Текст книги "Как я стал боевым магом"

Глава 8

За ночь плохое настроение ушло, оставив после себя очередной след в памяти. Из-под одеяла совершенно не хотелось вылезать, тем более что это утро выдалось прохладное, и тихонько тлеющая печка не прогревала палатку.

Не высовываясь, я оглядел свое жилище. Сама палатка меня не интересовала. Я поискал глазами своих иждивенцев.

В первую очередь взгляд наткнулся на стража. Он висел на привычном месте, и диковато было от того, что я не понимал, как с ним поступить. С одной стороны, дух совершенно не мешал, с другой, засевшая внутри него сущность окончательно переварила стандартного фантома. Внешне он так и остался миниатюрным богатырем, а вот изнутри… Рваный ритм дергающегося внутреннего комка, видимого аурным зрением как фиолетовый шар колючего репейника, сменился ровной медленной пульсацией. К этому прибавлялась алая рана, сияние которой билось, как человеческое сердце. Страж висел, прикрыв глаза, но я знал, что он видел все в этой палатке.

Деда не наблюдалось, но от ноутбука под стол уходил провод наушников, и мне почему-то казалось, что он тоже там.

Ольха нежилась на печке в облике кошки. Теперь я знал, что это не единственное ее обличье, и было интересно, кем она еще могла быть.

Оксана лежала на соседней кровати, укрывшись с головой. Ей дышать не нужно, поэтому одеяло оставалось совершенно неподвижным.

Утро в нашем лагере редко начиналось спокойно, вот и сейчас дневальный ходил вдоль палаток и, не заскакивая в них, орал во все горло: «Общий сбор через тридцать минут. Внимание, общий сбор через тридцать минут».

Не хотел я скидывать теплого одеяла, но ничего не поделаешь, придется. Одним рывком раскрылся и соскочил на поролоновый коврик, который всегда клал рядом с кроватью.

«Общий сбор через пятнадцать минут. Внимание, общий сбор через пятнадцать минут», – все ходил и орал дневальный, хотя бы поправку сделал с пятнадцати на десять.

Дернула ухом кошка Ольха, зашевелилась Оксана.

– Огромное желание присоединить этого горлопана к нашему сообществу в виде трупа, причем немого, – проговорила утопленница.

– На полноценное убийство не рассчитываешь? – спросил я.

– Каждый раз, когда смотрю в зеркало, перестаю верить в окончательную смерть, – последовал ответ, – а этот даже в виде призрака будет ходить и орать. Так что труп и без языка, других вариантов не вижу.

Девушка скользнула ногами на пол. Черная длинная ночнушка прикрывала мертвенно-бледное тело. Оксана поддалась уговорам домового и теперь демонстративно придерживалась готического стиля в одежде. Только один раз возмутилась, мол, и так сама на себя не похожа, а тут еще траурной куклой наряжают.

– Дед Семен, – позвал я домового, однако ответа не было.

Было несколько странно, так как домовой довольно неохотно покидал жилище, к тому же он никогда не спал. Я наклонился и заглянул под стол. Никого. Только из наушников шла тихая музыка, причем тяжелый рок. Неужели он такое слушает? Всякое может быть.

– Марго, а где объект «домовой»?

– Объект «домовой» покинул помещение пятьдесят четыре минуты назад, – тут же последовал ответ.

– Не сказал куда?

– Речь не была распознана.

– Запись есть?

Вместо ответа из динамиков ноутбука донеслось неразборчивое бурчание, из которого можно было вычленить только нечто похожее на «бобыня» и «щедроты».

Снова прошелся с криками дневальный. Я наскоро умылся и оделся, еще раз окинул взглядом палатку и вышел. Народу было немного, не все успели выйти на поляну. Но начальник сборов Сошкин был уже там. Он стоял и чему-то улыбался, глядя себе под ноги.

Народ собрался почти вовремя. Подполковник не обратил на это «почти» никакого внимания, словно не на построение всех собирал, а на увеселительное мероприятие.

Наконец он заговорил:

– Товарищи обучаемые, не буду ходить вокруг да около. Я решил привлечь вас к одному мероприятию, призванному взбодрить после недавних событий. Неподалеку будет проходить фестиваль общества любителей сказок, то есть фэнтези всякого разного типа. В программе – костюмированное представление. Мы тоже будем фокусы показывать. Не вы, конечно, а наши подготовленные специалисты. Весь городок соберется в качестве зрителей. – Он опустил глаза и добавил притихшим голосом: – Кроме тех, кого горе коснулось сильнее всего. Но мы с ними поговорили. Они не против. Людям нужно снять напряжение, особенно детям, кого не отправили по родственникам.

– А когда представление начнется? – раздался голос из строя.

– К девяти часам подойдут автобусы. Все желающие смогут поехать. Останется только наряд по лагерю. Туда два часа езды.

Народ оживился и после команды сразу разбежался по палаткам готовиться. Пошел и я.

Сразу нашелся дед Семен. Он сидел на моей кровати и шумно рассказывал какую-то историю. При виде меня он заулыбался еще шире и оборвал свой рассказ, заговорив со мной:

– Я тут с утреца узнал о ярмарке, решил подсуетиться. – Он довольно крякнул, прежде чем продолжить: – Наши тоже решили свет поглядеть. Тама все ряженые, никто и не заметит, что мы настоящие, а не куклы какие.

– Это сколько вас будет-то?

– Ну, почитай, Степан Емельянович, – начал он перечислять, – домовых пятеро, енто со мной вместе, девчонки наши.

– Вас тут пятеро? – изумился я.

– Ну так кудесников-то много, вот и домовых тоже.

– А Степан Емельянович это кто?

– Это призрак такой. Ты видел его. Он с вами на поучения ходит.

Я кивнул, понимая, про кого он говорит.

В итоге когда автобусы подошли, то гурьбы собралось немало. Ехали долго, прибыв к крупному поселку (где даже стояло несколько пятиэтажек, возвышаясь над малыми домиками), когда фестиваль уже начинался, обещая через несколько часов войти в самый разгар.

На большом поле разместили многочисленные разноцветные палатки, в которых были организованы магазинчики с сувенирами и лакомствами. Из колонок, развернутых у какой-то машины, звучала музыка, по большей части фольклорная. Туда и сюда сновало большое количество разодетых в народные и сказочные костюмы людей.

Из автобусов народ начал разбредаться по местности. Я не знал, куда идти, и стоял тут же, у места высадки.

– Давно не был на ярмарке, – проговорил дед Семен. – Все поменялося. За столько годов-то. Вон глянь, наше дитя леса куда-то уже убегло.

Дед был невидим для окружающих. И обитал где-то возле меня, но комментарии его были прекрасно слышны.

Я поискал глазами Ольху, девочка в самом деле убежала в направлении палаток с сувенирами. Как бы не натворила чего лишнего, дед Семен ей всю поездку растолковывал на своем наречии, что можно делать, а что нет. Нельзя превращаться в животных, творить какое-либо чародейство, драться, убегать далеко. Вроде бы поняла, да только не ясно насколько. Дикая она все же. Стоял вопрос, брать ее с собой или нет, но потом махнули рукой: мол, что эта безобидная может сделать. Если что, спишем все огрехи на программу фестиваля, сказка все-таки.

Оксана стояла молча чуть поодаль, разглядывая наскоро вкопанный деревянный стенд с афишей.

Объявили по громкоговорящей связи о предстоящей битве участников клуба исторической реконструкции. Снаряженные в разномастные доспехи воины покажут представление через полчаса.

Пока я слушал объявление, ко мне подошла женщина, разодетая в зеленое платье, претендующее на некую историчность, и с пакетом в руках. Вот только, на какую именно, я понять не мог. Ей было на вид лет тридцать, невысокая, среднего телосложения, светловолосая, с прямым носом и пухлыми губами. Высоковатый лоб не портил внешний вид, и, чего греха таить, она была приятна собой. Особенно зацепили большие светящиеся изнутри глаза, один из которых был серо-голубым, а второй зеленым. Хорошие цветные линзы, должно быть.

– Вы ведь из магов? – заговорила она.

– Да. А как вы угадали?

– А тут и угадывать нечего. Я сама имею отношение к чародейству. Я просто вижу вашу ауру, – ответила мне незнакомка, – вы достаточно сильный маг.

– Да бросьте, я только учусь, – отмахнулся я.

– Вы уж поверьте мне, – меж тем продолжила незнакомка. – А мне сказали, что вы выступаете с нами в сценке про темного чародея.

– Кто сказал? – изумился я от такой новости.

– Вон тот человек, – ответила незнакомка и показала на стоящего неподалеку Сошкина.

Я немного помолчал, обдумывая ответ.

– Ну, давайте, только я не знаю, что делать.

– Ничего сложного. Я уточнила у вашего старшего, он сказал, что вы все легко сможете. Весь текст прочитают артисты, вам только останется сделать грозный вид и остановить стрелы в воздухе, так чтоб их видно зрителям было. А потом на вас нападут двое в доспехах. Одного откиньте телекинезом немного назад, он сам на спину рухнет, репетировал. Другой подскочит к вам и, направив волшебный меч, прокричит: «Сдавайся, ты мой пленник». Вы посох на землю бросите. Я на месте все покажу. И вот вам костюм.

Она вручила мне черные балахон, плащ с капюшоном и широкополую шляпу. Все это было расшито серебряными звездами. Когда накинул все это поверх своей одежды, рядом хохотнула Оксана:

– Прям готовый темный властелин.

Крякнул невидимый дед. Я картинно насупил брови, поднял кисть на уровень груди и зажег над ней светлячок красного цвета, который использовали обычно вместо сигнальных огней. Получилось, словно я держал киношный огненный шар на ладони.

Группа проходящих мимо зевак стала фотографировать меня на смартфоны. Я хотел было спросить, когда начало представления, но дед Семен ткнул меня и шепнул на ухо:

– Кажись, первая оказия складывается. Наша лесавка что-то учудила.

– Извините, – буркнул я и оглянулся.

И вправду, от палаток с сувенирами к нам во всю прыть неслась Ольха, а за ней следовала тетка, оглашая возгласами округу:

– Стой. Стой, тебе говорю. А ну, отдай. Стой.

Девчурка ловко спряталась за меня, вцепившись в одежду, а тетка остановилась, шумно пыхтя и восстанавливая дыхание. Женщина в зеленом с любопытством смотрела на эту картину. Еще бы. Она маг, и ей сразу понятно, кто есть кто.

– Ваша дочка, – начала торговка, заставив меня улыбнуться, – она гребень украла. Он, между прочим, костяной, ручная работа. Стоит денег.

Я открыл было рот спросить цену, но магесса в зеленом меня перебила:

– Я расплачусь, вы лучше другой проблемой займитесь, посерьезнее. И охрану позову на всякий случай.

Проследив за жестом незнакомки в зеленом, я увидел Оксану. Она смотрела куда-то в сторону, и на ее лице было столько ненависти, сколько представить сложно. Девушка сделала шаг, другой, а потом контуры ее тела размазались в броске. Преодолев за секунду не менее сорока метров, она сбила с ног какого-то мужчину, и они вместе покатились кубарем по траве.

Со всех сторон к месту драки поспешили люди, я тоже кинулся туда. Зеваки окружили их, а два полицейских пытались оттянуть девушку от мужчины, но та вцепилась мертвой хваткой ему в горло. Тот хрипел и пытался оттолкнуть Оксану.

– Это он. Он. Он. Это все он… – раз за разом повторяла она.

Один из полицейских ударил Оксану резиновой дубинкой по голове, но вместо того чтоб обмякнуть, навья зыркнула на него совершенно пустыми белыми глазами. А потом народ раскидало в стороны силовым импульсом. Только я, выдрессированный за столько времени, рефлекторно поставил защиту и потому остался на ногах.

Понимая, что ситуация вышла за рамки естественного, я брякнулся на колени рядом с Оксаной, схватил ее за плечи и спокойным, но твердым голосом произнес:

– Отпусти его. Ты встала под мою опеку. Я буду решать. Отпусти его.

Не знаю, что толкнуло меня сказать так, но подействовало. Навья разжала руки, мужчина закашлялся и пополз по траве. Оксана обернулась ко мне. Из уже нормальных глаз текли слезы.

– Это он, – сорвалось с дрожащих губ.

– Что он?

– Это он меня убил. Изнасиловал и убил. Он меня связал, поимел, а потом бросил в реку, – еще тише произнесла она. – Это он. Он.

Она перевела взгляд мне за спину и сорвалась на крик:

– Это он! Вам понятно?! Он!

Я быстро оглянулся. Народ стоял широким кругом, боясь подойти ближе. Рядом стояли только начальник сборов, знакомый фээсбэшник и магесса в зеленом, держащая за руку Ольху. От начальника исходила мощь. Он творил что-то защитное. Представитель спецслужб в то же время сделал шаг и наклонился:

– Ты понимаешь, что это серьезное обвинение?

Оксана кивнула:

– Я узнаю его из тысячи. Нет! Из миллиона. Он меня убил. Я чувствую свою кровь на нем. Я знаю.

– Ты же умная девушка, – ответил старший лейтенант, – огляди себя и подумай, сколько он получит за убийство.

Вслед за Оксаной я опустил глаза. Из ее живота, зайдя в плоть по самую рукоять, торчал нож. Такие продаются в здешних сувенирных лавках.

Она аккуратно тронула оружие, потом подняла глаза на мужчину, который, хрипя, таращился на нее.

– Я буду ждать новой встречи, – отчетливо произнесла Оксана и рухнула на траву.

– Убили! Врача, врача! – раздались крики из толпы.

Словно в тумане я наблюдал, как подскочила машина «скорой помощи». Врач констатировал смерть. Полицейские, которые несколько минут назад пытались угомонить девушку, скрутили того мужчину. Он что-то невнятно бормотал, глядя на мертвую Оксану. Им всем было невдомек, что она уже год как мертва. Сколько таких живых мертвецов ходит по земле со своими проблемами?

Из всех присутствующих только Ольха выделялась неестественным пятном. Она сжимала в руке гребень и улыбалась. Впрочем, ей-то чего горевать. Она тоже мертва. Вот уже двести лет. Ольхе это все казалось, наверное, забавной игрой. Люди скачут вокруг неподвижной девушки, а та притворяется. Только дальнейшие действия были непонятны.

Фестиваль продолжился, но уже без нас. Окружающие поохали и разошлись. Через час уже и забыли об этом случае. А мы поехали назад в лагерь на служебной машине. Пустой лагерь нагонял тоску.

Я зашел в палатку и рухнул на кровать. Домовой, бормоча под нос про оказию, спрятался под стол. Ольха, вопреки привычке, не перекинулась кошкой, а сидела на Оксаниной кровати и любовалась новой игрушкой.

День в конце концов завершился, и вечер принес чувство облегчения. В палатку тихонько вошла героиня событий. Она скользнула к своей койке и вытряхнула на одеяло содержимое пакета, который принесла с собой.

– В общем, меня изъяли для вскрытия, а там у них свой человек. Написали бумажки, после чего меня полковник забрал.

– Ты как себя чувствуешь?

– Мертво.

– Я не об этом.

– Буду этому гаду письма писать в тюрягу, пускай понервничает. А если с ума сойдет, так вообще прелесть будет. Он же меня тоже узнал. – Она помолчала чуток, а потом продолжила: – Надо сменить имидж.

Навья дала по рукам Ольхе, которая уже потянулась к новым игрушкам, и разгребла вещи. Это была косметика и разные аксессуары к одежде, в основном черного цвета. Там же валялся и новенький планшет, непонятно откуда взявшийся. Оксана положила его на стол, а затем молча протянула мне какую-то бумажку.

Я развернул. Там значились номер телефона и имя – Анна.

Глава 9

Тонкие девичьи пальцы неуклюже вставляли холостые патроны в магазин от автомата Калашникова, а их обладательница непрерывно бурчала:

– Мы тебя не просто так вытащили, говорили они. Ты теперь на нашем попечении, говорили они. Должна принести пользу, а в свете своих небольших способностей станешь напарницей боевого мага, говорили они. Мало того что замочить того ублюдка не дали, так еще теперь хотят из меня сделать боевую нежить. Я им что, овчарка на поводке?

– Ты скорее похожа на разгневанного упыря, – ответил я ей. – А «боевая нежить» неплохо звучит, прям из компьютерной игры выдержка.

– Из какой? Зомби против кустов? Я студентка, а не солдатка.

– Кстати, где ты училась?

Оксана открыла рот, чтобы ответить, но замерла. Только немного спустя с ее губ слетели слова:

– Я не помню. Я каждый день стараюсь вспомнить, но не могу. Я не помню, как жила раньше, ни маму с папой, ни брата. Я помню город, мир вокруг, а их не помню. Мне сказали, что они у меня есть, но это словно из другой жизни. Я умерла, и вся моя жизнь умерла вместе со мной.

– Но ведь своего убийцу ты вспомнила.

– Это единственное, что помню. Лучше бы не помнила.

– Скажи, а как твоя жизнь поменялась после смерти?

– Ты сам услышал, что сказал? «Как жизнь поменялась после смерти». Тоже мне выражение, – буркнула Оксана.

– Я думаю, ты поняла.

– Как-как. Мне не нужно есть, не нужно дышать. Я не чувствую ни голода, ни холода. Единственное, это жажда. Мне всегда хочется пить, хочется залезть в воду. Я утопленница, и водная стихия зовет меня обратно.

– Это плохо? – озадаченно спросил я.

– Не знаю. Это просто есть.

Мы замолчали. Патроны все так же неуклюже попадали на свое штатное место. Оксана заполняла только второй магазин. Я посмотрел на свой боекомплект. Мне даже не нужно было прикасаться к этим маленьким сувенирам смерти, достаточно было поднести магазин к кучке распакованных боеприпасов, и те сами быстро заскакивали, куда надо. Этот фокус мы тренировали уже полтора месяца. Крайне эффективное снаряжение оружия. А еще сам собой снимался и ставился предохранитель, двигалась прицельная планка на автомате. Нужно только захотеть, и дрессированная магия делала свое дело, как тренированные руки, которые выполняют работу даже тогда, когда их хозяин погружен в размышления.

Я подождал, пока Оксана закончит, а потом поднял автомат. Щелчок предохранителя, лязг затвора и новый щелчок предохранителя, вставшего на место, слились в единый звук.

– Ты теперь всегда будешь выпендриваться, делая все без рук? – снова пробурчала Оксана.

– Это тренировка.

– А хрен ты тоже без рук передергиваешь?

– Тебе такие выражения не к лицу. Маленькая еще.

– Я продвинутая молодежь, – парировала она. – Я общалась с домовыми, они уверяют, что тут специально снижают у вас магией тягу к противоположному полу. Говорят, иначе не умеющие держать свою силу в руках боевые маги натворят много бед.

– Я что, сам себе не хозяин?

– Они говорят, что скоро пойдут курсы контроля магии во сне, а то вдруг лунатики есть какие. Вдруг баба какая приснится. После этого эмоциональное подавление снимут. Представляю, как вы начнете носиться с распухшим в одночасье достоинством, ища, куда его приткнуть, – хохотнула Оксана.

– Ты это к чему? Неужели боишься?

– А тут есть некрофилы и прочие извращенцы? Я думаю, что к боевой магии ненормальных не подпустят и на пушечный выстрел. Нет, я не боюсь. А вот ты озаботился бы личной жизнью.

– Не сейчас. Тем более когда нас давят, как ты говоришь.

– Вот придурок. Все мысли ниже пояса. Я про человеческое общение с самкой. Тебе вон даже телефончик дали.

– И что? Я возьму и позвоню. Здравствуйте, незнакомка. Я тот маг-недоучка, не соизволите ли меня подождать со сборов этак еще три месяца. Потом я к вам в гости приду, – возразил я.

– К тому времени ты станешь квалифицированным магом. А она меж тем в курсе, что вас не выпускают в большой и чудный мир. Она сама обещала в гости заявиться. Будешь, как солдат-призывник, на КПП общаться, – ехидно произнесла Оксана.

– Эй, вы, супергерои хреновы! – раздался голос начальника сборов. – Долго вас ждать будем?!

Мы прервали беседу и направились к белым и красным столбикам исходной позиции тактического поля. Подполковник Сошкин хмуро уставился на нас. Отделение поддержки переминалось с ноги на ногу в десяти шагах в стороне.

– Значит, так, ваша задача – обеспечить штурм вон той огневой точки, – начал говорить Сошкин, показав на дзот, стоявший в конце участка. – До точки пятьсот метров. Упражнение будет считаться выполненным, когда вы закинете внутрь дымовую шашку, имитирующую гранату. Однако для начала, обучаемый Соснов, вы можете определить, сколько там человек?

Я зажмурился и внутренним зрением пробежался по блиндажу. В висках неприятно заломило. Все-таки слабоват я пока как экстрасенс.

– Четыре, тащ подполковник, – скороговоркой ответил я.

Сошкин кивнул и подал короткую команду: «На исходную!» Мы выстроились на рубеже красных столбиков, оставив белые позади. Непонятно откуда выскочила Ольха в облике кошки. Вероятно, не хотела, чтоб такое приключение обошлось без нее. Она встала сбоку, водя ушами из стороны в сторону. Мы ждали команду, и она вскоре прозвучала: «К бою!»

Отделение поделилось по заранее доведенному расчету на две части. Пока одна перебегала короткий участок местности, чтобы плюхнуться с перекатом в траву, вторая прикрывала их огнем, потом следовала смена. Я двигался сзади, на удалении тридцати метров, создав стандартный тактический щит. Когда мы пробежали сто метров, со стороны блиндажа застрочили автоматы. Я сразу почувствовал, как пули калибра пять сорок пять преломляли свой полет, улетая вверх, либо вязли в воздухе. Так работала защита. Пулю проще отклонить, если же нет возможности, тогда она останавливалась. Пять целых и сорок пять сотых миллиметра – это маленький калибр, боеприпас легко отклоняется, тем более на такой дистанции. Но свист над головой все же нервировал, поэтому мы все лишний раз не поднимали головы.

Худо-бедно ли, но под звук не умолкающих даже во время стрельбы кузнечиков, живущих в серовато-желтой траве, выгоревшей к этому времени, однако мы добрались до противника. Сдерживать огонь из автоматов в упор было тяжело, но вполне реально. Один из бойцов быстро подскочил к бойнице и кинул туда картонный цилиндрик дымовой шашки. Стрельба сразу прекратилась, а внутри послышались шумные выдохи «ху!», какие делают, надевая противогаз. Упражнение выполнено. Из рации донеслось: «На исходную».

Взмыленные и пыльные, но довольные, мы протопали обратно. Кто-то из солдат успел достать сигаретку и, подскочив ко мне, попросил: «Товарищ маг, можно огоньку, я спички не достану из-под броника». Я аккуратно импульсом подпалил белую палочку с табаком. Боец затянулся. К нему подошел еще один: «Дай сигу».

Мы были спокойны: отделение поддержки мага и, собственно, сам маг в моем лице. Для нас стало привычным, что в нас стреляли. Только Оксана злобно зыркала по сторонам, а потом хлопнула по фляжке сержанта Сидорова.

– Дай воды. Сухо здесь, не могу.

– Что не сделаешь для русалки, – протянул тот в ответ, отцепляя полевую емкость.

– Только в принцы не записывайся, максимум на краба потянешь.

– Вот ты колючая, как ежевика.

– Сейчас я засохшая ежевика, – ответила Оксана и жадно приложилась к горлышку фляжки, – последний раз дождь был три дня назад.

– Ну что ж, молодцы, управились, – начал подполковник Сошкин, когда мы пришли на исходный рубеж. – Сейчас еще раз.

По строю прокатился вздох недовольства. Снова лезть под пули не хотелось. Ладно бы бутафорские, настоящие ведь.

– Отставить гундеж, – рявкнул начальник сборов, – на исходную. Переснарядить оружие.

Мы молча упаковали патроны в магазины, дождались ворчащей Оксаны и приготовились к выполнению упражнения.

– Готовы? – спросил Сошкин, а потом произнес напутственное: – Ну, с Богом. К бою!

Первые сто метров были такие же, как и тогда. А потом по телу пошла волнами боль. Волны возникали с каждым выстрелом из НСВС[1]1
  НСВС – станковая версия крупнокалиберного пулемета НСВ «Утес».


[Закрыть], когда я отклонял пули калибра двенадцать и семь, выпущенные из этого станкового пулемета. Послышались матюги солдат, которые не ожидали такого.

Несколько раз над нами хлопнули разрывы гранат от АГС[2]2
  АГС – автоматический гранатомет станковый АГС-17 «Пламя».


[Закрыть]. Тактический щит держал и их, вызывая еще большую боль в теле. На фоне этого я даже не замечал стрельбы из десятка автоматов. Наверное, нам следовало залечь и дождаться объяснений, но мы шли вперед зло и сосредоточенно.

Темп наступления возрос. Из игры в пострелушки занятие переросло в нечто большее. Мы продвигались дальше, забыв про свое оружие, снаряженное холостыми. Наше оружие – это магия и дымовые шашки.

Ольха затравленно пряталась у меня под ногами, отчего я два раза чуть не споткнулся.

До амбразуры осталось всего метров пятьдесят, когда передо мной хлопнул фокусный импульс. Против меня применили магию. Потом заломило зубы. Я рассеял еще один импульс, который норовил поразить пространство перед моим лицом. Они, конечно, не работают на поражение, и даже пулемет бил не прицельно, а просто в нашу сторону. Но это было слишком натурально.

А потом я проворонил пулю, и не одну. Канал в щите пробил маг противника. Пули предназначались не мне. Я видел, как Оксана остановилась и схватилась за живот. Между пальцами потекла скупая черная кровь. Я подскочил к ней. Она удивленно смотрела на рану, а потом одними губами прошептала: «Серебро?» Мне стало не по себе. Просвистела еще одна пуля, войдя в правое легкое Оксаны. Я зажмурился и прочесал внутренним зрением пространство вокруг себя.

Вот они. Снайпер при поддержке мага. Я их не знал. Ауры товарищей и преподавателей я сразу бы отличил.

По рации пронесся крик: «Какого черта?! Прекратить стрельбу! Немедленно отставить огонь!» Но очередная пуля все же прилетела. И прилетела мне. Я схватился за плечо, передавливая его сначала пальцами, а затем сделав телекинезом то же самое. Левая рука повисла плетью, но кровь еле сочилась. Навыки экстренной медицинской магии прививались не зря. Поврежденная конечность сразу потеряла чувствительность, словно в нее вкололи обезболивающее.

К Оксане подскочил Сидоров, подхватил ее на руки. Стрельба стихла. Из окопов и блиндажа повыскакивали солдаты, имитировавшие противника. Они испуганно таращились на развернувшееся действо.

Свистнула еще одна посланница смерти. Но я был готов. Я вложил все силы, чтобы развеять канал для пули и закрыть барьер. Обтекаемый кусочек серебра повис в воздухе. Непонятно кому он предназначался, но это и не важно. Тот, кто стрелял, игнорировал команды о прекращении огня, хотя явно слышал их. Это враг, независимо от того, как он здесь оказался и какие цели преследует. Внутри все вскипело. Я двинулся к позиции противника. Я видел их.

Еще два выстрела, остановленных мной, отдались зубной болью. Зря вы так. Я зачерпнул силы и ударил фокусным импульсом по снайперу. Раздался протяжный, полный боли крик. Неизвестный маг вскочил и бросился бежать. Я попытался достать и его, но сил уже не хватило, и он развеял мои удары. Единственное, что удалось – это дойти до раненого. Снайпер держался за оторванную по локоть, словно разрывом гранаты, руку.

А потом я упал. От истощения и вернувшейся в мое плечо боли. Я не видел подскочившего ко мне на бронетранспортере Сошкина, других людей, начавших суету вокруг меня. Я провалился во тьму.

Свет все же вернулся. Потихоньку, с болью, но вернулся. Я лежал на больничной койке. В руку была воткнута игла капельницы, и от нее вверх, к стеклянной бутылке уходила прозрачная трубка.

Через какое-то время в палату заглянула пожилая медсестра. А еще минут пятнадцать спустя вошел Сошкин. Он поставил на тумбочку упаковку яблочного сока, а затем присел на табуретку.

– Ну, ты, блин, настоящий супермен, – заговорил он.

– Что с Оксаной?

– В соседней палате лежит. В нее три серебряные пули вогнали. Когда врачам доставили, то они испугались. Раньше нежить не лечили никогда. Представляешь, черная кровь, и пациент не дышит. Но ничего страшного. Она на ноги встанет раньше тебя. А ты быстро поправишься, здесь и простые врачи очень хорошие, и маги-целители сильные. Недельку поваляешься и снова в строй.

– Кто это был?

– Не знаю пока. Стрелка спецслужбы с собой забрали, а мага так и не поймали. Но как только все прояснится, ты первый узнаешь. Но ты монстр. Три мегаджоуля как с куста. Обычным фокусным импульсом руку оторвало.

– Это много?

– Много. Я в лучшей форме до двух недотягиваю. А я не самый последний маг в нашей стране.

– Тот маг тоже не слабый был. Он меня блокировал.

– Вот если бы не вбухал все силы в снайпера, то, глядишь, и на того бы хватило, студент.

– Простите, не смог.

– Да ладно. Главное, сам жив. И к тебе еще один посетитель.

– Я уже понял, – ответил я, улыбнувшись, когда услышал мурчание Ольхи под боком.

– А я не о ней, – проговорил Сошкин, улыбнувшись шире, чем я.