Текст книги "Белое пламя дракона"

Среди мантий тут и там проскакивали черные шинели с эполетами, аксельбантами, нашивками и алыми лентами – армейские маги, которых заклинание все еще считало частью Академии, тоже прибыли на зов.

– А что значит «бутон раскрылся»? – Голос морфа отвлек Тобиуса от тревожных мыслей.

– Это момент, когда демон, ворвавшийся в тело жертвы, полностью подавляет ее волю и берет на себя контроль. Обычно чем сильнее воля носителя, тем дольше «бутон» не раскрывается, но когда силы человеческой души заканчиваются…

– Эй, ты, желтоглазый, ко мне!

Сухой и тонкий палец Сехельфорсуса указывал прямо на Тобиуса.

– Что умеешь?

– Я серый маг, ваше могущество, умею много чего.

– Ну еще бы. А это кто?

Ответа архимаг-телепат не дождался, просто прочитал его на поверхности Тобиусова мозга.

– Боевой псевдоантропоморф? Отлично, хоть кто-то прибыл подготовленным! Отправляйтесь к группе Ипсона Странного! Вон туда! Живо, мальчишка! Живо!

Ипсон Странный был уже зрелым, но еще не старым магом, чье морщинистое лицо будто выражало каменную серьезность. Не очень высокий, но широкоплечий мужчина, с выпуклой грудью и плоским животом. Он не носил усов, предпочитая небольшие бакенбарды и маленькую аккуратную бородку; череп Ипсона охватывал тонкий золотой обруч с камнем во лбу. Самой примечательной чертой того волшебника являлся левый глаз – магический артефакт, который горел синим светом и поворачивался в глазнице независимо от органического собрата. Как вспомогательным артефактом Ипсон Странный пользовался очень оригинальным инструментом – золотым наручем, обхватывавшим его правое предплечье и увенчанным тремя длинными изогнутыми клинками, торчавшими вперед на манер звериных когтей.

Рядом с Ипсоном уже стоял один волшебник, демонолог в темно-алой полумантии, короткостриженый безбородый парень, сверстник самого Тобиуса.

– Имя? – хмуро спросил старший.

– Тобиус.

– Еще один рядовой. Становись. Когда наберется шестеро, будем укомплектованы.

Странный говорил так, будто все происходящее его нисколько не волновало, будто к нему все это не имело отношения. Он оставался невозмутим, и лишь изгиб плотно сжатых губ говорил о его слабом недовольстве, вызванном окружающей суматохой.

– Я – Орландо, – тихо представился молодой демонолог.

– Тобиус.

– Слышал. А это кто с тобой?

– Эмма. Она хороший воин.

– Я хороший воин! – улыбнулась стальная дева.

– Очень на это рассчитываю. Сейчас еще троих подберем и пойдем. – Демонолог вздохнул, лихорадочно оглядываясь, и резким движением стер со лба пот.

Тобиус взвесил в руке жезл, тяжесть инструмента его успокаивала.

К одноглазому подбежала девушка с короткими рыжими волосами, в мантии цвета молодой травы, скроенной по женской фигуре (с зауженной талией). Она представилась как Марадея и в ответ на вопрос Странного сообщила, что является адвомагом и, более того, дубликатором.

– Не помешает. Становись к остальным.

Тобиус и Орландо кивнули сестре по Дару.

Вскоре к ним присоединился еще один волшебник, тоже молодой, рослый, широкоплечий и жилистый, с длинными волосами цвета пшеницы. В нем явственно проглядывала кровь северных островитян.

– Алестан, – коротко бросил он.

– Всем приготовиться! Выступаем немедленно! – возвестил Чтец.

Группки волшебников начали подъем вверх по запутанному нутру башни. Они быстро двигались выученным с детства лабиринтом коридоров, анфилад и галерей, мимо дверей аудиторий, лабораторий, кабинетов, мастерских, мимо старинных портретов, мозаик и гобеленов, освещенных магическими огнями, тяжелыми напольными канделябрами, выточенными из камня, и артефактными светильниками, мимо статуй на высоких постаментах.

– Слушай меня, larvas magicus[14]14
  Оскорбление, буквально означающее: «личинки волшебников», то есть «недоволшебники».


[Закрыть], – тихо говорил Ипсон Странный, ведя их за собой, – из-за того что серый притащил с собой морфа, Сехельфорсус недодал нам шестой боевой единицы, так что нас пятеро, увы. Жаловаться поздно, а поэтому я требую от вас полного подчинения. Если будете слушаться, то получите шанс на выживание. Теперь конкретно – что вы умеете? Девчонка?

– Я э… могу призывать зукулинов, создавать несложные дубли…

– Боевая магия? Целительство?

– Нет, очень мало… но я могу переливать свою гурхану, если нужно, это дается мне легко.

– Негусто, учту. Демонолог?

– Профильная дисциплина, – немедленно отозвался Орландо, – с отродьями и низшими воплощениями я справлюсь, но если полезет что-то покрупнее… не знаю.

– Мне достались одни безбородые молокососы, – хладнокровно прокомментировал Ипсон. – Блондин?

Губы Алестана на миг презрительно скривились, но в остальном он сохранил холодную сосредоточенность.

– Криомантия. Хорошо ставлю разные защитные чары.

– Сойдет. А ты, моль, можешь всего, но по чуть-чуть, верно?

– Да, ваше могущ…

– Что дается лучше прочего?

– Я… неплохой боевой маг и исцелять умею.

– Ну хоть с одним повезло. В нашем положении было бы намного выгоднее иметь под рукой опытного демонолога, но с низшими отродьями Пекла может справиться даже простая боевая магия…

Башня вздрогнула.

– Прибавили шаг, – приказал Странный, подавая пример.

Они почти достигли средних этажей башни, когда ее в очередной раз тряхнуло.

– Тихо здесь, – сообщила Марадея, испуганно оглядываясь.

Этаж пустовал – его покинули в спешке.

– Когда сверху повалили отродья, неофитов начали телепортировать в другую часть кампуса, подальше от главной башни. Морис Прыжок с целой бригадой пространственников работали без передышки, пока ученики не оказались в безопасности. Быстрее! Слышите, как грохочет?

– Значит, сюда твари еще не добрались.

– Остановлены выше, серый. Сальвего Тысячник костьми лег, преграждая им путь, а когда у него закончилась гурхана, перешел на гвехацу.

– Наставник Сальвего мертв? – Марадея невольно прикрыла рот руками: высказанная вслух, эта мысль звучала очень уж кощунственно.

– Старика вытащили подоспевшие демонологи. Как я слышал, кровь сочилась у него даже из пор. – Голос Ипсона Странного остался совершенно безучастным.

Дальше они поднимались молча, держась на расстоянии от других групп. Волшебники перебирали в головах заклинания и изо всех сил впитывали магию, которая была так щедро разлита в воздухе.

Башня содрогалась чаще, и откуда-то доносились приглушенные звуки битвы: взрывы заклинаний, отрывистые команды и предсмертные вопли, сливавшиеся с ревом тварей, наступавших сверху. Астрал кипел от резонансов десятков заклинаний, использовавшихся одновременно. Двери некоторых аудиторий были распахнуты, внутри рядами лежали стонущие волшебники, обожженные и истерзанные. Между ранеными сновали целители.

– Проходите дальше, сейчас за боем следит Таптур, он скажет вам, что делать, – посоветовал Гвин Примочка, указывая дальше по широкому коридору.

Тобиус помнил, что прежде там стоял питьевой фонтан с ледяной водой, но теперь на его месте была установлена каменная арка, покрытая глифами, чем-то неуловимо походившая на огромную и пустую зеркальную раму. Правда, она не пустовала – вместо стекла в «раме» слабо колыхалось нечто наподобие тончайшего слоя гибкой слюды, сквозь которую можно было видеть противоположную стену. Вокруг арки развалились в креслах шестеро волшебников, но их расслабленные позы – головы, уроненные на грудь, бессильно свисающие руки – не обманывали ложным спокойствием. Волшебники пребывали в магическом трансе, беспрерывно поддерживая арку своей гурханой, сохраняя стабильность колышущейся словно занавеска от нежного ветерка «слюды», питая ее заклинаниями и сложными магическими плетениями.

Подле арки стоял Таптур Невидимый Кулак, высокий седоволосый маг в испачканной кровью мантии, безусый, но с длинной бородой, крепкий и сильный, хотя явно уставший. Он раздавал команды зычным голосом и отправлял в арку все новые и новые группы волшебников. За поясом у него тускло поблескивал золотом древний жезл, длинный, с массивным набалдашником, украшенным темно-красным рубином. Магии в том жезле не чувствовалось вообще, но все в Академии знали, что это атрибут маршала. Не иначе, сам Гаспарда передал жезл Таптуру вместе с высочайшими полномочиями.

Мимо него перед группой Ипсона в слюдяной полог ушли пятеро волшебников с зелеными ромбовидными кристаллами – артефакторы. Разумеется, они не появились с обратной стороны каменной арки, а исчезли бесследно.

– Ипсон, ты? Рад видеть.

Из арки донесся приглушенный, словно очень далекий, грохот, перемешанный с шипением и треском.

– Взаимно. Опиши диспозицию.

Странный обратился к архимагу неофициально, что могло свидетельствовать лишь об очень близком знакомстве.

– Нам удалось сдержать эту тварь достаточно, чтобы пространственники смогли создать новое измерение между лестницей и этой точкой. Метастазы Пекла проросли прямо в то измерение, и теперь битва идет в пространственном кармане.

– Разумно. Было бы жаль разносить в пыль саму башню.

– На этом наши успехи пока что закончились. Здесь сравнительно безопасно, но когда пройдешь внутрь складки реальности, увидишь три громадных метастаза демонической плоти, которые перекрыли противоположный выход. Они непрерывно исторгают плацентарные сгустки, из которых рождаются отродья. Эти твари прут бесконечной волной, а мы истребляем их без передышки, но пока что никакого толку. Многие наши ранены, некоторые полегли, но если бы не заграждение из големов и элементалей, думаю, замучились бы мертвецов считать. В любом случае много это не продлится – либо сможем прорваться наверх, к сердцевине этой мерзости, либо придется взрывать всю башню.

– Никто ее не взорвет, – дернул щекой Ипсон Странный, глядя своим живым глазом в арку, – если пострадает Сердцевина, то весь Ордерзее запрыгнет на небеса.

Странный быстро оглядел свою группу магическим протезом. Тем временем Таптур раздавал указания всем собравшимся, пока его голос не утонул в чудовищном реве чего-то совсем уж невероятного.

– Это еще что за певчая птичка?

– Памиров любимец. Кто-то придумал вытащить его из спячки и перенести из подземелий сюда, но пока эта махина больше мешает, чем помогает!.. Так вот, сейчас там сражается второе отделение, это те, кто прибыл с Зовом Академии раньше вас! Им нужна помощь лекарей и отдых. Когда вы войдете внутрь искусственного измерения, второе отделение начнет отступление, а вы, третье отделение, займете его…

Голос Невидимого Кулака потонул в оглушительном грохоте.

– …Место! Готовьтесь к наступлению!

– А кто на первичной линии обороны? Кто принимает основной удар отродий? – спросил старый демонолог в алой мании, Кагерант Копыто.

– Големы, говорю же! Элементали, бестии, нежить, призванные твари, химеры! Все, кого не жалко! Там же наши лучшие боевики…

– Прошу разъяснить всю диспозицию! – подал голос Логейн Рыцарь.

Таптур взмахнул рукой, создавая несколько двухмерных иллюзий, показывающих карту сражения.

– Мы создали для битвы огромный зал, в котором хватит места развернуться любому из вас! Наше заграждение имеет вогнутую форму и отделяет четыре десятых площади этого зала линией, состоящей из четырнадцати оборонных пунктов, между которыми есть определенное свободное пространство для подведения подкреплений или отступления, если уж совсем припечет. На каждый оборонный пункт отправится группа числом не больше шести магов и будет по мере сил отбивать нападение отродий! Мы предприняли меры по защите своих позиций магическими ловушками. По правому флангу внешнюю линию обороны держат големы, слева – больше элементалей. Некроманты и бестиологи тоже вносят свою лепту, трупы подбираются особенно близко к метастазам, но там концентрация отродий слишком высока, и кадавров разрывают в клочки. Как я уже сказал, мы перетащили сюда Памирова арахноганта, теперь эта тварь полностью блокирует край правого фланга. Ородос Виндикту поставил своего любимца на левом фланге. В идеале наша задача состоит в том, чтобы уничтожить метастаза, после чего прорваться на верхние этажи. Пока что все тщетно, наши заклинания ранят этот кусок мяса, но он регенерирует со скоростью сытого огра…

– Расщепление пробовали? – донеслось откуда-то. – Или Элементарный Разлад?

– Кто тут считает меня идиотом?! – повысил голос Таптур Невидимый Кулак, могущественный телекинетик, дробящий скалы, как песочные куличики, силой своего Искусства. – Пробовали всё! Остались лишь заклинания, которые всю башню разнесут на мелкие кусочки!

– Таптур! – раздался гневный оклик. Сехельфорсус Чтец прокладывал себе путь среди коллег локтями. – Чем ты тут занят?! Грандж и Мехир на последнем издыхании, Кахестивран Дракон больше не может поддерживать форму, Арнульфу требуется помощь, общая интенсивность огня снижена вдвое! Надо выводить их оттуда, пока они не стали падать в обморок от перенапряжения!

Сехельфорсус одновременно слушал мысленные донесения от всех магов-командиров, участвующих в обороне башни, координируя их действия.

– Раздай им указания и начинай оттягивать второе отделение! Не переусердствуй на правом фланге, от арахноганта все же есть польза, он как стена! Укрепи середину и левый фланг!

– Таптур, а этот здесь? – спросил Ипсон Странный.

Невидимый Кулак без объяснений понял, о ком речь.

– Я не видел его. Но там, – он указал себе за спину, – среди прочих существ сражается гьенджойлин. А в Академии только один маг смог получить гьенджойлина в услужение. Время вопросов закончилось! Все на защиту Академии!

В голове Тобиуса прозвучало: «Седьмая позиция, прямо в центре, держись своей группы». Отряды, объединенные под условным названием «третье отделение», по одному отправлялись через арку в искусственно созданное измерение, где занимали четырнадцать основных оборонительных позиций. Одновременно с этим второе отделение начало отступать. Такая слаженность маневров была заслугой все того же Сехельфорсуса, который одновременно раздавал указания десяткам магов.

Оборонительные позиции были выполнены в виде вогнутой линии из четырнадцати каменных преград, за которыми укрывались волшебники и из-за которых они могли вести обстрел боевыми заклинаниями. Как только отряд Ипсона занял позицию номер семь, Алестан покрыл их укрытие слоем корки магического льда. Раздался оглушительный вопль, больше не приглушенный разностью между измерениями, и башня в очередной раз мелко затряслась.

Три колоссальных красно-розовых щупальца росли из арки на противоположной стороне огромного круглого зала. В их мясистых подрагивающих телах виднелись отверстия, закрытые пульсирующими сфинктеральными мышцами, ежесекундно выталкивающими через себя осклизлые плацентарные коконы, которые лопались, выпуская на волю отродий. Омерзительные уроды всех мыслимых и немыслимых видов, маленькие, большие, летучие, ползающие, звероподобные или похожие на какие-то клубки органов, когтей и клыков, многоротые, слепые, десятиглавые, выдыхающие огонь или кислоту, снабженные оружием, вросшим в плоть, или ядовитой слизью, сочащейся отовсюду, асимметричные и неизменно ужасные. Все они выли, рычали, кричали, визжали, рыдали, и все с безумной яростью бросались в сторону магов.

Големы сражались в двухстах с лишним футах впереди – бронзовые, медные, каменные, глиняные статуи, оживленные магией, топтали огромными ступнями, крушили руками-молотами и кромсали руками-лезвиями, защищая правый фланг. Элементали – огненные, земляные, водные и воздушные – жгли, давили, топили и били врага оземь, защищая левый фланг. Волны чудовищ накатывали на магических слуг и разбивались о них как о неприступный скалистый берег. Шесть отрядов нежити под управлением некромантов упорно рвались ближе и ближе к метастазам, пока их в очередной раз не сметали. Материал для создания кадавров маги Смерти брали здесь же, преобразуя изувеченные трупы отродий на расстоянии, и звалось это умение корпускинезом. Им же они пользовались, создавая и грозных гоголов[15]15
  Порождение некромантии – очень крупный, сильный и выносливый кадавр, созданный из нескольких обычных трупов.


[Закрыть].

– А что нам делать? – в ужасе прокричала Марадея, оглядывая творящийся хаос.

– Вызывай своих дублей. Демонолог, готовься в рукопашной сойтись с теми, кого тебя учили усмирять. Здоровяк, на боевые заклинания не растрачиваться, нам нужна защита. А ты, серый… будешь работать мортирой. Боевая магия, понял?

– Да!

– И держи свою куклу рядом, даже ее железки могут понадобиться.

– Я не кукла. Нельзя даже с уверенностью сказать, что я морф, – жизнерадостно заметила Эмма, сжимая в руках мечи.

– Но… но… – Марадея явно растерялась. – Они же не здесь, они же там! Мы что, будем метать заклинания через големов и элементалей?

– Нет, конечно, – Ипсон провел левой ладонью по золотому наручу, – своих же можно задеть.

– Своих?

– Там сражаются наши. Я вижу старого Нарлогу, чьи лоа буквально жрут отродий. Я вижу Талбота Гневливого и Атурина Патоку, учеников самого Влатлава Опустошителя. Я вижу Мокан-Сингха, чьи кулаки страшнее стенобитных орудий. Порождение некромантии – очень крупный, сильный и выносливый кадавр, созданный из нескольких обычных трупов. Я вижу Ашария Задиру, вставшего вровень с архимагами. Они сдерживают и разрыхляют поток отродий, а без этого твари Пекла давно бы снесли и нас, и големов, и элементалей. Пока они держатся, готовьтесь к бою, но рано или поздно назреет прорыв… о, вот и он. Всем приготовиться!

Прорыв произошел мгновенно – волна отродий хлынула между големами и элементалями, частично погибая под Ударом Девяти Небес Мокан-Сингха, но продолжая двигаться дальше. Больше семи десятков отродий ринулись к опорным пунктам волшебников, оглашая все вокруг яростными воплями.

– Приготовились и…

Заклинания выметнулись им навстречу россыпью разноцветных вспышек, огненными струями, сгустками изменчивой энергии, извивающимися потоками шипящих молний. Отродья превращались в пепел, ледяные статуи, снежные сугробы, растекались лужами, испарялись, падали кучами гнили или просто взрывались.

– Не останавливаться! – рявкнул Ипсон, занося свои золотые когти для удара. – В расход их! – Он взмахнул рукой, и сразу пять тварей превратились в филигранно нарубленные кучи дымящейся плоти.

Вопящие сгустки магической энергии истребили нападающих на подходах, ни одна тварь не успела ступить на поле магических ловушек. Следующий прорыв произошел на левом фланге, где первичную оборону держал Нарлога, старый шаман из Унгикании. Скрюченная фигурка, облаченная в набедренную повязку и накидку из леопардовой шкуры, да в ритуальных украшениях, махала клюкой-погремушкой направо и налево, исправно сдерживая напор отродий, но вот, частично пав в Живом Огне, твари Пекла все-таки прорвались и ринулись на приступ.

Магическая артиллерия заработала на огромной скорости. В этот раз их было втрое больше, и за два залпа уничтожить всех не удалось. Волна атакующих нарвалась на магические ловушки – Медвежьи Капканы, Железнозубы, Пламевороты, Вмерзшие Стопы, Потайные Молнии, Стальные Травы и многие иные. Превращаясь в прах, разваливаясь на части, заледеневая и взрываясь, отродья продолжали бездумно переть напролом. Демонологи били Горящими Глифами, уничтожая демонов пачками. Волна так и не добралась до вторичной линии обороны, а когда она окончательно сошла на нет, волшебники принялись заделывать брешь в заграждении, устанавливая новые ловушки.

– На первый взгляд все не так сложно, – задумчиво сказал Алестан, глядя на быстро латаемую линию обороны.

– Не зевай, северянин, они снова идут.

Третий прорыв произошел через несколько минут после уничтожения второй волны. Особенно крупное отродье развеяло двух элементалей, прежде чем залп демонологов вышвырнул его прочь из Валемара, и в брешь хлынули более мелкие твари, числа которым не было.

Ипсон замахал когтями с ошеломительной скоростью – невидимые лезвия его телекинетических импульсов заработали как косы, собирая богатую жатву. Наргутал Злыдень метал свои любимые Шары Ярости; Гломп Тролль щедро раздавал стимулирующие заклинания, готовя ближайшие опорные пункты к рукопашной схватке; Кагерант Копыто уже применил Цепь Цвехрема; Саторин Холод превратил часть пола в ледяной каток, изо льда которого выскакивали шипы-копья; Марклесто Стена возводил преграды то тут, то там; Ламборд Каланча разбрасывал молнии горстями; Заппер Труха, один из немногих некромантов, участвующих в бою непосредственно, превращал врагов из живых созданий в создания мертвые. Старания многих других магов, не достигших еще магистерского ранга, и описывать бесполезно – слишком много их было.

Тобиус метал один Огненный Шар за другим, метал Шаровые Молнии, Сосульки, все, что только можно было быстро обновить, а самые сильные заклинания он пока придерживал про запас.

– Приготовиться к рукопашной, на этот раз ловушки их не остановят.

Марадея окружила себя дубликатами солдат городской стражи Ордерзее, которые ощетинились алебардами, гизармами и мушкетами. Алестан тряхнул кистями рук, шепча пробуждающие слова для Купола Белого Хлада. Тобиус вытащил из ножен ритуальный нож и поудобнее перехватил свой жезл. Орландо приготовился встретиться лицом к… чему бы то ни было с тварями, против которых его всю жизнь учили воевать. Отродья были уже близко, окружающее пространство потонуло в разноголосице их воплей, визгов и взрывов срабатывающих ловушек.

Первые полтора десятка монстров, попавших в Купол Белого Хлада, превратились в лед, после чего заряд заклинания иссяк. Криомант резко опустил руки, оттягивая кисти, а из его предплечий вперед выдвинулись белые Ледяные Клинки, источающие смертельный холод. Орландо приготовил свою Цепь Цвехрема и пустил в ход Пожиратель Греха – магическое поле демонологической школы, ослабляющее любого выходца из Пекла, который в него попадает.

Шакалотову долю тварей, пришедшихся на седьмую оборонительную позицию, взяли на себя именно Ипсон и Орландо, Тобиус выпустил из жезла волну направленного огня, метнул две Шаровые Молнии, после чего принялся яростно работать жезлом и ножом, круша и кромсая мерзкие туши. Алестан с бешеной скоростью махал магическими клинками, дубликаты городских стражников бесстрашно рубили алебардами и палили из мушкетов, погибая от когтей и клыков, но неизменно возрождаясь по воле Марадеи.

Урод с головой, похожей на голову рыбы-молота, набросился на серого мага, размахивая левой длинной рукой, снабженной когтем-клинком, – Тобиус испепелил его, следующую тварь он разрубил ножом. Краем глаза Тобиус заметил довольно большое отродье, похожее на сращенные туловища коня и человека, которое перевалилось через стенку шестого опорного пункта и нависло над леди Чань, занося лапу-дубину. Индальская магесса отшатнулась, пуская поток зеленого пламени из-под длинных золотистых ногтей. Увы, Индальский Огонь не подействовал. Некоторые из отродий имели определенный иммунитет к тому или иному воздействию, так что бой с ними напоминал опасную жеребьевку, в которой никто не знал, какая каверза выпадет ему. Тобиус ударил по «конелюду» Кислотным Жалом, которое съело половину его тела. Леди Чань отрывисто кивнула в знак благодарности, и махонькие бубенцы на многочисленных шипах-заколках, поддерживавших ее прическу, мелодично зазвенели.

– Смотри за собой, полудурок.

Тобиус обернулся и увидел, как тварь, прыгнувшая на него секундой раньше, зависла в воздухе и буквально на глазах стала разваливаться ровно рассеченными ломтями. Ипсон Странный прикрыл его спину.

– Я вам должен, ваше могущество!

– Как и своей кукле. Она уже двух прикончила, которые свободно зашли тебе в спину. Выполняй свой долг, а узкоглазая исполнит свой.

– Прости, у меня мечи в панцире той твари застряли, третьего не успела снять! – виновато заныла Эмма, одним мощным ударом отрубая голову очередного отродья.

– Ты отлично справляешься! Пригнись! – Ветреный Кулак размазал еще одного прыгучего урода.

Третья волна была наконец уничтожена, волшебники принялись зализывать раны, целители оказывали помощь. Многие после этого столкновения обзавелись шрамами, ожогами, мгновенно загноившимися ранами. Нескольких волшебников пришлось удалить от битвы. Все вдруг прекрасно поняли, что это только первая серьезная стычка, первая и далеко не последняя. Пол в искусственно созданном зале остался ровным только за спинами магов. Все, что находилось перед их оборонительными позициями, покрывали оспины оплавленных, замерзших и облитых кислотой воронок.

Следующие два прорыва были отбиты сравнительно легко, а потом еще три прорыва подряд оказались контактными. Вопли, взрывы, рев и гомон, порождавшие сильную головную боль, не смолкали ни на мгновение, ревущие и гудящие сгустки и яркие росчерки боевых заклинаний заполняли воздух вместе с удушливым едким смрадом и запахом озона, а метастаз все продолжал рождать монстров. Минуты растягивались в часы, а те, в свою очередь, утекали в воронку бесконечности.

Все на седьмой оборонительной позиции устали, но особенно сильно вымоталась магесса-дубликатор. Марадея оказалась самой уязвимой в отряде. Ее запасы силы были немалы, она умела ими делиться, на что годился не каждый волшебник, но в бою ее полезность ограничивалась полезностью тех призванных существ и дублей, которых она могла использовать.

– Повезло тем, кто на правом фланге, – произнес, не обращаясь ни к кому конкретно, Алестан. – Почему они не послали эту тварь вперед? Она одна могла бы растоптать всю мерзость своими ножищами.

На правом фланге действительно было гораздо спокойнее, и не благодаря Ашарию, хотя его огонь бушевал не переставая. Там стоял арахногант, жуткий зооморф, гибрид десятков неразумных биологических видов, в основу которого были заложены гены двух зверей-гигантов: черного паука скурры из Унгикании и варана катачарсы с одного из островов архипелага Хвоста.

Выращенного Памиром Арахнофобом зооморфа полностью покрывала неразрушимая броня из неизученного материала. Он имел восемь конечностей: две громадные ноги; четыре длинные членистые конечности, оканчивавшиеся исполинскими костяными клинками, и маленькие лапки в передней части головогруди, предназначенные для хватания пищи. У арахноганта также было восемь глаз, биологическая пушка, стреляющая природным клеем, длинный хвост-хлыст с гигантским крюком на конце, а под ним еще и паучье брюхо со второй биологической пушкой – кислотной. Эта ужасная тварь могла топтать армии, ломать городские стены, вырубать леса, отравлять реки и выдыхать облака ядовитого газа. Однако ныне она стояла неподвижно на своем месте и лишь тогда начинала шевелиться, когда у ее ног появлялись отродья.

– Памира Арахнофоба нет в Академии, – пояснил Ипсон, – он отправился в Унгиканию несколько месяцев назад и раньше чем через год не вернется. А кроме него, арахногантом никто управлять не способен, так что эта тварь все еще в состоянии полудремы. Никто не возьмется предсказывать ее поведение в случае полного выхода из спячки…

Волшебники вздрогнули и пригнулись, закрывая уши от ужасного грохота – Талбот Гневливый пробудил заклинание Шепот Огненной Горы, и взрыв получился в десять раз мощнее, чем от Топора Шааба.

– Големов стало меньше, – прокричал Тобиус, – их возможно заменить?

– Не сразу. Все пригодные для боя големы уже здесь, все, кроме механических игрушек Бородо. Вон там ставка големостроителей, они натаскали сырья и создают новых болванов как могут быстро…

Внезапно над позициями волшебников пролетели обсидиановые горгульи – сложные высококачественные големы, созданные на самый крайний случай. Их крылья имели чисто декоративное назначение, но големы летели свободно за счет вплетенных в их стеклянные тела чар. У них были длинные руки с обсидиановыми когтями, коротковатые ноги, приспособленные цепляться за парапеты, и рогатые головы с тяжелыми лбами. Их неживые тела покрывали ровные строки сложной тайнописи. И снаружи и изнутри Академию украшало много разных горгулий: белые алебастровые, серые гранитные, красные мраморные. Но черными обсидиановыми горгульями распоряжался как собственной гвардией лишь один из управителей Академии – Бородо Глиняные Ноги.

Он был человеком среднего сложения и среднего роста, моложавым шатеном с аккуратной бородой и без усов. На носу архимага сидели очки с оправой, выточенной из черепашьего панциря, и линзами из горного хрусталя, заказанными в Кхазунгоре. Бородо носил высокий слегка помятый колпак без полей и скромную длиннополую мантию коричневых и серых оттенков, а опирался он на очень короткий посох с небольшой глиняной головой голема вместо набалдашника.

– Простите, что задержался, торопился как мог. – Верховный големостроитель опустил свою объемистую суму на пол. – Коллеги отправили меня вам на помощь.

– Разве не все управители должны быть внизу? – спросил Таптур.

– Все полезные. Мое место занял Шивариус. Он всяко лучше обеспечит немоту Шута, чтобы тот не мог выкрикивать контрзаклинания, за что Многограннику огромное спасибо. – Бородо с удовольствием распрямился – хотя его сумка и являлась артефактом, многократно уменьшавшим массу своего содержимого, Глиняные Ноги так плотно утрамбовывал в ее искаженных измерениях сырье и инструменты, что его спине все равно приходилось несладко. В последние годы он серьезно подумывал о том, чтобы заменить родной позвоночник на бронзовый. – От меня там внизу было мало пользы. Вот Сегук передал геомантам призыв земляного демона. А то они, я вижу, совсем без дела сидят. Где Кагерант Копыто?

– Здесь я, ваше могущество.

– Приготовь Алую Башню, Кагерант.

– Сделаю, но мне нужны помощники, силы уже не те.

– Возьми хоть всех демонологов, но чтобы через полчаса все было готово.

– На Алую Башню уходит подготовка не менее недели, – напомнил Таптур.

– Кагерант всегда носит в голове это заклинание, если ты не знал, – улыбнулся Бородо.

– Ваше могущество!

– Гатрак?

– Земляной демон – это, конечно, очень хорошо, но мы не можем сотворить его без земли! Наши запасы ушли на элементалей! – пожаловался геомант.

Сумка Бородо открылась, и из нее сплошным потоком полез жирный чернозем вперемешку с камнями и земляным мусором. Геоманты приняли материал и немедленно приступили к оформлению призыва.

После земли из сумки стала появляться глина.

– И мне не след бездельничать, – заключил великий големостроитель, шевеля пальцами.

Глиняный ком тоже задвигался, приподнимаясь, и стал приобретать очертания человека. Казалось, что это происходит само собой, без участия Бородо, но на самом деле статую формировали десятки невидимых телекинетических «рук». Своим филигранным телекинезом архимаг наносил на статую очертания огромных мышц и суставов, преднамеренно небрежно лепил резкое неживое лицо, формировал конечности и широкий торс. Из-под его плаща юркими птахами выметнулась стая мастерков и шпателей. В итоге завершенная скульптура имела восемнадцать футов высоты и отдаленно напоминала человека: ноги-тумбы, громадные кулаки, угловатое лицо. Бородо обдал истукана магическим пламенем и достал из сумки костяную пластинку, инкрустированную двумя самоцветами, которую поместил в торс своего творения сквозь еще раскаленный керамический панцирь. Шем скрылся в теле статуи, голем вздрогнул, ожил, мучительно и натужно зашевелился, ломая свою «кожу» в местах сгиба суставов.