, неподготовленные к информационному труду в сетях акторы – «работники общего типа» остаются за пределами наиболее передовых и успешных групп информационного общества, на их долю остается лишь низкооплачиваемая, непостоянная работа в отстающих секторах производства и бизнеса. Положение рабочего класса, работников физического и низко квалифицированного труда в информационном обществе постоянно ухудшается не только из-за сокращения количества рабочих мест, но и из-за социального обесценивания их труда. Основная стоимость уже создается не индустриальным трудом, как считалось в теориях классического капитализма, а теми, кто генерирует новые знания, новые идеи и информацию. Таким образом, сетевое информационное общество не только создает новые, гибкие социальные общности и системы идентичности, но и порождает новую дезинтеграцию, лишая и отдельных людей, и целые в прошлом успешные социальные группы их символического, социального и экономического статуса. На социокультурной основе отторгнутых глобальными сетями и/или не желающими принимать навязываемые ими формы идентичности возникают протестные и фундаменталистские, а также антиглобалистские движения.

Это интересно

Когда сеть отключает «Я», то «Я» – индивидуальное или коллективное – конструирует свой смысл без глобального, инструментального соотнесения: процесс обрыва связей становится взаимным после отказа исключенных от односторонней логики структурного господства и социального исключения»

М. Кастельс

Наряду с упадком рабочего класса, происходит и трансформация класса капиталистов, который также утрачивает прежние доминирующие позиции. М. Кастельс вообще настаивает на том, что класса капиталистов в классическом понимании более не существует: его заменяет «безликий коллективный капиталист», например, постоянные биржевые и валютные торги, приводимые в движение не классом собственников, а экспертами информационного труда – аналитиками, финансистами, бухгалтерами, рекламистами, менеджерами инвестиционных компаний и т. д.

Важнейшим условием социализации в информационном обществе является не конкретная специализация (овладение ремеслом, узкой профессией), а приобретение навыков, способствующих быстрой адаптации к постоянно меняющимся требованиям сети. Сетевой работник – это высококвалифицированный эксперт, стремящийся не занять надежную, стабильную позицию в жесткой иерархии, позволяющую использовать одни и те же навыки, выполнять одну и ту же работу, а, напротив, постоянно меняться самому и менять сферу приложения своих сил. Ему более подходит гибкая система занятости, возможность переходить из проекта в проект, обновляя квалификацию, вид работы и наращивая доходы.

Таким образом, в основе рестратификации общества в условиях развития глобальных информационных сетей лежит не принадлежность к какому-либо социальному классу, а высокий уровень современного образования и ряд специфических личностных качеств – гибкость, мобильность, способность к самоорганизации и постоянному профессиональному росту.

Это интересно

Утрата значимости институтов налогообложения, социального обеспечения, национального государства приводит к тому, что снижается внутренний уровень социальной интеграции даже внутри благоденствующих социальных государств Европы. Становится все меньше посредствующих звеньев внутри социальной системы, объединяющих бедных и богатых и обеспечивающих их диалог, согласие, взаимную легитимацию. Социально-экономическая система перестает быть единым целым, полюсами которого являются бедные и богатые, они, по выражению У. Бека, отныне «сидят за разными столами», и между ними становится все меньше и меньше связующих звеньев и возможностей коммуникации.

Тема 2.3. Социальные группы – носители межкультурной коммуникации в условиях глобализации

Распространение глобальной культуры осуществляется посредством ряда социальных групп, в характере деятельности, ценностях и нормах, образе жизни, преобладающих интересах которых наиболее ярко проявляется их специфически глобальный, транснациональный характер.

Это интересно

Зарождающаяся глобальная культура имеет средства распространения, рассчитанные как на представителей элиты, так и на широкие слои населения.

П. Бергер

В получившем широкое признание международном исследовании, осуществленном учеными из разных стран и регионов мира под руководством известных американских ученых П. Бергера и С. Хантингтона, выявлены и подробно описаны эти группы, олицетворяющие глобальные культурные тенденции и распространяющие глобальные формы культуры. К ним относятся:

1) глобальная экономическая элита;

2) работники глобальных компаний;

3) интеллектуалы и высокопрофессиональные специалисты, ориентированные на западные ценности;

4) потребители глобальных брендов;

5) участники общественных движений, отстаивающие ценности глобальной культуры.

Эти группы являются неоднородными и аморфными по своему составу и включают как представителей элит, так и достаточно широкие массы населения в различных регионах мира. Каждая из них олицетворяет какое-либо из многочисленных направлений глобальной культуры. Рассмотрим подробнее их характеристики и специфический вклад в развитие культурной глобализации.

1. Глобальная экономическая элита – «давосская культура» (С. Хантингтон), включающая а) относительно немногочисленную группу бизнесменов, топ-менеджеров, экспертов, политиков высшего мирового уровня, б) группы специалистов высшей квалификации и руководителей, непосредственно задействованных в глобальных компаниях, а также инвесторов глобальных компаний, ориентированных на высокую мобильность капитала и его постоянную циркуляцию.

2. Относительно массовая группа специалистов, преимущественно молодых, ориентированных на бизнес и работу в глобальных компаниях, получившая название «яппи-интернационал» и характеризующаяся ориентацией на глобальные и западные принципы ведения бизнеса, а также ценности, нормы поведения, образ жизни (английский язык, Интернет, одежда, развлечения, путешествия и т. д.). Эта группа нередко сочетает ориентации на глобальную культуру со следованием национальным и региональным культурным, мировоззренческим, религиозным ценностям и нормам, т. е. становится одновременно и носителем тенденций культурного синтеза. Наиболее ярким примером такого синтеза выступают «конфуцианские торговцы» – молодые китайские бизнесмены, а также работники индийской высокотехнологической информационной индустрии, где большая часть служащих и программистов «в культурном смысле этого слова остается индийцами, и в то же время добивается успеха на глобальном рынке»¹⁴. Подобная неоднозначность делает менталитет этих людей подобным ящику с инструментами, из которого извлекаются необходимые в данный момент для решения конкретных задач культурные парадигмы.

3. Ориентированная на западные ценности глобализированная интеллигенция – носительница «клубной культуры интеллектуалов» (П. Бергер). Она действует через академические структуры, международные фонды и неправительственные организации, межправительственные и международные учреждения и т. д. Содержанием деятельности глобального «клуба интеллектуалов» является активный поиск и создание по всему миру идей, ценностей и норм и правил поведения, выработанных западными, главным образом американскими интеллектуалами. Эти идеи и правила поведения становятся «универсальными общечеловеческими ценностями», а на самом деле – ценностями глобальной элиты. Представители этой группы социальных носителей глобализации тесно взаимодействуют с первыми двумя, представляющими бизнес-сообщество: корпорации нередко пользуются услугами высококлассных ученых (экономистов, социологов) для разработки стратегии компании, корпоративной культуры и т. д. Большое значение приобретают внедряемые западными и глобально ориентированными интеллектуалами стереотипы поведения и масштабные культурные тренды. Например, сформировавшаяся среди западной интеллектуальной элиты культура здорового образа жизни стала атрибутом глобальной корпоративной культуры, общезначимым социальным символом успеха и процветания.

Три описанные выше социальные группы носителей экономической глобализации тесно связаны с коммуникационным и координационным Центром глобализации и потому их ядром являются западные, по преимуществу американские, бизнесмены и интеллектуалы.

4. Самой аморфной, но в тоже время и самой массовой социальной базой процесса экономической глобализации, являются целевые аудитории так называемого причастного потребления, т. е. такого потребления товаров и услуг глобальных компаний, которое имеет смысл приобщения к более значимым и фундаментальным ценностям. Например, открытие первого ресторана МакДональдс в Москве сопровождалось массовым ажиотажем, подогреваемым не просто желанием попробовать гамбургер, а стремлением приобщиться к американскому, т. е. глобальному, образу жизни, почувствовать себя причастным к общемировым нормам. Аналогично можно рассматривать моду на определенные виды одежды (например, джинсы), бытовой техники, парфюмерии и т. д. Очевидно, что здесь мы имеем дело не просто с расширением рынков продаж глобальных компаний, а в первую очередь с распространением глобальных социокультурных стереотипов.

Характерно, что после того как определенный вид продукции и связанные с ним стереотипы поведения становятся привычными и обыденными, он утрачивает прежний смысл «причастного» потребления: большинство людей в современной России или в Китае носит джинсы потому, что это удобно, а не ради того, чтобы показать себе и всем окружающим свою принадлежность к особой социокультурной общности и приверженность особым ценностям. Аналогично, в МакДональдс заходят перекусить ради удобства, а не для приобщения к особому образу жизни.

5. Участники разного рода общественных движений – правозащитных, экологических, женских, молодежных – как носители ценностей глобальной политической и гражданской культуры, глобального гражданского общества. Например, движение «зеленых», ориентированное на глобальные экологические ценности, во всем мире стало одним из самых мощных агентов давления на корпорации, вынуждающего их отказываться от экологически опасных проектов, а также повышения их экологической ответственности. Деятельность «зеленых» способствует повышению экологической культуры населения различных регионов мира и тем самым способствует росту взыскательности широкой общественности к экологической политики бизнеса и государства. Подобным же образом действуют и другие массовые глобальные общественные движения: правозащитные, молодежные, женские и т. д.

Естественно, описанные социальные носители экономической глобализации могут быть дополнены собственно институциональными структурами, способствующими продвижению глобальной экономики, прежде всего транснациональными корпорациями, банками, инвестиционными фондами, крупнейшими биржами и т. д. Их состав и число постоянно меняется.

Тема 2.4. Глобализация и межкультурная коммуникация

Глобализация не исчерпывается формированием универсальной общечеловеческой культуры. Она включает и тенденцию усиления локальных культур и фактически предстает как глокализация (термин, производный от слов «глобализация» и «локализация», был введен одним из виднейших теоретиков культурной глобализации Р. Робертсоном). Глокализация представляет собой сложное явление, несущее в себе противоречивые тенденции. Во-первых, это неразрывная связь глобального уровня бытия и его локальных проявлений, значимость которых повышается; во-вторых, это противопоставление локального глобальному и обострение противоречий между ними. Как подчеркивает У. Бек, «глобализация не есть нечто автоматическое и одностороннее… Напротив, при главенствующей роли “g-word” речь повсюду может идти о новом усилении роли локального»¹⁵.

Глокализация как тенденция современного развития свидетельствует о том, что, во-первых, общечеловеческие ценности и образцы могут обретать бытие лишь в локальной форме, во-вторых, для обогащения совокупного опыта и прогресса человечества как единого сообщества ценен уникальный опыт локальных культур и жизненных миров.

Это интересно

Глобализация не есть нечто автоматическое и одностороннее… Напротив, при главенствующей роли g-word речь повсюду может идти о новом усилении роли локального.

У. Бек

В геоэкономической парадигме «Север-Юг» наблюдается перераспределение производственного потенциала человечества по новым принципам: из развитых стран Запада, где он был сосредоточен в период модерна, он перемещается на Восток и Юг, где инвесторы находят более дешевую и в то же время уже достаточно квалифицированную рабочую силу. Соответственно, там же сосредоточена и значительная часть потребителей продуктов и товаров. Вместе с современными производствами по миру перемещаются не только производственные мощности и технологии, но и принципы управления, нормы деловой культуры, стереотипы поведения, стандартные ритмы жизни, воплощенные в продолжительности рабочего дня и чередовании труда и досуга и т. д. Именно в этом часто видят проявление глобализации. Однако реально производство в контексте локальной, специфической культуры неминуемо обретает особые черты, определяемые социокультурными качествами рабочей силы, сложившейся на протяжении многих столетий. Западные менеджерские технологии не применимы в условиях Востока и Юга без учета особенностей межличностных связей, специфики отношений вышестоящих и нижестоящих, исполнительской дисциплины, распределения ответственности, местной культуры труда, тщательности и качества выполняемой работы и т. д. Послевоенная модернизация Японии изначально протекала по заемным американским образцам, однако привела к выработке уникальной системы менеджмента. Трудоемкие производства в Южной Корее, Китае и Юго-Восточной Азии встраиваются в антропологический контекст «культуры риса», интеллектуальный потенциал древних индийской и китайской цивилизаций оказался широко востребован современной наукой, когда западное ratio уже не в состоянии выйти на новые познавательные горизонты.