Текст книги "Избранное"

«Наконец, царизм был вернейшим союзником западного империализма по дележу Турции, Персии, Китая ит. д. <…>

Могли западный империализм помириться с потерей такой мощной опоры на Востоке…, как… Россия… <…>? Конечно, не мог!

Но из этого следует, что кто хотел бить по царизму, тот неизбежно замахивался на империализм, кто восставал против царизма, тот должен был восстать и против империализма, ибо кто свергал царизм, тот должен был свергнуть и империализм… <…> Революция против царизма сближалась, таким образом, и должна была перерасти в революцию против империализма, в революцию пролетарскую.

<…>

Могли ли русские коммунисты при таком положении вещей ограничиться в своей работе узконациональными рамками русской революции?»

То, чего требовали меньшевики.

«Конечно, нет! <…>

Иначе говоря, центр революционного движения должен был переместиться в Россию.

Известно, что ход революции в России оправдал это предсказание Ленина с избытком.

<…>

Мудрено ли, что вождь российского пролетариата, Ленин, стал вместе с тем творцом этой теории и тактики и вождем международного пролетариата?»

Сталин не просто так упоминает о том, что говорил Ленин. Он всегда приводит цитаты, в которых это подтверждается. Поэтому данная книга ценна, помимо всего остального, еще и как сборник полезных выдержек из ленинских произведений.

Второй раздел – «Метод».

«…Надвигалась новая полоса империалистических войн и революционных схваток пролетариата. Старые методы борьбы оказывались явно недостаточными и бессильными перед всесилием финансового капитала.

<…>

Эта честь генеральной проверки и генеральной чистки авгиевых конюшен II Интернационала выпала на долю ленинизма.

Вот в какой обстановке родился и выковался метод ленинизма.

К чему сводятся требования этого метода?»

Можно прокомментировать, ссылаясь на то, как Гегель определял метод. Это осознание формы внутреннего самодвижения содержания того предмета, который вы разбираете. В данном случае речь идет о России в целом, о том положении, которое она имеет в мире, о той эпохе, которая была, и обострении противоречий, которые наблюдались в нашей стране: они поставили рабочий класс, трудящихся России в такое положение, что единственным выходом и разрешением противоречий по линии прогресса было осуществление социалистической революции. Поэтому, когда Сталин рассуждает о методе, надо иметь в виду, что этот метод неотделим от политической и идеологической практики, которую осуществлял Ленин, а затем и сам Сталин. Ну и, конечно, партия под их руководством, потому что ни Ленин, ни Сталин неотделимы от партии большевиков. Они были ее руководителями, вдохновителями, главным ее «мотором». Прав был Маяковский, заявлявший:

 
Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия,
Мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин.
 

То же самое можно сказать и про Сталина. А вот про дальнейших деятелей уже нельзя так сказать. Итак,

«к чему сводятся требования этого метода?

Во-первых, к проверке теоретических догм II Интернационала в огне революционной борьбы масс, в огне живой практики, т. е. к восстановлению нарушенного единства между теорией и практикой…»

Об осознании формы внутреннего самодвижения содержания. Внутреннее самодвижение – это когда рабочий класс борется. Не партия придумывает и направляет… т. е. она, конечно, направляет, но, поскольку идет классовая борьба, имеет место самодвижение – движение народных масс. Как утверждал Маркс, «когда идея овладевает массами, она становится материальной силой». Некоторые люди, отделяющие идею от класса, не понимают, что, как только эта идея войдет в массы, эти самые массы придут в движение. Ибо эти массы осознают, что осуществление этой идеи, отвечающее на вопрос «что делать?», – их коренной интерес. И они борются не просто за идею, а за свой коренной интерес, который выражается данной идеей. И в этом величие и Ленина, и Сталина, сумевших выразить данную идею четко и ясно.

«Во-вторых, к проверке политики партий II Интернационала не по их лозунгам и резолюциям (которым нельзя верить), а по их делам…»

Что тоже редко происходит.

«В-третьих, к перестройке всей партийной работы на новый революционный лад в духе воспитания и подготовки масс к революционной борьбе… <…>

В-четвертых, к самокритике пролетарских партий, к обучению и воспитанию их на собственных ошибках, ибо только так можно воспитать действительные кадры и действительных лидеров партии».

Это правильно. Если не давать человеку совершать ошибки и извлекать из ошибок уроки, то чему он вообще научится?

«Таковы основа и сущность метода ленинизма.

Как применялся этот метод на практике?»

В этой работе Сталин приводит много «аргументов» оппортунистов и меньшевиков – и убедительно их разбивает.

«У оппортунистов II Интернационала существует ряд теоретических догм, от которых они танцуют всегда, как от печки. Возьмем несколько из них.

Догма первая: об условиях взятия власти пролетариатом. Оппортунисты уверяют, что пролетариат не может и не должен брать власть, если он не является сам большинством в стране».

Это уже столько раз обсуждалось, что больше уже не имеет смысла. Главное – вопрос стоит не о большинстве и меньшинстве, а о силе. А сила организованного меньшинства может быть значительно больше, чем сила неорганизованного большинства. Вот простейший бытовой пример: спецназовец и рота домохозяек. Можно утопить самый передовой отряд в массе, так сказать, в болоте людей, которые вовсе не собираются сражаться – и тормозят все дело.

«Догма вторая: пролетариат не может удержать власть, если нет у него в наличии достаточного количества готовых культурных и администраторских кадров, способных наладить управление страной, – сначала нужно выработать эти кадры в условиях капитализма, а потом брать власть».

Сталин сформулировал четко и ясно эту дилемму: сначала брать власть, а потом учиться управлять – или сначала учиться управлять, а потом уже претендовать на власть? Это серьезнейший вопрос. Действительно, как же могут люди брать власть, если они не умеют управлять? Они ее не удержат, у них ничего не получится. Но ответ на этот вопрос не столь сложен, как может показаться на первый взгляд. Разве можно научиться управлять, если вы не будете управлять? Вы даже велосипедом не научитесь управлять, если не будете практиковаться в этом. И как вы сможете уверенно спускаться с гор на лыжах, если не будете стараться делать это снова и снова? Как вы можете научиться чему-то серьезному и большому, если не войдете в эту среду и не начнете этим заниматься? То есть учиться надо на практике. Учиться надо в борьбе. И никакого другого варианта не может быть. Как можно научиться управлять Россией, если вы не будете ею в прямом смысле слова управлять?

Поэтому надо сначала брать власть, указывает Сталин, а потом уже учиться управлять. А не так, что сначала мы научимся управлять, а уже потом… Ибо как же вы сможете научиться управлять страной, если вас везде эксплуатирует буржуазия, не давая решать никакие принципиальные вопросы. Но вы можете эту диктатуру буржуазии сместить, снести ее напрочь – и тогда начать учиться управлять. А пока нужно сделать первый шаг, убрать диктатуру буржуазии. Что же касается диктатуры пролетариата, то ее наладить непросто, это большая задача. И этой работой рабочий класс должен заниматься в течение всего переходного периода и далее, управляя движением социализма при перерастании в полный коммунизм, а также освобождением от родимых пятен капитализма. Этого он тоже никогда не делал. Он не знает, как это делается. Вот на этом и споткнулся рабочий класс в России. «Наверху» не оказалось необходимых людей, надежных вождей… а те, которые оказались, вместо того чтобы направить государство диктатуры пролетариата на решение этой принципиальнейшей задачи – перерастания социализма в полный коммунизм, – заявили: «Нам классовая борьба не нужна. Прекратим же ее! Вот, классовая борьба завершилась. Нам не нужна никакая диктатура. Мы будем теперь ждать пришествия полного коммунизма».

Все потому, что в реальности они ничем серьезно не управляли – никто и никогда на своем месте. Вот, скажем, чем управлял Горбачев? Да ничем. Горбачев управлял своим домашним хозяйством и своим благополучием. Это все люди, которые управляли своим благополучием, а не благополучием трудящихся – тех самых низов. То есть опять был нарушен базовый принцип.

«Догма третья: метод общей политической забастовки неприемлем для пролетариата, ибо он теоретически несостоятелен (см. критику Энгельса), практически опасен (может расстроить обычный ход хозяйственной жизни страны, может опустошить кассы профессиональных союзов), не может заменить парламентских форм борьбы, являющихся главной формой классовой борьбы пролетариата. Хорошо, отвечают ленинцы. Но, во-первых, Энгельс критиковал не любую общую забастовку, а лишь определенный род общей забастовки, всеобщую экономическую забастовку анархистов, выдвигавшуюся анархистами взамен политической борьбы пролетариата, – при чем тут метод общей политической забастовки?»

Опять цитируют Энгельса, и снова получается, грубо говоря, не пришей кобыле хвост.

«Во-вторых, кто и где доказал, что парламентская форма борьбы является главной формой борьбы пролетариата? <…> В-третьих, откуда взялся вопрос о замене парламентской борьбы методом общей политической забастовки? Где и когда пытались сторонники общеполитической забастовки заменить парламентские формы борьбы формами борьбы внепарламентскими? В-четвертых, разве революция в России не показала, что общая политическая забастовка является величайшей школой пролетарской революции и незаменимым средством мобилизации и организации широчайших масс пролетариата…»

Своими аргументами Сталин просто разбивает оппонентов в пух и прах!

«То, что дано в методе Ленина, в основном уже имелось в учении Маркса, являющемся, по словам Маркса, “в существе своем критическим и революционным” <…> Но было бы неправильно думать, что метод Ленина является простым восстановлением того, что дано Марксом. На самом деле метод Ленина является не только восстановлением, но и конкретизацией и дальнейшим развитием критического и революционного метода Маркса, его материалистической диалектики».

…особенно в условиях нового этапа капитализма, который при Марксе не изучали. А не изучали его потому, что он еще не наступил. Его изучением вплотную занимался Ленин. И сталинский метод это учитывает. И этот метод однозначно приводит к следующему выводу: не может быть революция сразу во многих странах, она может произойти только в одной отдельно взятой стране. На эту тему написаны две работы; одна из них называется «О лозунге Соединенных Штатов Европы» и посвящена тому, что мировую революцию не надо рассматривать как непременный результат одновременного усилия пролетариата всех ведущих стран: дескать, социалистическая революция совершилась натурально одним махом, в одно действие. Нет, так не бывает. В разных странах революция «созревает» по-разному. В условиях империализма не может быть такого, чтобы одновременно везде созрели условия для революции. Это во-первых.

Во-вторых, нельзя забывать, что революция – это весьма сложное действие, которое связано и с политикой, и с экономикой. Поэтому мировую революцию надо понимать как цепь взаимодействия революции и контрреволюции в разных странах. Какой же должна быть логика этого движения? Количество победоносных революций, как мы уже отмечали, должно превышать количество контрреволюций. И если мы внимательно посмотрим на ход развития мира после Октябрьской революции, то должны будем признать, что первая социалистическая революция дала освобождение от капитализма только в одной стране. А сейчас мы уже имеем определенное количество социалистических стран, которые успешно совершили социалистическую революцию и строят социализм. И потому это развитие теперь шагает семимильными шагами. В том числе и в Китае оно шагает, несмотря на все измышления Хрущева про мирные революции и про то, что теперь надо осуществлять революционные преобразования парламентским путем. Подобные теории являются не более чем искажением и извращением как теории империализма, так и теории революции. И несмотря на все эти измышления, скажем, Корейская Народно-Демократическая Республика и Китайская Народная Республика, опираясь на учение Сталина и верных соратников Сталина – товарищей Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена, – продолжают свое движение вперед. И вполне логично уже вышли в авангард социалистического развития.

Третий раздел сталинской работы – «Теория». Здесь автор освещает ряд тем, начиная с того, какое значение имеет теория.

«Иные думают, что ленинизм есть примат практики перед теорией в том смысле, что главное в нем – претворение марксистских положений в дело, «исполнение» этих положений, что же касается теории, то на этот счет ленинизм довольно будто бы беззаботен. <…> Я должен заявить, что это более чем странное мнение о Ленине и ленинизме совершенно неправильно и ни в какой мере не соответствует действительности… <…>

Теория есть опыт рабочего движения всех стран, взятый в его общем виде. Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она, может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий, ибо она, и только она, может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем».

Дальше Сталин напрямую цитирует Ленина о том, что без революционной теории не может быть революционного движения.

Революционная теория – это и есть теория революционного движения. Как можно разделить теорию и движение? Что нам нужнее – сухая теория без движения или слепое движение без теории? Короче говоря, это антидиалектическое разделение категорически противно и марксизму, и историческому материализму. Оно, к сожалению, было характерно для Троцкого, Бухарина и других подобных деятелей – людей, которые вроде бы ходили «около» марксизма, «около» ленинизма, но так и не овладели ни марксизмом, ни ленинизмом как его новейшей и самой высокой, самой развитой версией.

«Критика “теории” стихийности, или о роли авангарда в движении. “Теория” стихийности есть теория оппортунизма, теория преклонения перед стихийностью рабочего движения, теория фактического отрицания руководящей роли авангарда рабочего класса, партии рабочего класса.

<…>

…она за то, чтобы движение шло исключительно по линии “выполнимых” “приемлемых” для капитализма требований, она всецело за “линию наименьшего сопротивления”.

То, что происходит стихийно, всегда находится на линии наименьшего сопротивления.

«Теория стихийности есть идеология тред-юнионизма».

Давайте вспомним, что об этом оппортунизме писал Ленин. Он заявлял, что оппортунист не предает своей партии, не отходит от нее, а искренне усердно продолжает служить ей. Но его характерные черты – податливость настроению минуты, неспособность противостоять моде, беспринципность и бесхарактерность, принесение коренных интересов движения в жертву побочным и сиюминутным. Другими словами, он крутится тут же, рядом с вами, что-то делает, чем-то руководит. Но при этом он постоянно отвлекается на всякие мелкие задачи. И решает эти мелкие задачи. А осуществлять коренные задачи рабочего класса не хочет. Почему? Потому что это требует большого труда, равно как и большой ответственности. Образно выражаясь, он боится сунуть нос в кипяток жизни. Ни Ленин, ни Сталин подобного не боялись. Они натурально лезли в самый кипяток – так сказать, в сердцевину классовой борьбы.

«Теория стихийности есть теория преуменьшения роли сознательного элемента в движении, идеология “хвостизма”, логическая основа всякого оппортунизма.

<…>

Борьба старой “Искры” и блестящая критика теории “хвостизма”, данная в брошюре Ленина “Что делать?” не только разбили так называемый “экономизм” но создали еще теоретические основы действительно революционного движения русского рабочего класса.

Без этой борьбы нечего было и думать о создании самостоятельной рабочей партии в России и об ее руководящей роли в революции.

<…> Маркс говорил, что материалистическая теория не может ограничиваться объяснением мира, что она должна еще изменить его».

Далее автор ссылается на рассуждения Каутского и его сторонников, которые сводятся только к первой части этого высказывания Маркса, но не берут его целиком. А ведь главное в революционном деле – дать правильный лозунг борьбы, призыв к немедленному движению трудящихся во главе с рабочим классом. Иначе получается абсолютно шаблонное восприятие положений марксизма.

«…Этот фальсифицированный “марксизм” призванный прикрыть наготу оппортунизма, является лишь видоизменением на европейский лад той самой теории “хвостизма”, с которой воевал Ленин еще до Первой русской революции».

Если немного упростить, оппортунизм – это просто приспособленчество. Получается, эти люди все время находятся поблизости, у них могут быть соответствующие значки, звания и должности. Они стремятся пробиться в руководители, желательно и в комиссары; хотят быть в военных советах. Но, повторимся, главные задачи они не могут, не умеют и откровенно боятся решать. Более того – уходят от них. И самое страшное, что они тем самым отвращают и народные массы от борьбы за свои коренные интересы. Им-то самим вся эта деятельность не нужна. Они ведь уже решили или решают свои карьерные задачи. Что же касается рабочего класса, то нужно помнить всегда: если вы не идете вперед, вы начинаете двигаться назад.

«Теория пролетарской революции. Ленинская теория пролетарской революции исходит из трех основных положений.

Положение первое. Господство финансового капитала в передовых странах капитализма; эмиссия ценных бумаг как важнейшая операция финансового капитала; вывоз капитала к источникам сырья как одна из основ империализма; всесилие финансовой олигархии как результат господства финансового капитала…»

Этой теме посвящены многие работы Ленина (об империализме).

«Положение второе. Усиленный вывоз капитала в колониальные и зависимые страны; расширение “сфер влияния” и колониальных владений, вплоть до охвата всего земного шара; превращение капитализма во всемирную систему финансового порабощения и колониального угнетения горстью “передовых” стран гигантского большинства населения Земли, – все это, с одной стороны, превратило отдельные национальные хозяйства и национальные территории в звенья единой цепи, называемой мировым хозяйством…»

Сейчас таких принято называть глобалистами, а мы называем их империалистами.

«…С другой стороны – раскололо население земного шара на два лагеря: на горсть “передовых” капиталистических стран, эксплуатирующих и угнетающих обширные колониальные и зависимые страны, и на громадное большинство колониальных и зависимых стран».

Передовых – в плане эксплуатации трудящихся. Они эксплуатируют не только своих рабочих в собственной стране, но и трудящихся других стран. Причем даже в большей мере, чем своих.

«Отсюда второй вывод: обострение революционного кризиса в колониальных странах, нарастание элементов возмущения против империализма на внешнем, колониальном фронте.

Положение третье. Монопольное владение “сферами влияния” и колониями; неравномерное развитие капиталистических стран, ведущее к бешеной борьбе за передел мира между странами, уже захватившими территории, и странами, желающими получить свою “долю”; империалистические войны, как единственное средство восстановить нарушенное “равновесие”, – все это ведет к усилению третьего фронта, фронта междукапиталистического, ослабляющего империализм и облегчающего объединение двух первых фронтов против империализма, фронта революционно-пролетарского и фронта колониально-освободительного.

Отсюда третий вывод: неотвратимость войн при империализме и неизбежность коалиции пролетарской революции в Европе с колониальной революцией на Востоке в единый мировой фронт революции против мирового фронта империализма.

Все эти выводы объединяются у Ленина в один общий вывод о том, что “империализм есть канун социалистической революции”».

…к которому этот самый империализм ведет империалистическую буржуазию. Одним словом, это дело и самой империалистической буржуазии, чья политика исходит из интересов получения прибыли. Причем в условиях, когда есть страны империалистические (метрополии) – и страны зависимые, колониальные. И само это положение вещей уже подводит дело к социалистической революции. Но прорваться цепь империализма может в каком звене? В слабом. Не в слабой стране, а в слабом звене. А слабое звено – там, где, кроме прочего, особенно решительную борьбу ведет рабочий класс.

«Теперь нужно говорить о наличии объективных условий революции во всей системе мирового империалистического хозяйства как единого целого… <…> так как система в целом уже созрела для революции.

<…> Теперь нужно говорить о мировой пролетарской революции… <…>

Где начнется революция, где прежде всего может быть прорван фронт капитала, в какой стране?

Там, где больше развита промышленность, где пролетариат составляет большинство, где больше культурности, где больше демократии, – отвечали обычно раньше.

Нет, – возражает ленинская теория революции, – не обязательно там, где промышленность больше развита, и пр. Фронт капитала прорвется там, где цепь империализма слабее, ибо пролетарская революция есть результат разрыва цепи мирового империалистического фронта в наиболее слабом ее месте, причем может оказаться, что страна, начавшая революцию, страна, прорвавшая фронт капитала, является менее развитой в капиталистическом отношении, чем другие, более развитые, страны, оставшиеся, однако, в рамках капитализма».

Не единая всемирная революция, как раньше представлялось, в том числе и Марксу с Энгельсом, – а разрыв цепи империализма в наиболее слабом звене. А слабое звено является слабым не только из-за того, что где-то сложились определенные условия, но и из-за того (причем в большей степени), что имеет место развитая классовая борьба. Потому это звено уже ослабло, и остается сделать решительный шаг, чтобы его окончательно разбить.

Далее Сталин показывает, почему не правы многие люди, которые начитались каких-то отвлеченных цифр, а потом их цитируют. При этом он использует свое любимое слово «короче».

«Короче: цепь империалистического фронта, как правило, должна прорваться там, где звенья цепи слабее, и уж, во всяком случае, не обязательно там, где капитализм более развит, где пролетариев столько-то процентов, а крестьян столько-то и так дальше.

Вот почему статистические выкладки о процентном исчислении пролетарского состава населения в отдельной стране теряют то исключительное значение при решении вопроса о пролетарской революции, какое им охотно придавали начетчики из II Интернационала, не понявшие империализма и боящиеся революции, как чумы».

При этом игнорируются те мысли Ленина, которые тот представил в работе «Империализм как высшая стадия капитализма», – о том, что буржуазия империалистических стран подкармливает рабочий класс своей страны, стремясь всеми силами снизить накал революционной борьбы в этой стране. И тем самым она переносит начало социалистической революции в другие страны.

«История революции в России с очевидностью доказала правильность и неоспоримость этого положения. Недаром Ленин еще в 1905 году, накануне Первой русской революции, в своей брошюре “Две тактики” рисовал буржуазно-демократическую революцию и социалистический переворот как два звена одной цепи, как единую и цельную картину размаха русской революции… <…>

Кажется, довольно. Хорошо, скажут нам, но почему Ленин воевал в таком случае с идеей “перманентной (непрерывной) революции”?

Потому что Ленин предлагал “исчерпать” революционные способности крестьянства и использовать до дна его революционную энергию для полной ликвидации царизма, для перехода к пролетарской революции, между тем как сторонники “перманентной революции” не понимали серьезной роли крестьянства в русской революции, недооценивали силу революционной энергии крестьянства, недооценивали силу и способность русского пролетариата повести за собой крестьянство и затрудняли, таким образом, дело высвобождения крестьянства из-под влияния буржуазии, дело сплочения крестьянства вокруг пролетариата».

То есть когда Сталин пишет об исчерпании революционных способностей крестьянства, он имеет в виду, что в крестьянстве очень много мелкобуржуазного. И в этом случае буржуазная революция оказывается прогрессивной. И пролетариат должен всячески использовать все возможности в первую очередь именно буржуазной революции. Тут надо учитывать, однако, еще и то, что у конкретных людей запал-то тоже кончается.

Здесь можно сказать даже больше. Это не одна революция – их две. Если в стране еще имеются остатки феодализма, или она откровенно феодальная, если в ней царизм, то как же может быть одна революция? Будут две революции! А если две революции, то, значит, и две совершенно разные задачи. Одна задача состоит в том, чтобы уничтожить феодализм и все его формы и остатки – в том числе в государственном управлении, сделав государство буржуазным. И в этом увлекательном процессе могут принять участие абсолютно все антибуржуазные силы.

Вторая же задача заключается в том, чтобы уничтожить капитализм. Здесь уже потребуется союз с мелкой буржуазией, поскольку она все-таки имеет не только буржуазные наклонности, хотя и заинтересована в продаже своего товара по более высокой цене. Это ведь тоже трудящиеся. А другие трудящиеся являются естественными союзниками рабочего класса. И такая революция будет подкреплена улучшением положения крестьянства: вспомним, что в России крестьянство получило землю из рук большевистского, а вовсе не буржуазного правительства. А буржуазное правительство по своей недальновидности и жадности не использовало этот потенциал, не смогло порезать помещичью землю, а ведь имело шанс это сделать, если бы не оказалось столь жадным, – и не исключено, что социалистическая революция в России в этом случае не победила бы с такой легкостью.

Потом эти завоевания пытались отнять. А кто будет их защищать, неужели только рабочий класс? Вовсе нет. Кто составлял основной состав Красной армии? Правильный ответ – крестьяне. Ее ядро, конечно же, складывалось из рабочих, в том числе тех, кто служил на флоте и был достаточно грамотным. Они-то в конце концов пришли и арестовали это несуразное Временное правительство. Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что эта теория революции, кроме всего прочего, вовсе не шаблонная – она блестящая. Те, кто ее совершил, не просто читали Маркса и Энгельса: они глубоко прочувствовали их метод. А метод Маркса и Энгельса как раз-таки и состоит в осознании формы внутреннего самодвижения содержания процесса. Если содержание изменилось, если наблюдается империализм, если имеются колонии и метрополии, если специально «подкармливают» рабочих в крупнейших капиталистических странах (Ленин даже отмечает такое понятие – labour lieutenants of capitalist class, «рабочие приказчики класса буржуазии»), – то не ждите, что там начнется революция. Социалистическая революция начнется там, где все эти противоречия назрели в большей мере – и где наличествует слабое звено. В слабом звене у нас она и произошла, что говорит о творческом характере ее руководителей. Вот это творческое отношение к марксизму Сталин хорошо усвоил и успешно проводил его в жизнь. И в данном томе хорошо это видно.

А что же стало с преемственностью – ведь Ленин, как известно, был неформальным руководителем партии? Он не был ее генеральным секретарем. Он просто больше всех работал, больше всех выступал и больше своих сил вложил в это дело. Сталин буквально соревновался с ним в этом, в том числе и жертвуя собой. Однако в руководстве партии, в управлении страной, в этом смысле ничего не изменилось: состоялась, если можно так выразиться, передача из рук в руки факела ленинизма. Поэтому мы оцениваем дело и учение Сталина как продолжение ленинизма.

И вот Сталин продолжает:

«Ленин воевал, стало быть, со сторонниками “перманентной” революции не из-за вопроса о непрерывности, ибо Ленин сам стоял на точке зрения непрерывной революции, а из-за недооценки ими роли крестьянства, являющегося величайшим резервом пролетариата, из-за непонимания идеи гегемонии пролетариата».

Надо бы еще немного сказать об оценке безграмотности Троцкого. Троцкий рассуждает об одной революции, в то время как их тут две. Ведь что такое революция? Это скачок, переворот во всем базисе и политической надстройке. На место одного класса приходит противоположный. Таким образом, как мы уже отмечали, в нашем случае имеются два переворота. Следовательно, как же можно говорить об одной революции, когда их на самом деле две? Вы совершаете буржуазную революцию, а потом переходите – хоть через три месяца – уже к революции пролетарской. А не разделив их, не поняв, в чем различие этих двух революций, не поставив соответствующим образом задачи, вы никогда не выиграете. Так что Троцкий продемонстрировал свою полную безграмотность в диалектике, равно как и непонимание того, что такое революция вообще. Повторим еще раз: это скачок и переворот. У него же получается не два скачка, как у Ленина и Сталина, а один скачок. А ведь одним махом не перепрыгнешь сразу из феодализма в социализм.

«Раньше считали победу революции в одной стране невозможной, полагая, что для победы над буржуазией необходимо совместное выступление пролетариев всех передовых стран или, во всяком случае, большинства таких стран. Теперь эта точка зрения уже не соответствует действительности. Теперь нужно исходить из возможности такой победы, ибо неравномерный и скачкообразный характер развития различных капиталистических стран в обстановке империализма, развитие катастрофических противоречий внутри империализма, ведущих к неизбежным войнам, рост революционного движения во всех странах мира – все это ведет не только к возможности, но и к необходимости победы пролетариата в отдельных странах. <…>…если имеются налицо некоторые совершенно необходимые условия, без наличия которых нечего и думать о взятии власти пролетариатом».

Далее автор снова цитирует Ленина: