Текст книги "Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта"
Автор книги: Ирэна Высоцкая
Жанр: Музыка и балет, Искусство
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Отлично! – Генерал протер пенсне и, снова надев его, посмотрел на Богданова. – Отлично, – повторил он. – А свой командный пункт я, с твоего разрешения, здесь, у тебя, и организую. Не возражаешь? Нет? Решено.
С этого дня генерал Петров стал бывать у артиллеристов ежедневно.
Боевой путь Высоцкого Алексея Владимировича
Алексей Высоцкий в образе «коварной обольстительницы»
Владимир Высоцкий в спектакле «Берегите ваши лица». 1970 г. Фото Г. Перьян
Военная характеристика Алексея Владимировича Высоцкого
Семен Владимирович Высоцкий (в центре) со второй женой Евгенией Степановной (справа) и невесткой Александрой Ивановной
Владимир Высоцкий
После войны оба брата служат в Германии. Пусть в разных городах: Семен Владимирович в Эберсвальде, Алексей Владимирович – в Ратенове, но они часто навещают друг друга.
Дружат и двоюродные братья: Владимир и Александр Высоцкие, – как и все мальчишки того времени, мечтавшие о военной карьере.
И при каждом удобном случае они не упускают малейшей возможности продемонстрировать, какие они бравые ребята, как к лицу им военное обмундирование.
И двадцать лет спустя к военной форме оба не безразличны: у Володи интерес профессиональный, как у актера, у Саши – на уровне спортсмена-любителя, а еще он знает, как идет ему морская форма, поэтому для фотографии, предназначенной любимой девушке, он с удовольствием позирует.
Концерт Владимира Высоцкого
Отцу предрекали блестящую военную карьеру. В пользу этого говорило все. Незаурядный талант артиллериста и большие организаторские способности – недаром в свои неполные двадцать шесть он заканчивает войну, дойдя до Берлина, начальником штаба 124 Гаубичной артиллерийской бригады большой мощности. А еще – дар педагога и умение находить общий язык со всеми, прежде всего потому, что в каждом он видел Человека. Уже перед самой демобилизацией, в конце пятидесятых, подполковнику А. Высоцкому предписали доставить в Закарпатье эшелон так называемых трудных призывников. И он не только привез их без происшествий, но и добился почти что невозможного. В такой короткий срок сумел снискать уважение и симпатии этих новобранцев. А многие из них проходили свои «университеты» в колониях.
«С тобой, командир, – говорили они, – мы будем служить. Позови – пойдем хоть в огонь, хоть в воду».
Да, военная карьера, казалось, была предрешена. Но… Этим «но» стала неослабевающая тяга к литературе и… характер. Именно характер. Который во время войны заставлял его, отстранив от опасности всех, самому садиться за руль машины и прокладывать путь колонне через минное поле. Теперь тот самый характер не позволил ему идти по армейской стезе дальше. Алексей Владимирович не выносил несправедливости и хамства, даже если «сие» исходило от начальства. В армии это не прощалось. Не простили и Высоцкому, когда он с присущей ему в молодые годы вспыльчивостью дал отпор старшему по званию. А дело было так… В небольшом городке Мукачево, чье население после войны в основном состояло из венгров и швабов, русские были наперечет.
И конечно же на виду. Особенно – военные.
Жена подполковника Алексея Высоцкого приглянулась некоему офицеру, большому любителю дамского пола. Он и так, и эдак пытался смоделировать ситуацию. Ничего не получалось: в дом – не вхож, на улице Льва Толстого, где жили Высоцкие, – не пристанешь.
– Вельможа! Совсем возгордился! – однажды вырвалось у незадачливого ловеласа в погонах, чье сердце разрывали жгучие, но несбывшиеся надежды. – Даже с женой не хочет познакомить.
Под невинным словом «познакомить» он подразумевал весьма тесное общение. В ответ получил краткую, но исчерпывающую характеристику своих умственных способностей, причем перед строем. К этому инциденту добавятся наговоры и клевета, и машина закрутится – увольнение не за горами.
В военно-политической характеристике Алексея Владимировича много высоких похвал: «инициативный, грамотный офицер, в мастерстве лично овладел артиллерийской стрельбой… проявлял всегда и всюду заботу о личном составе…»
Казалось бы, куда лучше? Но в конце читаем: «В быту скромен. По характеру – вспыльчив. Имел место факт грубости с начальником штаба бригады».
А местные интеллигенты, обо всем информированные и симпатизировавшие моим родителям, посоветуют:
– Алексей Владимирович! Вы с Александрой Ивановной очень яркие, выделяющиеся люди. Вам нельзя жить в маленьком городке. Затравят.
Потом, уже в Москве, эта история отзовется далеким эхом: некто Горский, знакомый Семена Владимировича, любившего общаться с военными более высокого ранга, скажет:
– Знаешь, я в курсе, кто приложил руку к увольнению твоего брата из армии…
Помню, мы – Володя, Александр и я – спорили об этом столь поворотном событии у больничной постели отца. Решали, где больше мужества: назвать всенародно, в данном случае перед строем, вещи своими именами или, как говорил Маяковский, жить, наступив «на горло собственной песне». В общем мнении так и не сошлись. Саша Высоцкий настаивал на тезисе: «Правильнее – проглотить обиду». Я сотрясала воздух кулаками: «Похлеще бы отделать мерзавца!» Володя предлагал: «Надо было высказать начальнику все, но – один на один». А папа молчал. Свой выбор он сделал еще тогда, и не в его характере было жалеть об упущенных возможностях. Ведь перед ним после увольнения открывалось Творчество…
На фотографии, датированной ноябрем 45-го. Довольно трудно узнать на ней боевого офицера Алексея Высоцкого. Дамская шляпка, чернобурка, жеманно-кокетливая поза… Но это, если хотите, еще одна грань незаурядного человека. В юности бокс, причем довольно успешно – чемпион Киева в легком весе, потом через всю жизнь – литература, кино, фотография. И вот новое увлечение – пусть и мимолетное. Любительские спектакли в Германии после войны. Слишком много было горя и слез. А Высоцкие так любят феерические неожиданности, без которых пресна и обыденна жизнь.
Владимир Высоцкий и Марина Влади. Июль в Италии. Фотография из коллекции Павла Евдокимова
– Фу! Какая уродливая женщина! – воскликнет Ирина Алексеевна, не признав на фотографии сына.
А это его племянник спустя много лет продолжает «дамскую» тему уже на сцене Таганки в спектакле «Берегите ваши лица».
Во второй половине 40-х годов в судьбу Семена Владимировича входит Евгения Степановна Лихалатова. Красивая, честолюбивая, всегда выдержанная, она на многие-многие годы, вплоть до своей трагической гибели, подарит ему любовь, заботу, домашний уют. Станет благодаря своей мудрости и такту, бесконечной выдержке и терпению его верным другом и советчиком во всех жизненных перипетиях. Евгения Степановна – бесспорный лидер в их семейном дуэте. Любящего, родного человека найдет в ней и Володя.
Бабушка, одобрявшая выбор своих сыновей, говорила так: «Женечка – для Сенечки, Шурочка – для Лешеньки», – тем самым подчеркивая, что каждый из ее столь непохожих характерами сыновей нашел свою половину. А они действительно были непохожи. Недаром Алексей отвергает адъютантство, предложенное ему в 41-м командиром 265 артполка Н. В. Богдановым, Семен – всю войну адъютантом.
Семен Владимирович, скорее, взял, приумножив ее, отцовскую осторожность. В связи с этим в общении с дядей Сеней частенько случались курьезы. Так, уже после смерти папы, но еще при жизни Володи я привела к Семену Владимировичу двух своих хороших знакомых: известного киевского художника Федора Тетянича и его друга-дипломата. Молодым людям, обожавшим песни Высоцкого, очень хотелось познакомиться с его отцом.
Пришли без звонка, потому что все получилось спонтанно.
У Федора – колоритнейшая внешность. Небольшой рост он компенсировал ботинками на огромной платформе. Ярко-синий бархатный пиджак наполовину скрывала густая черная борода. Волосы – до плеч. В глазах – легкая сумасшедшинка. Илья Глазунов не раз привлекал Федора для позирования.
Мы культурненько разулись. Ребята в носках проследовали в гостиную. К сожалению, мне не пришло в голову с помпой охарактеризовать гостей: знаменитый художник-фундаменталист, друг Глазунова и в таком духе. А надо было – потому что трудно передать, лучше бы, конечно, показать – какие мне дядя строил за спинами гостей физиономии. Мол, кого ты привела и когда они уйдут?!
Спустя месяц я вновь, благодаря знаменитому родственнику, наблюдала представление из цикла «театр одного актера». Федор Тетянич со своим коллегой, талантливым художником Владимиром Кубраком (он шутя просил не путать его с прославленным живописцем Евгением Кибриком), решил меня познакомить с Ильей Сергеевичем Глазуновым. Дом недалеко от станции метро «Арбатская», последний этаж. Позвонили в дверь. Открыла жена Ильи Сергеевича, Нина. Узнав ребят, дала ключи от мастерской, расположенной над квартирой. Обстановка святая святых Глазунова впечатляла: старинные иконы на стенах, в углу – рыцарские доспехи.
Любовь к Володе Высоцкому Федор выразил оригинальным образом: так как он не мог застать дома своего кумира, он пошел на компромисс – написал и подарил мне мой портрет. 1979 г.
Семен Владимирович Высоцкий
Илья Сергеевич оказался гораздо более гостеприимным хозяином, чем мой дядя: Нина принесла нам на подносе бутерброды, пирожные. Через некоторое время появился и сам великий мастер кисти. Представили:
– Двоюродная сестра Владимира Высоцкого, Ирэна Высоцкая.
Илья Сергеевич вперил в меня лучезарно-невинные глазки.
– Высоцкий? Высоцкий… – Он напряженно рылся в памяти, пытаясь отыскать там столь непримечательную фамилию. – Высо-о-оцкий… Кто же это такой? – Брови поползли вверх, рот вытянулся в скорбную подкову. Голова безнадежно и вяло покачивалась. Нет, никак не может припомнить.
Наконец наступил апогей в проявлении актерского дарования Ильи Сергеевича.
Он красиво взмахнул руками и блаженно выдохнул:
– Вспомнил… Это тот, что в «Огоньке» печатается!
Действительно, в «Огоньке» публиковались детективные повести Сергея Высоцкого. А о Владимире Высоцком в 78-м году бедный Илья Сергеевич даже не слышал…
Но я отвлеклась. Продолжу пунктирное обозначение характеров братьев Высоцких. И если Семен Владимирович сверхосторожный, то папа совершенно другой. Легко находил общий язык с любым человеком, конечно, исключая подлецов. Тут опять-таки у Володи сходство с дядей.
Как-то у нас раздался звонок в дверь. Папа открыл и тут же узнал товарища киевской юности. Затем мы вместе обедали. Прослезившись, тот признался:
– Боб, ты меня сразу узнал. А Семен, критически осмотрев мое потертое пальто, сообщил, что такого не помнит. А ведь дружил-то я больше с ним.
Владимир Высоцкий. 20 июля 1980 г. Калининград. Фото В. Кравца
Германия, город Ратенов. 1947 г.
В этом документе указан адрес, по которому проживала семья Алексея Высоцкого в Ратенове (Янштрассе, 21)
Алексей Владимирович на съемках на Енисее. 1968 г.
Своему большому другу Алеше Пятакову, мужу Гули Королевой, арестованному в качестве врага народа, сразу после амнистии папа отправляет посылку – одежду, которая нужна была бы ему на первое время. Но как сейчас помню, посылка возвращается обратно с трагической пометкой: «Адресат умер».
Несмотря на всю разность характеров, жизненных позиций, Алексей Владимирович и Семен Владимирович очень дружны. Друг друга они именуют не иначе, как корешами. Но они как бы поменялись ролями, где младший брат стал старшим, а старший – младшим. Я бы даже сказала, что мой папа относился к Семену Владимировичу как к большому ребенку, хотя практичнее Семен Владимирович моего отца в миллион раз.
Когда Семену Владимировичу присваивают очередное воинское звание и он дарит нам фотографию в мундире с новыми погонами, Алексей Владимирович помещает карточку в семейный альбом и пишет лукавое: «Хоть и пятьдесят, а сдаваться рано. 5.02.66».
Володя Высоцкий. Германия, Эберсвальде. 1947 г.
Но подтрунивать над братом другим воспрещается. Как-то в Москве в ресторане, где присутствовали братья Высоцкие, знакомый генерал, однополчанин Семена Владимировича, нелестно отзовется о воинской доблести моего дяди. Алексей Владимирович тут же взорвется на весь банкетный зал. Генералу останется лишь извиниться.
Надо сказать, что и отношение Володи к Семену Владимировичу очень напоминает линию поведения в этом плане моего отца. Та же чуть снисходительная, всепонимающая шутливость. В юности у него было два пиджака «букле». Один подарил мой папа, другой – дядя Лева Сарнов, чудесный, добрейший человек, друг Семена Владимировича еще с училища. И Володя по поводу своего более чем скромного гардероба шутил: «Да, не густо. Зато мой папа учится на полковника».
Интересный случай произошел с Алексеем Владимировичем при съемках на реке Енисей. На этом же теплоходе везли заключенных. У киногруппы украли камеру, папин свитер, еще что-то. Не поднимая шума и не ставя никого в известность, Алексей Владимирович выходит на их вожака. Это был политический заключенный, как он потом признался, бывший секретарь райкома.
Александра Высоцкая с фронтовыми подругами играет в карты. На стене портрет Семена Высоцкого. Германия. 1945 г.
Слева направо: Алексей и Семен Высоцкие (стоят), Володя, Евгения Степановна, Александра Ивановна и Саша Высоцкие
И конфликт улажен. Все вернули. Мало того, после долгой беседы прониклись друг к другу взаимным уважением. Конечно же, не последнюю роль здесь сыграла и ненароком оброненная фраза о родстве с Владимиром Высоцким.
До конца 40-х Алексей и Семен Высоцкие служат в Германии. Старший – в Эберсвальде (округ Франкфурт), младший – в Ратенове (округ Потсдам). Расстояние между городами небольшое, и братья часто видятся.
В 45-м, когда родился Саша Высоцкий, Георгий Константинович Жуков дает разрешение на приезд в Германию матери Александры Ивановны, Марии Павловны Таран. Бабушка посмотрела, как живет ее дочь, и сказала: «Знаешь, Шурочка, я за тебя спокойна. Леша заменил тебе и мать, и отца». Через три месяца бабушка уезжает обратно в Керчь, где остались две ее старшие дочери. Отдохнувшая, заметно прибавившая в весе, превосходно одетая, она вызывала на улицах Керчи в начале 46-го года переполох. Мария Павловна писала дочери Александре: «За мной бегают изумленные мальчишки, прохожие показывают на меня пальцем…» Керчь пережила страшную оккупацию, разруху и лишь начинала медленно восстанавливать силы.
А мама, живя в великолепных условиях в Германии, просилась на родину. «Солнышко, – говорила она папе, – хоть в землянку, но хочу домой, в Россию…»
Зато, когда приезжали Семен Владимирович, Евгения Степановна и маленький Володя, возникало чувство, что все они находятся дома, в своей стране.
Эта фотография 47-го года запечатлела в первый и, насколько мне известно, последний раз дядю и племянника вместе. Рядом: Семен Владимирович, Евгения Степановна, Александра Ивановна и Саша Высоцкие. Володе еще нет и девяти, Саше – около двух лет. За кадром осталась фрау Элена Курт, а ведь именно она наградила Вову «титулом», которым малыш очень гордился.
Фрау Элена – немка, жительница Ратенова. Во время войны она потеряла мужа и сына. Но к русским нет ни ненависти, ни даже неприязни. Наоборот, всю нерастраченную материнскую любовь она направляет на Сашу Высоцкого, которого помогает нянчить моей маме в течение почти пяти лет.
Саша Высоцкий с Каратом. Гайсин. 1950 г. Этот снимок и снимок Володи с Каратом сделаны в один день
Meine lieber Kinder! Meine lieber Hase! («Мой любимый ребенок! Мой любимый зайчик») – расцеловывает она белокурого карапуза.
А Вова, к тому времени уже свободно изъясняющийся по-немецки, не теряет времени даром и знакомится с местной детворой. Небольшой особняк, где квартируется Алексей Высоцкий с семьей, наполняется веселым гомоном. Сегодня решено бежать на речку Хавель, а завтра – набег на соседние сады. Фрау Элена лишь качает головой, глядя на будущего поэта:
– Oh, du Wildfang! (Экий шалун!)
И вновь в гостях у дяди Алексея Владимировича. Слева направо: Володя, Семен Владимирович с племянником Сашей на руках и… Евгения Степановна
Фрау Элена еще не знает, что ее «любимый зайчик» Саша Высоцкий через каких-нибудь шесть-семь лет также будет с замиранием сердца нарушать закон, лазая по садам в Мукачево. И у него на всю жизнь останется на лбу небольшой шрам – память о погоне, бегстве и неудачном приземлении с чужого забора. И уже Скоморохов будет качать головой, считая Сашу непутевым парнем.
Но вернемся в 1947 год, в Ратенов. Вскоре Володе представился случай реабилитироваться в глазах строгой немки. Александра Ивановна, Евгения Степановна и фрау Элена решили испечь пироги. А духовка была без противней. Выручили соседи, отдав ненужный. Но – опять затруднение. Противень оказался гораздо большего размера. Женщины растерянно смотрели друг на друга. Что же делать?
Володя неторопливо взял в руки несчастный металлический лист, повертел его, пожал плечами и небрежно изрек:
– Подумаешь! Подогнуть его, и все дела!
Идея тотчас была воплощена. Подошедшее тесто спасено.
И все остались довольны.
– Oh, gut Kopf! Oh, gut Kopf! («О, умная голова!») – не переставала восхищаться Вовой фрау Элена, а он с тех пор просил немецких мальчишек именовать себя не иначе как «gut Kopf».
1908 г. Наши с Володей двоюродные бабушки: Мария (мать Суламифи) и Хэлла. На фото им по 16 лет
Помните известный снимок, обошедший многие издания – Володя с собакой? Поясню, что кличка этой немецкой овчарки – любимицы Алексея Высоцкого – Карат. Запечатлена сценка в небольшом украинском городке Гайсин, куда перевели служить Алексея Владимировича из Германии. А вот и совсем неизвестное фото на ту же тему: младший брат Александр, не желая отставать от Володи, «оседлал» красавца Карата. И Алексей Владимирович фотографирует их поочередно.
Володя Высоцкий с Каратом. Гайсин. 1950 г.
9 июля 50-го года Володя пишет маме в Москву: «Я уже две недели в Гайсине у дяди Леши. У него есть прекрасная собака. Она на меня сначала лаяла, а теперь привыкла».
Привык к немецкой овчарке и Володя· И сразу ушло то щекочущее нервы чувство опасности, которое сопровождало все его встречи с Каратом. И стало скучно. Тогда он решил провести эксперимент по определению пределов собачьего терпения: подойдя довольно близко к подопытному и смело глядя ему в глаза, Володя начал упражняться в искусстве мимики и жеста. Овчарка оставалась невозмутимой. Добавил звукоподражательный ряд: кудахтанье, мычание, мяуканье, заливистый лай, переходящий в глухое грозное рычание. Безрезультатно…
Благодаря Володе Карат вошел в историю…
Алексей Высоцкий с женой в гостях у мамы, на любимом балконе Ирины Алексеевны
Услышав экзотическую «симфонию», прибежала Александра Ивановна. Попыталась остановить племянника. Куда там! Едва она скрылась из виду, все повторилось сначала. А немного позже раздался вопль: терпение Карата иссякло, а вот на Вовиной ноге появились следы от укуса. К счастью, рана была неглубокой – интеллигентнейший пес лишь поставил маленького нахала на место.
В 51-м году Карат вместе с остальными членами нашей семьи переезжает в Мукачево.
Попутно замечу, что эти преданные умные животные прошли через всю жизнь моего отца. В 33-м он вместе с овчаркой Джулем учился трудной науке выживания, по-братски деля с ним порой последний кусок. А добывался он, как рассказывал папа, не всегда честным путем. Бывало, он ходил по рынку, и Джуль утаскивал у торговок что-нибудь съестное. Потом убегали и вместе лакомились. Ничего не поделаешь: страшные голодные времена. В войну рядом с ним Барри. У которого и смерть какая-то человеческая – он подорвался на мине. А после войны – Карат, потом – Зита.
Об истории этой серебряной сабли, которой с восторгом вооружился Саша Высоцкий, как-то мне рассказал Володя, листая старые семейные альбомы. Это был подарок, сделанный племяннику Алексеем Владимировичем в честь окончания войны. Подарок, символизирующий Великую Победу над фашизмом. «Инкрустированная драгоценными камнями, – вспоминал двоюродный брат, – очень дорогая и красивая вещь. А я обменял ее на солдатский ремень».
Спустя много лет, в 75-м, в год тридцатилетия со дня Победы, Владимир в свою очередь дарит папе другую символичную вещь – меч Парижа. Города, покоренного его песнями.
В гостях у бабушки Высоцкой в Киеве… Сколько трогательных, детских воспоминаний было связано у нас, ее внуков, с этими ежегодными приездами. Увитый зеленью балкон на втором этаже в доме № 20 на улице Франка. Просторная коммунальная квартира. К соседке справа я хожу есть гречневую кашу с молоком и все жду, когда каша наконец закончится и на дне тарелки покажется девочка с собачкой. Соседи слева – семья Мельниченко, добрейшие, замечательные люди. Их дети, а мои дорогие друзья: Галина, Ирина, Талочка, Саша. Я провожу у них много времени, меня берут с собой на прогулки по городу, в рейды по магазинам, а Ира – впервые в моей жизни! – ведет меня в кафе. Свет любви от общения с ними останется со мной навсегда.
Бабушка с Георгием Лукичом занимают две комнаты. Большая – служит столовой. Обеденный стол, диван. На холодильнике многочисленные баночки с молоком, из которого будет простокваша. Когда гостят сыновья, Ирина Алексеевна подчас путает их вкусовые пристрастия, пытаясь накормить снятыми сливками Алексея. Тот в ужасе:
– Мама! Ты же знаешь, я их с детства терпеть не могу!
Конечно же, сметану и красивых женщин любит старший сын Семен. Недаром одно из его прозвищ – ласковое «Котик». Так, кстати, его всю жизнь называет и моя мама.
У окна на небольшой тумбочке – телевизор с линзой, вереница белых слоников. Рядом – стеклянная дверь на балкон. На потолке – лепнина. Пухлые гипсовые амуры водят бесконечный хоровод и будоражат своей необычностью мое детское воображение.
В зрелом возрасте у Георгия Лукича просыпается страсть к рисованию. Он неплохо копирует открытки с цветами и даже подаренную папой картину: белокурая женщина в красной косынке грациозно совершает утренний туалет. И на стене, соперничая с оригиналом, появляется работа дедушки Жоржа.
Вторая комната – спальная бабушки. Черный телефонный аппарат – такой же, как в кинофильме «Весна», – на стене у книжного шкафа. Бабушкины книги всегда пахнут чем-то очень вкусным, по-моему, конфетами. Перед кроватью – трюмо. За занавеской – вход в ванную комнату. Впрочем, это громко сказано, так как из привычных нам удобств там присутствует лишь умывальник. Но бетонный пол, не боящийся влаги, позволяет вволю поливать себя из миски.
Преданная тетя Ната, Наталья Ивановна, потчует нас украинским борщом, «шулыками» (блюдо из мака) и, приговаривая: «Комыля, комыля, да штук сто умыля», – варениками с вишней. Это единственная сохранившаяся у нас фотография Натальи Ивановны начала 60-х годов. На ней мы вместе.
В конце 60-х Наталья Ивановна выходит замуж за симпатичного немолодого человека, и у Ирины Алексеевны появляется новая помощница по хозяйству. Но таких родственных, доверительных отношений с ней ни у кого из семьи уже не возникает.
Эти снимки относятся к июню 1950 года. Вот и опять у Ирины Алексеевны наплыв гостей. С утра внуки резвятся во дворе, Алексей и Александра отдыхают на «знаменитом» бабушкином балконе, где их и фотографирует Георгий Лукич.
Скоро – обед, а потом намечается замечательная прогулка по киевскому зоопарку. «Молодых» людей – Володю и Сашу Высоцких, а также Валерика, племянника Евгении Степановны, – сопровождают мои родители и их боевой товарищ, Марлен Матвеев. Фотографирует Алексей Владимирович.
На этом снимке «три богатыря» бесстрашно позируют у клетки со львом.
Через энное число лет по этому зоопарку буду путешествовать и я с дедушкой Жоржем и Талочкой Мельниченко.
Кто знает, может, именно этот гигант, прибывший из далекой Африки или Индии, вспомнится барду, когда он будет исполнять известную песню Геннадия Шпаликова с такими словами: «Я никогда не ездил на слоне…»
И еще две вариации на тему «зоопарка».
На второй фотографии видна лишь голова Володи.
На этом экскурсия по зоопарку заканчивается, и братья, взявшись за руки, возвращаются домой к бабушке, Ирине Алексеевне.
Потом они встречаются гораздо реже. Но в трудную минуту в помощи никогда друг другу не отказывают. Володя содействовал Сашиному поступлению в Академию при Внешторге. Брали только одного кандидата. Соперник брата был «блатным». Но после звонка Володи произошел небывалый случай в истории Академии. Прошли оба претендента.
День за днем, год за годом, вот уже четыре столетия, как все ширят прозрачные воды реки Соб хронику уютного городка Гайсин, что стоит на ее берегах. Помнят они, как на земле, дарованной королем Речи Посполитой вельможному пану Тромчинскому, был построен замок-крепость. Обнесенный с трех сторон земляным валом и дубовым частоколом, он служил защитой дороги Гайсин-Умань от татар.
Помнят тихие воды реки Соб и грозный бунт украинского народа под предводительством Богдана Хмельницкого.
Помнят, с каким изяществом гарцевали у окон юных барышень бравые кавалеристы из расквартированного здесь Сиверского Драгунского полка.
Саша Высоцкий. Германия, Ратенов 1949 г. Фото Алексея Высоцкого
Этот сувенир привез из Парижа в подарок дяде Владимир Высоцкий. 1975 г.
Помнят, как романтику старины начала вытеснять цивилизация, оставившая к середине прошлого века свои скромные, учитывая площадь городка, следы: обозостроительный и кирпичный заводы, мясокомбинат, сахарный, спиртовой, плодоконсервный заводы, маслозавод. А из объектов культурного назначения – кинотеатр, четыре клуба, четыре средних и одну семилетнюю школы, ремесленное училище, школу медицинских сестер.
Много перемен помнят воды реки Соб. Лишь одного не коснулась кисть Времени – завораживающей красоты окрестностей Гайсина.
Сюда в июле 1950 года к Алексею и Александре Высоцким приезжают на отдых сразу два Владимира Семеновича: дед и внук.
Мог ли подумать Высоцкий-старший, глядя на этого заводилу и шустрика, какая известность придет к тому в будущем?!
Хотя судя по непринужденной позе и обаятельной улыбке мальчика на последующих фотографиях, находиться перед объективом и при этом оставаться самим собой – его врожденное качество.
«Лебеди, пруд – это, конечно, хорошо, красиво. Но в воде, на дне, – таинственно сообщает Володя своему братишке, – живет такое… Ужас!!! Только выловить его трудно. Вот так…»
Тот же Гайсин. Тот же июль 1950 года. Подчеркнуто-элегантный Владимир Семенович, остававшийся верным своему стилю даже на отдыхе в провинции, и юная поросль Высоцких: Володя, Саша и еще один Володя – сын нашего дедушки от второго брака.
На этом «гайсинский этюд» можно было считать законченным, если бы не бесконечный энтузиазм биографов великого поэта. Найти тех, кто помнит пребывание Высоцких в этом городе – такую задачу поставила перед собой Татьяна Тищенко. К поискам подключились Лион Надель, Вадим Ткаченко. Была задействована украинская и израильская пресса, Интернет. Опрошены десятки людей. И как результат – потрясающее для меня событие. Я звоню близкому, почти родному человеку, Ольге Федотовне Гуцаловой, нянчившей маленького Сашу Высоцкого, наблюдавшей проказы Вовы Высоцкого в Гайсине.
Журнал «Социалистическая культура». Киев. 1988 г.
Говорю с Ольгой Федотовной, потом прослушиваю запись ее интервью с корреспондентом «Гайсинского Вестника» – Тамара Грамарчук – и поражаюсь памяти этой уже пожилой женщины. Она помнит, что мама родом из Керчи, помнит нашу собаку Карата – «така умна псина», подробно описывает приезд Владимира Семеновича-старшего с юной женой и сынишкой. Дает такие характеристики, что невольно удивляешься ее прозорливости и меткости сравнений.
Приведу нашу с ней беседу.
И.В. Здравствуйте, Ольга Федотовна. Я – дочь Алексея Владимировича и Александры Ивановны Высоцких. Помните их?
О.Ф. Господи! Да разве такое забывается! Очень-очень добрые люди. Так ко мне хорошо относились, как к родной. Они ж мне документы выправили, паспорт сделали. И с Лидой, маминой сестрой, я очень дружила, когда она приезжала к родителям в Гайсин.
И.В. А как вы познакомились с папой и мамой? Как они нашли вас?
О.Ф. Я с села приехала, Нижняя Кропивна. Я там родилась в 1927 году. А в город приехала – хотела копеечку заработать. Тяжело тогда было. Послевоенное время, 49-й год. Папа с мамой ваши уже здесь были. А Сашульке тогда исполнилось четыре годика. А меня с мамой познакомила соседка. Мама нуждалась в помощи. Печки же топили. Тогда газа не было. Такой ее помнил Володя Высоцкий И.В. Мама рассказывала, что воду приходилось носить из колодца.
О.Ф. Да, и воду из колодца надо было носить. Так я маме помогала – и стирка, и уборка, и готовка. Помню, сидим с Александрой Ивановной на кухне вареники с вишней лепим. А она мне всю свою жизнь рассказывает. Очень мы друг друга понимали. А Алексей Владимирович, как сейчас помню, украинский борщ любил. Мне родители очень нравились. Очень хорошие люди. Одно скажу – можно благодарить за все…
Ольга Федотовна у того самого дома на улице Энгельса
Марлен Матвеев с Володей и Сашей Высоцкими. Фото Алексея Высоцкого
Марлен Матвеев, Саша и Володя Высоцкие с другом Валериком Гукасовым в киевском зоопарке. 1950 г. Фото Алексея Высоцкого
Ирэна Высоцкая и главный человек в доме бабушки – Наталья Ивановна
И.В. Когда вы приехали в Гайсин, какие воинские части там уже стояли?
О.Ф. Мне кажется, артиллерия и связь. Это были молодые, красивые люди.
И.В. Вы, наверное, вышли замуж за военного?
О.Ф. Нет, я вышла замуж за гражданского. Мама, Александра Ивановна, даже видела этого парня. Когда я была у них, он изредка приходил. А когда приехал к Высоцким дедушка, Владимир Семенович, он посмотрел на моего будущего мужа и говорит мне: Оля, если тебе нравится этот парень, ты выходи за него замуж. Он будет очень хорошим семьянином. Так все и вышло. А когда дедушка уезжал, он мне подарил десять рублей. Тогда это большие деньги были. А я ж ему только один раз рубашку выстирала… Да, мне нравились люди эти… Потом сразу приехала бабушка из Киева. Такая величественная. Спрашивала: «Ну, как вам молодые, понравились?» Что ответить – все улыбались. Новая жена-то все по сторонам зыркала да молчала больше. А глаза – ох, недобрые… Во как в жизни бывает…
Саша как младший едет в «коляске», а Володя, раскинув руки, отгораживает любопытных
И.В. А Вову Высоцкого, будущего поэта, помните?
О.Ф. Конечно! Ой, он такой озорной был. Анархист такой. И все хотел знать, везде лазил, до всего допытывался. Непоседой был. Мама знает. И такой голос у него еще с детства – с хрипотцой. А вот вы сказали, что Сашуля погиб – так мне его жалко… А как же папа, рано помер?
И.В. В 75-м – заболел, в 77-м умер.
О.Ф. Жаль, такой он красивый был в молодости. Высокий, стройный, А Александра Ивановна – какая красавица! Такая пара. У меня есть их фотография. В 51-м году они меня с собой в Мукачево звали. Говорили, что там и заводы и фабрики, мол, на работу легко устроиться, тем более что паспорт мне сделали. Я бы рада, но у меня мать старенькая оставалась, поэтому не смогла поехать.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
