Текст книги "Как я стал боевым магом"

Глава 30

На следующий день Белкин вывез нас на войсковой полигон, что рядом с селом Иголкино.

Несколько домов маленького военного городка сиротливо стояли неподалеку от трассы, продуваемые всеми ветрами. Рядом с ними располагалась небольшая воинская часть, а чуть дальше территорию занимал полигон с разбросанными на нем небольшими наблюдательными вышками, похожими издали на огромные пьедесталы для вручения спортсменам медалей.

Падал пушистый снег, и когда мы подъехали, солдат в оранжевой жилетке поверх бушлата расчищал дорожку к учебным точкам. Еще несколько солдат раскладывали всевозможное оружие на стеллажах. Тут же тихо тарахтел бронетранспортер.

Белкин деловито заскочил на второй этаж вышки, с кем-то там обмолвился парой слов, а потом спустился.

– Господа маги, сейчас мы с вами попробуем провести тренировку. Соснов с четырех утра создавал нам пробные образцы нового оружия. Сначала отработаем некоторые вопросы взаимодействия, а потом приступим к испытанию.

Мы выстроились напротив окопа и глядели на старый танк, выполнявший роль учебной мишени. Он обреченно торчал посреди поля в двух сотнях метров от нас, опустив вниз ствол. Легкий пушистый снег припорошил один бок механического чудовища, придав ему сходство не то со спящим моржом на льдине, не то с бобровой хаткой посреди замерзшего озера. И над всем этим господствовало серое небо. Весь пейзаж навевал тоску и уныние. Совершенно не хотелось что-либо делать.

– Сейчас я посмотрю, кто что умеет. Целитель и сенсорик на учебную точку по разборке и сборке оружия, – сказал Белкин, проигнорировав бурчание дочери, недовольной официальным тоном отца.

Но все же девушки пошли к одиноко переминающемуся с ноги на ногу сержанту, стоящему у длинного металлического стола. Тот заметно оживился при виде красавиц, быстро поправил бушлат и сдвинул шапку на затылок. От улыбки, возникшей на лице, можно было запросто засветить фотопленку, так она сияла.

Внутри кольнуло глупой и необоснованной ревностью, которую я тут же погасил. Ничего этот солдатик плохого не сделает. Вот только кого ревновал? Неужели обеих? А жирно мне не будет?

Я тряхнул головой, отгоняя мысли. Тем более что Белкин позвал боевую тройку на переднюю линию.

– Соснов, твоя задача – создать щит и дойти до танка, нанося максимально возможный урон. Потом идешь обратно и отрабатываешь оборону. Та же процедура предстоит остальным. Понятно?

– Да.

– Не слышу!

– Так точно!

– На исходную! – заорал Белкин, поглядев на солдатика, стоящего на вышке, поднял ли тот белый флажок, означающий, что в поле нет людей.

Я легким бегом подскочил к столбикам, указывающим нужный рубеж.

– К бою! – раздался крик.

Четыре секунды ушли на создание комплексного щита, еще пять на синтез схем импульсного удара и накопления в них энергии. Я их создал и пошел к танку, оставляя следы в неглубоком снеге. Надо что-то сделать, но что. Танк уже неисправен, двигатель из строя не вывести, боекомплекта нет. Экипажа нет.

Наконец решил просто осыпать мертвую груду железа разными ударами, чтобы попрактиковаться для самого себя. Белкин мало что поймет из сделанного. Я отправил импульсный удар. Внутри башни хлопнуло. Попал, но это неудивительно при размерах цели. Еще удар, но мощнее. У танка сорвало ящик с инструментами, как раз в него и целил. Я слегка ускорился и стал осыпать железо импульсами силы. Хлопки белых искр высвечивали как фотовспышки то один бок боевой машины, то другой, разнося в клочья навесное оборудование. Лопнули наружные топливные баки, взорвались брызгами стекла триплексы, разорвались фальшборта с подкрылками. Снег взлетел с боков танка, как пыль с ковриков, обнажив чернеющий на белом фоне металл.

До финиша оставалось метров десять, и я нанес завершающий удар, но не импульсом, а телекинезом. С лязгом и грохотом танк развернуло боком. С катков слетела расслабленная гусеница. Я добежал до цели и затормозил выставленными вперед ладонями, уперев их в борт машины. Первая часть завершена. Теперь оборона.

Взвинтил щит до максимума и пошел неспешно обратно. Под вышкой суетился народ. Донеслись крики Белкина. А потом застрочили автоматы. Я пригнулся, но не остановился. Уж эти-то я умею останавливать.

Пушистый снег облетал меня по кругу, четко обозначая границу защитного барьера. Там же ложились в землю и остановленные пули, они лишь покалыванием отдавались в пальцах. Удары по щиту всегда почему-то отдавались неприятными ощущениями организма.

Но Белкин на этом не остановился. Один из солдат вскинул на плечо гранатомет. Грохотнул вышибной заряд, и, горя оранжевым, почти бездымным пламенем, гудя как реактивный самолет, в мою сторону полетел кумулятивный боеприпас. Дистанция была минимальной, и потому он сразу взорвался, сдетонировав о невидимую преграду. Это было не как в кино, когда взметается столб пламени и гриб черного дыма поднимается к небу. Нет. Короткая вспышка, оставившая темное облачко, и снежная пыль, подскочившая от ударной волны с земли на пару сантиметров.

Больше сюрпризов не было, и я дошел до вышки беспрепятственно. Солдаты, обеспечивающие стрельбу, скучковались и оживленно перешептывались, размахивая руками, и даже прапорщик, караулящий на пункте боепитания патроны, вынырнул из двери, как барсук из норы. Еще бы, те, кто видит боевого мага в действии в первый раз, получают море впечатлений.

Белкин ничего не сказал про результаты захода, лишь отметил в записной книжке. Рядом с ним стоял незнакомый капитан с рацией, торчащей из глубокого кармана, и белой повязкой руководителя стрельбы. Офицер с нескрываемым любопытством рассматривал нашу группу.

– Следующий на исходную!

К столбикам вышел Кузнецов, вооруженный автоматом.

– К бою!

Он сразу перешел на бег. Вокруг возникло радужное сияние защитного поля, оно было слабее моего, но зато подсвечено. Николай работал на публику.

От фигурки к краю призрачной сферы потянулся синий луч пробиваемого канала для оружия, он позволял полям пройти собственный барьер. До нас донесся стрекот автомата Калашникова. Несколько раз сверкнула вспышка фокусного импульса, а когда до цели осталось полсотни метров, он вскинул вверх руки, подбрасывая выстрелы к подствольному гранатомету. Те, подхваченные невидимой рукой, унеслись к танку, как теннисные мячики на корте. Николай рухнул плашмя в снег, а на броне вспыхнули четыре взрыва. Было видно, как он поднялся, неспешно дотопал до танка и притронулся к нему рукой, обозначив победу над врагом.

Белкин махнул рукой, и к нему подбежал солдат со снайперской винтовкой. Полковник взял ее в руки, щелкнул предохранителем, резко дернул затвор, а потом отпустил его, позволив с лязгом вернуться в исходное положение и загнать патрон в ствол. Выстрел. Винтовка дернулась, отбросив крутящийся в воздухе штрих гильзы. Николай упал и перекатился на другую позицию. Пуля его не задела, да и не могла, так как Белкин стрелял выше головы и немного в сторону. Еще один выстрел. По защитному барьеру прошла едва заметная синеватая волна, обозначив поглощение кинетической энергии пули. Кусочек металла повис в воздухе и упал. Нам это было не видно, но практика подсказывала, что так оно и происходило.

В довершение Белкин стрелял по нему уже из пистолета, но Николай перебежками добрался до исходной позиции.

Следующей помчалась в атаку Ангелина. Она создала барьер, не заморачиваясь на спецэффекты. Магесса рванула к танку, словно сдавала норматив на стометровку. Надо отдать должное, первый разряд ей был обеспечен, несмотря на сильно мешавший рыхлый снег. Перед самым танком она упала в сугроб. Вокруг боевой машины стремительно расширился, а потом так же быстро схлопнулся прозрачный шар искаженного воздуха, создав эффект вакуумной бомбы. Снег взметнулся на добрые полметра, закружившись вокруг танка.

Ангелина поднялась и быстро добежала до цели, лишь единожды сверкнув по ней фокусным ударом. На обратном пути она петляла как заяц, уходящий от лисы.

Белкин со вздохом пару раз выстрелил в ее сторону из пистолета, а потом отдал его солдату и достал записную книжку.

Вскоре мы втроем выстроились в одну шеренгу перед полковником. Тот скривил губы, глядя в одну точку под ногами, и только потом заговорил:

– Соснов, защита очень хорошая, многослойная, продуманная. Я при встрече обязательно передам спасибо Сошкину за такую подготовку. Импульсы точные, видно, что много тренировался. Энергопоток большой, очень большой, не думаю, что у кого-то больше, но выше уже вряд ли поднимешься. Это твой потолок. Из недостатков. Очень долго думаешь. По тебе стреляют, а ты размышляешь о ценностях жизни. Запомни. Какой бы ни была хорошей защита, окоп никогда не помешает. Так же тупишь и при атаке. Хочу туда или хочу сюда. В бою нет времени, как на стрельбище. Там кто первый. Снимись с ручника. И что это за выходка с опрокидыванием? Если энергию девать некуда, то придумай другие трюки, получше.

Рядом хихикнула Ангелина. Белкин серьезно взглянул на нее.

– Кузнецов, защита средняя, но хорошая, отточенная. Прекрасное владение телекинезом. Косяки. Не нужно фокусов, мы не в цирке, все эти сияния и лучи. Дальше. На танк кидаться с автоматом глупо. Лучше бы гранатомет взял, а в твоем случае снаряд покрупнее, вон как хорошо с ВОГами[6]6
  ВОГ – осколочный боеприпас для гранатометов, подается в ствол через дульный срез.


[Закрыть] получилось. Для остального есть группа поддержки, к тому же с пехотинцем ты легко справишься и без оружия. Фотиди. Силы много, почти как у Соснова, но никакой техники. В вакуум вбухала весь ресурс, не оставив запаса, даже защита просела. Импульсы неточные. Учиться, учиться и еще раз учиться. Мне сказать больше нечего.

Белкин выдавил воздух из сжатых губ и стукнул тупым концом карандаша по листу блокнота.

– Значит, сейчас пробуем пройтись тройкой. Соснов впереди и ставит щит. Впредь ты у нас, как это говорится у игроков? А! Танкуешь. Кузнецов давит оборону вспомогательных сил и помогает на основном направлении. Фотиди пока на подхвате, потом посмотрим.

– Люди в поле! – заорал наблюдатель на вышке.

Мы обернулись и увидели медленно опускающуюся сигнальную ракету красного цвета. Ее, по условию, должны были запустить бойцы из оцепления, если кто-то посторонний окажется на стрельбище.

Капитан с белой повязкой достал рацию и, растягивая слова, заорал:

– Кордон, кордон, что происходит?!

Рация пшикнула в ответ:

– Выш-ш-ш… вышка. Ш-ш-ш. Я кордон семь. Посторонние в поле. Группа. Ш-ш-ш.

– Почему не остановили?!

– Ш-ш-ш, вышка, я кордон семь. Не смогли. Ш-ш-ш.

– Что значит, не смогли?!

В ответ через шипение донеслось лишь неразборчивое бормотание, в котором угадывалось, мол, пусть сами их останавливают.

– Вести наблюдение, доклад каждые пять минут! – рявкнул капитан в рацию, скрипнув зубами.

Подбежала Александра, сказав только одно слово:

– Гости.

Ее отец быстро глянул в сторону поля стрельб.

– Настрой какой?

– Трудно сказать, но не прячутся. Есть любопытство, есть снисходительная небрежность. Сильные. Но от некоторых тянет слепой ненавистью, яростью, словно это чистое зло.

Белкин схватил за воротник опешившего капитана.

– Солдатам выдать оружие и спецпатроны. Отвести подразделение на сто метров от нас. По команде или в случае явной агрессии огонь на поражение. Бегом!

Капитан быстро, но без суеты начал раздавать команды.

А по полю в нашу сторону ехал тентованный ГАЗ-66 или по-простому «шишарик». Маленький грузовичок, окрашенный в защитный цвет, ловко преодолевал ухабы и огибал воронки от снарядов.

Ждать пришлось минут пятнадцать, пока он приблизится к нам. Когда «шишарик» подъехал, то из него выскочили три человека азиатской наружности в охотничьих синтепоновых костюмах, с ружьями наперевес и патронташами, с большими ножами на поясе. На каждом висело ожерелье из зубов, мелких черепков и перьев.

Один из них вышел вперед. На китайцев они не походили, уж скорее на коренных алтайцев, что неудивительно от близости Алтая к Новониколаевску.

– Здравия тебе, Опричник, – произнес старший из гостей.

От этого слова я дернулся, как от удара током. Опричником называл Белкина дед Семен, и никто больше.

Полковник смел со щеки растаявшую снежинку и ответил вопросом на вопрос:

– Какие еще прозвища есть?

– Хочешь узнать имена своих зверобоев, Опричник, те, что ходят меж духами о вас? Это не тайна.

Алтаец начал по очереди показывать рукой на каждого из нас:

– Посрединник, Всевидящая, Зуботравница…

Я глянул на Анну, понимая, как ей досталось это прозвище.

– Перекресток. А тебя, златовласая, пока не знают. Значит, есть право дать тебе имя.

– По какому праву ты тычешь в меня пальцем и разбрасываешься кличками? – зашипела Ангелина.

– Крапивница, – выдал гость с легкой улыбкой. – Вполне подходит.

– Зачем вы здесь и кто вы? – спросил Белкин.

– Любопытно стало богу охоты, вот он меня и отправил, первого его жреца. Я его интересы представляю. Одна ворона каркнула, что вы зверобойные патроны сделали. Хотим проверить.

– Какая ворона? – зло произнес Белкин.

– А мало ли ворон сидит на ветке за окном. Мало ли ворон служат богам. Привыкайте.

– Шпионите за нами?

– Любопытствуем. Вы есть величина, которой не стоит пренебрегать. Можете гордиться. Вас заметили высшие силы.

– Что вам от нас нужно?

– Одна обещана Хозяину северного леса, другая стала нареченной сестрой берегиням.

Я обернулся на Анну, она закусила губу.

– Третий вообще всем богам поперек встал. То он лесовику подножку ставит, то реку за грудки хватает. Перекресток, скольким ты средним подлянок сделал? На тебя все упыри города злые. Тоже мне сибирский Блэйд[7]7
  Блэйд – получеловек-полувампир, персонаж одноименного сериала.


[Закрыть] нашелся, часть десятая. Тебя надо на цепь посадить, хотя теперь ты точно на цепи. Опричник не даст тебе спуску, а то жалобы Маре могут дойти. Не все из них дурные да дикие. Есть и те, кто хочет как люди жить-поживать. Как ты еще Малокровку не замочил, не могу понять. Не мог ведь не знать о ней. Но мы здесь не за этим.

Жрец махнул рукой своим помощникам, и «шишарик», жужжа идеально отрегулированным двигателем, развернулся задней частью к нам. Тент ловко откинули, и на снег выпали три связанные твари. Точно такие же, как и те, которые мы встретили на складе. Упал в снег и голый связанный человек с кляпом во рту, замычав что-то и расширив глаза от ужаса.

А следом грузовик качнулся, и из кузова выскочил здоровенный огненно-рыжий зверь с широкой черной полосой вдоль хребта, коротким, почти заячьим хостом и огромными клыками. Саблезубый тигр в холке был мне по плечо. Хищник потянулся как домашний кот, выпустил когти и оставил на мерзлой земле глубокие борозды. Зверь дернул головой и, играя тугими мышцами, пошел к нам. Потом остановился и лег на снег, прищурив янтарные глаза. От такой дикой и страшной красоты было сложно оторвать глаза.

Жрец, нисколько не опасаясь, что он на прицеле у целого подразделения, снял с плеча ружье и подошел к стеллажу. Там он нашел взглядом патроны с белыми керамическими зарядами, залитыми красным воском, и обернулся на Белкина:

– Эти?

Начальник набрал воздух в легкие и хотел уже разразиться гневной тирадой, но к нему шагнула бледная Александра и схватила за рукав. Он посмотрел на невидящие, но расширенные от страха глаза дочери и промолчал.

Охотник взял горсть спецпатронов. Переломил ружье и вставил в двустволку разные боеприпасы.

– Я так понял, это замена серебра. В осколочно-фугасные тоже такие добавляете? – спросил он, глянув на Белкина.

Тот промолчал, лишь зло зыркнул глазами.

– Добавляете, значит.

Охотник клацнул ружьем и подошел к одной из черных тварей, а потом выстрелил ей в ногу. Монстр завизжал от боли. Картечь из обернутых пленкой шариков гидрида алюминия разворотила конечность. Засевший в черном мясе заряд вспыхнул вишневым огнем, причиняя еще больше боли созданию.

– Не серебро, но сойдет. А это заговоренные пули, так?

Снова выстрел. Бело-голубая вспышка оторвала монстру ногу у самого бедра, забрызгав весь снег черной кровью.

Жрец снова переломил ружье. Два пластиковых цилиндрика с желтыми металлическими донышками упали под ноги. Он отправил в стволы новые заряды.

Выстрел. И у монстра взорвалась грудная клетка. Существо несколько раз судорожно дернулось и затихло. А потом жрец направил ружье на человека.

– Стой! – закричали мы все одновременно, совершенно не сговариваясь.

– Почему?

– Хватит беспредела! – взорвался криком Белкин. – Ты совсем с катушек съехал?! Развязал и отдал его нам! Он и так уже весь синий от холода!

– Он уже мертв. Его приговорили, – ровным голосом ответил жрец.

– По какому праву?!

Рядом оглушительно взревел тигр, вздыбив шерсть, и ударил лапой по металлическому стеллажу, отчего тот смялся как бумажный, а оружие и патроны полетели в снег.

– По какому праву?! – раздался клокочущий голос. – По праву того, что я так решил! Это моя территория, и только я решаю, кого можно убить, а кого нет! По праву того, кто пришел сюда вслед за отступающим морем сотни миллионов лет назад! Эта тварь преступила закон, вечный как сама жизнь!

Саблезубый тигр взревел, оскалив пасть. Челюсти открылись настолько широко, что казалось, он их вывихнет. Глаза вспыхнули янтарным пламенем. Древняя ярость затмила собой все.

– Звери убивают, чтобы выжить самим и продлить свой род! Люди, чтящие древний закон, убивают за свою территорию, за свою добычу, за своих самок и детей! Мне плевать, что он силой взял самку! Это право сильного! Но он убил ее, ту, в которую проронил свое семя! Убил свое потомство! Он нарушил закон, и он умрет, человек! И ты мне не сможешь помешать!

Хищник ударил лапой связанного мужчину. Поверх черной крови плеснуло красной. Из раны выпали синеватые кишки.

– Добей! – рявкнул древний бог охоты своему слуге.

Жрец нажал на спусковой крючок, и шея обреченного взорвалась бело-голубой вспышкой, почти оторвав голову.

Тигр привстал на задние лапы, а потом припал к земле и еще раз взревел. Из стоящего в поле танка вырвалось ярко-зеленое гудящее пламя. Даже отсюда было видно, как вскипел снег и потек металл. Бог замолчал, переводя дух. Боевая машина погасла, отсвечивая раскаленным железом. С обнажившейся земли вокруг танка метров на десять поднимался пар.

– Чтите древние законы, зверобои, – успокоившись, проклокотал тигр. – И жизнь будет достойна. А этих тварей, что пришли извне, следует уничтожить без раздумья…

Глава 31

Белкин стоял у машины и ловил падающие снежинки ртом с отрешенным выражением лица.

– Завтра перехватываем духа, про которого говорила Мара, – тихо произнес он. – А послезавтра мы все на собрании богов, духов и людей. Будет открытая встреча. Репортеры, политики, бизнесмены и все такое.

Он замолчал и окинул взглядом всех нас.

– Надо обговорить многое, а то я чувствую, что ситуация не совсем та, какую я вижу.

– Василий, жди здесь, – сказал он водителю, наклонившись к приоткрытому окошку служебного «мерседеса», и шагнул к дому Анны.

Мы, поскрипывая снегом, пошли следом. В дверях нас встретила Оксана, заявив, что чайник уже поставила. Быстро скинув куртки и пуховики, мы расселись в гостиной на первом этаже. Все избегали смотреть в глаза друг другу.

Из коридора появился Белкин, вытирая руки белым вафельным полотенцем, которое аккуратно свернул и положил на подлокотник кресла. Он немного постоял, потирая пальцами переносицу, а потом сел.

– Что за прикол с вампирами? – спросил он у Кузнецова.

Спросил он тихо, но от этого ровного спокойного голоса становилось еще неуютнее, чем от крика.

– Что молчишь?

Николай привстал с дивана и, оглянувшись по сторонам, словно ища поддержки, заговорил:

– Было дело. Я наткнулся на вампирскую общину. Они были как наркоманы в притоне. Грязные, обдолбанные, по квартире дохлые собаки и кошки валяются. Я не знал, что делать. Но в ванной я нашел ребенка. Обычного ребенка. Они его досуха выпили. Понимаете, ребенка досуха. Я их всех перебил. Они хуже, чем животные, были. Это даже не паразиты, это зараза. Я их убил. А потом стал искать других. Ведь если эти есть, то и другие могут быть. А власти молчат. Власти не замечают. Я их научился выслеживать по ауре в толпе. У меня на них какое-то чутье появилось, как у собаки, натасканной на взрывчатку. Я их находил и убивал.

– Как ты их вообще нашел? Ведь не случайно ты там оказался.

– Случайно. Дело после армии было. Я только демобилизовался. Мы с братом перебрали тогда, зашла речь о наркоманах. Он сказал, что недалеко притон есть. Решили с упырями разобраться, кто ж знал, что они в прямом смысле ими окажутся.

– То есть ты, пьяный в стельку, вломился в чужую квартиру надавать пинков отбросам общества?

– Получается, так.

– Как тебя в дружину тогда взяли, такого отморозка?

Белкин начинал накручивать себя.

– Мы как-то раз с братом вышли на одного упыря, но сложилось неудачно. Кровосос был не из диких. Он большим бизнесменом оказался. Его люди нас сильно избили и выкинули в лесу. Брат тогда не выжил. А меня совершенно случайно подобрал отец Никодим. Он даром обладал чудотворным. Меня исцелил и к вере привел, а потом предложил в православную дружину идти, когда я о себе рассказал.

– С этим понятно. Ты на вампиров дальше охотился?

– Да. Я как раз в дружине у себя силы чародейские открыл. Решил, что это за дела мои правые.

– Сколько ты их убил?

– Не больше сотни.

– Сколько?! – с нажимом переспросил Белкин, сверкнув глазами.

– Девяносто два.

– Я тебе запрещаю без моей команды устраивать охоту на кого бы то ни было. Ты меня понял… Перекресток?

– Да.

– Я не слышу.

– Так точно!

Белкин, часто дыша и играя желваками, перевел взгляд на Игореву. Он начал крутить пальцами правой руки чернильную ручку, которую всегда таскал с собой.

– Ваша, мамзель, какая история? Чего я не знаю? А то мне кажется, что вокруг заговор. Этого придурка сбагрили ко мне за неподчинение приказам, а эту настоятельно рекомендовала замминистра по здравоохранению…

Белкин замолчал на полуслове:

– Она что, тоже из вашей секты?

Анна тихонько кивнула, сжавшись в своем кресле, словно не у себя дома была, а в застенках гестапо.

– Она хоть человек?

Целительница пожала плечами:

– Она старшая жрица. Община берегинь очень сильна, но они не вредят. Берегини ведь на то и берегини, чтоб беречь.

Белкин откинулся на спинку и шумно выпустил воздух, сложив губы трубочкой. Глаза его забегали по потолку.

– С какой целью тебя к нам направили? – наконец выдал он вопрос, глядя, как на глазах Анны начали наворачиваться слезы.

– Она сказала, что время тяжелое, нужна помощь. Что это очень важно. Они не злые. Они добрые. Поверьте, пожалуйста. Они всего лишь хотят жить, – сдавленно проговорила целительница.

Белкин бросил на стоящий рядом столик авторучку и посмотрел на дочь:

– Ты ей веришь, Сашенька?

– Она не врет, – ответила Белкина, – во всяком случае, сама верит в то, что говорит.

– А ты, Соснов?

Я глянул на Анну.

– Да, – произнес я и услышал тихое «спасибо».

Начальник стрельнул глазами на меня, а потом на Анну.

– Тебе поставлена задача рассказывать о наших действиях?

– Я только немного говорила.

– Что именно, ворона, служащая богам?

– А это не я. Про оружие я никому не говорила, решила после стрельбы рассказать. Я только о вас самих, и все.

– По крайней мере, понятно, почему берегини без колебаний решились на переговоры. Это плюс.

– Вы меня выгоните?

– Поздно выгонять. Мы уже по уши в дерьме. Этот урод ткнул нас туда по самые уши, показал, что мы ничто перед ними. Значит, так, передашь жрице, что я знаю о ситуации и требую личную беседу со старшей берегиней. – Белкин нервно засмеялся: – Не тех упырей ты, Кузнецов, долбил. Надо было тех, что у власти, искать. Не поверю, чтоб такие умные сущности не пропихнули своего в верха. Теперь хотя бы понятно, почему все молчат об убитых тобой. Тем более надо завязать с охотой. А если так, то собрание будет дешевым фарсом, рассчитанным на публику. Все давно решили. Все перекроили. А может, и нет.

Он замолчал и обратил свой взор на Ангелину:

– Я надеюсь, что у вас, барышня, секретов нет. Мне только не хватало сейчас еще одного удара в спину.

Фотиди с равнодушным взглядом пожала плечами.

– Ты мне фифу не строй. Ты словами скажи, – снова вспылил Белкин.

– В сектах не состою, человечеству зла не желаю, в богов не верую и не поклоняюсь, на иностранные организации не работаю, – отрапортовала Ангелина.

– Сашенька?

– Правду говорит.

– Хорошо. Значит, расклад такой. Выгонять никого не буду. С берегинями ссориться мы не станем, в конце концов, они законы не нарушают, но каждый свой доклад согласовываешь со мной.

Он встал с кресла и прошелся по гостиной.

– Это какая-то ерунда вырисовывается. Либо на нас весь свет клином сошелся, либо я сплю, и это сон про шпионский детектив. Что, кстати, с булькающей тьмой?

– В погреб пересадили. О запасах консервов заботится, все равно больше эта плакса делать ничего не сможет, а выгонять жалко, – взял я слово вместо Анны.

– Всех тебе жалко, – снова вспылил Белкин. – Крысу жалко, призраков жалко, изменников жалко. А тебя кто-нибудь пожалеет? Выдавят, как пасту из тюбика, и выкинут. Жалко ему. Меня никто не жалел, когда семья с ума сходила, когда дочь плевала вслед.

– Я просто не хочу необратимых событий.

– Каких? Необратимых? Это как? Мол, извините, он умер, но сейчас оживет? Не бывает так.

– Не бывает, – согласился я, – но если зависит от меня, то я сделаю все, чтобы их было меньше.

– Ну и дурак, – сказал, словно плюнул, Белкин.

– Вот потому он Посрединник, а ты Опричник, – раздался мелодичный голос.

Все обернулись.

Обнаженная красивая девушка сидела на подоконнике, поджав ноги и распустив длинные зеленоватые волосы. Топь.

Все медленно встали с мест, глядя на богиню. Та грациозно спрыгнула на паркет.

– Вспомни старые сказки. Дурак, решающий не умом, но сердцем, достигает большего, чем корыстный человек. Думаешь, это просто сказки?

Серые бездонные глаза, не мигая, глядели на нас. Богиня сделала шаг, дотронувшись кончиками пальцев до стены.

– Мне тяжело говорить, – слетело с ее губ.

Вместе с этим по краям поставленного на микропроветривание окна возникли вереницы капель, которые сначала побежали по стеклу и пластику, а потом, собравшись в ручейки, потекли к середине комнаты, где начали подниматься вверх. Там они собирались в большой, слегка колышущийся шар, висящий в воздухе на уровне ее лица. Когда поток иссяк, а шар стал размером с голову человека, по поверхности побежала мелкая рябь. Из него раздался голос:

– Остальные боги с начала весны готовились к приходу в этот мир. Я опоздала. У меня нет жрецов. Нет культа. Нет свиты. Мне это нужно. Это вопрос статуса.

– И чем мы тут поможем? – нахмурившись, спросил Белкин.

– Наберете жрецов, объявите о культе, составите свиту.

– Почему именно мы? – негромко, чтоб не оскорбить могущественное создание, спросил он.

– Я видела устройство, где меж колец лежат бусины. Вот.

От сферы отделилась большая капля, приняв форму шарикоподшипника.

– Каждая деталь проста, но сложившись вместе, работают слаженно, не давая испортиться еще большему устройству. Одно кольцо – мир духов, другое – мир людей. Ваш отряд – это один из таких шариков.

Пока вода говорила вместо богини, та стояла, замерев как статуя, глядя из-под полуприкрытых век своей серой бездной. А еще выплескивались капли, оборачивающиеся разными символами и фигурками, дублируя речь.

– И как мы это сделаем?

– Словами.

– Я не власть.

– Ваша бусина нужна, чтоб очищать этот город от скверны и сорняков. Люди видят ваши дела. Это привносит покой в их души. Они понимают, что обычные люди стерегут их покой, а не боги и не духи. Духи же знают, что отступника от мирного договора ждет кара, и за него никто не вступится.

– Слишком заумно.

– Нет. Напротив. Былинные богатыри побивают армии тьмы. Хитрый воитель обманывает саму смерть, выручая царевну из плена. Это просто и проверено временем. Их знают и слушают даже князья.

– От нас-то что требуется?

– Для начала свита. Мне нужно, чтоб вы были со мной на церемонии представления нас миру. Но не все. Ты, Всевидящая, не сможешь пойти. На тебе метка Хозяина северного леса. Если ты появишься со мной, то это будет прямое оскорбление ему. Я испорчу с ним дружбу, а ты умрешь. И не ты, травница. Берегини не простят обиды и отвернутся от тебя.

– Я не пойду, – резко вставил Кузнецов.

– Неистово верующий в единого Господа, можешь не идти, только знай, что всеродитель не нуждается в поклонении. Вера нужна вам самим, чтоб не заблудиться в избранном пути. Но бывает, что проводники слепы. Тогда слушай свою совесть, вот то, что связывает тебя со всеродителем крепче молитв и священников. Ты удивлен, что я не отговариваю тебя от твоей веры? Это было бы глупо, – лились в ответ слова мягкие, как колыбельная песня.

– Но если он есть, то где он?

– Этому не нужно поклонение.

– Но Христос, Сын Божий. Он как?

– Христос был просто человеком, умершим за свою веру. Его поставили в пример и вознесли на высоты люди, не боги. К тому же вы все дети всеродителя. Вы равны для этого, какой бы веры ни были.

– Я не понимаю.

– И не надо. Просто верь, во что веришь. И помоги мне, если хочешь. Я не прошу много, лишь пройти об руку. Всеродитель далеко, а я здесь. В меня можно не верить, я просто есть.

– Твои слова лживы, как у всякого демона, – наконец процедил Николай.

Богиня только улыбнулась в ответ и оглядела остальных. Ее взгляд остановился на мне:

– Дай мне это оружие. Погляжу.

Я вытащил из ножен кинжал, который теперь постоянно носил с собой.

– Не этот старый клинок. Другое.

– Покажи, – шепнул Белкин.

Я встал и принес пистолеты, положив их на столик.

Богиня наклонила голову. От водяного шара отделилось кольцо, похожее на жидкий бублик в невесомости. Оно подплыло к пистолетам, остановившись над старинным пистолем. Внезапно кольцо дернулось и резко вернулось к общей массе.

– Откуда у тебя прошедший семь смертей, спрятанный в оружии? – раздался вопрос богини из дрожащей воды.

– Нашел.

– Просто нашел? Они просто так не возвращаются. Даже Мара не может выдернуть таких. Что он делал? – Голос богини стал как ледяная вода.

– Убил двух грабителей.

Богиня промолчала, но окна в доме быстро запотели.

– Что это значит? – спросил Белкин.

– Это значит – грань прорвана. Но сейчас главное – это подготовиться к церемонии.