Текст книги "Как я стал боевым магом"

Взвизгнула Александра. Я через силу поднял тяжелые веки и увидел перед собой волчью морду. Волк шумно обнюхал меня, а потом тяжело вздохнул.

Существо, которое я принял за волка, встало на задние лапы и пошло к костру. Этих полулюдей-полуволков там было не меньше десятка, только остальные стояли по краю поляны и наблюдали. Лишь один держал измазанную чужой кровью обнаженную Белкину, заломив ей руку за спину. А этот высматривал и вынюхивал. Показалось даже, что на нем была набедренная повязка из шкурок мелких зверьков и плетеный пояс.

Раненый змей уже отполз от чудовищного старика, чье тело разорвало пополам, и лежал не шевелясь, изредка выстреливая длинным черным языком.

Волк наклонился к трупу, вытащил из-за пояса нож и несколькими быстрыми движениями отрезал безумцу голову. Свой кровавый трофей он небрежно кинул одному из стаи, а потом повернулся ко мне:

– Хозяин леса ждет тебя, Посрединник.

Глава 22

Я провалился в небытие. Когда же приходил в себя, то видел небольшую поляну и своих товарищей, а над ними витала прозрачная сущность с размытыми контурами. Я погружался во тьму и выныривал на свет несколько раз.

Теперь же я лежал на спине, глядя на кроны вечнозеленых сосен, прикрывающих лоскутное небо. Подо мной пружинил теплый мох вперемешку с мелкими хвоинками.

Я собрался с силами и сел. Какая-то мелкая живность бросилась врассыпную по кустам. Рядом пристроился Карасев, на руке которого была намотана пропитанная кровью повязка. Я глянул на свое плечо, оно тоже было обернуто грубой побагровевшей тканью. Боли не было. Я повел рукой. Она свободно двигалась и не причиняла мук.

Чуть поодаль, свернувшись калачиком, лежала голая Александра. Я приподнялся и пошел к ней.

– Не хочу больше, – прошептала девушка, когда я наклонился над ней.

– Ты о чем?

– Обо всем. Я для этого не создана. Бороться с нечистью, кромсать маньяков.

– А спасать детей? – спросил я, сев рядом спиной к ней.

– Пусть другие спасают.

– Не выйдет. Если мы не справимся, другие и подавно. Тогда эта орда потусторонних подомнет под себя человечество. И вообще укрыться будет негде.

– Не знаю. В отпуск хочу, – все так же тихо проговорила Белкина. – И надо менять что-то. А то так точно не справимся.

– Менять надо, – согласился я, а потом приобнял Александру, у которой наворачивались слезы на глазах. – Я подумаю.

– Ты-то что сделаешь? Тебя самого на суку вертели.

– Не сидеть же просто так, сложив лапки. Голову включу. Ученая степень есть.

– Правда?

– Почти. Не успел защитить. Теперь мир защищаю.

– Много же ты сделаешь, если ботаника врубишь.

– Много не много, но самое страшное оружие самые закоренелые ботаники сделали.

Мы замолчали. На поляну вышла волчица, из этих, полулюдей. С пояса свисала шкурка зайца на манер набедренной повязки, закрывая гениталии. Что примечательно, грудь была как у обычной женщины, а не звериной – в несколько рядов. При этой мысли я повернулся к Белкиной, посмотрел на ее обнаженное тело, а потом снял с себя порванную рубашку и отдал Александре. Она обмотала ее вокруг бедер.

Волчица, бросая на нас любопытные взгляды, мягко подошла к Карасеву, несколько раз нюхнула, а потом быстро убежала обратно в лес. Спустя некоторое время на прогалину леса стали выходить всякие твари. Когда на поляну шагнул высокий широкоплечий старец с длинной зеленоватой бородой, одетый в меховую одежду, то вся она была окружена различными созданиями. В основном полулюди-полузвери, по большей части хищные – волки, медведи, лисы, барсуки и рыси, но хватало и других. Особняком на большой сосне с толстой боковой ветвью сидели пять голых длинноволосых девиц. Ни дать ни взять иллюстрация к сказке. В голове всплыл фрагмент старого мультика про домовенка Кузю, когда старая ведьма обещала рассказать маленькой девочке сказку. Та спросила: «А сказка страшная?» «Других не знаем», – было ей в ответ.

Так и здесь. Твари одна другой свирепее. Все разукрашены, как дикари из тропиков, перьями и с черепами на поясах. А на мох бросили отрубленную голову того маньяка.

– Ну, здравствуйте, гости, – заговорил старик сильным, но немного хрипловатым голосом, пристально глядя на нас. – И ты, здравствуй, старый друг, – обратился он к полозу, на что тот лишь слегка прошипел, приподняв голову над землей.

Карасев к тому времени уже очнулся и на четвереньках подполз к нам, лишь потом выпрямившись. Мы и сами встали в полный рост, приткнувшись бочком друг к другу. Я отобрал у него куртку и отдал Белкиной.

– Я Хозяин этого леса. Не со мной ли вы встречи искали?

– Не так мы себе эту встречу представляли, – набравшись смелости, ответил я.

– Вы об этом? – спросил лесовик, поддев носком сапога отрубленную голову. – Я тут ни при чем. Мои воины долго шли по его следу, но он, шельмец, хитро прятать свою суть умел. Вы как сорвали с него пелену, так они сразу сюда. Десять верст одним броском отмеряли. Да только уже все кончено было. Так что я вам спасибо сказать должен.

– Кто он?

– Я, видишь ли, решил подальше от больших да частых городов уйти. Сюда. Где есть величественный град, зато не разбросан по селам и хуторам народ, как там, за Уралом. Все в одном месте, как в кулаке, держится. Пришлось пройти путем Ермака, и не только верстами, но судьбой. Тут много местных было таежных князьков. Кого зашиб, кого под свое крыло взял. А этот все прятался, да месть измысливал. Силенок-то не хватало для честного боя, вот и копил, убивая всех, кто под руку подвернется. Тут вы, чародеи. Вы для него как кусок сладкого меда по сравнению с кислой ягодой. Не устоял он перед соблазном.

– Разве так можно силу собрать?

– Не саму силу, а ту часть вашей сути, что за ниточки отвечает, из опустошенного мира волшбу тянет. Я тоже, помню, таким был. Давно, правда. Сначала одного человека поглотил, потом другого. С каждой крупицей чужой души моя собственная проявлялась. На третьем десятке разум обрел. С тех пор много воды утекло, стар я стал да тих. Но сколько вас, человечков, в моих лесах сгинуло, уже и со счету давно сбился. Сотнями тысяч лежат они, ежели не миллионами. Одним словом, тьма.

– Нас прислали узнать, чего от тебя ждать. Что ты хочешь? – оборвал я его воспоминания о былом.

– Знаю. Потому и встретил вас. Я хочу покоя. Но я не глуп и знаю, что люди просто так не утихомирятся. Посему требую, чтоб на моих землях были соблюдены простые правила.

Старик шагнул к нам, остановившись шагах в пяти.

– Я не против людей в лесу, но ежели ты срубил древо какое, то посади четыре. Ежели по грибы да по ягоды пришел, или на отдых, то можешь смело шагать в южной части моих владений, что к городу примыкают. Только сор забрать не забудь. Ежели ты на зверя идти решил, возьми с собой честные лук со стрелой и рогатину с топором, никто слово поперек не скажет. Даже если верхом на коне и с псами. Но ни ружей, ни машин не потерплю. Смерть придет к тому. А кто в пожаре виновен будет, тот сам в этом огне и сгорит. Так я требую. От сего места четыреста верст на восток, четыреста верст на запад да к самому северному океану.

– Так это ж тысячи километров. Никто тебе их так просто не отдаст. За такие природные ресурсы тебя измором брать будут.

– Размотай плечо, чародей, – ухмыльнувшись, произнес лесовик.

Я аккуратно снял повязку, под которой обнаружилось совершенно здоровое тело. Только большой неровный шрам белел на том месте, где меня проткнул тот маньяк.

– Я ведь не дурень, – повторил Хозяин леса, – ответь мне, кудесник, на что я смогу променять живую воду, что любые раны исцеляет, да за мертвую воду, что любую хворь бьет? Только мертвых она не поднимет, это не в моей воле. Так что ваши погибшие друзья здесь останутся, став частью великого круга жизни.

Я еще раз глянул на свое плечо, обдумывая ситуацию. За такое благо люди кинут к его ногам все дары человечества, начнут любую войну, а уж в покое точно оставят. Жизнь – сильнейший наркотик, и к нему идет мгновенное привыкание.

– Я гляжу, ты понял мою мысль. Пусть послов отряжают, обговорить много чего надобно. Межу по карте провести, правила прописать законом, на князей ваших поглядеть.

Старик, показывая свой товар лицом, аккуратно бросил на мох перед собой несколько плотно закупоренных склянок, к ним присоединилась корзина с плодами дикой яблони.

– А уж на что они пойдут, эти человеки ради яблочек молодильных, – с прищуром добавил лесовик. – Они друг другу кости заживо грызть будут. Не раз зрел такое.

Он помолчал немного. С ветки грациозно спрыгнула одна из лесных дев, приземлившись на землю большой куницей. Зверь ловко подскочил к старику и снова обернулся девушкой. Она что-то шепнула Хозяину. Тот тихонько кивнул.

– На тебе есть метка моего народа, чародей. Говорят, ты пригрел из чистоты сердечной в своем доме одно из моих чад. В благости она живет у тебя. Посему одарю вас.

Он слегка приподнял вверх ладонь. Из чащи вышли три волчицы с плетеными подносами. Старик взял с одного склянку и подошел к Карасеву.

– Возьми, воин, живую воду. С умом воспользуйся ей, если на то нужда будет.

Лесовик взял со второго подноса выбеленный череп какого-то большого грызуна с желтыми резцами. Шагнул к Александре и положил дар на ладонь. Она вздрогнула, когда одна из прядей ее волос быстро свилась в тоненькую косу, вплетя в себя необычный подарок. А старик подошел еще ближе и приобнял опешившую девушку.

– Нарекаю тебя одной из своих дочерей. Даю имя Волчья Ягода, дабы все знали, что ты мне после смерти обещана. Ни одна тварь лесная не тронет тебя. И помни, дело твое правое, никому дурные да лихие не нужны. В лесу всякая былинка на своем месте, все подчинено вечному и мудрому порядку. Слаб ты – беги и прячься. Силен – иди смело, уступая путь более сильному. Все смерти в лесу не напрасны, ибо зверь ради забавы не убьет, только лишь для того, чтоб жить. Не тронь сытого, и он не тронет. Покажи голодному силу, не нападет он, будет больного да слабого искать. А в тебе сила есть, только покажи ее всем, дочь моя. Ты жемчужина, драгоценный яхонт средь осколков цветного стекла.

Он отошел от Александры и взял подарок для меня. То был небольшой кинжал. Серое железо лезвия покрывал хитрый узор, костяную рукоять оплетал кожаный ремешок, а на са́мом навершии красовался большой полукруглый кусок янтаря. Лесовик протянул кинжал мне.

– Много всякого в лесах моих лежит. Но это из особенных. Есть в нем загадка, и я не смог разгадать ее. Одно лишь узнал, вещь сия только в руках колдуна полезна, но что она дает, я не знаю. Вот и хочу утолить свое любопытство.

Я взял клинок и покрутил в руках. Сила ощущалась, но что именно, я тоже не мог понять. Я никогда не видел колдовские артефакты раньше, только от деда Семена слышал, что есть такие.

Лесовик тем временем развернулся, взмахнул руками, прогоняя лесных обитателей с поляны, и зашагал к большому древу. Все отскочили за ее край, оживленно заголосив на разный лад, и с любопытством разглядывали лесную прогалину.

Я обернулся по сторонам. Мои товарищи тоже отошли, а на поляне остался здоровенный волчара. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и поигрывая мускулистыми плечами. На поясе у него покачивались волчьи и рысьи черепа, на шее висело ожерелье из кабаньих клыков и медвежьих когтей, в мех на загривке вплетены перья разных птиц, на левом плече было подобие наплечника из распиленного человеческого черепа, а на запястья намотаны толстые куски шкуры. Он вынул из-за пояса свой нож и оскалил зубы.

Я, не понимая, глянул на лесовика. Тот слегка кивнул:

– До первой крови.

Волк рявкнул и бросился на меня. В тот же миг мир вокруг меня застыл, как залитый густым медом. Вспыхнул ярким желтым огнем янтарь на кинжале, и мое тело само собой под гулкие удары сердца ушло с линии атаки. Я двигался, как в замедленном кино, зато мысли были ясными, а глаза видели все, что есть вокруг. По телу прошлась волна адреналина, заставив полыхать каждую венку огнем и нагнетая в мускулы звериную силу.

Противник был неплох и уже на излете попытался зацепить меня ударом наотмашь. Но мое запястье вывернулось и отбило удар лезвием кинжала его нож. Волк затормозил, припав к самой земле, и снова бросился. Я и на этот раз увернулся. Волк пошел по дуге вокруг меня, делая различные ложные броски и выпады. Тело словно само знало, как вести рукопашный бой. И когда противник прыгнул с яростным рычанием сначала в одну сторону, а потом резко сменил направление, я перекинул нож в левую руку и перехватил его за запястье, придав дополнительное ускорение, а лезвием чиркнул в развороте по уху. Волк коротко взвизгнул, проскочив мимо, а потом выхватил второй нож.

– Довольно! – разнеслось по поляне.

Зверь замер, зло сверля меня желтыми глазами.

Мир поблек, равно как и янтарь на клинке. Долго еще я дышал, как после стометровки, а руки слегка тряслись.

– Я узрел, – произнес лесовик. – Забавно. Жаль, не могу эту вещь использовать. Забирай ее чародей, она тебе может пригодиться. Ваше добро ждет там, в чащобе. Первый Клык, проводи до дороги. Их ждут там. Четыре дня как ждут. И запомни, Посрединник, все, что я сказал.

Клык зарычал и пошел прочь, остановившись только лишь на краю поляны, воткнув несколько раз в ствол сосны свой нож и рявкнув на какого-то волчонка, что просто стоял рядом.

Нам помогли дотащить вещи до края леса, на что ушло около четырех часов. Там стояли несколько машин. И люди. Среди всполошенных автоматчиков и засуетившихся врачей я увидел два знакомых лица. Белкин, Семерский.

А что увидели они? Вместо пяти человек только трое. Два небритых мужика в разорванных одеждах и полуголая девица в распоротой кое-где рубашке. Все в крови с ног до головы. И звери идут на задних лапах, тащат походное имущество.

Александра подошла к отцу, молча ткнулась ему в плечо и зарыдала. Карасев сел на щебень у обочины трассы. К нему подскочили врачи.

Я шагнул вперед.

– Посрединник, – раздался сзади хриплый голос.

Я обернулся. Да что там, все посмотрели на Первого Клыка. Волк подошел ко мне и достал свой нож. Лязгнули предохранителями автоматчики. Я махнул рукой, мол, отставить. Волк чиркнул лезвием по своей ладони, а потом провел ею по моей щеке, оставляя кровавый след. Интуиция подсказала мне сделать так же, и моя кровь осталась на морде зверя.

Волк тихонько кивнул и несколькими прыжками скрылся в лесу.

Меня быстро осмотрели, и я сел в одну из машин. На сиденье из кармана выполз полоз, комфортно устроившись в виде маленького ужа.

– Ложь, – прошипел он.

– Что ложь?

– Все ложь. Мне тяжело говорить, но я скажу.

Змей стал увеличиваться и скручиваться в кольца. Машина под тяжестью огромного тела накренилась набок. Водитель машины сунулся было на свое место, но увидев заполнившую все пространство змею, побежал к начальству. Было видно, как Белкин коротко взглянул в нашу сторону, а потом что-то сказал паникеру. Тот угомонился и стал ждать, издали наблюдая.

– Я не человек, – продолжил полоз, – Хозяин леса еще меньше. Я слишком хорошо его знаю. Слишком. Мы все же ровесники. Это напоказ было. Он только лишь сделал шаг в своей бесконечной игре. Ему не было дела до того отступника, не сумевшего переварить больную душу. Но мы убили. Хорошо. Воды никакой нет, это ложь, сказка, как и яблоки. Есть только сила его. Чтоб лечиться, надо в лес идти с прошением. Там пить воду в знак договора, мира и подчинения. Дар для Всевидящей. Это просто клеймо. Она наберет сил, и он придет за ней. Она ему нужна. Она почуяла отступника, а он нет. Обещана после смерти. Так он сказал. Но не он ли станет причиной смерти, когда дева войдет в полную силу. Дар твоему соратнику – лишь шутка, но я не вижу ее окончания. Дар твой. Он дал тебе кость как цепному псу. Не хочет пачкаться. Он шепнет твоим хозяевам, укажет на мешающего врага, и тебя отправят убивать. Ложь, что он хочет покоя. Это его игра, древняя, как сама жизнь. Он не сможет успокоиться. Ты лишь орудие.

– Я понял, – со вздохом ответил я. – Тебе-то верить можно? Или тоже выгоду ищешь?

– Можешь, пока наши интересы совпадают. Ты сильный, я сильный. Вдвоем еще сильнее. Так безопаснее. Я много не попрошу. Каплю силы и тепла. Еще большую крысу отдай в подарок. Я ведь тоже чуть-чуть божество.

– Если вокруг ложь, так кому верить можно, а кому нет?

– Я дал знание. Сам решай, что с ним делать, – прошипел змей, быстро растаяв до крохотного ужа и спрятавшись в мой карман.

Глава 23

– Тварь, всех вокруг пальца обвел этот уродец! Хрен лесной! – орал Белкин, потрясая телефоном в воздухе. – Тварь бородатая! Пнем тупым прикидывался!

В стенку полетел ни в чем не повинный графин, разбившись на множество мелких осколков.

– Представляете, этот пень трухлявый нам про сосенки да березки заливал! Сказки пел! Зверушки у него в шкурах! С ножами кремниевыми! Как же! Ему весь лес и не нужен. Он, дрянь такая, в кольцо взял пусковые с баллистическими ядерными ракетами, которые как раз в тех лесах стоят. Ни войти, не выйти, ни бомбить. Командир части рыпнулся малость, так к нему, зараза, ворон говорящий прилетел. Мол, не надо. Пусть все, как есть, будет, лес большой и страшный, мало ли что по пути с людьми и оружием случиться может. Вот ведь тварь. И главное, по докладам не было ничего. Одна повседневность. Техники говорят, он спецсвязь взломал, радиоигру вел. Начальный сигнал глушил, а подставной выкладывал. Что не смог подделать, то просто оборвал. Но вот откуда он шифры и позывные узнал, не представляю. Они же только на бумаге.

Белкин, трясясь от злости, сел за стол и одним глотком выпил воды из уцелевшего стакана.

– А ведь узнали-то как? Мара шепнула, так и так, смертей много, и место указала. Туда проверка. Кто-то за ночь зону под ноль вырезал, с зэками и персоналом. Стали проверять округу. Нашли несколько разорванных в клочья лесозаготовочных бригад. Прикинули маршрут и ахнули, сразу к пусковым. На полпути следы боя нашли. Нечисть меж собой за ядерное оружие подралась, но леший отбил. Много своих положил, но отбил непонятно у кого, но сильного. Ему боеголовки ой как нужны для шантажа. Наши в панике были, но до части без проблем добрались. Там им командир и рассказал, в чем суть дела. И что самое интересное, сразу связь восстановилась, и комиссию выпустили.

Он вздохнул, а мы, замерев, слушали.

– То ли дело с Марой. Все просто и понятно. Пришла, топнула ногой, место выбрала. Что-то не нравится – сначала короткое предупреждение, потом по ушам надает. Слышали уже, наверное. Общественность подняла шум, устроили пикеты у парка. Все бы хорошо, но разгоряченная толпа прорвала полицейский заслон, который был выставлен, чтоб не допустить нарастания конфликта. Люди с битами и бутылками с зажигательной смесью хотели заложниц у богини отбить, не надеясь на бездействующие власти. Даже что-то кинули в нее. И что же? Вокруг Мары девчушки кольцом встали, все двенадцать. Ее вестница вышла вперед и говорит, мол, не шутите со смертью. Не послушали. Семь секунд, зараза, семь секунд понадобилось, чтоб те соплячки несколько буйных голов поотрывали голыми руками, а потом в рядок сложили. Все на камеры записано, она зевак не тронула. Там одна из мамаш в истерике к ней кинулась. Мара пожала плечами и простенько так ответила, дескать, просить надо было по-хорошему. Отныне свиту раз в седмицу менять будет. Живых на живых.

Белкин провел по лицу рукой.

– Оксаночка, солнышко, налей еще водички.

Не привыкшая к такому обращению со стороны Белкина навья молча ушла на кухню.

– У нас сплошной геморрой, и чем дальше, тем больше. Но есть и хорошие моменты.

Он достал из стола карту города, развернул и прикрепил магнитиками на сейф. На карте было все изрисовано значками и кружками.

– Прояснился принцип раздела территории. Северный пригород под лешим. Правый берег Топи почти единолично заняла Мара, оставив несколько клочков середнячкам. Это община берегинь, на которых у нас большие надежды, потом несколько крупных духов заняли Первонанайский район. Левый берег более разрознен, там до сих пор идут бои между средними силами, но аналитики склоняются к тому, что их останется где-то восемь. Остальных либо под себя подомнут, либо из города вообще вытеснят. Южный пригород занял некий древний бог охоты, оставшийся еще от кочевых племен Сибири. До высших недотягивает, но сильный и вполне адекватный. Городскую свалку тоже какая-то мразь оттянула, бомжей много пожрали. Академический пригород пока свободен. Аэропорт тоже. Нечисть почему-то наложила на них табу. Бердский Острог заняла община крупных духов. Вырисовывается более или менее четкая система. С системой проще. Неизвестным фактором остается Хозяйка реки. Ее несколько раз видели, но она не определилась с линией поведения, стоит молча на берегу и смотрит на воду. Обстановка стабилизируется, а вот чего я не представляю, так это что в столице будут делать, если прижмет. Там объявился высший из первой тройки славянских богов. Сварог. Слышали про такого? Пока шуму нет, ходит да смотрит везде. Если про другие города, то Петроград поделили по руслу Синевы боги Макошь и Стрибог. Дождь и ветер. Там им и место. Город Казан несколько середнячков делят, но подробностей не знаю. На Урале в Екатеринограде права заявила среди прочих местная богиня, ее пресса сразу окрестила Хозяйкой Медной горы. Вообще мне все это напоминает криминальные разборки, а значит, у всего этого есть конкретная цель, о которой пока мы не знаем.

Белкин принял от Оксаны воду.

– Теперь о нашем. На похороны Иваненко предлагаю скинуться по тысяче. Я конверт пока здесь положу, а потом сам его жене отдам. Далее. Тем, кто из леса вернулся, дам еще один день передыху, больше не могу. Надо разгребать эту хрень, пока не поздно. На этом все.

Я встал, сунул пятерочку в конверт и пошел к выходу. Уже на лестнице меня окликнул Белкин:

– Подожди, поговорить надо.

Я повернулся. Он вместе с Александрой спускался вниз.

– Спасибо за дочь, Егор. Я в долгу перед тобой.

– Не отговорили от нашей службы?

– Как видишь, – ухмыльнулся Белкин, кивнув на хмурую девушку с черепом зверька в волосах. – Не хочет уходить. Карьеру делает. Но я что предлагаю. Давай к тебе, там обговорим некоторые вопросы.

Я пожал плечами, а он воспринял это как знак согласия.

– Тогда пойдем.

Мы вышли из подъезда и сели в машину. Дождались Оксану, которая тихонько, как мышка, вжалась в кресло служебного «мерседеса» большого начальника.

Пока ехали, Белкин много кому звонил. Говорил витиевато, словно коммунист в подполье, чтоб никто не догадался, о чем речь.

Доехали быстро. Поднялись. На лестничной площадке, к моему удивлению, нас ждал невысокий бородатый мужчина крепкого телосложения с небольшим брюшком, в черной спецовке и с большим деревянным крестом на черном силиконовом шнурке.

Белкин, нисколько не стесняясь, что это моя квартира, сам открыл замок. Домовой уже ждал, нахмурившись как солдат при виде военкома. Ну не любил он полковника, что поделаешь. Лесавка вынырнула с лоджии и одним прыжком заскочила на шкаф, наблюдая оттуда за пришедшей компанией своими большими зелеными глазами.

Белкин вытащил на середину журнальный столик и положил на него какой-то предмет, напоминающий электронный градусник.

– Отруби ноут от интернета. Физически, – произнес полковник, заинтриговав меня.

Я выдернул шнур.

– Отключи все фантомные модули.

– Зачем?

– Просто отключи.

Я по очереди вырубил Марго и повара, наведя на них ладонь, сложенную в специальном жесте, и произнеся нехитрое слово «сон».

– Теперь телефоны. Из всех вытащить батарейки и положить на середину стола.

Когда мы выполнили его указание, он обвел комнату тяжелым взглядом и забарабанил пальцами по столику. Нам оставалось только ждать.

Через десять минут в дверь постучали. Я слегка повел рукой, и замки снова клацнули, запуская гостя внутрь. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидел Аню.

– Вы знакомы? – рассматривая мое растерянное лицо, спросил Белкин.

– Есть немного, – ответила Анна, слегка покраснев.

– Тем лучше, – проглотил отговорку полковник. – Пока это все. Потом еще привлеку, не всех отобрать успел. Для начала вас познакомлю. Это Егор Олегович Соснов, – показал он на меня, – специализация – боевой маг. Научный сотрудник Государственного института магии. Это Николай Семенович Кузнецов, он из православной дружины.

– Можно подробнее, – перебил я начальника, – я как-то не слышал раньше о такой организации.

– Не буду углубляться в дебри, но когда началась работа над фантомной материей, попы проявили инициативу и создали свое подразделение по борьбе с возможными сторонними разработками. Кроме того, будучи религиозной организацией, они не исключали существования диких самоорганизованных форм. Поначалу была только одна сотня, но последние события дали толчок к формированию более крупных подразделений. Несмотря на многочисленные крики со стороны церковных деятелей, ситуация только на руку духовенству. К слову сказать, стражи – это церковная разработка. Планировалось, что сначала введут их в обиход, а потом начнут легкую пропаганду. Сейчас, как я слышал, их пытаются обновить на противодействие с мелкой нечистью. Только результатов пока нет.

Бородач легко кивнул, а Белкин продолжил:

– Это Белкина Александра Павловна, сенсорик, моя дочь. А это Анна Михайловна Игорева, отныне она наш штатный целитель группы.

– А как же прежний? – спросил я.

– Прежний на своем месте, у нас группа новая.

– Опять перетасовки?

– Ситуация меняется на глазах. Отставать никак нельзя. Поэтому сформирован специальный отряд. Типовые группы хорошо справляются с мелюзгой, планомерно разгребая всю эту напасть. У нас другая задача…

Дружинник поднял руку, прерывая речь Белкина. Он молча полез в карман и достал небольшой чехол из-под очков. Оттуда вынул несколько блестящих булавок с крохотными стеклянными шариками на конце, которые по очереди воткнул каждому в воротник. Но на этом он не остановился, а взял еще одну за острие и по очереди поднес ее к Оксане, домовому и яростно сопротивляющейся Ольхе. Про полоза он, видимо, не знал.

Дальше дружинник подошел к висящему в углу стражу и совершил непонятные пассы, бубня себе под нос.

– Неполадки с хранителем, – без всяких оканий и других признаков говора, вполне ожидаемых при его внешности, произнес он. – Я б на вашем месте его заменил.

– Николай, э-э-э… – протянул я.

– Семенович.

– Да. Семеныч, оставь этого хранителя. Лучше поясни, пожалуйста, что это ты за вещь приколол каждому.

– Обычные фантомы не стабильны, это стабильнее. Это индикатор передачи данных на уровне модуляций магополя.

– А поподробнее, пожалуйста.

– Булавки-индикаторы.

– Артефакты?

– Угу.

– Принцип действия?

– Работают как индикаторы.

Я вздохнул и взял в руки свою булавку. Небольшим пассом развернул схему, одновременно подсвечивая ее для других.

– Это секретно, – спокойным, но полным предостережения голосом произнес Николай.

Аня потрогала свою булавку, задумчиво опустив глаза. Белкин слегка улыбнулся и подался вперед, его лицо с выразительной мимикой говорило, мол, и мы не лыком шиты. Домовой хитро мотал ус, ведь это с его подачи я стал разбираться в простеньких волшебных предметах.

– Да какой это секрет, – ответил ему я и начал тыкать пальцем в разные части проекции. – Вот этот контур слизан с радиодетали, отвечает за считывание изменения поля, ну как аудиоколонки пищат, когда рядом на сотовый звонят. Вот это микрогенератор. Вот это импульсный передатчик, а это контур привязки к материальной детали.

– Откуда ты знаешь о привязке?

– Да о ней через одного знают.

– Кто это – через одного? – завозмущался бородач, зыркнув на оскалившегося в улыбке домового.

– Да хотя бы я, – был ему ответ с моей стороны.

– Если вы все такие умные, то какого черта из фантомов и артефактов оружие еще не сделали? – вставила вопрос Александра. – Вон как дроны навороченные или крылатые ракеты.

– Это пока невыполнимая задача, – произнес я. – При нынешнем уровне знаний мы имеем очень низкий коэффициент полезного действия. При потреблении примерно в четыреста ватт исходящий поток не превышает пятнадцати. Скромные показатели. Это, во-первых. А во-вторых, при увеличении подаваемой мощности выше этих значений фантомы теряют стабильность и самопроизвольно распадаются.

– Хватит выпендриваться перед девками, – подал голос Белкин. – Коля, не забывай, что ты теперь подчиняешься мне и Соснову. Твои слова о секретности – глупости. Тут все свои.

– Вы уверены?

– Разубеди меня.

– Индикатор зафиксировал четыре сигнала.

– Доложи, – сразу перешел на официальный тон Белкин.

Кузнецов взял булавку и поднес к Александре. Крошечная стеклянная бусинка начала тихонько мигать, как светодиод в бытовом приборе. Белкина сразу сжала в кулаке черепок, вплетенный в косичку. Следом булавка была поднесена к Ольхе, но реакции не последовало. С Оксаной и дедом Семеном повторилось то же самое. Булавка среагировала миганием при контакте со стражем, но дружинник лишь скривился и пошел дальше. При контакте с дверным косяком в гостиную она отрывисто мигнула. Когда ее поднесли ко мне, загорелась ровным ярким светом.

– Посторонитесь! – вскричал домовой и кинул на стол деревянную щепку.

– Это что? – резко спросил Белкин, сверкнув глазами.

– Тишица, – ответил дед. – Теперя нас никто не услышит. Я так делал ранее, чтоб молодым в малой избе можно было уединиться. Чтобы никаких подслушников не было. Окромя того, она защищает от любопытной всякости из живущих вне времени. Разговорам их мешает.

Кузнецов легонько поддел щепку пальцем и прикрыл глаза.

– Господи боже, – забормотал он, – какие запутанные контуры. И ведь работает же.

– Отставить посторонние интересы. Поясни по сигналам.

– Череп подает модулированный короткий сигнал на частоте двадцать килогерц раз в семь секунд, не знаю, для чего он.

– Это бирка, – прокомментировал я. – Александра обещана посмертно Хозяину леса. Он так ее пометил, чтоб другие лишний раз такой драгоценный алмаз экстрасенсорики не перехватили. Еще и с юмором подошел, черепок-то беличий.

– Откуда ты знаешь? – прошипела Белкина.

– Есть источники, – бросил я неопределенную отговорку. – Потом расскажу.

– Лирика потом, – оборвал диалог начальник. – Дальше.

– Сигнал от стража похож на запрос системы свой-чужой, но в корне отличается от наших. Я поставил аппаратуру на запись, потом поковыряюсь. Жучок в двери подает импульс на частоте сорок килогерц раз в семьдесят девять секунд.

– Это берегиня, – проговорил домовой, – дом пометила.

– Какая берегиня? – скрипнув зубами, выдавил из себя Белкин. – Почему я не знаю?

– Та, на которую вы надежды питаете.

– Она была здесь?

– Сразу после нашей беседы о вашей дочери.