Текст книги "Избранное"

«Лишь тогда, когда “низы” не хотят старого и когда “верхи” не могут по-старому, лишь тогда революция может победить. Иначе эта истина выражается словами: революция невозможна без общенационального (и эксплуатируемых и эксплуататоров затрагивающего) кризиса».

«…пролетариат победившей страны может и должен построить социалистическое общество. Но значит ли это, что он тем самым достигнет полной, окончательной победы социализма, т. е. значит ли это, что он может силами лишь одной страны закрепить окончательно социализм и вполне гарантировать страну от интервенции, а значит, и от реставрации? Нет, не значит. Для этого необходима победа революции по крайней мере в нескольких странах. Поэтому развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции. Поэтому революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата в других странах».

Следующий раздел очень интересный: в нем все подано просто, буквально «разжевано». Так и называется – «Диктатура пролетариата».

«Диктатура пролетариата есть орудие пролетарской революции, ее орган, ее важнейший опорный пункт, вызванный к жизни для того, чтобы, во-первых, подавить сопротивление свергнутых эксплуататоров и закрепить свои достижения, во-вторых, довести до конца пролетарскую революцию, довести революцию до полной победы социализма».

Полная победа социализма означает уничтожение эксплуататорских классов, да и самой эксплуатации. Это очень важное звено, которое заканчивается в переходный период. А дальше уже диктатура пролетариата решает задачи чисто социалистические.

Дальше Сталин цитирует Ленина, который в своем «Великом почине» прямо указывает, что диктатура пролетариата – это научное латинское историко-философское выражение. Оно означает, что только определенный класс – а именно городские, фабрично-заводские, промышленные рабочие – в состоянии руководить всей массой эксплуатируемых трудящихся в их борьбе до полного уничтожения классов. Это Сталин и цитирует, а нам надо внимательно читать.

«Для этого необходимо выполнить по крайней мере три главные задачи, встающие перед диктатурой пролетариата “на другой день” после победы:

а) сломить сопротивление свергнутых…

б) организовать строительство в духе сплочения всех трудящихся…

в) вооружить революцию, организовать армию революции для борьбы с внешними врагами…»

Далее – прямая цитата из Ленина:

«Переход от капитализма к коммунизму, – говорит Ленин, – есть целая историческая эпоха».

Кстати, что же такое социализм? Это ведь тоже коммунизм. А в хрущевские времена было произведено разведение социализма и коммунизма. Чисто хрущевская ревизионистская традиция – не понимать социализм как коммунизм в первой его фазе. А ведь это вовсе не иное коммунизма: социализм – это уже коммунизм, но «молодой» и, если так можно выразиться, еще неразвитый. Приведем простой пример. Если мы хотим доехать до Москвы, то нам придется сначала добраться до Бологого. Конечно, найдутся те, кто устроит в Бологом стоянку и дальше уже не поедет. Но, думается, основная масса народу все-таки отправится дальше, ведь у поезда в Бологом не конечная остановка, да и стоит он на этой станции всего пару минут.

«Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остается надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации».

Вот поэтому, собственно говоря, и нужна диктатура пролетариата.

«Буржуазия имеет свои основания делать попытки к реставрации, ибо она после своего свержения надолго еще остается сильнее свергнувшего ее пролетариата».

Получается, что диктатура пролетариата нужна, чтобы его никто не сверг. Это так, но диктатура пролетариата нужна и для решения обычных повседневных задач. Если вы хотите продвигаться вперед, то без диктатуры пролетариата вы этого сделать не сможете. Потому что существуют две тенденции: одна – к развитию социализма в полный коммунизм (или же к построению социализма, а потом к построению полного коммунизма), а другая – противоположная. И если вы диктатуру пролетариата не развиваете, не проводите в жизнь, то у вас эта главная, прогрессивная тенденция не может перевесить. А поскольку она не перевешивает, то вы, совершенно естественно, будете скатываться назад.

Среди «обычных» задач – подавление еще не вполне свергнутой буржуазии.

«В чем сила свергнутой буржуазии?

Во-первых,“в силе международного капитала…”

Во-вторых, в том, что “эксплуататоры на долгое время после переворота сохраняют неизбежно ряд громадных фактических преимуществ”…»

Ну, понятно, это бывает всегда.

«В-третьих, “в силе привычки, в силе мелкого производства”».

Вот это – главное.

«Вот почему говорит Ленин, что:

“Диктатура пролетариата есть самая беззаветная и самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятерено ее свержением” что “диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества”».

Итак, борьба против сил и традиций старого общества. Спрашивается: это актуально только в переходный период к социализму? – Конечно же, нет. Силы и традиции старого общества распространяются на весь социализм, т. е. на весь период первой фазы коммунизма. Поэтому и диктатура пролетариата нужна на весь период строительства полного коммунизма.

«Поэтому диктатуру пролетариата, переход от капитализма к коммунизму нужно рассматривать не как мимолетный период в виде ряда “революционнейших” актов и декретов, а как целую историческую эпоху, полную гражданских войн и внешних столкновений, упорной организационной работы и хозяйственного строительства, наступлений и отступлений, побед и поражений».

И здесь возможно движение как вперед, так и назад. Если же вы рассчитываете только на движение вперед, то вы, получается, не готовы к борьбе с движением назад. А кто не готов, тот проигрывает. У нас же, на XXII съезде КПСС, были даже не колебания: у нас просто сложили руки и объявили, что классовая борьба прекратилась. В 1961 году на съезде безо всяких колебаний было единогласно провозглашено, что классовая борьба закончилась. Хотя Ленин прямо пишет о том, что рано заканчивать борьбу против сил и традиций старого общества.

Ох, не читали Ленина наши тогдашние политические деятели! А если и читали, то проигнорировали – и это очевидно из их дальнейшей деятельности. Это враги социализма, враги трудящихся, которые маскируются, исходя из своих личных, особых интересов или из того, кем у них были предки: из кулаков, из владельцев каких-либо латифундий или предприятий и пр. Например, дед Солженицына был крупным латифундистом на Кубани.

Надо сказать, что если вы, уважаемый читатель, возьметесь внимательно читать труды Сталина и подчеркивать самое важное, то у вас на эти 120 страниц окажутся десятки пометок о диктатуре пролетариата.

«Эта историческая эпоха необходима не только для того, чтобы создать хозяйственные и культурные предпосылки полной победы социализма, но и для того, чтобы дать пролетариату возможность, во-первых – воспитать и закалить себя как силу, способную управлять страной…»

А ведь раньше говорили, что он вообще не может ничем управлять. Выходит, что уже научился? Разве можно когда-нибудь сказать, что все без исключения рабочие научились управлять? Нет, конечно. Тем более что постоянно появляются новые рабочие. Значит, форма их обучения – это сама советская власть, т. е. избрание рабочих через производственные единицы (трудовые коллективы) с правом отзыва. Все это было записано в соответствующем положении, однако в послесталинскую эпоху было разрушено… Потому что было решено, что, дескать, обучение уже закончилось, и все мы дружно пойдем вперед без каких-либо препятствий.

«…во-вторых – перевоспитать и переделать мелкобуржуазные слои в направлении, обеспечивающем организацию социалистического производства».

Далее цитируется Маркс: «перевоспитать миллионы». Во-первых, каждому понятно, что дело это не быстрое. А во-вторых, когда перевоспитание закончится, неужели у этих перевоспитанных людей не будет недостатков? Всегда будут, в том-то и дело. А значит, для борьбы с недостатками в деле управления обществом и государством, для движения и развития этого общества – для всего этого потребуется серьезное участие государства. Иными словами – принуждение. Без принуждения вы просто не можете подавить некоторые недостатки. Это признавал Гегель, будучи еще директором Нюрнбергской гимназии. Он объяснял это так: если вы не сломите сопротивление определенного молодого человека к тому, чтобы сознательно трудиться, то он так и останется безвольным и никогда ничего не сможет добиться. А посему он не должен идти на поводу своих прихотей. В этом и должна состоять помощь старшего поколения молодому. Поэтому диктатура еще и воспитывает рабочий класс.

Ясно теперь, почему в наше время развелось столько неумех, бездарей и инфантилов: потому что ни к чему не принуждают, в то время как необходимо сломить это стремление получать бесконечное удовольствие. Да, все стремятся поесть повкуснее и отдохнуть поприятнее – но разве это задача?!

«Диктатура пролетариата, как господство пролетариата над буржуазией. <…> Диктатура пролетариата есть не смена правительства, а новое государство, с новыми органами власти в центре и на местах, государство пролетариата, возникшее на развалинах старого государства, государства буржуазии.

Диктатура пролетариата возникает не на основе буржуазных порядков, а входе их ломки, после свержения буржуазии, в ходе экспроприации помещиков и капиталистов, в ходе социализации основных орудий и средств производства, входе насильственной революции пролетариата. Диктатура пролетариата есть власть революционная, опирающаяся на насилие над буржуазией.

<…> В этом отношении диктатура пролетариата ничем по существу не отличается от диктатуры всякого другого класса… Но тут есть одна существенная разница. Состоит она в том, что все существовавшие до сих пор классовые государства являлись диктатурой эксплуатирующего меньшинства над эксплуатируемым большинством, между тем как диктатура пролетариата является диктатурой эксплуатируемого большинства над эксплуатирующим меньшинством».

Итак, надо двигаться вперед – и учитывать, что и теоретическая, и практическая диктатура пролетариата необходима до полного уничтожения классов. То есть она необходима даже тогда, когда самой буржуазии уже нет. Любопытно: буржуазии нет – а буржуазность осталась. В этом и заключаются старые традиции общества, о которых пишут и Ленин, и Сталин: стремление дать обществу поменьше и похуже, а взять от общества побольше и получше. К сожалению, такие поступки и такие наклонности очень долго встречаются даже в социалистическом обществе. Если вы не будете эти привычки подавлять – именно подавлять, самым решительным образом, – то вы потеряете социализм.

«Короче: диктатура пролетариата есть неограниченное законом и опирающееся на насилие господство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувствием и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых масс» (Ленин. «Государство и революция»).

Да, действительно, Сталин выражается короче, чем Ленин.

«Из этого следует два основных вывода.

Первый вывод. Диктатура пролетариата не может быть “полной” демократией, демократией для всех, и для богатых, и для бедных, – диктатура пролетариата “должна быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)” <…> Теория “чистой” демократии есть теория верхушки рабочего класса, прирученной и подкармливаемой империалистическими грабителями. <…> Не бывает и не может быть при капитализме действительных” свобод” для эксплуатируемых… Не бывает и не может быть при капитализме действительного участия эксплуатируемых масс в управлении страной… Демократия при капитализме есть демократия капиталистическая, демократия эксплуататорского меньшинства…»

Пролетарская демократия – это, напомним, диктатура рабочего класса. И тот, кто укрепляет диктатуру рабочего класса, тем самым осуществляет пролетарскую демократию. Поэтому то, что некоторым кажется недемократичным, есть на самом деле проведение интересов громадного большинства народа, и эти интересы выражает рабочий класс, а партия концентрирует изучение и реализацию этих интересов. Все люди, которые думают, что демократия – это лишь разговоры и, скажем, голосование билетиками, а не ожесточенная борьба (в том числе и с риском для жизни, как во время гражданской войны и при укреплении своих позиций, чтобы нас не раздавила международная буржуазия), – эти люди не понимают, что смысл демократии обновляется на каждом этапе исторического развития человеческого общества. Ведь всем известно, что сначала была рабовладельческая демократия, при которой рабы молчали, а право голоса имели только рабовладельцы. Затем, когда был феодализм, ни о какой демократии вообще никто не говорил. Потом была буржуазная демократия как форма диктатуры буржуазии… Так что непонятно, почему некоторые товарищи решили, что демократия – это не более чем постоянное обсуждение, которое не доходит до реализации, до принятия решения, а уже принятое решение может быть не доведено до исполнения. Как раз наоборот: можно уверенно утверждать, что идеальным демократом был Сталин. То, что было принято съездами, т. е. большинством партии, то, что являлось выражением интересов рабочего класса, действительно проводилось в жизнь, тем самым удовлетворяя коренные интересы колоссального большинства народа.

Так что современная демократия – совсем не та, что возникла в Древней Греции и Древнем Риме, хотя называется так же. Она была представлена в форме государства, являясь диктатурой меньшинства рабовладельцев над большинством трудящихся. Хотя, безусловно, античная эпоха очень интересна… Впрочем, некоторые предпочитают вместо изучения древних традиций демократии бездумно поглощать греческое вино. Мы же, как товарищи сознательные, специально подчеркнем: демократией изначально принимается во внимание, в буквальном смысле, передовая часть народа, а это означает, что народом считается только тот класс, который у власти. Все остальные народом не считаются. Это вообще не люди, поэтому их можно спокойно игнорировать. Во всех рабовладельческих государствах рабов за людей не считали. Все решалось на форумах большинством голосов рабовладельцев. Когда же мы имели феодальное государство, крестьяне никогда ни в каком голосовании не участвовали, их и близко туда не подпускали, а все решения принимались, опять же, большинством помещиков-феодалов. Соответственно, рабочему классу надо понять, что если он взял власть, то он и должен решать все вопросы – прежде всего большинством рабочего класса. Не исключается и в некотором смысле гомеопатический подход: лечи подобное подобным и привлекай к решению конкретного вопроса другие слои общества, но не теряй при этом своего руководства, которое выражается в идее диктатуры пролетариата.

«Второй вывод. Диктатура пролетариата не может возникнуть как результат мирного развития буржуазного общества и буржуазной демократии – она может возникнуть лишь в результате слома буржуазной государственной машины, буржуазной армии, буржуазного чиновничьего аппарата, буржуазной полиции».

Далее Сталин опять цитирует Маркса – про то, как же сломать эту машину.

На эту тему интересно высказывался Ленин: мирная революция возможна – но в какой-нибудь маленькой стране, когда рядом, в большой стране, победила социалистическая революция. И буржуазия малой страны боится, что ей не сносить головы. Так получилось в Европе после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. В Чехословакии могла быть мирная революция. Там стояли наши победившие войска, которые гарантировали мирное развитие событий, и рабочие вышли на улицу по призыву коммунистической партии, чтобы вышедшие из коалиционного правительства буржуазные деятели обратно уже не могли войти. Буржуазные деятели вышли из правительства, поскольку считали, что если они выйдут, то правительство падет. Остались три коммуниста: председатель правительства, министр обороны и министр госбезопасности. Они призвали трудящихся выйти на улицу. Из вооруженных рабочих была создана рабочая милиция: рабочие взяли свое оружие и мирно прошли по улицам столицы. После этой демонстрации оставшиеся три министра объявили о том, что буржуазных членов никто из правительства не выгонял, но и обратно уже никто не пустит. Вот, собственно, так и произошла мирная социалистическая революция в Чехословакии. Другое дело, что то, что легко дается, так же легко и теряется. Поэтому мы видели, что в недавнем прошлом происходило в Европе. А вот там, где победа социалистической революции тяжело досталась, т. е. на востоке: в Китае, в Корее, в Лаосе, во Вьетнаме, – она и держится гораздо прочнее.

«Советская власть, как государственная форма диктатуры пролетариата. <…> Каковы же те новые формы организации пролетариата, которые способны сыграть роль могильщика буржуазной государственной машины…? Этой новой формой организации пролетариата являются Советы.

В чем состоит сила Советов в сравнении со старыми формами организации?

В том, что Советы являются наиболее всеобъемлющими массовыми организациями пролетариата, ибо они и только они охватывают всех без исключения рабочих. В том, что Советы являются единственными массовыми организациями, которые объединяют всех угнетенных и эксплуатируемых, рабочих и крестьян, солдат и матросов…

В том, что Советы являются наиболее мощными органами революционной борьбы масс, политических выступлений масс, восстания масс, органами, способными сломить всесилие финансового капитала и его политических придатков. В том, что Советы являются непосредственными организациями самих масс, то есть наиболее демократическими…»

По самому построению данное рассуждение – исчерпывающее доказательство.

«Советская власть есть объединение и оформление местных Советов в одну общую государственную организацию, в государственную организацию пролетариата, как авангарда угнетенных и эксплуатируемых масс и как господствующего класса, – объединение в Республику Советов».

Можно добавить к сказанному, что именно Советы обеспечивают тот демократизм, который парламент дать не может. А именно – простоту отзыва депутатов. Ведь если Советы формируются через производственные единицы, трудовые коллективы фабрик и заводов, то, следовательно, вопрос замены депутата – дело очень простое. Провели собрание, и вместо Иванова завтра придет на заседание Совета Петров. А вот территориальная система выборов, к сожалению, этой легкости не дает. И Сталин прямо пишет об этом, глубоко вникнув в теоретическую суть вопроса.

«…Наиболее массовые и наиболее революционные организации тех именно классов, которые угнетались капиталистами и помещиками, являются теперь “постоянной и единственной основой всей государственной власти, всего государственного аппарата”…

…Советская власть является новой формой государственной организации, принципиально отличной от старой, буржуазно-демократической и парламентарной формы, новым типом государства…

<…>

В чем состоят характерные черты Советской власти?

В том, что Советская власть является наиболее массовой и наиболее демократической государственной организацией из всех возможных государственных организаций… является тем самым властью большинства населения над меньшинством…»

Еще Ленин пояснял, что демократизм состоит не в том, чтобы избрать, – а в том, чтобы иметь возможность и легкость отзыва. Если можно отозвать – вот это и есть демократизм. А если это тяжело сделать, то такое положение дел ослабляет позиции демократизма.

Причем важен именно производственный принцип, а не территориальный. Ибо, скажем, разве мы знаем, с кем живем в одном подъезде, что это за люди? И такое сегодня сплошь и рядом, как же можно голосовать в подобной ситуации?

Скажем прямо: переход от избрания депутатов через трудовые коллективы производственных единиц к избранию территориальному – это, по существу, отход от советского принципа. Советский принцип означает создание органов власти именно по производственным единицам. В Программе партии это было записано черным по белому – в той Программе, которой руководствовались и Ленин, и Сталин. И эта программа, принятая Восьмым съездом, долгое время оставалась неизменной. В ней прямо говорится, что основной избирательной единицей является не избирательный округ, а производственная единица – завод или фабрика.

«…Советская власть является наиболее интернационалистской… по самой своей структуре, облегчает дело руководства угнетенными и эксплуатируемыми массами со стороны авангарда этих масс, со стороны пролетариата как наиболее сплоченного и наиболее сознательного ядра Советов.

<…>

В том, что Советская власть, объединяя законодательную и исполнительную власти в единой организации государства и заменяя территориальные выборные округа производственными единицами, заводами и фабриками, – непосредственно связывает рабочие и вообще трудящиеся массы с аппаратами государственного управления, учит их управлению страной.

<…>

В том, что “только советская организация государства в состоянии действительно разбить сразу и разрушить окончательно старый, т. е. буржуазный, чиновничий и судейский аппарат”.

В том, что только советская форма государства, привлекающая массовые организации трудящихся и эксплуатируемых к постоянному и безусловному участию в государственном управлении, способна подготовить то отмирание государственности, которое является одним из основных элементов будущего безгосударственного, коммунистического общества.

Республика Советов является, таким образом, той искомой и найденной, наконец, политической формой, в рамках которой должно быть совершено экономическое освобождение пролетариата, полная победа социализма.

Парижская Коммуна была зародышем этой формы. Советская власть является ее развитием и завершением».

Следующий, пятый, раздел – «Крестьянский вопрос». Тут надо сделать соответствующую поправку: полное решение этого вопроса случится не с победой социализма, а с победой полного коммунизма. Конечно, это далекая задача. Но, как показали недавние события, если вы после победы социализма начнете переходить к другой форме организации, то это ослабит государственную власть.

«Основным вопросом в ленинизме, его отправным пунктом является не крестьянский вопрос, а вопрос о диктатуре пролетариата, об условиях ее завоевания, об условиях ее укрепления. Крестьянский вопрос как вопрос о союзнике пролетариата в его борьбе за власть является вопросом производным.

Это обстоятельство, однако, не лишает его нисколько того серьезного, животрепещущего значения, которое, несомненно, имеет он для пролетарской революции».

Ясно, как солнце. Сначала надо решить вопрос, кто руководит. А уже потом – кто его союзники. А то некоторые рассуждают о союзниках, а кто руководит-то при этом? Получается, все с ног на голову перевернуто. Между тем руководить должен рабочий класс. А кто его главный союзник? – Колхозное крестьянство. Потому что интересы колхозного крестьянства в корне не противоречат интересам рабочего класса.

«…Исчерпаны ли уже революционные возможности, таящиеся в недрах крестьянства, в силу известных условий его существования, или нет, и если не исчерпаны, есть ли надежда, основание использовать эти возможности для пролетарской революции, превратить крестьянство, его эксплуатируемое большинство, из резерва буржуазии, каким оно было во время буржуазных революций Запада и каким оно остается и теперь, – в резерв пролетариата, в его союзника?»

Ленинизм отвечает на этот вопрос положительно…

История трех революций в России целиком подтверждает выводы ленинизма на этот счет.

«…Это не значит, конечно, что пролетариат должен поддерживать всякое крестьянское движение. Речь идет здесь о поддержке такого движения и такой борьбы крестьянства, которые облегчают прямо или косвенно освободительное движение пролетариата, которые льют воду так или иначе на мельницу пролетарской революции…»

Специальным пунктом выделен следующий:

«Крестьянство во время буржуазно-демократической революции. Этот период охватывает промежуток времени от Первой русской революции (1905 г.) до второй (февраль 1917 г.) включительно. Характерной чертой этого периода является высвобождение крестьянства из-под влияния либеральной буржуазии, отход крестьянства от кадетов, поворот крестьянства в сторону пролетариата, в сторону партии большевиков. <…>…царь всецело за помещиков, а кадеты поддерживают царя…единственная сила, на помощь которой можно рассчитывать, – это городские рабочие, пролетариат. <…>

Так сложился союз рабочих и крестьян в буржуазно-демократической революции».

Далее данная тема разбирается более подробно.

Возвращаясь к уже изложенному подчеркнем, что Сталин указывает прямо: основное в ленинизме – это вопрос о диктатуре пролетариата. Это очень важно, ибо по основному в ленинизме и ударили враги социализма и коммунизма во главе с Хрущевым на XXII съезде. Они выбросили из Программы партии основное звено, без которого она уже не является коммунистической. Заодно были выброшены и некоторые другие, тоже важные, вопросы: например, о шестичасовом рабочем дне, о классовой борьбе, об определении социализма по отношению к коммунизму. А ведь все эти базовые понятия были записаны в Программе. Подобные действия представляют собой открытую ревизию марксизма, и проводили ее люди, которые до этого были оппортунистами. Получается, бывшие оппортунисты превратились в откровенных ревизионистов и предателей, ренегатов.

Далее Сталин подробно рассматривает, как процессы, касающиеся крестьянства, происходили в Европе – и как происходили у нас.

«Буржуазные революции Запада (Англия, Франция, Германия, Австрия) пошли, как известно, по другому пути. Там гегемония в революции принадлежала не пролетариату, который не представлял и не мог представлять по своей слабости самостоятельную политическую силу, а либеральной буржуазии. Там освобождение от крепостнических порядков получило крестьянство не из рук пролетариата, который был малочислен и неорганизован, а из рук буржуазии. Там крестьянство шло против старых порядков вместе с либеральной буржуазией. Там крестьянство представляло резерв буржуазии. Там революция привела, ввиду этого, к громадному усилению политического веса буржуазии.

В России, наоборот, буржуазная революция дала прямо противоположные результаты. <…> Буржуазная революция в России выдвинула на первый план не либеральную буржуазию, а революционный пролетариат, сплотив вокруг него многомиллионное крестьянство».

Надо бы сказать несколько слов о том, что значит «гегемония». Некоторые думают, что это еще одно название диктатуры рабочего класса. На самом же деле это слово означает всего лишь «идущий впереди». А если рабочий класс только идет впереди, а руководит им другой, то, получается, рабочий класс потерял власть. Поэтому гегемония – это не синоним диктатуры пролетариата. Рабочий класс – он, конечно, гегемон, но лишь в том случае, если осуществляет свою диктатуру. Он должен быть еще и руководителем всего процесса уничтожения классов, руководя при этом с помощью своего государства. Иными словами, используя и принуждение для того, чтобы справиться с возникающими проблемами. Не гнушаясь порой и подавить то сопротивление, которое оказывают те или иные граждане страны, исходящие из своих мелкобуржуазных стремлений дать обществу поменьше, а взять от него побольше.

«Откуда взялось это своеобразие?

Объясняется оно тем, что буржуазная революция развернулась в России при более развитых условиях классовой борьбы, чем на Западе, что русский пролетариат успел уже превратиться к этому времени в самостоятельную политическую силу, между тем как либеральная буржуазия, напуганная революционностью пролетариата, растеряла подобие всякой революционности (особенно после уроков 1905 г.) и повернула в сторону союза с царем и помещиками против революции, против рабочих и крестьян.

Следует обратить внимание на следующие обстоятельства, определившие своеобразие русской буржуазной революции…»

И далее идет перечисление:

«а) Небывалая концентрация русской промышленности накануне революции. Известно, напр., что в предприятиях с количеством рабочих свыше 500 чел. работало в России 54 % всех рабочих, между тем как в такой развитой стране, как Северная Америка, в аналогичных предприятиях работало всего 33 % всех рабочих. <…>

б) Безобразные формы эксплуатации на предприятиях…

в) Политическая дряблость русской буржуазии…

г) Наличие самых безобразных и самых нестерпимых пережитков крепостнических порядков в деревне…

д) Царизм, давивший все живое…

е) Империалистическая война…»

…которая в тот момент, собственно говоря, происходила.

«Куда было ткнуться крестьянству при таких условиях?

Крестьянство во время пролетарской революции. Этот период охватывает промежуток времени от февральской революции (1917 г.) до Октябрьской (1917 г.). Период этот сравнительно недолгий, всего восемь месяцев… Характерной чертой этого периода является дальнейшее революционизирование крестьянства, его разочарование в эсерах, отход крестьянства от эсеров, новый поворот крестьянства в сторону прямого сплочения вокруг пролетариата… <…>

Если раньше, в предыдущий период, основным вопросом революции являлось свержение царя и помещичьей власти, то теперь, в период после февральской революции, когда царя уже не стало, а нескончаемая война доконала хозяйство страны, разорив вконец крестьянство, – основным вопросом революции стал вопрос о ликвидации войны. <…>

Но, чтобы вырваться из войны, необходимо было свергнуть Временное правительство, необходимо было свергнуть власть буржуазии… <…>

Иного выхода для крестьянства не было. Иного выхода и не могло быть.

<…>

Таковы обстоятельства, облегчившие процесс перерастания буржуазной революции в революцию пролетарскую.

Так сложилась диктатура пролетариата в России».

Следующий пункт – «Крестьянство после укрепления Советской власти».

«Если раньше, в первый период революции, дело шло главным образом о свержении царизма, а потом, после февральской революции, вопрос шел прежде всего о выходе из империалистической войны через свержение буржуазии, то теперь, после ликвидации гражданской войны и упрочения Советской власти, – на первый план выступили вопросы хозяйственного строительства. Усилить и развить национализированную индустрию; связать для этого индустрию с крестьянским хозяйством через торговлю, регулируемую государством; заменить продразверстку продналогом, с тем чтобы потом, постепенно уменьшая размеры продналога, свести дело к обмену изделий индустрии на продукты крестьянского хозяйства; оживить торговлю и развить кооперацию, вовлекая в эту последнюю миллионы крестьянства, – вот как рисовал Ленин очередные задачи хозяйственного строительства на пути к постройке фундамента социалистической экономики.

Говорят, что задача эта может оказаться непосильной для такой крестьянской страны, как Россия. Некоторые скептики говорят даже о том, что она просто утопична, невыполнима, ибо крестьянство есть крестьянство…

Но скептики ошибаются, ибо они не учитывают некоторых обстоятельств, имеющих в данном случае решающее значение. <…>

Во-первых. Нельзя смешивать крестьянство Советского Союза с крестьянством Запада. <…>

Во-вторых. Нельзя смешивать сельское хозяйство России с сельским хозяйством Запада. <…> У нас развитие сельского хозяйства не может пойти по такому пути хотя бы потому, что наличие Советской власти и национализация основных орудий и средств производства не допускают такого развития. <…> Ленин правильно указал в статьях о кооперации, что развитие сельского хозяйства у нас должно пойти по новому пути, по пути вовлечения большинства крестьян в социалистическое строительство через кооперацию, по пути постепенного внедрения в сельское хозяйство начал коллективизма сначала в области сбыта, а потом – в области производства продуктов сельского хозяйства».

Такая кооперация сначала охватывает отдельные села, отдельные районы. А потом она должна превратиться в кооперативное движение всей страны – и активно включиться в общее развитие.