Текст книги "Охотник"

– Худой, хоть и жилистый, – подтвердил один из лесорубов. – Ладони узкие, мозолей нет, в таких топор удержать трудно…

– В общем, ребята ради шутки дали ему топор. Тот взял его в руки, что-то пошептал, да как пошел им махать, только щепки во все стороны полетели. Какой там час, за четверть часа он нарубил столько леса, сколько и двое наших парней за день не срубят. Потом улыбнулся и сказал, что топор этот теперь особенный, волшебный. И это его подарок парням. А сам он уже и не голоден. Так и ушел восвояси. Больше его не видели.

– Любопытно, – задумчиво сказал Себастьян. – Что было дальше?

– Топор тот принадлежал Рону. Он посмеялся вместе со всеми, но когда обед закончился и ребята вновь взялись за работу, то у Рона работа закипела, как никогда раньше. Он рассказывал, что топор словно бы сам летал туда-сюда, а все, что Рону оставалось – только направлять его движения. Он рубил и рубил с неистовой скоростью, а сам даже не уставал. И за остаток дня нарубил столько, сколько остальные вместе взятые. Так и пошло с тех пор: что ни день, Рон с топором быстрее всех. Ему достаточно было поработать пару часов, а потом можно было отдыхать весь оставшийся день.

– И где этот Рон?

– Погиб. Однажды утром он не вышел на работу. Ребята пришли к нему в дом, он лежал на кровати, а голова на полу. Мы вызывали шерифа из Крепкого, но он решил, что это были случайные грабители. Рона убили, ничего не взяли, испугались и сбежали. Все бы ничего, да Косматый прихватил топор себе. Они с Роном приятельствовали. Недели полторы все хорошо шло, топор валил деревья, Косматый был доволен. А потом ему руку срубило начисто. Причем правую, в которой он держал топор. Многие это видели, но никто ничего не успел поделать. Косматый валил дерево, тут вдруг удар сорвался, топор подлетел вверх и срезал руку подчистую. Ну, какой лесоруб без руки? Ушел он в город попрошайничать. Только вот не дошел, повозкой его задавило, насмерть. А топор мы решили выкинуть в реку и утопить. Ясно же, что корень зла в нем! Поручили это Брику, да тот, как видно, пожадничал, оставил топор себе. Прятал его, думаю, до поры, до времени, а сегодня решился… Вы видите, к чему это привело…

– Где топор? – спросил Себастьян.

Один из лесорубов, кажется, Перн, подчиняясь повелительному взгляду, неохотно выложил на стол нечто, завернутое в тряпицу. Себастьян осторожно развернул ее. Топор на вид казался самым обычным, только острейшее лезвие слегка поблескивало. Впрочем, это солнечные блики играли на стали.

– Я заберу его, – констатировал охотник. Два лесоруба недовольно загудели, впрочем, протестовать воле Себастьяна ни один так и не решился.

Между тем, Брик распахнул глаза и захихикал, после чего скорчил рожу и заявил:

– Ноженьки мои, ноженьки! Обезьяна будет довольна!

Сказал и умер. Трактирщица заплакала. Лесорубы угрюмо толпились вокруг стола, не зная, что делать дальше.

– Косматый тоже что-то говорил про обезьяну, – заявил Перн, – только я не понял тогда, о чем он…

– Похороните беднягу, – приказал Себастьян. – Если у шерифа или стражи возникнут вопросы, скажите, что произошел несчастный случай. Я буду тому свидетелем!

Он так же аккуратно завернул топор обратно в тряпицу и сказал Розе, смирно сидевшей за своим столом:

– Мы уезжаем!

Она тут же подскочила на ноги, нисколько не сомневаясь в праве Себастьяна распоряжаться ее жизнью.

Охотник забрал из комнаты свои вещи, тщательно упаковав топор в одну из седельных сумок. Его познаний в ворожбе для этого случая было недостаточно. Нужен настоящий эксперт, который сможет заглянуть в сущность предмета. Возможно, лучше всего его просто уничтожить. Так охотник и решил поступить. Волшебный топор – опасная штуковина. Уже три человека пали его жертвой, поэтому лучше к нему без необходимости даже не прикасаться. В корпусе с самого начала вдалбливали в головы воспитанников, что волшебные вещи требуют особого уважения. А непонятливых глупцов они наказывают самым жестоким образом. Что и продемонстрировал топор лесорубам.

Весь оставшийся путь до Крепкого Себастьян размышлял о сущности бродяги, но так и не пришел к определенным выводам. По всему выходило, что он великий колдун, но, с другой стороны, из Благодатного его выгнали пинками самые обычные горожане… правда, крепко поплатились за это позже.

И все же он умудрялся проворачивать такие вещи, которые не под силу почти никому. Взять под контроль две деревни, к примеру. С топором история выглядела проще. Волшебных вещей в мире много, и время от времени появляются новые. Колдуны так шутят. Создают с виду полезный предмет, обладающий не только ярко выраженными свойствами, привлекающими потенциальную жертву, как мотылька к свету, но и особым секретом, ради которого все и затевается. В данном случае топор рубил руки-ноги, а то и голову своему владельцу, наказывая того за лень и жадность. Только вот слова жертв об обезьяне… бродяга не мог им поведать ничего подобного, значит, сам топор общался с хозяевами, внушая им подспудно новые мысли и идеи. Нет, топор нужно уничтожить при первой же возможности!

Город Крепкий издали выглядел внушительнее Благодатного. Высокие стены, стражники на башнях, множество дорог, ведущих во все стороны, по которым двигались всадники, повозки, обозы и просто пешие путники. Конечно, до столицы с ее миллионным населением городку было далеко, но он старался держать собственный стиль.

Дорога, по которой ехали охотник и девочка, была малолюдна, но у ворот все же скопилась изрядная очередь. Себастьян, конечно, и не подумал встать в хвосте, а обогнул повозки, подъехав прямиком к паре стражников, взимавших въездную пошлину. Один из стражников как раз торговался с хозяином обоза о сумме въездной пошлины, никак не сходясь в конечной цифре.

Второй лениво преградил путь Себастьяну, качнув пикой. Солнце лениво играло бликами на его нечищеном шлеме, сам стражник выглядел молодо, но уже имел внушительный животик.

– Стоять! Куда? – спросил он охотника. – Тут очередь, господин хороший.

– Королевская охота, особый корпус, – представился Себастьян, считая, что этим дальнейшие вопросы исчерпаны.

– И что? – не понял стражник. – Пошлина для всех едина! Плати и проезжай. За себя, за девку да за животину.

– За лошадь тоже? – радостно удивился охотник.

– Конечно, а как ты думаешь? Лошадь твоя гадит? Гадит! А убирать это кто должен? Специально нанятые люди, правильно. А платит им кто? Городская казна. А там деньги откуда берутся? Точно, пошлины и налоги!

Объяснение, по сути, казалось логичным и обоснованным, но Себастьян крепко сомневался, что все до последней монеты поступает именно в казну, а не оседает, к примеру, в карманах доблестных стражников.

– Допустим, – согласился охотник. – За лошадь платить надо, согласен. А люди?

– А что люди, не гадят, что ли? – не понял стражник. – Золотари нынче цены дерут, будь здоров! – да с такой внутренней обидой он произнес эти слова, что Себастьян всем нутром прочувствовал коварство золотарей и душевную боль честного сборщика податей.

Себастьян подумал немного и вручил стражнику пару монет. Хорошую актерскую игру стоит поощрять, талантов на земле мало. И даже решил не наказывать его за наглость и неуважение. Похоже, паренек просто не знал, с кем имеет дело, но, судя по тревожным знакам руками и прочими частями тела, исполняемым его товарищем по страже, тот вскоре посвятит коллегу в тонкости отношений между слоями общества.

В Крепком Себастьян был впервые, но, прекрасно зная подобные города, без особого труда нашел постоялый двор и за умеренную плату снял комнату с двумя кроватями. Хозяин двора не совсем понял непременное желание иметь именно две отдельные кровати, а не одну общую широкую, но требуемое, тем не менее, исполнил: мало ли какие у аристократов прихоти, а судя по уверенным манерам и достаточно богатой одежде, перед ним, несомненно, стоял аристократ.

Первым делом следовало навести справки обо всех непонятных происшествиях, случившихся в последнее время. Город хоть и был достаточно крупным, но не играл особой роли в политике и стратегического значения не имел. Бродяга вполне мог обойти его стороной. Другое дело Лодар – там, в южной столице королевства, было, где развернуться.

Впрочем, оставался еще феномен Розы. Она почувствовала «тень шагов бродяги», как она сама назвала это явление. Значит, меж ними есть некая невидимая связь. И охотник обязан это использовать. В его руках появилась настоящая путеводная нить, готовая привести прямо к цели. Раз она сумела уловить его следы еще на подъезде к той деревушке, то при определенной сноровке из нее можно сделать настоящий компас, который всегда укажет верное направление. Ведь волосы с маски на исходе, да и могут они немногое. А вот девочка – иное дело! Теперь, когда она по воле случая оказалась рядом с Себастьяном, поиски бродяги впервые обрели реальные шансы на успех.

С ней нужно поработать, и, если все пройдет хорошо, Роза приведет охотника к цели.

Пока же он решил собрать новости, слухи и сплетни Крепкого, узнать, что здесь успел натворить бродяга. В том, что он почтил городок своим присутствием, Себастьян и не сомневался.

Он велел Розе оставаться в комнате, а сам спустился вниз. По случаю наступившего вечера зал был уже полон. Тем не менее, учитывая особый статус гостя, хозяин выделил охотнику специальный столик в углу. Идеальное место, чтобы навострить уши.

Появления Себастьяна никто и не приметил. За одним столом напивались в хлам городские стражники, за другим играли в кости местные дворяне, о низком достатке которых можно было легко догадаться, бросив лишь взгляд на их потрепанные камзолы с облезлым шитьем. Они ставили на кон последние медяки, громко ругаясь и жалуясь друг другу на судьбу. Простой люд пировал за общим огромным столом, занимавшим чуть не половину помещения. Неподалеку от охотника ужинало почтенное семейство: тучный отец в дорогой одежде, его жена, на каждый палец которой было нанизано по блестящему кольцу, две дочери возраста Розы и сын, лет восемнадцати на вид, с едва прорезавшимися усиками, которые он, очевидно, холил и лелеял. За отдельным столом сидела пара громил-телохранителей состоятельного семейства, исподлобья взиравшая на прочих посетителей. На профессиональный взгляд Себастьяна, выглядели они внушительно, но как бойцы особой угрозы не представляли. Впрочем, чтобы отпугнуть мелких жуликов и прочих проходимцев, таких и держали.

В общем и целом, обычная публика, какую запросто можно встретить в любом заведении подобного толка.

Себастьян приказал подать себе ужин здесь, а Розе отнести еду в комнату, и, как только тарелку с дымящейся бараниной и овощами принесли, отдал должное еде, не забывая прислушиваться к разговорам вокруг.

Семейство вкушало пищу, словно на королевском приеме: медленно и торжественно. Зато стражники хватали мясо руками, вино отхлебывали прямо из кувшинов, громко рыгали и травили похабные анекдоты. Глава семейства косился в их сторону безо всякого одобрения, но замечаний не делал, осознавая, что стражников около десятка, а телохранителей у него всего лишь два.

Бедные дворяне внезапно затеяли склоку, не поделив выигрыш, но так же быстро успокоились, мирно разрешив вопрос. На них никто не обращал внимания.

Охотника привлек сумбурный разговор между двумя стражниками. Первые же пьяные слова указывали на след бродяги.

– …И начал он тогда находить деньги каждый божий день, – ухватил слух Себастьяна обрывок фразы одного из стражей. – Веришь – нет? Прямо под ногами. Я сам тому свидетель! Зуб даю!

– Так прям под ногами? – не поверил его товарищ.

– Я те говорю! Он камешек пнул, под ним золотой! Представляешь, золотой! А он так лениво мне и говорит: подбери, мол, а то в карманах звенит и вываливается. Представляешь, вываливается! На остатки с того золотого и пьем сегодня. Помянем бедолагу!

Кружки с глухим стуком сошлись, а их содержимое отправилось в бездонные желудки стражников.

– Так ты скажи в подробностях, как все вышло-то?

– Говорю же, мы с ним на воротах дежурили, пошлины взимали. Явился там один, ни рылом, ни одеждой… прощелыга, в общем. Гронд не хотел его поначалу пропускать, а какой нам толк с очередного бедняка? Но тот вдруг усмехнулся по-особому, знаешь, лицо у него стало, как у обезьянки ученой, а потом и говорит: «Погляди-ка, старина Гронд, что у тебя за левым ухом». Тот хвать рукой за ухо, а там монета. Бродяга тот продолжает: мол, это плата за проход, а чтоб ты не сомневался, что это я заплатил, а не ты сам ее там позабыл, будешь ты, честный стражник, теперь каждый день монеты находить в самых неожиданных местах. И пока, значит, Гронд стоял, опешивши, он и прошмыгнул в город-то, только его и видели.

– А ты что?

– Да что я? – вздохнул стражник, в котором Себастьян узнал напарника того самого молодого стража, которому он сам несколько часов назад вручил плату за въезд – этот молодой стражник и был собеседником. – Сначала завидовал дико, а как схоронили Гронда, так каждый день свечу ставлю святой невинной деве-покровительнице Альдоне за то, что уберегла, не дала мне с этим типом словом перемолвиться. А то лежал бы сейчас рядом с Грондом в соседней могилке, и черви уже пожирали бы мое бренное тело.

– Нет, погоди, ты уверен, что тот человек во всем виноват?

– Ну а кто ж еще-то? – невесело усмехнулся стражник. – Не он лично, а дар его. Как я сейчас понимаю, за гордыню Гронда покарали. Если бы пропустил бедняка без платы, жил бы сейчас, не тужил. А Гронд возгордился, решил, что есть люди лучше, а есть хуже… второй сорт, понимаешь? Хотя, конечно, недели две и Гронд пожил, как богач! Комнату снял в самом Шале-Туа, а там знаешь, какие цены? Нам с тобой год работать, чтобы ночь переночевать! Жил, как сам король. Каких девочек водил – закачаешься! Жрал, пил в три горла…

– А дальше? – глаза молодого стража разгорелись.

– Там его и нашли. А глотка у него монетами забита. Так, значит, и задохнулся напарник мой бывший. Нашел, получается, богатство в самом неожиданном месте…

– А бродяга тот?

– Говорю же, я больше его никогда не встречал. И молю деву-покровительницу, чтобы и не встретить!

– А я бы посмотрел на него, – задумчиво протянул молодой стражник, – судя по всему, колдун. Если прихватить с собой святых отцов да сетку понадежнее, можно было бы поймать его и заковать, а затем пытать нещадно. Колдуны, они, знаешь, места разные подсказать могут, где сокровища спрятаны. Вот бы он сначала рассказал, а потом можно и голову с плеч!

– Не советую я тебе в такие дела лезть: скорее, сам голову сложишь, чем богатство обретешь, – совет показался Себастьяну здравым, но молодой стражник ему не внял.

– Старый ты уже, вот и трусишь!..

Дальше разговор охотник слушать не стал. Первая ниточка нашлась. Бродяга появился в Крепком и уже отметился здесь, погубив стражника Гронда. Хотя – и Себастьян в этом был солидарен с рассказчиком – погубил того в первую очередь собственный отвратительный характер.

Себастьян поднялся наверх. Роза уже крепко спала, подложив кулачок под голову. Охотник укрыл ее стеганым одеялом, тихо вышел из комнаты и запер дверь на ключ.

Для него ночь только начиналась. Такой город, как Крепкий, не спит до утра. Тут найдутся и заведения разного толка, и люди, с удовольствием их посещающие. Спрос и предложение – основа любого коммерческого предприятия.

Перекинувшись парой фраз с трактирщиком, Себастьян выяснил все, что ему требовалось. Заведений в городе имелось ровно пять, они практически не отличались друг от друга, как братья-близнецы, в каждом играли, пили, любили женщин, дрались, заключали сделки.

Охотнику по большому счету все равно было, куда направиться. Его интересовали пока только сплетни и слухи, а такого рода товара в каждом заведении полным-полно. Поэтому он для начала выбрал, ну мудрствуя лукаво, ближайшее.

Пока он беседовал с трактирщиком, стражники тяжело поднялись из-за стола и отправились совершать вечерний обход, который непременно закончится в следующем трактире или ночном заведении. Бедные дворяне пропили последние деньги и тоже отправились на поиски приключений. Богатое семейство уже закончило трапезу и вернулось в свои комнаты, простолюдины постепенно расползались по домам, накачавшись пивом. Постоялый двор готовился ко сну.

Себастьян вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий ночной воздух. На небе сияла полная луна, вторая, поменьше, почти не была сегодня видна. Все лишнее охотник оставил в комнате, взяв с собой только пистоль, меч и некоторую сумму денег – так, на всякий случай.

Город и не думал засыпать. Уличный поток заметно снизился, но далеко не иссяк. Вот только люди, вышедшие в это время суток на улицы, несколько отличались от мирных дневных прохожих. Вместо работяг, торговцев и слуг по улицам сновали подозрительные типы, норовящие избрать для своего передвижения самые темные переулки, и, несмотря на изрядную темноту, они заворачивались в плащи, надвигали шляпы до самых бровей так, чтобы никто не мог их случайно опознать. Знакомая картина, в столице в неблагополучных районах еще и не такое встретишь. А здесь весь город в это время представлял собой один большой неблагополучный район.

Ночные стражи, наоборот, предпочитали передвигаться крупными группами по самым освещенным участкам дорог. Редкие фонари тускло мерцали, странным образом не разгоняя мрак вокруг, а как-то подчеркивая его.

Так вышло, что Себастьян оказался в хвосте компании бедных дворян, которые никого и ничего не боялись, громко распевали песни и допивали остатки вина. Они задирали редких прохожих, и те, даже самые грозные, при виде подвыпившей группы аристократов старались заблаговременно перейти на другую сторону улицы или переждать в ближайшем закоулке.

Дворянам хотелось вина и приключений, но у них не было денег. Поэтому они постепенно трезвели и от этого становились только злее.

Себастьян заметил, как впереди навстречу им вывернула группа стражей, мгновенно сориентировалась в обстановке, тут же развернулась и покинула опасный участок со всей возможной скоростью.

А когда, к своему несчастью, две припозднившиеся женщины вышли из переулка прямо перед носом обрадованных дворян, которые не преминули воспользоваться ситуацией и тут же предложили дамам пожениться, причем немедленно, Себастьян решил вмешаться.

Он чуть ускорил шаг и тут же оказался прямо в центре компании. Женщин теснили к подворотне, бежать им было некуда, и на помощь звать некого. Они это прекрасно понимали и даже почти не сопротивлялись, вот только в глазах у обеих застыло обреченное выражение.

– Друзья мои, – громким и уверенным голосом провозгласил Себастьян. – А не желаете ли вы со мной выпить?

– Желаем, друг, – немедленно отозвался один из дворян. – Всенепременно! Вот только судьба оказалась сегодня немилостива к нам, не послав ни единой монеты, чтобы достойно скоротать ночь.

– Напротив, – широко улыбнулся Себастьян, – она послала вам меня. А я с огромным удовольствием угощу всех и каждого, тем более вижу, что вы господа достойные!

– Друзья! Вы слышали? У нас внезапно нашелся покровитель! Веселье продолжается!

Это заявление было встречено громогласным хором, провозгласившим троекратное «ура» в честь неизвестного благодетеля. Даже девицы оказались на время предоставлены сами себе, чем они, к удовольствию Себастьяна, не преминули воспользоваться, мгновенно скрывшись с глаз бедных дворян.

– А где же наши невесты? – внезапно опомнился один из них, огромный, широкий, как обеденный стол, с небрежно завитыми усами и давно не стриженной бородой. – Они бежали! О, горе нам! Мы остались одни, всеми покинуты!

– Не беда, Жаре! – воскликнул дворянин, с которым разговаривал охотник. – Там, куда мы пойдем, благодаря нашему новому товарищу нас встретят гораздо приветливей! Верь мне!

– Я верю тебе, Дагос, ты не подведешь нас, я знаю!

– Позвольте узнать ваше имя, друг? – поинтересовался тем временем Дагос у охотника.

– Себастьян, королевский охотник… – представился он и, подумав, добавил: – Особый корпус.

– Особый корпус? – несмотря на то, что он был изрядно пьян, дворянин отступил на шаг, но быстро взял себя в руки и сдержанно поклонился. – Дагос Роаль, а это, – он обвел широким жестом всех вокруг, – мои боевые товарищи! Вы ведь дворянин, извините за нескромный вопрос?

– Да, – сдержанно ответил Себастьян. – При выпуске из корпуса всем охотникам король жалует дворянство.

– Конечно же, я слышал об этом обычае, – Дагос несколько расслабился, и Себастьян понял, что дворянина испугал не его грозный статус истребителя нечисти и самопровозглашенного палача, а то, что он подумал, будто бы общался на равных с человеком низшего сословья. Теперь же, когда ситуация прояснилась, Роаль полюбопытствовал и об остальном: – Говорят, все охотники непобедимые бойцы?

– На каждого воина найдется превосходящий его по силам противник, – тактично ответил Себастьян, и Дагос не стал развивать тему. Он хлопнул стоящего рядом Жаре по плечу с такой силой, что с ближайшей крыши в воздух стаей взлетели перепуганные сонные голуби.

Жаре громогласно расхохотался.

– Где вы желаете гулять, мой друг? – обратился Дагос к Себастьяну.

– На ваше усмотрение. Я первый день в городе и ничего здесь не знаю. Но я слышал, что неподалеку имеется отличное заведение, которое работает ночь напролет?

– Покажем нашему новому товарищу дом госпожи Флави? – поинтересовался Дагос у дружной компании.

– Покажем! – подтвердили дворяне, предвкушая удовольствие, на которое у них редко когда хватало денег.

– Так вперед, не будем терять время!

Дворяне дружно двинули по улице, Себастьян и Дагос оказались в голове колонны. Отступать было некуда, впрочем, охотник и не собирался ретироваться. Так даже лучше, в подобной обстановке будет несложно узнать все городские новости.

Через пару кварталов они достигли цели. Дом госпожи Флави стоял в самом конце улицы, огороженный высоким каменным забором. У ворот переминалась с ноги на ногу пара таких громил, на которых даже Себастьян взглянул с уважением. В руках охранники держали обитые железом дубинки и периодически поигрывали ими, как бы намекая, что с ними шутки плохи. Чувствовалось, что они так и горят желанием пустить свое оружие в дело, пусть только клиент проявит хоть толику неуважения. Слишком уж скучно торчать у ворот ночь напролет.

– В доме еще пара подобных экземпляров, – сообщил Дагос, нисколько не беспокоясь по тому факту, что громилы его прекрасно слышат. – Не находите ли вы, друг мой Себастьян, что таким неприятным типам самое место в диких джунглях Падалонии, откуда несомненно родом их предки, а не в приличном городе, коим бесспорно является Крепкий?

Охотник усмехнулся. Дагос нарывался на драку – бесплатное и всегда доступное развлечение, – и при этом отличался изрядной храбростью. Связываться с охранниками без крайней необходимости он сам бы поостерегся. Слишком уж опасными и опытными те выглядели.

Дворяне оскорбительно рассмеялись словам Дагоса. Охранники сжали покрепче дубинки в руках и дружно шагнули вперед. Один, чуть повыше ростом, бывший, видно, за главного, угрюмо спросил:

– Чего надо? Если внутрь хотите, деньги покажите. А то ходит тут всякая… рвань… – добавил он, презрительно оглядев компанию бедных дворян.

Вокруг наступила внезапная тишина. Слышно было даже, как вдалеке заухал одинокий филин.

– Вы слышали, друзья, как нас назвал этот человекоподобный? – негромко поинтересовался Дагос.

Дворяне дружно загудели, всем своим видом выражая, что да, мол, они все слышали. И что же с этим делать?

– Он оскорбил нас намеренно, в присутствии нашего нового товарища. Более того, его он оскорбил тоже, даже не будучи представленным! Дело ли это?

– Нет!.. Не дело!.. – подтвердили вокруг.

– Стоит ли проучить мерзавцев? – продолжал подначивать Дагос.

– …Конечно!.. Проучить!.. Непременно!..

– Но так как мы, в отличие от этой швали, люди благородные, мы не будем атаковать уродцев всеми наличными силами, не так ли? Предлагаю кинуть жребий и выбрать двоих из наших славных рядов!

Вот ведь хитрец, подумал Себастьян. Устроил представление! А ведь мог бы спокойно пройти мимо, ведь деньги имелись. Но не таков, видно, был Дагос, чтобы пропускать хорошее развлечение.

Кто-то уже сорвал с головы шляпу, но обнаружилось, что ни бумаги, ни пера ни у кого не имеется, поэтому написать имена, чтобы потом их вытащить и таким образом установить счастливчиков, оказалось невозможным.

Но Дагос и тут не растерялся.

– Еще одно предложение! Жребия не будет. Да, друзья, я знаю, что все вы не прочь слегка поразмяться, особенно ты, Жаре. Но все же эти отбросы оскорбили в первую очередь меня и нашего нового товарища, господина Себастьяна, которого, хотя и видели впервые, но заподозрили в неплатежеспособности, что является неприемлемым для уважающего себя человека. И вы, как хорошие друзья, должны дать нам с господином Себастьяном шанс смыть оскорбление кровью и выйти из этой истории с незапятнанной репутацией!

Эта речь заслужила бурные овации компании. Жаре настолько проникся, что обнял Себастьяна и горячо прошептал ему на ухо:

– Хочешь, я дам тебе свой меч? Он у меня счастливый!

– Благодарю, – отказался охотник. Вот как бывает, когда идешь на поводу у лени. Всякий знает, что от благородных господ нужно держаться подальше, тем более, когда они в подвыпившем состоянии, в котором, к слову, пребывали все время, пока в их карманах звенели монеты. Бесшабашная удаль, презрение к смерти, в том числе и собственной, широта души – все это требовало времени, которого у Себастьяна не имелось в наличии. С другой стороны, уйти от драки значило проявить трусость. Мудрый Рошаль сказал бы, что не трусость, а благоразумие. Но тут его бы не поняли.

Поэтому Себастьян коротко поклонился Дагосу и сказал, передавая пистоль и меч непонимающему Жаре прямо в руки:

– Почту за честь вдвоем с вами, мой друг, проучить этих возомнивших о себе ничтожеств. Но мой меч может быть обагрен только благородной кровью, и будет оскорблением заставить его напиться тем, что течет у сих представителей помеси бегемота и пингвина в жилах. Поэтому я буду драться без оружия!

Такое заявление вызвало столь длительные восторги в рядах дворян, что Себастьян подумал, что этим все и закончится. Но Дагос, нисколько не смутившись, так же отстегнул меч, вручив его одному из приятелей, и встал рядом с охотником.

– Рад, что вы не отказываетесь разделить со мной это веселье! Приступим?

– Бесспорно…

Охранники, с каменными выражениями на том, что некоторые называют лицами, наблюдавшие за представлением, переглянулись между собой, одинаково криво усмехнулись и подняли внушительные дубинки, один удар которых обещал незамедлительно отправить любого к праотцам.

Ладно, подумал Себастьян, испытание так испытание. Недаром же Дагос интересовался его бойцовскими качествами. Покажем ему, на что способен королевский охотник особого корпуса!

Себастьян лениво двинулся вперед, выбрав себе здоровяка покрупнее. Дагос, как тень, шагнул следом. Себастьян сомневался, что дворянин сможет постоять за себя в кулачном бою. Тем более, когда кулаки идут против обитой железом дубинки. Тут требовались особого рода тренировки, которыми обычный дворянин вряд ли утруждал себя прежде.

За себя же он нисколько не волновался. Поэтому решил не затягивать, а закончить дело как можно скорее.

Внезапно он ускорился, легко поднырнул под дубинку охранника, перехватил его руку, выкрутил ее за спину и надавил. Здоровяк застонал от резкой боли и выронил дубинку. Себастьян с виду очень легким, изящным движением пнул его носком сапога с обратной стороны колена, чуть придержал шею в замке, и мягко опустил расслабленное тело на землю. Все было кончено. Нет, конечно, охранник остался в живых, лишь на время отправился в царство сновидений. Убивать человека за то, что он выполнял свою работу, не входило в параграфы кодекса.

Все произошло настолько быстро, что прочие зрители даже не успели осознать победы. Они пристально следили за другими участниками поединка, у которых дела разворачивались далеко не так гладко.

Как и предположил Себастьян, Дагос не являлся приверженцем боя без оружия. Но, как и полагалось порядочному дворянину, он был полностью уверен в своих физических силах и безоговорочно признавал собственное умственное превосходство над любым представителем низших слоев общества.

За это он и поплатился буквально в первые же мгновения схватки. Дагос пошел вперед незамысловато и тут же получил удар кулаком в лицо. Все потому, что следил лишь за дубинкой, по праву считая ее основным оружием, но охранник, поднаторевший в уличных драках, думал иначе. Второй точный удар чуть не свалил Дагоса с ног, лишь только чудом тому удалось удержаться на ногах и не выпасть из этого мира на долгое время. Но странным образом это только помогло дворянину сконцентрироваться.

Себастьян внезапно подумал, что переживает за своего невольного напарника, но помочь тому без просьбы значило унизить.

Следующий удар охранника оказался более предсказуемым, но невероятно опасным. В ход пошла дубинка, но Дагос неожиданно ловко, будто вальсируя, сместился в сторону и быстрым ударом растопыренных пальцев ткнул охраннику в левый глаз. Такое тоже не преподавали мастера-фехтовальщики. Чувствовался опыт кабацких стычек, странно даже, что Дагос сразу не продемонстрировал свои лучшие умения.

Охранник дико заорал и прижал ладонь к глазам. На землю закапала кровь. Дагос не был так аккуратен, как Себастьян. Дубинка вывалилась из рук наполовину ослепшего бедолаги и с глухим стуком упала на землю.

– Друг мой, – быстро произнес Себастьян. – Думаю, с него хватит на сегодня!

– …Достаточно! – загудели остальные. – Не убивай!..

– Вы полагаете? – Дагос поднял дубинку с земли и покрутил ее в руках. Потом пренебрежительно отбросил в сторону. – Что ж, пусть живет!

Он приблизился к стонущему охраннику и одним ударом уложил его на землю. Себастьян склонился над поверженным. Жить будет, решил он, и глаза, к счастью, не лишился. А рана вскоре заживет.

– Теперь никто не преграждает путь доблестным сынам королевства? – вопросил Дагос.

– Путь свободен! – раздался торжественный отклик десятка довольных глоток.

– Так вперед, к наслаждениям в объятьях юных дев!

Ворота моментально снесли с петель, и компания двинулась к дому в конце аллеи. Бедные дворяне орали вслух гимн победителей и были в этот момент счастливы.

Дагос чуть приотстал от остальных, как и Себастьян, который уже всерьез размышлял, не покинуть ли высокое общество, просто ссудив их деньгами. Слишком уж хлопотным оказалось веселье в их компании.