Текст книги "Как я стал боевым магом"

Глава 28

Я тряхнул головой, и туман рассеялся. Мир стал четким и ясным, даже чересчур, словно кто-то на волшебном телевизоре до максимума увеличил яркость и контраст. К тому же на обычную картинку наложилось аурное восприятие. Так на компьютере мастера фотомагазина объединяют два изображения. Но это не вызвало дискомфорта, наоборот, еще больше расширило восприятие.

Справа раздался знакомый голос. Я повернул голову. Полковник Белкин что-то говорил и слегка водил пальцами перед моими глазами. По интонации было понятно, что он обеспокоен, но понимание слов пришло позднее примерно на семь секунд.

– Ты как? Нормально себя чувствуешь?

Я пытался ответить, но смог лишь кивнуть. Забыл, как говорить. Слова с задержкой понимал, а говорить не мог.

Белкин посмотрел на мою плашку и глянул в блокнот.

– Вот угораздило его взять флагманскую версию благословения. Восемь часов максимального капэдэ. Он теперь осененный божественными идеями. Только не знал, что эта хрень так действует. На показательных тестах испытуемый был адекватнее.

Он вырвал из записной книжки чистый листок, скомкал и бросил в меня. Я перехватил импровизированный мяч и резким движением отправил в дальний угол.

Подошла Анна и, сосредоточенно глядя мне в глаза, сначала пощелкала пальцами по разным сторонам от головы, а потом мягко прикоснулась ладонями к вискам. Постояв так полминуты, она повернулась к Белкину:

– Фиксируется торможение одних отделов головного мозга и сильное возбуждение других. Это точно временно?

– Должно быть, – ответил Белкин, неопределенно пожав плечами. – Я думаю, его озадачить надо. Если это благословение ремесленника, то активный труд – его нормальное состояние.

Он встал передо мной и медленно, почти по слогам, заговорил со мной:

– Егор, сейчас мы тебе будем давать задачки, а ты подумай, как их решить. Хорошо? Если понял, кивни.

Это было похоже на общение телерепортеров через видеомост. Между вопросом и ответом стояла изрядная пауза.

Я кивнул с той же семисекундной задержкой. Голос проникал сразу, смысл слов с опозданием. Но я заметил, что и делаю все так же. Сначала сделал, а осознание того, зачем сделал, приходит также после. И это было сродни тому состоянию, которое я уже испытал при схватке с Первым Клыком на поляне Хозяина леса. Эхо колдовского кинжала.

Кузнецов расстегнул молнию на сумке и стал выкладывать на стол оружие. Пистолеты, револьверы, охотничья двустволка в разобранном виде, сложенный автомат с коротким стволом и даже старинный дульнозарядный пистоль с кремниевым замком.

– Егор, – заговорил дружинник, обращаясь, как к ребенку, – я принес их, чтобы ты поставил на них счетчики патронов, как на свой. Понимаешь? Мне интересно. Сделаешь?

Я кивнул и взялся за ближайший пистолет. Мне не нужно было шевелить пальцами, говорить слова или делать пассы ладонью, сознание само ваяло заклинание, привязывая его к оружию. Одна нить вплелась в затвор, другая в спусковую скобу, третья в рукоять, разделившись на некое подобие отростков нейрона. Возникали пузыри энергонакопителей и преобразователей. Модуль управления впитывал последовательность команд и обрывки образов. Визуализатор учился цифрам. Вся эта конструкция больше походила на рисунок медных дорожек на печатной плате с шариками исполнительных блоков и жирными точками на концах нитей. Просто, элегантно и эффективно.

Я, будучи сейчас мастером благодаря плашке, закончил с пистолетом, быстро создал схему для револьвера, следом руки взяли автомат. А я – другой, обычный Егор, с интересом наблюдал за созданием артефактов и запоминал.

Каждый раз, когда активировалось заклятие, иллюзорная секретарша Марго бубнила о прибавке в энергопотреблении на девять ватт. Весьма скромно, но нужно учитывать, что это просто индикаторы.

Наконец дошло и до старинного пистолета. После секундной заминки я подошел к ноутбуку и стал рыться в поисковике. Зачем? Самому было интересно. В итоге я нашел то, что нужно, и подтвердил оплату по кредитной карточке. Через минуту ожидания Марго выдала свой вердикт:

– Образ фантомного модуля закачан, инициирована процедура синтеза.

Все с интересом наблюдали за созданием искусственного духа. Это всегда занимательно, особенно тем, кто может видеть структуры, последовательно возникающие в воздухе. И вот бравый солдат размером с ладонь, оснащенный по последнему слову отечественной экипировки, в тактическом шлеме, бронежилете и с неизменным «калашниковым» в руках щелкнул каблуками, зависнув в воздухе на уровне лица.

– Инструктор по боевой подготовке к занятиям готов. Произнесите кодовое слово, полученное при оплате, и свой личный номер военнослужащего!

Я не ответил. Я шагнул к стражу. Усилие воли, способное сминать стальные сейфы, рвать на половинки автомобили и крушить стены, выдернуло из защитника дома то, что в нем засело. Призрак не сопротивлялся, лишь сжался от боли. Потом я поместил древнюю душу в инструктора, привязав весь клубок к старому пистолету на манер счетчика зарядов.

– Очуметь! – раздался голос Кузнецова. – Он создал живое оружие!

– Тихо! Не мешай! – рявкнул Белкин.

Аня принесла мне очень сладкий зеленый чай вперемешку с малиновым вареньем, который я залпом выпил, даже не обратив внимания на кипяток. Целительница с тоской в глазах сидела рядом. Кузнецов пытался заглянуть мне через плечо и шептал узнанные им схемы. Белкин замер, как истукан, сопровождая меня лишь движением глаз. Оксана вообще решила скрыться на кухне, чтоб лишний раз не попадаться в поле зрения начальника. Новенькая стояла и жевала орешки, делая вид, что она всего насмотрелась и без этого, вот только аура выдавала сильное нервное напряжение.

Пока часть моего мозга латала дыры в старых плетениях и создавала новые, другая могла покопаться в биополях товарищей. Про семейство Белкиных с их семейной драмой было все понятно и знакомо, а вот другие были интересны. Кузнецов ничем особым не выделялся, кроме тонкой золотой ниточки, бьющейся как маленькая венка, а так это был здоровый нормальный мужчина, каких множество можно встретить на улице среди прохожих. Как ни странно, но такая же ниточка нашлась и у Ангелины. Это действительно была девушка, но с приглушенным женским началом, словно она намеренно вытравливала его из себя. Анна горела мерным свечением с проблесками зеленых нитей и искр целительницы, чем-то похожих на таковые у берегинь.

Тем временем процесс созидания продолжался. Я поднял глаза на люстру, и маленькие галогенные лампочки выскочили из своих цоколей, прилетев мне на ладонь. Моя сила потянулась к ним, создавая новые плетения и схемы. Нить привязки впаялась в стекло, и одноразовый энергомодуль уместился в разряженном газе лампы, свитый вместе с резонатором сигнала.

Николай осенил себя крестом и быстро притащил все лампочки, какие можно было найти в доме, даже из холодильника.

Я потерял счет времени. Сознание переключилось на генератор «Кутерьма», который явно требовал доработки. Из шкафа в мои руки перекочевал термос, став вместилищем очередного заклинания. Фантомные устройства вообще себя гораздо лучше чувствовали в вакууме либо в сильно разряженном инертном газе. Я взял проволоку и прикрутил ею термос к оболочке генератора, заклинание привязал к преобразователю энергии, заставив отводить тепло от устройства.

Тем временем Николай прибежал с очередной порцией новеньких лампочек. Из пакета выпал чек, обозначив покупку в магазине. При этом, выхватив обычную шестидесятку, он сел на диван, положил лампу на колени и обхватил голову руками. Я поглядел на него. Белкин проследил мой взгляд и рявкнул на дружинника:

– Кузнецов, потом будешь мозгами скрипеть. Помоги ему.

Я сделал пальцами жест, словно решил посолить что-то невидимое, а потом показал взрыв.

Он, нисколько не колеблясь, достал банку с порохом и прочие охотничьи приспособления. Мои руки взяли пистоль, насыпали чуть-чуть пороха в ствол и на полочку кремниевого замка. Сила выдернула из войлока пыж нужного диаметра, отправив в канал ствола. Следом нырнула одна из маленьких лампочек от люстры, обмотанная в несколько раз листком бумаги.

Я активировал тихую щепу и направил оружие на исковерканного и потрошеного стража. Прозвучал выстрел, и фантом исчез в яркой бело-голубой вспышке. Тут же сами собой забрякали кнопки на клавиатуре, завершившись ответом Марго:

– Загрузка обновления к фантомному модулю типа «страж» начата, процедура синтеза произойдет автоматически.

Последнее, что я сделал, прежде чем свалиться на диван с истекшей у благословения батарейкой, это погасил маленький, едва заметный маячок, спрятанный в проклятом кинжале.

Сознание помутилось, скрутив меня как с тяжелого похмелья. Перед глазами все ходило кругом, к горлу подкатил ком тошноты.

– Все, все, все, – тихо зашептала Анна, обхватив мою голову руками и прижав к себе. – Все хорошо будет. Это переутомление.

Я провел языком по высохшим губам.

– Промахнулись боги, – послышался голос новенькой, – с такой штукой на рынок не выйдешь. Себе только во вред.

– Это кинжал, – тихо ответил я. – Кинжал наложился на плашку. Это древнее творение старых магов, которые могли богов за пояс заткнуть. Это лесовик прокололся.

Все замолчали, кроме Белкина. Он достал телефон и яростно стал спорить с кем-то:

– Нет. Два дня. С меня ящик коньяка. Я знаю, ты сможешь сделать. Я в тебя верю. Керамические пустотелые. Нет, под ГП-25[4]4
  ГП-25 – однозарядный 40-миллиметровый подствольный гранатомет.


[Закрыть], АГС-17[5]5
  АГС-17 – автоматический 30-миллиметровый станковый гранатомет.


[Закрыть], под охотничьи патроны и под калибры двенадцать и семь, четырнадцать и пять. Под тридцатку? Хорошо, я только не знаю, где ее взять. Мощность заряда попробуй в трех вариантах, только не забудь пометить, где какие. Только не спрашивай. Потом сам увидишь. Спасибо.

Он сбросил звонок и тут же набрал другой номер:

– То-о-олик, привет. Ты еще жив? Говорили, ты в Османской империи шорох наводишь. Ясненько, уже дома. Что звоню? Да мне полигон накрыть надо, наша группа боевое слаживание проводить будет. Что? Не шути так. Городок на месте останется. Будь добр, дай команду. Ну ты же знаешь, оцепление, оператора на вышку, техники немного. Я сообщением скину. Лады. Бывай.

На этом не завершилось.

– Пал Игнатыч? Белкин беспокоит. Вы своих архаровцев предупредите по своей линии, пожалуйста, у меня спецзадача на полигоне «Иголкино» будет, мы с оружием и боеприпасами. Отчет я дам. Да, подпишу. Послезавтра. Сроки поджимают. Огромное спасибо.

Он закрыл глаза и сел на краешек стола с зажатым в руке телефоном.

– Ну теперь они у нас попляшут, – зло процедил Белкин, потом перевел взгляд на меня: – Что с фантомом, узнал?

– Да.

– Не тяни. Подлянки ждать стоит?

– Нет. Единожды дав вечную клятву служения отчизне, он не предаст ее и после смерти.

– Кто он был при жизни? – приподняв бровь от любопытства, спросил Белкин.

Я через силу улыбнулся:

– При жизни просто ратник, а после смерти стал легендой.

– Ну, хватит интриги. Говори.

– Пересвет.

Глава 29

Мебель мы оставили на месте, а личные вещи перетащили в одну ходку. Их было немного. Все, кроме Кузнецова, переехали к Игоревой. Дед Семен деловито выгнал скромное местное создание на чердак, крякнув, что двум домовым тесно быти. Белкин опять умчался по своим суперзадачам, и мы решили маленько расслабиться. Дружинник не смог устоять перед приглашением на новоселье. Благо что у Анны в комплекте к коттеджу имелась небольшая баня. Мы ее затопили и теперь сидели, замотанные в простыни, попивая хмельной напиток.

– Егор, а эта фигня как действует? – заговорил слегка окосевший Кузнецов, прислушиваясь к донесшимся из парилки девичьим визгам и шлепкам березовым веником.

До этого было слышно, как захмелевшая Белкина бросила комментарий про Аниного соседа через дорогу. Она сжимала пальцы, показывая крохотный размер предмета и заплетающимся языком под дружный звонкий хохот говорила, что его мужское достоинство еле-еле смогла просканировать, хотя обычно за триста метров различает, а тут всего сорок и четыре стеночки, даже не бетонные. Бабы, одним словом. Боюсь представить, что они про нас между собой шепчут.

– Какая фигня? – ответил я вопросом на вопрос Кузнецову.

– Ну лампочки с заклинаниями.

– Там одноразовые накопители стоят. Когда лампа лопается, энергия высвобождается. Модули себя в разряженных средах лучше чувствуют – повышается стабильность.

– Это, получается, теперь мы любого затоптать можем? – спросил Николай, поставив кружку на столик.

– Да нет. Энергии много в стекло не запихаешь. Оно, конечно, посильнее серебра будет. Примерно в пять раз, но высшего духа таким только разозлить получится. Мелочь, да. Мелочь можно пугать и без мага.

Коля достал из-под газетки, которую постелили на стол вместо скатерти, маленькую люминесцентную трубочку лампы и помахал ей, будто ножиком.

– Я их сейчас. В пекло.

– Это щит.

– Щит? Не похоже.

– Он индивидуальный. Работает как конденсатор. Если кто человека попытается долбануть, то впитает избыток энергии. Но если слишком много, тогда лопнет.

– А если такой на танк поставить?

Я пожал плечами:

– Это надо долго думать.

– Да чего там. Наклепаем на всех, и армия готова.

– Я после оверклокинга ее час делал. Так придется все три поковыряться. Нужны все маги страны и год работы, чтоб хоть какой-то запас на случай войны был.

– Под чем? – не понял Николай.

– Есть такие любители побаловаться с компьютерной техникой, они в домашних условиях процессоры для компьютеров разгоняют до максимально возможной мощности.

– Куда разгоняют?

– Ускоряют.

Дверь открылась, и в предбанник выскочили раскрасневшиеся девчонки. Бледной осталась только Оксана, которая была нечувствительна к перепадам температур. Она-то и парила всех подряд.

Анна присела на свободный стул и потянулась к фисташкам. Она пила меньше всех. Зато пьяная Ангелина плюхнулась рядом с Николаем.

– Слушай, товарищ, как ты таким бодрячком держишься? Выпил, сколько мы, вместе взятые, а все на ногах. Открой секрет.

– С Божьей помощью, – ответил не такой уж и трезвый Кузнецов.

– Да-а-а? – протянула короткое слово Ангелина и стянула с него деревянный крестик.

Коля сначала недовольно бурчал, а потом заорал, когда девушка макнула крестик в пиво:

– Ты что делаешь?!

– Святое пиво, – нисколько не смутившись, ответила она, – оно же должно от похмелья лечить.

– Ты что богохульствуешь?! – подскочил с места Кузнецов в кипящей ярости.

– Нацепил бирку бестолковую и радуется непонятно чему.

– Это крест святой бирка-то?

– Ну а что это, по-твоему?

– Это знак веры моей!

– Ну я и говорю, логотип.

– Сучка бесовская, – прошипел Кузнецов, скрипя зубами.

В воздухе закипела сила. Еще немного, и можно будет сотовый прямо от банного пара заряжать.

– Егор, сделай что-нибудь! – вскочила с места Анна.

Александра схватила за руку Ангелину, с которой слетела простыня, и она в чем мать родила стояла и сверлила Николая взглядом. Еще чуть-чуть, и начнется крестовый поход, совмещенный с охотой на ведьм.

Я взял со стола литровую кружку со своим пивом и плеснул на обоих, как на шипящих друг на друга котов. Злость и ненависть сразу перекочевали на меня. Но с этим я как-нибудь справлюсь.

– Помнится, мы сюда мыться пришли.

– Без меня мойтесь, – бросил Николай и вышел из бани.

– Ты зачем? – спросила Белкина у Ангелины.

– Да бесят меня эти фанатики. Придумают сами себе нечто светлое и великое, а потом поклоняются. Человек ни перед кем не должен кланяться.

– Это вера наших предков, он считает ее правой и достойной. Не донимай его.

– Вера предков? Вера предков в парке сидит, на пяльцах вышивает. А это пришлая вера. Ее, если что, переняли у древних египтян, когда евреи из царства вокруг реки Нил бежали. Там в бога солнца верили в числе прочих. Прототип вознесли как одного-единственного, написали книжки под себя да каленым железом в умы вбили. А теперь это вера предков. Ни хрена не знает, и уже вера в предков.

Я приблизился вплотную к бушующей Ангелине:

– Пусть верит. Это его выбор. Эту тему больше не поднимаем. Нам еще сражаться в одном строю.

– Мне что? Жалко, что ли? Пусть верит, дуралей.

– Ты меня слышала? Еще раз, и я не посмотрю, что ты женщина. Огребешь.

– А силенок хватит?

– Хватит. Если что, вера предков поможет.

– Молиться будешь?

– На сотовый позвоню.

– Просто вы ничего не понимаете.

– И не хочу понимать. Мне твои убеждения интересны, пока они не идут вразрез с коллективом.

Ангелина открыла рот, но промолчала, криво улыбнувшись и нацепив простыню. В воздухе повисла тишина, лопнувшая со стуком двери. В предбанник вскочил с выпученными глазами Кузнецов в трусах, сандалиях на босу ногу и куртке.

– Эта хрень меня цапнула.

– Какая? – спросила у него нахмуренная Анна.

– Вот такая.

Николай изобразил ладонями пасть с зубами.

– А, Гришу покормить надо.

Мы все уставились на целительницу.

– Пойдемте, – позвала она в дом.

На втором этаже находилась большая комната, оборудованная как оранжерея. Все в недоумении смотрели на кадку с огромным цветком, а тот клацал зубами в воздухе и поглядывал полусотней маленьких глаз, ютившихся по краям клыкастого листа, сложенного в виде челюстей.

Анна подошла к небольшой клетке и длинными щипцами достала оттуда маленького мышонка, которого поднесла к цветку. Тот молниеносным движением схватил добычу и сжался в плотный комок, напоминая белокочанную капусту.

– Мне дядя из разных стран привозит такие. Сейчас много полудухов-полурастений. Это Аидова крысоловка, а там сердечник.

Мы уставились на пульсирующие красные кактусы. Они и в самом деле бились, как живые сердца.

– Здесь цветолетка. У нее семена, как моль, разлетаются. Есть еще ползунок. Он сейчас сытый, а бывает, щупальца в разные стороны раскинет и сахар со стола стащить может, для человека не опасен.

– А это что? – показал я на непонятное полупрозрачное создание, порхающее у стеклянного потолка.

– Это улитка-бабочка.

– Улитка? – переспросила Ангелина. – А у тебя коровы не летают?

– Нет, – улыбнулась в ответ Анна.

– Ведьма на ведьме, – процедил Николай. – Одна еретичка, другая тварей богомерзких собирает, третья продалась демону.

– Ты забыл про оживший труп, – вставила слово Ангелина, приподняв вверх указательный палец.

– Господь всемогущий, дай мне силы выдержать это испытание и укрепи мою веру.

Николай троекратно перекрестился, воздев взгляд вверх, а потом глубоко вздохнул и через силу улыбнулся.

– Да. Это мое испытание, – пробормотал он.

– К нам гость, – настороженно произнесла Белкина, прервав молебен Николая.

Все замерли и уставились на нее.

– Кто? – спросил я.

– Не человек, но и не из наших. Не из веры предков, – с язвинкой ответила Всевидящая.

– Где?

– В кладовке.

– И дед его пустил?

– У меня кладовка на улице. Она смежная с гаражом, но вход с другой стороны, со двора, – произнесла Анна.

Мы все рассыпались по комнатам и наспех оделись, пошатываясь после бани и пива. Встречать решили все вместе. На всякий случай приготовились к неприятным событиям, заготовив щиты. Такой концентрации энергии в этом доме, наверное, не было за все время его существования. Вооружились тоже отменно. Дверь в кладовку открыл я.

– Человек, отдай, – сразу послышался оттуда тихий шепчущий голос.

– Ты кто?

– Отдай. Это мое. Отдай.

– Что отдать? – с нажимом спросил я.

– Мое. Оно здесь. Я четыре года ищу тебя, отдай.

Сзади меня встала Белкина.

– Что это за гадость? У меня ощущение липкости и скользкости.

– Не знаю. Тут темно.

– Сейчас включу свет, – произнесла Анна.

Ощутилось колебание телекинеза, и внутри щелкнул рубильник. Слегка моргая и гудя, загорелась длинная люминесцентная лампа, осветив заставленное коробками помещение.

– Вон там, – шепнула Белкина и показала в дальний угол.

Из-за коробки от телевизора выглядывало существо, схожее с отощавшим ребенком, ростом в полметра. Большие, совершенно черные глаза тоскливо глядели на меня.

– Отдай, человек.

– Что отдать? – повторил я вопрос.

– Я покажу.

– Покажи, но учти, если задумаешь вред, мы тебя уничтожим.

Существо неуклюже, как марионетка на ниточках, вышло из своего убежища и пошло в дом, шлепая босыми ногами по скользкой от мокрого снега дорожке. Мы последовали за ним. Существо осторожно подошло к моим еще не распакованным сумками и легонько прикоснулось к одной из них.

Я начал выкладывать из нее вещи. Наконец существо охнуло и притронулось к шкатулке с компакт-кристаллами. Медленно открыв ее, оно вытащило на свет маленький сувенир, который я купил, планируя создать небольшую диораму. Костяная статуэтка непонятных очертаний размером со спичечный коробок.

Существо прижало это к груди и тихонько всхлипнуло. Потом оно встало и поклонилось мне.

– Спасибо тебе, человек.

– Что это? – спросил я.

– Это все, что осталось от моего народа. Это мой образ. Давно никого нет. Остался только я. Народ погиб. Они жили в пещере далеко отсюда. Они верили, что я хранитель пещеры. Верили, что Мягкая тьма поможет им, но они мертвы. Вы, люди, убили их всех. Но я не злюсь. Я тоскую о былых временах. Народа нет, я есть. Пришли люди. Недавно. Разорили мой дом. Унесли память. Я долго искал. Нашел. Спасибо, человек.

– Кто убил твой народ? Когда?

– Люди, – мягким шепотом ответило создание. – Давно.

– Твой народ не люди?

– Нет. Как кошка – это не собака, так и мой народ не люди. Давно. Помню… – Существо замолчало, подбирая слова: – Помню мамонтов, помню обожженные копья и огонь. Мой народ не знал огня. Для них была Мягкая тьма. Давно нет народа.

Создание, осторожно топая по паркету босыми ногами, вышло на улицу и зашло в кладовку.

– Эй, ты куда? – бросилась за ним Анна.

Когда она заскочила в дверь, то взвизгнула и заматерилась, как не подобает женщине. Мы кинулись на помощь. Целительница выбежала как ошпаренная навстречу нам и дрожащими пальцами вцепилась в мой рукав. Я осторожно отстранил ее от себя и заглянул внутрь. Глазам предстала картина, достойная кисти Сальвадора Дали. Весь потолок заливала черная маслянистая жижа, из которой блестели бесчисленные маленькие глаза, а посредине висела обхваченная щупальцами тощая фигурка. Мягкая тьма баюкала свою марионетку с зажатой в пальцах статуэткой, как ребенок держит куклу. Она качала замершее создание и своим тихим пением напоминала шум ветра в большой пещере. Одновременно и трогательное и пугающее зрелище. Все заглянули по очереди, выразив чувства разными словами.

Когда собрались за общим столом, то долго молчали, пока не заговорила Ангелина, глядя в свою чашку с кофе:

– Прости за крестик. Символы и есть вера.

– Ты сравниваешь Бога с этой тварью? – негромко спросил Николай.

– Нет. Что ты. Просто… прости.

– Бог с тобой, – ответил он.

– Я не верю в Бога. Я верю в Человека. И я чуть не забыла, что я тоже человек.

– Тогда я прощаю тебя.

– Спасибо, человек.