Текст книги "На стыке миров. Том второй. Этимология славянского мистицизма"

Фарси балки – напротив, наоборот; балогардон – отвращающий беду, охраняющий от беды, жертвоприношение, милостыня (для предотвращения беды); балабон – духовой музыкальный инструмент народов Востока наподобие русской волынки; балад – знающий что-либо, сведущий, осведомлённый, компетентный, знать что-л., быть сведущим в чём-л., проводник, провожатый; баланд – высокий, высокого уровня, высокое мастерство, обильный, богатый, щедрый, долговязый, длинный, громкий, звучный; баландболо – высокий, стройный, статный; баландаҳтар – родившийся под счастливой звездой, удачливый, счастливый, благоденствующий, могучий, сильный, мощный;

Корневое ядро Б – матрика «битья», поэтому все слова, от этого корневого ядра, так или иначе, являются конечными производными аудигенами, от первичных подражательных звукородов бом-бац-бух, как то: Бог, большой, батя, баба, благо, бег, без, быть, бавить, белый, блеск, бороться, болеть, беда, брат, и прочие (ср. с анг. bait [beɪt] – биться, bane [beɪn] – бич, убийца, bang [bæŋ] – бить, бах, бац, banner-cry [ˈbænəkraɪ] – боевой клич, bash [bæʃ] – бить, baste [beɪst] – бить, beat [biːt] – бить, beaten [ˈbiːtn] – битый, beater [ˈbiːtə] – выбивалка, било, beetle [ˈbiːtl] – битель, bet [bɛt] – биться, bewilder [bɪˈwɪldə] – сбивать, biff [bɪf] – бить, blade [bleɪd] – било, boom [buːm] – бум, bounce [baʊn (t) s] – бумс! бац! бах! бух!, bout [baʊt] – бой, box [bɒks] – бить, бой, buck [bʌk] – брыкаться, бучить, bump [bʌmp] – выбоина, бубух!, отбойник, bust [bʌst] – бить, butcher [ˈbʊtʃə] – убийца, бить скот, butchery [ˈbʊtʃərɪ] – бойня, butt [bʌt] – бодать, butter [ˈbʌtə] – сбитое, сбивать).

Нотная связка (звуковой интервал) А – АЧЕ же – а если; АЩЕ ли не/и – а если нет; АБЫ – лишь бы, только бы, чтобы, то же; АЖЕ – если, так как, потому что, чтобы, что, который, тем более, а именно; АЖ – даже, так что, что даже; АЛЕ – а, но; АН – все-таки, но; АВОСЬ – а вот и; АНЕВОЖ – неужели, неужто, будто бы, может ли быть, АКИ — как, так как, как бы, подобно.

Вспомогательная согласная Л – матрика «литья», в самом широком понимании, а не только в жидкостном аспекте, в связи с чем все слова с этим корневым ядром всегда отражают некое непостоянство, отсутствие статичности. Да, собственно, и рождались-то все корни с этой согласной от простой имитации звука, исходящего, ЛИБо от соприкосновения с нетвёрдой поверхностью, либо от ЛЁГкого перемещения какого-либо объекта, выдавая подражательные (тяп) -ляп, (х) люп– (х) лоп– (х) лясь, ляли-люли-лёли, и в том же духе. Именно поэтому, ЛЮБое образование, производное от данной первичной формы всегда будет стремиться к, своего рода, поЛЁТу, ЛАЗанию, заЛЕГанию, скЛАДыванию и приЛИПанию, в прямом и переносном смысле (ср. с анг. lace [leɪs] – хлестать, laden [ˈleɪd (ə) n] – налитой, lap [læp] – ложбина, лакать, лоно, лощина, lash [læʃ] — хлестать, lave [lʌv] – разливать, lay [leɪ] – лежать, leak [liːk] — льёт, lean [liːn] – прислонять, ledge [lɛdʒ] – залежь, leg [lɛɡ] – лапа, let [lɛft] – проливать, libation [laɪˈbeɪʃ (ə) n] – возлияние, lighten [ˈlaɪt (ə) n] — облегчать, like [laɪk] – влечение, lime [laɪm] — липовый, lisp [lɪsp] – лепетать, льстить, load [ləʊd] – класть, lobe [ləʊb] — лепесток, лопасть, locate [ləʊˈkeɪt] – располагать, lough [lɒh] – залив, lovable [ˈlʌvəbl] – любящий, lucky [ˈlʌkɪ] – случайный, luggage [ˈlʌɡɪdʒ] – поклажа, lullaby [ˈlʌləbaɪ] – колыбельная).

Заключение: корнеслов БАЛ несёт исходное определение принципа действия «Бранит (отчитывает) Аки (будто) Ласкает», с последующим идейным наполнением «Баит (сказывает) Аже (потому что) Лечит».

Глава 18

Удивительно, но в корнеслове КОБ, производным которого является определение кобник — предсказатель по птичьему полету, в одном из справочников ничего не говорится, ни о птицах, ни об их полёте, смотрите: кобь – наблюдение и толкование примет; явление, предзнаменование, примета; прорицание, предвещание, предсказание; предчувствие; дар прорицания; заклинание; признак, знак, свидетельство. И для нас, исследователей происхождения слов, это ключевой момент, дающий повод и право сомневаться в принадлежности древнерусского кобника, исключительно, профсоюзу орнитологов (ср. с др.-рус. кобение – гадание). Хотя, Фасмер, в своё время, не преминул прицепить стереотипное представление обывательского большинства о «кобнике-птицеводе» к этимологии исходного образования:

«кобь – гадание по птичьему полету, предсказание, колдовство, пророчество; др.-русск., ст.-слав. кобь, болг. ко́ба «дурное предчувствие», сербохорв. кȏб «доброе предзнаменование», сло– вен. kóbniti «врываться», др.-чеш. pokobiti sе «удасться», koba «успех», полаб. ḱúobė мн. «привидение, дух». Родственно др.-исл. hарр «счастье», норв. hерреn «счастливый, благоприятный», hерра «случаться», англ. hар «случай», tо hарреn «случаться» др.-ирл. соb «победа»; Сомнительна связь с др.-инд. kābavás – название злого духа. Очень сомнительна связь с лит. kabù, kabė́ti «вешать».

И это не смотря на то, что в приведённых им же самим примерах из родственных языков нет и намёка о птахах! Но почему же тогда в людской среде сложилось такое мнение о кобнике, как о «птичнике»? На мой взгляд, загадка сего лингвистического явления кроется в названии всего-лишь одного (!) пернатого, видимо, по нестандартному поведению коего во время полёта, как правило, и производил свои знаковые расчёты герой данной главы, в чём можно убедиться по толкованию Даля:

«кобь – волхованье, гаданье по приметам и встречам; погань, скверность, гадость; все худое, зло; мерзавец; негодный человек; гаданье по полету птиц, кобцов и пустельги, которые особ. весной, прилетая, тянутся во множестве одним путем. Супрсл. звание, занятие, промысел. Кобение, кобление – гаданье по полету птиц; кобник – гадатель, знахарь. От кобь много слов: кобенить, кобец, кабала, каба, коба, и вероятно скобка».

Ну вот, собственно, вся диспетчерская ответственность кобника за воздушные эшелоны природных авиалиний на этом и заканчивается, зато открывается новый взгляд на него как специалиста более широкого профиля. В связи с этим, нам предстоит разобраться в центральном месте словообразования: каковы же действительные истоки корня КОБ, и о каких скрытых качествах кобника они могут нам поведать? Последуем за другими производными этого корня:

«ко́бень „твердолобый, своенравный, жеманный человек“, кобе́нить (ся), кобе́ня „крюк на стене, (ломака, кривляка) “, сюда же кобёл. Возм., родственно лит. kãbė „крюк“, лтш. kаbа, kabe „стропило“, лит. kabė́ti „висеть“, лтш. kabinât – то же, лит. kabẽklis, kebẽklis „крюк“; Ср. еще скоба́. Связь со ст.-слав. кобь „примета, знак“ невероятна».

Вот, в чём всякий раз проявляется у Фасмера отсутствие чёткой методики поиска причинно-следственных связей, так это отрицание очевидного, доведённое до недоразумения. Ну, это же полный нонсенс – отсекать КОБень «крюк» от однокоренного КОБь «знак»! Разве форма крюка не может быть знаком, а знак не может наноситься крюком? Корень-то один, да и оба слова с этим корнем из единого языка! И опять очередная «осечка», причём, сознательная, а потому и сама себе противоречащая:

«ко́бец, ко́бчик «хищная птица», укр. кобе́ць «кобчик», болг. кобе́ц, сербохорв. ко̀бац, словен. kóbǝc, skóbǝc, skópǝc, польск. kobiec «кобчик». Вероятно, родственно д.-в.-н. habuh, др.-исл. haukr, ср.-в.-н. habich, hаbесh «ястреб». Нет основания для предположения о родстве с кобь «augurium».

Нормально, да? То есть, у него русское ко́бец «хищная птица» родственно немецкому хабух «ястреб», но русскому же кобь «чары» уже, почему-то не родственно, хотя, с его же подачи, кобь – это «гадание по птичьему полету»! Что это, как не провокация, или просто пропаганда первенства, а значит и превосходства немецкого языка? Ладно, оставим в покое немецкую звезду русской этимологии, и сами распутаем клубок заблуждений, навязанных извне.

Возьмём в пример несмелые попытки известных этимологов присовокупить кобь к скобе:

«скоба́ уменьш. ско́бка, укр. ско́ба, сербск.-цслав. скоба «fibula», болг. ско́ба «скобка», сербохорв. скȍба, словен. skȯ́bа «планка, скоба», чеш. skoba, слвц. skoba – то же, польск. skobel, skóbl, род. п. skobla «скоба, задвижка», н.-луж. skobla «дверной крючок». Родственно лит. kabė́ti, kabù «висеть», kabė̃ «крюк», kablỹs «крюк», kìbti, kimbù «цепляться, вешаться», лтш. kablis «крючок, застежка». Далее сравнивают с др.-инд. skabhnā́ti «укрепляет, подпирает», авест. fraskǝmba– «столб», лат. scamnum «скамья» и, с др. стороны, греч. κόμβος «перевязь, пояс», норв. hеmра «завязка, крючок».

А поскольку в русской речи, кроме прямого смысла кобель «пёс», есть то же самое слово в переносном смысле кобель «мужчина-самец, похотливый, дамский угодник», то следующее однокоренное словообразование будет у нас ассоциироваться с неким «крючком, сучком, торчком»:

«коба, кобел, кобл, коблюх – кол, пень, надолба, тычек, копыл, торчек; карш, карша, коряга; свая для причалки судна, пал; кочка, пенек; см. выше каба. Кобловый, к коблу относящ. Кобловатый, на кобел похожий; кочковатый, кочкарный».

Другими словами, тот предмет, коим что-либо цепляют или скрепляют:

«каба – небольшой, вбитый в землю кол. Каба, кава, коба, кобель, заключая в себе понятие об укрепе, слово древнее коренное (которого нет в общих словарях), в связи со словами: кобь – ворожба, а стало быть и с кабалою; скобка, скрепа, соединенье; ковать ковы; кобенить, гнуть, ломать силою; кобеняк, обнимающий голову; кобень, упрямец; копыл, рожон и пр.».

Следовательно, и кобель, и кобец роднит не только общий корень, но и общность изначальных смыслов в одном на двоих пракорне КОБ, а именно «цепляние», в первом случае – за самку (суку), во втором – за жертву (мелких птиц и грызунов), сравните: собака (кобель) – класс млекопитающих, отряд хищных, семейство псовых, род волков; и кобчик – вид хищных птиц рода соколов. Таким образом, оба названия птицы и пса объединяет понятие «скоба» как некий принцип целяния-хватания-скрепления-обладания, который, по всей вероятности и очевидности, можно и должно отнести, в том числе, и к славянскому священнику кобнику (ср. с тадж. қобиз – схватывающий, хватающий, захватывающий, закрепляющий, крепительный, закрепляющее средство), увязывающему своими провидческими навыками приметы, природные явления, аномалии и знаки к событиям в жизни народа, вообще, и судьбе конкретного человека, в частности (ср. с перс. қабақ – мишень, знак, отметка, пометка), подтверждением чего могут служить однокоренные созвучия в родственных русскому кобнику иноязычных определениях: датский skæbne, и норвежский skjebne – судьба, а также санскритский скаб – созидание.

Реснотный разбор корнеслова КОБ:

Корневая матрица К-Б – носитель условно-обобщённого значения «кобеть-кабалить-кубякать». Примеры:

Русский диалектный кубякать – кувякать, мямкать, мямлить, чавкать, говорить невнятно; кинуть, бросить плашмя, шлёпнуть; кублиться – гнездиться, кубиться – собираться в стаю, в кучу, в толпу; куболить – любить, ласкать; кубарник – кто точит кубари, кто много забавляется ими; кубарить – забавляться, дурить, заниматься пустяками, вертеться кубарем; кубец, кубарь – волчок, пустой шар на ножке, с дырою в боку, который дети спускают для потехи; употребляется и для физических опытов; зовут кубарем и глухую вертушку, погоняемую плеткою; сверток мочек, кудели; долгокруглая плетёнка из прутьев, с небольшим лазом, для рыболовства;

Древнерусский кобь – волхование, гадание, ворожба, счастье, удача; кобьникъ – волхв, волшебник, ворожей, колдун, предсказатель;

Санскрит Кубера — бог богатства;

Кимрский cib – ёмкость, чаша, сосуд, шкатулка, край (предельная линия; в перен. знач.: граница, предельная точка; окраина; кромка посуды), стручок, кокон, лузга, шелуха, оболочка, кожура;

Бретонский kab – накидка; kib [ˈkiːp] – кубок, ki [ˈkiː] – собака (с р. с рус. кобель), kub – куб (геометрич. тело; третья степень); kibiñ, kib, kibañ – уложить;

Гэльский cú [kuː] – собака (ср. с рус. кобель); cíb – осока;

Английский cab [kæb] – будка, извозчик; cub [kʌb] – охотиться на лисят; щениться (ср. с рус. кобель); детеныш, юнец, невоспитанный мальчик, молокосос, новичок; cob [kɔb] — смесь глины с соломой для обмазки стен; глинобитная стена; бить, дробить руду вручную молотком; бросать, швырять (ср. с рус. полетел кубарем); глыба; название породы невысоких, коренастых верховых лошадей (ср. с рус. кобыла); кочерыжка кукурузного початка; крупный орех; ком (ср. с рус. кубышка);

Фарси қобил – способный, даровитый, трудоспособный, жизнеспособный, допускающий, позволяющий, достойный, заслуживающий, приемлемый, подходящий, заслуживающий внимания, скромный, воображаемый; қобила – повивальная бабка, повитуха; қобилак – паинька, послушный (о ребёнке); қобили – способность, послушание, благоразумие, скромность; қобилият – дарование, природный талант, способность; қобилӣятнок – способный, даровитый, одарённый, умелый; қабас – огонь, пламя, горящий уголёк, горящая головешка; қабеҳ – отвратительный, мерзкий, безобразный, подлый; ругательства, сквернословие; невзрачный, отвратительный; қубба – купол, свод, крыша, абажур, полушарие, плафон, потолок; қуббадор – имеющий головку, шарик, шляпу, набалдашник; большой гвоздь с крупной шляпкой, булавка с круглой головкой, шпилька; қабақ – кабачок, тыква; қубла – волдырь, мягкий мозоль; кобин – выход, исход; место артикуляции звуков; знаменатель; выточенный; конус; кобина – глаз, око; кобус – кошмар, страшный сон; кобук – гнездо (птичье), клетка для голубей; кӯбак – колотушка, молоток, молотило; кӯбидан – бить, ударять, стучать, колотить, толочь, молотить, мельчить, обмолачивать; каб-кабуд — голубые глаза; голубое небо, синий, синева, тёмно-синий, ночное небо; зелёный, тёмно-зелёный, зелёная трава; голубеть, синеть, посинеть от холода или удушья; кабар – зеленые почки, бутоны, специи, пряности; кабаст (а) – дикая горькая тыква, колоквинт; кабд – клей, припой; кебидан – воздерживаться от чего-л.; отказываться от чего-л.; пугаться, бояться, остерегаться; қибал – сторона, направление; причина, со стороны, по причине; қибла – сторона обращения с молитвой; возлюбленный, возлюбленная; уважаемое лицо, почтенный человек; қиблагоҳ – отец (при почтительном упоминании), вежливое обращение к уважаемому лицу пожилого возраста; қибланамо – указатель, сметчик, обозначитель, измеритель, направитель; кибр – высокомерие, надменность, спесь, самодовольство; кибриё – величие, грандиозность; гордость, гордыня, самовозвеличивание.

Корневое ядро К – матрика «кидания», по причине чего все корневые матрицы, её носители, буквально или образно, будут нам всегда уКАЗывать (ср. со сканд. kastä – кидать), на своих прародителей – аудиоген [К (Х)] и такие звуко-подражательные корнеслова КАК, кыш-кис-кхе, чего бы это ни КАСалось: косьба, укус, кашль, клик, кочет, клин, каждый, проклятие, куль, комок, кот, когда, крушить, коза, куча, и любые прочие (ср. с анг. cackle [ˈkækl] – клохтанье, cadge [kædʒ] – клянчить, cajole [kəˈdʒəʊl] – выклянчить, call [kɔːl] – голос, оклик, клик, call over [kɔːlˈəʊvə] – перекличка, оглашать, calumniate [kəˈlʌmnɪeɪt] – клеветать, calumny [ˈkæləmnɪ] – клевета, cant [kænt] – клянчить, carve out [ʹkɑ: vʹaʋt] – ковать, cast [kɑːst] – игра в кости, caw [kɔː] – каркать, clack [klæk] – щёлкать, clap [klæp] — хлопать, clasp [klɑːsp] – сколот, cleft [klɛft] – расколотый, click [klɪk] – кликнуть, клик, clink [klɪŋk] – заклёпывать, clock [klɒk] – удар кулаком, cluck [klɒk] – клохтанье, clash [klæʃ] – лязг, cough [kɒf] – кашель, crack [kræk] – грохнуть, «кряк», crackle [ˈkrækl] – хруст, crash [kræʃ] – грохот, крах, crier [ˈkraɪə] – крикун, croak [krəʊk] – карканье, хрип, crow [krəʊ] – карканье, кукареканье, крик, cry [kraɪ] – кричать, cuckoo [ˈkʊkuː] – кукушка, кукование, cuff [kʌf] – заковать, keep [kiːp] – не кипятись!, kiss [kɪs] – прикосновение, касаться, knout [naʊt] – кнут).

Нотная связка (звуковой интервал) О – ОБАЧЕ – ОДНАКО, но; ОБОНЬ – напротив, по-другому; ОВО – ОДНАКО, или, одно из; ОВОГДА – иногда; ОВЫЙ – ОДИН из, некий, тот, этот, такой, некоторый; ОЖЕ – что, если; ОКРЕСТ – ОКОЛО; ОЧЕНЬ – в сильной, большой степени; ОЛЕ – ОДНАКО, но; ОНОГДЫ – недавно; ОНОМО – так; ОНСИЦА – некто, какой-то; ОНУДУ – с тех пор, оттуда; ОПЯТЬ – ОБРАТНО, снова; ОСЕ – вот; ОТАЙ – тайно, скрытно; ОТНУДУ – ОТКУДА, ОТТУДА, почему, потому, в следствие чего; ОЧЕ – если; О, ОБ – вокруг, касаемо.

Вспомогательная согласная Б – матрика «битья», поэтому все слова, от этого корневого ядра, так или иначе, являются конечными производными аудигенами, от первичных подражательных звукородов бом-бац-бух, как то: Бог, большой, батя, баба, благо, бег, без, быть, бавить, белый, блеск, бороться, болеть, беда, брат, и прочие (ср. с анг. bait [beɪt] – биться, bane [beɪn] – бич, убийца, bang [bæŋ] – бить, бах, бац, banner-cry [ˈbænəkraɪ] – боевой клич, bash [bæʃ] – бить, baste [beɪst] – бить, beat [biːt] – бить, beaten [ˈbiːtn] – битый, beater [ˈbiːtə] – выбивалка, било, beetle [ˈbiːtl] – битель, bet [bɛt] – биться, bewilder [bɪˈwɪldə] – сбивать, biff [bɪf] – бить, blade [bleɪd] – било, boom [buːm] – бум, bounce [baʊn (t) s] – бумс! бац! бах! бух!, bout [baʊt] – бой, box [bɒks] – бить, бой, buck [bʌk] – брыкаться, бучить, bump [bʌmp] – выбоина, бубух!, отбойник, bust [bʌst] – бить, butcher [ˈbʊtʃə] – убийца, бить скот, butchery [ˈbʊtʃərɪ] – бойня, butt [bʌt] – бодать, butter [ˈbʌtə] – сбитое, сбивать).

Заключение: корнеслов КОБ несёт исходное определение принципа действия «уКазывает Отай (тайны) Божие (природные)», с последующим идейным наполнением «Казывает (толкует) О Бытии (судьбе)».

Глава 19

Словарь русского языка XI – XII веков с самого начала выдаёт достаточно неожиданные сведения по заданному словообразованию, посредством единых с ним по корню понятиям: обадѣтель, обадитель – клеветник, обадити – оклеветать, оговорить, обвинить; обада – клевета, наговор; обадьливи — клевещущий, обажати – клеветать, обвинять; обаждение – ложное обвинение, клевета, оговор. И тут вдруг, по тем же самым словам, только под №2, уже совершенно иное толкование: обадѣтель, обадитель – колдун, обадити – околдовать, обада – колдовство, обадьливи — колдовской, обажати – волховать, обаждение – волшебство.

Не будем останавливаться на явно заказной трактовке сего определения как о «клеветнике», что могло быть выгодно лишь тем стародавним его «доброжелателям», кто видел в нём серьёзного себе конкурента: властителя умов, людских душ и человеческих сердец, поскольку нет такой профессии, и никогда не было такого ремесла – «клеветник», и сразу перейдём к реальной деятельности этого славянского священника: обадьникъ, обадѣтель – волхв, заклинатель, чародей, колдун.

Интересная информация всплывает в различных справочниках по однокоренному с обадником слову, хотя и далёкому, на первый взгляд, смыслу:

«Бадняк (серб. Ба́дњак, болг. Бъдник) – у южных славян полено, сжигаемое в Сочельник (макед. Коледе) на очаге, и название соответствующего обряда. По названию обряда сербы и болгары называют Сочельник – Бадни день или Бадни вечер (серб. Бадњи дан, болг. Бъдни вечер). Имя Бадняк этимологически родственно русским словам бдение, будний, что неудивительно, ведь все ритуалы, связанные с ним, проводятся ночью в канун Рождества (корень этих русских слов обозначал прежде канун праздника, бодрствование). По мнению В. Н. Топорова, согласно этимологическим исследованиям, Бадняк связан с образом Змея у корней Мирового древа – ср. древнеиндийского змея Ахи Будхнья и греческого Пифона. „Сожжение Бадняка в конце старого года эквивалентно, таким образом, поражению огнём змея, воплощения нижнего мира, вредоносного начала и знаменует начало нового сезонного цикла, гарантирует плодородие и тому подобное“. В данном случае Топоров и поддерживающий его Вяч. Вс. Иванов сопоставляют сжигание Бадняка с ритуалами Нового года в ближневосточных традициях, где присутствовал образ Змея, символизирующего хаос и сжигаемого, что говорит о победе космического порядка. В связи с этим отвергается традиционная трактовка этимологии и самого имени Бадняка, и связывавшегося с ним будний. Происхождения данных слов объясняется через индоевропейский корень budhn со значением „дно, нижняя часть, корень“. Л. С. Клейн не считает первичным значение „низ“, а склоняется к традиционному толкованию – название колоды бадняк произошло от праздничной церемонии бдения».

Мною не зря была подчёркнута строка «говорит о победе космического порядка», которая прямо осенила, и сподвигла мысль на выход к близким по корневой матрице Б-Д образованиям. Ведь южнославянское слово бадняк предельно схоже с русским бедняк, и дело тут совсем не в понятии «бедность», а в корне, который через глагол уБЕДить – заставить поверить чему-либо, уверить в чём-либо; склонить к чему-либо, заставить согласиться на что-либо; и с помощью поддерживаемого значения в древнерусском оБАДить — обмануть, расположить к себе; раскрывает оБАДника в неизвестном нам доселе качестве – уБЕДителя, способного поБЕДить без оружия. Нечто подобное в магической практике кельтских жрецов уже было зафиксировано в исторической хронике:

«Друиды могли останавливать войска, уже выстроившиеся для боя, могли примирить кровных врагов, могли заставить гордых вождей придерживаться запретов (гейсов), по всей видимости лишенных смысла; могли предсказывать судьбу и предотвращать великие бедствия вовремя поданым советом… Редко в истории можно встретить столь полное воплощение духовной власти!»

А посему в расследовании искомого понятия «обадник» нам никак не обойти стороной оба определения – беда и победа, так что, мы теперь просто обязаны провести системный анализ параллельных значений.

Как-то в одной из телепередач я услышал о том, что в китайской каллиграфии существуют два похожих иероглифа: знак «беда», при соответствующей дорисовке, превращается в идеограф «победа». Меня это очень заинтересовало, и я дотошно стал искать в интернете подтверждения данной информации. А когда проверил это собственноручно, то воочию убедился в неправдоподобности такого заявления: оказалось, что, на деле, это далеко не так – и сами иероглифы разные, и произносятся они по-китайски совершенно непохоже.

Зато выглядит именно так, как было заявлено в той программе, но не в китайском, а в русском языке, только не с дорисовкой иероглифа, а с припиской к слову беда приставки по-, и в итоге получаем определение победа. Тут, естественно, возникает интригующий вопрос, а имеется-ли, помимо схожести написания и звучания, смысловая связь этих двух понятий, раз у них один общий корень? И вот что мне удалось выяснить при беглом опросе своего ближайшего окружения, что вполне может сойти за мониторинг общественного мнения, результаты которого условно разобьём на единогласные подгруппы:

респонденты а) «Не будь беды – не будет и победы»;

респонденты б) «Не будет победы – будет беда»;

респонденты в) «Беда и победа никак не связаны по смыслу»;

респонденты г) «Победа – это преодоление беды».

Ну, что же, первый задел осмысления уже есть, и это радует. Однако, навряд-ли подобное поверхностное зондирование сего многослойного значения может дать нам полное представление о корнеслове БЕД в целом. Обратимся за помощью, напрямую, к языку наших предков – для начала подберём слову беда древнерусские синонимы: бѣда, безвазньство (вазнь – удача, возни мн. ч.), горе, жалоба, зъло, зълоба, зълобь, зълая, лють, люто, напасть, недужие, нужа, пагуба, пакость, плетение, прилучаи, рана, скърбь, туга, тягота, хлупа, язва, язя, грустость, напастовати (быть в б-е), бѣдьныи, бѣду подъимати (накликать б-у), притъча (неудача), напастити (подвергать б-е), събѣдовати (попасть в б-у), на свою голову (себе на б-у), поточь. Следующий шаг – подбор синонимов к слову победа из того же языка роуськъ: вьрхъ, менита, побѣда, побыть, побѣждение, пьря, прѣбрание, съдолѣние, побѣдище. А теперь из всего перечня единозначных определений выделим лишь те словообразования, которые зиждутся на общем для беды и победы корне: бѣда, бѣдьныи, събѣдовати (попасть в б-у), побѣда, побѣдище, побѣждение.

Что наиболее ценное мы можем отсюда почерпнуть? Думаю, что последнее в списке слово побѣждение, поскольку оно по своей фонетике перекликается с главным объектом нашего исследования – понятием обаждение, которое имеет двоякий смысл: в первом случае – «обвинение», а во втором – «обвораживание». Причём, побеждение и обаждение, к тому же, укладываются по размеру и в структуру морфемы «убеждение», что немаловажно, если учитывать наше первое самостоятельное прочтение слова обадник как «убедитель», руководствуясь древнерусским бѣдити – убеждать. Кстати, этимология слова беда у Фасмера, так или иначе, говорит почти о том же:

«беда происходит от праслав. běda, от кот. в числе прочего произошли: ст.-слав. бѣда, укр. біда́, болг. беда, сербохорв. биjѐда, чеш. bída, др.-польск. biada, в.-луж., н.-луж. běda, далее восходит к праиндоевр. bheidh– «принуждать», от которого готск. baidjan «принуждать», др.-в.-нем. beitten «требовать», греч. πείθω «убеждаю», лат. fido «полагаюсь», алб. bë «клятва».

Правда, малоубедительными в его доводах выглядят не только те иноязычные примеры, которые ни капли не похожи на русский оригинал по форме и звучанию, например, греческое [peifo], но даже само толкование иных как «принуждать». Можно ли согласиться с подобным? И да, и нет, поскольку человек, всё же, попадает в беду чаще по стечению обстоятельств, нежели по принуждению – буквально «ПРИ (наличии) НУЖД».

В другом же официальном справочнике этимолог Семёнов, ничуть не раскрыв источник происхождения самого слова, и выдав за ценные сведения лишь два его синонима, с которыми сегодня знакомы даже дети, тем не менее, успел по системе великого гуру славистики Фасмера загнать исконно русское слово в стойло «заимствованных», читайте: «Слово „беда“ известно с древнерусской эпохи, где „бъда“ – заимствование из старославянского со значением „несчастье, горе“ и восходит к общеславянскому beda». Дорогие друзья, вы можете себе представить, что слово, которое, по его же словам, уже «известно с древнерусской эпохи», могло вдруг стать «заимствованием из старославянского»? То есть, получается, что те самые пресловутые «старые славяне» – совершенно иной народ, нежели «древние русы», раз последние чего-то там могли позаимствовать из языка своих прямых предков, ну, или как минимум, от своих кровных родственников! Не знаю, как вам, но мне уже не раз приходилось сталкиваться с подобным академическим бредом, а иногда и с более сногсшибательными перлами от асов отечественной филологии, да ещё и с явно за уши притянутой поправкой «… (такое-то) слово заимствованно из церковно-славянского». Будто бы русские – и не славяне вовсе, а так называемые «древнерусы», мол, жили в окружении, либо в соседстве неких «старославян», то ли, дескать, «церковнославян», невесть откуда взявшихся, как чёрт из табакерки! Нет уж, други мои, все эти витиеватые научные этнонимы – абсолютно условные определения единого народа, а потому уверенно отсекаю это бесконечное терминологическое спагетти известной строчкой из старинной летописи: «А словеньскый язык и рускый одно есть»!

Настал кульминационный момент в расследовании всех трёх понятий – беда, победа и обада, с помощью обобщённого первичного понятия, заключённого в таких знакомых нам словах с единой корневой матрицей Б-Д как, например: уБЕДить – БДить – БОДрствовать – БУДить – БУДет – БОДать – БЫДло – БАДья – БЕДро – БАЙДана – оБИДа. Что же может объединять по смыслу все эти, казалось бы, совершенно несвязанные в своём значении слова? Оказалось, что ответ на этот вопрос просто сам собой напрашивается, наблюдайте за причинно-следственной цепочкой: чтобы кого-то убедить – вменить, надо заставить его бдеть – зреть, а бодрствовать – действовать, он станет, если мы захотим его будить – приводить в чувства, и тогда он будет – оживёт, но чтобы он вдруг не начал бодаться – слепо тыкаться, и не стал быдлом – скотом, лишь роющимся в бадье – ведре, мы должны его от плеч до бёдер – чресел, облачить в байдану – кольчугу, ради воздаяния его неприятелю за нанесённую обиду – горечь. Согласитесь, во всём этом перечне однокоренных слов чувствуется какая-то экстремальность и импульсивность, которая проявляется из-за присутствия в данных словообразованиях корневого ядра Б – матрики «битья», да ещё и матрики «удара» – во вспомогательной согласной Д сего корня, а это значит, что все эти определения являются носителями «бительного» и «ударного» принципа, что неизбежно отражается и на объектах или субъектах его воздействия, подобных следующим: английский bad [bæd] – дурной, плохой, нехороший; русский бедовый – дурной, плохой, нехороший; таджикский (фарси) бад – дурной, плохой, нехороший. Последнее же персидское слово ассоциирует и, практически, дублирует по смыслу древнерусское бѣдьникъ – несчастный, которое, в свою очередь, почти в унисон звучит с роуським же бадьникъ – и обвинитель, и колдун, одновременно!

А теперь, как говорится, найдите десять отличий в смысловых созвучиях санскритских слов с его русскими аналогами, уже рассмотренными выше: бидир – трещать, бадра – хорошо, счастливо; беда – разрушение, бид – разрушать, ломать; бодха – пробуждение, буд – бодрствовать, Будда – пробуждённый. Ведь здесь всё становится понятным без перевода, если опираться на русские смысловые созвучия, неправда-ли? И это благодаря «бодающему» характеру корневой матрицы Б-Д, то есть, если рассуждать образно, то приходим к естественному и логическому выводу о том, что: БУДущее наступает (ср. с др.-рус. буда – будущее) тогда, когда ты проБУДишься (ср. с др.-рус. будыи – будущий); БЕДром можно БОДать неприятеля (общеславянское bedro имело первоначально значение, как и русское диалектное бодец, бодень – орудие для удара тычком, тогда бедренная кость получила свое название благодаря внешнему сходству с орудием или сама использовалась в качестве него), а БАЙДана защищает от БЫДла (ср. с др.-рус. бадана – кольчуга); БДительными бывают только БОДрствующие (ср. с др.-рус. убудитися – бдеть), и так далее. Налицо полная взаимосвязь однокоренных слов, не только в этимологии, но и в их первичной семантике. Вот почему мы смело можем и должны рассматривать оБАДника как, своего рода, уБЕДителя БЕДствующих (ср. с др.-рус. убажати – бедствовать) и поБЕДителя оБИДчиков (ср. с др.-рус. бадати – бодать)!