Текст книги "Французский орден особиста"

Прошла бесконечно долгая минута тишины, и все заговорили одновременно. Одни обвиняли Гитлера в вероломстве, другие проклинали и грозили самыми страшными карами. Наконец эмоции утихли. «Чужим, надтреснутым голосом, в котором отчетливо слышался характерный кавказский акцент, Сталин произнес:

– Не провокация ли это немецких генералов?

– Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая это провокация? – ответил Тимошенко.

– Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города, – сказал Сталин и, подумав немного, продолжил: – Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство», – свидетельствует Жуков.

Звонить в немецкое посольство не пришлось – Вальтер фон дер Шуленбург сам прибыл в Кремль. Молотов принял его в своем кабинете, и германский посол объявил, что ему поручено передать Советскому правительству ноту следующего содержания:

«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры…»

Ноту подписал министр иностранных дел Германии Риббентроп.

Молотов вернулся в кабинет Сталина и мрачно сообщил присутствующим:

– Германское правительство объявило нам войну.

Иллюзии Вождя, что Провидение отпустило ему полгода на подготовку к решающей схватке с фашизмом, окончательно развеялись, и теперь нужно было приступить к решению конкретных вопросов.

Выслушав предложения Тимошенко, Жукова и Мехлиса, Сталин распорядился подготовить и направить в войска директиву, предоставлявшую командирам право вести ответный огонь, но не переходить советско-германскую границу – такое «половинчатое» решение было продиктовано тем, что Вождь все еще лелеял надежду на то, что Гитлеру удастся обуздать «вышедших из-под контроля генералов».

Но и высшие военные руководители оказались не на должной высоте. В 7 часов 15 минут Тимошенко и Жуков отправили в войска Директиву № 2, в которой требовали от командующих западными военными округами, Черноморским, Балтийским и Северным флотами сделать то, что уже сделать было невозможно: «…мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск…» – при первом же налете люфтваффе уничтожили на земле свыше тысячи самолетов и значительную часть бронетехники, стоявшую без маскировки под открытым небом.

Но волна растерянности схлынула быстро. Двадцать второго июня по предложению Сталина Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о мобилизации военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому Особому, Западному Особому, Киевскому Особому, Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому, Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северо-Кавказскому и Закавказскому военным округам. И 23 июня 1941 года постановлением Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) за № 825 была создана Ставка Главного командования Вооруженных Сил Союза ССР – чрезвычайный орган высшего военного управления, а 10 июля она была преобразована в Ставку Верховного командования; возглавил Ставку И. В. Сталин (до 10 июля председателем был Тимошенко), в ее состав вошли: С. К. Тимошенко Г. К. Жуков, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Будённый, Н. Г. Кузнецов и (после 10 июля) Б. М. Шапошников.

Оставался еще один важнейший вопрос – гражданам страны требовалось объяснить, что происходит на западных границах и почему агрессия фашистской Германии стала для руководства СССР полной неожиданностью. В Кремле ждали, что с обращением выступит Сталин, но тот отказался, сухо обронив: «Пусть Молотов выступит».

«Мы все возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный исторический момент услышит обращение к народу не Сталина, Первого секретаря ЦК партии, Председателя Правительства, а его заместителя… Однако наши уговоры ни к чему не привели. Сталин говорил, что не может выступить сейчас, сделает это в другой раз», – вспоминал Анастас Микоян.

* * *

Пока в Москве приходили в себя и делали первые шаги в новых обстоятельствах, в Берлине подводили первые итоги блицкрига. Его результаты превзошли все ожидания. На северо-западном направлении германские войска продвинулись на 15–25 километров вглубь советской территории. На юго-западе, на отдельных участках, удалось вклиниться в боевые порядки Красной армии до сорока километров. Наибольший успех был достигнут на Минском направлении: танковые и моторизованные части генерала Гота продвинулись на 50–60 километров и развивали бешеное наступление на столицу Белоруссии, город Минск.

Оборона советских войск была сокрушена, в плен попали десятки тысяч солдат и офицеров Красной армии. Трофеи пока не подсчитали, но они представлялись просто огромными.

В Рейхсканцелярии царила эйфория. Гитлер не стал ждать окончательных итогов первого дня войны и выступил по радио:

«…После тяжелых размышлений, когда я был вынужден молчать в течение долгих месяцев, наконец наступил момент, когда я могу говорить с полной откровенностью. Москва предательски нарушила условия, которые составляли предмет нашего договора о дружбе…

Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки.

Теперь наступил час, когда нам необходимо выступить против иудейско-англосаксонских поджигателей войны и их помощников, а также евреев из московского большевистского центра…

Принимая на себя тяжелые обстоятельства, я служу делу мира в этом районе, обеспечивая безопасность Европы и защиту всех стран европейского континента. Сегодня я решил передать судьбу государства и нашего народа в руки наших солдат.

Да поможет нам Бог в этой важнейшей борьбе!»

* * *

Ответное слово советских руководителей прозвучало с Центрального телеграфа 22 июня в 12 часов 15 минут. С обращением к народу выступил В. М. Молотов, председатель Совнаркома:

«… В 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну…

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении…

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору…

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

До победы советского народа над фашистской Германией оставались бесконечно долгие 1418 дней и ночей, а ценой победы стали 27 миллионов человеческих жизней.

* * *

В июне 1941 года многим на Западе, да и в СССР это казалось немыслимым. Как гитлеровским войскам за считаные часы удалось смять оборону Красной армии? Наступление было столь стремительным, что уже на шестые сутки после начала войны танки разбивали асфальт на центральной площади столицы советской Белоруссии, Минска.

Надо признать, на тот период немецкая армия, офицеры и солдаты вермахта в организационном, тактическом и профессиональном плане оказались на голову выше большинства частей и подразделений Красной армии и ее бойцов. Не вызывает сомнения тот факт, что Советский Союз столкнулся с сильным, прекрасно организованным противником. В распоряжении Германии находились ресурсы почти всей Европы, и не только Европы, если принимать во внимания государства стран «оси» (нацистского блока). «…По разным источникам, в составе вермахта на стороне гитлеровской Германии на Восточном фронте воевало до 630 тысяч поляков. …Примерно 40 % из них служили во вспомогательных частях вермахта, а 60 % – непосредственно в боевых частях. …От Румынии – 325 тысяч человек, от Финляндии – около 200 тысяч человек, от Венгрии – свыше 200 тысяч человек, от Испании – 18 тысяч человек, от Бельгии – свыше 15 тысяч человек, от Нидерландов – 9 тысяч человек, от Франции – более семи тысяч человек и еще почти 130 тысяч человек были насильно мобилизованы. К ним присоединилась Дания, ее подразделения участвовали в осаде Ленинграда и потеряли около 2000 человек убитыми. Не осталась в стороне и Норвегия. При осаде Ленинграда она потеряла 1200 человек убитыми» [33]33
  Угланов А. Польша и Третья мировая война // Аргументы недели, 2019, № 34 (4–10 сентября).


[Закрыть].

За плечами офицеров и солдат вермахта был почти трехлетний опыт успешных военных операций в Европе. И что немаловажно, их вел вперед сильный и властный победный дух. У советских бойцов и командиров к началу Великой Отечественной также был опыт, но весьма горький. Война с Финляндией длилась всего три с половиной месяца и обернулась для Красной армии колоссальными потерями: 136 476 погибших и без вести пропавших, 325 тысяч раненых и обмороженных, 5576 попавших в плен. Финская сторона потеряла всего 48 243 человека убитыми, 45 тысяч ранеными и 806 пленными.

Семнадцатого апреля 1940 года на заседании Военного Совета Народного комиссариата обороны если и говорили о просчетах в войне с Финляндией, то по большей части завуалированно и сквозь зубы. Сталин ограничился заявлением: «Культ традиций и опыт Гражданской войны помешали перестроиться на новый лад и перейти на рельсы современной войны». Слова вроде бы правильные, но многие высшие офицеры, осмелившиеся говорить о необходимости создания новых механизированных корпусов, обучении комсостава самостоятельным действиям при ведении боя, были обвинены «в проведении вредительской деятельности против Красной армии, подрыве ее боеготовности, сотрудничестве с немецко-фашистской кликой» и подверглись аресту.

Тем, кто служил и служит своей родине, не требуется объяснять, насколько важна фигура командира для подчиненных. Его профессиональная подготовка, практический опыт и волевые качества определяют успех боя, успех военной операции в целом, и именно он отвечает за жизни тех, кто выполняет приказ. Но к началу войны командному составу Красной армии и флота был нанесен тяжелейший урон репрессиями. Авторы фундаментального труда «Военная контрразведка. История, события, люди» (М., 2008) приводят следующие цифры. «В 1937–1938 годах были осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР 408 человек из числа руководителей и начальствующего состава РККА и ВМФ. К высшей мере приговорены 403 человека, пять – к разным срокам наказания. Всего за этот период в РККА, ВМФ и НКВД было арестовано 28 тысяч 62 военнослужащих».

На освободившиеся должности назначались люди, не имевшие необходимого уровня организаторской деятельности и навыков боевого управления крупными воинскими соединениями. В частности, в дивизиях «около 37 % командиров находились в должности менее шести месяцев», а в крупных войсковых объединениях из нескольких дивизий «и того больше – 50 %». «Еще более удручающая картина наблюдалась в авиации. В звеньях авиакорпус – авиадивизия эти цифры достигали 100 % и, соответственно, 91,4 %. Тринадцать процентов командиров вообще не имели военного образования» [34]34
  Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Стат. исслед. / [Г. Ф. Кривошеев и др.; под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 2001. Гл. 5. Великая Отечественная война. Таблица № 114.


[Закрыть].

В этой связи отсутствие необходимого опыта и страх перед возможными репрессиями вынуждали молодых командиров больше бояться не врага, а сотрудников НКВД или «особо бдительных политработников», потому каждый свой шаг они старались согласовывать с вышестоящим начальством.

Инициативу и умение принимать решения по ситуации, складывающейся на поле боя, убивали устаревшие положения действующего Полевого устава, нарушить которые, тем не менее, считалось преступлением. Также резко отрицательную роль сыграла низкая общая подготовка младшего командного состава и рядовых красноармейцев. В подавляющем большинстве рядовые и сержанты Красной армии имели четыре класса образования, тогда как в вермахте образовательный уровень превышал показатель в семь классов. Поступавшая на вооружение в части Красной армии новая техника эксплуатировалась, мягко говоря, неэффективно, а зачастую с ней просто не могли разобраться.

Еще одним немаловажным фактором, повлиявшим на начальный ход войны, стало то, что в первые недели Красная армия сражалась на территории, население которой в значительной степени если не враждебно относилось к советской власти, то, по крайней мере, не питало к ней особой любви. После присоединения к СССР в 1939 году западных территорий Украины, Белоруссии и стран Балтии населению, проживавшему на этих территориях, пришлось пережить болезненное, а нередко насильственное изменение уклада, и Гитлер с его «немецким порядком» многим казался ближе, чем Сталин с его колхозами и всевластием советской бюрократии.

Вот в таком качественном состоянии Вооруженные силы СССР вступили в Великую Отечественную войну. Если брать количественную сторону, то по ряду позиций Красная армия имела существенное преимущество над вермахтом. По состоянию на 22 июня 1941 года она «превосходила вермахт в сухопутных войсках в 1,12, авиации – 1,54, танках – 2, 77 раза». Но уступала «в общей численности личного состава: против 8,5 миллиона человек имела 5, 5 миллиона человек» [35]35
  Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Глава 5. Великая Отечественная война. Таблица № 112.


[Закрыть].

К тому времени на вооружение Красной армии поступило около 1000 тяжелых танков Т-34 и КВ. У вермахта они появились лишь к лету 1943 года, в канун Курской битвы.

Однако все эти преимущества были бездарно растрачены советским командованием, и потому первые месяцы Великой Отечественной войны имели для СССР фатально катастрофические последствия. Это особенно заметно при анализе потерь одного только Юго-Западного фронта: «…за 42 дня боев части Юго-Западного фронта потеряли свыше 4 тысяч танков и около 300–350 тысяч личного состава – 60 % от общей численности. Гитлеровцы – 108 танков и 10151 человек, или 7, 7 % от общей численности» [36]36
  Слоним М. Цена победы // Военно-промышленный курьер, 2013, № 15 (17 апреля).


[Закрыть].

При этом самое убийственное для советского командования крылось не в огромных цифрах потерь, а в их характере. Вот сводка по 37-й танковой дивизии, входившей в состав 15-го мехкорпуса: «…убито: 103 чел., ранено: 280 чел., пропали без вести: 653 чел.» – а дальше приводится самая печальная цифра: «…убыли по другим причинам – 2040 чел.» [37]37
  Там же.


[Закрыть]. То есть убитых оказалось почти в 20 раз меньше, чем тех, кто «убыл по другой причине»!

Возможно, это был вопиющий случай? К сожалению, нет. Летом и осенью 1941 года это был, образно выражаясь, удручающий диагноз для Красной армии. Например, 34-я танковая дивизия полковника А. Васильева была одной из самых боеспособных на Юго-Западном фронте. В июне – июле она серьезно потрепала гитлеровцев и даже удостоилась того, что о ней доложили высшему командованию вермахта.

Но и в ней оказалось немало тех, кто «убыл по другим причинам».

В августе 1941 года из 34-й танковой дивизии в штаб Юго-Западного фронта поступило очередное донесение. В нем сообщалось о «209 убитых, 456 раненых и заболевших, 4388 пропавших без вести» [38]38
  Там же.


[Закрыть].

Такие же удивительные превращения происходили и с боевой техникой. В документальном сборнике «Гриф секретности снят. Потери ВС СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» (М., 1993) приводится статистика по Юго-Западному фронту. По состоянию на 6 сентября 1941 года фронт потерял 90 % своего танкового парка – 4381 боевую машину. Так, 2-я танковая дивизия (4-й мехкорпус) имела на вооружении: «новейшие танки: КВ – 50 ед., Т-34 – 140 ед., а также 122 исправных танка старых образцов». А уже к 13 июля 1941 года, как говорится в Журнале боевых действий означенной дивизии, в ее составе находилось всего «9 танков, 600 бойцов МСП, она занимает оборону на широком фронте: Андрушевка, Мал. Клитенка, Кропивна». В предыдущей записи содержится отметка о потере пятидесяти танков в боях. Об остальных 253 танках не сказано ни слова.

Аналогичная картина имела место в 8-й танковой дивизии. К докладу о боевых действиях дивизии приложена ведомость наличия боевых и вспомогательных машин. Она показывает исключительную живучесть вспомогательных машин в сравнении с танками. Так, согласно этому документу на 1 августа 1941 года из 312 танков, числившихся за дивизией, осталось всего 3 единицы (!), из 572 грузовиков ЗИС-5 уцелело 317, из 360 грузовиков ГАЗ уцелело 139, а из 23 легковушек 17 продолжали исправно возить военачальников.

Разгадку этой загадочной арифметики может дать запись одного из руководителей Генштаба Красной армии, выполненная на таблице с данными количества убыли танков и машин 2-го и 18-го мехкорпусов Южного фронта. Цифры потерь (они близки к тем, что приведены в донесении по 8-й танковой дивизии) подчеркнуты, а внизу листа имеется убийственно правдивая приписка: «…ясно, тылами не руководили, они поддались панике и драпанули, оставив корпуса без б. припасов и ГСМ» [39]39
  Там же.


[Закрыть].

В целом потери Красной армии в июле – сентябре 1941 года составили: «…безвозвратные: убито и умерло на этапе санобработки – 465 400 человек, пропали без вести и попали в плен – 2 335 500 человек. Последняя цифра составила 52,2 % от общей численности потерь» [40]40
  Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Глава 5. Великая Отечественная война. Таблица № 133.


[Закрыть].

Самыми боеспособными и подготовленными к внезапному нападению в системе Вооруженных сил оказались части и соединения Военно-морского флота СССР, нарком которого, Николай Герасимович Кузнецов, невзирая на возможные роковые последствия, полностью взял на себя ответственность за перевод всех кораблей в боевую готовность номер один, что позволило морякам достойно встретить врага уже с первых минут войны с минимальными потерями своих судов. А командующий Северным флотом Арсений Григорьевич Головко не только подготовил вверенные ему боевые корабли к бою, еще 17 июня 1941 года он отдал приказ сбивать германские самолеты-разведчики, нарушавшие границу СССР, а в первые дни войны без санкции всесильного наркома Берии – на свой страх и риск – освободил из прифронтовых колоний заключенных и отправил их на передовую защищать страну. Помимо этого, используя связи с английским военно-морским командованием, Головко впервые в истории войны и задолго до официальных межправительственных договоренностей добился использования английской военно-морской авиации для бомбардировок по скоплениям войск и техники вермахта на своем фронте. За всю войну на вверенном Головко боевом участке войскам вермахта не удалось вклиниться на советскую территорию более чем на 35–40 километров. При этом Мурманск, основной порт на северо-западной границе СССР, продолжал действовать все военные годы.

Особо отличились умением наладить отпор значительно превосходящим силам противника части пограничных войск СССР, части и подразделения НКВД, располагавшиеся на западных территориях Советского Союза. Мало кто знает, но еще в апреле 1941 года погранотряды и погранзаставы западного направления стали активно довооружаться. Были заметно увеличены нормы боекомплектности на каждый вид вооружения; для усиления огневой мощи в погранотрядах появились 50-миллиметровые гранатометы – более 350 единиц – и более 3500 пистолетов-пулеметов Дегтярёва. Чекистские части, в отличие от многих армейских соединений, сохраняли высокий уровень боеготовности и на многих участках фронта стали ядром для организации должного отпора гитлеровцам, объединив вокруг себя разрозненные, лишенные необходимого управления и координации армейские части. Достаточно напомнить, что ни одна из погранзастав без приказа не покинула своего рубежа, а подавляющее число частей и подразделений войск НКВД не выполняли роль карательных заградотрядов (хотя и такие функции приходилось порой выполнять для остановки панического бегства), а формировали основные тактические рубежи обороны, формируя вокруг себя наиболее боеспособные армейские части. Даже те подразделения, которые оказывались в полном окружении в глубоком тылу противника, принимали на себя функции организации и управления партизанским движением, развиваясь до крупных партизанских объединений полкового, корпусного и даже дивизионного состава.

И все же, несмотря на столь чудовищный урон для Вооруженных сил СССР, именно тогда, в роковые летние месяцы 1941 года, бойцы и командиры Красной армии своей стойкостью и мужеством заложили фундамент будущей Великой Победы.

Среди них находился и оперуполномоченный особого отдела НКВД СССР 404-го артполка 109-й мотострелковой дивизии 16-й армии лейтенант государственной безопасности Иван Васильевич Рябов.

Свой первый бой с фашистами он принял 26 июня 1941 года под городом Острог Ровенской области. В течение нескольких суток Рябов вместе с командирами и красноармейцами держал оборону. Они отбили десятки атак врага, вступали в рукопашные схватки, но не отступили с занимаемых рубежей. В трудную минуту, когда командир артиллерийского дивизиона был убит, Иван Рябов, в прошлом выпускник 2-го Ленинградского военного артиллерийского училища, взял на себя командование подразделением. Метким огнем артиллеристов было уничтожено несколько передовых немецких танков, и атака гитлеровцев захлебнулась.

На стойких защитников рубежа были обрушены бомбовые удары. Авиация утюжила позиции 404-го артполка до тех пор, пока не сровняла их с землей. Те немногие, кто остался в живых, расстреляв все боеприпасы, не сдались в плен, а скрылись в лесу, чтобы продолжить борьбу с ненавистным врагом. Впереди был долгий, полный утрат и страданий путь к Победе, до которой оставалось почти четыре года.

* * *

А Иван Рябов и его сослуживцы в последние предвоенные дни жили обычными армейскими заботами. Если завтра война, твердо верили они, под руководством товарища Сталина мы разобьем наголову самого сильного врага.