Текст книги "Зубастик. Чудесное путешествие"

– Нет. Но мы в пустыне. Хотя… в тоже время мы и не в пустыне.

– Тогда почему вокруг океан?

– Это не настоящий океан. Это магическая аура созданного мною мира.

– Ты создал весь этот мир?

– Да. Я не издеваюсь над тобой, просто боюсь, что если расскажу, ты упадешь замертво. Хотя, нет, я преувеличиваю, наверное, ничего такого не произойдет, но все равно – ты должен догадаться сам. Иначе просто не сможешь осознать правду, не сможешь смириться с тем, что я скажу. Ты должен понять сам, тогда ты воспримешь все спокойнее. Подумай, Эбби. Мы бежали, за нами гнались убийцы. Нам надо было спрятаться очень быстро. А ведь я маг. И еще – подумай о том, что размеры не имеют значения.

От напряжения в голове Эба загудело.

– Песок вокруг? – повторил он. – А размеры не имеют значения?

– Да, никакого значения. Для мага.

– И вокруг песок?

– Да.

– Мы в пустыне?

– Да.

– Но мы и не в пустыне?

– Да.

Хлюпанье мокрых сапог проникло в пещеру, и Кастелян вскочил.

– Гномы. Ныряем…

– Как ныряем? Куда? – Эб посмотрел на озерцо. – Ты хочешь, чтобы мы…

– Гагра не станет, – заявил эльф. – Гагра боится.

Кастелян перебил:

– Как хотите. Зубастик там… – и бултыхнулся в озеро. Вода не плеснулась, а разошлась ленивыми перекатами – только хвост мелькнул над поверхностью и пропал.

– Думаю, нам стоит воспользоваться примером нашего доблестного магического пса, – рассудительно заметил Грюон, оглядываясь на проход, где уже мелькали фигуры гномов. Согнув руки в локтях и сложив вместе ладони, Блюмкин нырнул "щучкой". Секундой спустя его примеру последовал Эб. Топот и голоса раздавались где-то за лесом сталактитов. Гагра вздохнул и тяжело прыгнул в темную воду.

Глава двадцать первая
Тайная пещера Кастеляна

Бардо Тодол надел штанишки на задние лапы крыс. Положил серые тушки в большую серебряную чашу и вылил туда же жидкость из кувшина, стоявшего слева.

“Пфух!” – раздалось в спальне, над столом поднялся клуб золотистого дыма. Маг подождал, зачерпнул ложечкой жидкость из кувшина, что стоял справа, и тоже вылил в чашу. От разжиженного магрила опять пошел дым, возник неприятный запах. Постороннему человеку, очутись он случайно здесь, показалось бы, что по спальне распространились очень тихие звуки, доносящиеся будто из другого мира. Эти звуки постепенно становились громче, да и неприятный запах крепчал.

Сморщившись, Тодол взял третий кувшин и, уже не пользуясь ложечкой, плеснул изрядную часть его содержимого в чашу.

Какое-то время ничего не происходило, а затем над чашей вспучился радужный пузырь. Уразумев, что переборщил с последним ингредиентом, Тодол приподнялся.

Пузырь бесшумно лопнул, выплюнув клуб густого дыма, окрашенного во все цвета радуги. Призрачные голоса стали громче, пахнуло так, что маг отпрянул.

Разноцветный дым поднялся к потолку, над чашей опять вспух и лопнул пузырь, новая волна густых миазмов распространилась по спальне. Из глаз Тодола потекли слезы, и маг отступил от стола. Над чашей поднялся третий пузырь.

И лопнул. Призрачные голоса звучали все громче, со злобной радостью. На стенах возникли серые кривляющиеся тени, словно отбрасываемые теми невидимыми потусторонними существами, которым принадлежали голоса.

Сморщив нос, Бардо Тодол что-то забормотал. Над чашей вспучилась полусфера, за ее радужными стенками угадывалось сумбурное движение. Призрачные голоса хихикали и мерзко ругались на непонятном человеческому уху тайном наречии.

Четвертый пузырь лопнул.

* * *

Весь мокрый, Эб выбрался из колодца. Остальные были уже здесь: Гагра, наклонив голову, прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха, Кастелян фыркал и отряхивался, Блюмкин снял куртку с рубашкой и пытался отжать их.

Путешествие под водой оказалось недолгим – нырнув, Эбвин ощутил, как сильное течение подхватило его, закружило, пронесло мимо темной подводной стены и, в конце концов, выбросило на поверхность – уже в другой пещере.

Нет, не в пещере. Скорее это была темная ниша, скрытая в недрах Иглы. По одну сторону колодца в стене виднелась узкая дверь, а по другую с потолка свисал широкий сталактит, мерцающий мягким белым светом.

– Где мы? – спросил Эб. В серебряном мешке собственный голос показался ему необычным. Вылетев изо рта, слова звучали резко, пронзительно, и тут же обрывались, будто срезанные острым ножом.

– Хорошее место, а? – Кастелян самодовольно оглядел озаренные молочным светом стены.

Сняв пальто, Эб уселся на неровный холодный пол и стал расшнуровывать сапоги.

– Гагра, займись, – приказал Кастелян, продолжая отряхиваться.

Эльф потянулся к двери.

БАБАХ!

Между его руками и дверью мелькнула вспышка. Возникла смутная фигура – кто-то толстый, с остроконечными ушами. Существо, смахивающее на эльфа, но чернокожее, широко размахнулось, ударило Гагру по уху и тут же исчезло, как не бывало. Хотя, судя по дрожащему, чуть мерцающему воздуху у двери, страж все еще был где-то здесь, рядом, готовый в любой момент появиться вновь и отвесить тумака любому непрошеному гостю.

Вскрикнув от неожиданности, Гагра с громким плеском упал в воду.

– А! – сказал магопес, подбегая к нему. – Я забыл, забыл совсем!

Надо водой показалась голова с прилипшими ко лбу мокрыми волосами. Гагрантюа выбрался обратно и, потирая ухо, спросил в полном недоумении:

– Кто ударил Гагру?

– Никто, никто не ударил. Это просто охранное заклинание. Так-так-так… – Кастелян медленно прошелся под дверью. – Обычное заклинание, его снять – раз плюнуть, но только…

– Что – только? – спросил Эб.

– Но только за десять лет я как-то подзабыл, что именно надо сказать.

* * *

Четвертый пузырь лопнул, и комнату заволокло разноцветным дымом. Бардо Тодол присел, не прекращая бормотать. Тени на стенах становились все отчетливее, изгибались в диком танце, призрачные голоса визжали и стонали в приступе безумного веселья.

Бардо наконец закончил заклинание. Третий кувшин сам собой приподнялся, подплыл к чаше и наклонился, выливая в нее свое содержимое.

Раздался очень громкий – и в тоже время бесшумный – хлопок, словно невидимый великан с размаху сомкнул гигантские ладони. У Тодола заложило уши. В звенящей тишине смолкли призрачные голоса, многорукие и многоногие тени перестали метаться по стенам. Разноцветный дым рассеялся и исчез, запах тоже пропал. Тени со стен так и не исчезли и напоминали теперь обои с темным рисунком, застывшими фигурами полузверей-полулюдей. Тодол шагнул к столу.

На нем в густых лужах валялись черепки кувшинов; по поверхности серебряной чаши пробежала паутина трещин. На столешнице растекалась масляная лужа, в которой что-то копошилось.

Опыт удался: в луже на полусогнутых задних лапах стояло семь пищащих серых зверьков. Бардо Тодол оскалился и ласково произнес:

– Крысятники…

Существа подобрали копья-иголки и, подтягивая штанишки, выстроились в ряд. Тодол забормотал, они навострили уши, а затем, уяснив, что от них требуется, один за другим соскочили со стола и бросились вон из спальни.

* * *

– Ты должен сказать волшебное слово?

– Ну… вроде того. Вообще-то это называется волшебной формулой. Пароль. Чароплетство, короче говоря. Стойте и молчите, дайте подумать…

Чтоб не мешать, Эб обошел вокруг светящегося сталактита и обнаружил, что с другой стороны в стене на высоте пояса имеется узкий лаз. Эб нагнулся, заглядывая в него – совсем темно. Лаз был такого размера, что человек через него пролезть не смог бы, только ребенок или существо размером с собаку.

БАБАХ!

Возле двери призрачная чернокожая фигура возникла и тут же исчезла, успев отвесить Гагре тумака. Прозвучал короткий вопль, Эбвин оглянулся. Гаргантюа лежал на спине возле колодца, дрыгая ногами.

Эбвин снова просунул в лаз голову, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь.

БАБАХ!!!

Теперь звук был громче, а вспышка ярче. Рядом с Эбом на пол упал эльф. Полежав немного, он встал, с задумчивым выражением лица отряхнул шубу и двинулся обратно к двери.

– Ну как? – произнес Эб вслед, но Гагра не ответил, зато из-за сталактита донесся голос Грюона Блюмкина:

– Получается. Наш дорогой Гаргантюа уже почти научился летать.

Эб опять заглянул в лаз. Нет, ничего не видно, хотя теперь ему показалось, что откуда-то далеко, из самой глубины, доносится приглушенное шуршание, будто там кто-то ползет. Эб послушал немного, но шуршание смолкло. Пожав плечами, он вернулся к остальным.

Магопес хлопал себя лапой по лбу и что-то бормотал.

БАБАХ!!!

Гагра встал и с обреченным видом потопал к двери.

– Есть! – произнес Кастелян и, поднявшись на задние лапы, что-то забормотал. Остальные попятились, возникла очередная вспышка, но на этот раз бесшумная. Раздался щелчок, и дверь открылась.

Заглянув внутрь, Эбвин разочарованно вздохнул.

– Я думал, тайное место мага должно быть не таким, – произнес он, разглядывая пустую полутемную пещеру. – Здесь же вообще ничего нет…

– Заходите уж, – проворчал Кастелян.

Они вошли, Гагра прикрыл дверь, и стало еще темнее. Эб услышал плеск воды, шелест. Призрачные тени заклубились перед ним, скрывая едва различимые фигуры спутников, а затем расступились…

– Конечно, великие, пусть даже и бедные, маги не живут в обычных пещерах, – произнес магопес, перепрыгивая через ручей, тянувшийся от небольшого пенистого водопадика. – Я ее слегка расширил.

Пол состоял из камня, напоминающего мрамор со множеством тонких золотистых прожилок. Они чуть мерцали, казалось, что идешь по оранжевой паутине. По полу растекалась прозрачная пленка воды. Многочисленные водопадики наполняли пещеру теплой влагой, разглядеть стены и потолок Эб не мог – сверху свисали широкие, заросшие мхом сталактиты. С них сочилась наполненная световыми пылинками вода.

Да и вообще, место, где они очутились, не было похоже на пещеру – скорее укромное тайное пространство, спрятанное от глаз посторонних.

– Идем, идем, – торопил Кастелян.

Перешагивая через ручьи, они шли за магопсом сквозь теплые брызги. Густая завеса мельчайших капель колыхалась вокруг подобно влажной простыне. Они пересекли мраморную площадку, миновали целый лес сталактитов. Эб осторожно прикоснулся к одному, и понял, что это не мох, а скорее мех, густая шерсть. От его прикосновения сталактит поежился и еле заметно качнулся. Эбвин отдернул руку.

Они шли и шли, а блики, отбрасываемые мраморной паутиной, колыхались вокруг, то вспыхивая золотистыми снежинками, то угасая. Эбу казалось, что вокруг не пещера, а диковинный лес – он даже стал смотреть вверх, пытаясь разглядеть кроны. Но над головой завеса влаги сгущалась так, что становилась похожа на толстый потолок из мутного стекла, в глубине которого сновали из стороны в сторону частички магии.

За лесом мохнатых сталактитов открылось озеро, его берега заросли сине-зелеными растениями. Плоские длинные листья медленно извивались, концы их исчезали под невидимым потолком.

Позади озера стоял домик. Эб приостановился, вдруг сообразив, на что именно похоже это место. Выкрашенная красной краской деревянная постройка с наклонной крышей и треугольными оконцами удивительно напоминала домик из аквариума в Безвыходной башне.

Остальные уже обошли озеро, а Эб все еще стоял по другую его сторону, когда из воды поднялась рогатая голова огромной улитки. Она медленно повернулась и исчезла.

– Кастелян! – позвал Эб, подходя к домику, где уже скрылись остальные. – Мы что, в аквариуме?

Внутри – аккуратная комнатка с несколькими стульями и столом, очень похожим на тот, что стоял в Безвыходной башне. На нем даже была такая же пентаграмма, вот только центр ее занимал не аквариум, а небольшая книжка в обложке из ярко-оранжевой кожи.

С балки под низким потолком свисали стеклянные лампы. Гагра и Блюмкин уже расселись на стульях вокруг стола, а магопес стоял на задних лапах и разглядывал книжку.

– Аквариум? – переспросил он. – Какой аквариум? С чего ты взял?

– Это место очень напоминает тот аквариум с домиком, где тебя заключил Тодол.

– Ты перепутал, это был не аквариум, а магическая сфера. А место… понимаешь, Эбби, здесь я занимался чароплетством.

Эб сел на третий стул.

– Из-за этого оно и стало таким? Почему?

– Как бы тебе объяснить… ну вот, кузница. Старая кузница, в которой всю жизнь проработал кузнец. То, чем он занимался, повлияло на место? Конечно. Потолок закоптился, пахнет раскаленным железом, жар пропитал дерево стен. Так и здесь. Магия пропитала все вокруг. Но чароплетство – это тебе не подковы ковать, это нечто гораздо более сложное. Оно не просто пропитывает окружающее, оно вытворяет с ним всякое… разное, в общем. Вывернуло пространство наизнанку, притянуло из других миров непонятно что.

Эб огляделся. Треугольные окошки запотели так, что снаружи ничего не было видно. Тихий шелест воды проникал в домик. За одним из окошек промелькнула тень, раздался писк, затем все смолкло.

– А это что? – Эб указал на книжку.

– Зубастик. Книга заклинаний, куда я заносил все, что узнавал, когда занимался чароплетством.

– Так это и есть Зубастик? Всего-навсего книжка?

– Всего-навсего, говоришь? Нет, все не так просто.

Вытянув шею, магопес осторожно ухватил книгу пастью и потянул к себе. От стола, от пола, от стен, прямо из воздуха – со всех сторон потянулись тончайшие золотистые нити. Эб понял, что они были и раньше, но стали заметны только сейчас, когда книга сдвинулась с места.

В верхней части обложки проступили большие буквы: “ЗУБАСТИК”.

– Так звали моего кота, – пояснил Кастелян. – Он умер давным-давно, но в память о нем я назвал книгу его именем.

Желтые пергаментные страницы покрывали какие-то рисунки, схемы и надписи.

Магопес положил книжку на пол и склонился над ней.

– Так-так-так… – забормотал он. – Вот тут у нас “Легионы тьмы”. А вот тут “Сломанный меч”… – лапой он перевернул страницу. – “Темный эльф”, “Темный эльф-2”… это то самое защитное заклинание, которое дверь охраняет. Нам оно сейчас ни к чему. “Открывалка”, ремонтное заклинание, заклинание-сапожник – это чтоб подошвы подбивать… Хм, а если попробовать “Легионы тьмы”?

– В чем же суть данного колдовства? – поинтересовался Грюон Блюмкин.

– Оно может вызывать всяких созданий. Не таких сильных, как прототвари, но… Единственное неудобство – заклинание само выбирает, какой легион ему вызвать. Оно исходит из того, кем является маг, работающий с ним.

– Ты хочешь прямо сейчас наслать на Бардо Тодола легион тьмы? – спросил Эб.

– Я попробую… – Кастелян забормотал что-то и сделал левой передней лапой странный жест – попытался изогнуть ее так, как до сих пор ни одному псу не удавалось.

Снаружи донесся топот лапок, затем пронзительный писк. Грюон Блюмкин выглянул в треугольное окошко и быстро отскочил. Тем временем страницы Зубастика сами собой затрепетали, раздался шелест. Магопес еще сильнее изогнул лапу, глаза его съехались к переносице от напряжения.

– Доблестный Кастелян, там кто-то идет… – начал Блюмкин.

Дверь распахнулась, на деревянный пол упали тени. Они быстро удлинялись, словно те, кто отбрасывал их, увеличивались в размерах.

И одновременно над страницами Зубастика возникла фигура.

В домик вбежали семь вырастающих прямо на глазах серых существ с копьями наперевес.

Над шелестящими страницами книги разросся и лопнул оранжевый пузырь. Во все стороны ударил ветер. Стол с пентаграммой приподняло, стулья, на которых сидели Блюмкин, Гагра и Эб, перевернулись, а сами они очутились на полу. Крысятников тоже отбросило назад, но один успел метнуть копье, вонзившееся в стену возле головы эльфа.

Магопес мгновенно пропал, исчез из виду, но зато на его месте…

Лежащий на полу Эб захлопал глазами, разглядывая фигуру, которая отделилась от книги. Она посветлела и стала полупрозрачной, следом потянулись другие. Сквозь них просвечивала обстановка комнаты.

Во главе шеренги на задних лапах шествовал большой усатый кот в остроконечном шлеме, тяжелом нагруднике и кованых перчатках, вооруженный длинным мечом. За ним маршировали другие – каждый следующий чуть меньше предыдущего – все в латах, с мечами. Коты шагали, одновременно переставляя лапы и, судя по открывающимся пастям, что-то пели хором. Фигуры их возникали прямо из лежащей на полу книги – сначала над страницами появлялся кончик шлема, затем голова и все остальное.

В дверях вновь появились крысятники. Идущий впереди кот увидел их. Усы его встали дыбом, глаза ярко блеснули, хвост заметался из стороны в сторону, как у разозлившегося тигра. Зверь зашипел, отдавая команду.

Шеренга котов сломалась, задние бросились на врагов. Лязгнули, сталкиваясь, мечи и копья. Эб вскочил и отпрыгнул за стол, одновременно нащупывая рукоять жезла на поясе.

Оказалось, что жезл не нужен – все закончилось в мгновение ока. Коты уже разделались с крысятниками и, вложив мечи в ножны, вновь вернулись в строй.

“Топ… топ… топ…” – звук шагов был, вроде бы, не слышным, но в тоже время, зачарованно наблюдая за котами, Эбвин явственно различал его в своей голове.

Когда последний зверь еще только до половины вылез из книги, первый шагал уже по воздуху, все выше и выше, пока не начал погружаться в стену у потолка.

“Топ… топ… топ…” – все тише и тише. Уже почти вся шеренга вошла в стену. Последний кот, самый маленький, размером с мизинец, сделал шаг – и тоже исчез. Мягкий звук шагов стих, наступила тишина.

– Гха… – раздалось над головой.

Кастелян висел на балке под потолком. Передние лапы свешивались с одной стороны, задние – с другой; он чуть покачивался, грустно глядя вниз. В глазах его были слезы.

– Коты… – прошептал магопес. – Коты, а? Вы понимаете, что это значит? Гагра, сними меня!

Эльф и Грюон встали. Эбвин на коленях приблизился к книжке и опасливо склонился над ней. Пока Гаргантюа снимал Кастеляна с балки и выдергивал из стены копье, Эбвин успел рассмотреть страницу, на которой был открыт Зубастик. Буквы незнакомого языка и картинка – пещера, вся заросшая мохнатыми столбами, озерцо, домик на берегу… Эб аккуратно перевернул страницу. Дальше – изображение комнаты, где они находились сейчас, стола и ярко-оранжевой книги на нем. “Solos magnus Zubastus” – прочитал он надпись над рисунком, а затем, прищурившись, разобрал и слова, написанные под ним: “Zubastus vita est”.

Буквы чуть пульсировали оранжевым светом, таким же, как и пузырь, вздувшийся над книгой минуту назад. Эб подумал, что она больна. Страницы сухие и холодные, на обложке глубокие морщины… будто книжка умирала – хотя, конечно, это было невозможно. Эбвину захотелось пролистнуть следующую страницу и увидеть другие рисунки, он даже протянул к Зубастику руку, но в последний момент передумал и закрыл его.

Гагра с Грюоном тем временем поставили на место стулья и стол. Эльф вертел в руках копье, внимательно рассматривая его со всех сторон.

– В чем причина столь неудачного опыта? – спросил Блюмкин, склоняясь над книгой и протягивая к ней руку.

Оранжевая обложка сморщилась, ее складки образовали что-то вроде гримасы, одновременно испуганной и злой. В нижней части появилась щель, очень похожая на рот. Она расширилась, показав острые оранжевые зубки, причем с левой стороны вверху одного зуба не хватало. Клац! – в последний момент Грюон успел отдернуть руку. Когда он отскочил, обложка тут же разгладилась и опять стала обычной кожей.

– Гаргантюа, попробуйте вы… – предложил гном.

Зажав копье под мышкой, эльф решительно шагнул к Зубастику, наклонился… и с возгласом отпрянул.

– Хотела укусить Гагру! – провозгласил он. – Кусачая книга!

Блюмкин повернулся к Эбвину.

– Эб, а вы?

– Да я ее уже трогал, – начал Эбвин. – Ничего такого не…

– Ясное дело, – глухо перебил его Кастелян. – Зубастик и не подпустит к себе никого, кроме меня, да вот еще Эбби. Но и я теперь почти ни на что не способен. Во-первых – руки… – он поднял правую лапу и уставился на нее. – Какие ж это руки? Для чароплетства нужно обладать всякими умениями, пальцами шевелить… Коты, ха! Личность того, кто занимается магией, обязательно накладывает на нее свой отпечаток. А какая у меня сейчас личность? Известно какая – собачья. Гагра, сними ремень и надень на меня. Эбби, возьмешь книгу и просунешь под ремень так, чтобы она была у меня на спине. И приготовьтесь. Бардо Тодол прямо над нами, скоро мы увидим его.

Глава двадцать вторая
Черный взгляд

Они преодолели несколько пещер, и тогда услышали этот звук. Сначала – просто тихий гул, который постепенно окреп и превратился в рокот.

Кастелян с пристегнутым к спине Зубастиком шел впереди, остальные двигались за ним. Эб оставил пальто внизу, идти стало легче, но все равно он постоянно отставал.

– Кастелян, ты сказали, мы в пустыне, но и не в пустыне? – прокричал он.

– Да сколько можно спрашивать? – откликнулся пес.

– Вокруг песок? А размеры не имеют значения?

– Отстань, Эбби, ты так точно в конце концов свихнешься.

– Я понял! – закричал Эб. – Для мага размеры не имеют значения!

Теперь низкий рокот пронизывал всю серебряную толщу. Путешественники попали в наклонный коридор. Вверху свет озарял круглое отверстие выхода, коридор дрожал, и световое пятно расплывалось.

– Мы в песчинке, – объявил Эб.

Магопес добрался до конца коридора, когда остальные были еще на середине пути. Криволапое тело мелькнуло в расплывчатом свете и исчезло. Донесся приглушенный голос:

– В какой песчинке?

– Мне надо было догадаться раньше. Это мир в зернышке песка, – пояснил Эб.

– Подожди Гагру! – размахивая копьем, извлеченным из стены в красном домике, эльф нырнул следом за магопсом.

Блюмкин, а за ним и Эб пересекли коридор и очутились в большой пещере…

Самой большой из всех пещер, что Эбвин видел здесь, и озаренной не огнем факелов или мерцанием сталактитов, а дневным светом.

Пещера напоминала шляпку гриба: потолок-купол начинался прямо от пола. По кругу тянулся ряд отверстий, за которыми виднелось небо.

Сквозь отверстия внутрь то и дело влетали облака магии.

Она пронизывала всю пещеру, насыщала звенящий от магического напряжения воздух. Комки золотистых нитей плавали над полом.

В центре зала стояла Машина.

Эб не сразу понял, для чего она, но с первого же взгляда разглядел в ней нечто устрашающее, даже смертельное. Потом он так и не смог восстановить в памяти все детали внешнего вида Машины. Манипуляторы подтягивали облака магии, изгибающиеся трубки с хлюпаньем всасывали золотистые нити внутрь. Огромные скрипящие шестерни, горящие печи, струи густого пара, движущиеся конвейеры…

Машина казалась живой. Когда путешественники ввалились в пещеру, она нахмурила дымовые брови, мрачно блеснула раскаленными глазами печей, оскалилась зубьями шестерней.

И загудела, заворчала так, что вся пещера начала мелко дрожать.

Сразу же стало ясно, что основное устройство, сердце Машины – пресс. Он занимал центральное место в конструкции, все остальные механизмы работали для того, чтобы он мог периодически сокращаться, спрессовывая магию в горящие золотым огнем кубики магрила.

Горестно причитая, Кастелян побежал вокруг Машины и скрылся за ней. Эб двинулся следом, положив ладонь на рукоять жезла. Из пресса магриловые брикеты попадали на наклонный конвейер и исчезали в узком отверстии в потолке пещеры.

Когда Эбвин проходил мимо печи, из нее вырвался клуб огня, и он отскочил. Волосы на голове затрещали от жара. Все вокруг дрожало так, что очертания предметов стали расплывчатыми, словно в музее на большой картине, которую рассматриваешь с очень близкого расстояния.

Кастелян стоял возле железной лестницы, ведущей к квадратному люку в потолке.

– Куда? Куда?! – он подпрыгивал, клацал зубами, пытаясь ухватить облачка магии и не позволить Машине втянуть их внутрь себя. После очередного прыжка кривые лапы его подкосились, магопес упал на бок и заплакал, тряся головой и фыркая.

– Видите, что он делает? – всхлипнул Кастелян, когда остальные встали вокруг него. – Тодол высасывает жизнь из моего мира.

– Как помешать? – спросил Гагра. – Большой Кастелян не должен плакать! Пусть скажет, что делать?

Все это время Эбвин продолжал размышлять над своей догадкой, и теперь спросил у Кастеляна:

– Но если ты уменьшил себя с Гагрой и спрятался в песчинке, то кто я? Ведь я не снаружи, я жил здесь все время.

– Пусть Кастелян скажет, что делать! – неистовствовал Гаргантюа.

– Надо сломать ее.

Эльф немедля подскочил к конвейеру, схватил магриловый кубик и со всей силы запустил в Машину. Кубик попал точно в треугольный зазор между зубьями шестерни. Она поворачивалась до тех пор, пока зуб другой шестерни не уперся в магрил. Раздался скрип, беспрерывный рокот на мгновение зазвучал тише, затем вновь усилился. Вокруг кубика вспыхнул золотистый ореол, и Машина размолола магрил в труху.

– Ну что вы, друг мой, – обратился Грюон Блюмкин к эльфу. – Это было бы слишком просто. И еще… – гном повернулся к Эбу. – Вы ошиблись, это вовсе не песчинка.

* * *

Проникающий из-под пола рокот, звучащий беспрерывно долгие годы, давно стал частью мира Тодола и потому, когда тональность звука чуть изменилась, маг тут же заметил это и в первое мгновение не поверил своим ушам.

– Что такое?! – он нагнулся, прислушиваясь. Рокот на миг стал тише, затем усилился. На столе зазвенели осколки кувшинов.

– Они подо мной!

Из сундука донесся скрип.

Тодол приблизился к нему и заглянул внутрь. Черная книга раскачивалась, попеременно натягивая цепи. Движения ее были плавными, но сильными, магриловые звенья цепей тихо скрипели от напряжения.

– Ничего не выйдет, – сказал Тодол книге и повернулся, пронзительным взглядом окидывая комнату.

Длинный ряд его милых, его прелестных зверушек тянулся вдоль стены.

– Ты! – сказал Тодол, указывая на одну из зверушек. – Ты, и ты, ты, ты, ты, ты…

Он подскочил к столу, схватил еще целый кувшин и понесся вдоль галереи, окропляя скелеты золотистыми брызгами магриловой жидкости. Когда он достиг середины ряда, позади уже началось движение, щелканье, скрип и стук костей о серебряный пол. Возле последней зверушки Бардо остановился, поднял кувшин, чтобы вылить остатки, но передумал и оглянулся.

Сойдя с черных гранитных постаментов, зверушки выжидающе смотрели на него. Из сундука вновь донесся скрип цепей, но Тодол не обратил на это внимания.

Зверушки смотрели на него.

Бардо Тодол широко улыбнулся и перевел взгляд на большой квадратный люк в полу.

В сундуке магриловые цепи звякнули опять.

* * *

– Тогда Гагра попробует по-другому!

Эльф все еще сжимал крысиное копье. Ухватив оружие обеими руками, он пошел вокруг Машины, широко замахиваясь и обрушивая тяжелый железный наконечник на шестерни и рычаги. Его фигура скрылась в струях бьющего из Машины дыма.

– Увы, я сомневаюсь, что это может помочь, – заметил Блюмкин, скептически приподнимая бровь. – Мой дорогой Кастелян, почему бы вам не воспользоваться мощью Зубастика?

– Потому что я пес! – взвыл Кастелян. – Я с трудом могу колдовать в этом теле!

Сквозь дрожащий задымленный воздух к ним метнулась фигура Гагры.

– Там… – растерянно начал он, показывая копьем вверх, и не успел договорить. Грохоча костями о железные ступени, по широкой лестнице вниз устремились зверушки.

От обилия матовых костей, черепов и пустых глазниц у Эбвина зарябило в глазах. Впереди всех летел сокол, затем бежала рысь, извивались позвонки питона, стучал костяными крыльями голубь, переставляли лапы незнакомые, диковинные существа…

Первым опомнился Блюмкин. Подпрыгнув, он кулаком сбил голубя в воздухе и встал в боксерскую позу, медленно поводя перед собой согнутыми руками. Гагра вовсю размахивал копьем, круша противников, Кастелян крутился волчком, клацал зубами и рычал.

А Эб испугался. Скелеты – это было как в кошмарном сне, и он отступил, прижавшись спиной к стене, так что фигуры дерущихся исчезли в дыму. Сквозь рокот Машины доносился треск и стук. Эбвин зажмурился и сжал зубы так, что у него загудело в голове.

И понял, что его ладонь все это время лежала на рукояти жезла.

Рукоять была теплой. Не открывая глаз, Эб медленно поднял другую руку и тоже положил ее на жезл.

Он не мог вызвать морозных псов, он вообще ничего не мог. Он не умел колдовать, он не был магом – всего лишь слуга, ремонтирующий старую домашнюю утварь и по приказу хозяйки ухаживающий за животными.

– Кастелян сказал, что я не маг, – прошептал он.

Рядом прозвучало ритмичное перестукивание. Медленно вытаскивая жезл из-за ремня, Эб стоял, зажмурившись.

От Машины донесся вскрик Гагры.

Кости простучали совсем близко и смолкли.

Вытащив жезл, Эбвин обеими руками занес его над головой, так что снежинка на конце звякнула о стену. Кастелян сказал – ты не маг, но еще он сказал – магические вещи слушаются тебя. Эб справился с магриловым замком, а ведь с ним не мог справиться сильный эльф! А еще он сумел починить путанку, и заклинание Потока…

Эб открыл глаза.

Прямо перед его лицом медленно покачивался из стороны в сторону череп питона.

* * *

На своем месте осталась только одна зверушка, но Бардо очень не хотелось, чтобы она покидала постамент. Эта была звезда галереи, самая большая, самая могучая зверушка их собранных им. Тодол решил, что остальные справятся без ее помощи, и поставил кувшины на пол.

Он удовлетворенно прислушался к тому, что происходило внизу. Зверушки явно теснили врагов.

Сквозь рокот и звуки сражения опять донесся скрип. Бардо Тодол оглянулся. Над краем сундука виднелась черная обложка.

– Тебе не вырваться.

Он приблизился к сундуку. Книга парила у верхнего края стенок, удерживаемая натянувшимися цепями. Вокруг выпуклого глаза по коже ползли иссиня-черные кляксы. Магриловые звенья напряженно поскрипывали и медленно растягивались, из круглых становясь овальными.

Бардо приоткрыл пасть, показывая книге длинный, тонкий язык.

– Ничего не выйдет, – прошипел он. – Ты – всего лишь моя книга.

Она рывком подалась вверх, цепи натянулись до предела и глухо заскрипели.

– Тихо! – прикрикнул на нее Тодол. – Я написал тебя, я – твой хозяин. Что ты можешь сделать мне? Только трепыхаться, шелестеть страницами… – Он наклонился и с издевательской ухмылкой погладил книгу лапой.

От напряжения на обложке выступили темно-красные капли. Буквы проступили в верхней части, на “лбу” книги, и сложились в два слова.

– Ну и что? – спросил Бардо Тодол. – Я знаю, как тебя зовут. Ведь это я дал тебе имя.

Снизу донесся крик боли, затем визг пса.

– Мой бедный, бедный маленький враг… – пробормотал Тодол. – Он подошел столь близко, почти добрался до меня… Почему ты смотришь на меня так?! – вдруг закричал он. – Ты должна любить меня, ведь это я тебя создал!

Глаз раскрылся шире, зрачок скосился в сторону, и полный неутолимого голода черный взгляд уперся в угол спальни, туда, где рядом с отверстием конвейера лежала пирамида магриловых кубиков.

– Эти цепи невозможно порвать. Они из закаленного в печи, спрессованного магрила. Такой уже не годился тебе в пищу, слишком твердый и прочный. Никакая сила в мире не способна сломать звенья. Больше я никогда не открою сундук, ты навечно останешься в нем.