Текст книги "Беседы шалопаев или золотые семидесятые"

– Ну что ты! Наивный ты человек. Никакой фантазии не хватит, чтобы это представить. И даже поверить, что такое возможно. Садись поудобнее, слушай и дивись, сколь велики чудеса господни. Лето советский писатель, конечно, проводит на лоне природы, в загородном доме творчества или в родовом имении. Что-то пописывает, но больше увлекается рыбалкой, прогулками за грибами да полноценным питанием. Встает, когда вздумается, неспешно завтракает на веранде, пронизанной лучами восходящего солнца. Поскольку впереди рабочий день, завтрак литератора калориен, но без излишеств. Он ест яичницу с ветчиной, слегка присыпанную укропом, и аппетитно похрустывает малосольными огурчиками. А потом неспешно пьет кофе со сливками и поджаренными золотистыми гренками, смазывая их свежим деревенским маслом…

– Слушай, я хоть и поужинал, но живот начинает подводить…

– И, милый! Это только присказка, сказка впереди. Обсудив с женой меню предстоящего обеда, наш герой неспешно поднимается в мансарду, в свой рабочий кабинет, и располагается в уютном плюшевом кресле. В ближайшие три часа его никто не смеет беспокоить, дабы не мешать священному акту творчества. Он сидит за столом перед окном, выходящим в сад, и единственное, что портит ему настроение, это необходимость выдавливать из себя очередные страницы бездарного романа на производственную тему. Который он, согласно договору, осенью должен сдать в редакцию солидного журнала. Но к полудню он все же исписывает несколько мучительных страниц, и с чувством исполненного долга спускается к обеду. На обед сегодня салат из только что снятых с грядки овощей и зелени, витаминные щи из свежей капусты с мозговой косточкой и нежнейшая жареная плотвичка с пюрешкой. А на сладкое – черничный пирог с фирменным компотом из ревеня, который получается у нее совершенно замечательно…

– Не трави душу!

– Только не надо мне здесь скрежетать зубами. Потому что человек не бездельничает, а снова решительно берется за работу. Послеобеденное время обычно посвящается корректуре. Если позволяет погода, литератор выходит в сад и устраивается в шезлонге, в тени большой старой яблони, у столика, на который жена заботливо ставит кружку с охлажденным компотом. Ветерок шевелит веселую листву, солнечные зайчики игриво бегают по белизне страниц, а послеобеденная жара и птичий щебет навевают легкую дрему. Которой ну просто невозможно сопротивляться! Однако ближе к четырем часам заботливый голос жены нарушает творческую атмосферу и будит писателя. Ничего не поделаешь – пришло время полдника. На столике появляется тарелка с только что сорванной душистой малиной, политой сметаной и слегка присыпанной сахаром…

– Я вижу, ты хочешь меня сегодня уморить.

– Какой ты нервный, право. Тебя надо лечить электричеством. Между тем рабочий день писателя подходит к концу, и теперь он может с полным правом отдохнуть…

– Отдохнуть?!

– И, поскольку сегодня жарковато, принимается решение прогуляться на пруд. Окунувшись в сладостную прохладу, наш герой с энергичным фырканьем проплывает к дальнему, заросшему кувшинками берегу, а потом неспешно возвращается на середину пруда и переворачивается на спину, слегка пошевеливая конечностями и глядя в бездонную синь, в которой замерли ватные подушки облаков. Благодать! После купания взбодрённый писатель возвращается домой и немедленно устремляется к столу…

– Как, опять?!

– К рабочему столу! Потому что у творческого работника, в отличие от тебя, бездельника, ненормированный рабочий день. Ему не до праздности. Ибо праздность, как говаривал Толстой, источник всех пороков. С головой погрузившись в работу, писатель и не замечает, как пролетает время, оставшееся до ужина. Не проходит и часа, как он с удовлетворением встает из-за стола. День прошел не зря. На ужин жена, не мудрствуя лукаво, пожарила курочку с гречневой кашей и грибной подливкой. После этого собрались у соседа за преферансом, но, по причине жаркой погоды, без излишеств, а лишь с охлажденным мускатом. Таким был один день Владимира Алексеевича, простого советского писателя…

– Если ты хотел вызвать пролетарскую ненависть к творческой интеллигенции, тебе это удалось.

– И зря. У писателей тоже есть свои заботы. Которые вынуждают их расставаться с музами и выезжать в суетную и душную Москву для обустройства литературных дел. Правда, эти хлопоты скрашиваются вечерами в ресторане Дома литераторов и застольями у друзей. Вот так, в напряженном творческом труде незаметно пролетает наше короткое лето, и наступает самая плодотворная пора для мастера слова – болдинская осень. Прохладное дыхание сентября золотит пряди родных березок и бодрит чуткую душу литератора. «В багрец и золото одетые леса…» – это тоже по-своему хорошо. Захватив прощальную нежность бабьего лета, писатель возвращается в деловую сумятицу столицы. Приближаются сырые, зябкие дни, но нашему герою они не страшны. Еще летом предусмотрительно организована творческая командировка в братскую Болгарию. Без журавлиной грусти летит наш герой в теплые заморские края. Месяц, проведенный в бархатном климате юга, у ласкового моря, заполнен встречами с читателями, вечеринками с коллегами по перу, экскурсиями на винзаводы и в заповедные глубинки, где только и можно припасть к истокам национальной культуры и кухни. На родину писатель возвращается с багажом впечатлений, а также вина, фруктов, меда и прочих даров щедрой южной природы…

– Это невыносимо! Я тебя сейчас задушу!

– Ничем не могу помочь. Истина превыше всего. Остаток осени писатель проводит, как и его великие предшественники, в театральных премьерах, балах, званых вечерах, за картежным и биллиардным столом, а то и в простых задушевных пьянках. А между тем на смену зябкой сырости приходит здоровая, бодрящая русская зима. И это лучшая пора, чтобы выехать в загородный дом, омыться душой в нетронутой чистоте родной природы, задохнуться от сладчайшей свежести морозного воздуха, утонуть взглядом в бескрайних снежных просторах и насладиться их невероятной тишиной. А вечерком растопить баньку, отогреться в ее ласковом тепле и вернуться по скрипящему снегу под пологом звездной ночи в уже прогревшийся дом. Неспешно поужинать под рябиновую настойку, соленые грибочки и душистый шашлычок, а потом присесть у доброго старого камина с рюмкой ароматного глинтвейна в натруженной руке… А ты имей выдержку! И нечего тут стонать и сучить ножонками. Наберись сил, чтобы дослушать эту правдивую повесть до конца. Потому что долгая зима, завалы снега на улицах Москвы и унылая серость марта надоедают творческой натуре нашего героя, и он без раздумий принимает приглашение посетить столицу солнечной Грузии. Чтобы ощутить тепло первых апрельских лучей, вдохнуть аромат расцветающих садов, окунуться в атмосферу древней культуры и знаменитых грузинских застолий. А потом, вдоволь насладившись кавказским гостеприимством, возвращается в родные пенаты, отягощенный мешками орехов, сухофруктов и ящиками с пьянящими дарами виноградной лозы…

– Прекрати! Это можно слушать только под наркозом.

– Все-все! Операция прошла успешно. Хирургу нужен последний тампон, спирт и огурец. А пациента можно увозить.

– «Сестра, а можно в реанимацию? – Больной, не занимайтесь самолечением! Хирург сказал в морг – значит, в морг».

– Но это сказано не о нашем герое. Он бодр, энергичен и полон творческих планов. Суматошно-счастливый май, с буйством зелени, пенным цветением садов, волшебным ароматом черемухи и сирени пролетает совершенно незаметно, и снова возникает сладостно-мучительный вопрос: где провести лето? На уютной, но скучноватой даче или в веселом, но суетном доме творчества? А если в доме творчества, то где – в жарком Крыму или в комфортном Подмосковье? Можно и в Прибалтике, но там с погодой никогда не угадаешь.

– Мне бы эти мучения!

– Чтобы так жить, нужно иметь талант…

– Пролезать в теплые места? Теперь понятно, ради чего наш народный писатель так рвется в творческий союз.

Через неделю я встретил на лестнице подвыпившего Н. Рубинова. Как ни странно, народный писатель узнал меня и даже вспомнил свое обещание. К тому моменту читатели уже вернули ему часть романа. Эти потрепанные страницы, выдранные из общей тетради в клеточку и исписанные мелким, но четким почерком, автор вручил мне под торжественное обещание вернуть к выходным. Обстановка в его комнате была столь же спартанской, но мух было намного меньше, а на столе стояла не водка, а початая бутылка портвейна. От выпивки я отказался, пообещав зайти в субботу для более серьезного литературного разговора.

В тот же вечер я прочитал два десятка рукописных страниц знаменитого романа «Мальчишки». Возможно, мне достались не самые яркие фрагменты произведения, но сильного впечатления они на меня не произвели. Насколько помню, там было несколько диалогов примерно такого содержания:

«– Колька, на каток пойдешь?

– Пойду, только не сразу. Есть дела дома.

– А меня химичка грозилась вызвать. Надо почитать.

– А ты клюшку сделал?

– Сделал. Нужно только коньки подточить.

– А Витька пойдет?

– Пойдет, я с ним говорил.

– А Санек?

– Не знаю.

– Ну, ладно. Я его позову.

– И за Валеркой зайди». И так далее.

Как и многие непризнанные таланты, Н. Рубинов довольно часто закладывал за воротник. В субботу вечером, прихватив пару бутылок портвейна, я заглянул в уже знакомую комнату на третьем этаже. На этот раз Н. Рубинов был в мрачном расположении духа, и в ответ на мое приветствие буркнул что-то невнятное. Неужели я помешал творческому процессу? «Может, зайти в другой раз?» – спросил я, возвращая рукопись, но он, заметив в моих руках бутылки, сделал приглашающий жест. Суровость его взгляда смягчилась, и скоро мы уже поднимали стаканы под первый тост – разумеется, за литературу. За настоящую литературу, Литературу с большой буквы. Я признался писателю, что одним духом прочитал фрагменты его романа, и похвалил за жизненность образов и лаконичность изложения. А простота стиля, как известно, верный признак таланта. После этого наше общение стало совсем раскованным, пошли тосты за писательское мастерство, святой огонь вдохновения, художественную силу слова и прочие значимые аспекты литературного ремесла. Похоже, в рабочей среде общежития народному писателю не часто встречались собутыльники, способные на достойном уровне поддержать разговор о судьбах литературы в современном мире, поэтому я почувствовал его явное расположение. Подвыпивший Н. Рубинов даже поделился ближайшими творческими планами. Он собирался продолжить повествование о судьбах героев романа «Мальчишки» повестью под названием «Мужала молодость в дозорах» – о нелегкой службе в погранвойсках простого парня, нашего современника. О его физическом и нравственном взрослении, становлении и закалке характера.

День за днем, год за годом накатываются волны времени на берега нашей жизни, смывая следы прошлого. Многое из пережитого забывается, конкретные детали быта вспоминаются с трудом, как будто их и не было. Вот и в моей памяти сохранилось лишь общее настроение тех далеких лет, жизнерадостное и беззаботное. Мы были молоды, веселы и легки на подъем. Помнится, летом часто выезжали на базу отдыха главка на загородном озере, где по выходным собирались молодые сотрудники, наши друзья и знакомые. Сама база представляла собой всего лишь малоухоженный участок берега на дальней, дикой стороне озера. Пляж, покрытый пожухлой травой, был окружен густыми зарослями камыша, кустами, чахлыми акациями, а все его оборудование состояло из запертого хозяйственного вагончика, нескольких шатких скамеек и самодельного очага из камней. Но нам и этого было достаточно.

В ту июльскую пятницу я зашел к нему, чтобы договориться о поездке на озеро. Он лежал на койке с книгой в руках. Джазовая музыка, звучавшая с магнитофона, создавала в комнате лирическую атмосферу. Увидев меня, он отложил книгу в сторону и потянулся:

– А, привет! Какие новости?

– Слава богу, никаких. А ты чем увлекаешься?

– Да так, размечтался…

– И о чем, если не секрет?

– А вот чего бы ты пожелал, если бы поймал золотую рыбку?

– Я бы пожелал ей здоровья.

– Браво! А еще два желания?

– А еще благополучия и счастья в личной жизни.

– Твой альтруизм просто зашкаливает. А я бы пожелал себе ума.

– Тебе недостает ума?!

– Ума, как и денег, не бывает в избытке.

– Однако, мало кто готов в этом признаться…

– Достаточно ума кажется тому, кому его действительно не хватает. А умный человек видит пределы своих возможностей.

– А кто-то из апостолов сказал: «Не будьте более мудрыми, чем следует, но будьте мудрыми в меру». Ибо «во многия мудрости многия и печали».

– Это можно отнести и к судьбе самих мудрецов. Люди часто воспринимают их как ненормальных. Помнишь Сократа?

– Но многие цари держали мудрецов в качестве советников.

– Придворный аналитик – опасная профессия. От них требовали не только научно обоснованных толкований сновидений, но и достоверных прогнозов. И если предпринятая против соседей военная авантюра оказывалась неудачной, виновный всегда был под рукой. А попробуй неправильно разгадать сон фараона. Или не ответить на его дурацкие вопросы…

– Говорят, один дурак может задать их столько, что и сотня мудрецов не ответит.

– Скорее не успеет. Ибо жизнь коротка, а глупость беспредельна. И в этом состязании умный всегда проигрывает дураку…

– Состязании? Слушай, а это идея! Представь себе соревнование между дуростью и умом. Открытый чемпионат страны на призы Иванушки-дурачка. Сидят друг напротив друга мудрец и дурак…

– А дурак в шапке?

– Ну да, если на открытом воздухе. Можно даже в костюме бухарского еврея. А причем здесь шапка?

– Есть такая притча. Дурак приходит в магазин и просит продавца: «Подберите мне такую шапку, чтобы я в ней не выглядел дураком». «У нас богатый выбор» – отвечает продавец, и они начинают примерять шапки. Через час продавец безнадежно машет рукой: «Нет, и в шапке дурак, и без шапки дурак».

– Да, наша шапочная промышленность в большом долгу. Перед взыскательным клиентом. А может, в оборонке придумали какое-то спасение от этого бедствия? В сверхсекретных лабораториях?

– Зачем? Наша армия давно носит такие шапки…

– Фуражки?

– Ну да! Форменная фуражка – шапка-невидимка для дурака. С помощью строевой подготовки и устава внутренней службы в ней легко спрятать отсутствие ума. Как и его наличие, кстати. А в парадном строю вообще дурака от умного не отличишь.

– Нет, можно! По залому тульи.

– Вообще-то говоря, для этой цели есть погоны. Они однозначно определяют субординацию: «Я начальник – ты дурак». Потому что армия это тебе не дискуссионный клуб, а школа мужества.

– Беда в том, что даже из способных лейтенантов воинская служба в конце концов делает «настоящих» полковников. Тот, кто носит портупею, с каждым годом все…

– Умнеет! А ты не слишком выступай на эту тему. Ты же эту школу жизни прошел заочно. И пороха не нюхал. И вообще, если ты такой умный, почему не ходишь строем?

– Если начнется заваруха, все там будем.

– Ясное дело!

– Это должен знать каждый!

– Так что ты там начал про состязания?

– Так вот, сидит дурак напротив мудреца и задает вопросы…

– И все-таки, дурак в шапке?

– В любом головном уборе, кроме фуражки. Чтобы не подрывать обороноспособность страны.

– А милиционеры допускаются?

– Допускаются. Но без фуражек.

– Сложные правила.

– Да, игра непростая. Да еще с лимитом времени.

– Представляю себе этот блиц. А судьи кто?

– Арбитры международной категории. Поднимают карточки с оценками – за технику и артистизм. А победитель получает переходящий кубок. Кроме того, лучшим спортсменам присваиваются звания: дурак первого разряда, дурак-мастер, дурак международного класса, заслуженный дурак Советского Союза…

– А мудрецам?

– Да так же: мудрец второго разряда, потом первого и так далее.

– А что лучше – дурак международного класса или мудрец-второразрядник?

– Что за вопрос? Международный уровень намного престижнее.

– Пожалуй. Ну что ж, все продумано. Давай оформлять заявку в Олимпийский комитет.

– Нет, сначала нужно обеспечить массовость: зарегистрировать всех дураков и мудрецов, записать в добровольное общество…

– Переименовать дураков в спортсменов? Хитро. Это решит одну из наших вечных проблем. А вот с мудрецами будет сложнее…

– А мы замаскируем дураков под умных. И они будут ставить противника в тупик своими дурацкими ответами. А для страховки экипируем ушанками. Если что, они их шапками закидают.

– Сильный ход! Но выдюжат ли наши любители против их прожженных профессионалов?

– А я, батенька, верю в наших дураков. Верю, верю! Они не раз выручали нас в трудную минуту. Еще Бисмарк предостерегал от козней против русских, которые на любую военную хитрость отвечают своей непредсказуемой глупостью.

– А в сочетании с нашими морозами и непроходимыми лесами…

– Да что леса? У нас дороги непроходимые!

– Непроходимые дороги и непроходимые дураки делают страну непобедимой!

– Вообще-то говоря, кого считать умным, а кого глупым – вопрос спорный. Во многом это зависит от уровня окружающих. Вот если бы ты сейчас оказался в компании физиков-ядерщиков? Или среди микробиологов, обсуждающих свои проблемы. Слушал бы какую-то тарабарщину и чувствовал себя очень неуютно. И даже среди механиков, ремонтирующих двигатель…

– Э, нет! Конкретные знания еще не признак ума. Те же ученые-очкарики в жизни сами всего боятся. Протекающий унитаз может вызвать панику у доктора любых наук. Они же вырастают из «ботаников», запуганных дворовой шпаной. Будь ты хоть самый гениальный ученый, хоть Фейербах с тремя головами…

– Господь с тобой! Такие страсти, на ночь глядя.

– Будешь дрожать перед каким-нибудь малограмотным бонзой, вроде Берии.

– С тремя головами?

– И одной хватало. Чтобы другим головы сшибать. А скольких интеллектуалов переиграл малообразованный товарищ Сталин! Вот кто умел задумывать комбинации на годы вперед. А те, кто считал его недалеким человеком, потом глубоко сожалели об этом. Когда оказывались сбитыми фигурами в партиях, которые он разыгрывал.

– Переиграл или перехитрил?

– А в политике хитрость ценнее ума. Поэтому ушлые проходимцы умудряются использовать более способных людей в своих целях. И кто же умнее, в итоге? Тот, кто победил. Значит, не так страшен Фейербах, как его малюют.

– Но хотя бы от возраста ум зависит? Есть же признанные мудрецы, аксакалы с седыми бородами…

– На седину можешь не рассчитывать. Возраст ума не добавляет. Скорее, наоборот. Старикам его заменяет житейский опыт – память о набитых шишках.

– А я слышал простое правило: не лезь за пределы своей компетенции – не будешь выглядеть дураком.

– А что такое компетенция? Как ее измерять, в каких единицах?

– Говорят, на Западе есть какие-то тесты…

Об относительности ума на тропическом острове

– IQ? Ну и что? Этот коэффициент показывает не ум, а умение разгадывать кроссворды. Представь, что человек с высоким IQ попадает на необитаемый остров. Поможет он ему там? Кто легче адаптируется в природе – ученый или малограмотный колхозник?

– Робинзон Крузо!

– Дефо не указал IQ Робинзона. Но он явно не был дураком.

– Но Пятница точно не был интеллектуалом!

– В любом случае колхозник окажется на острове в привычной среде, а вот IQ будет постоянно попадать впросак, и выглядеть глуповато. Что и подтверждает тезис об относительности ума.

– Относительно кого? Робинзона? Или Пятницы?

– Точка отсчета действительно нужна. Можно взять и Пятницу.

– Принято! Считаем IQ Пятницы равным нулю. Это как раз уровень доцента, который преподавал нам научный коммунизм на третьем курсе. А как он издевался над нами! Страшно вспомнить…

– А что делать? Среди доцентов тоже встречаются людоеды…

– Значит, мы с тобой обсуждаем теорию относительности ума?

– Ее отдельные положения.

– А дедушка Эйнштейн до нее не допер?

– Увы. Старик остановился на общей теории относительности.

– В полушаге от величайшего открытия! Которое мы с тобой только что совершили.

– Скромнее надо быть, юноша. Его совершили более умные люди, задолго до нас. А короче всех сформулировал Уильям Блейк: если бы другие не были дураками, то мы сами оказались бы ими.

– Неважно! Важно, кто первым подал заявку. А Нобелевскую премию поделим пополам.

– Да забирай ее всю!

– Ну вот, опять убил мечту…

– Ты хоть помнишь, о чем мы говорили?

– Об уровне IQ Робинзона и Пятницы. Или Даниэля Дефо?

– Так кто, по-твоему, окажется успешнее на необитаемом острове – интеллектуал или колхозник?

– В походно-полевых условиях любой IQ должен подчиняться прапорщику!

– А вот это неоднозначно. В нестандартных ситуациях народный умелец тоже тычется, как слепой котенок. Потому что не понимает сути дела, действует по шаблону. Спросишь его: а почему именно так? А в ответ слышишь раздраженное: делай, как сказано, и не задавай глупых вопросов!

– Но результат достигается?

– Как правило, да. Многовековой опыт не подводит. В общем, если IQ договорится с колхозником, они смогут выжить на острове…

– Постой! Кажется, наклюнулся сюжет. После кораблекрушения на необитаемый остров попадают два путешественника – интеллектуал и работяга. При этом они полные антиподы – по образованию, менталитету, культуре. Между ними ничего общего, но они понимают, что поодиночке им не выжить. Одному не хватает практических навыков, другому – знаний и ума. И вот реальная угроза гибели заставляет их объединить умственные и физические усилия…

– А что? Забавный эксперимент. Микромодель человеческого общества в экстремальных условиях. Но для полноценной модели не хватает женской составляющей…

– Да, в фильме должна быть тема любви. Иначе Голливуд не примет сценарий. Итак, на следующее утро, как раз в пятницу, волна прибивает к берегу шлюпку, в которой лежит бесчувственное тело молодой блондинки, их попутчицы. В платье, изорванном бурей в самых соблазнительных местах. Кстати, героям нужно дать имена…

– Ну, колхозника, конечно, зовут Джон. Сам он попал на судно в попытке бежать от правосудия. За то, что в пьяной драке на деревенских танцах пырнул ножом парня с соседней фермы. А было это мокрое дело в графстве Норфолк, в сочельник.

– Идет. А молодой интеллектуал, только что с отличием окончивший Кембридж, направлялся в Америку. Чтобы строить там карьеру и реализовать свои непомерные амбиции. Ему подойдет аристократическое имя Джордж.

– А может, более теплое Генри?

– Ладно. А красотку, для достоверности, можно назвать Мэри. На этом фрегате она возвращалась из круиза по Европе, вместе со своим мужем, толстым, безобразным бизнесменом. Который вечно сидел в кают-компании за бриджем, пыхтя своей вонючей сигарой. Наши герои пытались ухаживать за скучающей леди, но тут налетел ужасный шторм и вдребезги разбил о прибрежные рифы их любовные планы. А заодно утопил весь экипаж и пассажиров, включая ее мерзкого мужа. И вот герои видят полуобнаженную Мэри и поднимают друг на друга глаза. И в них снова вспыхивает потухшая было вражда. Бешеный взгляд темпераментного Джона упирается в непробиваемую сталь голубых глаз Генри…

– И кого из них выберет красотка Мэри?

– Не спеши. Это главная интрига сюжета. Но в данный момент им нужно спасать прекрасную Пятницу. Они бережно поднимают бесчувственное тело девушки и несут к самодельному шалашу, покрытому листьями кокосовой пальмы. Там «робинзоны» дают ей глоток кокосового молока. Мэри томно раскрывает глаза, и с ее бледных губ срывается слабый выдох: «Где я?».

– «В раю» – отвечают наши герои и начинают наперебой ухаживать за ней. Каждый старается угостить ее чем-то вкусным…

– А чем они там питались?

– Как и положено, в обломках корабля нашлось немало подмокших сухарей и даже бочка солонины. А разнообразили рацион местным подножным кормом.

– Мне вспомнилась фотография под названием «Обед пигмея» из журнала «Вокруг света». На пальмовом листе были аппетитно разложены пара бананов размером с огурец, несколько жирных белых гусениц такой же величины, горсть каких-то ягод и орехов, кучка бледных корешков и жареная птичка размером с воробья.

– А чего? Сбалансированный набор белков, жиров и углеводов.

– И витаминов. Но это, конечно, далеко не шведский стол.

– А ты попробуй хотя бы это добыть! Я думаю, они там лишний жирок сбросили…

– И все же, окруженная заботой любящих мужчин, Мэри осваивается на острове и становится хозяйкой их общего дома. Когда они уходят за добычей, Мэри наводит в хижине уют, готовит обед…

– И это все? Так и будут жить втроем до конца сеанса? Как шведская семья с пигмейским столом? Нет, искушенного зрителя этим не проймешь. Нужна интрига. Фильм должен иметь не только коммерческий успех, но и оставить заметный след в искусстве…

– Не проблема. Они же соперники. То, что им приходится делить тяготы жизни, не значит, что они согласны делить женщину.

– Кстати, как они там спали в одном шалаше? Не смыкая глаз или по очереди?

– Давай оставим зрителям простор для фантазии. Короче говоря, в чопорной британской шведской семье назревает конфликт. Который в один прекрасный день выливается в жестокую драку. Ее провоцирует Джон, недовольный тем, что Мэри отдает предпочтение его сопернику. Поединок разворачивается на опушке тропического леса, с использованием лиан, бамбуковых палок и кокосовых орехов. Снимаем все это в динамике и крупными планами.

– А кто победит?

– Конечно, более сильный работяга. Поверженный интеллектуал остается на окровавленном песке, а жестокосердый Джон возвращается к Мэри и объявляет ей, что Генри к ужину ждать не стоит, потому что тот заблудился в лесу.

– Но он останется в живых?

– А как же! У нас не так много персонажей, чтобы ими разбрасываться. Придя в себя, Генри доползает до кромки прибоя, омывает раны, а потом, шатаясь и падая, уходит в мрачные джунгли. Он бредет в неизвестном направлении и молит небеса о том, чтобы скорее закончились его мучения. На джунгли опускается беспросветная ночь, и несчастный забывается тяжелым сном под гигантским папоротником…

– Слушай, а чего он вообще поперся в джунгли, на ночь глядя? Странный поступок для человека с высоким IQ.

– Не знаю. Разве этих интеллектуалов поймешь? Может, от сильного удара по голове?

– Похоже, к тому моменту он порядком подрастерял свой IQ.

– Ну да, за ненадобностью. А остатки IQ из него вышиб Джон…

– Так или иначе, наутро Генри просыпается в глухом лесу. Луч солнца касается его изможденного лица, и ему, сквозь забытье, мерещатся чьи-то голоса. Он с надеждой открывает глаза и…

– Это спасение?

– Нет! Страшные оскаленные рожи склоняются над ним.

– Кровожадные туземцы?

– Они самые. Несчастный Генри видит окруживших его дикарей в боевой раскраске и слышит их громкие, радостные крики. Но их веселье не сулит ему ничего хорошего, ибо он понимает, что попал в руки очень плохих парней. Малорослые, но мускулистые туземцы набрасываются на Генри, опутывают его лианами веревочного дерева и волокут куда-то в глубину джунглей…

– Куда? Зачем?

– Пленника тоже мучает этот вопрос. Но понять тарабарщину дикарей невозможно. Наконец неприметная тропинка выводит их к убогой деревушке с хижинами, покрытыми пожухшими пальмовыми листьями. Полуголые женщины и дети радостными криками встречают мужчин, вернувшихся с удачной охоты. Им давно не попадалась такая крупная дичь, и племя весело приплясывает в предвкушении пиршества. Бедняга Генри догадывается о своей ужасной участи и все более сожалеет о том, что не умер предыдущей ночью. Сорвав с пленника одежду, охотники подтаскивают его к вождю, восседающему в окружении старейшин на троне из отполированного бамбука. Одобрительно оглядев добычу, вождь отдает распоряжение о подготовке праздничного ужина…

– Но мы же этого не допустим!

– Нет, конечно. Это было бы негуманно. Тем более, что в этот драматический момент само провидение приходит на помощь Генри. Внезапно от свиты вождя отделяется стройный силуэт, и к обессилевшему пленнику приближается прекрасная девушка, перед которой почтительно расступаются злые дикари…

– Дочь вождя?

– Она самая. Юная принцесса с интересом разглядывает обнаженного пленника. Никогда раньше она не видела мужчину такой стати, с такой белой кожей, с таким большим…

– IQ, пошляк!

– Генри с трудом размыкает веки и видит над собой миловидное лицо туземки, украшенное изысканной татуировкой, ее выразительные глаза и нежную грудь. И невольно улыбается ей…

– И эта улыбка спасает ему жизнь?

– Вот именно! Ослепительная улыбка, голубые глаза и прочие прелести Генри поражают пылкое сердце принцессы. На мгновение она застывает, завороженная красотой молодого незнакомца, а потом возвращается к отцу и что—то говорит ему, указывая на пленника. Эти слова очень не нравятся дикарям, особенно одному из них, со свирепой раскраской лица и кольцами в носу…

– Жениху принцессы.

– Разумеется. Но девушка вступает с ними в ожесточенный спор. Она доказывает, что изможденный пленник недостаточно вкусен, и его нужно хорошенько откормить, прежде чем подать к свадебному столу. Дикари неохотно соглашаются и сажают Генри в тюремную хижину, где начинают щедро кормить бананами, жареной саранчой и вареным бататом. А черная Пятница с любовью выхаживает пленника на глазах племени, которое с нетерпением дожидается, когда он дойдет до нужных гастрономических кондиций…

– А что в это время делает белая Пятница?

– Она горько переживает предполагаемую гибель Генри, осознав, что любила именно его, а не этого грубого мужлана Джона. И буквально на следующий день, когда Джон уходит на рыбалку, Мэри тайком направляется по следам Генри, в надежде найти его в непроходимых дебрях.

– Она полагает, что это реально? Похоже, у них всех там IQ сильно понизился.

– Женской части зрителей такой вопрос в голову не придет. Потому что любовь сильнее разума. И они будут всей душой переживать за бесстрашную Мэри, которая упорно пробирается сквозь джунгли в поисках любимого. Изнемогая от усталости, в красиво изорванном платье, Мэри бредет по страшному тропическому лесу, питаясь дикими бананами и утоляя жажду каплями росы из орхидей невероятной красоты. Но силы ее тают на глазах…

– И вдруг, когда она уже близка к отчаянию, в зловещей тишине джунглей слышится неясный шум. Напрягая последние силы, Мэри пробирается сквозь колючие заросли и выходит к затерянному в джунглях водопаду. Его хрустальные струи низвергаются с высокой скалы в бирюзовое озеро, окаймленное пышной растительностью…

– И здесь мы будем снимать самый эффектный эпизод фильма – сцену купания героини. Пленки, конечно, не жалеем…

– О чем речь! Я бы и сам не прочь увидеть эту сцену.

– Увидишь. Когда фильм выйдет на широкий экран. Я приглашу тебя на премьеру.