Текст книги "Рыжее наследство"

Глава 5

Серый рассвет медленно прокрадывался в долину Тейна, постепенно разгоняя непроглядную темень ночи. Это был тот самый час утра, когда воздух особенно свеж, а легкий предрассветный ветерок пробирает до костей. Башня замка Тейндел, украшенная полуразрушенными зубцами, казалась коронованной головой великана, ненароком прилегшего на скалу, да так и заснувшего здесь. Только маленькая фигурка стражника, вышагивавшего на верхней площадке донжона, напоминала, что это место обитаемо. Сегодня Джош почему-то сам решил отстоять ночную вахту. То ли бессонница, то ли недоброе предчувствие выгнали его из теплой постели, и теперь он мерно шагал по периметру надвратной башни, пристально вглядываясь вдаль.

Родерик опять напился в одиночестве, заснул прямо в зале. Куда это годится? А тут еще этот посыльный, Ноллис… Чем-то он ему не нравился. Глаза у него холодные, все примечают, и язык очень хорошо подвешен, это уж точно. Сразу видно, что человек бывалый… Казалось бы, чего опасаться? Наоборот, все неплохо складывается – может, на старости лет доведется вернуться в Беверли и жить себе спокойно. Но что-то грызло душу, тревожило и он так и не смог заснуть. Сменил на часах старика Пегого Пита и вот теперь стоит здесь, на продуваемом всеми ветрами месте.

Джош сокрушенно вздохнул, качая головой. Род был его старым другом, даже больше чем другом. Сыном, который мог бы у него быть, но так и не родился. Джош остался холостяком, и обитатели Тейндела заменили ему семью. Он уже стар, но вполне крепок, чтобы охранять их сон на рассвете.

С высоты восьми ярдов, на которой он находился, открывался отличный обзор. Кругом все было тихо: только серые неподвижные камни да далекий темный лес, даже птицы еще не проснулись. На долину Тейна, погруженную в густые синие сумерки, с башни открывался прекрасный вид, но Джошуа по старой солдатской привычке не обращал внимания на красоту природы.

Начальник стражи потер красные руки, пытаясь хоть немного согреть их. Он замерз за ночь на пронизывающем северном ветру, а проклепанная железом войлочная куртка плохо спасала от утренней сырости. Взглянув на небо, он тихонько выругался. Похоже, собирался дождь… Вот пакость! Джош поглубже натянул на уши шерстяной колпак. Да уж, скоро осень, а затем и зима придет в этот негостеприимный край, и тогда стоять на страже будет совсем грустно. Но ничего, не впервой. Через пару часов появится смена и он сможет спуститься вниз, в караульню, где его ждут кружечка крепкого эля и овсяная лепешка. А там и вздремнуть можно у теплого очага… Что еще нужно солдату?

Внезапно от сладких мечтаний его отвлек какой-то тихий звук внизу, под самой стеной. Как будто что-то хрустнуло или камешек скатился. Джош мгновенно насторожился, поудобнее перехватывая древко копья. Долгие годы службы научили его чутко реагировать на все, что вызывало подозрения. Кто знает, может, это какой-то зверь крадется, а может, враг пытается незаметно подобраться к замку. Тем более самое время – рассвет, стража дремлет, все в замке крепко спят. А с такими соседями, как беспокойные и воинственные Мак-Лейны, ухо надо держать востро.

Пригнувшись за выступом стены, где прятался от ветра, он осторожно выглянул вниз. Вроде ничего подозрительного, но все же… Чувство опасности говорило ему, что что-то неладно. Надо бы окликнуть Сэмми, который нес службу на стене.

– Эй, Сэмюэл! – приложив руки рупором ко рту, крикнул он. – У тебя там порядок?

В предрассветной тишине его голос прозвучал непривычно громко. Какая-то ночная птица, которую спугнул его крик, с громким писком сорвалась со стены и прошелестела крыльями прямо над его головой.

– Полный порядок, – услышал Джошуа чей-то уверенный голос у себя за спиной.

Он не успел обернуться. Холодная сталь, пробив войлочную куртку, вонзилась ему в подреберье. Огненное колесо взорвалось перед его глазами, и Джошу показалось, что тысяча иголок впились ему во внутренности. Дернувшись от дикой боли, пронзившей все его тело, он медленно завалился вперед, выронив копье.

Человек в добротной кольчуге с бармицей[32]32
  Бармица – кольчужный капюшон, защищавший голову.


[Закрыть], усмехнувшись, вытер свой короткий меч о плащ упавшего стражника и неторопливо вложил его в ножны. Его холодные голубые глаза на мгновение задержались на неподвижном теле, не подававшем признаков жизни. Затем он шагнул к краю площадки донжона и, перевесившись через нее, издал короткий свист. Тут же снизу послышался легкий хруст камешков под чьими-то ногами.

– Эй, вы, потише! – сдавленным шепотом прикрикнул человек на невидимых сообщников. – Вы едва не выдали себя!

Внизу сразу же все стихло.

– Ждите, когда я открою ворота, – приказал убийца. – Оба стража готовы.

Он выпрямился, но тут же, не успев обернуться, упал. Удар, который должен был размозжить ему голову, обрушился на его спину. Каким-то звериным чутьем он вывернулся из-под него в последний момент. Стражник бил копьем, и только то, что он был ранен, да крепкая кольчуга позволили наемнику выжить.

Чувствуя, как у него потемнело в глазах от чудовищной силы удара, он откатился в сторону. Шатаясь, Джош вскочил на ноги и выхватил меч.

– Ноллис! Ах ты, предатель… – прохрипел Джош, чувствуя, что теряет последние силы.

Взгляд холодных голубых глаз, в которых не отражалось и капли страха, быстро оценил противника. Из раны в боку стражника толчками вытекала густая темная кровь. Джош сделал короткий взмах копьем, но не удержался и упал. Он вложил в этот удар последние силы и теперь чувствовал, как вместе с кровью из него вытекает жизнь. Он стоял перед своим врагом, держась за древко копья, как за клюку, и пошатываясь. Джон Ноллис улыбнулся и занес меч…

Неуловимым движением Джош сорвал с цепочки маленький медный рог и из последних сил затрубил в него. Пронзительный резкий звук взорвал окрестную тишину и тут же умолк, словно захлебнувшись.

– Черт бы тебя побрал, герой, – процедил человек в кольчуге, вытаскивая меч из обмякшего тела стражника.

Не удержавшись, он со злостью пнул его ногой. Тело начальника стражи безвольным кулем свалилось с донжона и с глухим стуком упало во двор.

– Все к воротам! – уже не скрываясь, заорал предводитель и быстрыми скачками понесся вниз.

Он должен успеть открыть их, иначе ему конец. А Джон Ноллис вовсе не собирался умирать. В замке уже слышались крики и топот бегущих к воротам воинов, когда тяжелые створки медленно разошлись и во двор хлынула толпа нападающих.

* * *

Эрика проснулась, когда солнце уже стояло в зените. То есть, скорее всего, оно стояло в зените, поскольку за пеленой серых облаков точно определить это было невозможно. В воздухе была легкая морось, редкие капли срывались с деревьев. В ее временном жилище по-прежнему было сухо. Девушка потянулась, чтобы размять затекшие мышцы. Боже, по-моему, болят даже уши. Да уж, ночная прогулка не прошла для нее даром.

Привстав на локте, Эрика огляделась. Вчера, спасаясь от дождя, она второпях свернула сюда, в эту маленькую пещерку. Здесь обычно укрывались пастухи из Тейндела, когда непогода застигала их по дороге к селению. Маленькое углубление в скале, находившееся на высоте примерно трех ярдов от земли, снизу трудно было различить – так заросло оно кустами ежевики. Девочкой она очень любила тут прятаться, когда отец брал ее с собой на охоту.

Вспомнив о ежевике, Эрика принялась осматривать свои немилосердно саднившие руки. Вчера она сильно ободралась, пока лезла сюда. Девушка вытащила из-за пазухи драгоценное зеркальце и принялась тщательно изучать свое лицо. По правде сказать, хорошо, что зеркало немного потускнело от времени – то, что удалось рассмотреть, выглядело не лучше поцарапанных рук. Да уж, что скажет Кэтрин, когда увидит ее такую – всю в ссадинах и синяках…

В желудке заурчало. Еще бы! Она не ела ничего с самого вечера, шла всю ночь, а сейчас уже полдень. Эрика принялась рыться в своем узелке. Еды было немного. По пути она успела стащить со стола остаток сухого козьего сыра, который Кэтрин забыла спрятать в кладовку, и хлебную горбушку. Но вкус сыра, который она целиком затолкала в рот, показался ей восхитительным.

Ничего, главное, что не забыла кремень, а уж еды она себе добудет – кругом полно всякой дичи. Для нее не в новинку самой себя обеспечивать. Отложив в сторону пращу, девушка любовно протерла свой маленький лук, проверила, не намокла ли тетива. Какая удача, что она сразу нашла эту пещеру! Ей пришло в голову, что незачем искать себе другое убежище. Надолго убегать из дому она не собиралась, а здесь ее никто не найдет – судя по заросшей тропинке, вряд ли пастухи часто сюда наведываются.

План ее был прост: переждать, пока отец перестанет на нее сердиться и начнет волноваться. По расчетам Эрики, это случится через день-два. Тогда можно будет и вернуться. Она достаточно изучила характер отца, чтобы предположить, что он не станет ее очень строго наказывать, когда она сама возвратится домой.

После сухого соленого сыра захотелось пить. Кажется, где-то тут неподалеку был ручей… Ловко цепляясь за каменистые выступы, Эрика спустилась вниз. По дороге она успела сорвать несколько ягод ежевики. Терпкий кисловатый вкус спелых ягод разлился во рту, поднимая настроение. Господи, как хорошо! Несмотря на все неприятности, что с ней произошли, девушка находилась в приподнятом настроении.

Кругом уже чувствовался чуть прелый запах осени, редкие капли дождя срывались с листьев, навевая своим шорохом спокойствие и сон. Боярышник пламенел листвой, выделяясь среди зеленых еще дубов и вязов. Кое-где на полянках краснели волчьи ягоды, заставляя осторожного путника огибать эти места. Птицы попрятались от дождя, и только черные дрозды шуршали в траве, выискивая что-то съедобное.

Пробираясь сквозь заросший дроком и лещиной подлесок, она наконец-то услышала шум бегущей воды. Отодвинув свисавшую с кряжистого дуба длинную «бороду» лишайника, Эрика издала радостный возглас. Небольшой прозрачный поток несся по каменистому руслу, запруженному упавшими деревцами. Напившись и умывшись, она решила исследовать окружающую местность. Напевая песенку себе под нос, девушка стала подниматься на вершину пологого холма, поросшего лесом. Время от времени ее окатывало с ветвей градом капель, так что наверх она выбралась, изрядно вымокнув. На вершине свистел ветер. Деревья величаво покачивались, задевая друг друга ветвями. Эрика нагнулась, увидев в траве коричневую шляпку съедобного гриба.

– Уже удача, – пробормотала она, отряхивая мокрые от росы рукава. – Не зря сюда лезла.

Она выпрямилась и внезапно застыла, выронив гриб. На востоке, в той стороне, где находился невидимый отсюда Тейндел, поднимался вверх столб густого черного дыма. Он четко выделялся на сером небе. Почувствовав, как сердце ухнуло куда-то в пустоту, Эрика с силой сжала руки.

– Нет, – выдохнула она. – Нет, это не там…

Она слишком хорошо знала, что может означать подобный дым. В приграничье это было обычным делом. В любой момент через границу в ту или иную сторону мог перейти вооруженный отряд, и тогда над горами поднимались столбы черного дыма, отмечая людское горе. Сейчас они шли оттуда, где жила ее семья…

Она не разбирая дороги бросилась вниз, к пещере. Камешки сыпались у нее из-под ног, ветки хлестали по лицу, но Эрика не обращала внимания ни на ушибы, ни на колючий кустарник. Она бежала вперед. Споткнувшись о камень, девушка кувырком полетела вниз. Слава богу, холм был достаточно пологим и она ничего себе не сломала. Добравшись до пещеры, Эрика быстро увязала в узел свой плед и забросила за плечи лук. Мысли роем носились в голове, как назойливые мухи. Что могло случиться в Тейнделе? Нападение шотландцев? Пожар? А может, ничего страшного не случилось и ей просто показалось, что дым шел с той стороны?

– Господи, только бы все были живы, – пробормотала она, выбираясь из пещеры. – Ведь они живы?..

Она постаралась взять себя в руки и внимательнее глядеть по сторонам. Надо успокоиться, иначе до дома она не доберется, свернув себе шею на каком-нибудь уступе.

– Нельзя ни о чем думать, – приказала она себе.

Едва заметная тропинка, по которой она спускалась вчера, стала скользкой после дождя. К тому же теперь ей приходилось карабкаться вверх, а не вниз. Уже через час девушка почувствовала, что начинает уставать. Ей пришлось перейти на шаг. Зачем, зачем она удрала вчера из замка! Ей опять захотелось пить, но приходилось терпеть.

Чтобы не упасть духом, она начала вспоминать все молитвы, которым научил ее отец Годвин. Может, так Господь быстрее услышит ее? Она больше не будет убегать из дому, не будет спорить с отцом. Даже поедет в обитель Ромси, хоть ей и не хочется. Ее шатало от усталости, но Эрика продолжала упрямо двигаться вперед.

Она не помнила, сколько прошла, но упорно продолжала идти, как заводная кукла. Ноги отваливались, во рту немилосердно жгло, она задыхалась… Время близилось к вечеру, и скоро, по ее расчетам, должны были показаться стены Тейндела. Девушка ускорила шаг. Одна мысль не давала ей покоя: что она будет делать, если там идет сражение? Бежать за помощью или постараться пройти тем же путем, которым она выбралась из замка? Нет, надо сначала осторожно разведать, что там происходит. Может быть, гораздо полезнее будет ее присутствие вне стен – так она может привести помощь.

Эрика прислушалась. Странно, замок уже должен быть близко, а никакого шума нет. Она вскинула голову, пытаясь разглядеть очертания башни, и хрипло вскрикнула от испуга: над ней, тяжело маша крыльями, пролетели два ворона. Они летели, не особенно торопясь, словно на званый обед…

Эрика закричала на птиц, отчаянно замахав руками, как будто могла остановить их плавный полет. Нет. Нет!

Бросив тяжелый узел, она кинулась к замку со всех ног. Уже понимая, что бежать нет смысла, что она никуда не успеет, она все равно бежала, не глядя под ноги, едва успевая отводить ветки, хлещущие по лицу, оскальзываясь на тропинке… Задыхаясь, девушка выбежала на открытое пространство и в растерянности остановилась.

Перед ней стоял сожженный Тейндел. Черные закопченные стены жилой башни нелепо возвышались на верхушке холма. Деревянные постройки полностью сгорели, от них остались только черные головешки. Ворота были распахнуты настежь, придавая картине какой-то непристойный вид – словно человека выставили голым на всеобщее обозрение. Над ее головой медленно проплыла еще одна пара воронов. Сиплое карканье раздалось над замком, и Эрику пробрала дрожь. С трудом сглотнув ком, застрявший в горле, она медленно двинулась к нему. Никаких мыслей не было. Она просто шла, как сомнамбула, не глядя по сторонам, не отрывая взгляда от черного провала ворот.

Она не сразу заметила, что не одинока на открытом пространстве перед воротами. То тут то там из-за камней показывались головы любопытных крестьян, пришедших к разоренному замку из селения в долине. Она всей кожей ощущала на себе их любопытные и боязливые взгляды. Наверняка вилланы надеялись поживиться чем-нибудь в этих развалинах, но появление дочери барона спутало их планы. Теперь они издали наблюдали за ней, не решаясь приблизиться.

Почему-то мысль о мародерах привела девушку в ярость. Она ускорила шаг и почти вбежала в открытые ворота. Стая ворон с негодующим карканьем поднялась в воздух, громко хлопая крыльями. В первый момент Эрика даже не узнала это место. Их маленький чистенький дворик, который старая Кэтрин всегда содержала в порядке, превратился в грязную выжженную пустыню. Дождь прибил пепел к земле, смешав все в страшную грязь. Кухня еще слабо курилась дымом – она сгорела дотла, остался только каменный остов. Всюду виднелись какие-то тряпки, лохмотья, прямо посреди двора валялся большой котел, в котором обычно варили похлебку… А возле донжона лежало что-то бесформенное, напоминающее человеческую фигуру. Эрика подошла поближе и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

Это был Джош. Она сразу узнала его, несмотря на то что не увидела лица. Начальник стражи лежал ничком, зарывшись лицом в жидкую грязь, странно подвернув одну ногу под себя… Одна его рука была вытянута, по-прежнему крепко сжимая маленький медный рог на цепочке. На боку и в спине стражника зияли две раны, вокруг которых бурой коркой застыла кровь. Кровь была кругом – боже, как много ее вытекло!

Девушка в ужасе сделала еще несколько шагов к нему, но тут желудок скрутило ужасной судорогой, и ее вырвало. Ее выворачивало наизнанку, так что она едва удержалась на ногах. Прислонившись к стене, Эрика некоторое время стояла, хватая ртом воздух и пытаясь собраться с силами. Надо было бы перевернуть Джоша, проверить, может быть, он еще жив? Но тут же с необычайной отчетливостью девушка поняла, что это бессмысленно. Джош, который играл с ней, учил ее всему, сейчас лежит мертвый, и она уже ничем не сможет ему помочь. На подкашивающихся ногах она двинулась по двору, стараясь не смотреть на ворон, усевшихся в ожидании на крепостной стене.

На двоих воинов она наткнулась возле сгоревшей кухни; еще один лежал, раскинув руки, посреди двора. Пегий Пит… Зажав рукой рот, чтобы не закричать, Эрика медленно продвигалась к главной башне, всюду встречая следы кровавой схватки, разгоревшейся здесь вчера ночью. Ее начала бить крупная дрожь. Где же остальные? Не может быть, чтобы все были мертвы. Пока она не видела ни отца, ни Кэтрин, ни братьев… Может быть, их захватили в плен? Она просто не могла поверить в то, что отец и братья могут погибнуть. Не могла…

Громада башни нависла над ней – почерневшая, с выгоревшими пустыми глазницами окон. Под стенами валялись обгоревшие пучки соломы, которыми пытались поджечь замок. Дождь помешал пожару распространиться внутрь, а нападавшие, видимо, слишком торопились… Огонь опалил, но так и не смог уничтожить массивную дубовую дверь. Теперь она болталась на одной петле, качаясь от ветра и противно скрипя. Эрика в нерешительности остановилась перед входом в дом. Девушку сковал страх. На мгновение она вспомнила, что находится одна среди мертвецов, и ей стало жутко. Может, лучше подождать, пока появится еще кто-то? Она беспомощно оглянулась назад – вилланы, по-видимому, разбежались. И вдруг она услышала какой-то едва уловимый звук… Слабый стон, идущий откуда-то из глубины башни. Там есть кто-то живой!

Она бросилась туда, разом забыв все свои страхи. Но не успела сделать и нескольких шагов, как споткнулась и с размаху полетела на пол. Внутри было темно, и она не сразу разглядела, обо что споткнулась. А когда поняла, закричала так, что вороны опять взвились в воздух, оглашая округу хриплым карканьем.

Здесь была настоящая бойня. Мертвые люди лежали на полу, все было залито почерневшей кровью. Тошнотворный запах ударил в нос. Эрика, с ужасом глядя на мертвецов, вскочила на ноги. Прямо перед ней лежала женщина, вытянувшись к двери, с разрубленным пополам черепом. Их ленивая служанка Долли, которую никогда невозможно было заставить работать… Джек, ее муж, был тут же, рядом валялось его копье. Видимо, слуг убили первыми, едва нападавшие ворвались в дом.

Ее взгляд выхватил из темноты чьи-то ноги, обутые в старые стоптанные башмаки. Она медленно подошла поближе и нагнулась над мертвой женщиной. Это была Кэтрин. Старуха ничком лежала в углу, сжимая в руках чугунную сковородку. Ее просто отшвырнули прочь, не глядя рубанув мечом. Дрожащими руками Эрика попыталась перевернуть ее, но тело худенькой Кэтрин словно одеревенело и стало неподъемным. С огромным трудом ей удалось подтащить няньку поближе к свету. Все напрасно! На нее глядели открытые безжизненные глаза старухи. Та была мертва. Брови Кэт были нахмурены, рот сурово сжат. Эрика неловко попыталась закрыть глаза своей старой няньке, но они упорно не закрывались.

От этого страшного взгляда у нее в голове помутилось.

– Отец! – отчаянно закричала девушка, бросаясь вперед. – Бран! Гилберт! Бра-ан!

Ее громкие крики эхом раздавались под сводами мертвого замка, не достигая своей цели. Она вихрем ворвалась в зал и остановилась как вкопанная. Видимо, тут разыгралась последняя часть драмы. Стол был перевернут, сломанные обгоревшие скамьи разбросаны как попало. Прямо посредине, около перевернутого стола, лежали два человека. С похолодевшим сердцем Эрика медленно двинулась к ним, инстинктивно стараясь не наступать на запекшиеся лужи крови на полу. Они лежали рядом, сжимая в руках мечи, – отец и Бранвен.

Всхлипнув, Эрика обессиленно привалилась к дубовому столу.

– Святая Дева, что же это? – прошептала она.

Она протянула руку и осторожно коснулась опаленных волос отца. Ей пришло в голову, что так же она гладила его волосы перед тем, как уйти отсюда. Она ушла, а их убили… Всех. И Брана, и Джоша… Девушка дотронулась до щеки мертвого брата, но тут же отдернула руку, почувствовав холод. Глаза ее застлала пелена, ноги подкосились, и она рухнула на колени перед убитыми.

– Как же ты допустил это, Господи?! – истерично взвизгнула девушка, запрокинув голову. – Ведь я так молилась тебе!

Из ее груди вырвалось какое-то нечеловеческое рычание, перешедшее в судорожный всхлип. Ответом ей было молчание. В замке стояла тишина, только дверь противно поскрипывала под порывами ветра. Она еще раз внимательно оглядела убитых, и ее взгляд случайно скользнул по столу, который стоял на боку. «Я вернусь, па» – прочла она светло-коричневые буквы на закопченной поверхности доски. Эрика до крови закусила губу. По ее лицу катились слезы, тело сотрясала мелкая дрожь. Внезапно она вскочила на ноги, дико оглядываясь. Ей что, мерещится? Нет, снова повторилось. Слабый стон, который послышался ей еще у входа, вновь раздался в жуткой тишине замка.

– Эй! Кто-нибудь! Гил! – завопила она что есть мочи, бросаясь наверх.

Ее младший брат… Может, он выжил? Должен же остаться кто-то живой в этом проклятом месте! Обгоревшая лестница чудом не обрушилась под ней. Эрика, перепрыгивая ступеньки, достигла верхней площадки.

– Гилберт! – закричала она опять.

Слабый стон доносился откуда-то из угла. Девушка кинулась туда. Возле распахнутых настежь дверей в ее комнату лежал их замковый капеллан.

– О боже, отец Годвин! – воскликнула она, бросаясь к старику.

Священник лежал, неловко опираясь спиной о стену. Лицо пересекал след от удара, один глаз полностью вытек из глазницы… Длинная кровавая полоса тянулась к нему из глубины коридора. Видимо, он полз к лестнице, но силы оставили его. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из его слабой груди, однако он был еще жив.

– Отец Годвин! – Эрика осторожно попыталась приподнять священника.

Похоже, он находился в беспамятстве. Господи, хоть бы кто-нибудь помог ей! Он ведь, наверное, лежит тут давно! Девушка беспомощно оглядывалась вокруг, не зная, что же делать.

– Сейчас я вас вынесу отсюда, – пообещала она, стараясь поудобнее перехватить капеллана. – Я вас вытащу…

Раненый застонал, его рука слабо шевельнулась. Один глаз отца Годвина с трудом открылся, и Эрика невольно отшатнулась – таким безумным был его взгляд.

– Уходите все, скорее, – забормотал он, лихорадочно шаря рукой по груди, стараясь нащупать свой нательный крест. – Спасайтесь! Уходите, это демоны! Неужели вы не ведаете жалости?! Будьте вы прокляты! Прочь!

Капеллан испуганно заслонился от нее дрожащей рукой.

– Отец Годвин, не бойтесь! – глотая слезы, попросила она. – Это я, Эрика! Не бойтесь, это всего лишь я. Скажите, где Гил?

Старый священник затих, в его единственном глазе зажглась искра разума.

– Эрика? – тихо промолвил он. – Ты… жива? Значит, они тебя не нашли?

– Да, я жива, отец Годвин, – плача, подтвердила девушка. – Прошу вас, скажите, Гил жив?

– Гил… Я… его не видел, – растерянно ответил раненый. – Не знаю… они всех убили… Оставьте меня! – закричал он, слабо вырываясь у нее из рук. – Я не знаю, где она! Не знаю! Господи, да святится имя Твое…

Он забормотал молитву, обводя все вокруг безумным взглядом. Его дыхание становилось все более хриплым, и Эрика испугалась.

– Не разговаривайте! Сейчас я снесу вас вниз, – сказала она, приподнимая старика.

Господи, какой он тяжелый! Как она стащит его по этим хлипким ступеням? Ну неужели никто не поможет ей?

– Э-э-ей! – отчаянно завопила она. – На помощь! Сюда! Здесь живой человек!

Ответом ей было только эхо. Отец Годвин снова начал бредить, бессвязно проклиная кого-то. Похоже, разум старика помутился от пережитого. Эрика осторожно начала стаскивать его вниз, стараясь не оступиться на ступеньках и не сделать ему больно. Слезы катились у нее из глаз, мешая разглядеть дорогу. Только бы дотащить его живым.

– Это были не шотландцы, – неожиданно проговорил умирающий священник. – Не шотландцы… Это…

Ступенька под ней слегка затрещала, и девушка замерла, стараясь не шевелиться. Обгоревшая лестница опасно поскрипывала, явно собираясь развалиться на части под весом двух человек.

– Есть тут кто живой? – вдруг раздалось внизу.

– Э-эй! – срывающимся голосом закричала Эрика. – Мы здесь! Помогите!

Внизу показалась чья-то могучая фигура в накидке из козьих шкур. Острый запах мокрой шерсти ударил в нос, сердце на мгновение замерло от страха. В следующее мгновение она едва не закричала от радости. Да это же Дональд! Откуда он тут взялся? Девушка смотрела на него, не веря своим глазам. Следом появились еще два человека из дружины сэра Родерика, угрюмо оглядывая замковый зал.

– Несите стол, – коротко приказал он.

Здоровяк Дональд залез на него и осторожно принял на руки раненого. Эрика спрыгнула следом.

– Он жив, жив, – как заведенная твердила она. – Осторожно, пожалуйста!

Священник еле дышал. Судя по всему, он потерял сознание от боли, пока она его тащила.

– Кладите отца Годвина здесь. Его нельзя двигать, – распорядилась девушка. – Сейчас я принесу трав, сделаю ему перевязку…

Не обращая внимания на шатающуюся лестницу, она вихрем взлетела наверх и ворвалась в свою комнату. В первое мгновение от неожиданности она даже запнулась на пороге. Ее маленькая ухоженная комнатка была разгромлена. Старый сундук был разбит в щепы, лежанка перевернута, пучки лекарственных трав сорваны со стен и затоптаны чьими-то сапогами… Чья-то грубая, слепая ярость выплеснулась здесь. Если бы она спала в своей постели эту ночь, ее уже не было бы в живых. Несколько мгновений она постояла на пороге своей комнаты, а потом молча затворила дверь и вышла.

– Я ничего не нашла… – тихо сказала она, остановившись рядом с Дональдом.

Недоговорив, она закусила губу. По худенькому телу отца Годвина прокатилась судорога, он дернулся и затих. Дональд положил ей руку на плечо.

– Он бы все равно не выжил, – неловко пробасил он. – Рана тяжелая. С такими не выживают, уж я-то знаю… Даже удивительно, что он столько продержался. Мы обыскали весь дом, но не нашли больше никого в живых.

– А Гилберт? – отрешенно спросила она.

Дональд только покачал головой.

– Его нигде нет.

Низко опустив голову, Эрика замолчала. Во рту от прокушенной губы остался соленый привкус собственной крови. Кровь, одна кровь вокруг… Она медленно огляделась вокруг, словно просыпаясь ото сна. Двое солдат, прибывших с Дональдом, деловито возились возле погибших.

– Надо похоронить их, – услышала она чьи-то слова.

«Кого похоронить? Отца? Бранвена?» Она хотела крикнуть, что нельзя хоронить их, ведь они, может, еще живы, но язык присох к гортани. Эрика тупо смотрела, как двое воинов положили иссеченное тело Бранвена на доску от сломанной скамьи и понесли к выходу. Дональд что-то говорил ей, но она не слышала. Эрика позволила вывести себя из замка и усадить на какой-то камень во дворе. Не было ни сил, ни эмоций, только безразличная покорность судьбе.

Только теперь она вдруг ясно поняла, что у нее не осталось никого и ничего. Девушка молча встала и, как сомнамбула, подошла к троим мужчинам, лежавшим рядом. Воины как по команде расступились перед ней.

– Прости меня, пожалуйста, отец, – попросила она. – Я буду всегда тебя помнить. Прощай, Бранвен. Ты был настоящим рыцарем, – голос ее сорвался. – Прощай, Джошуа.

Она поочередно поцеловала их в холодные лбы и закрыла глаза, мысленно прощаясь со всеми… И со своей прежней жизнью. Теперь она одна и должна сама позаботиться о себе. Они всех, всех убили! Отца, братьев, даже отца Годвина – старого безобидного священника, убили старуху Кэтрин, которая бросилась на них со сковородкой в руках!.. Что же это за звери, что убивают, не щадя никого!

Эрика чувствовала, как в груди медленно разгорается бешеная, всепоглощающая ярость. Перед глазами неотрывно стояли лица погибших, ее мутило от слабости. Она нагнулась над Бранвеном и попробовала поднять его меч. Тяжелый… Кинжал Джоша вышел из ножен с трудом, словно не хотел расставаться с прежним хозяином. Девушка взвесила его в руке и криво усмехнулась.

– В самый раз, – задумчиво проговорила она.

Именно этим кинжалом Джош учил ее фехтовать.

– Миледи, прикажете послать за священником в деревню? – неловко кашлянув, сказал Дональд.

Эрика перевела взгляд на него. Глаза у нее стали колючими, как две льдинки.

– Скажи, как получилось, что тебя не было в замке? – холодно спросила она.

Он даже присел от неожиданности.

– Побойтесь Бога, миледи! – прижал он руки к сердцу. – Ваш батюшка послал нас в разъезд. Пастухи видели небольшой шотландский отряд у границы дней пять тому. Эти, прошу прощения, горцы, того и гляди уведут все стадо, ежели их не припугнуть… Как только мы с ребятами увидали дым, то сразу повернули коней назад, да только вот… – он сокрушенно развел руками, – опоздали.

Снаружи раздался топот, и в проеме показался еще один воин.

– Вот что я нашел во дворе! – мрачно протянул он ему какую-то тряпку.

Дональд, схватив ее, выругался сквозь зубы.

– Что это? – требовательно спросила Эрика, протягивая руку.

– Кусок шотландского пледа, – гневно промолвил он. – Вот, глядите, видно, негодяй оборвал его, за что-то зацепившись! Ну, теперь-то мы знаем, кто тут побывал!

Эрика, не отрываясь, смотрела на грязную тряпку. Черно-синие широкие и узкие желтые клетки… Ей был отлично знаком этот рисунок. Их соседи, Мак-Лейны! Ее сердце бешено заколотилось, она прямо-таки впилась взглядом в этот кусочек пледа, словно он мог дать ей ответ на все вопросы.

Что побудило их соседей напасть вот так, предательски вырезать весь замок? Да, они никогда не были с ними особенно дружны, люди из этого клана постоянно норовили угнать на свою сторону их скот, но старый Колин Мак-Лейн всегда был осторожен и никогда бы не стал рисковать, зная, что добыча не стоит того. Да и с шотландцами сейчас мир… Ей вспомнились странные слова умирающего отца Годвина: «Это были не шотландцы!» Тогда кто же? Кто еще способен на такую жестокость? Старик был не в себе, мог все перепутать, да и просто сойти с ума от боли… Она стиснула зубы, чувствуя, как сердце сжимается от ненависти.