Текст книги "Избранное"

II. Материалистическая теория

Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.

К. Маркс

С диалектическим методом мы уже знакомы. Что такое материалистическая теория?

Все в мире изменяется, все в жизни развивается, но как происходит это изменение и в каком виде совершается это развитие?

Мы знаем, например, что земля некогда представляла раскаленную огненную массу, затем она постепенно остыла, затем возникли растения и животные, за развитием животного мира последовало появление определенного рода обезьян, и потом за всем этим последовало появление человека.

Так происходило в общем развитие природы.

Знаем также и то, что и общественная жизнь также не стояла на одном месте. Было время, когда люди жили на первобытно-коммунистических началах; в то время они поддерживали свое существование первобытной охотой, они бродили по лесам и так добывали себе пищу. Наступило время, когда первобытный коммунизм сменился матриархатом, – в это время люди удовлетворяли свои потребности преимущественно посредством первобытного земледелия. Затем матриархат сменился патриархатом, когда люди поддерживали свое существование преимущественно скотоводством. Затем патриархат сменился рабовладельческим строем – тогда люди поддерживали свое существование сравнительно более развитым земледелием. За рабовладельческим строем последовало крепостничество, а потом за всем этим последовал буржуазный строй.

Так происходило в общем развитие общественной жизни.

Да, все это известно… Но как совершалось это развитие: сознание ли вызывало развитие «природы» и «общества» или, наоборот, развитие «природы» и «общества» вызывало развитие сознания?

Так ставит вопрос материалистическая теория.

Некоторые говорят, что «природе» и «общественной жизни» предшествовала мировая идея, которая потом легла в основу их развития, так что развитие явлений «природы» и «общественной жизни» является, так сказать, внешней формой, простым выражением развития мировой идеи.

Таково было, например, учение идеалистов, которые со временем разделились на несколько течений.

Другие же говорят, что в мире изначально существуют две друг друга отрицающие силы – идея и материя, сознание и бытие – и что в соответствии с этим явления также делятся на два ряда – идеальный и материальный, которые отрицают друг друга и борются между собой, так что развитие природы и общества – это постоянная борьба между идеальными и материальными явлениями.

Таково было, например, учение дуалистов, которые со временем, подобно идеалистам, разделились на несколько течений.

Материалистическая теория в корне отрицает как дуализм, так и идеализм.

Конечно, в мире существуют идеальные и материальные явления, но это вовсе не означает того, будто они отрицают друг друга. Наоборот, идеальная и материальная стороны суть две различные формы одной и той же природы или общества, их нельзя представить друг без друга, они существуют вместе, развиваются вместе, и, следовательно, у нас нет никакого основания думать, что они отрицают друг друга.

Таким образом, так называемый дуализм оказывается несостоятельным.

Единая и неделимая природа, выраженная в двух различных формах – в материальной и идеальной; единая и неделимая общественная жизнь, выраженная в двух различных формах – в материальной и идеальной, – вот как мы должны смотреть на развитие природы и общественной жизни.

Таков монизм материалистической теории.

В то же время материалистическая теория отрицает и идеализм.

Неправильна та мысль, будто идеальная сторона, и вообще сознание, в своем развитии предшествует развитию материальной стороны. Еще не было живых существ, но уже существовала так называемая внешняя, «неживая» природа. Первое живое существо не обладало никаким сознанием, оно обладало лишь свойством раздражимости и первыми зачатками ощущения. Затем у животных постепенно развивалась способность ощущения, медленно переходя в сознание, в соответствии с развитием строения их организма и нервной системы. Если бы обезьяна всегда ходила на четвереньках, если бы она не разогнула спины, то потомок ее – человек – не мог бы свободно пользоваться своими легкими и голосовыми связками и, таким образом, не мог бы пользоваться речью, что в корне задержало бы развитие его сознания. Или еще: если бы обезьяна не стала на задние ноги, то потомок ее – человек – был бы вынужден всегда ходить на четвереньках, смотреть вниз и оттуда черпать свои впечатления; он не имел бы возможности смотреть вверх и вокруг себя и, следовательно, не имел бы возможности доставить своему мозгу больше впечатлений, чем их имеет четвероногое животное. Все это коренным образом задержало бы развитие человеческого сознания.

Выходит, что для развития сознания необходимо то или иное строение организма и развитие его нервной системы.

Выходит, что развитию идеальной стороны, развитию сознания, предшествует развитие материальной стороны, развитие внешних условий: сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материальная сторона, а затем соответственно изменяется сознание, идеальная сторона.

Таким образом, история развития природы в корне подрывает так называемый идеализм.

То же самое надо сказать и об истории развития человеческого общества.

История показывает, что если в разные времена люди проникались различными мыслями и желаниями, то причина этого в том, что в разные времена люди по-разному боролись с природой для удовлетворения своих потребностей и в соответствии с этим по-разному складывались их экономические отношения. Было время, когда люди боролись с природой сообща, на первобытно-коммунистических началах, тогда и их собственность была коммунистической, и поэтому они тогда почти не различали «мое» и «твое», их сознание было коммунистическим. Наступило время, когда в производство проникло различение «моего» и «твоего», – тогда и собственность приняла частный, индивидуалистический характер, и поэтому сознание людей прониклось чувством частной собственности. Наступает время, нынешнее время, когда производство вновь принимает общественный характер, следовательно, скоро и собственность примет общественный характер, – и именно поэтому сознание людей постепенно проникается социализмом.

Простой пример. Представьте себе сапожника, который имел крохотную мастерскую, но не выдержал конкуренции с крупными хозяевами, прикрыл мастерскую и, скажем, нанялся на обувную фабрику в Тифлисе к Адельханову Он поступил на фабрику к Адельханову, но не для того, чтобы превратиться в постоянного наемного рабочего, а с целью накопить денег, сколотить капиталец, а затем вновь открыть свою мастерскую. Как видите, у этого сапожника положение уже пролетарское, но сознание его пока еще не пролетарское, оно насквозь мелкобуржуазное. Иначе говоря, мелкобуржуазное положение этого сапожника уже исчезло, его нет больше, но его мелкобуржуазное сознание еще не исчезло, оно отстало от его фактического положения.

Ясно, что и здесь, в общественной жизни, сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется положение людей, а затем соответственно изменяется их сознание.

Но вернемся к нашему сапожнику. Как мы уже знаем, он предполагает накопить денег, а затем открыть свою мастерскую. Работает пролетаризированный сапожник и видит, что скопить деньги – дело очень трудное, так как заработка едва хватает даже на существование. Кроме того, он замечает, что и открытие частной мастерской не так уж заманчиво: плата за помещение, капризы клиентов, безденежье, конкуренция крупных хозяев и тому подобные хлопоты – вот сколько забот терзают частного мастера. Между тем пролетарий сравнительно более свободен от таких забот, его не беспокоит ни клиент, ни плата за помещение, он утром приходит на фабрику, «преспокойно» уходит вечером и в субботу так же преспокойно кладет в карман «получку». Здесь-то впервые и подрезываются крылья мелкобуржуазным мечтам нашего сапожника, здесь впервые и зарождаются у него в душе пролетарские стремления.

Время идет, и наш сапожник видит, что денег не хватает на самое необходимое, что ему крайне необходимо увеличение заработной платы. В то же время он замечает, что его товарищи поговаривают о каких-то союзах и стачках. Здесь-то и осознает наш сапожник, что для улучшения своего положения необходимо бороться с хозяевами, а не открывать собственную мастерскую. Он вступает в союз, включается в стачечное движение и вскоре приобщается к социалистическим идеям…

Таким образом, за изменением материального положения сапожника в конце концов последовало изменение его сознания: сначала изменилось его материальное положение, а затем, спустя некоторое время, соответственно изменилось и его сознание.

То же самое надо сказать о классах и об обществе в целом.

В общественной жизни также сначала изменяются внешние условия, сначала изменяются материальные условия, а затем в соответствии с этим изменяются и мышление людей, их нравы, обычаи, их мировоззрение.

Поэтому Маркс говорит:

«Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание».

Если материальную сторону внешние условия, бытие и другие подобные явления мы назовем содержанием, тогда идеальную сторону, сознание и другие подобные явления мы можем назвать формой. Отсюда возникло известное материалистическое положение: в процессе развития содержание предшествует форме, форма отстает от содержания.

И так как, по мнению Маркса, экономическое развитие является «материальной основой» общественной жизни, ее содержанием, а юридически-политическое и религиозно-философское развитие является «идеологической формой» этого содержания, его «надстройкой», то Маркс делает вывод: «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке».

Конечно, это вовсе не означает, будто, по мнению Маркса, возможно содержание без формы, как это померещилось Ш. Г. (см. «Нобати» № 1. «Критика монизма»). Содержание без формы невозможно, но дело в том, что та или иная форма ввиду ее отставания от своего содержания никогда полностью не соответствует этому содержанию, и, таким образом, новое содержание «вынуждено» временно облечься в старую форму, что вызывает конфликт между ними. В настоящее время, например, общественному содержанию производства не соответствует форма присвоения продуктов производства, которая имеет частный характер, и именно на этой почве происходит современный социальный «конфликт».

С другой стороны, та мысль, что сознание является формой бытия, вовсе не означает, будто сознание по своей природе есть та же материя. Так думали только вульгарные материалисты (например, Бюхнер и Молешотт), теории которых в корне противоречат материализму Маркса и которых справедливо высмеивал Энгельс в своем «Людвиге Фейербахе». Согласно материализму Маркса, сознание и бытие, идея и материя – это две различные формы одного и того же явления, которое, вообще говоря, называется природой или обществом. Стало быть, они и не отрицают друг друга[2]2
  Это вовсе не противоречит той мысли, что между формой и содержанием существует конфликт. Дело в том, что конфликт существует не между содержанием и формой вообще, а между старой формой и новым содержанием, которое ищет новую форму и стремится к ней.


[Закрыть] и в то же время не представляют собой одного и того же явления. Дело лишь в том, что в развитии природы и общества сознанию, т. е. тому, что совершается в нашей голове, предшествует соответствующее материальное изменение, т. е. то, что совершается вне нас, – за тем или иным материальным изменением рано или поздно неизбежно последует соответствующее идеальное изменение.

Прекрасно, скажут нам, может быть это и правильно в отношении истории природы и общества. Но каким образом рождаются в нашей голове в настоящее время различные представления и идеи? Существуют ли в действительности так называемые внешние условия или же существуют только наши представления об этих внешних условиях? И если существуют внешние условия, то в какой мере возможно их восприятие и познание?

По этому поводу материалистическая теория говорит, что наши представления, наше «я» существует лишь постольку, поскольку существуют внешние условия, вызывающие впечатления в нашем «я». Тот, кто необдуманно говорит, что не существует ничего, кроме наших представлений, вынужден отрицать какие бы то ни было внешние условия и, стало быть, отрицать существование остальных людей, допуская существование лишь своего «я», что абсурдно и в корне противоречит основам науки.

Очевидно, что внешние условия действительно существуют, эти условия существовали до нас и будут существовать после нас, причем их восприятие и познание возможно тем легче, чем чаще и сильнее они будут воздействовать на наше сознание.

Что касается того, каким образом рождаются в настоящее время в нашей голове различные представления и идеи, то мы должны заметить, что здесь вкратце повторяется то же, что происходит в истории природы и общества. И в данном случае предмет, находящийся вне нас, предшествовал нашему представлению об этом предмете, и в данном случае наше представление, форма, отстает от предмета – от своего содержания. Если я смотрю на дерево и вижу его, это означает лишь то, что еще до того, как в моей голове родилось представление о дереве, существовало само дерево, которое вызвало у меня соответствующее представление…

Таково вкратце содержание материалистической теории Маркса.

Нетрудно понять, какое значение должна иметь материалистическая теория для практической деятельности людей.

Если сначала изменяются экономические условия, а затем соответственно изменяется сознание людей, то ясно, что обоснование того или иного идеала мы должны искать не в мозгу людей, не в их фантазии, а в развитии их экономических условий. Хорош и приемлем только тот идеал, который создан на основании изучения экономических условий. Негодны и неприемлемы все те идеалы, которые не считаются с экономическими условиями, не опираются на их развитие.

Таков первый практический вывод материалистической теории.

Если сознание людей, их нравы и обычаи определяются внешними условиями, если негодность юридических и политических форм зиждется на экономическом содержании, то ясно, что мы должны способствовать коренному переустройству экономических отношений, чтобы вместе с ними в корне изменились нравы и обычаи народа и его политические порядки.

Вот что говорит об этом Карл Маркс:

«Не требуется большого остроумия, чтобы усмотреть связь между учением материализма… и социализмом. Если человек черпает все свои знания, ощущения и проч, из чувственного мира… то надо, стало быть, так устроить окружающий мир, чтобы человек познавал в нем истинно человеческое, чтобы он привыкал в нем воспитывать в себе человеческие свойства… Если человек несвободен в материалистическом смысле, т. е. если он свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность, то должно не наказывать преступления отдельных лиц, а уничтожить антисоциальные источники преступления… Если характер человека создается обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными» (см. «Людвиг Фейербах», приложение «К. Маркс о французском материализме XVIII века»).

Таков второй практический вывод материалистической теории.

* * *

Как смотрят анархисты на материалистическую теорию Маркса и Энгельса?

Если диалектический метод берет свое начало от Гегеля, то материалистическая теория является развитием материализма Фейербаха. Это хорошо известно анархистам, и они пытаются использовать недостатки Гегеля и Фейербаха для того, чтобы очернить диалектический материализм Маркса и Энгельса. В отношении Гегеля и диалектического метода мы уже указывали, что такие уловки анархистов не могут доказать ничего, кроме их собственного невежества. То же самое надо сказать и в отношении их нападок на Фейербаха и на материалистическую теорию.

Вот, например, анархисты с большим апломбом говорят нам, что «Фейербах был пантеистом…», что он «обожествил человека» (см. «Нобати» № 7. Д. Деленди), что, «по мнению Фейербаха, человек есть то, что он ест…», что отсюда Маркс якобы сделал такой вывод: «Следовательно, самым главным и самым первым является экономическое положение…» (см. «Нобати» № 6. Ш. Г.).

Правда, в пантеизме Фейербаха, в обожествлении им человека и в других подобных его ошибках никто не сомневается. Наоборот, Маркс и Энгельс первые вскрыли ошибки Фейербаха. Но анархисты, тем не менее, считают нужным снова «разоблачить» уже разоблаченные ошибки. Почему? Вероятно, потому что, браня Фейербаха, косвенно хотят очернить материалистическую теорию Маркса и Энгельса. Конечно, если мы беспристрастно посмотрим на дело, то, наверное, найдем, что у Фейербаха наряду с неправильными мыслями были и правильные, точно так же, как это случалось в истории со многими учеными. Но анархисты все же продолжают «разоблачать»…

Еще раз заявляем, что подобными уловками они не докажут ничего, кроме своего собственного невежества.

Интересно, что (как мы это увидим ниже) анархисты вздумали критиковать материалистическую теорию понаслышке, без всякого знакомства с нею. Вследствие этого они часто противоречат друг другу и опровергают друг друга, что, конечно, ставит наших «критиков» в смешное положение. Вот, например, если послушать г-на Черкезишвили, то оказывается, что Маркс и Энгельс ненавидели монистический материализм, что их материализм был вульгарным, а не монистическим:

«Та великая наука натуралистов с ее системой эволюции, трансформизмом и монистическим материализмом, которую так сильно ненавидит Энгельс… избегала диалектики» и т. д. (см. «Нобати» № 4. В. Черкезишвили).

Выходит, что естественно-научный материализм, который одобряет Черкезишвили и который «ненавидел» Энгельс, был монистическим материализмом и, следовательно, он заслуживает одобрения, а материализм Маркса и Энгельса не является монистическим и, понятно, не заслуживает признания.

Другой же анархист говорит, что материализм Маркса и Энгельса является монистическим, а потому и заслуживает быть отвергнутым.

«Историческая концепция Маркса является атавизмом Гегеля. Монистический материализм абсолютного объективизма вообще и экономический монизм Маркса в частности невозможны в природе и ошибочны в теории… Монистический материализм является плохо прикрытым дуализмом и компромиссом между метафизикой и наукой…» (см. «Нобати» № 6. Ш. Г).

Выходит, что монистический материализм неприемлем, Маркс и Энгельс не ненавидят его, а, напротив, сами являются монистическими материалистами, – вследствие чего монистический материализм необходимо отвергнуть.

Кто в лес, кто по дрова! Поди разберись, кто говорит правду: первый или второй! Сами еще не столковались между собой о достоинствах или недостатках материализма Маркса, сами еще не поняли, является ли он монистическим или нет, сами еще не разобрались в том, что более приемлемо: вульгарный или монистический материализм, – а уже оглушают нас своим бахвальством: мы разгромили, мол, марксизм.

Да, да, если у гг. анархистов и впредь один будет так усердно громить взгляды другого, то, нечего и говорить, будущее будет принадлежать анархистам…

Не менее смехотворен и тот факт, что некоторые «знаменитые» анархисты, несмотря на свою «знаменитость», еще не ознакомились с различными направлениями в науке. Они, оказывается, не знают, что в науке есть разные виды материализма, что между ними имеются большие различия: есть, например, вульгарный материализм, отрицающий значение идеальной стороны и ее воздействие на материальную сторону, но есть и так называемый монистический материализм – материалистическая теория Маркса, – который научно рассматривает взаимоотношение идеальной и материальной сторон. А анархисты смешивают эти разные виды материализма, не видят даже явных различий между ними и в то же время с большим апломбом заявляют: мы возрождаем науку!

Вот, например, П. Кропоткин в своих «философских» работах самоуверенно заявляет, что коммунистический анархизм опирается на «современную материалистическую философию», однако он ни одним словом не поясняет, на какую же «материалистическую философию» опирается коммунистический анархизм: на вульгарную, монистическую или какую-либо другую. Он, очевидно, не знает, что между различными течениями материализма существует коренное противоречие, он не понимает, что смешивать друг с другом эти течения – значит не «возрождать науку», а проявлять прямое невежество (см. Кропоткин, «Наука и анархизм», а также «Анархия и ее философия»).

То же самое нужно сказать и о грузинских учениках Кропоткина. Послушайте:

«По мнению Энгельса, а также и по мнению Каутского, Маркс оказал человечеству большую услугу тем, что он…», между прочим, открыл «материалистическую концепцию. Верно ли это? Не думаем, ибо знаем… что все историки, ученые и философы, которые придерживаются того взгляда, будто общественный механизм приводится в движение географическими, климатически-теллурическими, космическими, антропологическими и биологическими условиями, – все они являются материалистами» (см. «Нобати» № 2).

Выходит, что между «материализмом» Аристотеля и Гольбаха или между «материализмом» Маркса и Молешотта нет никакого различия! Вот так критика! И вот люди, обладающие такими познаниями, задумали обновить науку. Недаром говорят: «Беда, коль пироги начнет печь сапожник!..»

Далее. Наши «знаменитые» анархисты где-то прослышали, что материализм Маркса – это «теория желудка», и упрекают нас, марксистов:

«По мнению Фейербаха, человек есть то, что он ест. Эта формула магически подействовала на Маркса и Энгельса», вследствие чего Маркс сделал тот вывод, что «самым главным и самым первым является экономическое положение, производственные отношения…» Затем анархисты философически нас поучают: «Сказать, что единственным средством для этой цели (общественной жизни) является еда и экономическое производство, было бы ошибкой… Если бы главным образом, монистически, едой и экономическим положением определялась идеология, то некоторые обжоры были бы гениями» (см. «Нобати» № 6. Ш. Г).

Вот как легко, оказывается, опровергнуть материализм Маркса и Энгельса. Достаточно услышать от какой-нибудь институтки уличные сплетни по адресу Маркса и Энгельса, достаточно эти уличные сплетни с философским апломбом повторить на страницах какой-то «Нобати», чтобы сразу заслужить славу «критика» марксизма!

Но скажите, господа: где, когда, на какой планете и какой Маркс сказал, что «еда определяет идеологию»? Почему вы не привели ни единой фразы, ни единого слова из сочинений Маркса в подтверждение вашего заявления? Правда, Маркс говорил, что экономическое положение людей определяет их сознание, их идеологию, но кто вам сказал, что еда и экономическое положение – одно и то же? Неужели вы не знаете, что физиологическое явление, каким является, например, еда, в корне отличается от социологического явления, каким является, например, экономическое положение людей? Смешивать между собой эти два различных явления простительно, скажем, какой-нибудь институтке, но как могло случиться, что вы, «сокрушители социал-демократии», «возродители науки», так беззаботно повторяете ошибку институток?

Да и как это еда может определять общественную идеологию? А ну-ка вдумайтесь в свои же слова: еда, форма еды не изменяется, и в старину люди так же ели, разжевывали и переваривали пищу, как и теперь, а идеология все время изменяется. Античная, феодальная, буржуазная, пролетарская – вот, между прочим, какие формы имеет идеология. Мыслимо ли, чтобы то, что не изменяется, определяло собой то, что все время изменяется?

Пойдем дальше. По мнению анархистов, материализм Маркса «есть тот же параллелизм…» Или еще: «Монистический материализм является плохо прикрытым дуализмом и компромиссом между метафизикой и наукой…» «Маркс впадает в дуализм потому, что он изображает производственные отношения как материальное, а человеческие стремления и волю – как иллюзию и утопию, которая не имеет значения, хотя и существует» (см. «Нобати» № 6. Ш. Г.).

Во-первых, монистический материализм Маркса не имеет ничего общего с бестолковым параллелизмом. С точки зрения этого материализма материальная сторона, содержание, необходимо предшествует идеальной стороне, форме. Параллелизм же отвергает этот взгляд и решительно заявляет, что ни материальная, ни идеальная сторона не предшествует одна другой, что обе они развиваются вместе, параллельно.

Во-вторых, хотя бы даже на самом деле «Маркс изображал производственные отношения как материальное, а человеческие стремления и волю как иллюзию и утопию, не имеющую значения», – разве это означает, что Маркс – дуалист? Дуалист, как известно, приписывает равное значение идеальной и материальной сторонам как двум противоположным принципам. Но если, по вашим словам, Маркс ставит выше материальную сторону и, наоборот, не придает значения идеальной стороне как «утопии», то тогда откуда же вы выудили, г-да «критики», дуализм Маркса?

В-третьих, какая может быть связь между материалистическим монизмом и дуализмом, когда и ребенок знает, что монизм исходит из одного принципа – природы или бытия, имеющего материальную и идеальную формы, тогда как дуализм исходит из двух принципов – материального и идеального, которые, согласно дуализму, отрицают друг друга?

В-четвертых, когда это Маркс «изображал человеческие стремления и волю как утопию и иллюзию»? Правда, Маркс объяснял «человеческие стремления и волю» экономическим развитием, и когда стремления некоторых кабинетных людей не соответствовали экономической обстановке, он называл их утопическими. Но разве это означает, что, по мнению Маркса, человеческие стремления вообще являются утопическими? Неужели и это требует пояснений? Неужели вы не читали слов Маркса: «Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить» (см. предисловие к «К критике политической экономии»), т. е., вообще говоря, человечество не преследует утопических целей. Ясно, что наш «критик» либо не понимает того, о чем он говорит, либо умышленно искажает факты.

В-пятых, кто вам сказал, будто, по мнению Маркса и Энгельса, «человеческие стремления и воля не имеют значения»? Почему вы не указываете, где они об этом говорят? Разве в «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта», в «Классовой борьбе во Франции», в «Гражданской войне во Франции» и в других подобных брошюрах Маркс не говорит о значении «стремлений и воли»? Почему же тогда Маркс старался в социалистическом духе развить «волю и стремления» пролетариев, для чего он вел пропаганду среди них, если он не придавал значения «стремлениям и воле»? Или о чем говорит Энгельс в своих известных статьях за 1891-94 годы, как не о «значении воли и стремлений»? Правда, по мнению Маркса, «воля и стремления» людей черпают свое содержание из экономического положения, но разве это значит, что сами они не оказывают никакого влияния на развитие экономических отношений? Неужели анархистам так трудно понять столь простую мысль?

Еще одно «обвинение» гг. анархистов: «нельзя представить форму без содержания…», поэтому нельзя сказать, что «форма следует за содержанием (отстает от содержания. – К.)… они “сосуществуют”… В противном случае монизм является абсурдом» (см. «Нобати» № 1. Ш. Г.).

Опять наш «ученый» запутался малость. Что содержание немыслимо без формы – это правильно. Но правильно также и то, что существующая форма никогда полностью не соответствует существующему содержанию: первая отстает от второго, новое содержание в известной мере всегда облечено в старую форму, вследствие чего между старой формой и новым содержанием всегда существует конфликт. Именно на этой почве происходят революции, и в этом выражается, между прочим, революционный дух материализма Маркса. «Знаменитые» же анархисты этого не поняли, в чем, разумеется, повинны они сами, а не материалистическая теория.

Таковы взгляды анархистов на материалистическую теорию Маркса и Энгельса, если только их вообще можно назвать взглядами.