Текст книги "Краски. Логово дракона. Часть 3"

33

После разговора с мамой Алекса поняла, что грядет катастрофа. Улыбка хозяйки дома, больше напоминавшая озлобленный оскал хищника, не слезала с наполненного гневом лица, хотя ее носительница продолжала щебетать все тем же французским голосочком.

Девушка позволила себе признаться матери в общении с мужчиной. Казалось бы, что в этом такого? Рождаясь женщиной, каждая готовится в итоге стать женой и матерью. Но Алексу, видимо, готовили не к этому. Наряжая ее как женщину, запрещая заниматься делами, которые женскими назвать было нельзя, мать готовила ее к чему? Быть фарфоровой вазочкой, которой можно похвастаться? Но перед кем? У них с папой даже нет друзей, с которыми они бы общались семьями.

К слову о папе. Алекса обещала ему решить вопросы с мамой самостоятельно, но в очередной раз подставила его. Она прекрасно знала, куда пошла мать после того, как попрощалась с ней страшной пластмассовой улыбкой и закрыла дверь за своим резким, словно робот, телом. Ни о каких примерках новых нарядов и речи быть не могло.

Девушка вышла из комнаты и осторожно поднялась на половину лестничного пролета. Можно было и не подниматься, визг родительницы эхом разлетался по всему особняку. Мама говорила обидные слова в адрес Дениэла. Гадкие слова. Она даже не знала, что та способна мыслить в таком ключе. В ответ ей была тишина, что означало либо молчание отца на ее тирады, либо тихий строгий тон, который тот применял в особых случаях, когда спорить с ним было не допустимо. Но мама спорила, и еще как!

Алексе вдруг стало горько и стыдно за себя, что она разваливала семью Траст, еще год назад казавшуюся оплотом идеальных семейных отношений. Девушка зашла обратно в свою комнату, не в силах больше слушать этот бред. Каково, интересно, папе? Он ведь тоже знает, что нападки не имеют никакого отношения к Дениэлу, будучи несправедливой и гнусной ложью. Алекса села на кровать и трясущимися руками набрала сообщение: «поедем, прокатимся?»

Спустя пару мгновений пришел ответ: «через десять минут внизу».

Ей совсем не хотелось участвовать в семейных разборках, тем более, если они касались того человека, с которым она не готова была расстаться. Девушка надела узкие серые джинсы с черной водолазкой, компанию которым составили черный кожаный плащ из последних покупок и тяжелые ботинки на частой шнуровке, встреченные мамой такой гримасой ужаса, будто Алекса официально подписалась в клуб головорезов. Оценив себя в зеркале, она удивилась, насколько комфортной оказалась для нее такая одежда.

Девушка кубарем скатилась с лестницы, краем уха оценив, что бой с драконом в «башне» еще идет, и вышла из поместья раньше, чем «Купер» подъехал к входу. Алекса решила не рисковать и подождать молодого человека под козырьком – единственная слепая зона, которую было не видно из папиного кабинета.

– Давно ждешь? – Спросил Дениэл, как только она приземлилась на переднее сидение автомобиля.

– Нет, – отрезала девушка.

Ее руки все еще тряслись, а лицо было напряженным. Она подняла взгляд на своего спутника и стала греться в объятиях его теплых зеленых глаз, стараясь забыть это воскресное утро.

– Я думал, ты сегодня с мамой, – произнес он, плавно выруливая из-под козырька балкона по подъездной дорожке вдоль отряда туй и фонарей.

– Ма́ма сегодня не со мной, – выделила девушка зачинщицу ссоры резким тоном. – Она очень старалась быть доброй, но от себя не убежишь.

– Поссорились? – Уточнил очевидное Дениэл.

Алекса наблюдала за переключением скоростей и поворотом руля сильными надежными руками, однажды спасшими ей жизнь, и баталия там, в особняке, показалась ей далекой, будто из другой жизни. Дом из темного кирпича с зеркальной стеной остался за их спинами, а вскоре и вовсе скрылся за поворотом.

– Мы не ссорились. Она со мной никогда не ссорится, это и пугает. Она ссорится из-за меня с папой, – рассказывала Алекса, начиная потихоньку успокаиваться.

– Жаль, когда родители ругаются. Куда ты хочешь поехать? – Спросил он, решив больше не допрашивать ее.

– К морю, – уверенно заявила беглянка и, наконец, улыбнулась.

Спустя четверть часа они уже топтали прибрежную зону.

Она не могла поверить, что ее неделя счастья вызвала такой ураган в семье. Как они теперь будут жить среди этих обломков? Создалось ощущение, что все, к чему была привязана девушка, рассыпалось. Все ее стремления, старания, цели оказались миражом, игрой воображения, стоило лишь приблизиться к ним вплотную. Все, к чему она привыкла, разрушилось, обвалилось, осыпалось к ногам. И теперь ее тяжелые ботинки утопают в этом так, что тяжело двигаться вперед.

Нет, это всего лишь пляжный песок. Она покрепче ухватилась за локоть друга и двинулась дальше.

– Тебе очень идет новый имидж, – поддержал ее Дениэл, чем снова вызвал смущение.

Ей и самой стал вдруг жизненно необходим темный цвет, заземляющий и обезличивающий. Она так привыкла раскрашивать в пестрые краски тело и холсты, что совсем перестала слышать себя настоящую. Кто она? Кем хочет быть?

– Если мама с тобой не может поговорить начистоту, поговори ты с ней, – попытался друг спасти ее мозг от перегрева.

– В нашей семье не принято обсуждать проблемы, Дениэл, – грустно сообщила она, – на них принято просто закрывать глаза и ждать, пока сами рассосутся.

– В нашей тоже, – усмехнулся водитель горько. – Мне кажется, большинство родителей не любят отвечать на вопросы детей. Хотя, тебя нужно будет познакомить с Мартой Фишер, матерью моего лучшего друга Марка, вот уж кто любит обсуждать все, даже когда нечего обсуждать! Она нас выворачивала наизнанку своими допросами и бесконечными речами обо всем на свете!

– Какая прекрасная, душевная женщина! – Рассмеялась Алекса.

А сама вдруг поняла одну вещь. Она не сдаст назад, даже если весь мир осыплется к ее ботинкам. Если все, что она будет иметь по окончании своего пути, это пляжный серый песок, голубое небо и ветер в лицо, Алекса не будет сожалеть. Пусть лучше лишения и пустота, боль и дискомфорт, чем пластмассовая жизнь в бетоне! Пусть лучше страдания и потери, чем мертвая, неестественная тишина.

Она вдруг остро осознала нужду в единомышленниках, друзьях, приятелях и сверстниках. Неплохо было бы заглянуть в студенческую группу выпускников, может, она справится хотя бы с элементарными нормами и правилами общения?

Подняв взгляд на своего единственного друга, девушка дошла умом еще кое до чего: только что Дениэл захотел познакомить ее со своей жизнью, друзьями и их родителями, впустить в доселе неизведанный мир. Волна мурашек прокатилась по ее спине, и Алекса поняла, что впереди их ждет еще очень много чего интересного.

34

Утро понедельника началось не с будильника, который Дениэл едва не забыл завести вчера, полный впечатлений от прогулки с девушкой по берегу солнечного океана. Он проснулся в прекрасном расположении духа самостоятельно задолго до заунывной трели мобильника, под которую он вставал вот уже лет пять. Улыбнувшись новому дню, чего с ним не происходило, пожалуй, со школьных времен, он отправился в душ, радуясь началу рабочей недели. Уже обтираясь полотенцем, он услышал ту самую заунывную трель, которую твердо решил сменить, потому что утро должно начинаться по-доброму.

Без четверти восемь он, насвистывая, покинул поместье через восточный вход и отправился в гараж реанимировать рабочую «БМВ», аккумулятор которой за две недели простоя решил разрядиться, как обнаружил Дениэл вчера утром. Он надел рабочие перчатки, снял с тяжелого блока клеммы зарядного устройства и водрузил его на свое законное место под капотом. Автомобиль удовлетворенно заурчал, готовый к послушанию и служению. Водитель вывел «БМВ» к парадному входу и, поставив коробку на нейтральную передачу, развалился в ожидании шефа.

Вскоре тот в сопровождении дочери вышел из зеркальных дверей поместья, обнял спутницу на прощание и уселся на заднее сидение, тепло поприветствовав работника. Обменявшись с девушкой улыбками, водитель повел машину по знакомому маршруту, испытывая огромное счастье снова быть в деле и легкую тоску от окончания отпуска.

– Прекрасно выглядишь, Дениэл! Хорошо отдохнул? – Спросил мистер Траст по дороге к офису.

Дениэл немного смутился, но ни подвоха, ни ехидства в тоне начальника не заметил, а посему решил ответить, как есть:

– Спасибо, мистер Траст, очень хорошо.

– Я рад, что ты подзарядился, – улыбнулся ему в зеркало заднего вида владелец корпорации. – Потому что я ждал тебя, дел много. Сейчас нужно подняться в офис за бумагами и проектором, чтобы провести презентацию на встрече.

Несмотря на доброе отношение и спокойствие, Дениэл отметил, что мистер Траст выглядит очень уставшим и напряженным. Прогуливаясь вчера вдоль ветреного ледяного океана, Алекса рассказала вкратце, что произошло в их семье воскресным утром. Естественно, виноватым себя шофер не считал – разве что он виновен в том, что вообще существует в жизни их семьи! – но он очень хотел как-то облегчить жизнь начальнику, быть поддержкой хотя бы на службе. Вскоре причины его напряжения открылись пытливому уму шофера и, как оказалось, к семье не имели никакого отношения.

– Дениэл, у нас в офисе война, – предупредил он молодого человека, едва тот повернул руль в сторону парковки. – Будь осторожен, пожалуйста.

– Кто с кем воюет?

– Джим строит козни всему офису, но доказательств, что именно он вредит фирме, нет, – вздохнул начальник.

– Почему бы его просто не уволить? – Удивился Дениэл.

– Я не хочу его так просто отпускать. Мне важно поймать его за руку с доказательствами, но он крайне коварен и изворотлив. Даже камеры не могут его засечь.

– Мстительность – не Ваша черта характера, мистер Траст, – печально покачал головой водитель.

– Мстительность? – Удивился шеф, но тут виновато склонил голову, после чего попросил его убитым голосом: – Просто приглядывай за Палермо, ладно?

– Не вопрос, – кивнул работник и остановил «БМВ».

Когда уходишь в отпуск, кажется, что на рабочем месте за две недели все должно измениться до неузнаваемости, так же, как меняешься за них ты. Но, помимо севшего аккумулятора и подлых действий главного менеджера, никаких глобальных изменений на фирме не произошло. Все были на местах, и вещи, и люди.

И Лиз Харви.

– Доброе утро, Дениэл! – Воскликнула она, едва тот перешагнул порог.

– Привет, Лиз, – отозвался он.

Дениэл настолько отвык от нее, что в первые десять секунд она увиделась ему даже радушной и красивой. Но нет, показалось.

– Я ужасно по тебе соскучилась, где ты был? – Выпорхнула девушка из-за стойки ресепшна и бросилась к нему с объятиями, но шофер невольно отпрянул от такого натиска. – Ты мне не рад?

Кислотная улыбка медузы быстренько напомнила ему, с кем он имеет дело. Так же быстренько улетучились его прекрасное расположение духа и ощущение доброго утра. Однако, несмотря на гнев к ней, сотрудник заметил, что выдра изменилась. Она не злила его уже с той силой, что раньше, да и выглядела утомленной и напуганной, отчего ее игры казались натянутой пантомимой, дерзкой и раздражающей.

– Дениэл, ты ведешь себя совершенно непочтительно! – Деланно возмутилась Лиз.

– У меня есть девушка, Лиз, – бросил он, продвигаясь к прозрачному кабинету мистера Траста, и одурел от своего же поступка.

Шеф, конечно же, слышал его реплику, как и половина офиса, замершего и хихикавшего теперь над ним. Снова.

На входе в кабинет мистер Траст окинул Дениэла внимательным взглядом и, усмехнувшись, протянул ему коробку с проводами. Он принял аппарат и дождался, пока начальник соберет документы со своего стола, после чего покинул прозрачное пространство вместе с ним.

Его дракон уже поджидал свою цель на выходе, перегородив путь.

– Как здорово, что ты нам всем об этом сообщил! Недавно появилась, да? – Стала опять донимать его Лиз под сдавленный хохот подруг.

– Не твое дело, – процедил водитель, с трудом протискиваясь с проектором мимо настырной девушки.

На парковке он убрал коробку в багажник и забрался за руль. Одновременно с ним на сиденье приземлился и его ценный пассажир, не спускавший с него лукавого взгляда. Но от комментариев отец подруги, которую шофер только что осмелился официально признать своей девушкой, отказался, а вместо этого произнес:

– Дениэл, я хочу, чтобы ты сейчас пошел со мной на встречу в «Шор Индастрис» в качестве официального партнера компании, сможешь подыграть?

– Какая мне достанется роль? – Уточнил работник, радуясь смене темы.

– Злобного и недоверчивого человека, но очень важного в корпорации. Справишься? – Уточнил начальник, загадочно улыбаясь, отчего стало не понятно, шутит он или всерьез хочет сделать из Дениэла «плохого копа».

– Зачем будет нужен этот театр? – Вежливо поинтересовался водитель.

– Я тебе расскажу после встречи, чтобы не смазать впечатление о них.

– Я постараюсь справиться, мистер Траст, – согласился водитель.

И он справился. К слову, сильно играть не пришлось.

– Скользкие типы, честно говоря. С ними вообще кто-нибудь работает на их условиях? – Возмущался молодой человек на обратном пути в офис.

– Вообще-то, Дениэл, это одни из самых завидных торговых партнеров города. Поэтому ведут они себя ужасно нагло, ты прав, – раскрыл ему полноту картины глава корпорации, – Но я бы очень хотел работать с ними, моя мечта.

Работник едва удержал руль в руках, понимая, насколько серьезно подпортил репутацию «Траст Инкорпорейтед» в глазах такого динозавра торговли, как Элиот Шор. Этот суховатый седой скрипучий старик обладал остротой ума и слова, не сравнимой даже с собранностью и величием самого Оливера Траста. На встрече он ловко подгребал под себя все условия совместной работы, отрезая гостям любую возможность выдвинуть свои требования.

– Что же Вы мне раньше не сказали? Вероятно, они не подпишут контракт, который мы им оставили, – расстроился Дениэл.

– В том-то и дело. Если бы я тебе сказал раньше, что они собой представляют и насколько это важно для меня, ты бы не был объективен. А именно объективности мне порой и не хватает, – терпеливо пояснил свою позицию пассажир. – И да, те условия, которые они озвучили, нам категорически не подходят, это убыточно. Но ради самого факта работать с ними, я бы сдал оборону. Так что, спасибо тебе за напористость, ты справился.

– Но мы потеряли клиента, мистер Траст! – Воскликнул он. – Или я снова чего-то не понял?

– Ты все верно понял, – с улыбкой подтвердил собеседник.

Дениэл замолчал. Он так и не осознал до конца, по какой причине больше чувствовал себя идиотом – из-за провала на встрече или от диалога в машине. Судя по довольной улыбке мистера Траста, вальяжно раскинувшегося на заднем сидении, молодой человек справился в обоих случаях, и результат его устроил. Чертовщина какая-то.

Вообще, он ощущал некую несогласованность своих принципов жизни с ведением бизнеса в большом городе. До отпуска Дениэл упрямо хотел считать, что сросся со своей настоящей жизнью, даже чувствовал Сан-Франциско своим новым домом. Но сегодня, вернувшись на службу, он снова ощущал себя «недотягивающим». Если в Миррормонте он был крутым парнем с юга, то здесь в крутом городе юга он опять оказался деревенским простаком, как и в самом начале работы на фирме. Что ж, еще одна возможность работать над собой.

Но теперь, после поездки в Миррормонт, он хотя бы понял, чем же его так раздражала Лиз Харви. Манерами и характером она невыносимо напоминала ему Викторию Прайс.

35

– Ты меня до чесотки доведешь своими требованиями! – Возмущался косметолог на грани срыва. – Что значит «убери это»?

Он негодующе глядел на привередливую клиентку, которая ровно три недели назад требовала обратное.

– Из зеркала на меня смотрит чужое лицо, Тимоти, – плаксиво проговорила Мелани и закусила губу, которая более ей не принадлежала. – Я не знаю этой женщины.

Конечно, знакомые черты все же проглядывали, особенно, когда она пыталась улыбаться, что случалось с ней нечасто, но вот гнев выдавал какую-то странную личность, холодную и жестокую, коей Мелани не являлась. Пару раз наткнувшись на свое отражение в кабинете мужа во время вчерашней ссоры, она испугалась настолько, что решила завязывать с радикальными мерами в косметологии.

– Миллионы женщин мечтают выглядеть так в тридцать девять лет! А ты просишь состарить тебя? – Недоумевал мистер Гудвин.

– Нет, я прошу вернуть, как было, – выдохнула страдалица и тут же поспешила заверить мужчину: – Я готова начать высыпаться и пить больше воды.

– Я не буду убирать блестящие результаты своих трудов, это неразумно, – капризно вздернул нос мастер. – Тебе придется ждать, пока оно рассосется само. К тому же, это еще и безопаснее, если ты не хочешь, чтобы твое лицо перекосило.

– Сколько ждать?

– По-разному. У кого-то месяц, кто-то годами носит.

Годами. В костюме властной злобной мегеры, сносящей все на своем пути. Мелани тяжело вздохнула.

– Делай, что считаешь нужным, Тим, – смиренно произнесла она. – Я уже вообще ничего не контролирую в этой жизни.

– Ты и не контролировала, – хмыкнул специалист и уложил ее на кушетку.

Стандартные махинации с лицом теперь ее нервировали, хотя раньше вызывали успокаивающий эффект. Еле выдержав стандартные полтора часа в душном, пропахшем кислотными средствами помещении, она вылетела на улицу, напялив на нос солнечные очки, чтобы скрыть странную физиономию, которую ей теперь приходилось носить.

Ей нужна Лиз, срочно. Мелани взглянула на часы – обед. И пусть на фирме ее мужа нет перерыва – вместо этого сотрудники уходят домой на час раньше – она верила, что ее малышка найдет способ поговорить с ней.

С третьего гудка та сняла трубку, радостная и довольная. Под звук голоса подруги женщина заметно успокоилась и расслабилась. Мерно цокая «шпильками» туфель, она добралась до «Ленд Крузера», где теперь за рулем сидел Джозеф, и уселась на заднее сиденье, не отрывая трубку от уха. Девушки общались всю дорогу до поместья, охотно обсуждая дела насущные.

– Как наш подопытный кролик? – Решилась на больной вопрос владелица «Фонда».

– Уехал на встречу, – просто ответила девушка, но, подумав, добавила: – Знаешь, Мелани, Дениэл не так уж и плох.

– Что?! – Едва не задохнулась от возмущения женщина.

– С ним спокойно и надежно, у нас тут такой кошмар был без него.

Сославшись на дела, Мелани довольно быстро повесила трубку, пылая от протеста. Что же происходит вокруг? Даже Лиз очаровалась этим верзилой, хотя раньше она всецело была на стороне восставших.

– Джозеф, а вы общаетесь… с Дениэлом? – Спросила вдруг пассажирка у своего водителя, едва выдавив из себя ненавистное имя.

– Да, конечно, миссис Траст! Он очень добрый и способный паренек, отзывчивый, даже безотказный, – принялся он откровенничать. – В последние пару недель, конечно, мы виделись гораздо меньше, но вчера прекрасно поужинали все вместе, вчетвером.

– Вчетвером? Луи заходил?

– Нет, Алекса. У Вас очень почтительная и вежливая дочь, – улыбнулся в густые усы Джозеф.

Холод разлился по ее конечностям и сковал челюсть так, что дальше она не смогла задавать вопросы. Алекса наведывалась в крыло для персонала, о, бедная девочка! Сгорая от желания позвонить Оливеру прямо сейчас, она вспомнила, что после вчерашнего агрессивного танго супруг взял тайм-аут в обсуждениях любого рода. Он не сердился и не читал ей лекций, даже готов был выслушать, если нужно, но в диалог не вступал.

– Мне нужно время, Мелани, прости, – отгородился он стеной.

Кроме того, выпустив пар, хозяйка поместья с сожалением обнаружила, что Алекса исчезла в первый же день после ее возвращения, даже не взглянув на подарки.

Мелани вдруг поняла, что Париж ей совсем не помог, и теперь она осталась наедине со своим гневом. Она даже толком не могла вспомнить, что вчера наговорила мужу. Будто затмение в голове, словно говорила не она. Было подозрение, что разговор проходил на повышенных тонах, и неизвестно, кто еще в доме мог его слышать. Возможно, и Алекса. Но той только полезно будет узнать правду о ее дружке. Если только Мелани не наговорила лишнего о самой девушке.

Поблагодарив Джозефа, она отправилась в свой кабинет, разбитая и опустошенная. Из больших зеркальных дверей шкафа на нее устало глянула чужая тетка и потащилась понуро к лэптопу, чтобы проверить почту.

Вскоре Мелани решила продолжить терапию, начатую в Париже. Она достала рисование и засела за работу, раз уж в остальном она с треском провалилась. Добив очередной эскиз Драконьей коллекции, она обнаружила, что закончилась бумага. Что ж, отличный способ наладить мосты с супругом. Отыскав телефон в завале рабочего стола, художница отправила сообщение мужу с просьбой купить пару пачек на пути домой.

Ответ не заставил себя долго ждать: «Дениэл купит и привезет тебе через полчаса». Мелани вздрогнула от имени шофера. Оливер издевался над ней? Зачем он сталкивал ее лбами с этим?.. С этим! Трясущимися пальцами она нацарапала лживое сообщение, что ей не срочно, и она подождет до вечера, пока сам Оливер привезет покупку, а сама оправилась к Алексе. У нее-то уж точно должен быть годовой запас бумаги разных форматов и сортов.

Твердым шагом хозяйки дома она вышла из своего кабинета, дверь которого располагалась на втором этаже по соседству с комнатой дочери, но у двери к ней в логово замерла и ссутулилась. Стало ужасно неловко идти к девочке за милостью, смотреть в эти карие глаза, как у ее мужа, и просить о чем-то. Но были идеи и сроки, на фоне которых гордыня только мешала, поэтому Мелани набралась смелости и постучала в дверь.

Звук знакомых шагов приблизился к двери, и та распахнулась, открыв взору растерянную Алексу.

– Детка, прости, что отвлекаю, – осторожно начала она. – У тебя случайно нет лишней пачки акварельной бумаги? Свою я всю извела…

– Конечно, мам! – Вышла из неловкого ступора девушка и шмыгнула в кладовку, из которой и поинтересовалась: – А что ты рисуешь?

– Мы разрабатываем новую коллекцию, хочешь взглянуть?

Под шорох, доносящийся из крошечного помещения со всякой ерундой, Мелани вошла в комнату дочери. Мольберт, от которого, судя по всему, и оторвала она Алексу, стоял безликой спиной к выходу, надежно скрыв набросок от посторонних глаз. Любопытство пресеклось пачкой бумаги, которую дочь буквально вложила в ее руки, чтобы перевести внимание на себя.

– Очень хочу, – сообщила Алекса с нажимом и двинулась к выходу.

Ничего не оставалось, кроме как пойти за ней и оставить свой интерес неудовлетворенным. В рабочей комнате Мелани протянула дочери кипу листов с изображениями драконов разного вида, цвета, фактуры и огранки овальных камней. Девушка перебирала рисунки, изумлялась, восхищалась и радовалась, иногда она смеялась над комичностью, но порой замирала, заворожено глядя в драгоценные глаза очередному чудовищу. Коллекция вобрала в себя колье и браслеты в чешуйчатой текстуре, кольца со свернувшимися драконами на одно или два пальца сразу. А серег и вовсе бессчетное множество: начиная от изящных пусет и заканчивая экстравагантными подвесками, больше напоминавшими люстры, с английской классической застежкой или гнутой дужкой для закрытия шпили, с цепочкой на обратной стороне уха или крупным чешуйчатым шаром, как сейчас было модно. Все они казались нереальными, сказочными, но поразительными и невероятно желанными.

– Папа видел их? – Спросила Алекса в упоенном шоке.

Дизайнер украшений растерялась и не нашлась, что ответить. Потому что Оливер не просил показать, а она в свете последних событий старалась не лезть к нему с такими глупостями.

– Мам, ты просто обязана показать ему! Они восхитительны! По-моему, это лучшая коллекция из всех, что я видела в твоей комнате! – Ликовала девочка.

– Спасибо, милая. Я тоже очень срослась с ними там, в Париже. Не знаю, откуда они вырвались, но они мне крайне родны, – улыбнулась Мелани и любовно собрала эскизы в аккуратную стопочку, убирая в папку. – А ты что рисуешь?

Алекса замолкла в раздумьях, но вскоре выдала, хоть и не очень искренний, но все же удовлетворяющий мать ответ:

– Пейзажи. В последнее время они очень хорошо идут.

– Покажешь? – Спросила родительница с энтузиазмом.

– Я еще не закончила. В следующий раз, ладно?

Попрощавшись с мамой до обеда, Алекса вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Мелани вздохнула. Она все поломала, раз даже родная дочь не хочет общаться с ней. И все это из-за чертового Дениэла Кентмора!

Женщина в гневе излишне резко вскрыла упаковку с бумагой, оставленной дочерью на зеленом диване, и поранила палец о ее край. Интуитивно засунув его в рот и глубоко вздохнув, Мелани зацепилась взглядом за свое отражение в огромном зеркале, едва не вскрикнув от ужаса. Из потустороннего мира на нее смотрела, та самая тетка, страшная и убогая, с тонкими поджатыми губами и острыми скулами, строго сведенными бровями в тугую гневливую складку. Она глядела на нее близким и родным взглядом, стегающим, словно плеткой, изничтожающим и отсекающим желание что-то делать, все равно будешь неправа. Очень осторожно, словно отражение могло броситься на нее при резком движении, она приблизилась к женщине и приложила ладонь к холодному стеклу.

– Здравствуй, мама, – произнесла ошарашено Мелани в звенящую тишину кабинета, узнав резкие черты родной истязательницы. – Давненько не виделись.